Каабербол Лене. Жестокая Императрица

   Я вскочила на ноги.
   — Надо их выгнать! — воскликнула я. — Избавляйтесь от них! — Я призвала ветер и попробовала выдуть комаров из дома, Ирма тоже быстро все просекла и взмахнула руками. Откуда ни возьмись стали падать дождевые капли, сбивая мелких кровососов, досаждавших старушке. Но когда в конце концов стая рассеялась и исчезла, было больше похоже, что это не мы их прогнали, а какая-то сила призвала их назад.
   — Вы ранены? — спросила я у Мамы Лю, все еще лежавшей на полу, съежившись и прикрыв руками глаза. — Мама Лю, с вами все в порядке?
   Медленно-медленно она отняла руки от лица. Оно все покраснело и опухло от многочисленных укусов, но хуже всего был отразившийся на нем ужас, неприкрытый ужас, вытеснивший ее обычное спокойное дружелюбие.
   — Они действительно убрались? — спросила она, понизив голос.
   — Да.
   — Прошу вас… Пожалуйста, не могли бы вы починить дверь?
   — Да, — твердо и уверенно ответила Вилл. — Подождите минутку, и я сделаю так, что любое насекомое, которое рискнет сюда сунуться, сильно об этом пожалеет.
   В руке у нее возникло Сердце Кондракара. В раме двери разлился жемчужно-голубоватый свет, заменивший собой жалкие обрывки бумаги.
   — Ну вот, — удовлетворенно произнесла Вилл. — Теперь вам гарантирована стопроцентная защита от насекомых. Но старайтесь браться только за раму, иначе получите легкий удар током.
   — Сделай и со второй дверью то же самое, — попросила я. — Тогда мы хоть сможем поговорить спокойно.
   Вилл заполнила светом и вторую дверь.
   — Полная безопасность.
   Как я уже говорила, стихия Вилл — энергия, и ей отлично удаются всякие трюки с электричеством. Не хотела бы я оказаться на месте комара, который наткнется на сотворенное ею защитное поле. Сомневаюсь, что Мама Лю поняла, что говорила Вилл насчет защиты от насекомых и тока, но она уловила в голосе юной чародейки уверенность и немного успокоилась. Плечи старушки расслабились, она вздохнула с облегчением.
   — Мне стыдно за себя, — сказала пожилая женщина слегка дрожащим голосом. — Вы, должно быть, подумали, что я трусиха.
   — Нет, — покачала головой я. Стая и правда могла напугать кого угодно.
   Мама Лю горько усмехнулась.
   — Я-то думала: ну что она может сделать дряхлой старухе вроде меня? Да ничего. Оказалось, я ошибалась. — Она потерла пальцем укушенную щеку. — Видите, они — ее прислужники. Все эти насекомые. Вот как она держит нас в повиновении и заставляет исполнять свои капризы. Недовольны, жалуетесь на Ее Величество? А у нее есть глаза и уши, которые видят и слышат это, и готовы наказать вас за проступок. Пытаетесь устроить мятеж? Вы не будете знать сна, пока она не посчитает, что отомщена. От них не защитишься. Никогда нельзя быть уверенным, что ты в полной безопасности. Ни отдыха, ни покоя, никаких снов, кроме кошмаров. Эти твари малы, но их так много! Они повсюду. От их укусов люди заболевают, а от их жужжания сходят с ума. В конце концов они становятся готовы на все, чтобы избежать этих постоянных мук. Когда императрица только явилась сюда… — голос Мамы Лю дрогнул. — Когда я встала у нее на пути, думая, что кто-то должен ей помешать, а мне, старухе, уже бояться нечего… она отняла у меня зрение. Она наложила на меня заклятие, и единственное, что я вижу теперь, — это рой ее прислужников. Черные крылья. Ничего кроме бесконечной черноты крыльев. — Она надавила кончиками пальцев на закрытые веки, тоже распухшие от укусов. — Я больше не вижу лица моей милой внучки, Лепестка. Ох, если б вы знали, до чего это тяжело…

Глава 5 Дворец-Клетка

   Когда я увидела, как Мама Лю горюет из-за того, что больше не может взглянуть на лицо своей внучки, во мне все перевернулось. Я разозлилась. Очень-очень разозлилась.
   Вообще-то со мной такое редко бывает. Ирма даже как-то назвала меня «патологически радостной». И в этом была лишь доля шутки.
   Но, глядя на страдания Мамы Лю, я, естественно, не испытывала никакой радости. Я была взбешена.
   — Я хочу добраться до этой императрицы! — заявила я так жестко, что Ирма и остальные девчонки уставились на меня, удивляясь моему гневу.
   — Я хочу вбить в нее, что нельзя поступать так с людьми!
   — Ну, — протянула Мама Лю со слабой улыбкой, — я бы тоже хотела преподать ей этот урок. Но это проще сказать, чем сделать, дитя мое.
   — Где она живет?
   — Во дворце-клетке. Отсюда вверх по реке.
   — Значит, я пойду туда.
   — Ох, будьте осторожны, уважаемая Лин. Вы так молоды, а она древний и опасный враг.
   — Не волнуйтесь, я могу быть очень осторожной, когда надо. И мои подруги могут, если, конечно, они решат пойти со мной.
   — Разумеется, мы пойдем, — без раздумий подтвердила Вилл.
   — Только, может, сначала составим план? — добавила Корнелия с видом человека, которому слишком часто приходится повторять эту фразу, вразумляя беспечных друзей.
   — Ну что ж, вы приняли серьезное решение, — полувопросительно произнесла Мама Лю.
   — Да, приняли.
   Я ощущала не только ярость. У меня было такое чувство, что именно ради этого дела я сюда и перенеслась. Моя бабушка обещала вернуться, если здесь понадобится ее помощь. С ее стороны было бы крайне невежливо не сдержать слово, и я понимала, что должна выполнить данное ею обещание за нее.
   — Очень хорошо, — сказала Мама Лю, нетвердо поднимаясь на ноги. — Мы пойдем к Ее Величеству.
   — Мы? Нет, только не вы, Мама Лю. Вы слишком… — я чуть не сказала «слишком стары», но, увидев в ее незрячих глазах гнев, вовремя удержалась. — Вы неважно себя чувствуете.
   — Я чувствую себя достаточно хорошо для такого дела, — упрямо отрезала она. — Во всяком случае, если я буду сидеть дома и ждать у моря погоды, лучше мне не станет.
   Хотя мы честно пытались, нам не удалось разубедить ее. В конце концов, мы двинулись вверх по реке. Тонкая морщинистая и теплая рука Мамы Лю лежала у меня на плече.
   Догадаться, почему дворец-клетка получил такое название, было нетрудно. Там повсюду были птичьи клетки. Тысячи клеток. В буквальном смысле тысячи. Одни были подвешены к веткам деревьев в саду или к высоким серебристым шестам, словно уличные фонари. Другие высились на мраморных пьедесталах или низких ступенях. Самые маленькие из них были настолько крохотными, что я могла сжать их в ладони. Самые большие были размером с целый павильон. Некоторые были сделаны из серебряной или золотой проволоки, другие — из побегов бамбука, покрытых светлым или темным лаком. И в каждой клетке на насестах сидели птички, вяло выводя трели.
   Небольшая их часть были редкими птахами с роскошным цветным оперением. Остальные же выглядели совершенно обычно, такие птицы вполне могли жить в долине реки, но там их не было.
   — Так вот куда они все девались, — прошептала я. — Помните, мы еще удивлялись, что в Иворечье совсем нет птиц.
   Ирма кивнула.
   — Странное местечко, — добавила она.
   Дворцовый сад был огромен и ошеломляюще красив. Цветущие абрикосовые деревья изящно склонялись над прозрачными змеящимися ручейками. Среди камней, словно разложенных рукой умелого ландшафтного дизайнера, возвышались величественные кипарисы. Тысячи радующих глаз цветов и кустарников наполняли воздух благоуханием и яркими цветами и привлекали пестрокрылых бабочек.
   Вокруг сада не было ни стен, ни стражи. Жестокой императрице это было не нужно. Ее слуги были повсюду и обладали таким тонким чутьем, что могли дать сто очков вперед любому охраннику-человеку.
   Мы увидели юношу, склонившегося перед кустом шиповника и осторожно удалявшего все цветы, у которых появились хоть малейшие признаки увядания, все веточки, которые хоть на миллиметр выбивались из заданной формы. «Чик-чик, чик-чик», — щелкали его аккуратные ножницы. Руки юноши были исчерчены царапинами от острых шипов, будто на него напал разъяренный кот.
   — Простите, — вымолвила я.
   Он поднял удивленный взгляд. А потом снова торопливо вернулся к своему занятию.
   — Я должен работать, — сказал он. — На разговоры нет времени.
   — Но если бы вы могли только сказать мне…
   — Нет времени, — повторил он, подрезая ветки. Мама Лю слегка наклонила голову.
   — Юный Хан, это ты?
   Юноша на пару секунд прекратил щелкать ножницами.
   — Да, Мама Лю, — неохотно ответил он.
   — Что ты тут делаешь? Уродуешь руки, возясь в саду, когда должен сидеть с кистью и красками? — Мама Лю стояла, уперев кулаки в бока, и больше всего напоминала заботливую мать, журившую любимое чадо. — Он ведь рисует такие чудесные картины, — сказала она нам. — Закаты и вишневые ветви, сосны на склонах гор… Прекрасно!
   — Я выполняю поручение императрицы, — жестко заявил Хан и снова набросился на шиповник. — Идите домой, Мама Лю.
   — А я и пойду, — сказала старушка, — вот только сначала доведу до конца то, ради чего пришла.
   Юноша метнул в нее полный страха взгляд.
   — Прошу вас, Мама Лю… просто ступайте домой. Старушка вздохнула.
   — Скажи хотя бы, где мне найти мою внучку.
   — В персиковой роще, — ответил он. — Южнее Заснеженного моста.
   Мы оставили его продолжать подрезку и направились в южную часть сада. Воздух был наполнен свистом, пощелкиванием и трелями заключенных в клетки птиц. Обычно считается, что пение птиц поднимает настроение, но здесь все было по-другому.
   Немного дальше по тропе нам попался мальчик с полной корзиной зерна, кормивший одну из птиц. Он приманивал ее, подражая птичьему чириканью, и стучал ногтем по прутьям клетки, однако ласточка не проявляла к зернам никакого интереса.
   — А ну, ешь, — нахмурил брови мальчик. — Ешь давай, а то заболеешь.
   Ласточка выглядела так, будто она уже больна. Крылья сложены, головка склонена, птичка сидела не двигаясь.
   — Она не любит семена, — мягко объяснила мальчику Вилл. — Ласточки предпочитают мошек, червячков и все в этом роде.
   При виде нас мальчик от изумления разинул рот, он быстро огляделся по сторонам.
   — Я знаю, — сказал он. — Но это запрещено. Есть слуг Ее Величества плохо. — Он громче застучал по прутьям клетки и сказал: — Злая птица.
   Злая, злая птица. — Но мне показалось, что на самом деле он очень любит эту «злую» птицу.
   — Зачем тут все эти клетки? — спросила Ирма. — Не понимаю, к чему кому-то держать так много птиц. Неужели не надоедает слушать этот гвалт?
   — Я вам скажу. — Мальчик перестал стучать по прутьям и теперь пытался привлечь внимание ласточки семечком подсолнуха. — Птицы должны быть заперты, иначе они убьют и съедят маленьких слуг императрицы.
   Он имел в виду насекомых. Только тут я сообразила, что в клетках содержались лишь те птицы, которые питаются насекомыми.
   — Если вы будете кормить их одними зернами, они будут голодать и могут умереть, — сказала Вилл. — Ты об этом знаешь?
   Лицо мальчика вытянулось и сделалось несчастным.
   — Они должны научиться, — возразил он. — Может, если я смогу научить птиц есть семена, Ее Величество отпустит их. Ведь тогда они больше не будут злыми, правда?
   Ему самому так хотелось в это поверить. Неразрешимость задачи, которую он поставил перед собой, заставила мое сердце сжаться.
   — Может, ты и прав, — сказала я мальчику, прекрасно зная, что это не так.
   Заснеженный мост был густо окружен вишневыми и тюльпанновыми деревьями. Лепестки их цветов медленно опускались на него, будто снежинки.
   — Красотища, — промурлыкала Ирма, когда мы проходили по мостику.
   За ним начиналась персиковая роща, куда мы и направлялись. Вокруг аккуратно разложенных кучками фруктов, сердито жужжа, кружились крупные желто-черные осы. Множество людей сосредоточено работали, наклоняя стволы деревьев и собирая с них плоды для ненасытных насекомых. Я отыскала взглядом Нуа.
   — Ваша внучка там, — сообщила я Маме Лю.
   — А сколько там всего человек?
   — Ну, наверное, тридцать или около того.
   — Хммм. Этого недостаточно. Но может, остальные присоединятся к нам по пути во дворец.
   — Вы хотите, чтобы мы взяли всех этих людей с собой?
   Старушка кивнула.
   — Нам нужна их помощь. Если мы будем сражаться против слуг императрицы в одиночку, они рано или поздно нас одолеют. Им нет числа. А между тем мы должны подобраться как можно ближе к самой императрице. Нам нужно штурмовать внутренние покои дворца, а для этого, дитя мое, недостаточно пяти девочек и одной старухи.
   Я бросила опасливый взгляд в сторону ос, но те были слишком заняты утолением голода. Слишком погружены в поедание сладкой мякоти персиков.
   — Но согласятся ли они пойти? — спросила я, обведя взглядом послушных работников. — Кажется, императрица их как следует запугала и полностью подчинила.
   — Я все же думаю, что в них осталась капелька их собственной души. Если бы мне только удалось пробудить ее… — И она крикнула: — Лепесток! Лепесток, дитя мое, иди сюда, подай мне руку.
   — Бабушка! — Лепесток от удивления выронила корзину. — Что ты тут делаешь?
   — Уважаемая Лин думает, что императрице пора преподать хорошенький урок. И я хочу ей помочь.
   — Бабушка! Ты не должна так говорить! — девочка торопливо огляделась по сторонам, ее милое личико, по форме напоминающее сердечко, исказилось от страха. К тому же, кажется, громкий голос Мамы Лю потревожил ос. Небольшой их рой оторвался от кучи персиков и завис в воздухе, угрожающе жужжа. Я быстренько послала в их сторону порыв ветра, рассеявший зловредных насекомых. Некоторые из них полетели в сторону дворца — донести своей хозяйке, естественно. Мама Лю быстро повернулась к Вилл. Несмотря на слепоту, старушка хорошо ориентировалась в пространстве и всегда знала, кто из нас где находится.
   — Уважаемая Вилл, не могли бы вы снова поставить свою волшебную защиту? Я хочу поговорить с соседями так, чтоб нам не мешали слуги императрицы.
   — Конечно, — откликнулась Вилл. — Секундочку. Вообще-то это заняло больше секунды, потому что обнести электрическим полем целую рощу — сложная задача даже для такой мощной чародейки, как Вилл. Пока она заканчивала работу, мне приходилось сдувать подальше назойливых ос. Но вот наконец мы все оказались накрыты куполом голубовато-жемчужного света. Лепесток и ее соплеменники потрясенно ахнули. Несколько неудачливых ос, оказавшихся внутри поля, подлетели к световому куполу… и, оглушенные, попадали в траву. Ирма вызвала дождик и крупными каплями смыла оставшихся ос, направившихся было к людям.
   Раздался негромкий ропот, что-то про «демонов из другого мира». В общем-то ничего удивительного, что они так воспринимали магию — они привыкли, что колдовать умеет лишь их правительница-демон. Но Мама Лю не собиралась прощать им грубость.
   — Не говори чепухи, Пекарь, — обратилась она к одному из роптавших. — Эти девочки прибыли сюда издалека, чтобы помочь нам, и мы не должны обижать их разговорами о демонах! Неужели ты не хочешь вернуться к своим печам? Неужели тебе не хочется снова печь лимонные пироги и ароматный хлеб? А ты, Плотник Ву? Разве не пора тебе возвращаться к верстаку? Подумай о нарядных шкафчиках, которые ты мог бы смастерить, о прекрасной мебели, полках и резных дверных косяках. Конечно, в выращивании фруктов тоже нет ничего плохого, но выращивать их только для того, чтобы прокормить злющих ос и их жестокую хозяйку — это бессмысленный труд. Особенно для людей с вашими знаниями и вашими умелыми руками.
   Люди внимательно слушали. Постепенно они стали подходить ближе.
   — По твоим словам выходит, будто победить императрицу просто, — сказал огромный мужчина с мягким и добрым лицом, которого старушка назвала Плотником Ву. — Но мы-то знаем, что это не так. Это более чем сложно, а пожалуй что и вовсе невозможно.
   — Ты не прав, — твердо возразила Мама Лю. — Не просто, тут я согласна. Но невозможно? Нет, не верю. Посмотрите на этот купол, защищающий нас от слуг императрицы. Ну разве это не могущественное волшебство? Когда-то мы уже победили Ее Жестокое Величество при помощи магии. Неужели мы не сможем сделать это снова? Я думаю, сможем. И я думаю, что мы должны попробовать. Лучше попытаться и проиграть, чем упустить шанс и навек остаться рабами! Чем жить в таком страхе, что даже не смеешь надеяться на лучшее!
   Это было удивительное зрелище! Пока Мама Лю говорила, сгорбленные спины распрямлялись, а с изможденных лиц исчезало выражение безысходности. Лепесток робко вложила свою руку в ладонь Мамы Лю, и глаза ее засветились от гордости.
   — Но как… как мы сможем это сделать? — спросила молоденькая девушка, ненамного старше Нуа.
   — Мы должны пробить себе путь во дворец, — сказала Мама Лю. — Сквозь Большие Стрекозиные ворота и дальше, к самой императрице. Только когда мы захватим ее, битва будет закончена и ее жестокие законы падут.
   — Но там… ее слуги. Она пошлет их против нас. Они нападут на нас. Будут жалить. Кусать. Их же так много!
   — Нам не нужно бороться с ними, мы должны лишь пройти мимо.
   Плотник Ву рассмеялся.
   — Значит, лишь пройти мимо? — переспросил он и снова рассмеялся, как будто это была удачная шутка. — Это ж так просто. Ну, что ж. Раз Мама Лю так хочет, давайте сделаем для нее эту малость.
   — А если мы захватим ее… — голос молоденькой девушки дрожал от страха и надежды. — Если нам все же удастся… тогда всему конец? Никакой больше работы в ее садах? Мы больше не обязаны будем вкалывать на нее? Нам не придется восхищаться ею и называть ее Ее Божественным Величеством и Прекраснейшей? Нам перестанут досаждать мухи, нас перестанут кусать комары и жалить осы, если мы ослушаемся ее воли?
   — Ничего этого больше не будет, — сказала Мама Лю тихо, но уверенно. — Если мы победим, то получим свободу.
   Потом мы стали обсуждать, как нам защититься от насекомых. Было очевидно, что императрица снова нашлет их на нас, как только Вилл снимет свой энергетический купол.
   — А ты не можешь двигать купол? — спросила у подруги Корнелия. — Ну, перемещать его за нами, когда мы отправимся во дворец?
   Вилл покачала головой.
   — Слишком тяжело. К тому же, если бы я и могла, мы бы не видели, куда идем.
   — Значит, нам нужна какая-то передвижная защита, — Корнелия задумчиво нахмурила брови. — Хмм, может, это поможет…
   Она присела и приложила ладонь к земле. Я знала, что она призывает силы Земли, но для чего — вот вопрос. Вдруг почва будто взорвалась. Со всех сторон из нее полезли тонкие усики растений. Они были похожи на жимолость, но запах у них был не привычный сладковатый. Нет, зеленые питомцы Корнелии пахли резко, и, по правде говоря, здорово отдавали чесноком.
   — Фу, — фыркнула Ирма, зажимая нос. — Ничего себе запашок, не слишком-то аппетитный!
   — Будем надеяться, что местные насекомые разделяют твое мнение, — хмыкнула Корнелия. — Тарани, можешь подойти сюда на минутку?
   — Эээ… зачем?
   — Думаю, лучше сначала испробовать эту штуку на одной из нас. На всякий случай.
   Тарани нервно сглотнула, особенно ей не понравились слова «на всякий случай». Но она храбро шагнула ближе к зарослям жимолости, или как там еще назвать эту штуку. Побеги продолжали расти, зеленые усики закручивались в воздухе, ища, за что бы зацепиться.
   По команде Корнелии часть отростков устремилась к Тарани и стала обвивать ее тело. Вскоре наша подруга оказалась с ног до головы опутана зеленой сетью.
   — Тебе не больно? — поинтересовалась Корнелия у Тарани.
   — Нет, — раздался приглушенный голос из растительного клубка. — Только давит немного. И запах такой сильный, что сбивает с ног.
   — Ну, теперь только самые упрямые насекомые рискнут к нам приблизиться, — объявила Корнелия. — А вам как кажется?
   — Противокомариная броня! — воскликнула Ирма, поняв замысел подруги. — Это круто!
   Корнелия с довольным видом улыбнулась. Ей не так уж часто доводилось получать комплименты от Ирмы.
   — Кому еще нужны такие доспехи? — спросила она.
   — Думаю, всем нужны, — веско произнесла Вилл. — Корнелия, ты справишься? Сможешь сделать их для нас и для всех горожан?
   — Нет проблем, — откликнулась Корнелия и принялась за работу.
   — Одно утешает, мы все будем пахнуть одинаково противно, — философски заметила Ирма.
   Вилл улыбнулась, или мне только так показалось. Все-таки паутина побегов жимолости сокращала обзор.
   — В путь, — наконец скомандовала она. — Пора испытать наши доспехи в деле.

Глава 6 Рой

   — Все готовы? — в голосе Вилл слышалось напряжение. — Я снимаю защитный купол.
   Жемчужный свет пошел волнами, замигал и погас. И тут же к нам устремились тучи жуков, мух, комаров, ос и пчел, которые были длиннее моего большого пальца. Хоть я и ожидала этого, но все же в первый момент была потрясена. Однако доспехи Корнелии помогли нам. Наткнувшись на мощную завесу чесночного запаха, рой притормозил, заколебался и рассеялся. Если бы пчелы могли зажать себе носы, думаю, они с радостью сделали бы это. Потом они перегруппировались для второй попытки. Теперь большинство насекомых, несмотря на отпугивающую их вонь, старалось держаться кучно.
   — Продолжайте двигаться! — руководила нашей процессией Вилл. — Не останавливайтесь! Продолжайте продвигаться ко дворцу!
   Рой уплотнился, он стал похож на огромный черный кулак, нацелившийся в нас. Плотник Ву зарычал и вскинул руки, как будто тоже намеревался драться.
   Я решила, что настала моя очередь вступить в игру.
   — Северный ветер, — прошептала я. — Приди потанцевать со мной. Унеси прочь этих мерзких насекомых!
   Не прошло и секунды, как с гор слетел поток прохладного ветра. Под его натиском ветки персиковых деревьев затрепетали, и живой кулак отнесло в сторону и развеяло, как внезапный сквозняк развеивает табачный дым в комнате. Некоторые из самых мелких и чувствительных к холоду тварей попадали на землю, покрывшись инеем. Я надеялась, что они еще нескоро оживут.
   Мы наконец покинули персиковую рощу и зашагали по Заснеженному мосту. Я не отрывала глаз от неба, ожидая, когда появится следующий рой. И тут вдруг кто-то больно укусил меня за щиколотку. Я невольно вскрикнула и поглядела вниз. Казалось, что земля ожила — она вся была покрыта муравьями. И хотя чесночно-жимолостная защита заставляла большую их часть держаться подальше, некоторые все же прорывались. Укусы этих маленьких созданий оказались довольно болезненными. Я принялась скакать с ноги на ногу, пытаясь стряхнуть этих рыжих и черных непрошеных гостей. Остальные опутанные зелеными побегами фигуры стали делать то же самое, словно исполняя нелепый танец.
   — Забери их назад! — выкрикнула Корнелия громким командным голосом. — Земля, прошу тебя, забери их назад!
   Почва под ногами зашевелилась. Слои перегноя, песка и глины расходились и сходились, земля вбирала в себя муравьев, погребая их. Наверное, они потом выкопаются, но мы к тому времени уже успеем уйти далеко.
   Остатки муравьев еще продолжали нас донимать, но теперь их было немного, и их укусы вполне можно было стерпеть. Я снова перевела взгляд на небо… И судорожно втянула воздух.
   Небо потемнело. Потемнело от крыльев. Там были все виды крылатых насекомых: жуки, мухи, мохнатые шмели, слепни и белесые мотыльки, полосатые шершни, желтоватая саранча, — все, что имело жала, шипы или просто могло использовать силу своих крыльев для удара…
   Их было слишком много…
   Как нам справиться с ними? Ну, некоторых я могла сдуть ветром, но ведь небо было черным-черно от них. И они все продолжали прибывать… Тысячи, миллионы, крылья, лапки и глаза бессчетные, неисчислимые…
   Нам нужна была помощь. И тут вдруг я придумала, откуда ее получить.
   — Клетки! Корнелия, открой клетки!
   Она сможет, подумала я. Ведь сможет же? Открыть замок ей удавалось за секунду Конечно, отпереть сразу тысячи замков гораздо сложнее…
   — Ничего себе просьба! — выдохнула она. Но я уже слышала, как вокруг нас открываются маленькие замочки, и звук этот напоминал щелканье кастаньет. Дверцы клеток распахивались, и удивленные птицы оказывались в двух взмахах крыла от свободы.
   — Летите! — сказала им я, послав легкий бодрящий ветерок. — Летите!
   И они полетели. Словно стремительная пернатая волна, тысячи освобожденных птиц разминали крылья. Очень голодных птиц, напомнила я себе, истосковавшихся по насекомым. И сейчас они получат свою любимую пищу.
   Для птиц наступил настоящий пир. Они пикировали и снова взмывали у нас над головами, хлопали крылья, мелькали разинутые клювы. Когда сытые птицы наконец опустились на ветки и землю, небо больше не было черным. Обычное пасмурное небо с жалкими остатками роя императорских слуг. Вскоре начался теплый грибной дождик, н мы быстро промокли. Для нас это был не больше чем освежающий душ. Для насекомых же крупные капли были как водяные снаряды, от них мокли крылышки, пропадала всякая видимость и запахи, и летать становилось невозможно.
   — Ха! Получайте! — воскликнула Ирма. Ее дождик свел на нет последние усилия роя.
   Мы миновали Ирисовый пруд и Кедровые холмы. Впереди показался черно-белый дворец, четко выделявшийся на фоне ставшего голубым неба. Богатые золотые украшения сверкали на солнце. До Стрекозиных ворот осталось совсем чуть-чуть.
   Но тут кое-что перекрыло нам путь.
   Восемь волосатых лап высотой и толщиной с опору моста. Тучное тело больше, чем грузовик. И горящий темный блеск множества глаз.
   — О нет! — прошептала стоявшая рядом со мной Тарани. — Ненавижу пауков!