Не вправе разбирать дела,
Что подлежат суду другому, -
У вас на то нет полномочий.
Там правосудье то же встретит
Виновный - вот мое решенье.
Отдайте узника!
Педро Креспо
Нельзя
Его, сеньор, уже мне выдать.
Я вам сказал, что здесь не больше
Одной инстанции судебной.
Каким бы ни было решенье,
Его проводит в жизнь она,
И приведен уж в исполненье
Тот приговор...
Король
Как? Что?
Педро Креспо
Сеньор!
Когда не верите, что правду
Я говорю, так обратите
Свой взор и убедитесь сами:
Вот перед вами капитан...
Открывается дверь. За сценой сидит на стуле мертвый капитан
с петлей на шее.
Король
Но как на это вы решились?
Педро Креспо
Ведь вы сейчас признали сами,
Что было правильно решенье,
Так, значит, и неплох мой суд.
Король
Ну, а совет военный разве
Не мог бы выполнить, как должно,
Свой приговор?
Педро Креспо
Сеньор! Ваш суд -
Везде одно и то же тело.
И если у него так много
Надежных рук, скажите, разве
Уж важно так, что человека
Убьет рука, положим, эта,
Когда должна убить другая?
И важно ль ошибиться в малом
Тому, кто в основном был прав?
Король
Ну, пусть все это будет так,
Но капитан был дворянином.
Зачем его не приказали
Вы обезглавить?
Педро Креспо
Это вас
Смущает, мой сеньор? Идальго
Так честно здесь живут, что наш
Палач еще не научился
Им головы рубить... А. впрочем,
На это жаловаться может
Один мертвец. Пока же он
Молчит, - сдается мне, и нам
Не должно поминать об этом.
Король
Дон Лопе! Все уж свершено,
И казнь считаю я законной.
Не важно ошибиться в малом
Тому, кто в основном был прав.
Вот повеление мое:
Пусть не останется солдата
Ни одного здесь. Прикажите
Всем срочно выступить. Даем
Мы сей приказ затем, что скоро
Быть в Португалии должны.
(К Педро Креспо.)
Вас несменяемым алькальдом
Мы назначаем в Саламее.
Педро Креспо
Лишь вы, о государь, способны
Вознаградить так правосудье!..
Король и свита уходят.
Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, писарь,
крестьяне.
Дон Лопе
Благодарите короля.
Его величество приехал
К вам в добрый час.
Педро Креспо
Жив бог, когда б
И не приехал он, ничто
Уж не могло бы измениться.
Дон Лопе
Скажите: а не проще ль было б
Поговорить со мной и, выдав
Мне заключенного, подумать
О чести вашей дочки?
Педро Креспо
Вступит
Она в обитель: ею избран
Такой супруг, который званьем
Не погнушается ее.
Дон Лопе
Так выдайте мне заключенных!
Педро Креспо (писарю)
Немедля приведите их!
Писарь уходит. Входят Револьедо, Искра и
арестованные солдаты.
Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, крестьяне,
Револьедо, Искра и арестованные солдаты.
Дон Лопе
Что ж сына вашего не вижу?
Он мой солдат. Итак, не должен
Он в заключенье быть.
Педро Креспо
Хотел
Я тоже наказать его
За то, что ранил своего
Он офицера, капитана.
И хоть и правда, что к тому
Своей он вынужден был честью,
Он мог бы поступить иначе.
Дон Лопе
Ну, полно, Педро Креспо, полно!
Покличьте сына.
Педро Креспо
Вот и он.
Входит Хуан Креспо.
Те же и Хуан Креспо.
Хуан Креспо (дону Лопе)
Сеньор! Позвольте ваши ноги
Обнять. Рабом я вашим стану.
Револьедо
А я уж больше петь не буду
До самой смерти.
Искра
Ну, а я -
Я буду, всякий раз, как встречусь
Я с инструментом, под который
Едва мы не запели.
Педро Креспо
Автор
Кончает этим свой рассказ
О подлинном событье. Вы же
Ему простите недостатки!
Конец
^TПРИМЕЧАНИЯ^U
Настоящее издание является наиболее обширным собранием пьес Кальдерона
на русском языке. Цель его - дать по возможности достаточное представление о
многообразии кальдероновского таланта. Большинство переводов были выполнены
специально для настоящего издания. Два перевода - "Дамы-невидимки" Т.
Щепкиной-Куперник и "Спрятанного кавальеро" М. Казмичова - являются
переизданиями. "Апрельские и майские утра" и "Дама сердца прежде всего" в
переводе Т. Щепкиной-Куперник были взяты из ее архива и публикуются впервые.
Перевод Ф. Кельина "Саламейского алькальда", сделанный много лет назад, был
заново пересмотрен переводчиком и также публикуется впервые.
Что касается принципов перевода, то в пределах настоящего двухтомника
редакция сознательно не предъявляла переводчикам ультимативных требований.
Читатель легко заметит, что в выборе тех или иных метрических и строфических
соответствий переводчики руководствовались собственной интуицией в передаче
необыкновенного разнообразия форм испанского сценического стиха. Такая
позиция редакции объясняется ее нежеланием делать категорические
рекомендации в вопросе, где еще почти все спорно. Практика переводов
испанской стихотворной драмы XVII века обнаруживает колебания от
классических четырехстопных ямбов и хореев и белого пятистопника
карамзинско-пушкинской эпохи до раскованного тонического стиха блоковского
"Балаганчика". Кроме того, поэтам с очевидно разной индивидуальностью
пришлось бы подлаживаться под уже готовые образцы (например, под переводы Т.
Л. Щепкиной-Куперник, хотя и выдающиеся по своим поэтическим и сценическим
качествам, но отнюдь не обязательные по проводимым там принципам стихового
соответствия). Редакция стремилась к посильной унификации в пределах
возможного: подача ремарок, единообразная передача имен собственных, хотя и
тут в отдельных случаях она сочла возможным сохранить дублетные
транскрипционные формы типа Инес - Инеса, Леонор - Леонора. Трогать ткань
переводов покойной Щепкиной-Куперник ради формального единообразия она не
посчитала нужным. Тем более что вопросы транскрипции испанских имен (да и не
одних испанских) ждут своего решения в гораздо более широком плане, чем
двухтомник Кальдерона.
Все помещенные в двухтомнике переводы были при редактировании сверены с
последним по времени авторитетным изданием Кальдерона - "Obras completas",
тт. I-II, ed. Aguilar, Madrid, 1959.
(El alcalde de Zalamea)
Точная дата написания пьесы неизвестна. По наиболее аргументированным
предположениям, она была написана Кальдероном где-то между 1640 и 1645
годами. Впервые "Саламейский алькальд" был опубликован под названием "El
garrote mas bien dado" в сборнике "Лучшие из лучших сборников новых
комедий", Алькала, 1651.
При создании "Саламейского алькальда" Кальдерон пользовался сведениями
о более или менее аналогичной подлинной истории, произошедшей в 1581 году,
когда королевский презд Филиппа II двигался в Португалию, где должна была
состояться официальная церемония коронации Филиппа португальской короной.
История эта, произошедшая в эстремадурском селении Саламеа, рассказана в
"Historia de Portugal у conquista de las islas Azores", 1591, написанной
Антонио де Эррерой. О том, какие масштабы приобрела в те годы распущенность
военного сословия, свидетельствует специальный приказ от 28 июня 1580 года,
который приводит Эррера: "Под страхом смертной казни никто из солдат или
командиров не смеет покушаться на честь женщин, к какому бы сословию те ни
принадлежали".
Были у Кальдерона и непосредственные литературные источники. Так, драма
с тем же названием имеется у Лопе де Вега. Кальдероновская пьеса
пользовалась с самого начала настолько большим успехом, что на долгие годы
заставила забыть драму Лопе. Даже когда в 1785 году испанский ученый и
писатель Висенте де ла Уэрта напомнил о ее существовании и включил в свой
знаменитый каталог испанского драматического репертуара, то и тогда никто не
придал значения словам Уэрты, полагая, что произошла очередная ошибка и Лопе
попросту приписали пьесу Кальдерона. Так, например, полагал один из
серьезнейших испанистов XIX века - Валентин Шмидт. Однако с той поры, как
испанскому ученому, фольклористу и поэту Агустину Дурану удалось отыскать
рукопись драмы Лопе, положение изменилось, но приняло весьма неожиданный и
странный оборот: за пьесой Кальдерона стали отрицать всякую оригинальность.
Шак, весьма крупный испанист, прямо заявлял: "В своем "Саламейском
алькальде" Кальдерон воспользовался одноименной пьесой Лопе, полностью
сохранил фабулу, характеры персонажей и наиболее занимательные сцены. Таким
образом, собственностью Кальдерона можно признать только его личную
поэтическую интонацию". Мнение Шака решительно не соответствует
действительности. Это было доказано Максом Кренкелем в параллельном издании
двух "Саламейских алькальдов" (Лейпциг, 1887).
В самом деле, достаточно сказать, что два капитана у Лопе превращаются
в одного у Кальдерона, две соблазненные дочери Креспо превращаются в одну у
Кальдерона, у Лопе две дочери оказались доверчивыми дурочками, у Кальдерона
Исавель захвачена капитаном Атайде силой. У Лопе Креспо заставляет капитанов
жениться на дочерях, а потом вешает соблазнителей. У Кальдерона все гораздо
логичнее - Атайде отказывается породниться с крестьянином, и тогда тот
приговаривает капитана к смертной казни, не дожидаясь королевского суда.
Самое же главное - если у Лопе характер Креспо дается сильно сниженным, в
значительной степени комедийным, то у Кальдерона Педро Креспо сильная
героическая личность с высокими и твердыми принципами.
Преимущество кальдероновского "Саламейского алькальда" признавал даже
такой недружелюбно настроенный к Кальдерону исследователь, как
Менендес-и-Пелайо, который, публикуя пьесу Лопе в XII томе "Собрания
сочинений Лопе де Вега" (изд. 1901 г.), особо отмечал все преимущества,
привнесенные Кальдероном в разработку этого сюжета, отдавая Лопе должное за
его выдумку.
Однако, даже учитывая безусловный факт зависимости пьесы Кальдерона от
пьесы Лопе и не вдаваясь в субъективные вопросы преимуществ той или другой
пьесы в частностях, необходимо особо подчеркнуть принципиальную разницу
между двумя этими произведениями как в смысле общего идеологического
задания, так и в смысле обрисовки центральных героев.
Следует добавить также, что Лопе и Кальдерон располагали общим
историческим источником (исходный факт, имена и т. д.). Кроме того, Лопе в
большей мере, чем Кальдерон, был зависим от определенного литературного
источника, а именно от 47-й новеллы Мазуччо, в которой рассказывается
сходная в общих чертах история. И надо признать, что Кальдерон распорядился
более свободно пьесой Лопе, чем Лопе новеллой Мазуччо.
Пьеса Кальдерона переведена почти на все европейские языки. В
сценической истории ее особого внимания заслуживает постановка на сцене
Театра Нации (Комеди Франсэз) в первый год Великой французской буржуазной
революции в переводе одного из видных деятелей революции Колло д'Эрбуа.
Публикуемый перевод Ф. Кельина является третьим по счету русским
переводом этой пьесы (имелись переводы С. КостареВа и М. Казмичова).
Револьедо - толстый, коренастый, пузатый и т. д.
Пошлем сначала комиссара - то есть интенданта, квартирмейстера.
Xакара - испанский народный танец, сопровождаемый музыкой и пением.
Куда инфант Леонский! - Древнее королевство Леон явилось первой
территорией, отвоеванной у мавров в ходе освободительных войн Реконкисты.
Жители Леона чрезвычайно гордились этим обстоятельством, считая себя
наиболее достойными и именитыми среди соплеменников. Отсюда легко вообразить
гордость, присущую, инфантам Леона.
...напоминает Лицом и станом Дон Кихота - очевидный анахронизм.
События, описанные в пьесе, происходили за четверть века до написания
знаменитого романа.
Весь диалог между Нуньо и доном Мендо, очевидно, навеян Кальдерону
сервантесовской парой: Дон Кихотом и Санчо.
Скажите: почему идальго - идальгия - испанское среднее и главным
образом мелкое разорившееся дворянство.
Немало в Бургосе у нас Обителей. - Имеется в виду знаменитый в
кальдероновские времена женский монастырь в Бургосе-Сайта Мария де лас
Уэльгас.
Я опять играл в пелоту - пелота - старинная испанская игра в мяч.
В жизни больше не советуй Тем, кому, как мне сегодня, Нужны деньги. -
Любопытно, что этой афористической концовкой воспользовался Вольтер в одной
из своих характеристик гордости испанского народа. С несколько насмешливым
подтекстом Вольтер рассказывает, как один нищий ответил гранду, преподавшему
наставление вместо милостыни: "Сеньор мой, я прошу у вас денег, а не
советов".
Можешь грамоту купить Ты дворянскую. - Во времена Кальдерона звание
дворянина можно было покупать за деньги. См. соответствующее высказывание
Дон Кихота в 21-й главе I части романа,
На фортунку - "боличе". - "Боличе" азартная игра, схожая с той, что в
России была распространена под названием "фортунка".
Перед шарфом... - Шарф в данном случае - знак офицерского различия.
Не могло бы капитана Быть без пахаря. - Мысль, не раз варьированная в
творчестве Кальдерона (например, в ауто "Великий театр мира").
Пускай за дату Нас не судят! - Весьма трудный пассаж в тексте
Кальдерона. Дело тут в том, что в подлиннике романс Искры построен на
ассонансе "И - Е" что и обыгрывает Револьедо, говоря "пускай это будет
понедельник" (limes). Следовательно, за ключевое слово, вероятно, нужно было
взять какой-то день недели и строить романс на тех ударной и заударной
гласных, которые в названии этого дня содержатся.
Наставление Креспо сыну очень схоже во многих своих положениях и общем
духе с наставлениями, которые давал Дон Кихот Санчо Пансо, получившему
шуточное губернаторство.
Что в земле родит индийской. - Речь идет о золоте, добывавшемся в
американских колониях Испании.
Отец твой стал теперь алькальдом - Надейся же на правый суд! -
Кальдерон обыгрывает тут народную испанскую пословицу "Quien padre tiene
alcaide, seguro va a juicio" ("Имея отцом алькальда, легко добиться правого
суда")
В законе есть статья такая. - В тогдашнем испанском законодательстве
имелась специальная статья, запрещающая подвергать пыткам беременных женщин.
Мысль о гарроте в этот лоб - гаррота - орудие смертной казни
посредством удушения, принятое в Испании того времени.
Н. Томашевский
Что подлежат суду другому, -
У вас на то нет полномочий.
Там правосудье то же встретит
Виновный - вот мое решенье.
Отдайте узника!
Педро Креспо
Нельзя
Его, сеньор, уже мне выдать.
Я вам сказал, что здесь не больше
Одной инстанции судебной.
Каким бы ни было решенье,
Его проводит в жизнь она,
И приведен уж в исполненье
Тот приговор...
Король
Как? Что?
Педро Креспо
Сеньор!
Когда не верите, что правду
Я говорю, так обратите
Свой взор и убедитесь сами:
Вот перед вами капитан...
Открывается дверь. За сценой сидит на стуле мертвый капитан
с петлей на шее.
Король
Но как на это вы решились?
Педро Креспо
Ведь вы сейчас признали сами,
Что было правильно решенье,
Так, значит, и неплох мой суд.
Король
Ну, а совет военный разве
Не мог бы выполнить, как должно,
Свой приговор?
Педро Креспо
Сеньор! Ваш суд -
Везде одно и то же тело.
И если у него так много
Надежных рук, скажите, разве
Уж важно так, что человека
Убьет рука, положим, эта,
Когда должна убить другая?
И важно ль ошибиться в малом
Тому, кто в основном был прав?
Король
Ну, пусть все это будет так,
Но капитан был дворянином.
Зачем его не приказали
Вы обезглавить?
Педро Креспо
Это вас
Смущает, мой сеньор? Идальго
Так честно здесь живут, что наш
Палач еще не научился
Им головы рубить... А. впрочем,
На это жаловаться может
Один мертвец. Пока же он
Молчит, - сдается мне, и нам
Не должно поминать об этом.
Король
Дон Лопе! Все уж свершено,
И казнь считаю я законной.
Не важно ошибиться в малом
Тому, кто в основном был прав.
Вот повеление мое:
Пусть не останется солдата
Ни одного здесь. Прикажите
Всем срочно выступить. Даем
Мы сей приказ затем, что скоро
Быть в Португалии должны.
(К Педро Креспо.)
Вас несменяемым алькальдом
Мы назначаем в Саламее.
Педро Креспо
Лишь вы, о государь, способны
Вознаградить так правосудье!..
Король и свита уходят.
Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, писарь,
крестьяне.
Дон Лопе
Благодарите короля.
Его величество приехал
К вам в добрый час.
Педро Креспо
Жив бог, когда б
И не приехал он, ничто
Уж не могло бы измениться.
Дон Лопе
Скажите: а не проще ль было б
Поговорить со мной и, выдав
Мне заключенного, подумать
О чести вашей дочки?
Педро Креспо
Вступит
Она в обитель: ею избран
Такой супруг, который званьем
Не погнушается ее.
Дон Лопе
Так выдайте мне заключенных!
Педро Креспо (писарю)
Немедля приведите их!
Писарь уходит. Входят Револьедо, Искра и
арестованные солдаты.
Солдаты, дон Лопе, Педро Креспо, крестьяне,
Револьедо, Искра и арестованные солдаты.
Дон Лопе
Что ж сына вашего не вижу?
Он мой солдат. Итак, не должен
Он в заключенье быть.
Педро Креспо
Хотел
Я тоже наказать его
За то, что ранил своего
Он офицера, капитана.
И хоть и правда, что к тому
Своей он вынужден был честью,
Он мог бы поступить иначе.
Дон Лопе
Ну, полно, Педро Креспо, полно!
Покличьте сына.
Педро Креспо
Вот и он.
Входит Хуан Креспо.
Те же и Хуан Креспо.
Хуан Креспо (дону Лопе)
Сеньор! Позвольте ваши ноги
Обнять. Рабом я вашим стану.
Револьедо
А я уж больше петь не буду
До самой смерти.
Искра
Ну, а я -
Я буду, всякий раз, как встречусь
Я с инструментом, под который
Едва мы не запели.
Педро Креспо
Автор
Кончает этим свой рассказ
О подлинном событье. Вы же
Ему простите недостатки!
Конец
^TПРИМЕЧАНИЯ^U
Настоящее издание является наиболее обширным собранием пьес Кальдерона
на русском языке. Цель его - дать по возможности достаточное представление о
многообразии кальдероновского таланта. Большинство переводов были выполнены
специально для настоящего издания. Два перевода - "Дамы-невидимки" Т.
Щепкиной-Куперник и "Спрятанного кавальеро" М. Казмичова - являются
переизданиями. "Апрельские и майские утра" и "Дама сердца прежде всего" в
переводе Т. Щепкиной-Куперник были взяты из ее архива и публикуются впервые.
Перевод Ф. Кельина "Саламейского алькальда", сделанный много лет назад, был
заново пересмотрен переводчиком и также публикуется впервые.
Что касается принципов перевода, то в пределах настоящего двухтомника
редакция сознательно не предъявляла переводчикам ультимативных требований.
Читатель легко заметит, что в выборе тех или иных метрических и строфических
соответствий переводчики руководствовались собственной интуицией в передаче
необыкновенного разнообразия форм испанского сценического стиха. Такая
позиция редакции объясняется ее нежеланием делать категорические
рекомендации в вопросе, где еще почти все спорно. Практика переводов
испанской стихотворной драмы XVII века обнаруживает колебания от
классических четырехстопных ямбов и хореев и белого пятистопника
карамзинско-пушкинской эпохи до раскованного тонического стиха блоковского
"Балаганчика". Кроме того, поэтам с очевидно разной индивидуальностью
пришлось бы подлаживаться под уже готовые образцы (например, под переводы Т.
Л. Щепкиной-Куперник, хотя и выдающиеся по своим поэтическим и сценическим
качествам, но отнюдь не обязательные по проводимым там принципам стихового
соответствия). Редакция стремилась к посильной унификации в пределах
возможного: подача ремарок, единообразная передача имен собственных, хотя и
тут в отдельных случаях она сочла возможным сохранить дублетные
транскрипционные формы типа Инес - Инеса, Леонор - Леонора. Трогать ткань
переводов покойной Щепкиной-Куперник ради формального единообразия она не
посчитала нужным. Тем более что вопросы транскрипции испанских имен (да и не
одних испанских) ждут своего решения в гораздо более широком плане, чем
двухтомник Кальдерона.
Все помещенные в двухтомнике переводы были при редактировании сверены с
последним по времени авторитетным изданием Кальдерона - "Obras completas",
тт. I-II, ed. Aguilar, Madrid, 1959.
(El alcalde de Zalamea)
Точная дата написания пьесы неизвестна. По наиболее аргументированным
предположениям, она была написана Кальдероном где-то между 1640 и 1645
годами. Впервые "Саламейский алькальд" был опубликован под названием "El
garrote mas bien dado" в сборнике "Лучшие из лучших сборников новых
комедий", Алькала, 1651.
При создании "Саламейского алькальда" Кальдерон пользовался сведениями
о более или менее аналогичной подлинной истории, произошедшей в 1581 году,
когда королевский презд Филиппа II двигался в Португалию, где должна была
состояться официальная церемония коронации Филиппа португальской короной.
История эта, произошедшая в эстремадурском селении Саламеа, рассказана в
"Historia de Portugal у conquista de las islas Azores", 1591, написанной
Антонио де Эррерой. О том, какие масштабы приобрела в те годы распущенность
военного сословия, свидетельствует специальный приказ от 28 июня 1580 года,
который приводит Эррера: "Под страхом смертной казни никто из солдат или
командиров не смеет покушаться на честь женщин, к какому бы сословию те ни
принадлежали".
Были у Кальдерона и непосредственные литературные источники. Так, драма
с тем же названием имеется у Лопе де Вега. Кальдероновская пьеса
пользовалась с самого начала настолько большим успехом, что на долгие годы
заставила забыть драму Лопе. Даже когда в 1785 году испанский ученый и
писатель Висенте де ла Уэрта напомнил о ее существовании и включил в свой
знаменитый каталог испанского драматического репертуара, то и тогда никто не
придал значения словам Уэрты, полагая, что произошла очередная ошибка и Лопе
попросту приписали пьесу Кальдерона. Так, например, полагал один из
серьезнейших испанистов XIX века - Валентин Шмидт. Однако с той поры, как
испанскому ученому, фольклористу и поэту Агустину Дурану удалось отыскать
рукопись драмы Лопе, положение изменилось, но приняло весьма неожиданный и
странный оборот: за пьесой Кальдерона стали отрицать всякую оригинальность.
Шак, весьма крупный испанист, прямо заявлял: "В своем "Саламейском
алькальде" Кальдерон воспользовался одноименной пьесой Лопе, полностью
сохранил фабулу, характеры персонажей и наиболее занимательные сцены. Таким
образом, собственностью Кальдерона можно признать только его личную
поэтическую интонацию". Мнение Шака решительно не соответствует
действительности. Это было доказано Максом Кренкелем в параллельном издании
двух "Саламейских алькальдов" (Лейпциг, 1887).
В самом деле, достаточно сказать, что два капитана у Лопе превращаются
в одного у Кальдерона, две соблазненные дочери Креспо превращаются в одну у
Кальдерона, у Лопе две дочери оказались доверчивыми дурочками, у Кальдерона
Исавель захвачена капитаном Атайде силой. У Лопе Креспо заставляет капитанов
жениться на дочерях, а потом вешает соблазнителей. У Кальдерона все гораздо
логичнее - Атайде отказывается породниться с крестьянином, и тогда тот
приговаривает капитана к смертной казни, не дожидаясь королевского суда.
Самое же главное - если у Лопе характер Креспо дается сильно сниженным, в
значительной степени комедийным, то у Кальдерона Педро Креспо сильная
героическая личность с высокими и твердыми принципами.
Преимущество кальдероновского "Саламейского алькальда" признавал даже
такой недружелюбно настроенный к Кальдерону исследователь, как
Менендес-и-Пелайо, который, публикуя пьесу Лопе в XII томе "Собрания
сочинений Лопе де Вега" (изд. 1901 г.), особо отмечал все преимущества,
привнесенные Кальдероном в разработку этого сюжета, отдавая Лопе должное за
его выдумку.
Однако, даже учитывая безусловный факт зависимости пьесы Кальдерона от
пьесы Лопе и не вдаваясь в субъективные вопросы преимуществ той или другой
пьесы в частностях, необходимо особо подчеркнуть принципиальную разницу
между двумя этими произведениями как в смысле общего идеологического
задания, так и в смысле обрисовки центральных героев.
Следует добавить также, что Лопе и Кальдерон располагали общим
историческим источником (исходный факт, имена и т. д.). Кроме того, Лопе в
большей мере, чем Кальдерон, был зависим от определенного литературного
источника, а именно от 47-й новеллы Мазуччо, в которой рассказывается
сходная в общих чертах история. И надо признать, что Кальдерон распорядился
более свободно пьесой Лопе, чем Лопе новеллой Мазуччо.
Пьеса Кальдерона переведена почти на все европейские языки. В
сценической истории ее особого внимания заслуживает постановка на сцене
Театра Нации (Комеди Франсэз) в первый год Великой французской буржуазной
революции в переводе одного из видных деятелей революции Колло д'Эрбуа.
Публикуемый перевод Ф. Кельина является третьим по счету русским
переводом этой пьесы (имелись переводы С. КостареВа и М. Казмичова).
Револьедо - толстый, коренастый, пузатый и т. д.
Пошлем сначала комиссара - то есть интенданта, квартирмейстера.
Xакара - испанский народный танец, сопровождаемый музыкой и пением.
Куда инфант Леонский! - Древнее королевство Леон явилось первой
территорией, отвоеванной у мавров в ходе освободительных войн Реконкисты.
Жители Леона чрезвычайно гордились этим обстоятельством, считая себя
наиболее достойными и именитыми среди соплеменников. Отсюда легко вообразить
гордость, присущую, инфантам Леона.
...напоминает Лицом и станом Дон Кихота - очевидный анахронизм.
События, описанные в пьесе, происходили за четверть века до написания
знаменитого романа.
Весь диалог между Нуньо и доном Мендо, очевидно, навеян Кальдерону
сервантесовской парой: Дон Кихотом и Санчо.
Скажите: почему идальго - идальгия - испанское среднее и главным
образом мелкое разорившееся дворянство.
Немало в Бургосе у нас Обителей. - Имеется в виду знаменитый в
кальдероновские времена женский монастырь в Бургосе-Сайта Мария де лас
Уэльгас.
Я опять играл в пелоту - пелота - старинная испанская игра в мяч.
В жизни больше не советуй Тем, кому, как мне сегодня, Нужны деньги. -
Любопытно, что этой афористической концовкой воспользовался Вольтер в одной
из своих характеристик гордости испанского народа. С несколько насмешливым
подтекстом Вольтер рассказывает, как один нищий ответил гранду, преподавшему
наставление вместо милостыни: "Сеньор мой, я прошу у вас денег, а не
советов".
Можешь грамоту купить Ты дворянскую. - Во времена Кальдерона звание
дворянина можно было покупать за деньги. См. соответствующее высказывание
Дон Кихота в 21-й главе I части романа,
На фортунку - "боличе". - "Боличе" азартная игра, схожая с той, что в
России была распространена под названием "фортунка".
Перед шарфом... - Шарф в данном случае - знак офицерского различия.
Не могло бы капитана Быть без пахаря. - Мысль, не раз варьированная в
творчестве Кальдерона (например, в ауто "Великий театр мира").
Пускай за дату Нас не судят! - Весьма трудный пассаж в тексте
Кальдерона. Дело тут в том, что в подлиннике романс Искры построен на
ассонансе "И - Е" что и обыгрывает Револьедо, говоря "пускай это будет
понедельник" (limes). Следовательно, за ключевое слово, вероятно, нужно было
взять какой-то день недели и строить романс на тех ударной и заударной
гласных, которые в названии этого дня содержатся.
Наставление Креспо сыну очень схоже во многих своих положениях и общем
духе с наставлениями, которые давал Дон Кихот Санчо Пансо, получившему
шуточное губернаторство.
Что в земле родит индийской. - Речь идет о золоте, добывавшемся в
американских колониях Испании.
Отец твой стал теперь алькальдом - Надейся же на правый суд! -
Кальдерон обыгрывает тут народную испанскую пословицу "Quien padre tiene
alcaide, seguro va a juicio" ("Имея отцом алькальда, легко добиться правого
суда")
В законе есть статья такая. - В тогдашнем испанском законодательстве
имелась специальная статья, запрещающая подвергать пыткам беременных женщин.
Мысль о гарроте в этот лоб - гаррота - орудие смертной казни
посредством удушения, принятое в Испании того времени.
Н. Томашевский