Достойное продолжение гитлеровской стратегии! Били-то по психике не всего советского народа, а по сознанию наших руководителей. Точечно и умело! И коленки у Кремля стали слабнуть, когда США принялись размещать в Западной Европе ракеты средней дальности, которым лету до Москвы было 10–15 минут. В расчете на то, что в Кремле просто не успеют дать команду советским ядерно-стратегическим силам…
СССР мог бы ответить тем же и заявить о плане встречного террористического удара. Пригрозить, что мы ударим по средоточиям западной элиты, по местам ее деловой активности, управления, житья и даже отдыха.
Но… Москва на это не пошла.
Удар по самому уязвимому звену СССР
ГЛАВА 3
Холодные ветры восьмидесятых
Вспоминая Норвегию сорокового и Сингапур сорок второго
НСПГ: ставка «американского Гитлера»
СССР мог бы ответить тем же и заявить о плане встречного террористического удара. Пригрозить, что мы ударим по средоточиям западной элиты, по местам ее деловой активности, управления, житья и даже отдыха.
Но… Москва на это не пошла.
Удар по самому уязвимому звену СССР
Наш враг нащупал самое уязвимое звено Красной империи и ударил в него так сильно, как только смог. Что это за звено? – советская высшая бюрократия.
Забудьте, когда вам говорят о том, что СССР рухнул из-за нехватки средств, технологий или тяжести гонки вооружений. И денег, и мозгов, и золотых рук, и возможностей производить непобедимое оружие у нас хватало. Даже с лихвой. Главная наша слабость крылась в области метаистории.
Дело в том (и мы об этом написали в первой книге «Крещения огнем»), что Советский Союз был в ХХ в. «гостем из будущего», попыткой создать социум третьего тысячелетия в прошлом веке. Другого выхода у русских просто не было: без советского проекта старая капиталистическая Россия просто распалась бы и исчезла. Накопившиеся противоречия и диспропорции в обществе превратили Российскую империю 1910-х г г. в готовый рвануть паровой котел. Не было бы колоссального внутреннего перенапряжения – не смогли бы вызвать революцию ни доллары американских банкиров-масонов, ни марки немецкого Генштаба. Ни пломбированный вагон с Лениным из Второго рейха, ни пароход с Троцким из США. В рамках привычной капиталистической логики ХХ в. Российская империя, свалившись в кровавый хаос Гражданской войны всех против всех, должна была повторить судьбу Австро-Венгрии и Османской империи. То есть развалиться на массу мелких «суверенных государств».
По обычной исторической логике, нас в ХХ в. не должно было быть. Русская элита – генералы, промышленники и политики, сбросив царя в феврале 1917-го (без всякого участия большевиков-коммунистов), породили хаос и распад. Вам напомнить, как в реальной истории все эти врангели, деникины, юденичи, колчаки и атаманы семеновы, даже воюя с одним врагом – красными, при этом ожесточенно грызлись между собою? Словно Китай те же времен, бывшая Российская империя без коммунистов разлеталась на куски во главе с военными «патриотическими» диктатурами. Была бы Украинская соборная держава, Центророссия, республики Сибирская и Дальневосточная. Плюс самостийные Войско Донское, националистические республики Грузия, Азербайджан и Армения, татарские «суверенитеты» в Поволжье и Крыму. Не исключено, что Северо-Запад с Петроградом (до Пермской земли включительно) тоже выделился бы в «независимое государство». Туркестан уходил однозначно.
Красные, победив, снова объединили страну. Они – как бы ни вопили антисоветчики о миллионах жертв коммунистического террора – спасли Россию. Потому что распад страны в начале ХХ в. унес бы жертв раза в два больше. Можно представить жизнь во всех этих обломках империи. Диктаторы-генералы на белых коньках во главе. Попы с церквами (муллы с минаретами). Дородные купчины («национальный капитал») и еврейские банкиры. Малоразвитая промышленность. В основном – сырьедобывающая. Основное население – крестьяне. Нищета и коррупция повсюду. Иностранные концессии. Пограничные конфликты между опереточными «самостийностями».
Затем этот мусор местечковых, слабых и коррумпированных самостийностей попадал бы под протекторат Британии и Франции, а потом наворачивался на гусеницы немецких танков.
Гитлеровская Германия расщелкала бы все эти украины, петербургии и «донские республики» как семечки. Да и что они, аграрно-сырьевые, могли бы противопоставить стальной немецкой машине агрессии – с ее танками и авиацией? Обломок Российской империи, Польшу (что была куда более развитой в царские времена, нежели Украина), фрицы в 1939-м растерзали за три недели – а затем истребили 6 миллионов поляков. «Суверенную Украину» тридцатых годов Третий рейх покорил бы дней за десять. (Так было с Югославией в 1941-м). Враз получив и уголь, и железо, и марганец, и продовольственные ресурсы, и миллионы рабочих рук. Столько же ушло бы на захват казачьего «независимого» Дона. Немцы припали бы к нефтяным промыслам Майкопа и Грозного, к скважинам в Азербайджане и Поволжье. И тут же миллионная японская армия прибрала к рукам огромные куски Сибири. И никакие американские военные базы в «русской» Дальневосточной республике не спасли бы от японского вторжения.
Напомнить, какую долю восточных славян планировали уничтожить немцы при колонизации захваченных русских земель?
Русские обманули судьбу, невероятным броском уйдя от нее в будущее. СССР во многом предвосхитил реалии XXI в. Но вот беда: для строительства такой страны, общества будущего, со всемерным развитием личности и творческих сил человека, требовались и соответствующие технологии. Не тракторы-керосинки, не токарные станки и печи-домны, не ДнепроГЭС и Магнитка, а нечто намного более продвинутое. Для полноценной жизни (и полного раскрытия возможностей Красного проекта) СССР требовалась, например, полностью роботизированная промышленность, которой не нужны были многомиллионные армии рабочих и менеджеров. Промышленность гибкая, перенастраиваемая, требующая лишь творцов-изобретателей и инженеров. Нужны были генная инженерия и Интернет, компьютеры и нанотехнологии, оптоэлектроника и организационные компьютерные технологии, способные породить государство и корпорации с минимальным и «плоским» (а не пирамидальным) бюрократическим аппаратом. Словом, СССР нуждался в том, что преодолевало экономику с ее дефицитом ресурсов, уничтожало чиновничество и низводило товарно-денежные отношения на самый низкий уровень. Безлюдное производство не давало расплодиться глупым, неразвитым «частичным людям» – придаткам к машинам и конвейерам. Наоборот, огромные ресурсы уходили бы на колоссальную сферу воспитания и подготовки людей наивысшего качества, сильных, творческих и умных. Технологии будущего обеспечивали бы при этом главные жизненные блага для всех и с мизерными затратами ресурсов: жилье, энергию, пропитание, одежду. Причем самого высокого качества. Дома – индивидуальные, пищу – чистую и здоровую. Медицину – футуристическую, «здраворазвивающую». А развитая компьютерная техника, информационные и организационные технологии рыли могилу многочисленной бюрократии.
Но таких технологий не было ни в 1917-м, ни во времена сталинского рывка. Ни гораздо позже. СССР вынужден был жить на технологической базе прошлой эпохи. Именно это его и погубило. Сначала пришлось применять жесточайшие методы для постройки индустрии уровня хотя бы ХХ столетия, что обернулось массовыми жертвами и породило миллионы недовольных. А потом, чтобы поддерживать функционирование и развитие созданной индустрии Фабричных Труб, пришлось содержать огромную бюрократию и армии «частичных людей», негармонично развитых и примитивных. И еще – сохранять товарно-денежные отношения.
Разрыв между проектом и имеющимися технологиями стал для нас роковым. Расплодившаяся бюрократия ни в какое будущее идти не желала. Во-первых, ей в голову лезли мысли: «А чего это мы, советские начальники, вынуждены жить так скромно по сравнению с западными топ-менеджерами и владельцами компаний? Почему вынуждены довольствоваться „Волгами“ и одноэтажными государственными дачами? Мы хотим разъезжать в „Мерседесах“ и жить в шикарных особняках, иметь счета в швейцарских банках и загорать под пальмами!» Во-вторых, бюрократия при этом осталась бюрократией, успешно гасившей опасные для себя направления в развитии советских технологий. Все, что могло дать СССР действительно дешевые и качественные жизненные блага, все, что могло заменить старые и затратные отрасли на небольшое суперэффективное производство, подавлялось. И это мы с Сергеем Кугушевым описали в книгах цикла «Третий проект». Наконец, технологи будущего грозили сделать бюрократию ненужной, вели дело к ее радикальному сокращению. А этого госчиновники ох как не желали! И выше мы уже рассказали, как чиновники в начале 70-х задавили развитие в СССР организационных технологий, антибюрократичных по сути своей.
Именно рать начальников решила не сражаться за СССР будущего, а сдать его под предлогом странной американской опасности и потом разграбить, разделив на части и начав дикую приватизацию. Вы этих людей прекрасно знаете: в свое время выбросив партийные билеты, они заделались записными антикоммунистами и пошли стоять по церквам со свечками. Их до сих пор по телевизору показывают.
Когда в начале восьмидесятых уже известный вам Владимир Крылов подавал в ЦК КПСС записки о том, что США блефуют, что они сами выдыхаются и стоят на пороге экономического краха, что их можно и нужно положить на обе лопатки, его осаживали. Ты что, мол? О чем ты говоришь? Главное – детант, разоружение и разрядка международной напряженности!
(«Детант» по-французски – «разрядка напряженности». Модное словечко, которое в 70-80-е употребляли американцы и подражающие им снобы из отечественного МИДа. Наши «мидаки» – вообще большие любители исковеркать русский язык, применяя иностранщину к месту и не к месту. У них не прозрачность, а транспарентность, не участник переговоров, а коспонсор, не линия переговоров, а трек, не выдача преступника, а экстрадиция. Классический пример зависимости мышления от иностранных теорий и представлений).
Так вот, американцы смогли нащупать эту «пятую колонну» и умело на нее воздействовать. Они ее и запугали, и соблазнили.
Со второй половины 1980-х годов советская бюрократия принялась с энтузиазмом ломать СССР по планам из Вашингтона. А существование миллионных масс «частичных людей», работников старой индустрии, облегчило задачу слома. Тупые и примитивные работяги легко поддались на соблазны «сладкой жизни» в обмен на отказ от Великой цели.
Любой мало-мальски приличный историк укажет вам на странную «саморазвивающуюся реакцию» восьмидесятых годов. Итак, в 1985–1986 гг. СССР, несмотря на нарастающее давление Рейгана, держится, причем иногда весьма успешно. А с 1986 г., когда натиск США идет на убыль и сами они начинают задыхаться от напряжения, когда высшие эшелоны Вашингона оказываются парализованными скандалом вокруг дела «Иран-контрас», советская бюрократия приходит на помощь врагам СССР. Она сама принимается корежить страну, громко вопя об ужасах холодной войны и о бессилии, о невозможности продолжать противостояние. Процесс разрушения Союза идет уже без особых усилий с американской стороны, как цепная реакция в атомном реакторе. США колотит лихорадка, 1987-й грозит стать началом новой Великой депрессии, – а Горбачев играет в поддавки! Так работала предавшая собственный народ кремлевская «элита». В Вашингтоне смогли внешними воздействиями запустить эту саморазвивающуюся реакцию.
Горькая ирония истории заключается в том, что СССР оказался повержен в аккурат накануне появления всех необходимых для его полной победы технологий будущего! Американцам нужно было успеть – и они напряглись. И успели нас свалить.
Да, американцы слишком досконально нас изучили. А исследовав, смогли нанести смертельный удар.
Узнай врага своего, перед тем как идти на него войной! И сей урок остается непреходящим.
Забудьте, когда вам говорят о том, что СССР рухнул из-за нехватки средств, технологий или тяжести гонки вооружений. И денег, и мозгов, и золотых рук, и возможностей производить непобедимое оружие у нас хватало. Даже с лихвой. Главная наша слабость крылась в области метаистории.
Дело в том (и мы об этом написали в первой книге «Крещения огнем»), что Советский Союз был в ХХ в. «гостем из будущего», попыткой создать социум третьего тысячелетия в прошлом веке. Другого выхода у русских просто не было: без советского проекта старая капиталистическая Россия просто распалась бы и исчезла. Накопившиеся противоречия и диспропорции в обществе превратили Российскую империю 1910-х г г. в готовый рвануть паровой котел. Не было бы колоссального внутреннего перенапряжения – не смогли бы вызвать революцию ни доллары американских банкиров-масонов, ни марки немецкого Генштаба. Ни пломбированный вагон с Лениным из Второго рейха, ни пароход с Троцким из США. В рамках привычной капиталистической логики ХХ в. Российская империя, свалившись в кровавый хаос Гражданской войны всех против всех, должна была повторить судьбу Австро-Венгрии и Османской империи. То есть развалиться на массу мелких «суверенных государств».
По обычной исторической логике, нас в ХХ в. не должно было быть. Русская элита – генералы, промышленники и политики, сбросив царя в феврале 1917-го (без всякого участия большевиков-коммунистов), породили хаос и распад. Вам напомнить, как в реальной истории все эти врангели, деникины, юденичи, колчаки и атаманы семеновы, даже воюя с одним врагом – красными, при этом ожесточенно грызлись между собою? Словно Китай те же времен, бывшая Российская империя без коммунистов разлеталась на куски во главе с военными «патриотическими» диктатурами. Была бы Украинская соборная держава, Центророссия, республики Сибирская и Дальневосточная. Плюс самостийные Войско Донское, националистические республики Грузия, Азербайджан и Армения, татарские «суверенитеты» в Поволжье и Крыму. Не исключено, что Северо-Запад с Петроградом (до Пермской земли включительно) тоже выделился бы в «независимое государство». Туркестан уходил однозначно.
Красные, победив, снова объединили страну. Они – как бы ни вопили антисоветчики о миллионах жертв коммунистического террора – спасли Россию. Потому что распад страны в начале ХХ в. унес бы жертв раза в два больше. Можно представить жизнь во всех этих обломках империи. Диктаторы-генералы на белых коньках во главе. Попы с церквами (муллы с минаретами). Дородные купчины («национальный капитал») и еврейские банкиры. Малоразвитая промышленность. В основном – сырьедобывающая. Основное население – крестьяне. Нищета и коррупция повсюду. Иностранные концессии. Пограничные конфликты между опереточными «самостийностями».
Затем этот мусор местечковых, слабых и коррумпированных самостийностей попадал бы под протекторат Британии и Франции, а потом наворачивался на гусеницы немецких танков.
Гитлеровская Германия расщелкала бы все эти украины, петербургии и «донские республики» как семечки. Да и что они, аграрно-сырьевые, могли бы противопоставить стальной немецкой машине агрессии – с ее танками и авиацией? Обломок Российской империи, Польшу (что была куда более развитой в царские времена, нежели Украина), фрицы в 1939-м растерзали за три недели – а затем истребили 6 миллионов поляков. «Суверенную Украину» тридцатых годов Третий рейх покорил бы дней за десять. (Так было с Югославией в 1941-м). Враз получив и уголь, и железо, и марганец, и продовольственные ресурсы, и миллионы рабочих рук. Столько же ушло бы на захват казачьего «независимого» Дона. Немцы припали бы к нефтяным промыслам Майкопа и Грозного, к скважинам в Азербайджане и Поволжье. И тут же миллионная японская армия прибрала к рукам огромные куски Сибири. И никакие американские военные базы в «русской» Дальневосточной республике не спасли бы от японского вторжения.
Напомнить, какую долю восточных славян планировали уничтожить немцы при колонизации захваченных русских земель?
Русские обманули судьбу, невероятным броском уйдя от нее в будущее. СССР во многом предвосхитил реалии XXI в. Но вот беда: для строительства такой страны, общества будущего, со всемерным развитием личности и творческих сил человека, требовались и соответствующие технологии. Не тракторы-керосинки, не токарные станки и печи-домны, не ДнепроГЭС и Магнитка, а нечто намного более продвинутое. Для полноценной жизни (и полного раскрытия возможностей Красного проекта) СССР требовалась, например, полностью роботизированная промышленность, которой не нужны были многомиллионные армии рабочих и менеджеров. Промышленность гибкая, перенастраиваемая, требующая лишь творцов-изобретателей и инженеров. Нужны были генная инженерия и Интернет, компьютеры и нанотехнологии, оптоэлектроника и организационные компьютерные технологии, способные породить государство и корпорации с минимальным и «плоским» (а не пирамидальным) бюрократическим аппаратом. Словом, СССР нуждался в том, что преодолевало экономику с ее дефицитом ресурсов, уничтожало чиновничество и низводило товарно-денежные отношения на самый низкий уровень. Безлюдное производство не давало расплодиться глупым, неразвитым «частичным людям» – придаткам к машинам и конвейерам. Наоборот, огромные ресурсы уходили бы на колоссальную сферу воспитания и подготовки людей наивысшего качества, сильных, творческих и умных. Технологии будущего обеспечивали бы при этом главные жизненные блага для всех и с мизерными затратами ресурсов: жилье, энергию, пропитание, одежду. Причем самого высокого качества. Дома – индивидуальные, пищу – чистую и здоровую. Медицину – футуристическую, «здраворазвивающую». А развитая компьютерная техника, информационные и организационные технологии рыли могилу многочисленной бюрократии.
Но таких технологий не было ни в 1917-м, ни во времена сталинского рывка. Ни гораздо позже. СССР вынужден был жить на технологической базе прошлой эпохи. Именно это его и погубило. Сначала пришлось применять жесточайшие методы для постройки индустрии уровня хотя бы ХХ столетия, что обернулось массовыми жертвами и породило миллионы недовольных. А потом, чтобы поддерживать функционирование и развитие созданной индустрии Фабричных Труб, пришлось содержать огромную бюрократию и армии «частичных людей», негармонично развитых и примитивных. И еще – сохранять товарно-денежные отношения.
Разрыв между проектом и имеющимися технологиями стал для нас роковым. Расплодившаяся бюрократия ни в какое будущее идти не желала. Во-первых, ей в голову лезли мысли: «А чего это мы, советские начальники, вынуждены жить так скромно по сравнению с западными топ-менеджерами и владельцами компаний? Почему вынуждены довольствоваться „Волгами“ и одноэтажными государственными дачами? Мы хотим разъезжать в „Мерседесах“ и жить в шикарных особняках, иметь счета в швейцарских банках и загорать под пальмами!» Во-вторых, бюрократия при этом осталась бюрократией, успешно гасившей опасные для себя направления в развитии советских технологий. Все, что могло дать СССР действительно дешевые и качественные жизненные блага, все, что могло заменить старые и затратные отрасли на небольшое суперэффективное производство, подавлялось. И это мы с Сергеем Кугушевым описали в книгах цикла «Третий проект». Наконец, технологи будущего грозили сделать бюрократию ненужной, вели дело к ее радикальному сокращению. А этого госчиновники ох как не желали! И выше мы уже рассказали, как чиновники в начале 70-х задавили развитие в СССР организационных технологий, антибюрократичных по сути своей.
Именно рать начальников решила не сражаться за СССР будущего, а сдать его под предлогом странной американской опасности и потом разграбить, разделив на части и начав дикую приватизацию. Вы этих людей прекрасно знаете: в свое время выбросив партийные билеты, они заделались записными антикоммунистами и пошли стоять по церквам со свечками. Их до сих пор по телевизору показывают.
Когда в начале восьмидесятых уже известный вам Владимир Крылов подавал в ЦК КПСС записки о том, что США блефуют, что они сами выдыхаются и стоят на пороге экономического краха, что их можно и нужно положить на обе лопатки, его осаживали. Ты что, мол? О чем ты говоришь? Главное – детант, разоружение и разрядка международной напряженности!
(«Детант» по-французски – «разрядка напряженности». Модное словечко, которое в 70-80-е употребляли американцы и подражающие им снобы из отечественного МИДа. Наши «мидаки» – вообще большие любители исковеркать русский язык, применяя иностранщину к месту и не к месту. У них не прозрачность, а транспарентность, не участник переговоров, а коспонсор, не линия переговоров, а трек, не выдача преступника, а экстрадиция. Классический пример зависимости мышления от иностранных теорий и представлений).
Так вот, американцы смогли нащупать эту «пятую колонну» и умело на нее воздействовать. Они ее и запугали, и соблазнили.
Со второй половины 1980-х годов советская бюрократия принялась с энтузиазмом ломать СССР по планам из Вашингтона. А существование миллионных масс «частичных людей», работников старой индустрии, облегчило задачу слома. Тупые и примитивные работяги легко поддались на соблазны «сладкой жизни» в обмен на отказ от Великой цели.
Любой мало-мальски приличный историк укажет вам на странную «саморазвивающуюся реакцию» восьмидесятых годов. Итак, в 1985–1986 гг. СССР, несмотря на нарастающее давление Рейгана, держится, причем иногда весьма успешно. А с 1986 г., когда натиск США идет на убыль и сами они начинают задыхаться от напряжения, когда высшие эшелоны Вашингона оказываются парализованными скандалом вокруг дела «Иран-контрас», советская бюрократия приходит на помощь врагам СССР. Она сама принимается корежить страну, громко вопя об ужасах холодной войны и о бессилии, о невозможности продолжать противостояние. Процесс разрушения Союза идет уже без особых усилий с американской стороны, как цепная реакция в атомном реакторе. США колотит лихорадка, 1987-й грозит стать началом новой Великой депрессии, – а Горбачев играет в поддавки! Так работала предавшая собственный народ кремлевская «элита». В Вашингтоне смогли внешними воздействиями запустить эту саморазвивающуюся реакцию.
Горькая ирония истории заключается в том, что СССР оказался повержен в аккурат накануне появления всех необходимых для его полной победы технологий будущего! Американцам нужно было успеть – и они напряглись. И успели нас свалить.
Да, американцы слишком досконально нас изучили. А исследовав, смогли нанести смертельный удар.
Узнай врага своего, перед тем как идти на него войной! И сей урок остается непреходящим.
ГЛАВА 3
На острие главного удара
Холодные ветры восьмидесятых
С самого начала Рейган и его люди пошли в рискованную атаку на грани фола. Словно вернулись времена Второй мировой и самого начала холодной войны. Они воскресили дерзкий дух Гитлера времен Мюнхена. Только рисковали уже куда больше, чем он в тридцатые. Ведь янки противостояли не надломленные Первой мировой, бледнеющие от одного предчувствия крови французы и англичане, а СССР – империя, способная на смертельный контрудар. От наших ракет не могли защитить океаны, отделявшие американцев от Евразии. И мы тогда с удивлением и неприятным холодком увидели новый лик Соединенных Штатов. Он казался жестоким и решительным…
Оторвусь от компьютера и закурю от волнения. Слишком живы в памяти картины того времени. После теплых и безоблачных семидесятых восьмидесятые представляются мне ранней холодной осенью. Со свинцовыми тучами и пронизывающим студеным ветром. Произошедший перелом мы почувствовали кожей.
Кем были тогда Калашников и его школьные друзья? Юными одесситами, обитателями контактной зоны. Здесь, в красивом портовом городе, встречались сразу несколько миров. С одной стороны, был мир советский: райкомы и райисполкомы, черные «Волги» местных партийно-хозяйственных сановников, кумачовые лозунги, звавшие достойно встретить ХХVI съезд КПСС. С другой – Запад и удивительная ойкумена Юго-Восточной Азии. Мы слушали последние новинки западной музыки, слушали серебристые «Панасоники» и «Саньо» с «глазами» мощных динамиков, носили привезенные моряками модные вещи, листали цветные торговые каталоги из Европы. В киосках «Союзпечати» продавались «Правда», «Известия» и «Комсомолка», но в квартирах наших лежали номера «Плейбоя», на стенах висели календари с роскошными обнаженными дивами. В семидесятых в моде были широкобедрые девушки с тонкими талиями и неизменно круглыми грудями. А уж порно мы смотрели регулярно. И еще волновали нас красочные иллюстрации из «Звездных войн», выходивших на западные киноэкраны.
Обрыв старого времени почувствовался остро. Семидесятые для меня словно погасли в два поворота магического выключателя. Первый щелчок – серьезный голос диктора в декабре семьдесят девятого, возвещающий о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Второй – последнее беззаботное лето восьмидесятого. С фильмами о приключениях Электроника, о пиратах ХХ века и с олимпийским Мишей-талисманом, улетевшим в небеса со стадиона в Лужниках под слезы расчувствовавшейся зрительницы. Словно стена из толстого стекла отделила нас от летних и солнечных семидесятых. Где-то за ней остались «Здравствуйте, я ваша тетя», где судья Кригс гонялся за донной Розой в исполнении Калягина. Передача «В гостях у сказки» с ведущей тетей Валей. Оптимистичные фильмы «Москва-Кассиопея» и «Отроки во Вселенной»…
Восемьдесят первый принес разительные перемены во всем. Знаешь, читатель, семидесятые были какими-то женственными и мягкими. Чувственными и сентиментальными. На Западе они окутаны дымом марихуаны. А в Союзе… Лично для меня олицетворение 70-х – хор детских голосов, поющих песню «Мы – красные кавалеристы» по всесоюзному радио. Которую, в общем, должны петь грубые голоса мужественных воинов. Даже рок был каким-то романтическим. Его кумиры носили длинные мягкие локоны, одевались в кружева и свободные одежды, отчего воскресали в памяти лондонские денди 1830-х г г.
Восемьдесят первый принес совсем иное. Волосы были острижены, прически обрели военную строгость. На смену вольготным джинсам клеш пришли джинсы в обтяжку, короткие кожаные куртки. В моду вошли кроссовки и хищно-остроносые ботинки. В Америке, законодательнице молодежной моды, кто-то замкнул неведомые контакты, воздействуя на иные контуры психики. Рок стал металлическим, зазвучал агрессивно. На место свободных и мягких одежд пришла черная кожа, стальные шипы на ней, проклепанные браслеты. Теперь рокеры больше пели не о любви, а о крови поверженных врагов и тяжелых мечах. Это музыка вселяла в обитателей США боевой дух и желание повергнуть ненавистную «Империю зла». Миллионы западных юношей бредили образами из «Звездных войн», видя в Дарт Вейдере и его чудовищных боевых машинах русские танки, самолеты и корабли. Создатели знаменитого сериала погружали западников в мир захватывающих космических боев, прогоняя через голливудские компьютеры съемки воздушных схваток Второй мировой. «Звездные войны» стали киноматрицей, мобилизовавшей Америку, соединившей религиозную иррациональность со зрелищностью и высокими технологиями. В этих фильмах нарушались все законы физики и логики, но зато горела неистовая вера в победу над темными силами. Музыка становилась все жестче и жестче. На авансцену шли мужественные, ревущие почти боевые марши команды: «Эксепт» и «Айрон Мейден», «Мэнуор», Ронни Джеймс Дио и «Грейвдиггер», «AC/DC» и «Моторхед». На экранах размахивал мечом брутальный Конан-варвар в исполнении Шварценеггера, а мал и велик смотрели мультики Ральфа Бакши, где сильные красавицы с крутыми бедрами отдавали свою любовь атлетическим и бесстрашным воинам. «Да пребудет с тобой сила!» – это благословение тогда действительно стало эликсиром для Америки.
Барьер между эпохами получался очень зримым. Без всякой партии и комсомола, используя музыку и кино, новые правители США мобилизовали подвластные им массы на борьбу с нами.
А у нас в ответ не делали ничего подобного. У нас города становились серыми, кино погружалось в производственную муть и милицейские детективы, а прилавки магазинов стали стремительно пустеть. Пошли первые похоронки из Афганистана. Мы все знали, что там идет война, а официоз показывал нам благостные картинки советских воинов, сажающих деревца в кабульских детских садиках. Какое-то давящее чувство стало опускаться на нас, молодых. Что-то гнетущее, свинцово-серое…
Солнечные деньки семидесятых канули в Лету. Наступала совсем иная, тревожная пора.
Оторвусь от компьютера и закурю от волнения. Слишком живы в памяти картины того времени. После теплых и безоблачных семидесятых восьмидесятые представляются мне ранней холодной осенью. Со свинцовыми тучами и пронизывающим студеным ветром. Произошедший перелом мы почувствовали кожей.
Кем были тогда Калашников и его школьные друзья? Юными одесситами, обитателями контактной зоны. Здесь, в красивом портовом городе, встречались сразу несколько миров. С одной стороны, был мир советский: райкомы и райисполкомы, черные «Волги» местных партийно-хозяйственных сановников, кумачовые лозунги, звавшие достойно встретить ХХVI съезд КПСС. С другой – Запад и удивительная ойкумена Юго-Восточной Азии. Мы слушали последние новинки западной музыки, слушали серебристые «Панасоники» и «Саньо» с «глазами» мощных динамиков, носили привезенные моряками модные вещи, листали цветные торговые каталоги из Европы. В киосках «Союзпечати» продавались «Правда», «Известия» и «Комсомолка», но в квартирах наших лежали номера «Плейбоя», на стенах висели календари с роскошными обнаженными дивами. В семидесятых в моде были широкобедрые девушки с тонкими талиями и неизменно круглыми грудями. А уж порно мы смотрели регулярно. И еще волновали нас красочные иллюстрации из «Звездных войн», выходивших на западные киноэкраны.
Обрыв старого времени почувствовался остро. Семидесятые для меня словно погасли в два поворота магического выключателя. Первый щелчок – серьезный голос диктора в декабре семьдесят девятого, возвещающий о вводе ограниченного контингента советских войск в Афганистан. Второй – последнее беззаботное лето восьмидесятого. С фильмами о приключениях Электроника, о пиратах ХХ века и с олимпийским Мишей-талисманом, улетевшим в небеса со стадиона в Лужниках под слезы расчувствовавшейся зрительницы. Словно стена из толстого стекла отделила нас от летних и солнечных семидесятых. Где-то за ней остались «Здравствуйте, я ваша тетя», где судья Кригс гонялся за донной Розой в исполнении Калягина. Передача «В гостях у сказки» с ведущей тетей Валей. Оптимистичные фильмы «Москва-Кассиопея» и «Отроки во Вселенной»…
Восемьдесят первый принес разительные перемены во всем. Знаешь, читатель, семидесятые были какими-то женственными и мягкими. Чувственными и сентиментальными. На Западе они окутаны дымом марихуаны. А в Союзе… Лично для меня олицетворение 70-х – хор детских голосов, поющих песню «Мы – красные кавалеристы» по всесоюзному радио. Которую, в общем, должны петь грубые голоса мужественных воинов. Даже рок был каким-то романтическим. Его кумиры носили длинные мягкие локоны, одевались в кружева и свободные одежды, отчего воскресали в памяти лондонские денди 1830-х г г.
Восемьдесят первый принес совсем иное. Волосы были острижены, прически обрели военную строгость. На смену вольготным джинсам клеш пришли джинсы в обтяжку, короткие кожаные куртки. В моду вошли кроссовки и хищно-остроносые ботинки. В Америке, законодательнице молодежной моды, кто-то замкнул неведомые контакты, воздействуя на иные контуры психики. Рок стал металлическим, зазвучал агрессивно. На место свободных и мягких одежд пришла черная кожа, стальные шипы на ней, проклепанные браслеты. Теперь рокеры больше пели не о любви, а о крови поверженных врагов и тяжелых мечах. Это музыка вселяла в обитателей США боевой дух и желание повергнуть ненавистную «Империю зла». Миллионы западных юношей бредили образами из «Звездных войн», видя в Дарт Вейдере и его чудовищных боевых машинах русские танки, самолеты и корабли. Создатели знаменитого сериала погружали западников в мир захватывающих космических боев, прогоняя через голливудские компьютеры съемки воздушных схваток Второй мировой. «Звездные войны» стали киноматрицей, мобилизовавшей Америку, соединившей религиозную иррациональность со зрелищностью и высокими технологиями. В этих фильмах нарушались все законы физики и логики, но зато горела неистовая вера в победу над темными силами. Музыка становилась все жестче и жестче. На авансцену шли мужественные, ревущие почти боевые марши команды: «Эксепт» и «Айрон Мейден», «Мэнуор», Ронни Джеймс Дио и «Грейвдиггер», «AC/DC» и «Моторхед». На экранах размахивал мечом брутальный Конан-варвар в исполнении Шварценеггера, а мал и велик смотрели мультики Ральфа Бакши, где сильные красавицы с крутыми бедрами отдавали свою любовь атлетическим и бесстрашным воинам. «Да пребудет с тобой сила!» – это благословение тогда действительно стало эликсиром для Америки.
Барьер между эпохами получался очень зримым. Без всякой партии и комсомола, используя музыку и кино, новые правители США мобилизовали подвластные им массы на борьбу с нами.
А у нас в ответ не делали ничего подобного. У нас города становились серыми, кино погружалось в производственную муть и милицейские детективы, а прилавки магазинов стали стремительно пустеть. Пошли первые похоронки из Афганистана. Мы все знали, что там идет война, а официоз показывал нам благостные картинки советских воинов, сажающих деревца в кабульских детских садиках. Какое-то давящее чувство стало опускаться на нас, молодых. Что-то гнетущее, свинцово-серое…
Солнечные деньки семидесятых канули в Лету. Наступала совсем иная, тревожная пора.
Вспоминая Норвегию сорокового и Сингапур сорок второго
Оглядываясь на события более чем двадцатилетней давности из дня сегодняшнего, отчетливо понимаешь: в восемьдесят первом наш враг, начав победоносный для себя психотриллер, вовсю припадал к щедрому источнику – опыту Второй мировой.
Вспомним совершенно безумную, насквозь авантюрную и «неправильную» операцию Гитлера по высадке в Норвегии в апреле 1940 г. (Вы могли читать о ней в первой книге цикла «Крещение огнем»). Это же надо: провести караваны судов, набитых войсками, прямо под носом у господствующих в море англичан!
Но кто спланировал всю эту дерзость? Официальные штабы? Нет!
Делом занималась специальная группа генерала Фалькенхорста, «крышу» для которой обеспечивал сам Гитлер.
Или, к примеру, дерзкое взятие японцами оплота британского могущества на Тихом океане – крепости Сингапур зимой 1941–1942 гг. Отличный образец молниеносной войны! Англичане почти двадцать лет укрепляли Сингапур, ожидая атак исключительно с моря. Но крепость располагалась на южной оконечности большого полуострова – Малакки. К северу от города простираются горы и густые джунгли. Считалось, что они непроходимы для сухопутной армии нападающих. А японцы взяли и дерзко высадились на сушу! И захватили Сингапур, пройдя сквозь сырые, малярийные чащи Малайи! Причем силами, почти в полтора раза меньшими, чем сингапурская группировка британцев…
Как планировалась эта дерзкая и неожиданная для врагов операция? Нет, не где-то в далеких главных штабах Токио, за морем-океаном. Японцы совершили организационную находку и вверили всю подготовку одной-единственной структуре, не знающей ведомственных границ и взявшей на себя всю ответственность за планирование немыслимого акта.
В начале 1940 г. в Тайваньской армии была создана «часть 82» – исследовательский отдел. Во главе отдела стал талантливый генштабист, генерал Итагаки. Токио поставил перед ним задачу: за полгода разработать не только план предстоящей кампании, но и директивы об обращении японских частей с местным населением и предложения по изменению вооружения, снаряжения, транспортных средств. Необходимо было произвести и тщательную разведку Малайи. Ведь японцам впервые в истории предстояло сражаться не на сопках Маньчжурии, не в монгольских степях и не на китайских равнинах, а в джунглях. Под муссонными ливнями, в тучах малярийной мошкары, в болотистых мангровых лесах. Решили: нужно высаживаться на юге Таиланда, на границе с Малаккой, и в малайском порту Кота-Бару.
Все идеи, весь опыт, донесения и сведения стекались сюда, в «часть 82», где тридцать специалистов трудились без отдыха. Сюда прибывали специалисты по вооружению, ветеринары и врачи, знатоки тропических болезней, служащие торговых фирм, много лет ездившие по островам южной части Тихого океана. Здесь собирались самые разнообразные данные: от высоты волн прибоя у того или иного берега и времени выпадения осадков до вегетации растений и плодородия почв. Здесь изучали разрывное действие гранат на топкой почве, свойства ружейного масла во влажном климате, поведение лошадей и вьючного скота после укусов москитов.
Одновременно опытный разведчик майор Асида, с помощью специальной процедуры сделав кожу свою более темной и нанеся на тело раны-гнойники, лично проник в Таиланд и детально разведал удобное для высадки войск побережье, прикидываясь нищим, рикшей и чернорабочим. Он сумел привезти данные по прибрежным укреплениям, по организации караульной службы у англичан и многое другое. А позже Асида сам вылетал на разведку в роли наблюдателя на борту скоростного высотного самолета-разведчика…
В итоге японцы смогли предусмотреть практически все. Вплоть до сумм, которые нужно потратить на взятки представителям властей на юге Таиланда, дабы те не создавали ненужных помех. В итоге высадка состоялась в декабре 1941 г., и генерал Ямасита нанес позорнейшее поражение британцам, заставив капитулировать сильный гарнизон Сингапура.
История малайской кампании прекрасно описана в книге Гарри Тюрка «Сингапур: падение цитадели». М.: Наука, Главная редакция восточной литературы. 1973.
В чем был ключ к успеху? В управленческой новации, в обходе имеющейся государственной бюрократии по «краю поля». Мозгом-планировщиком победоносной кампании-психотриллера стал компактный орган, созданный под решение конкретной задачи, не знающий разделения операции на ведомственные «отсеки». Орган самостоятельный, отчитывающийся лишь по конечному результату. Состоящий из небольшого числа экспертов, скорых на решения. Здесь не было долгих увязок и утрясок между разными инстанциями и организациями. Полученная информация молниеносно шла в дело. Структура вышла не бюрократической, а делократической. Нацеленной на достижение поставленной цели с наибольшим эффектом и экономией сил. Она позволила японцам выиграть темпы и навязать противнику войну по своим правилам! «Часть 82» опередила свое время, став прообразом американских «мозговых трестов», и прежде всего корпорации «РЭНД».
А вот англичане ничего подобного не создали. Их командующие войсками в Сингапуре опасались нападения с суши и пытались убедить в этом неповоротливую машину государственной власти в Лондоне. И потерпели крах: слишком медленно проворачивалась и туго думала государственная бюрократия – и военная, и гражданская. Если вы изучите историю малайской кампании, то поразитесь, насколько обстоятельства разгрома британцев смахивают на нашу катастрофу, произошедшую в июне 1941-го. Та же нерешительность английского командования и страх «спровоцировать» японцев. Тот же запрет сбивать японские самолеты-шпионы. Такое же пассивное выжидание, идиотские решения в начале схватки, а затем – настоящая «игра в поддавки» с наступающим врагом.
К чему мы вспомнили события давно минувшей войны? А к тому, что американцы в восьмидесятые годы смогли применить подобные управленческие ходы. Только теперь не для скоротечных операций, каковыми были норвежская или малайская, а для «непрямого» психотриллера против СССР длиной в несколько лет! А вот в Москве, как это ни горько признавать, до этого не додумались.
Вспомним совершенно безумную, насквозь авантюрную и «неправильную» операцию Гитлера по высадке в Норвегии в апреле 1940 г. (Вы могли читать о ней в первой книге цикла «Крещение огнем»). Это же надо: провести караваны судов, набитых войсками, прямо под носом у господствующих в море англичан!
Но кто спланировал всю эту дерзость? Официальные штабы? Нет!
Делом занималась специальная группа генерала Фалькенхорста, «крышу» для которой обеспечивал сам Гитлер.
Или, к примеру, дерзкое взятие японцами оплота британского могущества на Тихом океане – крепости Сингапур зимой 1941–1942 гг. Отличный образец молниеносной войны! Англичане почти двадцать лет укрепляли Сингапур, ожидая атак исключительно с моря. Но крепость располагалась на южной оконечности большого полуострова – Малакки. К северу от города простираются горы и густые джунгли. Считалось, что они непроходимы для сухопутной армии нападающих. А японцы взяли и дерзко высадились на сушу! И захватили Сингапур, пройдя сквозь сырые, малярийные чащи Малайи! Причем силами, почти в полтора раза меньшими, чем сингапурская группировка британцев…
Как планировалась эта дерзкая и неожиданная для врагов операция? Нет, не где-то в далеких главных штабах Токио, за морем-океаном. Японцы совершили организационную находку и вверили всю подготовку одной-единственной структуре, не знающей ведомственных границ и взявшей на себя всю ответственность за планирование немыслимого акта.
В начале 1940 г. в Тайваньской армии была создана «часть 82» – исследовательский отдел. Во главе отдела стал талантливый генштабист, генерал Итагаки. Токио поставил перед ним задачу: за полгода разработать не только план предстоящей кампании, но и директивы об обращении японских частей с местным населением и предложения по изменению вооружения, снаряжения, транспортных средств. Необходимо было произвести и тщательную разведку Малайи. Ведь японцам впервые в истории предстояло сражаться не на сопках Маньчжурии, не в монгольских степях и не на китайских равнинах, а в джунглях. Под муссонными ливнями, в тучах малярийной мошкары, в болотистых мангровых лесах. Решили: нужно высаживаться на юге Таиланда, на границе с Малаккой, и в малайском порту Кота-Бару.
Все идеи, весь опыт, донесения и сведения стекались сюда, в «часть 82», где тридцать специалистов трудились без отдыха. Сюда прибывали специалисты по вооружению, ветеринары и врачи, знатоки тропических болезней, служащие торговых фирм, много лет ездившие по островам южной части Тихого океана. Здесь собирались самые разнообразные данные: от высоты волн прибоя у того или иного берега и времени выпадения осадков до вегетации растений и плодородия почв. Здесь изучали разрывное действие гранат на топкой почве, свойства ружейного масла во влажном климате, поведение лошадей и вьючного скота после укусов москитов.
Одновременно опытный разведчик майор Асида, с помощью специальной процедуры сделав кожу свою более темной и нанеся на тело раны-гнойники, лично проник в Таиланд и детально разведал удобное для высадки войск побережье, прикидываясь нищим, рикшей и чернорабочим. Он сумел привезти данные по прибрежным укреплениям, по организации караульной службы у англичан и многое другое. А позже Асида сам вылетал на разведку в роли наблюдателя на борту скоростного высотного самолета-разведчика…
В итоге японцы смогли предусмотреть практически все. Вплоть до сумм, которые нужно потратить на взятки представителям властей на юге Таиланда, дабы те не создавали ненужных помех. В итоге высадка состоялась в декабре 1941 г., и генерал Ямасита нанес позорнейшее поражение британцам, заставив капитулировать сильный гарнизон Сингапура.
История малайской кампании прекрасно описана в книге Гарри Тюрка «Сингапур: падение цитадели». М.: Наука, Главная редакция восточной литературы. 1973.
В чем был ключ к успеху? В управленческой новации, в обходе имеющейся государственной бюрократии по «краю поля». Мозгом-планировщиком победоносной кампании-психотриллера стал компактный орган, созданный под решение конкретной задачи, не знающий разделения операции на ведомственные «отсеки». Орган самостоятельный, отчитывающийся лишь по конечному результату. Состоящий из небольшого числа экспертов, скорых на решения. Здесь не было долгих увязок и утрясок между разными инстанциями и организациями. Полученная информация молниеносно шла в дело. Структура вышла не бюрократической, а делократической. Нацеленной на достижение поставленной цели с наибольшим эффектом и экономией сил. Она позволила японцам выиграть темпы и навязать противнику войну по своим правилам! «Часть 82» опередила свое время, став прообразом американских «мозговых трестов», и прежде всего корпорации «РЭНД».
А вот англичане ничего подобного не создали. Их командующие войсками в Сингапуре опасались нападения с суши и пытались убедить в этом неповоротливую машину государственной власти в Лондоне. И потерпели крах: слишком медленно проворачивалась и туго думала государственная бюрократия – и военная, и гражданская. Если вы изучите историю малайской кампании, то поразитесь, насколько обстоятельства разгрома британцев смахивают на нашу катастрофу, произошедшую в июне 1941-го. Та же нерешительность английского командования и страх «спровоцировать» японцев. Тот же запрет сбивать японские самолеты-шпионы. Такое же пассивное выжидание, идиотские решения в начале схватки, а затем – настоящая «игра в поддавки» с наступающим врагом.
К чему мы вспомнили события давно минувшей войны? А к тому, что американцы в восьмидесятые годы смогли применить подобные управленческие ходы. Только теперь не для скоротечных операций, каковыми были норвежская или малайская, а для «непрямого» психотриллера против СССР длиной в несколько лет! А вот в Москве, как это ни горько признавать, до этого не додумались.
НСПГ: ставка «американского Гитлера»
Рейгана не зря назовут «американским Гитлером». Едва переступив порог Белого дома, он создал специальный, никакой конституцией не предусмотренный орган власти для ведения войны-психотриллера – Группу по планированию мер по национальной безопасности (National Security Planning Group, NSPG). Некий аналог Ставки верховного главнокомандования Сталина или рабочих групп Гитлера. В НСПГ вошли сам Рейган, его вице-президент, руководитель Госдепартамента, глава Пентагона, советник по национальной безопасности и директор Центрального разведывательного управления (ЦРУ). То была некая чрезвычайная комиссия, действовавшая помимо официальных государственных органов.
У Рейгана были хорошие советники. Да и сам он обладал на тот момент завидным историческим чутьем. Он прекрасно осознавал: речь идет о жизни и смерти Америки. Либо она повергнет СССР, либо будет сломлена сама. А значит, нужны чрезвычайные меры. Но прежний, официальный госаппарат США к ведению необычной войны практически неприспособлен. Он слишком ленив, неуклюж и неизобретателен. Пуглив и нерешителен. Принятие решений в нем непозволительно запаздывает, тонет в увязках и согласованиях. Тем более что операции против Советского Союза всегда идут на стыках ответственности разных ведомств, совмещая в себе черты военных, политических и экономических акций одновременно. Стало быть, нужно создавать целевую «ставку главковерха», вводя в нее нужных руководителей и интегрируя их усилия. Так и родилась НСПГ.
У Рейгана были хорошие советники. Да и сам он обладал на тот момент завидным историческим чутьем. Он прекрасно осознавал: речь идет о жизни и смерти Америки. Либо она повергнет СССР, либо будет сломлена сама. А значит, нужны чрезвычайные меры. Но прежний, официальный госаппарат США к ведению необычной войны практически неприспособлен. Он слишком ленив, неуклюж и неизобретателен. Пуглив и нерешителен. Принятие решений в нем непозволительно запаздывает, тонет в увязках и согласованиях. Тем более что операции против Советского Союза всегда идут на стыках ответственности разных ведомств, совмещая в себе черты военных, политических и экономических акций одновременно. Стало быть, нужно создавать целевую «ставку главковерха», вводя в нее нужных руководителей и интегрируя их усилия. Так и родилась НСПГ.