Значит, или нас провоцирует сам Никкей, или некая третья сторона. Если верно последнее, то в ответ на обвинение с нашей стороны Эсталь может оскорбиться и ответно обвинить нас в поклепе на своих добрых граждан. Слово за слово, и тут тоже может полыхнуть. Не такие уж добрые отношения у Арнелия с Никкеем, как может показаться со стороны. Но кому и зачем это надо?!
Я вспомнила, что стою посреди комнаты в глубокой задумчивости, а Лауринь и Эрлен пялятся на меня, как на заморскую диковину. Ладно, о мотивах неизвестного преступника я подумаю потом, пока же надо нейтрализовать Эрлена.
– И где же ваше волшебное средство? – поинтересовалась я.
– Здесь… я как раз хотел разобраться, из чего оно составлено и… – начал было Эрлен.
– Дайте сюда немедленно, – велела я.
– Но… – Юноша окончательно стал похож на обиженного ребенка.
– Немедленно! – рявкнула я.
– Вы тоже… – Брови Эрлена поползли вверх, казалось, он сейчас заплачет. – Такие же, как вы, мне не верили! А теперь вы хотите забрать то, что мое по праву?! Ну уж нет!
Эрлен метнулся к окну. Я решила было, что он собрался сигануть на улицу, и приготовилась ловить прыгуна «сеткой»: не расшибся бы о мостовую! Однако прыгать Эрлен не стал. Откуда-то, чуть ли не с подоконника, юноша выхватил шпагу, чем окончательно убедил меня в своем благородном происхождении: шпага была старинная, явно очень дорогая, в обычной лавке такую не купишь. Неужели фамильная?
– Не подходите! – взвизгнул он, бочком продвигаясь к столу и выставив перед собой шпагу.
Я начала было поднимать руку, чтобы обезоружить парня (жаль было шпагу, но что поделаешь!), но тут вмешался Лауринь, которому явно надоело стоять без дела.
– Госпожа Нарен, позвольте, я… – Не договорив, Лауринь метнулся вперед, лязгнула сталь, Эрлен попятился.
Я в фехтовании разбираюсь слабо, но мне показалось, что оба юнца весьма неплохи, только вот Эрлен, очевидно, давно не тренировался. Перейти в контратаку Лауринь ему так и не позволил, к тому же у лейтенанта хватило ума оттеснить противника подальше от стола и прижать к стенке. Лязгнуло в последний раз – шпага Эрлена со звоном упала на пол.
– Отлично, – сказала я. – Вы провозились больше времени, чем это бы заняло у меня, но вышло зрелищно. Свяжите этого остолопа вон хотя бы простынями, а я пока посмотрю, что у него тут имеется…
Склянку с культурой тироты я вычислила сразу – она разительно отличалась от разнокалиберных, заслуженного вида посудин, служивших Эрлену для опытов. На всякий случай, однако, я запечатала комнату наглухо, так, чтобы вскрыть ее смогли только маги из Коллегии или я сама, склянку же забрала с собой. А забавно получится, если окажется, что тирота в самом деле может справиться с нутроедой! Правда, это то же самое, что поджигать дом, чтобы избавиться от тараканов…
Связанного Эрлена погрузили на лошадь – если бы я не озаботилась набросить на нас заклинание, полюбоваться зрелищем сбежалось бы полквартала. Меня ждал доклад Его величеству…
… – И если это диверсия, Ваше величество, то очень странная, – завершила я свою речь. – Вряд ли злоумышленник мог предугадать, когда именно Эрлен воспользуется этим зельем. Ему повезло, что соседская собака отравилась буквально через несколько дней после встречи Эрлена с «господином из Эстали». Животные тиротой не болеют, но девочке хватило и общения с животным, попотчеванным микстурой, достаточно было капле собачьей слюны попасть на ее кожу… Дальше началась цепная реакция. Свои идеи по поводу причин диверсии я вам уже изложила.
– Да, госпожа Нарен, я согласен, все это выглядит более чем странно, – медленно произнес Арнелий. – Не думаю, чтобы мой августейший собрат смог сам придумать столь сложную схему. Значит, все же некая третья сторона… Благодарю вас. Мне нужно будет обдумать сложившуюся ситуацию. Она мне очень не нравится.
– Что вы предполагаете делать с Эрленом? – спросила я.
– История с «господином из Эстали» не должна быть предана огласке, – произнес Арнелий.
– Тем не менее достаточно много людей знает, что в городе бушевала не красная лихорадка, а тирота и по этому поводу велось расследование, – напомнила я. – Простите, Ваше величество, при всем моем к вам уважении я не могу заявить, что расследование не увенчалось успехом. Это повредит моей репутации.
– Ваша репутация – это святое, госпожа Нарен, – тонко улыбнулся Арнелий. – Впрочем, ничего скрывать не потребуется, обвиняемый у нас есть.
– Эрлен? – вскинула я брови.
– Да. – Арнелий нахмурился. – Вы, кстати, были правы, он из очень хорошей семьи – Литты, знаете таких? Старший сын… Если бы он не свихнулся на собаках, мог бы стать известным ученым. Впрочем, теперь неважно. Официальная версия будет гласить, что этому юноше в ходе кустарных экспериментов случайно удалось вывести культуру тироты.
– Это бред, – отрезала я, вспомнив, как выдвинула такую же версию за неимением лучших. И свое обещание, кстати, тоже. Но поскольку это неправда, то косынку мне есть все же не придется… – В это никто не поверит.
– Обыватели – поверят, – отрезал Арнелий. – Пусть спорят, возможно это или нет. Коллегии, если заинтересуется, можно, полагаю, сообщить правду – но без упоминаний об Эстали. Просто – «некий господин». Мои маги уже занимаются памятью юноши, слова «Эсталь» он больше не произнесет.
– Что с ним будет дальше? – спросила я.
– Скорее всего, отправится в лечебницу для душевнобольных, – скривил губы Арнелий. – Юноша явно не от мира сего. Возможно, со временем его вернут родным.
– Если им заинтересуется Коллегия, как опасным самородком, и потребует его себе, они запросто вытряхнут из Эрлена все подробности о «некоем господине», как бы ни старались ваши маги, – сказала я. – Тем более… вы им полностью доверяете?
– Коллегия Эрлена не получит, – отрезал Арнелий, не ответив на мой вопрос. Все было предельно ясно: в скором времени беднягу Собачника ждал несчастный случай. Или самоубийство.
– В таком случае, Ваше величество, данное расследование можно считать завершенным, – наклонила я голову. – Позвольте откланяться.
– Всего доброго, госпожа Нарен, – кивнул Арнелий.
Домой я сразу не поехала, отправилась прогуляться по парку. Зря я это сделала – вскоре меня нагнал Лауринь.
– Вам нравится назначать свидания в парке, Лауринь? – любезно осведомилась я. – Вы меня второй раз здесь подкарауливаете.
– Простите, госпожа Нарен… – Лауринь смутился. – Я только хотел узнать – что будет с Эрленом? Его… казнят?
– Не думаю. – Я пнула подвернувшийся под ногу камешек. – Его уже объявили душевнобольным, а таких не вешают. – Я искоса посмотрела на лейтенанта. – Лауринь, вы вообще поняли, чтó произошло? Ситуация вам ничего не напоминает?
– Так точно, госпожа Нарен. – Лауринь посерьезнел. – Вы… вы имеете в виду господина из Эстали?..
– Забудьте это словосочетание раз и навсегда, Лауринь, – предостерегла я. – Иначе рискуете оказаться в одной уютной камере с нашим Собачником.
– Да… я… Госпожа Нарен, это… то же самое, что было осенью? – сформулировал наконец Лауринь. – То, о чем вы мне велели молчать?
– Да, лейтенант, оно самое. На сей раз Его величество в курсе. – И зачем я говорю об этом Лауриню? – Надеюсь, вам не нужно повторять дважды о необходимости держать язык за зубами?
– Я буду молчать, госпожа Нарен… – серьезно заверил Лауринь.
– О вашем участии в этой истории, кроме меня и Эрлена, не осведомлен никто, – заметила я. – Но Собачник не знает вашего имени и не знает, что вы гвардеец. А мало ли кто мог служить мне проводником… Вы уяснили?
– Меня не было с вами, госпожа Нарен, – понятливо кивнул Лауринь. Что это с ним, неужели проблески разума появились?
– Да. Вы сидели дома и скучали. Или болтались по улицам и страдали от неразделенной любви. Не важно. – Я хмыкнула. – Вы мне очень надоели, лейтенант, но мне все равно не хотелось бы, чтобы вам на голову случайно упал перелетный кирпич.
– Спасибо, госпожа Нарен, – мрачно ответил Лауринь. – Позвольте последний вопрос?..
– Давайте.
– Я… Правильно ли я понимаю, что живым Эрлен на свободу не выйдет?
Я помолчала немного. А ведь Лауринь отнюдь не настолько глуп, как кажется на первый взгляд. И он умеет задавать неудобные вопросы. К счастью, еще он умеет молчать, иначе бы пришлось думать, как избавиться от него.
– Да, Лауринь, – сказала я. – Вы совершенно правы.
– Мне… мне очень жаль его… – сознался Лауринь. – Знаете, госпожа Нарен, вам это, конечно, неинтересно… Я мог бы быть на его месте. У меня тоже была собака, и я очень ее любил…
– Она умерла от болезни? – спросила я невесть зачем.
– Нет, госпожа Нарен, просто от старости. – Лауринь смотрел на кроны деревьев, вздернув острый подбородок, и моргал часто-часто. – А от старости вылечить нельзя…
Я двинулась дальше по аллее, оставив за спиной лейтенанта. Правильно ли я поступила, что позволила ему сопровождать меня? Не знаю, не знаю… В конце концов идею о больной собаке подбросил именно он. Что ж, посмотрим, что будет дальше. Даже удобно иметь постоянного сопровождающего, не привыкая каждый раз к новым физиономиям и выкрутасам очередного безусого мальчишки, отданного Его величеством в твое распоряжение по доброте душевной. Хотя я бы предпочла капрала Иваса, если честно. Другой вопрос в том, что можно и чего нельзя слышать Лауриню. Он уже знает достаточно, больше даже, чем Арнелий, а это, знаете ли… У меня пока нет причин сомневаться в его умении держать язык за зубами, но есть умельцы, которые легко развязывают любые языки. Нет, удобства удобствами, а таскать за собой Лауриня больше не стоит. Хватит на его долю тайн. Чем меньше будет знать каждый из окружающих в отдельности, тем меньше у меня будет проблем.
Глава 8
Я вспомнила, что стою посреди комнаты в глубокой задумчивости, а Лауринь и Эрлен пялятся на меня, как на заморскую диковину. Ладно, о мотивах неизвестного преступника я подумаю потом, пока же надо нейтрализовать Эрлена.
– И где же ваше волшебное средство? – поинтересовалась я.
– Здесь… я как раз хотел разобраться, из чего оно составлено и… – начал было Эрлен.
– Дайте сюда немедленно, – велела я.
– Но… – Юноша окончательно стал похож на обиженного ребенка.
– Немедленно! – рявкнула я.
– Вы тоже… – Брови Эрлена поползли вверх, казалось, он сейчас заплачет. – Такие же, как вы, мне не верили! А теперь вы хотите забрать то, что мое по праву?! Ну уж нет!
Эрлен метнулся к окну. Я решила было, что он собрался сигануть на улицу, и приготовилась ловить прыгуна «сеткой»: не расшибся бы о мостовую! Однако прыгать Эрлен не стал. Откуда-то, чуть ли не с подоконника, юноша выхватил шпагу, чем окончательно убедил меня в своем благородном происхождении: шпага была старинная, явно очень дорогая, в обычной лавке такую не купишь. Неужели фамильная?
– Не подходите! – взвизгнул он, бочком продвигаясь к столу и выставив перед собой шпагу.
Я начала было поднимать руку, чтобы обезоружить парня (жаль было шпагу, но что поделаешь!), но тут вмешался Лауринь, которому явно надоело стоять без дела.
– Госпожа Нарен, позвольте, я… – Не договорив, Лауринь метнулся вперед, лязгнула сталь, Эрлен попятился.
Я в фехтовании разбираюсь слабо, но мне показалось, что оба юнца весьма неплохи, только вот Эрлен, очевидно, давно не тренировался. Перейти в контратаку Лауринь ему так и не позволил, к тому же у лейтенанта хватило ума оттеснить противника подальше от стола и прижать к стенке. Лязгнуло в последний раз – шпага Эрлена со звоном упала на пол.
– Отлично, – сказала я. – Вы провозились больше времени, чем это бы заняло у меня, но вышло зрелищно. Свяжите этого остолопа вон хотя бы простынями, а я пока посмотрю, что у него тут имеется…
Склянку с культурой тироты я вычислила сразу – она разительно отличалась от разнокалиберных, заслуженного вида посудин, служивших Эрлену для опытов. На всякий случай, однако, я запечатала комнату наглухо, так, чтобы вскрыть ее смогли только маги из Коллегии или я сама, склянку же забрала с собой. А забавно получится, если окажется, что тирота в самом деле может справиться с нутроедой! Правда, это то же самое, что поджигать дом, чтобы избавиться от тараканов…
Связанного Эрлена погрузили на лошадь – если бы я не озаботилась набросить на нас заклинание, полюбоваться зрелищем сбежалось бы полквартала. Меня ждал доклад Его величеству…
… – И если это диверсия, Ваше величество, то очень странная, – завершила я свою речь. – Вряд ли злоумышленник мог предугадать, когда именно Эрлен воспользуется этим зельем. Ему повезло, что соседская собака отравилась буквально через несколько дней после встречи Эрлена с «господином из Эстали». Животные тиротой не болеют, но девочке хватило и общения с животным, попотчеванным микстурой, достаточно было капле собачьей слюны попасть на ее кожу… Дальше началась цепная реакция. Свои идеи по поводу причин диверсии я вам уже изложила.
– Да, госпожа Нарен, я согласен, все это выглядит более чем странно, – медленно произнес Арнелий. – Не думаю, чтобы мой августейший собрат смог сам придумать столь сложную схему. Значит, все же некая третья сторона… Благодарю вас. Мне нужно будет обдумать сложившуюся ситуацию. Она мне очень не нравится.
– Что вы предполагаете делать с Эрленом? – спросила я.
– История с «господином из Эстали» не должна быть предана огласке, – произнес Арнелий.
– Тем не менее достаточно много людей знает, что в городе бушевала не красная лихорадка, а тирота и по этому поводу велось расследование, – напомнила я. – Простите, Ваше величество, при всем моем к вам уважении я не могу заявить, что расследование не увенчалось успехом. Это повредит моей репутации.
– Ваша репутация – это святое, госпожа Нарен, – тонко улыбнулся Арнелий. – Впрочем, ничего скрывать не потребуется, обвиняемый у нас есть.
– Эрлен? – вскинула я брови.
– Да. – Арнелий нахмурился. – Вы, кстати, были правы, он из очень хорошей семьи – Литты, знаете таких? Старший сын… Если бы он не свихнулся на собаках, мог бы стать известным ученым. Впрочем, теперь неважно. Официальная версия будет гласить, что этому юноше в ходе кустарных экспериментов случайно удалось вывести культуру тироты.
– Это бред, – отрезала я, вспомнив, как выдвинула такую же версию за неимением лучших. И свое обещание, кстати, тоже. Но поскольку это неправда, то косынку мне есть все же не придется… – В это никто не поверит.
– Обыватели – поверят, – отрезал Арнелий. – Пусть спорят, возможно это или нет. Коллегии, если заинтересуется, можно, полагаю, сообщить правду – но без упоминаний об Эстали. Просто – «некий господин». Мои маги уже занимаются памятью юноши, слова «Эсталь» он больше не произнесет.
– Что с ним будет дальше? – спросила я.
– Скорее всего, отправится в лечебницу для душевнобольных, – скривил губы Арнелий. – Юноша явно не от мира сего. Возможно, со временем его вернут родным.
– Если им заинтересуется Коллегия, как опасным самородком, и потребует его себе, они запросто вытряхнут из Эрлена все подробности о «некоем господине», как бы ни старались ваши маги, – сказала я. – Тем более… вы им полностью доверяете?
– Коллегия Эрлена не получит, – отрезал Арнелий, не ответив на мой вопрос. Все было предельно ясно: в скором времени беднягу Собачника ждал несчастный случай. Или самоубийство.
– В таком случае, Ваше величество, данное расследование можно считать завершенным, – наклонила я голову. – Позвольте откланяться.
– Всего доброго, госпожа Нарен, – кивнул Арнелий.
Домой я сразу не поехала, отправилась прогуляться по парку. Зря я это сделала – вскоре меня нагнал Лауринь.
– Вам нравится назначать свидания в парке, Лауринь? – любезно осведомилась я. – Вы меня второй раз здесь подкарауливаете.
– Простите, госпожа Нарен… – Лауринь смутился. – Я только хотел узнать – что будет с Эрленом? Его… казнят?
– Не думаю. – Я пнула подвернувшийся под ногу камешек. – Его уже объявили душевнобольным, а таких не вешают. – Я искоса посмотрела на лейтенанта. – Лауринь, вы вообще поняли, чтó произошло? Ситуация вам ничего не напоминает?
– Так точно, госпожа Нарен. – Лауринь посерьезнел. – Вы… вы имеете в виду господина из Эстали?..
– Забудьте это словосочетание раз и навсегда, Лауринь, – предостерегла я. – Иначе рискуете оказаться в одной уютной камере с нашим Собачником.
– Да… я… Госпожа Нарен, это… то же самое, что было осенью? – сформулировал наконец Лауринь. – То, о чем вы мне велели молчать?
– Да, лейтенант, оно самое. На сей раз Его величество в курсе. – И зачем я говорю об этом Лауриню? – Надеюсь, вам не нужно повторять дважды о необходимости держать язык за зубами?
– Я буду молчать, госпожа Нарен… – серьезно заверил Лауринь.
– О вашем участии в этой истории, кроме меня и Эрлена, не осведомлен никто, – заметила я. – Но Собачник не знает вашего имени и не знает, что вы гвардеец. А мало ли кто мог служить мне проводником… Вы уяснили?
– Меня не было с вами, госпожа Нарен, – понятливо кивнул Лауринь. Что это с ним, неужели проблески разума появились?
– Да. Вы сидели дома и скучали. Или болтались по улицам и страдали от неразделенной любви. Не важно. – Я хмыкнула. – Вы мне очень надоели, лейтенант, но мне все равно не хотелось бы, чтобы вам на голову случайно упал перелетный кирпич.
– Спасибо, госпожа Нарен, – мрачно ответил Лауринь. – Позвольте последний вопрос?..
– Давайте.
– Я… Правильно ли я понимаю, что живым Эрлен на свободу не выйдет?
Я помолчала немного. А ведь Лауринь отнюдь не настолько глуп, как кажется на первый взгляд. И он умеет задавать неудобные вопросы. К счастью, еще он умеет молчать, иначе бы пришлось думать, как избавиться от него.
– Да, Лауринь, – сказала я. – Вы совершенно правы.
– Мне… мне очень жаль его… – сознался Лауринь. – Знаете, госпожа Нарен, вам это, конечно, неинтересно… Я мог бы быть на его месте. У меня тоже была собака, и я очень ее любил…
– Она умерла от болезни? – спросила я невесть зачем.
– Нет, госпожа Нарен, просто от старости. – Лауринь смотрел на кроны деревьев, вздернув острый подбородок, и моргал часто-часто. – А от старости вылечить нельзя…
Я двинулась дальше по аллее, оставив за спиной лейтенанта. Правильно ли я поступила, что позволила ему сопровождать меня? Не знаю, не знаю… В конце концов идею о больной собаке подбросил именно он. Что ж, посмотрим, что будет дальше. Даже удобно иметь постоянного сопровождающего, не привыкая каждый раз к новым физиономиям и выкрутасам очередного безусого мальчишки, отданного Его величеством в твое распоряжение по доброте душевной. Хотя я бы предпочла капрала Иваса, если честно. Другой вопрос в том, что можно и чего нельзя слышать Лауриню. Он уже знает достаточно, больше даже, чем Арнелий, а это, знаете ли… У меня пока нет причин сомневаться в его умении держать язык за зубами, но есть умельцы, которые легко развязывают любые языки. Нет, удобства удобствами, а таскать за собой Лауриня больше не стоит. Хватит на его долю тайн. Чем меньше будет знать каждый из окружающих в отдельности, тем меньше у меня будет проблем.
Глава 8
Везение
К моему большому облегчению, доклад, сделанный королевскому совету, был принят прекрасно. Еще бы, на этот раз я пользовалась поддержкой самого Арнелия, готового в любой момент пресечь ненужные вопросы. Коллегия пока отмалчивалась, очевидно переваривая невероятные сведения и пытаясь понять, действительно ли какой-то самоучка способен случайно вывести культуру тироты в домашних условиях. Вскоре маги придут к выводу, что это невозможно, и тогда Арнелию придется скормить им заранее заготовленную историю с таинственным господином из ниоткуда и быстро избавиться от Эрлена. Остаются еще, конечно, придворные маги, которые работали с парнем… С одной стороны, они связаны договором с Его величеством, но с другой – обязаны заботиться об интересах Коллегии. Кто знает, что они предпочтут: держать язык за зубами или выслужиться… Самое обидное: если один из них и донесет, невозможно будет узнать, кто именно это был. Впрочем, магов своих Арнелий знает хорошо, вряд ли бы он подпустил к Эрлену вовсе уж ненадежных людей…
Так или иначе, немного времени у нас есть. Станет ли Коллегия копать дальше – большой вопрос. Я бы, конечно, предпочла, чтобы не стала, но, с другой стороны… С другой стороны, мне очень хотелось знать, кто стоит за всем произошедшим. Я не люблю действовать вслепую, мне важно понимать причинно-следственные связи. Но следствие было на виду, корни же причин по-прежнему таились во мраке… Оставалось лишь ждать, в надежде что рано или поздно что-то прояснится.
Жизнь тем временем шла своим чередом, уже через несколько дней ко мне наведался первый после долгого перерыва клиент, и я временно оставила мысли о таинственном заговоре. Никаких особенно интересных дел не попадалось, так, рутина. Впрочем, я была этим даже довольна: хватит с меня пока что таинственных происшествий, в которых без бутылки орты и не разберешься, а с нею – так и тем более!
Новый клиент появился рано утром, поэтому ему пришлось ждать, пока я соизволю встать и позавтракать. Ожидание окончательно доконало бедолагу, уж не знаю, чем он был так расстроен. Впрочем, это должно было выясниться в самое ближайшее время.
– Чем могу быть полезна? – спросила я, разглядывая посетителя. С виду – торговец средней руки, не слишком удачливый, судя по всему, но и не бедствующий. Таких много в столице и окрестностях. Впрочем, не всем же процветать или нищенствовать, должна быть и золотая середина!
– Госпожа Нарен, вы моя последняя надежда! – Торговец умоляюще уставился на меня. Я невольно поморщилась – эти слова я на протяжении своей карьеры слышала примерно столько раз, сколько клиентов у меня было, а это уже цифра даже не трехзначная.
– Охотно верю, – сказала я. Еще бы не поверить; если судить по выражению лица, этот человек в полном отчаянии. – Только представьтесь для начала, будьте так добры. А потом изложите суть дела.
– Да, простите… Зовут меня Доро, Доро Лимес, я торговец… – Мужчина жалобно посмотрел на меня. – А суть дела очень проста, госпожа Нарен. У меня лошадей украли…
– Лошадей?! – Я вскинула брови. Конокрадов мне только и не хватало! – Вы уверены, что пришли по адресу? В сыскное отделение обращаться не пробовали?
– Конечно, пробовал, первым делом, как пропажу обнаружил, к ним бросился! – заверил меня Лимес. – Приходили они, смотрели, искали, даже ищейку привели – не берет собака след! Да и на земле-то следов не было, даром что накануне дождь шел, грязь на улице развезло… То есть отпечатков копыт не было, других-то следов там предостаточно. Тогда мне и посоветовали к вам обратиться, госпожа Нарен, потому что если не вы… – Он вдруг отчетливо всхлипнул. – Повешусь, как есть повешусь!
– Так, господин Лимес, давайте-ка по порядку, – поморщилась я. – Кто вы, откуда взялись, что за лошади и почему вы собрались из-за них вешаться?
– Я, госпожа Нарен, лошадьми торгую, – завел свою, без сомнения, печальную повесть Доро Лимес. – Ну и посредничаю, бывает, потому как торговля у меня не больно шибко идет, а жить на что-то надо. Так вот…
Если выбросить из речи почтенного торговца бесконечные причитания, то получалось вот что: некий помещик из наших краев купил несколько лошадей, заплатил задаток, а Лимесу вменялось в обязанность пригнать лошадей покупателю, получить остальную плату и, за вычетом своей невеликой доли, вернуть продавцу. Лимес, как я поняла, был не слишком удачлив в делах, зато честен, тому самому продавцу хорошо известен, услуги подобного рода оказывал уже не раз, потому его и выбрали для этого поручения. К тому же Лимес неплохо разбирался в лошадях, прекрасно с ними обращался, и ему можно было доверить ценный товар. В столице Лимес был проездом, остановился на постоялом дворе, чтобы утром отправиться дальше, к покупателю, – тот жил, как выяснилось, в окрестностях столицы. Названное имя показалось мне знакомым, и тут я вспомнила его: конечно же, сосед нейра Шлосса, тот самый, что держал небольшой конный завод. Надо же, как тесен мир! Не первый раз в этом убеждаюсь, кстати говоря…
– Хорошо, значит, вы остановились на ночь на постоялом дворе, лошадей поставили там же на конюшню, а что было дальше? – спросила я.
– В том-то и дело, что ничего, – еще больше расстроился Лимес. – Проспал всю ночь… Эх, знамо бы дело, сам бы остался на конюшне, так нет, понадеялся на Зайца…
– Какого еще Зайца? – терпеливо поинтересовалась я.
– Заяц, подручный мой, – пояснил Лимес. – Прозвище у него такое, потому как маленький, ушастый и зубы торчат, как есть заяц. Он как раз на конюшне и остался, за моими красавицами приглядеть…
– И что же, он ничего не заметил?
– Так пропал он, вместе с лошадьми пропал, о чем я и толкую! – занервничал Лимес. Про своего подручного он до сих пор ни слова не сказал, если честно.
– А вы не допускаете мысли, что этот ваш Заяц лошадей и увел? – спросила я. – Тем более что они к нему привыкли и не заволновались бы.
– Я уж любую мысль допускаю, госпожа Нарен, – опечалился Лимес. – Но только почему ж сторожа ничего не слышали и не видели, а ищейка след брать отказывается? Нечисто тут, верно вам говорю!
– Сторожам можно заплатить, а ищейке – перебить чутье, – пожала я плечами. – И вот тут мы с вами, господин Лимес, подходим, пожалуй, к самому интересному вопросу в вашей истории. Чем так ценны эти ваши лошади, что ради них кому-то потребовалось устраивать этакое непотребство, если этот кто-то, конечно, существует в природе?
– Так я разве не сказал? – удивился Лимес. – Это ж вейрены, госпожа Нарен. Шесть племенных кобыл… Повешусь я!!
– Подождите пока, – велела я совершенно серьезно.
Теперь мне было понятно отчаяние Доро Лимеса. Вейрены считались самой дорогой породой верховых лошадей, и они того стоили. Я не считаю себя большим знатоком лошадиных статей, но у меня при взгляде на вейрена неизменно перехватывает дух от его красоты. Впрочем, лошади эти были не только красивы, но еще и быстры, очень выносливы и на диво неприхотливы. Сколько стоила породистая племенная кобыла, я примерно представляла. Однако у нейра помещика дела идут неплохо, раз он может позволить себе купить целых шесть лошадей! С какой целью, интересно? Не иначе нацелился сделаться поставщиком королевского двора: Арнелий, что неудивительно, предпочитает именно эту породу лошадей, даже его знаменитая скупость в этом случае сдается без боя.
Я могла навскидку назвать несколько версий произошедшего. Первая и самая очевидная: нашему конезаводчику показалось глупым отдавать бешеные деньги, если можно получить лошадей и так. Задаток, ясное дело, пропадет, но по сравнению с общей суммой это ничтожно мало. Мог ли почтенный помещик организовать кражу? А почему бы и нет? Но он не мог не понимать, что подозрения первым делом падут на него. К тому же куда как проще было бы подстеречь Лимеса где-нибудь на большой дороге, взяв с собой нескольких слуг покрепче и прикинувшись грабителями, да и угнать лошадей, чем лезть на постоялый двор. Кстати…
– Вы что же, только вдвоем путешествовали? – спросила я. – Без охраны?
– Да что вы! – замахал на меня руками Лимес. – Как же можно! Со мной трое людей господина Витца, а еще троих прислал нейр Рем.
Витц – это, надо думать, его наниматель, а Рем – наш помещик. Хм… Со своими людьми в отряде Рему было бы еще проще завладеть лошадьми, но тут есть одно маленькое «но». Как бы потом достопочтенный помещик объяснил, откуда у него взялись шесть племенных кобыл, якобы похищенных бандитами на большой дороге? Думаю, он не мог этого не понимать. Вейрена ни с какой другой породой не перепутаешь, для этого надо быть слепым от рождения, так что выдать их за обычных лошадей не получится. Да и потом, не для собственного же удовольствия Рем их покупал, а для дела! Но окончательно эту версию отметать не стоит, порой жадность творит с людьми поразительные вещи…
– И где же была эта ваша охрана, когда воровали лошадей? – поинтересовалась я.
– Так по очереди сторожили во дворе… – уныло ответил Лимес. – Как обычно. И ничегошеньки не видели и не слышали! Сами теперь казнятся…
Тогда другой вариант: лошадей угнали посторонние, возможно, по чьему-то заказу. Вероятно также, с помощью этого самого пропавшего Зайца и внезапно оглохших и ослепших охранников. Могу даже придумать еще более фантастическую версию: заказчиком был господин Витц, которому захотелось и деньги получить, и лошадей не отдавать. Но все это требовало тщательной проверки…
– Ну что ж, – сказала я, глядя на несчастного Лимеса. – Вас просветили относительно моих расценок?
Тот печально кивнул.
– У меня, госпожа Нарен, денег хватит вам только за три дня работы уплатить, – сказал он уныло.
– Значит, попробуем управиться за три дня, – пожала я плечами. – А там видно будет.
Прежде всего я велела показать мне тот злосчастный постоялый двор, на котором была совершена кража.
– Ну вы и нашли где остановиться! – покачала я головой, глядя на облупленную вывеску, гласившую «Отдохни немного» и изображавшую спящего в обнимку с кружкой и бараньей ногой толстяка.
– А что такое? – всполошился Лимес.
– Да теперь уж ничего… – буркнула я. Этот постоялый двор пользовался заслуженно дурной славой: здесь вечно что-то происходило. То постоялец вешался в своей комнате, то кто-нибудь падал с лестницы и ломал себе шею, а горело тут за последние полгода раза три, не меньше. Да расположен он… Впритык к Рыночному кварталу, а какая там обитает публика, я уже рассказывала. – Кто вам посоветовал это место?
– Никто не советовал, я всегда тут останавливаюсь, когда в столицу приезжаю, – удивился Лимес. Я смерила его взглядом. Хм… а не мог ли этот тип сам организовать кражу? Не для себя, понятное дело, что он будет делать с шестью кобылами вейренской породы! Но если ему неплохо заплатили… Чем не вариант?
– Ладно, идемте, взглянем на конюшню, – вздохнула я. Вокруг уже начинала собираться толпа, и это мне совершенно не нравилось.
Надо ли говорить, что и на улице, и около конюшни все было затоптано так, будто по этому месту прошелся весь город? Немудрено, что ищейка не взяла след! Хотя собаку, по уверению Лимеса, приводили рано утром, когда тут еще не отметились все любопытствующие.
Конюшня оказалась ничем не примечательна, добротное чистое строение. Сейчас там стояли с десяток самых обычных лошадей, принадлежащих постояльцам, и только.
– Ваши лошади стояли все вместе или по отдельности? – спросила я, отметив, что пустых денников достаточно много.
– Я попросил, чтобы всех рядом поставили, – ответил Лимес. – Они друг к другу-то привыкли, а когда чужие лошади рядом, нервничают…
В самой конюшне ни малейших признаков магического вмешательства мне обнаружить не удалось. Если лошадей отсюда и вывели, то сделали это обычным способом – через ворота. Хорошо, посмотрим, что во дворе, может быть, что-то и прояснится…
Но прежде я решила переговорить с охранниками Лимеса и со здешними сторожами. Охранники, как на подбор, оказались здоровенными молодыми парнями, которых не то что задирать не каждый отважится, а и просто подойти побоится. Двоих я, кстати, помнила в лицо, видела их в поместье нейра Рема еще зимой. Они меня, по счастью, не вспомнили.
По их рассказу выходило следующее: двое парней отдежурили свою часть ночи (караулили они попарно – один человек Рема, один Витца, вполне разумно), растолкали следующую пару и ушли спать. Их сменщики тоже благополучно просидели во дворе несколько часов, затем их место заняла последняя смена. И ни те, ни другие, ни третьи ничего не видели и не слышали. То есть в трактире напротив до полночи шла гульба, порой бдительно брехал на прохожих сторожевой пес, но во двор никто посторонний не заходил и уж тем более не выходил, за это парни ручались головой. Либо они очень хорошо сговорились заранее, либо каким-то непостижимым образом и правда прозевали лошадей. Местный же сторож, как очень быстро выяснилось, только делал вид, что бдил не смыкая глаз, а на самом деле гнусно напился и прохрапел всю ночь. Так что с него взятки были гладки – такое похмелье сыграть никому не под силу.
Постояльцы опять-таки ничего подозрительного не заметили, а скорее не обратили внимания. Даже если кто и услышал стук подков, то не придал этому никакого значения – на то и постоялый двор, постоянно кто-то приезжает или уезжает. Хозяин – так тот вообще трясся от страха, что с него взыщут стоимость украденных лошадей, и ничего вразумительного сказать не мог. Из него удалось выудить только, что новых постояльцев, кроме Лимеса и его ребят, ни вчера, ни позавчера не появлялось, да и сегодня с утра никто из прежних обитателей не выразил желания немедленно сорваться в бега. Впрочем, это тоже мало о чем говорило.
Из слуг толково разговаривала одна кухарка, которая поднялась еще до рассвета, чтобы начать стряпать завтрак.
– Пес наш очень уж брехал, – сказала она, подумав, в ответ на мой вопрос, не слышала ли она ночью чего-нибудь подозрительного. – Понятно, напротив гуляли, расходились поздно, но только это около полуночи было, а кобеля нашего разобрало уже под утро, и я вставать собралась. Еще, помню, разозлилась, что разбудил рано, окаянный!
– А обычно он по ночам не лает? – спросила я.
– Ну, если кто в ворота постучит или через забор попробует полезть, тогда брешет, конечно, – ответила кухарка обстоятельно. – А если просто мимо кто идет – то не станет, иначе б мы рехнулись давно, тут постоянно народ туда-сюда снует. По ночам куролесят, бывает, а вот перед рассветом самая тишина, одни только заснули, другие еще не проснулись, не на кого лаять-то…
Очень любопытно. Значит, какое-то движение возле ворот все же наблюдалось, раз пес лаял. Но люди ничего подозрительного не видели и не слышали. Значит, либо врут, либо тут и впрямь не все чисто. Что ж, проверим…
Так или иначе, немного времени у нас есть. Станет ли Коллегия копать дальше – большой вопрос. Я бы, конечно, предпочла, чтобы не стала, но, с другой стороны… С другой стороны, мне очень хотелось знать, кто стоит за всем произошедшим. Я не люблю действовать вслепую, мне важно понимать причинно-следственные связи. Но следствие было на виду, корни же причин по-прежнему таились во мраке… Оставалось лишь ждать, в надежде что рано или поздно что-то прояснится.
Жизнь тем временем шла своим чередом, уже через несколько дней ко мне наведался первый после долгого перерыва клиент, и я временно оставила мысли о таинственном заговоре. Никаких особенно интересных дел не попадалось, так, рутина. Впрочем, я была этим даже довольна: хватит с меня пока что таинственных происшествий, в которых без бутылки орты и не разберешься, а с нею – так и тем более!
Новый клиент появился рано утром, поэтому ему пришлось ждать, пока я соизволю встать и позавтракать. Ожидание окончательно доконало бедолагу, уж не знаю, чем он был так расстроен. Впрочем, это должно было выясниться в самое ближайшее время.
– Чем могу быть полезна? – спросила я, разглядывая посетителя. С виду – торговец средней руки, не слишком удачливый, судя по всему, но и не бедствующий. Таких много в столице и окрестностях. Впрочем, не всем же процветать или нищенствовать, должна быть и золотая середина!
– Госпожа Нарен, вы моя последняя надежда! – Торговец умоляюще уставился на меня. Я невольно поморщилась – эти слова я на протяжении своей карьеры слышала примерно столько раз, сколько клиентов у меня было, а это уже цифра даже не трехзначная.
– Охотно верю, – сказала я. Еще бы не поверить; если судить по выражению лица, этот человек в полном отчаянии. – Только представьтесь для начала, будьте так добры. А потом изложите суть дела.
– Да, простите… Зовут меня Доро, Доро Лимес, я торговец… – Мужчина жалобно посмотрел на меня. – А суть дела очень проста, госпожа Нарен. У меня лошадей украли…
– Лошадей?! – Я вскинула брови. Конокрадов мне только и не хватало! – Вы уверены, что пришли по адресу? В сыскное отделение обращаться не пробовали?
– Конечно, пробовал, первым делом, как пропажу обнаружил, к ним бросился! – заверил меня Лимес. – Приходили они, смотрели, искали, даже ищейку привели – не берет собака след! Да и на земле-то следов не было, даром что накануне дождь шел, грязь на улице развезло… То есть отпечатков копыт не было, других-то следов там предостаточно. Тогда мне и посоветовали к вам обратиться, госпожа Нарен, потому что если не вы… – Он вдруг отчетливо всхлипнул. – Повешусь, как есть повешусь!
– Так, господин Лимес, давайте-ка по порядку, – поморщилась я. – Кто вы, откуда взялись, что за лошади и почему вы собрались из-за них вешаться?
– Я, госпожа Нарен, лошадьми торгую, – завел свою, без сомнения, печальную повесть Доро Лимес. – Ну и посредничаю, бывает, потому как торговля у меня не больно шибко идет, а жить на что-то надо. Так вот…
Если выбросить из речи почтенного торговца бесконечные причитания, то получалось вот что: некий помещик из наших краев купил несколько лошадей, заплатил задаток, а Лимесу вменялось в обязанность пригнать лошадей покупателю, получить остальную плату и, за вычетом своей невеликой доли, вернуть продавцу. Лимес, как я поняла, был не слишком удачлив в делах, зато честен, тому самому продавцу хорошо известен, услуги подобного рода оказывал уже не раз, потому его и выбрали для этого поручения. К тому же Лимес неплохо разбирался в лошадях, прекрасно с ними обращался, и ему можно было доверить ценный товар. В столице Лимес был проездом, остановился на постоялом дворе, чтобы утром отправиться дальше, к покупателю, – тот жил, как выяснилось, в окрестностях столицы. Названное имя показалось мне знакомым, и тут я вспомнила его: конечно же, сосед нейра Шлосса, тот самый, что держал небольшой конный завод. Надо же, как тесен мир! Не первый раз в этом убеждаюсь, кстати говоря…
– Хорошо, значит, вы остановились на ночь на постоялом дворе, лошадей поставили там же на конюшню, а что было дальше? – спросила я.
– В том-то и дело, что ничего, – еще больше расстроился Лимес. – Проспал всю ночь… Эх, знамо бы дело, сам бы остался на конюшне, так нет, понадеялся на Зайца…
– Какого еще Зайца? – терпеливо поинтересовалась я.
– Заяц, подручный мой, – пояснил Лимес. – Прозвище у него такое, потому как маленький, ушастый и зубы торчат, как есть заяц. Он как раз на конюшне и остался, за моими красавицами приглядеть…
– И что же, он ничего не заметил?
– Так пропал он, вместе с лошадьми пропал, о чем я и толкую! – занервничал Лимес. Про своего подручного он до сих пор ни слова не сказал, если честно.
– А вы не допускаете мысли, что этот ваш Заяц лошадей и увел? – спросила я. – Тем более что они к нему привыкли и не заволновались бы.
– Я уж любую мысль допускаю, госпожа Нарен, – опечалился Лимес. – Но только почему ж сторожа ничего не слышали и не видели, а ищейка след брать отказывается? Нечисто тут, верно вам говорю!
– Сторожам можно заплатить, а ищейке – перебить чутье, – пожала я плечами. – И вот тут мы с вами, господин Лимес, подходим, пожалуй, к самому интересному вопросу в вашей истории. Чем так ценны эти ваши лошади, что ради них кому-то потребовалось устраивать этакое непотребство, если этот кто-то, конечно, существует в природе?
– Так я разве не сказал? – удивился Лимес. – Это ж вейрены, госпожа Нарен. Шесть племенных кобыл… Повешусь я!!
– Подождите пока, – велела я совершенно серьезно.
Теперь мне было понятно отчаяние Доро Лимеса. Вейрены считались самой дорогой породой верховых лошадей, и они того стоили. Я не считаю себя большим знатоком лошадиных статей, но у меня при взгляде на вейрена неизменно перехватывает дух от его красоты. Впрочем, лошади эти были не только красивы, но еще и быстры, очень выносливы и на диво неприхотливы. Сколько стоила породистая племенная кобыла, я примерно представляла. Однако у нейра помещика дела идут неплохо, раз он может позволить себе купить целых шесть лошадей! С какой целью, интересно? Не иначе нацелился сделаться поставщиком королевского двора: Арнелий, что неудивительно, предпочитает именно эту породу лошадей, даже его знаменитая скупость в этом случае сдается без боя.
Я могла навскидку назвать несколько версий произошедшего. Первая и самая очевидная: нашему конезаводчику показалось глупым отдавать бешеные деньги, если можно получить лошадей и так. Задаток, ясное дело, пропадет, но по сравнению с общей суммой это ничтожно мало. Мог ли почтенный помещик организовать кражу? А почему бы и нет? Но он не мог не понимать, что подозрения первым делом падут на него. К тому же куда как проще было бы подстеречь Лимеса где-нибудь на большой дороге, взяв с собой нескольких слуг покрепче и прикинувшись грабителями, да и угнать лошадей, чем лезть на постоялый двор. Кстати…
– Вы что же, только вдвоем путешествовали? – спросила я. – Без охраны?
– Да что вы! – замахал на меня руками Лимес. – Как же можно! Со мной трое людей господина Витца, а еще троих прислал нейр Рем.
Витц – это, надо думать, его наниматель, а Рем – наш помещик. Хм… Со своими людьми в отряде Рему было бы еще проще завладеть лошадьми, но тут есть одно маленькое «но». Как бы потом достопочтенный помещик объяснил, откуда у него взялись шесть племенных кобыл, якобы похищенных бандитами на большой дороге? Думаю, он не мог этого не понимать. Вейрена ни с какой другой породой не перепутаешь, для этого надо быть слепым от рождения, так что выдать их за обычных лошадей не получится. Да и потом, не для собственного же удовольствия Рем их покупал, а для дела! Но окончательно эту версию отметать не стоит, порой жадность творит с людьми поразительные вещи…
– И где же была эта ваша охрана, когда воровали лошадей? – поинтересовалась я.
– Так по очереди сторожили во дворе… – уныло ответил Лимес. – Как обычно. И ничегошеньки не видели и не слышали! Сами теперь казнятся…
Тогда другой вариант: лошадей угнали посторонние, возможно, по чьему-то заказу. Вероятно также, с помощью этого самого пропавшего Зайца и внезапно оглохших и ослепших охранников. Могу даже придумать еще более фантастическую версию: заказчиком был господин Витц, которому захотелось и деньги получить, и лошадей не отдавать. Но все это требовало тщательной проверки…
– Ну что ж, – сказала я, глядя на несчастного Лимеса. – Вас просветили относительно моих расценок?
Тот печально кивнул.
– У меня, госпожа Нарен, денег хватит вам только за три дня работы уплатить, – сказал он уныло.
– Значит, попробуем управиться за три дня, – пожала я плечами. – А там видно будет.
Прежде всего я велела показать мне тот злосчастный постоялый двор, на котором была совершена кража.
– Ну вы и нашли где остановиться! – покачала я головой, глядя на облупленную вывеску, гласившую «Отдохни немного» и изображавшую спящего в обнимку с кружкой и бараньей ногой толстяка.
– А что такое? – всполошился Лимес.
– Да теперь уж ничего… – буркнула я. Этот постоялый двор пользовался заслуженно дурной славой: здесь вечно что-то происходило. То постоялец вешался в своей комнате, то кто-нибудь падал с лестницы и ломал себе шею, а горело тут за последние полгода раза три, не меньше. Да расположен он… Впритык к Рыночному кварталу, а какая там обитает публика, я уже рассказывала. – Кто вам посоветовал это место?
– Никто не советовал, я всегда тут останавливаюсь, когда в столицу приезжаю, – удивился Лимес. Я смерила его взглядом. Хм… а не мог ли этот тип сам организовать кражу? Не для себя, понятное дело, что он будет делать с шестью кобылами вейренской породы! Но если ему неплохо заплатили… Чем не вариант?
– Ладно, идемте, взглянем на конюшню, – вздохнула я. Вокруг уже начинала собираться толпа, и это мне совершенно не нравилось.
Надо ли говорить, что и на улице, и около конюшни все было затоптано так, будто по этому месту прошелся весь город? Немудрено, что ищейка не взяла след! Хотя собаку, по уверению Лимеса, приводили рано утром, когда тут еще не отметились все любопытствующие.
Конюшня оказалась ничем не примечательна, добротное чистое строение. Сейчас там стояли с десяток самых обычных лошадей, принадлежащих постояльцам, и только.
– Ваши лошади стояли все вместе или по отдельности? – спросила я, отметив, что пустых денников достаточно много.
– Я попросил, чтобы всех рядом поставили, – ответил Лимес. – Они друг к другу-то привыкли, а когда чужие лошади рядом, нервничают…
В самой конюшне ни малейших признаков магического вмешательства мне обнаружить не удалось. Если лошадей отсюда и вывели, то сделали это обычным способом – через ворота. Хорошо, посмотрим, что во дворе, может быть, что-то и прояснится…
Но прежде я решила переговорить с охранниками Лимеса и со здешними сторожами. Охранники, как на подбор, оказались здоровенными молодыми парнями, которых не то что задирать не каждый отважится, а и просто подойти побоится. Двоих я, кстати, помнила в лицо, видела их в поместье нейра Рема еще зимой. Они меня, по счастью, не вспомнили.
По их рассказу выходило следующее: двое парней отдежурили свою часть ночи (караулили они попарно – один человек Рема, один Витца, вполне разумно), растолкали следующую пару и ушли спать. Их сменщики тоже благополучно просидели во дворе несколько часов, затем их место заняла последняя смена. И ни те, ни другие, ни третьи ничего не видели и не слышали. То есть в трактире напротив до полночи шла гульба, порой бдительно брехал на прохожих сторожевой пес, но во двор никто посторонний не заходил и уж тем более не выходил, за это парни ручались головой. Либо они очень хорошо сговорились заранее, либо каким-то непостижимым образом и правда прозевали лошадей. Местный же сторож, как очень быстро выяснилось, только делал вид, что бдил не смыкая глаз, а на самом деле гнусно напился и прохрапел всю ночь. Так что с него взятки были гладки – такое похмелье сыграть никому не под силу.
Постояльцы опять-таки ничего подозрительного не заметили, а скорее не обратили внимания. Даже если кто и услышал стук подков, то не придал этому никакого значения – на то и постоялый двор, постоянно кто-то приезжает или уезжает. Хозяин – так тот вообще трясся от страха, что с него взыщут стоимость украденных лошадей, и ничего вразумительного сказать не мог. Из него удалось выудить только, что новых постояльцев, кроме Лимеса и его ребят, ни вчера, ни позавчера не появлялось, да и сегодня с утра никто из прежних обитателей не выразил желания немедленно сорваться в бега. Впрочем, это тоже мало о чем говорило.
Из слуг толково разговаривала одна кухарка, которая поднялась еще до рассвета, чтобы начать стряпать завтрак.
– Пес наш очень уж брехал, – сказала она, подумав, в ответ на мой вопрос, не слышала ли она ночью чего-нибудь подозрительного. – Понятно, напротив гуляли, расходились поздно, но только это около полуночи было, а кобеля нашего разобрало уже под утро, и я вставать собралась. Еще, помню, разозлилась, что разбудил рано, окаянный!
– А обычно он по ночам не лает? – спросила я.
– Ну, если кто в ворота постучит или через забор попробует полезть, тогда брешет, конечно, – ответила кухарка обстоятельно. – А если просто мимо кто идет – то не станет, иначе б мы рехнулись давно, тут постоянно народ туда-сюда снует. По ночам куролесят, бывает, а вот перед рассветом самая тишина, одни только заснули, другие еще не проснулись, не на кого лаять-то…
Очень любопытно. Значит, какое-то движение возле ворот все же наблюдалось, раз пес лаял. Но люди ничего подозрительного не видели и не слышали. Значит, либо врут, либо тут и впрямь не все чисто. Что ж, проверим…