— Ни у кого случайно нет спрея от насекомых и пауков? — сказала Ирма. — С этим крошкой мой дождик не справится. — Она пыталась говорить в обычном шутливом тоне, но голос ее все же заметно дрожал. И кто мог бы обвинить ее в трусости, оказавшись перед лицом огромного паучищи?
Монстр выглядел так, будто мог сожрать всех нас в один присест.
— Что там? — спросила Мама Лю.
— Па-паук… — запинаясь, выговорила Лепесток. — Паук размером с дракона! И он перекрыл ворота дворца.
Казалось, ничто на земле не поможет нам пройти мимо него.
Ничто на земле… Хммм. А это идея!..
— Корнелия, как насчет землетрясения? Небольшого местного землетрясения, как раз размером с паука. Понимаешь, о чем я?
Корнелия хитро улыбнулась и приложила ладонь к земле. Раздался грохот, земля затряслась. Но, хотя почва под ним растрескалась, монстр только переступил огромными лапами и не покинул своего поста.
— Попробуй еще.
Корнелия попробовала. С тем же результатом.
— Не получается, — прошипела она. — Но если я попытаюсь вызвать толчки посильнее, может обрушиться весь дворец. Там внутри есть люди?
— Есть кое-кто, — ответила Мама Лю. — Придворные восхвалятели жестокой императрицы. Там всегда найдется горстка несчастных льстецов, твердящих ей, что она прекрасна. И еще там есть слуги, которые обязаны поддерживать во дворце идеальный порядок, чтобы императрица не разгневалась.
— Значит, никаких землетрясений, — твердо заявила Вилл. — Лучше я попробую с ним расправиться.
Ррраз! С ее руки сорвалась жемчужно-голубая молния, похожая на стрелу. Я ожидала, что монстр тут же обуглится и рассыплется в прах, но молния прошла сквозь него, не причинив чудищу никакого вреда. Нет, подождите минуточку — вроде бы он стал поменьше? Или мне просто показалось?
Вилл была сбита с толку, вид у нее был как у человека, который решил устроить фейерверк и вместо фонтана огненных брызг получил лишь тихое шипение.
— Из чего же сделана эта тварь? — пробормотала она.
— Пожалуйста, — взмолилась Лепесток, — вы должны убрать его отсюда! Это единственный вход во дворец. Если мы будем долго туг стоять, соберется новый рой, и на этот раз птицы нам не помогут.
— Сейчас я его уберу! — решительно прорычала Тарани, ее унизанные бусинами косички сердито подпрыгивали. — Посмотрим, как ему понравится, если я слегка подпалю ему пятки!
Земля под пауком уже начала дымиться, волны горячего воздуха колыхались вокруг его ног, или лап, или как там правильно называются конечности паука. Монстр поднял сначала одну ногу, потом другую, ему явно было неприятно. А потом он все же сдвинулся с места.
Да еще как сдвинулся — он пошел прямо на нас.
Большая часть горожан развернулась и кинулась наутек. Меня тоже подмывало убежать, но я понимала, что Мама Лю недостаточно проворна и не сможет избежать огромных щелкающих паучьих челюстей.
Я взмахнула своими чародейскими крылышками и поднялась в воздух. Паря над монстром, я послала в него сильный короткий порыв ветра, словно удар под ребра. Паук завертелся, пытаясь понять, откуда его атаковали. Я нанесла еще один удар. Смогу ли я победить его, если призову ветер посильнее? Даже после уменьшения, произведенного молнией Вилл, чудище все равно казалось слишком огромным…
Одна нога твари задвигалась с молниеносной быстротой и согнулась под таким углом, на который конечности обычного паука способны не были. Оканчивающаяся когтем лапа зацепила одно из моих крыльев, и я, потеряв ориентацию и размахивая руками, стала падать. Что самое ужасное, я должна была приземлиться прямо на паука…
Но я продолжала падать… Я пролетела сквозь монстра и больно ударилась о землю.
Я смутно различила крик Тарани. Вокруг замерцал жемчужно-голубой свет — это Вилл послала в монстра новую молнию, мощнее прежней.
Но я провалилась сквозь него!
Что-то двигалось по моей коже. Я ощущала чьи-то укусы, но это явно не были укусы гигантских челюстей чудовища. Да, они были болезненны, но скорее напоминали муравьиные, чем что-то посерьезнее. Гораздо хуже было противное чувство, что по мне бегают тысячи маленьких ножек с тысячами крошечных коготков…
Эта тварь не была пауком! Это были тысячи пауков, объединившихся в стаю волей императрицы и принявших форму одного огромного паучиши. Одно из этих мелких существ как раз пыталось заползти мне в ухо.
Фууу! У меня нет панического страха перед пауками, как у Тарани, но это уже явно было чересчур!
Держа губы и веки плотно сомкнутыми, и стараясь вдыхать очень осторожно, я сосредоточилась на моей стихии.
«Сдуй их, ветер! — подумала я. — Сдуй их с меня!»
Ветер маленьким смерчем закружился вокруг меня, сметая пауков во все стороны.
«Милый, чудесный ветерок! Сдуй их прочь, спаси меня от этих жгучих укусов, от мерзких прикосновений маленьких паучьих телец! Пожалуйста, — думала я, — пожалуйста, не дай мне снова испытать это ужасное чувство!»
Прошло некоторое время, и я наконец осмелилась открыть глаза.
— Хай Лин! — Ирма ощупывала мое лицо, мои руки — наверное, пыталась определить, не ранена ли я. Ее прикосновения были легкими, от пальцев исходило тепло — это совсем не было похоже на торопливо семенящих по коже пауков. — С тобой все в порядке?
— Да, — ответила я, с опаской разжимая губы. — Немного ушиблась и слегка покусана, а так ничего.
— Что ты с ним сделала? — поинтересовалась Вилл. — Это выглядело… Ну, как будто паук просто развеялся.
Я слабо усмехнулась.
— Так и есть. На самом деле это был не большой паук, а тысячи маленьких… Вот почему твоя молния прошла сквозь него. Ты убила пару сотен пауков, сделав монстра поменьше, но остальным ничего не сделалось.
— Когда ты упала… — Тарани сняла очки и потерла глаза. — Хай Лин, никогда не делай так больше! Я думала, я умру!
— Можешь мне поверить, — пытаясь скрыть смущение за шутливым тоном, сказала я. — Я не собираюсь повторять это. Никогда. А теперь лучше пойдем во дворец, пока Ее Величество снова не подключила фантазию и не послала против нас еще что-нибудь!
Глава 7 Жестокая императрица
Глава 8 Шестеро в круге
Монстр выглядел так, будто мог сожрать всех нас в один присест.
— Что там? — спросила Мама Лю.
— Па-паук… — запинаясь, выговорила Лепесток. — Паук размером с дракона! И он перекрыл ворота дворца.
Казалось, ничто на земле не поможет нам пройти мимо него.
Ничто на земле… Хммм. А это идея!..
— Корнелия, как насчет землетрясения? Небольшого местного землетрясения, как раз размером с паука. Понимаешь, о чем я?
Корнелия хитро улыбнулась и приложила ладонь к земле. Раздался грохот, земля затряслась. Но, хотя почва под ним растрескалась, монстр только переступил огромными лапами и не покинул своего поста.
— Попробуй еще.
Корнелия попробовала. С тем же результатом.
— Не получается, — прошипела она. — Но если я попытаюсь вызвать толчки посильнее, может обрушиться весь дворец. Там внутри есть люди?
— Есть кое-кто, — ответила Мама Лю. — Придворные восхвалятели жестокой императрицы. Там всегда найдется горстка несчастных льстецов, твердящих ей, что она прекрасна. И еще там есть слуги, которые обязаны поддерживать во дворце идеальный порядок, чтобы императрица не разгневалась.
— Значит, никаких землетрясений, — твердо заявила Вилл. — Лучше я попробую с ним расправиться.
Ррраз! С ее руки сорвалась жемчужно-голубая молния, похожая на стрелу. Я ожидала, что монстр тут же обуглится и рассыплется в прах, но молния прошла сквозь него, не причинив чудищу никакого вреда. Нет, подождите минуточку — вроде бы он стал поменьше? Или мне просто показалось?
Вилл была сбита с толку, вид у нее был как у человека, который решил устроить фейерверк и вместо фонтана огненных брызг получил лишь тихое шипение.
— Из чего же сделана эта тварь? — пробормотала она.
— Пожалуйста, — взмолилась Лепесток, — вы должны убрать его отсюда! Это единственный вход во дворец. Если мы будем долго туг стоять, соберется новый рой, и на этот раз птицы нам не помогут.
— Сейчас я его уберу! — решительно прорычала Тарани, ее унизанные бусинами косички сердито подпрыгивали. — Посмотрим, как ему понравится, если я слегка подпалю ему пятки!
Земля под пауком уже начала дымиться, волны горячего воздуха колыхались вокруг его ног, или лап, или как там правильно называются конечности паука. Монстр поднял сначала одну ногу, потом другую, ему явно было неприятно. А потом он все же сдвинулся с места.
Да еще как сдвинулся — он пошел прямо на нас.
Большая часть горожан развернулась и кинулась наутек. Меня тоже подмывало убежать, но я понимала, что Мама Лю недостаточно проворна и не сможет избежать огромных щелкающих паучьих челюстей.
Я взмахнула своими чародейскими крылышками и поднялась в воздух. Паря над монстром, я послала в него сильный короткий порыв ветра, словно удар под ребра. Паук завертелся, пытаясь понять, откуда его атаковали. Я нанесла еще один удар. Смогу ли я победить его, если призову ветер посильнее? Даже после уменьшения, произведенного молнией Вилл, чудище все равно казалось слишком огромным…
Одна нога твари задвигалась с молниеносной быстротой и согнулась под таким углом, на который конечности обычного паука способны не были. Оканчивающаяся когтем лапа зацепила одно из моих крыльев, и я, потеряв ориентацию и размахивая руками, стала падать. Что самое ужасное, я должна была приземлиться прямо на паука…
Но я продолжала падать… Я пролетела сквозь монстра и больно ударилась о землю.
Я смутно различила крик Тарани. Вокруг замерцал жемчужно-голубой свет — это Вилл послала в монстра новую молнию, мощнее прежней.
Но я провалилась сквозь него!
Что-то двигалось по моей коже. Я ощущала чьи-то укусы, но это явно не были укусы гигантских челюстей чудовища. Да, они были болезненны, но скорее напоминали муравьиные, чем что-то посерьезнее. Гораздо хуже было противное чувство, что по мне бегают тысячи маленьких ножек с тысячами крошечных коготков…
Эта тварь не была пауком! Это были тысячи пауков, объединившихся в стаю волей императрицы и принявших форму одного огромного паучиши. Одно из этих мелких существ как раз пыталось заползти мне в ухо.
Фууу! У меня нет панического страха перед пауками, как у Тарани, но это уже явно было чересчур!
Держа губы и веки плотно сомкнутыми, и стараясь вдыхать очень осторожно, я сосредоточилась на моей стихии.
«Сдуй их, ветер! — подумала я. — Сдуй их с меня!»
Ветер маленьким смерчем закружился вокруг меня, сметая пауков во все стороны.
«Милый, чудесный ветерок! Сдуй их прочь, спаси меня от этих жгучих укусов, от мерзких прикосновений маленьких паучьих телец! Пожалуйста, — думала я, — пожалуйста, не дай мне снова испытать это ужасное чувство!»
Прошло некоторое время, и я наконец осмелилась открыть глаза.
— Хай Лин! — Ирма ощупывала мое лицо, мои руки — наверное, пыталась определить, не ранена ли я. Ее прикосновения были легкими, от пальцев исходило тепло — это совсем не было похоже на торопливо семенящих по коже пауков. — С тобой все в порядке?
— Да, — ответила я, с опаской разжимая губы. — Немного ушиблась и слегка покусана, а так ничего.
— Что ты с ним сделала? — поинтересовалась Вилл. — Это выглядело… Ну, как будто паук просто развеялся.
Я слабо усмехнулась.
— Так и есть. На самом деле это был не большой паук, а тысячи маленьких… Вот почему твоя молния прошла сквозь него. Ты убила пару сотен пауков, сделав монстра поменьше, но остальным ничего не сделалось.
— Когда ты упала… — Тарани сняла очки и потерла глаза. — Хай Лин, никогда не делай так больше! Я думала, я умру!
— Можешь мне поверить, — пытаясь скрыть смущение за шутливым тоном, сказала я. — Я не собираюсь повторять это. Никогда. А теперь лучше пойдем во дворец, пока Ее Величество снова не подключила фантазию и не послала против нас еще что-нибудь!
Глава 7 Жестокая императрица
Плотник Ву и Пекарь, почти такой же крупный мужчина, вместе навалились на Стрекозиные ворота. Медленно-медленно ворота подались. Внутри снова не оказалось человеческой охраны, но на полу, вспугнутое хлынувшим с улицы солнечным светом, что-то копошилось. Что-то подозрительно похожее на тараканов размером с небольшую собаку. Побежали предупредить о нас Ее Величество? У меня было такое чувство, будто императрица знает, что мы уже здесь. Девочка нашего возраста или чуть старше прекратила натирать золоченые петли внутренних ворот и уставилась на нас в немом изумлении. Наверное, мы представляли собой занятное зрелище — по-прежнему опутанные доспехами из зеленых побегов, источающими тяжелый запах чеснока.
— Где императрица? — спросила Вилл.
— В тронном зале, — машинально ответила девочка, скользя взглядом по нашим лицам и стараясь рассмотреть что-нибудь под завесой зелени. — Но она отдала приказ, чтобы ее не тревожили.
— Да ну? Боюсь, нам все же придется немного ее побеспокоить, — решительно заявила Мама Лю. — Будь добра, отойди в сторонку, пропусти нас.
— Мама Лю? — девочка вгляделась повнимательнее сквозь спутанные ветки. — Это вы?
— Да, дитя мое, а теперь отойди и не мешай нам делать свое дело.
Девочка заколебалась, а затем рывком распахнула дверь.
— Только не говорите ей, что это я вас впустили, — шепнула она. — Она сегодня в ужасном настроении.
— Скоро тебе больше не придется опасаться ее гнева, — ласково сказала Мама Лю.
— Обещайте, что не скажете ей!
— Думаю, она об этом и не спросит, ее будут волновать другие вещи. Но мы ей не скажем.
Мы шагнули за ворота и попали во внутренний двор под открытым небом.
Там, лениво жужжа, летало несколько ос, но все они казались усталыми и потерявшими ориентацию, и Ирма без проблем смыла их легким дождиком.
Еще одни ворота. И вот, наконец, тронный зал.
Пол казался угольно-черным и блестящим от надкрыльев миллионов жуков. Каждая колонна была покрыта морем шевелящихся усиков и двигающихся ножек. Ткани портьер не было видно под слоем темных крыльев. И посреди этого царства насекомых стояла императрица, высокая, суровая и надменная. Вместо платья на ней был покров из ее мелких шестиногих слуг.
Горожане испуганно и беспомощно подались назад, будто одно присутствие правительницы высосало ту решимость, что привела их сюда. Даже Плотник Ву утратил свирепое выражение лица и склонил голову. Только Мама Лю и Лепесток, по-прежнему державшая бабушку за руку, твердо и прямо стояли позади нас.
— Ну, и что вы намерены делать? — спросила императрица. Голос у нее был глухим и гулким, как жужжание тысячи пчелиных роев. — Вашим мерзким птицам сюда не добраться. Взгляните на моих слуг. Попробуйте сосчитать их. Сколько их здесь? Больше, чем звезд на небе. Или капель в океане. Как вы с ними справитесь?! Если вы сейчас же уберетесь отсюда, я, возможно, буду милостива. Возможно, я оставлю вас в живых.
— Не верьте ей, — предостерегла горожан Мама Лю.
— А, это ты, старуха? Решила снова бросить мне вызов? Вижу, тот урок ничему тебя не научил.
— Нет, — сказала я. — Мы пришли, чтобы преподать урок вам. Мы больше не позволим вам причинять другим боль. Мы не позволим вам захватывать и мучить живые создания. Вы должны вернуть свободу жителям долины, и на этот раз мы не допустим, чтобы вы сюда возвратились!
Императрица словно стала выше. Да нет, не «словно», она действительно стала выше, массивнее, и теперь нависала над нами, словно башня. У нее за спиной вздымались и расправлялись гигантские черные крылья, похожие на крылья жука-падалыцика. Я пыталась разглядеть ее лицо, но оно постоянно мерцало и менялось: в одну минуту почти человеческое, а в другую — со множеством глаз и паучьими челюстями. Я невольно вздрогнула и почувствовала себя маленькой и слабой.
— Вам меня не победить, — прорычала императрица. Ее голос словно состоял из жужжания множества насекомых, но от этого не становился менее оглушительным.
— Уважаемая Лин, — тихо обратилась ко мне Мама Лю, на которую слова императрицы не произвели никакого впечатления, — что нужно этому залу, так это хороший сильный порыв ветра!
Разъяренная императрица еще больше разбухла. Из-под ее черных крыльев что-то вылетело — плотная стая насекомых, принявшая форму стрелы. Твари были чем-то средним между трупными мухами и скорпионами. И они направлялись прямиком к Маме Лю.
Я вскинула руки и закричала без слов, призывая ветер. Сначала мы почувствовали дуновение горячего воздуха, а потом появился настоящий смерч.
Ветер дул сильнее и сильнее, сталкивая мухо-скорпионов друг с другом. Скорость все нарастала, ветер свистел и завывал, смерч будто всасывал в себя весь воздух этого мрачного зала. Колонны из жуков рушились, портьеры, покрытые мотыльками, падали и сворачивались. Большая часть насекомых оказалась в ловушке, их маленькие черные тельца подкидывало и бросало, мотало туда-сюда… Ветер по-прежнему не стихал, но теперь он сосредоточил свои усилия на стенах зала. Наконец ему удалось проломить их и впустить внутрь свежий воздух и солнечный свет. Вилл достала Сердце Кондракара, и я могла видеть его нежное сияние и чувствовать мощь, которую дает мне талисман. Это были объединенные силы моих подруг, которые подпитывали меня через Сердце. Гул и свист усилились, мой смерч превратился в ураган и неумолимо двинулся вперед.
Взбешенная императрица завизжала, когда неистовый ветер повредил ей крылья. А потом она начала распадаться, как и тот паук-великан. Прямо на наших глазах ее тело потеряло свои четкие очертания и стало туманным, колеблющимся и лишенным формы. Ее крылья рассыпались, а через несколько секунд развеялось и все остальное — словно хлопья пепла на ветру. Только вместо хлопьев были насекомые. Маленькие, перебирающие лапками насекомые, которые торопливо удирали в щели и трещины того, что когда-то именовалось тронным залом. Императрица оказалась не более вещественной, чем созданный ею паук.
— Ух ты! — воскликнула Ирма. — Ты хорошо поработала, Хай Лин!
Вызванный мной ветер стих. Мои коленки подогнулись, и я опустилась на жесткий мраморный пол.
Казалось, я потратила все до капли силы, которые у меня были. И тут рядом упал еще кто-то. Я повернулась и увидела на полу тело Мамы Лю.
Нет!
Я схватила ее за запястье, чтобы пощупать пульс. Неужели мухо-скорпионы успели укусить ее, прежде чем я разогнала их?
— Бабушка! — Лепесток бросилась на колени рядом с нами. — Бабушка, пожалуйста, не надо!
Наконец мои пальцы ощутили тихое биение пульса. Но пульс был таким слабым, что каждый удар мог оказаться последним.
— Где императрица? — спросила Вилл.
— В тронном зале, — машинально ответила девочка, скользя взглядом по нашим лицам и стараясь рассмотреть что-нибудь под завесой зелени. — Но она отдала приказ, чтобы ее не тревожили.
— Да ну? Боюсь, нам все же придется немного ее побеспокоить, — решительно заявила Мама Лю. — Будь добра, отойди в сторонку, пропусти нас.
— Мама Лю? — девочка вгляделась повнимательнее сквозь спутанные ветки. — Это вы?
— Да, дитя мое, а теперь отойди и не мешай нам делать свое дело.
Девочка заколебалась, а затем рывком распахнула дверь.
— Только не говорите ей, что это я вас впустили, — шепнула она. — Она сегодня в ужасном настроении.
— Скоро тебе больше не придется опасаться ее гнева, — ласково сказала Мама Лю.
— Обещайте, что не скажете ей!
— Думаю, она об этом и не спросит, ее будут волновать другие вещи. Но мы ей не скажем.
Мы шагнули за ворота и попали во внутренний двор под открытым небом.
Там, лениво жужжа, летало несколько ос, но все они казались усталыми и потерявшими ориентацию, и Ирма без проблем смыла их легким дождиком.
Еще одни ворота. И вот, наконец, тронный зал.
Пол казался угольно-черным и блестящим от надкрыльев миллионов жуков. Каждая колонна была покрыта морем шевелящихся усиков и двигающихся ножек. Ткани портьер не было видно под слоем темных крыльев. И посреди этого царства насекомых стояла императрица, высокая, суровая и надменная. Вместо платья на ней был покров из ее мелких шестиногих слуг.
Горожане испуганно и беспомощно подались назад, будто одно присутствие правительницы высосало ту решимость, что привела их сюда. Даже Плотник Ву утратил свирепое выражение лица и склонил голову. Только Мама Лю и Лепесток, по-прежнему державшая бабушку за руку, твердо и прямо стояли позади нас.
— Ну, и что вы намерены делать? — спросила императрица. Голос у нее был глухим и гулким, как жужжание тысячи пчелиных роев. — Вашим мерзким птицам сюда не добраться. Взгляните на моих слуг. Попробуйте сосчитать их. Сколько их здесь? Больше, чем звезд на небе. Или капель в океане. Как вы с ними справитесь?! Если вы сейчас же уберетесь отсюда, я, возможно, буду милостива. Возможно, я оставлю вас в живых.
— Не верьте ей, — предостерегла горожан Мама Лю.
— А, это ты, старуха? Решила снова бросить мне вызов? Вижу, тот урок ничему тебя не научил.
— Нет, — сказала я. — Мы пришли, чтобы преподать урок вам. Мы больше не позволим вам причинять другим боль. Мы не позволим вам захватывать и мучить живые создания. Вы должны вернуть свободу жителям долины, и на этот раз мы не допустим, чтобы вы сюда возвратились!
Императрица словно стала выше. Да нет, не «словно», она действительно стала выше, массивнее, и теперь нависала над нами, словно башня. У нее за спиной вздымались и расправлялись гигантские черные крылья, похожие на крылья жука-падалыцика. Я пыталась разглядеть ее лицо, но оно постоянно мерцало и менялось: в одну минуту почти человеческое, а в другую — со множеством глаз и паучьими челюстями. Я невольно вздрогнула и почувствовала себя маленькой и слабой.
— Вам меня не победить, — прорычала императрица. Ее голос словно состоял из жужжания множества насекомых, но от этого не становился менее оглушительным.
— Уважаемая Лин, — тихо обратилась ко мне Мама Лю, на которую слова императрицы не произвели никакого впечатления, — что нужно этому залу, так это хороший сильный порыв ветра!
Разъяренная императрица еще больше разбухла. Из-под ее черных крыльев что-то вылетело — плотная стая насекомых, принявшая форму стрелы. Твари были чем-то средним между трупными мухами и скорпионами. И они направлялись прямиком к Маме Лю.
Я вскинула руки и закричала без слов, призывая ветер. Сначала мы почувствовали дуновение горячего воздуха, а потом появился настоящий смерч.
Ветер дул сильнее и сильнее, сталкивая мухо-скорпионов друг с другом. Скорость все нарастала, ветер свистел и завывал, смерч будто всасывал в себя весь воздух этого мрачного зала. Колонны из жуков рушились, портьеры, покрытые мотыльками, падали и сворачивались. Большая часть насекомых оказалась в ловушке, их маленькие черные тельца подкидывало и бросало, мотало туда-сюда… Ветер по-прежнему не стихал, но теперь он сосредоточил свои усилия на стенах зала. Наконец ему удалось проломить их и впустить внутрь свежий воздух и солнечный свет. Вилл достала Сердце Кондракара, и я могла видеть его нежное сияние и чувствовать мощь, которую дает мне талисман. Это были объединенные силы моих подруг, которые подпитывали меня через Сердце. Гул и свист усилились, мой смерч превратился в ураган и неумолимо двинулся вперед.
Взбешенная императрица завизжала, когда неистовый ветер повредил ей крылья. А потом она начала распадаться, как и тот паук-великан. Прямо на наших глазах ее тело потеряло свои четкие очертания и стало туманным, колеблющимся и лишенным формы. Ее крылья рассыпались, а через несколько секунд развеялось и все остальное — словно хлопья пепла на ветру. Только вместо хлопьев были насекомые. Маленькие, перебирающие лапками насекомые, которые торопливо удирали в щели и трещины того, что когда-то именовалось тронным залом. Императрица оказалась не более вещественной, чем созданный ею паук.
— Ух ты! — воскликнула Ирма. — Ты хорошо поработала, Хай Лин!
Вызванный мной ветер стих. Мои коленки подогнулись, и я опустилась на жесткий мраморный пол.
Казалось, я потратила все до капли силы, которые у меня были. И тут рядом упал еще кто-то. Я повернулась и увидела на полу тело Мамы Лю.
Нет!
Я схватила ее за запястье, чтобы пощупать пульс. Неужели мухо-скорпионы успели укусить ее, прежде чем я разогнала их?
— Бабушка! — Лепесток бросилась на колени рядом с нами. — Бабушка, пожалуйста, не надо!
Наконец мои пальцы ощутили тихое биение пульса. Но пульс был таким слабым, что каждый удар мог оказаться последним.
Глава 8 Шестеро в круге
Те скорпионы, — тихо сказала Вилл, — они что, укусили ее?
Мама Лю пошевелилась.
— Нет. Я просто… очень устала. Я надеялась… надеялась, что теперь темнота уйдет, но… Лепесток, дитя мое, где ты? Дай я ощупаю твое лицо. Ох, я так мечтала увидеть его еще хоть раз.
— Вы хотите сказать, что по-прежнему… ничего не видите? — спросила я.
— Только темноту, — прошептала она. — Одну только темноту.
Я почувствовала жуткую злость. Это было так несправедливо! Проделать такой долгий путь, пережить столько испытаний… Мама Лю была такой храброй, да и все горожане тоже — они выступили против сильного и жестокого врага, гораздо сильнее, чем они сами. И, в отличие от нас, они сражались, не обладая никакими магическими силами. Мама Лю заслужила, чтобы зрение вернулось к ней, и я не понимала, почему заклятие все еще работает, если императрица, наложившая его, исчезла.
— Не можем ли мы… не может ли кто-нибудь исцелить ее глаза? — спросила я, обводя взглядом круг своих подруг-чародеек.
Вилл помотала головой.
— Я не знаю, как это сделать, — ответила она с несчастным, беспомощным видом. — Я бы очень хотела, но не знаю.
Корнелия тоже медленно покачала головой.
— Прости, — сказала Ирма, отводя взгляд. Тарани шмыгнула носом и утерла слезы.
— Так нечестно, — сказала она, словно подслушав мои мысли. — Может, спросить у Оракула…
И тут я заметила, что нас в круге не пятеро, а шестеро. I С нами была моя бабушка.
Даже не знаю, как я это обнаружила, потому что видеть я ее не могла. Но вот прозвучал ее голос:
— Лю… Посмотри на меня. Мама Лю резко поднялась.
— Лин… — выдохнула она, улыбаясь. — Ты вернулась! Вернулась…
— Я же говорила, что вернусь.
— И я могу видеть тебя!
— Да.
Я старалась разглядеть, что же видела Мама Лю, но, хоть я и знала, что бабушка здесь, она оставалась для меня невидимой.
Мама Лю протянула руку.
— Ты пришла, чтобы забрать меня с собой? — спросила она, и рука ее едва заметно дрожала. — Думаю, я готова к этому.
— Нет, — почти резко ответила моя бабушка. — Хватит пугать своих близких. Давай, поднимайся. Люди нуждаются в тебе. Тебе еще не настал черед уходить.
Мама Лю издала короткий фыркающий смешок.
— Что, мне опять придется учить всех, как поступать? Что ж, хорошо. Буду жить дальше, раз ты велишь, — а потом она прошептала, почти беззвучно: — Спасибо! Спасибо тебе, Лин.
Я почувствовала, как по щеке бежит горячий ручеек слез. Конечно, хорошо, что бабушка поговорила с Мамой Лю и вернула ее к жизни, но как же я? Я так скучала по бабушке! Каждый день я грустила, что ее больше нет рядом…
— Я здесь, малышка. Я здесь.
Я откуда-то знала, что никто кроме меня не слышал этот ласковый шепот. На душе сразу потеплело.
— А теперь вы должны покончить с этим делом. Вы должны найти императрицу.
И бабушка ушла.
Найти императрицу? Но она… она ведь развеялась.
Мама Лю и Лепесток обнялись, рыдая от радости.
— Я вижу тебя, — твердила Мама Лю. — Я снова могу тебя видеть!
Мне тоже хотелось бы присесть рядом с ними и греться в лучах их счастья, но я помнила, что у нас осталось незавершенное дело.
Я обвела взглядом четырех своих подруг.
— Мы должны… найти императрицу.
— Найти императрицу? — переспросила Ирма. — Но она исчезла. Испарилась. Разлетелась на все четыре стороны!
Я упрямо помотала головой. — Что-то обязательно должно было остаться.
— Но, Хай Лин, ты же сама все видела, — возразила Вилл. — Она рассыпалась. Не осталось ничего, кроме всяких там отдельных жуков-тараканов.
— Может, и так. Но однажды она уже возвращалась. Ей потребовалось много времени, чтобы восстановить свое тело, но в конце концов она вернулась. Я не хочу, чтобы так произошло и на этот раз.
— Но куда она делась? — поинтересовалась Корнелия. — Что мы должны искать, раз уж ты уверена, что нам есть что искать?
— Я не знаю. — Я медленно поднялась с колен, от усталости чувствуя себя такой же старой и дряхлой, как Мама Лю. — Но бабушка сказала, что мы должны посмотреть. Она велела мне найти императрицу.
Никто из подруг не сказал, что у меня не все в порядке с головой. Видимо, они все почувствовали, что в круге был кто-то шестой. И они слышали, как Мама Лю говорила с бабушкой, хоть, как и я, не могли ее видеть.
— Наверное, можно попробовать погадать, — предложила Тарани. — Спросить наши Стихии про императрицу. Как вы думаете?
Все по очереди кивнули. Тарани зажгла маленький огонек и стала качать его в ладони, вглядываясь в пламя. Корнелия приложила ладонь к земле, а Вилл достала Сердце Кондракара. Ирма соорудила прямо на полу тронного зала небольшой прудик и стала разглядывать его зеркальную поверхность. А я закрыла глаза и прислушалась к ветру.
Я так устала, что едва могла стоять, но гадание заняло всего одно мгновение. Потом я снова открыла глаза, было заметно, что и остальные сразу получили ответ. Вилл загадочно улыбнулась.
— Ну, хорошо, — сказала она, — давайте с ней разберемся!
Местные жители с любопытством смотрели, как пять чужеземных гостий носятся по залу, гоняясь за чем-то столь мелким, что и разглядеть-то было трудно. Но вот наконец Ирма бросилась на пол, накрыв что-то руками.
— Поймала! — победно вскричала она и встала на ноги, зажав между ладонями свою добычу. У нее в руках был черный жук, чуть крупнее остальных, с белой короной на каждом надкрылье.
— Лепесток, принеси-ка мне банку, — попросила Ирма. — Только непременно с плотно прилегающей крышкой, ладно? Ее Величеству нужны новые апартаменты!
— Может, останетесь? — спросила Лепесток, ставя на низкий столик поднос. Дело происходило в доме ее бабушки. — У нас было столько дел, и мы не успели как следует вас отблагодарить…
— Вы и так нас очень хорошо отблагодарили!
Представьте себе, их благодарность выражалась в том, что мы сидели как истуканы и улыбались, пока куча народу подходила и, не смея поднять на нас глаза, осыпала нас похвалами. Думаю, вам бы от этого тоже было не по себе. Жители Иворечья гораздо больше нравились мне, когда просто разговаривали с нами, смеялись и вели себя так, будто мы обычные люди, а не какие-то высшие существа, которые могут обидеться, если им недостаточно низко кланяться.
Мама Лю посмотрела на меня, и в ее живых черных глазах заиграла улыбка.
— Может быть, нашим гостьям хочется просто спокойно посидеть и попить чаю, дитя мое, сказала она Лепестку. — Мы и так уже утомили их своими славословиями.
— Но мы должны показать, как мы им признательны! — возразила Лепесток.
— Разумеется. Но церемонии — это не главное. Наши гостьи знают, что благодарность навсегда останется в наших сердцах.
Я почувствовала, что к щекам приливает жар, и слегка наклонила голову.
— Спасибо, — смущенно вымолвила я, уткнувшись в чашку с чаем. Это был очень вкусный зеленый чай, такой, какой всегда делала бабушка. Тут вдруг мне пришло в голову, что я все-таки расплатилась за зеркало. Я сдержала бабушкино обещание, а в награду испытала чувство, что она рядом, что она гордится мною. Что она все так же сильно любит меня.
И, зная это, мне будет немного легче справляться с тоской по ней.
Вскоре мы покинули гостеприимный дом Мамы Лю.
Горожане уже вовсю трудились, наверстывая упущенное, за время рабского труда у императрицы. Из мастерской Плотника Ву доносился веселый стук молотка, а из пекарни веяло чудесным ароматом свежего хлеба. Над головой стремительно летали ласточки, гоняясь за мошками.
Мы зашагали вверх по склону горы Белого Ветра, к той маленькой площадке, где нас еще так недавно встретила Лепесток. Там по-прежнему слышался тонкий мелодичный звон колокольчиков.
— По-моему, это не то место, — сказала Ирма, оглядевшись. — Зеркала-то нет!
Она говорила правду. Все было на месте: ажурные лиственницы, плоская каменная поверхность с разложенными на ней нехитрыми дарами, надтреснутая миска, белый цветок, уже успевший увянуть, только рис пропал — наверное, им полакомились какие-то животные. Но овального зеркала-прохода с колеблющейся поверхностью нигде не было видно.
— Вот так всегда, — сказала Корнелия. — Ну почему магия без всяких сложностей перетаскивает тебя неизвестно куда, а с возвращением вечно возникают проблемы?…
— Мы обязательно вернемся, — заявила я. — Оракул же не бросит нас здесь.
— Что-то вы обе резко поглупели, — заметила Вилл. — Зачем нам зеркало? Мы ведь можем воспользоваться Сердцем Кондракара и попросить Оракула перенести нас домой. К тому же у нас для него есть посылка. — Она указала на плотно закупоренную банку у меня в руках. Внутри находился жук, раздраженно тыкавшийся головой в стекло и сердито шебуршавший. В лучах заходящего солнца отметки в виде корон на надкрыльях отливали золотом.
— ты права, — кивнула я. — Только давайте поторопимся. Мне поскорее нужно вернуться домой. Вдруг дяде Као стало хуже?…
Вилл достала Сердце Кондракара, и мы все возложили на него руки — одна поверх другой. Знакомое приятное тепло согрело меня, словно разлившийся по жилам солнечный свет.
Звон колокольчиков стих, и горный пейзаж вокруг нас начал растворяться.
«Добро пожаловать, Стражницы».
Мы оказались в просторном зале оплота Кондракара. По бокам высились огромные мощные колонны, а стены терялись где-то в бесконечности. В центре находился Оракул, он приветливо и тепло улыбался. Один его вид был словно прикосновение к нашему талисману, Сердцу. Но на этот раз я искала глазами другую фигуру.
— Привет, малышка. Спасибо тебе.
Голос бабушки был полон любви и нежности. На какой-то миг мне захотелось остаться тут с ней, вечно наслаждаться ее добротой и заботой.
«Это невозможно».
Я и сама это знала. И, конечно, на самом-то деле мне не хотелось расставаться с родителями, с хитерфилдскими друзьями, с моей привычной жизнью. И все же какая-то часть меня испытывала боль и тоску.
«Твоя бабушка обрела здесь свое место в награду за долгое служение Кондракару. Когда-нибудь и ты сможешь остаться здесь. Но сейчас ты должна вернуться в Хитерфилд и жить своей собственной жизнью. Проявлять те смелость, упорство и мудрость, которые ты показала, выполняя обещание Ян Лин».
Вернуться. Да, я так и собиралась поступить. Но неужели прямо сейчас?
— Пожалуйста, еще минутку, — прошептала я, почти не видя бабушкиного лица сквозь пелену слез. — Я не хочу покидать тебя, бабушка!
— Знаю, малышка. Но мы с тобой непременно еще увидимся. К тому же твои родители будут волноваться, если ты не вернешься вовремя. Кстати, — она наставительно подняла палец, — в этот час девочкам уже пора быть в постели!
Это прозвучало так… так по-бабушкиному, что я не могла не хихикнуть. Повернувшись к Оракулу, я протянула ему банку.
— Вы позаботитесь о Ее Величестве? Улыбка тут же исчезла с лица Оракула, он сразу стал строже.
«Да, разумеется. И, так как она мучила своих пленников непосильным трудом и морила их голодом, в наказание ей тоже придется посидеть взаперти. Пока она не усвоит, что нельзя применять силу во зло».
Через духовную связь, установленную Сердцем Кондракара, я почувствовала, как Ирма внутренне усмехнулась.
— Ну, мы как раз и собирались преподать ей такой урок, — сказала она. — Только боюсь, что процесс обучения затянется надолго.
Казалось, ее фраза позабавила Оракула.
«Быть может, ты и права, Стражница».
А потом время и пространство закружились вокруг нас — это Оракул отправил нас домой, в Хитерфилд. Мы снова очутились во дворе за рестораном.
Было уже почти утро.
— Я должна поторопиться, — сказала Тарани. — Мама убьет меня, если узнает, что меня ночью не было дома.
— А ты скажи ей, что гуляла с Найджелом, — предложила Ирма. Найджелом звали нашего одноклассника, который нравился Тарани.
— Ты шутишь? Тогда она уж точно меня убьет! Зеркало и фонарик слабо покачивались на вишневых ветках у нас над головами. Фонарик давно погас, а зеркало выглядело совсем не так загадочно, как раньше. Внутренний голос говорил мне, что оно больше не перенесет меня в Иворечье, даже если я попрошу. Зеркало выполнило свое предназначение, и магия покинула его.
Я аккуратно сняла его с ветки, а потом проделала то же и с фонариком. Фонариком Лю. Теперь-то я знала, почему бабушка так называла его.
— Ну, до завтра, — попрощалась Вилл, зевая. — Если я, конечно, смогу завтра оторвать голову от подушки.
Мои подруги разошлись. Они выглядели как самые обычные хитерфилдские девчонки. Я тихонько проскользнула в дом, чтобы урвать хоть пару часов сна. Мне показалось, что едва только я рухнула в кровать, как мама стала теребить мое плечо.
— Малышка, пожалуйста, вставай. Позвонили из больницы, мы должны сейчас же поехать туда.
Я растерянно заморгала, а потом резко села. Первые солнечные лучи окрасили комнату в почти белый цвет.
— Что-то с дядей Као? Ему хуже?
— Не знаю, малышка. Звонила медсестра, она только передала, что кузина Ли просила нас приехать поскорее.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью, в ушах зашумело. Я стала натягивать вчерашнюю одежду и так спешила, засовывая руку в рукав, что он чуть не треснул. Потом мы побежали по лестнице и выскочили на пустынную утреннюю улицу, где папа уже ждал нас с заведенной машиной.
Мы доехали до больницы быстро, как автогонщики. Но там что-то заставило нас не торопиться. Мы не побежали по коридору, а пошли размеренным шагом. Наверное, мы все боялись того, что можем узнать, когда подойдем к палате дяди Као. Но в палате мы увидели улыбающегося дядю. Он сидел на кровати и потягивал зеленый чай из чашки, которую держала перед ним кузина Ли.
— Вам лучше, — сказал папа, с облегчением опускаясь на стул для посетителей.
Старик кивнул.
— Кое-кто сказал мне, что мне еще не пора покидать этот мир, и я должен перестать пугать своих близких.
У меня отвисла челюсть. Это были почти те же самые слова, какие бабушка сказала Маме Лю. Точно, те же самые слова.
Мои губы медленно растянулись в улыбке.
— Кажется, я знаю, кто вам это сказал, — прошептала я.
Дядя Као взглянул на меня, его глаза таинственно блестели на худом покрытом морщинами лице. Потом он улыбнулся в ответ.
— Что ж, может быть, ты и знаешь, девочка. Вполне может быть.
Мама Лю пошевелилась.
— Нет. Я просто… очень устала. Я надеялась… надеялась, что теперь темнота уйдет, но… Лепесток, дитя мое, где ты? Дай я ощупаю твое лицо. Ох, я так мечтала увидеть его еще хоть раз.
— Вы хотите сказать, что по-прежнему… ничего не видите? — спросила я.
— Только темноту, — прошептала она. — Одну только темноту.
Я почувствовала жуткую злость. Это было так несправедливо! Проделать такой долгий путь, пережить столько испытаний… Мама Лю была такой храброй, да и все горожане тоже — они выступили против сильного и жестокого врага, гораздо сильнее, чем они сами. И, в отличие от нас, они сражались, не обладая никакими магическими силами. Мама Лю заслужила, чтобы зрение вернулось к ней, и я не понимала, почему заклятие все еще работает, если императрица, наложившая его, исчезла.
— Не можем ли мы… не может ли кто-нибудь исцелить ее глаза? — спросила я, обводя взглядом круг своих подруг-чародеек.
Вилл помотала головой.
— Я не знаю, как это сделать, — ответила она с несчастным, беспомощным видом. — Я бы очень хотела, но не знаю.
Корнелия тоже медленно покачала головой.
— Прости, — сказала Ирма, отводя взгляд. Тарани шмыгнула носом и утерла слезы.
— Так нечестно, — сказала она, словно подслушав мои мысли. — Может, спросить у Оракула…
И тут я заметила, что нас в круге не пятеро, а шестеро. I С нами была моя бабушка.
Даже не знаю, как я это обнаружила, потому что видеть я ее не могла. Но вот прозвучал ее голос:
— Лю… Посмотри на меня. Мама Лю резко поднялась.
— Лин… — выдохнула она, улыбаясь. — Ты вернулась! Вернулась…
— Я же говорила, что вернусь.
— И я могу видеть тебя!
— Да.
Я старалась разглядеть, что же видела Мама Лю, но, хоть я и знала, что бабушка здесь, она оставалась для меня невидимой.
Мама Лю протянула руку.
— Ты пришла, чтобы забрать меня с собой? — спросила она, и рука ее едва заметно дрожала. — Думаю, я готова к этому.
— Нет, — почти резко ответила моя бабушка. — Хватит пугать своих близких. Давай, поднимайся. Люди нуждаются в тебе. Тебе еще не настал черед уходить.
Мама Лю издала короткий фыркающий смешок.
— Что, мне опять придется учить всех, как поступать? Что ж, хорошо. Буду жить дальше, раз ты велишь, — а потом она прошептала, почти беззвучно: — Спасибо! Спасибо тебе, Лин.
Я почувствовала, как по щеке бежит горячий ручеек слез. Конечно, хорошо, что бабушка поговорила с Мамой Лю и вернула ее к жизни, но как же я? Я так скучала по бабушке! Каждый день я грустила, что ее больше нет рядом…
— Я здесь, малышка. Я здесь.
Я откуда-то знала, что никто кроме меня не слышал этот ласковый шепот. На душе сразу потеплело.
— А теперь вы должны покончить с этим делом. Вы должны найти императрицу.
И бабушка ушла.
Найти императрицу? Но она… она ведь развеялась.
Мама Лю и Лепесток обнялись, рыдая от радости.
— Я вижу тебя, — твердила Мама Лю. — Я снова могу тебя видеть!
Мне тоже хотелось бы присесть рядом с ними и греться в лучах их счастья, но я помнила, что у нас осталось незавершенное дело.
Я обвела взглядом четырех своих подруг.
— Мы должны… найти императрицу.
— Найти императрицу? — переспросила Ирма. — Но она исчезла. Испарилась. Разлетелась на все четыре стороны!
Я упрямо помотала головой. — Что-то обязательно должно было остаться.
— Но, Хай Лин, ты же сама все видела, — возразила Вилл. — Она рассыпалась. Не осталось ничего, кроме всяких там отдельных жуков-тараканов.
— Может, и так. Но однажды она уже возвращалась. Ей потребовалось много времени, чтобы восстановить свое тело, но в конце концов она вернулась. Я не хочу, чтобы так произошло и на этот раз.
— Но куда она делась? — поинтересовалась Корнелия. — Что мы должны искать, раз уж ты уверена, что нам есть что искать?
— Я не знаю. — Я медленно поднялась с колен, от усталости чувствуя себя такой же старой и дряхлой, как Мама Лю. — Но бабушка сказала, что мы должны посмотреть. Она велела мне найти императрицу.
Никто из подруг не сказал, что у меня не все в порядке с головой. Видимо, они все почувствовали, что в круге был кто-то шестой. И они слышали, как Мама Лю говорила с бабушкой, хоть, как и я, не могли ее видеть.
— Наверное, можно попробовать погадать, — предложила Тарани. — Спросить наши Стихии про императрицу. Как вы думаете?
Все по очереди кивнули. Тарани зажгла маленький огонек и стала качать его в ладони, вглядываясь в пламя. Корнелия приложила ладонь к земле, а Вилл достала Сердце Кондракара. Ирма соорудила прямо на полу тронного зала небольшой прудик и стала разглядывать его зеркальную поверхность. А я закрыла глаза и прислушалась к ветру.
Я так устала, что едва могла стоять, но гадание заняло всего одно мгновение. Потом я снова открыла глаза, было заметно, что и остальные сразу получили ответ. Вилл загадочно улыбнулась.
— Ну, хорошо, — сказала она, — давайте с ней разберемся!
Местные жители с любопытством смотрели, как пять чужеземных гостий носятся по залу, гоняясь за чем-то столь мелким, что и разглядеть-то было трудно. Но вот наконец Ирма бросилась на пол, накрыв что-то руками.
— Поймала! — победно вскричала она и встала на ноги, зажав между ладонями свою добычу. У нее в руках был черный жук, чуть крупнее остальных, с белой короной на каждом надкрылье.
— Лепесток, принеси-ка мне банку, — попросила Ирма. — Только непременно с плотно прилегающей крышкой, ладно? Ее Величеству нужны новые апартаменты!
— Может, останетесь? — спросила Лепесток, ставя на низкий столик поднос. Дело происходило в доме ее бабушки. — У нас было столько дел, и мы не успели как следует вас отблагодарить…
— Вы и так нас очень хорошо отблагодарили!
Представьте себе, их благодарность выражалась в том, что мы сидели как истуканы и улыбались, пока куча народу подходила и, не смея поднять на нас глаза, осыпала нас похвалами. Думаю, вам бы от этого тоже было не по себе. Жители Иворечья гораздо больше нравились мне, когда просто разговаривали с нами, смеялись и вели себя так, будто мы обычные люди, а не какие-то высшие существа, которые могут обидеться, если им недостаточно низко кланяться.
Мама Лю посмотрела на меня, и в ее живых черных глазах заиграла улыбка.
— Может быть, нашим гостьям хочется просто спокойно посидеть и попить чаю, дитя мое, сказала она Лепестку. — Мы и так уже утомили их своими славословиями.
— Но мы должны показать, как мы им признательны! — возразила Лепесток.
— Разумеется. Но церемонии — это не главное. Наши гостьи знают, что благодарность навсегда останется в наших сердцах.
Я почувствовала, что к щекам приливает жар, и слегка наклонила голову.
— Спасибо, — смущенно вымолвила я, уткнувшись в чашку с чаем. Это был очень вкусный зеленый чай, такой, какой всегда делала бабушка. Тут вдруг мне пришло в голову, что я все-таки расплатилась за зеркало. Я сдержала бабушкино обещание, а в награду испытала чувство, что она рядом, что она гордится мною. Что она все так же сильно любит меня.
И, зная это, мне будет немного легче справляться с тоской по ней.
Вскоре мы покинули гостеприимный дом Мамы Лю.
Горожане уже вовсю трудились, наверстывая упущенное, за время рабского труда у императрицы. Из мастерской Плотника Ву доносился веселый стук молотка, а из пекарни веяло чудесным ароматом свежего хлеба. Над головой стремительно летали ласточки, гоняясь за мошками.
Мы зашагали вверх по склону горы Белого Ветра, к той маленькой площадке, где нас еще так недавно встретила Лепесток. Там по-прежнему слышался тонкий мелодичный звон колокольчиков.
— По-моему, это не то место, — сказала Ирма, оглядевшись. — Зеркала-то нет!
Она говорила правду. Все было на месте: ажурные лиственницы, плоская каменная поверхность с разложенными на ней нехитрыми дарами, надтреснутая миска, белый цветок, уже успевший увянуть, только рис пропал — наверное, им полакомились какие-то животные. Но овального зеркала-прохода с колеблющейся поверхностью нигде не было видно.
— Вот так всегда, — сказала Корнелия. — Ну почему магия без всяких сложностей перетаскивает тебя неизвестно куда, а с возвращением вечно возникают проблемы?…
— Мы обязательно вернемся, — заявила я. — Оракул же не бросит нас здесь.
— Что-то вы обе резко поглупели, — заметила Вилл. — Зачем нам зеркало? Мы ведь можем воспользоваться Сердцем Кондракара и попросить Оракула перенести нас домой. К тому же у нас для него есть посылка. — Она указала на плотно закупоренную банку у меня в руках. Внутри находился жук, раздраженно тыкавшийся головой в стекло и сердито шебуршавший. В лучах заходящего солнца отметки в виде корон на надкрыльях отливали золотом.
— ты права, — кивнула я. — Только давайте поторопимся. Мне поскорее нужно вернуться домой. Вдруг дяде Као стало хуже?…
Вилл достала Сердце Кондракара, и мы все возложили на него руки — одна поверх другой. Знакомое приятное тепло согрело меня, словно разлившийся по жилам солнечный свет.
Звон колокольчиков стих, и горный пейзаж вокруг нас начал растворяться.
«Добро пожаловать, Стражницы».
Мы оказались в просторном зале оплота Кондракара. По бокам высились огромные мощные колонны, а стены терялись где-то в бесконечности. В центре находился Оракул, он приветливо и тепло улыбался. Один его вид был словно прикосновение к нашему талисману, Сердцу. Но на этот раз я искала глазами другую фигуру.
— Привет, малышка. Спасибо тебе.
Голос бабушки был полон любви и нежности. На какой-то миг мне захотелось остаться тут с ней, вечно наслаждаться ее добротой и заботой.
«Это невозможно».
Я и сама это знала. И, конечно, на самом-то деле мне не хотелось расставаться с родителями, с хитерфилдскими друзьями, с моей привычной жизнью. И все же какая-то часть меня испытывала боль и тоску.
«Твоя бабушка обрела здесь свое место в награду за долгое служение Кондракару. Когда-нибудь и ты сможешь остаться здесь. Но сейчас ты должна вернуться в Хитерфилд и жить своей собственной жизнью. Проявлять те смелость, упорство и мудрость, которые ты показала, выполняя обещание Ян Лин».
Вернуться. Да, я так и собиралась поступить. Но неужели прямо сейчас?
— Пожалуйста, еще минутку, — прошептала я, почти не видя бабушкиного лица сквозь пелену слез. — Я не хочу покидать тебя, бабушка!
— Знаю, малышка. Но мы с тобой непременно еще увидимся. К тому же твои родители будут волноваться, если ты не вернешься вовремя. Кстати, — она наставительно подняла палец, — в этот час девочкам уже пора быть в постели!
Это прозвучало так… так по-бабушкиному, что я не могла не хихикнуть. Повернувшись к Оракулу, я протянула ему банку.
— Вы позаботитесь о Ее Величестве? Улыбка тут же исчезла с лица Оракула, он сразу стал строже.
«Да, разумеется. И, так как она мучила своих пленников непосильным трудом и морила их голодом, в наказание ей тоже придется посидеть взаперти. Пока она не усвоит, что нельзя применять силу во зло».
Через духовную связь, установленную Сердцем Кондракара, я почувствовала, как Ирма внутренне усмехнулась.
— Ну, мы как раз и собирались преподать ей такой урок, — сказала она. — Только боюсь, что процесс обучения затянется надолго.
Казалось, ее фраза позабавила Оракула.
«Быть может, ты и права, Стражница».
А потом время и пространство закружились вокруг нас — это Оракул отправил нас домой, в Хитерфилд. Мы снова очутились во дворе за рестораном.
Было уже почти утро.
— Я должна поторопиться, — сказала Тарани. — Мама убьет меня, если узнает, что меня ночью не было дома.
— А ты скажи ей, что гуляла с Найджелом, — предложила Ирма. Найджелом звали нашего одноклассника, который нравился Тарани.
— Ты шутишь? Тогда она уж точно меня убьет! Зеркало и фонарик слабо покачивались на вишневых ветках у нас над головами. Фонарик давно погас, а зеркало выглядело совсем не так загадочно, как раньше. Внутренний голос говорил мне, что оно больше не перенесет меня в Иворечье, даже если я попрошу. Зеркало выполнило свое предназначение, и магия покинула его.
Я аккуратно сняла его с ветки, а потом проделала то же и с фонариком. Фонариком Лю. Теперь-то я знала, почему бабушка так называла его.
— Ну, до завтра, — попрощалась Вилл, зевая. — Если я, конечно, смогу завтра оторвать голову от подушки.
Мои подруги разошлись. Они выглядели как самые обычные хитерфилдские девчонки. Я тихонько проскользнула в дом, чтобы урвать хоть пару часов сна. Мне показалось, что едва только я рухнула в кровать, как мама стала теребить мое плечо.
— Малышка, пожалуйста, вставай. Позвонили из больницы, мы должны сейчас же поехать туда.
Я растерянно заморгала, а потом резко села. Первые солнечные лучи окрасили комнату в почти белый цвет.
— Что-то с дядей Као? Ему хуже?
— Не знаю, малышка. Звонила медсестра, она только передала, что кузина Ли просила нас приехать поскорее.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью, в ушах зашумело. Я стала натягивать вчерашнюю одежду и так спешила, засовывая руку в рукав, что он чуть не треснул. Потом мы побежали по лестнице и выскочили на пустынную утреннюю улицу, где папа уже ждал нас с заведенной машиной.
Мы доехали до больницы быстро, как автогонщики. Но там что-то заставило нас не торопиться. Мы не побежали по коридору, а пошли размеренным шагом. Наверное, мы все боялись того, что можем узнать, когда подойдем к палате дяди Као. Но в палате мы увидели улыбающегося дядю. Он сидел на кровати и потягивал зеленый чай из чашки, которую держала перед ним кузина Ли.
— Вам лучше, — сказал папа, с облегчением опускаясь на стул для посетителей.
Старик кивнул.
— Кое-кто сказал мне, что мне еще не пора покидать этот мир, и я должен перестать пугать своих близких.
У меня отвисла челюсть. Это были почти те же самые слова, какие бабушка сказала Маме Лю. Точно, те же самые слова.
Мои губы медленно растянулись в улыбке.
— Кажется, я знаю, кто вам это сказал, — прошептала я.
Дядя Као взглянул на меня, его глаза таинственно блестели на худом покрытом морщинами лице. Потом он улыбнулся в ответ.
— Что ж, может быть, ты и знаешь, девочка. Вполне может быть.