Мы с Арнелием обсудили еще кое-какие немаловажные моменты и распрощались до поры до времени.
Выйдя от короля, я задумчиво прошлась по переходам дворца. Да, за те годы, что меня не было в этих краях, слишком многое изменилось, и разбираться в этом предстояло долго и кропотливо. Прикидывая, кто бы мог мне в этом помочь, я остановилась у высокого окна на крытой галерее.
Я уже как-то говорила, что, несмотря на прижимистость, король Арнелий питал странную тягу к перестройке своего дворца. Вот и эта крытая галерея – раньше ее не было, а был вместо нее какой-то донельзя уродливый портик с каменными девами и чудовищными фонтанами из голубого эрса. Теперь же дворец оказался приведен к единому архитектурному стилю и смотрелся великолепно. Оставалось уповать только на то, что потомки Арнелия не унаследуют от него склонности к преобразованиям своего жилища…
Покинув дворец, я до самого вечера разъезжала по городу, нанося неожиданные визиты старым знакомцам. Кое-кого я не застала дома, кто-то и вовсе давно покинул Арастен, но те, с кем мне встретиться все же удалось, были, похоже, рады меня видеть. Видимо, память о себе я оставила неплохую. Что ж, это уже немало.
Итак, возобновив кое-какие полезные знакомства, я смогла, наконец, вернуться домой. Будто бы и не было всех этих лет – в доме ничего не изменилось, и если бы из кухни еще доносилось шарканье и бурчание Римы, а не почти неслышная поступь Теи, я бы, право слово, поверила, будто вернулась в прошлое.
Переодеваться было лень, я лишь скинула верхнюю одежду и тяжелые зимние сапоги и рухнула в кресло у окна. Впрочем, расслабляться рано: мне еще следовало наведаться в резиденцию Коллегии, и тянуть с этим не стоило, я и так откладывала визит слишком долго. На то были свои причины, но медлить далее не имело смысла. И, как ни хотелось мне провести вечер у камина, я, лишь перекусив на дорогу, снова отправилась в путь.
До поместья, принадлежащего Коллегии, я добралась достаточно быстро: дорога туда вела хорошая, ее еще и расчищали – мало ли какому важному магу приспичит путешествовать с комфортом! Я важным магом не была, но удобство оценила: лошадь не вязла по брюхо в снегу, бодро рысила по укатанной дороге, словом, сказка, а не зимнее путешествие!
Встретили меня… настороженно. Айнор Танне, до сих пор сохранивший за собой пост председателя Большого Совета, был, конечно, в курсе моих обстоятельств – не зря ведь я оставляла ему письмо, – но видно было, что не отказался бы расспросить меня поподробнее. Увы, вокруг толклось слишком много приближенных, которым знать о подобных вещах не полагалось, а потому мы ограничились великосветской беседой.
– Рад видеть вас снова, госпожа Нарен, – сказал Танне, когда мы обменялись приветствиями.
– И я рада вернуться в Арастен, – любезно и по возможности нейтрально ответила я, хотя никакой особенной радости от лицезрения именно этой физиономии не испытывала.
– Вы исчезли так неожиданно, госпожа Нарен…
– У меня были на то причины, господин Танне, – улыбнулась я. – Неужели этого недостаточно?
– Вполне достаточно, госпожа Нарен, – он посерьезнел. – И сведения, которыми вы сочли необходимым поделиться, оказались весьма ценными, однако…
– Однако дело так и не сдвинулось с мертвой точки, – кивнула я.
Танне развел руками:
– Никаких улик, госпожа Нарен! Кстати… – он наклонился ко мне. – Вы уверены, что человек, которого вам так удачно удалось поймать на записи Баграна Такейна Второго, и есть настоящий… злоумышленник?
– Совершенно не уверена, – призналась я. Как профессионал Танне мне нравился. Он мог показаться простаком, но на самом деле таковым не являлся. Отнюдь! Это был умнейший и хитрейший человек, и он никогда не достиг бы нынешних высот, если бы не пускал в ход все свое мастерство… – Но у меня нет доказательств, господин Танне. Очень может быть, что наш нелепо погибший коллега был подсадной уткой. Я даже допускаю, что он сам об этом не знал, искренне полагая себя настоящим. Но на того, другого – если он был – я выйти не смогла. Не успела.
– Понимаю… – Танне нахмурился. – Правда, причины столь скоропалительного вашего отъезда мне до сих пор не ясны.
– Я не чужда страха, господин Танне, – почти не покривила я душой. – И я не выношу… хм… подобных игр. Я отдала в ваши руки все, чем располагала, в надежде, что вы распорядитесь этим лучше меня. И каков итог?
– Наш общий друг не давал о себе знать почти десять лет, – сказал Танне. – Думаю, это достаточный срок для того, чтобы сделать вывод о его… капитуляции.
– Я не была бы столь поспешна в выводах, – мотнула я головой. – Тот человек ждал и дольше. Я бы не стала сбрасывать со счетов той возможности, что он всего лишь затаился и выбирает подходящий случай. Разумеется, если наш общий друг и правда не был настоящим преступником, в чем я почти убеждена.
– Хм?..
– Не вяжется, – вздохнула я. – Слишком мелкая душонка. Слишком явные мотивы. Он мог почитать себя кем угодно, но был всего лишь фигурой в игре, пусть и из крупных. Считайте меня ненормальной, но я убеждена – истинный злоумышленник все еще жив, пусть и не дает о себе знать.
– Вы слишком здравомыслящи, чтобы назвать вас ненормальной, госпожа Нарен, – сделал мне двусмысленный комплимент Танне. – Но доказательств у нас нет, как и десять лет назад.
– Именно, – хмыкнула я.
– Остается только ждать, не так ли?
Я кивнула.
– И, несмотря на возможную опасность, вы все же решили вернуться в Арастен? – приподнял бровь Танне.
– Решила, – скупо улыбнулась я. – Я уже не настолько молода, чтобы гоняться за опасностями, но и не настолько стара, чтобы избегать их. Сейчас, господин Танне, я пребываю в том состоянии души, что лучше всего характеризуется фразой «чему быть, того не миновать». Мне показалось, что вернее всего это будущее не минует меня в Арастене, поэтому я здесь.
– Это неважно, госпожа Нарен, – вздохнул Танне и почти дословно повторил слова Арнелия: – Я рад, что вы решили вернуться.
– Я тоже рада вновь оказаться в Арастене. – Я поправила косынку. – Надеюсь, проблем с признанием меня, якобы безвременно почившей столько лет назад, не возникнет?
– Ни в коем случае, госпожа Нарен. – Танне был сама любезность, а я задумалась: не он ли – мой противник? Кто знает… Тот маг мог замаскироваться под кого угодно, но… Будь это Танне, неужто он не попытался бы отделаться от меня раньше? Он ведь знал, куда я отправилась, покинув Арастен, – я оставила ему письмо, надо сказать, стремясь проверить, как он поведет себя. И тем не менее забывать о его кандидатуре не стоило. – Вас всегда рады видеть в резиденции Коллегии, и если вы все-таки решите…
– Простите, господин Танне, – ласково улыбнулась я, – об этом мы говорить не будем. Никто из семьи Нарен в Коллегии не состоял и состоять не будет. Прошу извинить.
– Разумеется, – вздохнул он, и мы распрощались.
Домой я возвращалась в довольно скверном расположении духа. Я знала, что старые тайны не отпустят меня, сколько бы лет я ни провела на чужбине, но… Иногда казалось, что я вовсе не покидала Арастен. Да, какие-то мелочи изменились – мелочи, касавшиеся обычных людей, – но то, что связывало меня с Коллегией, с якобы почившим человеком, именовавшим себя Наором, оставалось неизменным…
Не заезжая домой, я завернула лошадь на невольничий рынок – я все еще не оставляла попыток отыскать хорошего конюха. Надежда глупая, но мало ли… Можно было бы взять кого-то по рекомендации, но я придерживалась мнения, что доверять простым слугам не стоит. Рабам тоже доверять не следовало, как я однажды убедилась, но все же я предпочитала их наемным работникам.
Конечно, никого я не нашла – уж если день не задался с утра, то таким и останется. Уже объехав всю невольничью часть рынка и подумывая, не податься ли на конную ярмарку, я решила заглянуть к старому знакомому.
То был среднего достатка торговец живым товаром по имени Йово Равес. Он давно бы выбился в крупные фигуры, кабы не его пристрастие к диковинкам. Он покупал рабынь с западных островов (да, это именно у него я когда-то приобрела Лелью, будь она неладна!), диких степняков, захваченных в бою, темнокожих невольников с юга… И всякий раз умудрялся потратить на их содержание больше, чем выручал с продажи. Правду сказать, доброй души человек. С рабами обращался так, как не всякий станет с наемными рабочими обращаться, через то и терпел убытки.
– Госпожа Нарен! – задохнулся он от восторга, завидев меня. Судя по всему, этой части города слухи о моем волшебном воскрешении еще не достигли. – Госпожа Нарен, да как же это! Да как же вы?.. Да я же думал…
– Йово, спокойнее, – попросила я. – Вовсе ни к чему всему рынку знать о моем присутствии!
– Понимаю, понимаю! – загорелся Равес. – Но как же я рад вас видеть, госпожа Нарен! Вы тут по делу или просто так?
– Скорее, просто так, – вздохнула я. – Искала конюха, да так и не нашла ничего подходящего. У вас не найдется, а, Йово?
– Нет, – подумав, покачал он головой. – Я уже расторговался, осталось несколько человек, да и то на любителя. Не работники…
– Опять диковинки, – хмыкнула я.
– Вроде того, госпожа Нарен, – улыбнулся он. Равес был симпатичным мужчиной, истинным арастенцем: среднего роста, худощавым, со смешливыми темно-серыми глазами. – Желаете взглянуть?
– А покажите, – решила я.
Делать все равно было нечего, а у Равеса попадались преинтереснейшие экземпляры. Помню, как он пытался сбыть черную, как уголь, курчавую белозубую рабыню хоть в какой бордель. Не брали – слишком, говорили, на лицо непривычна, боялись в убыток впасть. Йово плюнул и оставил черномазую красотку себе. Поговаривали, та родила ему парочку смуглых ребятишек, но меня такие подробности не интересовали.
– Сюда, госпожа Нарен, – поманил за собой Равес. Я отправилась следом, ведя кобылу в поводу.
Под навесом во дворе сидело несколько рабов. Холодный ветер сюда не задувал, тепла жаровенки вполне хватало, чтобы обогреться, да к тому же Равес не поскупился на магическую защиту: тут было намного теплее, чем снаружи.
Я насчитала пять женщин и троих мужчин. Женщины сплошь темнокожие – они жались к огню, видно, им было зябко в нашем климате, даже с учетом магического обогрева. Мужчины – двое чернокожих, один – не пойми какого племени, смуглый, но не черный, скорее в красноту. Эти сидели вдоль стены. Тут же возилось несколько детей, но к ним я не приглядывалась.
– Многовато у вас осталось, Йово, – сказала я.
– Так не сезон, госпожа Нарен, – весело ответил он. – Месяцок подержу их… Вот этих красоток с руками оторвут, а мужиков… ну, тоже пристрою. Не пропадать же!
– Вы истинный коммерсант, – подавила я улыбку. Я знала, что Равес частенько выкупает рабов – особенно красивых рабынь, – у коллег, чтобы пристроить их в хорошие руки. Впрочем, средства – досталось кое-что в наследство – ему это позволяли. – Э, а это еще кто?
Снизу вверх на меня взирало раскосыми блестящими глазами существо неопределенного пола. Ростом существо приходилось мне примерно по локоть, а одето было совсем не по сезону: что-то вроде шаровар, жилетка из грубой шерсти и самодельные сандалии на ногах.
– Это… – Равес протянул руку и потрепал существо по голове. – Это из последних приобретений. Как вам?
Я присмотрелась внимательнее. Это была девочка, только очень уж худая для своего возраста – не меньше двенадцати. Кожа смуглая, желтоватого оттенка, широкий рот, чуть приплюснутый нос – далеко не красавица. Черные волосы коротко острижены, только на макушке тощенькая косичка. К тому же ее вовсе не красили полосы грубой татуировки на щеках, на руках, плечах… подозреваю, что и на спине. Девчонка явно не смущалась, когда жилетка распахивалась, обнажая едва наметившуюся грудь, выглядела вполне довольной жизнью и рассматривала меня с нескрываемым интересом.
– Ужасно, – честно ответила я. – Вы так проторгуетесь, Йово. Где вы взяли этакое чудо?
– По случаю купил, – усмехнулся он.
– Откуда она?
– Да вроде бы степнячка, госпожа Нарен, – подумав, ответил Равес. – Сами судите: разрез глаз, волосы… Мне она через шестые руки досталась. Причем она точно не из пленных. У степняков ведь принято: за долги могут и родную дочь отдать, а если она низкого рода, то тут и вовсе говорить не о чем.
– Отдали, значит… – Я разглядывала девчонку, она разглядывала меня. – Звать ее как?
– А не знаю, – легкомысленно ответил Равес. – Она немая.
– Еще и немая! – восхитилась я. – Йово, ваш талант коммерсанта вне всяческих похвал! Мало того что рабыня невесть какого роду-племени, она еще и немая! Восхитительно! С рождения, конечно? За то, поди, родичи и сбыли с рук?
– Языка у нее нет, – поджал губы Равес. – Но резали не степняки, они в этом толк знают, под корень бы… А эта… Может, сама откусила, может, еще что, кто ее разберет?
– По-нашему-то хоть понимает? – спросила я с насмешкой. Видно было, что косоглазая девчонка Равесу чем-то нравится. Не пристроит кому-то, опять себе оставит. Так, глядишь, гаремом обзаведется!
– Плохо, – вздохнул он. – Кое-какие слова знает, но мало. Не учил ее никто.
– А почему на ней ошейник? – спросила я. – Буйная?
О нраве степняков я была наслышана и не удивилась бы ответу Равеса, мол, может охранника покусать или там еще что, но слова его меня удивили.
– Да что вы, госпожа Нарен, – сказал он, – просто удирать любит. Да и то, совсем не уходит, самое дальнее – до конной ярмарки, потом возвращается. Любопытная очень. Это поначалу я ее обыскался, потом привык, ну да уж ошейник снимать не стал…
– Тебя как звать? – спросила я девчонку.
Та уставилась на меня с интересом, но вопроса явно не поняла. Да, наш язык она если и знала, то на самом примитивном уровне…
Я присела на корточки, чтобы не возвышаться над нею.
– Это – хозяин, – показала я на Равеса. Потом указала на девчонку. – А ты?..
Та моргала, не понимая.
– Хозяин, – снова указала я на Равеса. Ткнула пальцем в свою кобылу: – Лошадь. А ты?..
– Аяин! – сказала вдруг девчонка. Перевела взгляд на кобылу, улыбнулась во весь рот – зубы оказались ровные, белые, только два передних выбиты, – старательно произнесла: – О-оша!
– Верно, лошадь, – хмыкнула я. – А тебя как звать?
– О-оша! Аяин! – повторила она. Подумала и ткнула себя пальцем в грудь. – Аю!
– Аю? – переспросила я.
– Аю! Аю! – обрадовалась девчонка. Может, ее имя и звучало как-то иначе, но произнести его она могла только так.
– Тебе нравится лошадь? – спросила я. Что-то увязывалось в голове: побеги – не дальше конной ярмарки, степнячка… Показала пальцем: – Аю нравится лошадь?
– О-оша! – Девчонка просияла глазами, подалась вперед. – О-оша!
Я встала, посторонилась, жестом указала ей на кобылу, мол, действуй.
Аю прилипла к лошади, как репей. Уверенно схватила под уздцы, погладила по морде, разобрала гриву, похлопала по шее, потом безбоязненно нырнула под брюхо, ощупала все четыре ноги, осмотрела копыта… Снова ухватилась за гриву, потрепала кобылу, спокойно сносившую эти действия, по морде.
– О-оша! О-оши!
– И правда, хорошая лошадь, – согласилась я. – Йово, сколько вы хотите за Аю?
– Да зачем она вам? – поразился он.
– Степнячка, – коротко сказала я. – В лошадях смыслит, это видно. Вы обратили внимание, как она копыта осматривала? Вот то-то… И почти не говорит. То, что мне надо. Так сколько?
– Шесть аров, – произведя мгновенные подсчеты, сообщил Равес.
– Вы издеваетесь? – вскинула я брови. – Да за шесть аров я куплю двоих конюхов с королевской конюшни! А за немую уродину…
Аю наблюдала за яростной торговлей с явным беспокойством и только гладила лошадь. Отчего я решила купить ее? Один раз вот так же поддалась эмоциям, и ничем хорошим это не закончилось! Оставалось только уповать на то, что степнячка окажется не такой, как Лелья. Да и мало найдется желающих на стриженную почти наголо девчонку, некрасивую по местным меркам, тощую, изуродованную татуировками, щербатую, да еще и почти немую. Возможно, любитель такой экзотики и сыщется, но я в этом сильно сомневаюсь!..
С Равесом мы сторговались за полтора ара.
– Это твоя новая хозяйка, – показал он девчонке на меня. Формальности уже были улажены, рабский ошейник отныне нес на себе мое имя. – Поняла? Хозяйка!
Аю переводила с Равеса на меня взгляд темных раскосых глаз. Потом вроде бы сообразила.
– Аяйка? – вопросительно произнесла она, глядя на меня.
– Хозяйка, – раздельно повторил Равес. – Пойдешь с ней. Будешь слушаться. Ясно тебе?
– Аяйка! – Аю расплылась в улыбке и ухватилась за стремя моей кобылы. Я поняла, что быть мне «аяйкой» до конца ее дней, и мысленно пообещала никогда не называть Аю своего имени. Потому что в ее исполнении «Флоссия» выйдет как «Ошша», а если учесть, что «лошадь» в ее устах звучит как «о-оша»… Лучше я останусь «аяйкой».
Сойдет ли Аю за конюха, нужно будет еще проверить. Но, судя по тому, как уверенно она обращалась с лошадью, – очень может быть. А нет, так продам обратно за бесценок тому же Равесу. Полтора ара меня не разорят…
Я шла по рынку, вела кобылу в поводу. Аю трусила рядом, то и дело взглядывая на меня с огромным любопытством. Вот счастливая натура: надо думать, с раннего детства в рабстве, изуродована, а все же радуется жизни! Многим бы у нее поучиться…
Я не собиралась сегодня заходить на конную ярмарку, но внезапно передумала. Когда еще выберусь, а приглядеть пару лошадок на смену нужно. «Тем более у меня теперь конюх есть», – усмехнулась я и свернула налево.
Сегодня, в ярмарочный день, лошадей тут было несметное множество. Дух стоял соответствующий. Аю в полном восторге вертела головой, разинув рот, но при этом не отцеплялась от стремени. Неужто боялась потеряться?..
Я остановилась у одного загона – мне приглянулась гнедая кобылка, поговорила с торговцем. Почти сразу же почувствовала, как кто-то дергает меня за штанину. Оказалось – Аю, кому же еще…
– Аяйка! – сказала она, по-птичьи склонив голову к левому плечу. – Аяйка – о-оша?..
Она дотронулась до кошеля у меня на поясе. Сообразительная оказалась девчонка, впрочем, в таком возрасте пора соображать, что к чему, особенно если ты рабыня…
– Ну да, – ответила я. – Я хочу купить лошадь. Хорошую лошадь.
– Аяйка!.. – Аю потянула меня за собой. – О-оша! Оши! Оши!..
Она остановилась перед загоном с вейренами. Еще бы это были плохие лошади…
– Хорошие, – согласилась я. – Очень хорошие. Но мне такие не нужны. Дорого и приметно. Мне нужна простая лошадь. Самая обычная, но выносливая и быстрая.
Я сомневалась, что Аю меня поймет. Девчонка, однако, призадумалась и тащилась за мной молча. Я шла по рынку, приглядываясь то к одной лошади, то к другой. Никак не могла выбрать: то слишком пугливая, то чересчур приметная, то норовистая… Увы, копии моей серой кобылы было не сыскать. Я бы с удовольствием снова ее оседлала, но она, как выяснилось, давно пала от старости. Одно утешало: последние годы жизни она провела привольно, на хорошем пастбище, о ней заботились, – хоть это я могла сделать для верной лошади…
Вконец уверившись, что найти подходящую верховую лошадь мне не удастся, я решила поворачивать домой, как вдруг меня снова схватили за штаны:
– Аяйка! О-оша!..
– Тут везде лошади… – пробормотала я, но все же пошла за Аю. Та привела меня к загону, который я уже миновала, не обратив внимания на содержащихся в нем лошадей: слишком уж они показались мне невзрачными.
– Оши! – уверенно сказала Аю и ткнула пальцем в одну из лошадей, совершенно непривлекательную на первый взгляд.
Я присмотрелась: высоченная, мосластая, ширококостная кобыла. Спина такая, что хоть ночуй на ней вместо лавки. Горбоносая, шея коротковата, а главное, масть… Не буланая, не соловая, не рыжая… желтоватая какая-то. И по виду та еще скотина – учить батогом, не иначе!
– Эта? – скривилась я, а Аю уже оказалась в загоне.
– Эй, эй! – поспешил к нам хозяин. – Госпожа… это ваш мальчишка?
– Мой, – безмятежно ответила я. – Хочет лошадку посмотреть. Вы же не против?
– Ни в коем случае, – оценил он мою одежду и вейренскую полукровку в поводу (эту придется продать, как ни жаль). – Смотрите сколько угодно, госпожа. Только, может, вам подобрать более породистую лошадь?
– Всему свое время, – ответила я, наблюдая за Аю.
Та уже успела повисеть у кобылы на шее, сноровисто заглянула ей в рот, посмотрела зубы, ощупала ноги, одно за другим осмотрела копыта, чуть ли не хвост задрала. Подбежала ко мне, наконец, лучась щербатой улыбкой:
– Оши! Оши, аяйка!!
Я и сама видела, что лошадь неплоха, довольно молода и ухожена. Что неказиста с виду, это чепуха, моя серая была не лучше. А вот что вынослива – это ясно, к тому же кобыла оказалась рослой, что при моей комплекции играло не последнюю роль в выборе… Одним словом, я купила этого монстра невнятной масти (даже торговец затруднился ее определить).
Отправились было домой, но на самом выходе с ярмарки Аю пристала ко мне со своим «о-оша, аяйка!» – пришлось взглянуть, что еще она обнаружила. Оказалось – гнедой мерин, тоже рослый, крупный, неведомой породы с явной примесью тайенских кровей. Попригляднее желтой кобылы, по словам хозяина – выносливый и ровный на ходу. Просили за него недорого, я решила купить. Может, и правда неплох, а нет – продать всегда можно.
Вести двух лошадей в поводу было неудобно, но тут выручила Аю. Я-то хотела проверить, как она обращается с лошадьми, отдала ей поводья новых приобретений, а сама села верхом. Думала, девчонка поведет лошадей в поводу, но не тут-то было… Аю мгновенно скинула свои самодельные сандалии, белкой взмыла на холку желтой кобылы, уцепилась босыми ногами за лошадиные бока. (Холод степнячку вовсе не брал: даже я ежилась при взгляде на ее голую кожу под распахивающейся жилеткой, но Аю будто и не чувствовала мороза.) Впрочем, говорят, в ее родных краях бывает намного холоднее. Кобыла попробовала было помудровать, но Аю осадила ее так, что и опытный лошадник бы позавидовал. Мерина она повела в поводу, тот не баловал, смирный попался. Так мы и двигались до самого дома.
Уже въехав на Заречную, я решила, что хватит уже прятаться от соседей, и скинула маскировочное заклинание. На Аю, правда, оставила – нечего на нее пялиться.
И конечно же, почти сразу столкнулась с одним из соседей, он жил через три дома от меня, богатый купец – другой публики тут не водилось. Разумеется, он меня признал: и как не признать-то, если когда-то я оказала ему немалую услугу?
– Г-госпожа Нарен?.. – Купец придержал раскормленного серого жеребца. – Вы?!
– Рада вновь видеть вас, господин Авнис, – улыбнулась я, слегка наклонив голову.
– Но… госпожа Нарен… – от волнения у Авниса даже борода дыбом встала. Я его понимала: повстречать среди бела дня давно почившую соседку – испытание не для слабонервных! – Вы же…
– Я была в отъезде, когда дом сгорел, – легкомысленно пожала я плечами, – ума не приложу, отчего все решили, будто я там и осталась…
– Но… госпожа Нарен, вы не вернулись, вот, наверно…
– У меня были дела, – снова улыбнулась я. Авнис неплохой человек, прижимистый и недоверчивый, хотя для купца это качества скорее положительные. – Но я наконец-то с ними разделалась и смогла вернуться в Арастен… Всего доброго, господин Авнис!
Я пришпорила лошадь, но не успела проехать и сотни шагов, как меня окликнули:
– Госпожа Нарен, госпожа Нарен!
Авнис догонял меня, за ним поспешали его телохранители – здоровенные молодые лбы на отличных лошадях. Это он молодец – без охраны такому богатому человеку ездить не стоит…
– Что случилось, господин Авнис? – поинтересовалась я.
– Госпожа Нарен… Простите, если что не так, но… вы… гхм… снова будете работать, как раньше? – осторожно поинтересовался купец.
– Ну конечно! – воскликнула я с большим воодушевлением. – Не сидеть же без дела – это так скучно… А почему вы спрашиваете? У вас случилось что-то?
– Не у меня, не у меня, Аррота[2] спаси и сохрани, – покачал головой купец. – У… одного моего хорошего знакомого. Крайне, знаете ли, деликатное дело…
– Я бы удивилась, окажись иначе, – хмыкнула я. – Так что стряслось?
– Это он лучше сам вам расскажет, – потряс бородой Авнис, – если, конечно, позволите ему прийти… Поверите ли, госпожа Нарен, только намедни проезжал мимо вашего дома и думал: вот бы к кому за помощью обратиться! И тут вы – просто чудо какое-то!
– Присылайте этого вашего знакомого, – сказала я в ответ. Я была права: стоит мне объявиться, а уж работа сама меня найдет! Но чтобы так скоро… – Приму в любое время: пока что у меня не слишком много дел.
– Благодарю, госпожа Нарен! – прижал руку к сердцу купец. Видно было, что этот знакомый чем-то ему сердечно дорог. Может, денег должен, а может, наоборот, потому Авнис и стремится уладить его неприятности. – Непременно ему передам, что вы в городе!
– Жду визита, – усмехнулась я и подхлестнула лошадь. – До встречи, господин Авнис!
Выйдя от короля, я задумчиво прошлась по переходам дворца. Да, за те годы, что меня не было в этих краях, слишком многое изменилось, и разбираться в этом предстояло долго и кропотливо. Прикидывая, кто бы мог мне в этом помочь, я остановилась у высокого окна на крытой галерее.
Я уже как-то говорила, что, несмотря на прижимистость, король Арнелий питал странную тягу к перестройке своего дворца. Вот и эта крытая галерея – раньше ее не было, а был вместо нее какой-то донельзя уродливый портик с каменными девами и чудовищными фонтанами из голубого эрса. Теперь же дворец оказался приведен к единому архитектурному стилю и смотрелся великолепно. Оставалось уповать только на то, что потомки Арнелия не унаследуют от него склонности к преобразованиям своего жилища…
Покинув дворец, я до самого вечера разъезжала по городу, нанося неожиданные визиты старым знакомцам. Кое-кого я не застала дома, кто-то и вовсе давно покинул Арастен, но те, с кем мне встретиться все же удалось, были, похоже, рады меня видеть. Видимо, память о себе я оставила неплохую. Что ж, это уже немало.
Итак, возобновив кое-какие полезные знакомства, я смогла, наконец, вернуться домой. Будто бы и не было всех этих лет – в доме ничего не изменилось, и если бы из кухни еще доносилось шарканье и бурчание Римы, а не почти неслышная поступь Теи, я бы, право слово, поверила, будто вернулась в прошлое.
Переодеваться было лень, я лишь скинула верхнюю одежду и тяжелые зимние сапоги и рухнула в кресло у окна. Впрочем, расслабляться рано: мне еще следовало наведаться в резиденцию Коллегии, и тянуть с этим не стоило, я и так откладывала визит слишком долго. На то были свои причины, но медлить далее не имело смысла. И, как ни хотелось мне провести вечер у камина, я, лишь перекусив на дорогу, снова отправилась в путь.
До поместья, принадлежащего Коллегии, я добралась достаточно быстро: дорога туда вела хорошая, ее еще и расчищали – мало ли какому важному магу приспичит путешествовать с комфортом! Я важным магом не была, но удобство оценила: лошадь не вязла по брюхо в снегу, бодро рысила по укатанной дороге, словом, сказка, а не зимнее путешествие!
Встретили меня… настороженно. Айнор Танне, до сих пор сохранивший за собой пост председателя Большого Совета, был, конечно, в курсе моих обстоятельств – не зря ведь я оставляла ему письмо, – но видно было, что не отказался бы расспросить меня поподробнее. Увы, вокруг толклось слишком много приближенных, которым знать о подобных вещах не полагалось, а потому мы ограничились великосветской беседой.
– Рад видеть вас снова, госпожа Нарен, – сказал Танне, когда мы обменялись приветствиями.
– И я рада вернуться в Арастен, – любезно и по возможности нейтрально ответила я, хотя никакой особенной радости от лицезрения именно этой физиономии не испытывала.
– Вы исчезли так неожиданно, госпожа Нарен…
– У меня были на то причины, господин Танне, – улыбнулась я. – Неужели этого недостаточно?
– Вполне достаточно, госпожа Нарен, – он посерьезнел. – И сведения, которыми вы сочли необходимым поделиться, оказались весьма ценными, однако…
– Однако дело так и не сдвинулось с мертвой точки, – кивнула я.
Танне развел руками:
– Никаких улик, госпожа Нарен! Кстати… – он наклонился ко мне. – Вы уверены, что человек, которого вам так удачно удалось поймать на записи Баграна Такейна Второго, и есть настоящий… злоумышленник?
– Совершенно не уверена, – призналась я. Как профессионал Танне мне нравился. Он мог показаться простаком, но на самом деле таковым не являлся. Отнюдь! Это был умнейший и хитрейший человек, и он никогда не достиг бы нынешних высот, если бы не пускал в ход все свое мастерство… – Но у меня нет доказательств, господин Танне. Очень может быть, что наш нелепо погибший коллега был подсадной уткой. Я даже допускаю, что он сам об этом не знал, искренне полагая себя настоящим. Но на того, другого – если он был – я выйти не смогла. Не успела.
– Понимаю… – Танне нахмурился. – Правда, причины столь скоропалительного вашего отъезда мне до сих пор не ясны.
– Я не чужда страха, господин Танне, – почти не покривила я душой. – И я не выношу… хм… подобных игр. Я отдала в ваши руки все, чем располагала, в надежде, что вы распорядитесь этим лучше меня. И каков итог?
– Наш общий друг не давал о себе знать почти десять лет, – сказал Танне. – Думаю, это достаточный срок для того, чтобы сделать вывод о его… капитуляции.
– Я не была бы столь поспешна в выводах, – мотнула я головой. – Тот человек ждал и дольше. Я бы не стала сбрасывать со счетов той возможности, что он всего лишь затаился и выбирает подходящий случай. Разумеется, если наш общий друг и правда не был настоящим преступником, в чем я почти убеждена.
– Хм?..
– Не вяжется, – вздохнула я. – Слишком мелкая душонка. Слишком явные мотивы. Он мог почитать себя кем угодно, но был всего лишь фигурой в игре, пусть и из крупных. Считайте меня ненормальной, но я убеждена – истинный злоумышленник все еще жив, пусть и не дает о себе знать.
– Вы слишком здравомыслящи, чтобы назвать вас ненормальной, госпожа Нарен, – сделал мне двусмысленный комплимент Танне. – Но доказательств у нас нет, как и десять лет назад.
– Именно, – хмыкнула я.
– Остается только ждать, не так ли?
Я кивнула.
– И, несмотря на возможную опасность, вы все же решили вернуться в Арастен? – приподнял бровь Танне.
– Решила, – скупо улыбнулась я. – Я уже не настолько молода, чтобы гоняться за опасностями, но и не настолько стара, чтобы избегать их. Сейчас, господин Танне, я пребываю в том состоянии души, что лучше всего характеризуется фразой «чему быть, того не миновать». Мне показалось, что вернее всего это будущее не минует меня в Арастене, поэтому я здесь.
– Это неважно, госпожа Нарен, – вздохнул Танне и почти дословно повторил слова Арнелия: – Я рад, что вы решили вернуться.
– Я тоже рада вновь оказаться в Арастене. – Я поправила косынку. – Надеюсь, проблем с признанием меня, якобы безвременно почившей столько лет назад, не возникнет?
– Ни в коем случае, госпожа Нарен. – Танне был сама любезность, а я задумалась: не он ли – мой противник? Кто знает… Тот маг мог замаскироваться под кого угодно, но… Будь это Танне, неужто он не попытался бы отделаться от меня раньше? Он ведь знал, куда я отправилась, покинув Арастен, – я оставила ему письмо, надо сказать, стремясь проверить, как он поведет себя. И тем не менее забывать о его кандидатуре не стоило. – Вас всегда рады видеть в резиденции Коллегии, и если вы все-таки решите…
– Простите, господин Танне, – ласково улыбнулась я, – об этом мы говорить не будем. Никто из семьи Нарен в Коллегии не состоял и состоять не будет. Прошу извинить.
– Разумеется, – вздохнул он, и мы распрощались.
Домой я возвращалась в довольно скверном расположении духа. Я знала, что старые тайны не отпустят меня, сколько бы лет я ни провела на чужбине, но… Иногда казалось, что я вовсе не покидала Арастен. Да, какие-то мелочи изменились – мелочи, касавшиеся обычных людей, – но то, что связывало меня с Коллегией, с якобы почившим человеком, именовавшим себя Наором, оставалось неизменным…
Не заезжая домой, я завернула лошадь на невольничий рынок – я все еще не оставляла попыток отыскать хорошего конюха. Надежда глупая, но мало ли… Можно было бы взять кого-то по рекомендации, но я придерживалась мнения, что доверять простым слугам не стоит. Рабам тоже доверять не следовало, как я однажды убедилась, но все же я предпочитала их наемным работникам.
Конечно, никого я не нашла – уж если день не задался с утра, то таким и останется. Уже объехав всю невольничью часть рынка и подумывая, не податься ли на конную ярмарку, я решила заглянуть к старому знакомому.
То был среднего достатка торговец живым товаром по имени Йово Равес. Он давно бы выбился в крупные фигуры, кабы не его пристрастие к диковинкам. Он покупал рабынь с западных островов (да, это именно у него я когда-то приобрела Лелью, будь она неладна!), диких степняков, захваченных в бою, темнокожих невольников с юга… И всякий раз умудрялся потратить на их содержание больше, чем выручал с продажи. Правду сказать, доброй души человек. С рабами обращался так, как не всякий станет с наемными рабочими обращаться, через то и терпел убытки.
– Госпожа Нарен! – задохнулся он от восторга, завидев меня. Судя по всему, этой части города слухи о моем волшебном воскрешении еще не достигли. – Госпожа Нарен, да как же это! Да как же вы?.. Да я же думал…
– Йово, спокойнее, – попросила я. – Вовсе ни к чему всему рынку знать о моем присутствии!
– Понимаю, понимаю! – загорелся Равес. – Но как же я рад вас видеть, госпожа Нарен! Вы тут по делу или просто так?
– Скорее, просто так, – вздохнула я. – Искала конюха, да так и не нашла ничего подходящего. У вас не найдется, а, Йово?
– Нет, – подумав, покачал он головой. – Я уже расторговался, осталось несколько человек, да и то на любителя. Не работники…
– Опять диковинки, – хмыкнула я.
– Вроде того, госпожа Нарен, – улыбнулся он. Равес был симпатичным мужчиной, истинным арастенцем: среднего роста, худощавым, со смешливыми темно-серыми глазами. – Желаете взглянуть?
– А покажите, – решила я.
Делать все равно было нечего, а у Равеса попадались преинтереснейшие экземпляры. Помню, как он пытался сбыть черную, как уголь, курчавую белозубую рабыню хоть в какой бордель. Не брали – слишком, говорили, на лицо непривычна, боялись в убыток впасть. Йово плюнул и оставил черномазую красотку себе. Поговаривали, та родила ему парочку смуглых ребятишек, но меня такие подробности не интересовали.
– Сюда, госпожа Нарен, – поманил за собой Равес. Я отправилась следом, ведя кобылу в поводу.
Под навесом во дворе сидело несколько рабов. Холодный ветер сюда не задувал, тепла жаровенки вполне хватало, чтобы обогреться, да к тому же Равес не поскупился на магическую защиту: тут было намного теплее, чем снаружи.
Я насчитала пять женщин и троих мужчин. Женщины сплошь темнокожие – они жались к огню, видно, им было зябко в нашем климате, даже с учетом магического обогрева. Мужчины – двое чернокожих, один – не пойми какого племени, смуглый, но не черный, скорее в красноту. Эти сидели вдоль стены. Тут же возилось несколько детей, но к ним я не приглядывалась.
– Многовато у вас осталось, Йово, – сказала я.
– Так не сезон, госпожа Нарен, – весело ответил он. – Месяцок подержу их… Вот этих красоток с руками оторвут, а мужиков… ну, тоже пристрою. Не пропадать же!
– Вы истинный коммерсант, – подавила я улыбку. Я знала, что Равес частенько выкупает рабов – особенно красивых рабынь, – у коллег, чтобы пристроить их в хорошие руки. Впрочем, средства – досталось кое-что в наследство – ему это позволяли. – Э, а это еще кто?
Снизу вверх на меня взирало раскосыми блестящими глазами существо неопределенного пола. Ростом существо приходилось мне примерно по локоть, а одето было совсем не по сезону: что-то вроде шаровар, жилетка из грубой шерсти и самодельные сандалии на ногах.
– Это… – Равес протянул руку и потрепал существо по голове. – Это из последних приобретений. Как вам?
Я присмотрелась внимательнее. Это была девочка, только очень уж худая для своего возраста – не меньше двенадцати. Кожа смуглая, желтоватого оттенка, широкий рот, чуть приплюснутый нос – далеко не красавица. Черные волосы коротко острижены, только на макушке тощенькая косичка. К тому же ее вовсе не красили полосы грубой татуировки на щеках, на руках, плечах… подозреваю, что и на спине. Девчонка явно не смущалась, когда жилетка распахивалась, обнажая едва наметившуюся грудь, выглядела вполне довольной жизнью и рассматривала меня с нескрываемым интересом.
– Ужасно, – честно ответила я. – Вы так проторгуетесь, Йово. Где вы взяли этакое чудо?
– По случаю купил, – усмехнулся он.
– Откуда она?
– Да вроде бы степнячка, госпожа Нарен, – подумав, ответил Равес. – Сами судите: разрез глаз, волосы… Мне она через шестые руки досталась. Причем она точно не из пленных. У степняков ведь принято: за долги могут и родную дочь отдать, а если она низкого рода, то тут и вовсе говорить не о чем.
– Отдали, значит… – Я разглядывала девчонку, она разглядывала меня. – Звать ее как?
– А не знаю, – легкомысленно ответил Равес. – Она немая.
– Еще и немая! – восхитилась я. – Йово, ваш талант коммерсанта вне всяческих похвал! Мало того что рабыня невесть какого роду-племени, она еще и немая! Восхитительно! С рождения, конечно? За то, поди, родичи и сбыли с рук?
– Языка у нее нет, – поджал губы Равес. – Но резали не степняки, они в этом толк знают, под корень бы… А эта… Может, сама откусила, может, еще что, кто ее разберет?
– По-нашему-то хоть понимает? – спросила я с насмешкой. Видно было, что косоглазая девчонка Равесу чем-то нравится. Не пристроит кому-то, опять себе оставит. Так, глядишь, гаремом обзаведется!
– Плохо, – вздохнул он. – Кое-какие слова знает, но мало. Не учил ее никто.
– А почему на ней ошейник? – спросила я. – Буйная?
О нраве степняков я была наслышана и не удивилась бы ответу Равеса, мол, может охранника покусать или там еще что, но слова его меня удивили.
– Да что вы, госпожа Нарен, – сказал он, – просто удирать любит. Да и то, совсем не уходит, самое дальнее – до конной ярмарки, потом возвращается. Любопытная очень. Это поначалу я ее обыскался, потом привык, ну да уж ошейник снимать не стал…
– Тебя как звать? – спросила я девчонку.
Та уставилась на меня с интересом, но вопроса явно не поняла. Да, наш язык она если и знала, то на самом примитивном уровне…
Я присела на корточки, чтобы не возвышаться над нею.
– Это – хозяин, – показала я на Равеса. Потом указала на девчонку. – А ты?..
Та моргала, не понимая.
– Хозяин, – снова указала я на Равеса. Ткнула пальцем в свою кобылу: – Лошадь. А ты?..
– Аяин! – сказала вдруг девчонка. Перевела взгляд на кобылу, улыбнулась во весь рот – зубы оказались ровные, белые, только два передних выбиты, – старательно произнесла: – О-оша!
– Верно, лошадь, – хмыкнула я. – А тебя как звать?
– О-оша! Аяин! – повторила она. Подумала и ткнула себя пальцем в грудь. – Аю!
– Аю? – переспросила я.
– Аю! Аю! – обрадовалась девчонка. Может, ее имя и звучало как-то иначе, но произнести его она могла только так.
– Тебе нравится лошадь? – спросила я. Что-то увязывалось в голове: побеги – не дальше конной ярмарки, степнячка… Показала пальцем: – Аю нравится лошадь?
– О-оша! – Девчонка просияла глазами, подалась вперед. – О-оша!
Я встала, посторонилась, жестом указала ей на кобылу, мол, действуй.
Аю прилипла к лошади, как репей. Уверенно схватила под уздцы, погладила по морде, разобрала гриву, похлопала по шее, потом безбоязненно нырнула под брюхо, ощупала все четыре ноги, осмотрела копыта… Снова ухватилась за гриву, потрепала кобылу, спокойно сносившую эти действия, по морде.
– О-оша! О-оши!
– И правда, хорошая лошадь, – согласилась я. – Йово, сколько вы хотите за Аю?
– Да зачем она вам? – поразился он.
– Степнячка, – коротко сказала я. – В лошадях смыслит, это видно. Вы обратили внимание, как она копыта осматривала? Вот то-то… И почти не говорит. То, что мне надо. Так сколько?
– Шесть аров, – произведя мгновенные подсчеты, сообщил Равес.
– Вы издеваетесь? – вскинула я брови. – Да за шесть аров я куплю двоих конюхов с королевской конюшни! А за немую уродину…
Аю наблюдала за яростной торговлей с явным беспокойством и только гладила лошадь. Отчего я решила купить ее? Один раз вот так же поддалась эмоциям, и ничем хорошим это не закончилось! Оставалось только уповать на то, что степнячка окажется не такой, как Лелья. Да и мало найдется желающих на стриженную почти наголо девчонку, некрасивую по местным меркам, тощую, изуродованную татуировками, щербатую, да еще и почти немую. Возможно, любитель такой экзотики и сыщется, но я в этом сильно сомневаюсь!..
С Равесом мы сторговались за полтора ара.
– Это твоя новая хозяйка, – показал он девчонке на меня. Формальности уже были улажены, рабский ошейник отныне нес на себе мое имя. – Поняла? Хозяйка!
Аю переводила с Равеса на меня взгляд темных раскосых глаз. Потом вроде бы сообразила.
– Аяйка? – вопросительно произнесла она, глядя на меня.
– Хозяйка, – раздельно повторил Равес. – Пойдешь с ней. Будешь слушаться. Ясно тебе?
– Аяйка! – Аю расплылась в улыбке и ухватилась за стремя моей кобылы. Я поняла, что быть мне «аяйкой» до конца ее дней, и мысленно пообещала никогда не называть Аю своего имени. Потому что в ее исполнении «Флоссия» выйдет как «Ошша», а если учесть, что «лошадь» в ее устах звучит как «о-оша»… Лучше я останусь «аяйкой».
Сойдет ли Аю за конюха, нужно будет еще проверить. Но, судя по тому, как уверенно она обращалась с лошадью, – очень может быть. А нет, так продам обратно за бесценок тому же Равесу. Полтора ара меня не разорят…
Я шла по рынку, вела кобылу в поводу. Аю трусила рядом, то и дело взглядывая на меня с огромным любопытством. Вот счастливая натура: надо думать, с раннего детства в рабстве, изуродована, а все же радуется жизни! Многим бы у нее поучиться…
Я не собиралась сегодня заходить на конную ярмарку, но внезапно передумала. Когда еще выберусь, а приглядеть пару лошадок на смену нужно. «Тем более у меня теперь конюх есть», – усмехнулась я и свернула налево.
Сегодня, в ярмарочный день, лошадей тут было несметное множество. Дух стоял соответствующий. Аю в полном восторге вертела головой, разинув рот, но при этом не отцеплялась от стремени. Неужто боялась потеряться?..
Я остановилась у одного загона – мне приглянулась гнедая кобылка, поговорила с торговцем. Почти сразу же почувствовала, как кто-то дергает меня за штанину. Оказалось – Аю, кому же еще…
– Аяйка! – сказала она, по-птичьи склонив голову к левому плечу. – Аяйка – о-оша?..
Она дотронулась до кошеля у меня на поясе. Сообразительная оказалась девчонка, впрочем, в таком возрасте пора соображать, что к чему, особенно если ты рабыня…
– Ну да, – ответила я. – Я хочу купить лошадь. Хорошую лошадь.
– Аяйка!.. – Аю потянула меня за собой. – О-оша! Оши! Оши!..
Она остановилась перед загоном с вейренами. Еще бы это были плохие лошади…
– Хорошие, – согласилась я. – Очень хорошие. Но мне такие не нужны. Дорого и приметно. Мне нужна простая лошадь. Самая обычная, но выносливая и быстрая.
Я сомневалась, что Аю меня поймет. Девчонка, однако, призадумалась и тащилась за мной молча. Я шла по рынку, приглядываясь то к одной лошади, то к другой. Никак не могла выбрать: то слишком пугливая, то чересчур приметная, то норовистая… Увы, копии моей серой кобылы было не сыскать. Я бы с удовольствием снова ее оседлала, но она, как выяснилось, давно пала от старости. Одно утешало: последние годы жизни она провела привольно, на хорошем пастбище, о ней заботились, – хоть это я могла сделать для верной лошади…
Вконец уверившись, что найти подходящую верховую лошадь мне не удастся, я решила поворачивать домой, как вдруг меня снова схватили за штаны:
– Аяйка! О-оша!..
– Тут везде лошади… – пробормотала я, но все же пошла за Аю. Та привела меня к загону, который я уже миновала, не обратив внимания на содержащихся в нем лошадей: слишком уж они показались мне невзрачными.
– Оши! – уверенно сказала Аю и ткнула пальцем в одну из лошадей, совершенно непривлекательную на первый взгляд.
Я присмотрелась: высоченная, мосластая, ширококостная кобыла. Спина такая, что хоть ночуй на ней вместо лавки. Горбоносая, шея коротковата, а главное, масть… Не буланая, не соловая, не рыжая… желтоватая какая-то. И по виду та еще скотина – учить батогом, не иначе!
– Эта? – скривилась я, а Аю уже оказалась в загоне.
– Эй, эй! – поспешил к нам хозяин. – Госпожа… это ваш мальчишка?
– Мой, – безмятежно ответила я. – Хочет лошадку посмотреть. Вы же не против?
– Ни в коем случае, – оценил он мою одежду и вейренскую полукровку в поводу (эту придется продать, как ни жаль). – Смотрите сколько угодно, госпожа. Только, может, вам подобрать более породистую лошадь?
– Всему свое время, – ответила я, наблюдая за Аю.
Та уже успела повисеть у кобылы на шее, сноровисто заглянула ей в рот, посмотрела зубы, ощупала ноги, одно за другим осмотрела копыта, чуть ли не хвост задрала. Подбежала ко мне, наконец, лучась щербатой улыбкой:
– Оши! Оши, аяйка!!
Я и сама видела, что лошадь неплоха, довольно молода и ухожена. Что неказиста с виду, это чепуха, моя серая была не лучше. А вот что вынослива – это ясно, к тому же кобыла оказалась рослой, что при моей комплекции играло не последнюю роль в выборе… Одним словом, я купила этого монстра невнятной масти (даже торговец затруднился ее определить).
Отправились было домой, но на самом выходе с ярмарки Аю пристала ко мне со своим «о-оша, аяйка!» – пришлось взглянуть, что еще она обнаружила. Оказалось – гнедой мерин, тоже рослый, крупный, неведомой породы с явной примесью тайенских кровей. Попригляднее желтой кобылы, по словам хозяина – выносливый и ровный на ходу. Просили за него недорого, я решила купить. Может, и правда неплох, а нет – продать всегда можно.
Вести двух лошадей в поводу было неудобно, но тут выручила Аю. Я-то хотела проверить, как она обращается с лошадьми, отдала ей поводья новых приобретений, а сама села верхом. Думала, девчонка поведет лошадей в поводу, но не тут-то было… Аю мгновенно скинула свои самодельные сандалии, белкой взмыла на холку желтой кобылы, уцепилась босыми ногами за лошадиные бока. (Холод степнячку вовсе не брал: даже я ежилась при взгляде на ее голую кожу под распахивающейся жилеткой, но Аю будто и не чувствовала мороза.) Впрочем, говорят, в ее родных краях бывает намного холоднее. Кобыла попробовала было помудровать, но Аю осадила ее так, что и опытный лошадник бы позавидовал. Мерина она повела в поводу, тот не баловал, смирный попался. Так мы и двигались до самого дома.
Уже въехав на Заречную, я решила, что хватит уже прятаться от соседей, и скинула маскировочное заклинание. На Аю, правда, оставила – нечего на нее пялиться.
И конечно же, почти сразу столкнулась с одним из соседей, он жил через три дома от меня, богатый купец – другой публики тут не водилось. Разумеется, он меня признал: и как не признать-то, если когда-то я оказала ему немалую услугу?
– Г-госпожа Нарен?.. – Купец придержал раскормленного серого жеребца. – Вы?!
– Рада вновь видеть вас, господин Авнис, – улыбнулась я, слегка наклонив голову.
– Но… госпожа Нарен… – от волнения у Авниса даже борода дыбом встала. Я его понимала: повстречать среди бела дня давно почившую соседку – испытание не для слабонервных! – Вы же…
– Я была в отъезде, когда дом сгорел, – легкомысленно пожала я плечами, – ума не приложу, отчего все решили, будто я там и осталась…
– Но… госпожа Нарен, вы не вернулись, вот, наверно…
– У меня были дела, – снова улыбнулась я. Авнис неплохой человек, прижимистый и недоверчивый, хотя для купца это качества скорее положительные. – Но я наконец-то с ними разделалась и смогла вернуться в Арастен… Всего доброго, господин Авнис!
Я пришпорила лошадь, но не успела проехать и сотни шагов, как меня окликнули:
– Госпожа Нарен, госпожа Нарен!
Авнис догонял меня, за ним поспешали его телохранители – здоровенные молодые лбы на отличных лошадях. Это он молодец – без охраны такому богатому человеку ездить не стоит…
– Что случилось, господин Авнис? – поинтересовалась я.
– Госпожа Нарен… Простите, если что не так, но… вы… гхм… снова будете работать, как раньше? – осторожно поинтересовался купец.
– Ну конечно! – воскликнула я с большим воодушевлением. – Не сидеть же без дела – это так скучно… А почему вы спрашиваете? У вас случилось что-то?
– Не у меня, не у меня, Аррота[2] спаси и сохрани, – покачал головой купец. – У… одного моего хорошего знакомого. Крайне, знаете ли, деликатное дело…
– Я бы удивилась, окажись иначе, – хмыкнула я. – Так что стряслось?
– Это он лучше сам вам расскажет, – потряс бородой Авнис, – если, конечно, позволите ему прийти… Поверите ли, госпожа Нарен, только намедни проезжал мимо вашего дома и думал: вот бы к кому за помощью обратиться! И тут вы – просто чудо какое-то!
– Присылайте этого вашего знакомого, – сказала я в ответ. Я была права: стоит мне объявиться, а уж работа сама меня найдет! Но чтобы так скоро… – Приму в любое время: пока что у меня не слишком много дел.
– Благодарю, госпожа Нарен! – прижал руку к сердцу купец. Видно было, что этот знакомый чем-то ему сердечно дорог. Может, денег должен, а может, наоборот, потому Авнис и стремится уладить его неприятности. – Непременно ему передам, что вы в городе!
– Жду визита, – усмехнулась я и подхлестнула лошадь. – До встречи, господин Авнис!