Изабелла Валлин. Локомотив параллельного времени (сборник)

   – Ну, здравствуй Фаина! Подойди поближе.
   Фаина посмотрела вниз на снующие у поверхности стайки мальков, на двигающиеся в темной глубине спины подводных чудовищ. Глубина была бесконечной, словно память о том, как, устав барахтаться, она, раскинув руки, канула во мрак.
   Фаина обернулась к Соньке, поймала в её глазах мольбу и страх, которые тут же сменились волевым напряжением: «Иди!»
   Фаина ступила на чёрную гладь. Стеклянный пол над омутом был покрыт тонким слоем воды.
 
   Игорь сидел в зарослях и фотографировал тигра. В этот момент зазвонил его мобильник. Тигр навострил уши и деловито пошёл на Игоря. Звонила, конечно, любимая жена. «И здесь она меня вычислила» – была его последняя мысль.

* * *

   Бобики с замотанными головами что есть силы дули в трубы торжественный марш. День дружеской встречи проходил раз в год.
   Санёк, по собственному выражению, укрывался в преисподней от уплаты алиментов. Они с Игорем были партнёрами по карточной игре и хорошими товарищами.
   Их лагерный срок давно закончился. Они оба работали как вольнонаёмные, успешно скрывали свою дружбу.
   Дружба на Сопках не поощрялась.
   Игорь и Санёк были в карточном шулерстве, хорошо на этом имели и по меркам лагерной жизни ни в чём себе не отказывали.
   – Слышь, – сказал Санёк, – сегодня в партии погонят бывших любовниц губернатора. Перемена состава – там будет на что посмотреть.
 
   Губернатор кидал своих бывших любовниц в толпу заключённых, как объедки со стола.
   Ворота раскрылись, и женская партия вошла в мужской лагерь.
   Ряды серых телогреек раздвинулись, и в открывшемся пространстве тяжело ступали на разбитых высоких каблуках три женщины. Их роскошные длинные гривы развевались, как трофейные знамёна. Чёрная шёлковая грива зеленоглазой мордовки Шахи, пшеничные локоны Лиски Феалы и рыжее огненное облако волос Фаины. Платье Шахи было сплетено из живых змей. Платье Феалы сделано из клоков паутины, кишащей пауками. Платье Фаины, сшитое из лоскутов сырого мяса, было усыпано копошащимися личинками. На одинаково белой холёной коже бывших любовниц были отчётливо видны укусы и язвы.
   Дежурные по лагерю ходили между заключёнными и собирали деньги с желающих принять участие в оргии. Деньги на это развлечение были только у вольнонаёмных, которым везло в карточной игре.
   Остальные обматывали лицо тряпками, чтобы не биться в судорогах от острого желания.
 
   Три женщины были надушены дьявольскими духами. От этого запаха мужчины сходили с ума.
   Игорь в числе привилегированных по-хозяйски рассматривал товар.
   Фаина, проходя, подняла на него свои чёрные, без зрачков, глаза, и он узнал её.
   Сонька бежала, продираясь через толпу и, прижав к губам амулет – связанный проволочками, крысиный скелетик, – молилась своим придуманным детским богам.
 
   – Санёк, одолжи денег, – Игорь выглядел серьёзным, как никогда.
   – Сколько?
   – Всё, что есть.
   – Ага.
   – Хочу выйти на вольное поселение и выкупить женщину – ту, рыжую.
   – Меня в своё время из психушки выгнали за то, что я был очень безумным, но мне до тебя далеко! Там же пустота. Озвереешь от голода, вернёшься максимум через две недели!
   – Так дашь или не дашь?
   – Да бери! Что б я тебя больше не видел, – засмеялся Санёк.
 
   Фаина так устала после марша, что сразу заснула на нарах в обнимку с Сонькой.
   Та успела рассказать, что её выкупил какой-то мужик.
   – Жить будешь у меня в избушке.
   – А ты?
   – Не единственная точка.
   Фаина не проснулась, когда принесли Шаху и Лиску Феалу.
 
   Конвой разбудил Фаину ранним утром. Соньки не было.
   Опять кто-то гонит её куда-то.
   Она шла с Игорем по знакомой тропинке, можно сказать, к себе домой. Оба молчали.
 
   Они сидели за столом в белых рубашках. На столе двухдневный запас провианта.
   Фаина робко посмотрела на Игоря:
   – Я тебя не помню. Дай мне время.
   Его первая мысль: «Какого чёрта! – а потом заметил себе: – Тону в роскоши высоких отношений».
 
   Фаина, вздрогнув, открыла глаза.
   Знакомый мелодичный звон бубенцов на шеях драконов губернатора.
   Он плавно приземлился перед избушкой.
   Распахнутая настежь дверь.
   Его широкая улыбка.
   Ну, начинается!
   «Привет, молодожёны!»
   Конечно, он не мог допустить, чтобы она голодала. Днём она будет во дворце, ночью с Игорем. На то он и губернатор. Разве он пропустит возможность поиграть?
 
   Она возвращалась по вечерам с корзиной, полной объедков деликатесов.
   Игорь ждал её весь день, изнывая от желания и голода.
   Он чуял её приближение издалека. Запах дьявольских духов разжигал в нём острую слепую похоть. Они жрали объедки и предавались изощрённому, безликому сексу.
   Так продолжалось каждый день.
   Иногда в порыве диких игр, им хотелось убить друг друга.
 
   Губернатор видит и чувствует всё, что заключённые ощущают на территории зоны. Заключённые – это живые телевизоры.
   Однажды, наигравшись, усталые и опустошенные они прочитали друг у друга в глазах одну мысль – о побеге.
   Сонька, поднявшись на цыпочки в зарослях сухой травы, смотрела на свет в окнах своей избушки, теребя рябиновые бусы на шее.
   Жора поглаживал дракона, чтобы тот стоял спокойно.
   – Забыла тебя твоя Фаина.
   – Не забыла. И ты не забывай. Уже схлопотал однажды за комментарии.
   Сонька наблюдала за движениями теней внутри избушки и тревожно улыбалась.
   Она рассказала Фаине о ловушках в пограничной зоне.
 
   Фаина с Игорем обмотались, как две мумии. Над пограничной зоной висел густым облаком гнус. Пересечь эту территорию нужно как можно быстрее. Меньше шансов, что засекут. Территория разбита на квадраты ловушек. Они срабатывают через одну. Если бежать рядом, можно успеть вытащить друг друга.
   – Ну всё, поехали.
   Они бросились бежать со всех ног.
   Ловушки – зыбучие пески, болотные окна, осыпи – начинались так плавно, что выбраться, протянув друг другу руку, не составляло особого труда.
   Облака гнуса складывались то в пейзажи, то в контур дворца, то в портрет губернатора. Больше всего они страдали от жары.
   – Сколько ещё бежать? – Фаина чувствовала, что выбивается из сил. – Где кончается зона?
   – Я не знаю.
   – Всё! Я снимаю эти тряпки!
   – Тебя гнус зажрёт.
   Фаина на бегу разматывала тряпьё.
   Игорь попытался её остановить и вдруг заметил, что гнус пропал, остался позади.
 
   Они пересекли границу.

* * *

   Акции резко упали.
   Один отчаявшийся брокер замкнул на себе весь центр города.
   В этот момент Рей занимался любовью с неизвестной девицей в туалете любимого бара.
   Свет погас.
   И тут зазвонил его мобильник.
   Рука дрогнула.
   Он нажал не на ту кнопку.
   Голос Манны залил горячей лавой чистоту мрака.
   Самые грязные ругательства. Она всегда чувствовала, когда он с кем-то трахается.
   Что-то замкнулось в нём на секунду.
   В следующее мгновение он открыл глаза и рванулся наружу.
   Мрак и тишина царили везде.
   Рей был слишком пьян.
   Мелькнул огонёк такси.
   Он сказал адрес и тут же заснул на заднем сиденье.
   Он проснулся, чувствуя, что подъезжает.
   Темнота продолжалась.
   И ещё странный спёртый запах в машине.
   Несмотря на тьму, Рей увидел засохший плевок на стекле.
   Он огляделся – похоже, эта машина простояла на улице без присмотра лет двадцать.
   Машина притормозила у подъезда. Рей достал бумажник.
   – Вали отсюда, – хрипло сказал водитель, повернув к Рею обезображенное ожогом лицо.
 
   Что-то не так.
 
   Вот балкон его квартиры. Он был почти полностью разрушен. Сквозь него пророс большой тополь. Рей поднял глаза.
   Все стёкла в окнах дома были выбиты.
   Пока он стоял и размышлял, подошёл патруль.
   Огненные существа в дымящихся робах ткнули его стволами в спину.
   Он всегда был трусом и сразу пошёл на их условия.
   Пожизненные серные рудники ему совсем не улыбались.
   Гениальный программист Рей Эллис занял привилегированную должность – он моделировал ловушки по всей пограничной зоне.
   Губернатор провоцировал заключённых на побеги. Это было его любимым развлечением.
   Бежали в одиночку или группами, преодолевая поначалу несложные препятствия. Лёгкие ловушки вселяли веру в избавление.
   Но главная ловушка была в конце пути. Гё никто не мог преодолеть.
   Рей мог наблюдать за беглецами по сателлиту, видеть надежду и отчаяние на их лицах и ничем не мог помочь. Он был их палачом.
 
   Он часто думал о Манне. Почему он не мог спокойно жить? Почему его все время мотало по разным помойкам?
   Там кто-то снимал его скрытой камерой. Кто – его не волновало. Потом он видел себя на сайте с разными женщинами.
   Он любил Манну. Почему он методично убивал свою любовь?
 
   Он знал, что Игорь и Фаина готовят побег.
   Он слышал историю их любви.
   И вот он увидел их на экране, бегущих к главной ловушке.
   Рей дёрнул два провода и замкнул систему на себе.
 
   Искусственное дыхание, массаж сердца, разряд электричества – и сердце Рея снова заработало.
   «Никто не удивился бы, если бы я умер от сердечного приступа на случайной шлюхе в туалете любимого бара».
   Он вылез из такси. Во всех окнах его дома горел свет. За дверью заплаканное лицо Манны.
   Он крепко прижал её к себе.
   – Ты не представляешь, где я был!
   – Когда ты перестанешь врать?!

* * *

   Лампы ровно гудели, испуская мутирующее излучение на ячейки инкубатора, заполненные спасёнными личинками. «Благодетели»-миссионеры поставляли личинок из леса в оккупированной зоне.
   «Эти существа рождаются военными навигаторами».
   Их начинали тренировать с трёх лет. Целые дни проходили в тренировках. Им внушали, что они избраны для выполнения высшей миссии.
   Они – спасатели-камикадзе.
 
   У всех ребят были одинаковые насечки на спине.
   Джо поднялся и тихо прокрался между рядами коек в душевую. Он стоял под душем и думал о Ребекке. В тот день, когда им обоим исполнится двадцать лет, они встретятся и вместе поведут спасательную капсулу в оккупированную зону. Он чувствовал, когда она думает о нём по ночам. Курсантов не выпускали ни в город, ни в другие отсеки, и всё-таки нелегальная связь с внешним миром управлению не поддавалась. Неделю назад, когда он с ребятами курил у барака, вдруг неожиданно появился старшой – огромный, серокожий мутант. Он знаком приказал Джо следовать за ним. Ребята проводили его напряжёнными взглядами: «Не закладывай, чего бы ни стоило».
   Они остановились у стены.
   – Проглоти это, – старшой протянул Джо маленькую бусину янтарного цвета.
   Ничего не оставалось делать, как зажмуриться и проглотить.
   – А теперь смотри. Видишь?
   Джо увидел, как стена постепенно стала прозрачной. За стеной стояла Ребекка. Она смотрела ему прямо в глаза и улыбалась. Значит, она существует не только в его воображении. Старшой похлопал его по плечу и пошёл прочь.
 
   Джо мог разглядеть лицо Ребекки сквозь мутноватую клейкую жидкость, он узнавал, он знал это лицо, когда оно ещё не стало лицом, когда оно ещё только формировалось, как и его собственное. Он открыл глаза раньше неё. Она долго спала. Он уже начал беспокоиться. Потом она медленно раскрыла глаза и, казалось, единственное, что ей хотелось, увидеть в этой жизни, – лицо Джо. В их жилах текла одна кровь. Они – два зародыша, висели в сфере яйца, связанные одной пуповиной, как в паутине, пронизанные невидимыми сосудами. Ребекка и Джо были на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Они смотрели друг на друга, не отрываясь, и в желании коснуться друг друга учились двигаться.
 
   Джо не знал, от чего он устаёт больше – от реальности или от своих снов.
 
   Тем, кто видит в темноте, не бывает темно. Пришло время – Джо и Ребекка вылупились из яйца, как тысячи других пар эльфов в ночном лесу. Они, наконец, увидели мир за пределами скорлупы.
   Малыши-близнецы разорвали связывавшую их пуповину. Их крылья ещё не просохли. Они могли только бежать. Инстинкт указывал путь. Они бежали через лес к вулкану. Маленькие эльфы взрослели на ходу. Их запах притягивал лесных тварей – ящериц, крыс, сов. Немногим удалось добежать до вулкана, чтобы броситься в его кипящее жерло. Крепко обнявшись в этом прыжке, они, наконец, расправляли обсохшие крылья, и поднимались вверх уже взрослыми, слившись в страсти. Они занимались любовью в полёте, чтобы сделать свою кладку личинок и дать жизнь тысячам других эльфов. Тем, кто видит в темноте, не бывает темно.

* * *

   Ребекка лежала среди нежно колышущихся цветов. Их сладкие капли падали ей на губы. Одурманенная, она почти спала, казалось, что это пальцы Джо трогают её.
   Сигнал прошёл по корневищам хищных растений. Целый отряд более крупных разновидностей уже полз к ней.
 
   Никто не мог понять, как Ребекке удалось ускользнуть из лагеря.
 
   Только Джо мог найти её. Пары эльфов-близнецов были едины в своих чувствах.
   Он получил противоядие, но, если хищный цветок поглотит Ребекку, Джо умрёт.
   Сопровождаемый двумя контрольными роботами-камерами, он нёсся на воздушном сёрфинге к лесной поляне, где лежала Ребекка.
   И вот она – среди цветов.
   Он склонился к ней. Она потянулась к нему, как дурманящий ядовитый цветок, обвила его руками, страстно впилась в его губы, и они тут же сплелись.
   Они не слышали оглушительных сигналов роботов.
   Они ничего не чувствовали, кроме близости друг друга.
   Спасательный вертолёт подоспел в последнюю минуту, когда они занимались любовью, а над ними склонился огромный хищный цветок.

* * *

   Небо было красным. Редкие крупные хлопья снега падали и таяли, не долетая до земли.
   Близнецы сидели у костра.
   – Сонька отпустила Фаину.
   – Назло!
   – Не заводись без повода. Скучно, что ли? Сегодня поможем Даннику долг получить, завтра охота.
   – Да, охота. Можно передать весточку мамочке.
   – Никуда она не денется, наша мамочка. Сонька обещала.
 
   Небо было белым, майским, никаким.
   Четыре утра. Сергей Добычин, геолог-романтик средних лет, обычно довольный собой, был в то утро собой недоволен по неизвестной ему причине. Его одолевала маета. Он не мог заснуть. Курил. Читал. Смотрел телевизор.
   Ему всё слышалось железное поскрипывание, как будто на детской площадке кто-то раскручивал карусель.
   Сергей много раз выглядывал в окно.
   Детская площадка была пуста.
   В доме стояла тишина. Все спали.
   Сергей ещё раз закурил, любуясь из окна видом на три церкви: «Небо, не поймёшь – то ли пасмурно, то ли просто не время рассвета. Эх, хочется солнышка».
   И опять послышался железный скрип. Сергей заметил, как карусель на площадке качнулась, но большего ему увидеть было не дано.
   Отмахнувшись от наваждения, он пошёл спать.
   На детской площадке на карусели сидела компания. Семеро подростков – три девочки и четыре мальчика – были одеты почти одинаково: потёртые кожаные куртки в железных заклёпках, на спинах пятиконечные звёзды, кожаные брюки на шнуровках, тяжёлые ботинки на толстых подошвах. Головы подростков были наполовину выбриты. Остатки волос выкрашены в красный. На лицах лежал яркий макияж.
   Их пальцы были унизаны железными перстнями с изображениями страдальческих лиц. На этих металлических лицах были следы крови.
   Ребята слегка раскачивали карусель. Вместе с ними на карусели сидела женщина средних лет. Она сидела, скорчившись, кутаясь в забрызганный кровью, светлый плащ, одетый на голое тело. Ещё лицо было так сильно разбито, что казалось просто кровоточащим куском мяса.
   – Ну что, мамусик Данькин, сейчас мы вас с папой поженим, – сказал один из близнецов.
   – Что он тебе тогда сказал, – спросил Даня женщину.
   Она всхлипнула. Разбитые губы не слушались.
   – Он перекрестил меня и сказал: «Я благословляю тебя на аборт».
   – Ну, пора.
   Близнецы вошли в подъезд, поднялись на пятый этаж, прошли сквозь дверь квартиры, где Сергей Добычин мирно спал на диване. В пепельнице тлел окурок.
   – Какую дешёвку курит.
   – Экономный.
   – Это он из экономии Данику путёвку в смерть выписал.
   Один из близнецов бросил тлевший окурок на ковёр.
 
   Игорь проснулся в узком дощатом коридоре с низким потолком. Пахло свежеструганным деревом и остывшей баней. У стенки, свернувшись калачиком, сидела женщина в забрызганном кровью плаще. Своё лицо она прятала за борт воротника.
   – Это что ещё за шутки?!!
   Но перевести драму в шутку на этот раз не удалось.
 
   Зена была жрицей материнства.
   Единственной пищей для спасённых малышей было её молоко, единственным одеялом – её волосы.
   Дети были для Зены маленькими божествами.
   Много раз кидалась она в зловонные красные воды мёртвого озера, когда гейзер начинал выплёвывать фонтаны крови и сгустки зародышей. Вода вокруг гейзера вскипала от борьбы за добычу – хищные рыбы и змеи пожирали зародышей на месте. Демоны, русалки и эльфы вживляли зародышей в себя.
   Демоны, выносив и родив, пожирали. Эльфы и русалки, давая зародышам жизнь, открывали себе вход в иное измерение.
   Таких, как Зена, было немного. Их миссия была – спасти как можно больше.
   Всякий раз, израненная и вымотанная схваткой, она уносила в себе зародыш, чтобы выносить, родить и, когда окрепнет, отправить в нейтральную зону. Если повезёт.
   Маленькие божества шли, пригнувшись, по земляному туннелю. Самому старшему было пять лет. Их лица и руки были с любовью расписаны причудливыми светящимися узорами. Зена шла последней. Под ногами хлюпала вода. Впереди ручной дракон рыл туннель. Нарастающая жара и тяжёлый запах говорили о том, что они недалеко от серного озера. Все устали. Наконец обрушился большой пласт земли, и перед ними открылась пещера, в центре которой сквозь туман испарений светилась красным пятном серная полынья. Дракон тут же бросился к полынье и стал жадно лакать булькающую жидкость.
   С самого начала пути было много ловушек и перебоев со связью, и вдруг в эти последние дни всё разом прекратилось. Было такое впечатление, что их давно определили, просто теперь ждут появления спасательной группы.
   И вот замигала связь.
   «Это наш шанс».
   Группа подростков из «огненного города» ждала сигнала начала охоты. Сонькины братья-близнецы были среди них.
   Они очень гордились ролью ловчих.
   Лучше быть солдатами на службе государства, чем бездомными проститутками.
   На обнажённых телах солдат серебрилась защитная краска. На поясе каждого магнитный ремень, в руках – гибкая пластина воздушного сёрфинга.
   Вот прозвучал сигнал.
   Над бетонной оградой пограничной школы взметнулось галдящее облако птиц.
   Каждый боец бросился плашмя на свою пластину, и они понеслись через лес как летучие ртутные змейки.
   Мечта сбылась: Джо и Ребекка были снова вместе, и теперь им больше не придётся расставаться. Встав рядом у пульта управления капсулой, они начали свой полёт.
   Каждый диск управлялся парой близнецов-эльфов.
   Только один диск был спасательной капсулой.
   Остальные диски прикрывали и брали огонь на себя.
   Ангары раскрылись.
   Серебряные диски рассекли воздух и исчезли в лесной массе. За ними следом нёсся огненный хвост ракет, пущенных охраной оккупированной зоны.
 
   Навигаторы на воздушных платах вели к поляне, где приземлилась спасательная капсула.
   – Сейчас мы их возьмём! Приготовились! – скомандовал командир группы.
   В том месте, где садилась капсула, жрица материнства со своими щенками выходила на поверхность. Если спугнуть, то они снова уйдут подземными ходами.
   Солдаты остановились на миг, управляемые по заданной программе. Мутация прошлась по их телам. И вот они неслись через лес лоснящимися огненными псами.
   Дракон летел по туннелю, как снаряд. Дети бежали следом со всех ног. Огненные псы тут же взяли их след и неслись над туннелем к месту посадки капсулы.
   Клубок пламени вырвался из туннеля, отбросив псов назад. Дети ринулись к капсуле.
   Двери открылись. Приняв в себя груз, капсула взмыла в небо. В этот момент её настиг миссл. Раздался взрыв. И надежды Зены пролились огненным дождём над лесом.

* * *

   – Зена, мы тебя помним и уважаем.
   Близнецы помнили её как часть иной жизни, которая сорвалась, как их собственная эвакуация.
   Зена дралась с огненными собаками, крича своим детёнышам:
   – Бегите! Бегите что есть сил!!!
   Близнецы, взяв друг друга за руку, поклялись никогда не расставаться.
   Они, ещё совсем маленькие, бежали через лес. Их глаза слезились от непривычного дневного света. Им хотелось вернуться и помочь Зене, но они подчинились её воле.
   Им удалось какое-то время продержаться в лесу. Это было счастливое время. Защищаясь от всевозможных лесных тварей, они дрались спиной к спине, как эльфы. Их чувства были едины. Их связывала и грела взаимная любовь. Оберегая друг друга, они стали искусными воинами и охотниками.
   – Я слышал: некоторые пары эльфов рождаются однополыми.
   – Нам просто обрезали крылья.
   Потом братья, как и многие дети-беглецы, попали в облаву.
   Огненный город изменил их природу.

* * *

   Часовые заметили двух солдат, сопровождавших раненую женщину к выходу из зоны.
   Депортация жрицы материнства.
   – Прощай, Зена, – сказали близнецы.
 
   В нейтральной зоне жили беглецы и миссионеры.
   Те, кто разыскивал и ждал родных и близких из зоны, жили лагерем у входа. Они встречали вновь прибывших, показывали фотографии, спрашивали: «Не встречали?», «Не видели?», «Не слышали?».
 
   – У меня в зоне осталась дочка Соня. Вы не слышали о ней? – спросила жрицу Фаина.
   – Слышала. Эти двое ребят – вы разве не знаете, кто они?
   – Знаю, – тихо ответила Фаина.
   – Просили вам передать. – И она плюнула Фаине в лицо.
 
   Фаине с Игорем отвели свободный барак.
   В день их свадьбы выпал настоящий снег.
   Небо было тёмным и пасмурным. Фаина вдыхала давно забытый свежий запах снега.
   Поверх белого платья – телогрейка, на ногах – валенки.
   Те, кто помогали им устроиться, накрыли стол под брезентовым навесом.
   Треск костра, запах жареного мяса, знакомая с давних времён музыка.
   Снег тихо падал крупными хлопьями.
   Открытое поле было перечерчено рвом. За ним начиналась зона.
   Человек мог легко перешагнуть эту границу, а демона, шагнувшего за грань, тут же охватывало пламя.
 
   Было застолье, потом танцы.
   Тихая беседа гостей.
 
   Фаина собирала грязные тарелки.
   Темнело.
   Там, в открытом поле, у самой границы стояла меленькая знакомая фигурка.
 
   Дрожащая от холода Сонька куталась в дырявую шаль.
 
   – Сонька!
   Фаина быстро собрала со стола, что осталось.
 
   Игорь увидел Фаину, бегущую к границе, и бросился следом.
   Он перехватил ее, когда она протягивала через ров свёрток с едой.
   Сонька, в отчаянии тянувшая к ней руки, сама шагнула через ров, и объятый пламенем демон явил своё настоящее лицо.
   Свист крыльев. Дракон, управляемый Жорой, лишь слегка опалил себе крылья.
 
   Жора ухватил край пылающей шали своей хозяйки и, обжигая руки, рывком толкнул её обратно за линию.
 
   За гранью Сонька снова обрела обличье ребёнка.
   Жора сбивал с неё огонь, а она рвалась обратно, протягивая руки, кричала: «Фаина! Моя Фаина!» По вспузырившимся щекам текли слёзы. Жора завернул её в рогожу, усадил на дракона, и они полетели прочь.
 
   Игорь устал от бессонных ночей.
   Фаина поднималась, как лунатик, и шла к границе.
 
   В этот раз он проснулся и понял, что опоздал.
   Выбежав из барака, он увидел, как Фаина пересекла границу.
   По ту сторону ждала Сонька.
 
   Лифт шахты открылся. Фаина и Сонька сели на пол. Рядом играли в кости близнецы. Ребята были при параде по этому случаю – прилизанные, свежевыкрашенные волосы, лучшее оружие. Лифт был полупустой. В углу несколько заключённых из новых. Один из них, бородатый мужик, толкнул соседа в плечо и кивнул в сторону Фаины. Они вместе двинулись к ней. Близнецы навели на них оружие и заставили попятиться.
   Лифт постепенно пустел.
   На нижнем этаже включилась холодильная установка.
   Сонька ввела чип в плату принадлежности на ладони Фаины.
   Двери лифта открылись.
 
   Раскалённый жар сдул с них бренную плоть. Четыре пылающих силуэта вошли в огненный мир. Земля трескалась и заливалась ручьями лавы.
   Они шли по огнеупорному мосту. Мимо проплывали, мигая огнями, корабли из жидкого металла. Впереди под нимбом света виднелся силуэт города.

* * *

   Свет в лампе дрогнул и зажёгся во всю свою ослепительную силу. Петухи пропели подъём. Работники вышли из барака, на ходу надевая защитные зелёные очки. Каждый получил свой наряд – кто на скотный двор, кто в поле, кто в сад. Начальство (избранные) – агроном, ветеринар и бухгалтер – ушло в конторку.
   Фаина, хозяйка фермы, села на балконе под зонтиком со стаканом мартини. Стройные ножки в белых шортиках выставила на свет. Пусть загорают.
   Когда она проснулась, на табло была информация: беглец в зоне. Анфас и в профиль – Генрих. Мягкая линия серебристых волос до плеч. Он поседел после аварии, когда его практически перерубило пополам. Другой бы, если не умер, то не встал бы с инвалидного кресла, а этот полностью восстановился и ещё потом играл в теннис и танцевал лучше всех. Даже на зоне, где все были в одном возрасте, при нём осталась эта седина. Он был похож на губернатора. Многие шутили по этому поводу. Такой же высокий, худощавый, жилистый. Такие же тонкие, благородные черты лица. Только у губернатора тёмно-русые волосы и рыжие глаза.