Калинина Дарья Александровна. Рандеву с водяным

   – Ну как? – послышался у меня за спиной голос Мариши.
   – Пока все в порядке, – сказала я. – По крайней мере, с рыбками. Они живы.
   Потом я вспомнила про корм и начала сыпать по щепотке в специальную плавающую на поверхности кормушку. Рыбки оживились и поспешили к столовой. После ряда проб выяснилось, что они охотней всего уминают сухих беленьких червячков, но не брезгуют и любой другой пищей, которую мы им сыпали. Не знаю, как это могло сказаться на их здоровье, но жрали они в три горла.
   Кроме того, тут же появилась радостная новость. Кроме самок, в аквариуме плавало еще и три самца. Просто раньше мы их не заметили из-за обилия зеленых растений в аквариуме и ракушечного замка. Мариша тут же сказала, что самцы фуоней любят одиночество и не склонны к общению с самками, кроме того периода, когда тем наступает время метать икру.
   И вдобавок самцы фуоней выглядели гораздо менее нарядными, чем самки. Они были почти прозрачными, с зеленоватым узором. И поэтому были плохо различимы среди водорослей в мутноватой воде. Накормив рыбок, я наконец вспомнила, что с утра выпила всего четыре чашки кофе, и то без закуски. И немедленно ощутила зверский голод.
   – Что-то я проголодалась, – одновременно со мной (ну кто после этого осмелится заявить, что телепатии не существует?) сказала Мариша. – У тебя не найдется чего-нибудь перекусить?
   И мы отправились ко мне перекусывать. В холодильнике у меня стоял бульон. Курицу из него я съела еще вчера, но бульон остался. Сдобренный солидной порцией красного и черного перца, он вполне сгодился в пищу. К бульону мы поджарили несколько тостов, потому что обе сидели на диете. И слопали по две сладкие булочки с изюмом, маком и орехами, потому что нужно было как-то вознаградить свои истощенные диетой организмы.
   – Кстати, – жуя булочку, сказала Мариша, – в дверях твоего соседа я нашла какую-то записку.
   Я отхлебнула малинового морса и с интересом уставилась на белую бумажку, которую положила на стол Мариша. Что делать с этой запиской, я плохо себе представляла.
   – Наверное, нужно передать ее этому твоему соседу, – сказала Мариша. – В какой больнице он лежит?
   – Не знаю, – призналась я. – У нас с ним не хватило времени, чтобы это обсудить. И потом, он не просил меня навещать его в больнице. Он просил только покормить его рыбок.
   И мы обе молча уставились на записку. Это была бумажка, свернутая четыре раза.
   – А вдруг в ней что-то важное? – медленно проронила Мариша.
   – Чужие письма читать плохо, – наставительно заметила я.
   – Письма, да, – охотно согласилась Мариша. – Письма всегда кладут в конверт и заклеивают. Специально для того, чтобы посторонние не читали. А записки тем и отличаются от писем, что их может прочитать каждый. Они как бы являются всеобщим достоянием, адресованным какому-то конкретному лицу.
   Маришины доводы кого угодно либо сведут с ума, либо убедят. Я выбрала последнее и взяла записку в руки. А взяв, не могла не прочитать. Вдруг там действительно хранилась какая-то важная информация. Тогда можно будет попытаться разыскать больницу Михаила по справочному. Записка была короткой и гласила следующее:
   «Михаил, мне нужно срочно тебя видеть. Я звонила тебе все утро, но ты не подходил к телефону. Ко мне приходила какая-то женщина, которая назвалась твоей женой! Наш разговор с ней в первую очередь касался тебя. Я ничего не понимаю, но хочу наконец окончательно прояснить наши с тобой отношения. И ты должен сегодня прийти ко мне домой ровно в четыре часа. Десятью минутами позже, возможно, ты меня уже не застанешь в живых. Твоя Алена».
   Мы с Маришей прочли записку несколько раз и посмотрели на часы. Они показывали половину второго. За оставшееся время мы ни за что не успели бы разыскать и доставить Михаила к неведомой нам Алене. А девушка, судя по всему, была настроена решительно.
   – Слушай, это ведь ужасно! – сказала Мариша. – Какая драма! Она ждет его сегодня к четырем, а он даже не знает, что должен прийти. Представляешь, эта девица так и не дождется его, потому что Михаил в больнице, и сотворит непоправимое. Наверное, жена Михаила ее здорово расстроила.
   Я поежилась.
   – А этот Михаил небось и поехал бы к своей Аленке, но ведь он даже не знает, что она его ждет! – продолжала распространяться Мариша.
   У меня по спине пробежала холодная дрожь, как бывало всякий раз, когда Мариша норовила втянуть меня в свою очередную авантюру.
   – Мы должны поехать! Поехать к Аленке и объяснить этой женщине, что Михаил не может к ней прийти не по нежеланию, а просто потому, что не может.
   Хоп! Что я говорила! Так и есть, Мариша снова пытается влезть не в свое дело!
   – Мы даже не знаем ее адреса, – сказала я.
   Но это Маришу не смутило.
   – Когда мы кормили рыбок, я случайно обратила внимание на записную книжку, которая лежала возле телефона, – сказала она. – Уверена, там будет телефон этой Аленки. Если не хочешь к ней ехать, то нужно хотя бы предупредить ее по телефону о том, что Михаил попал в больницу и что накладывать на себя руки ей пока рановато.

   К этому времени я дожевала последнюю булочку. Тоскливо осмотрев стол, я поняла, что есть больше нечего, а значит, снова нужно тащиться в сороковую квартиру и вызванивать неведомую психопатку Аленку.
   Записная книжка и в самом деле лежала возле телефона. По всей видимости, она принадлежала Михаилу. Во всяком случае, в последнее время в нее записывались одни только женские имена. Ну, девяносто девять процентов точно. Одних Наташ тут было больше пятнадцати человек. На Ален урожай был несколько меньше. Их было всего четыре штуки.
   – Видишь, как просто! – обрадовалась Мариша. – Мы их за несколько минут обзвоним.
   К сожалению, она не учитывала, что сегодня был понедельник, рабочий день, и в два часа дня мало кого можно было застать дома. По крайней мере, один телефон не отвечал, сколько мы ни звонили. По двум другим подошли родственники этих Ален. И мы на их плечи переложили необходимость найти Алену до четырех часов и убедить ее не кончать с собой из-за Михаила, потому что он все равно не оценит, так как лежит в больнице. А еще по одному телефону нам сказали, что Алена сейчас находится в санатории, куда уехала неделю назад и обратно вернется не раньше чем через две недели.
   – Таким образом на роль нужной нам Алены у нас остается всего одна девушка, – сказала я. – Но у нее то ли не работает телефон, то ли она специально к нему не подходит. И сотовый у нее отключен. Как быть?
   – Но мы можем узнать ее адрес, – сказала Мариша. – Плевое дело. Пошли к тебе.
   Мы закрыли квартиру с аквариумом и снова пошли ко мне.
   – Включай компьютер, – велела Мариша, когда мы пришли.
   – Я тебя умоляю! – взвыла я. – Только не мой компьютер. У меня в нем хранится слишком много важной для меня информации.
   – Никуда твоя информация не денется, – заверила меня подруга. – Просто я немного пороюсь в Интернете. Или, может быть, тебе твоя информация дороже жизни человека?
   Вообще-то так оно и было, но признаться в этом вслух я не смогла себя заставить. И включила компьютер. Мариша уткнулась в него, а я, чтобы не видеть этого, принялась рассматривать записную книжку Михаила. Записи в ней выглядели несколько странно.
   Словно до недавнего времени она принадлежала совсем другому человеку, который общался в равной мере как с женским, так и с мужским полом. А потом этот человек свихнулся на общении исключительно с одними молоденькими девчонками. Я листала книжку и тяжело вздыхала, глядя, как пальцы Мариши прыгают по моей клавиатуре. Но уже через несколько томительных для меня минут Мариша отлипла от компьютера и радостно провозгласила:
   – Нашла адрес нашей последней Аленки! Побежали!
   И мы выскочили из квартиры. Часы показывали уже начало третьего. Всю дорогу мы торопились, опасаясь не успеть. Вдруг Алене покажется невмоготу ждать до четырех часов, и она наложит на себя руки раньше назначенного срока. Поэтому мы спешили, как могли. И уже в половине третьего стояли возле квартиры Алены.
   Квартира находилась на втором этаже блочного длинного дома, на первом этаже которого располагались магазины, салон красоты, почта и все такое прочее. Дом находился неподалеку от Кировского завода, то есть в месте далеко не элитарном. Да и сама дверь не наводила на мысль о том, что обитатели квартиры процветают. Она была железной. Просто железной, без всяких прикрас.
   Мариша нажала на кнопку звонка, и дверь нам открыл молодой парень, крепкий, рослый и накачанный.
   – Вам кого? – сурово спросил он у нас.
   – Мы к Алене, – пробормотала я.
   – Проходите, – разрешил нам парень.
   Мы прошли и очутились в обычной трехкомнатной квартире. Из кухни доносились женские голоса. Мы прошли туда и обнаружили там четырех женщин. Одна была среднего возраста, в очень открытом халате, а остальные были помоложе. Одеты они были лишь в нижнее кружевное белье и легкие шелковые халатики. Молодые были заняты тем, что красили себе лица, пожилая матрона просто задумчиво курила.
   – Девочки, вам чего? – довольно дружелюбно спросила она у нас.
   – Мы к Алене, – сказала я.
   – Она у нас больше не работает, – покачала головой матрона. – Я вместо нее.
   – Не работает?! – удивилась я. – Странно, но у нас ее телефон.
   – А что вам надо? – спросила матрона. – Она вас на работу устроить обещала? Так я вас и без нее возьму. Особенно тебя, дылду, – и она указала на Маришу. – Мужики от таких комплекций просто тащатся. Гарантирую тебе отличные бабки. Без работы никогда не останешься.
   Мариша, которая всю жизнь совершенно искренне считала себя существом нежным, хрупким и утонченным, сейчас же от слов хозяйки вскипела, как чайник.
   – Это кто дылда? – завопила она, выпуская пар. – И вообще, почему вас моя фигура интересует? У вас тут публичный дом, что ли?
   – Ну да, – невозмутимо кивнула матрона. – Угадала. Публичный дом. А точней сказать, массажный салон с оказанием клиентам еще ряда услуг.
   – И Алена у вас работала? – спросила я. – А когда она уволилась?
   – Да примерно с месяц назад перестала тут появляться, – сказала матрона. – Сказала, что не разорваться же ей. Так что, идете ко мне работать? Условия у меня приличные. Сорок процентов вам, остальное мне, охране и водителю. Все, что вам оставят клиенты сверх оговоренной суммы, – ваше. На эти деньги я не претендую. Все равно ведь утаите.
   И она залилась жизнерадостным смехом.
   – Если вам жить негде, то можете тут и жить. Заодно и квартиру покараулите. А мне будете по сто долларов в месяц отстегивать.
   – Нет, спасибо, – вежливо отказались мы. – А где нам найти Алену?
   – Не знаю, – пожала плечами хозяйка. – Может быть, девочки знают.
   И она посмотрела на «девочек». Те молча покачали головами.
   – Она ни с кем особо не общалась, – сказала одна из девушек с тщательно высветленными прядями волос.
   – Чего так? – спросила Мариша.
   – Воображала о себе очень много, – фыркнула одна из девиц. – Важную шишку из себя строила. Приедет в конце смены, деньги с нас получит, и привет. И все морщилась, что такие копейки приходится собирать.
   – Да и проработала она тут только одно лето. В сентябре ее уже с нами не было, – сказала другая девушка. – Теперь мы с Гуней работаем. И нормально, без проблем. А вам Алена очень нужна?
   – Очень, – кивнула я.
   – А вы спросите насчет нее у Игоря, – сказала третья девица.
   – У нашего шофера, – пояснила первая девушка. – Он ее часто подкидывал после работы. Может, и знает, где ее найти.
   Узнав, где можно найти Игоря, мы вышли из квартиры и спустились вниз. У подъезда и в самом деле стояла черная «девятка», а в машине сидел тощий начинающий лысеть парень лет тридцати пяти.
   – Ты Игорь? – спросила я у него.
   Парень кивнул и с интересом посмотрел на нас, ожидая продолжения.
   – Нам очень нужно найти Алену, – сказала я. – А времени у нас мало. Нужно до четырех часов успеть.
   – Если времени мало, то вы ее не найдете, – сказал Игорь. – Она за городом живет. Только она сейчас вряд ли дома. Она и раньше все по заграницам моталась, а теперь и подавно. Я так понял, что у нее большие деньги нарисовались в жизни.
   – А откуда они у нее нарисовались, не знаешь? – спросила Мариша.
   – Кто же о таком болтает? – усмехнулся шофер. – Но сдается мне, что мужик ей один помог. Мужик этот у нее давно был. Ну, и, кроме любви, у них еще общее предприятие какое-то было. Отсюда и деньги у Алены.
   – А того мужчину вы не встречали? – спросила Мариша.
   – Нет, не довелось, – покачал головой Игорь. – Я только довозил Алену до ее дома, а внутрь никогда не заходил.
   – Но разве Алена никогда не делилась с тобой мнением о своем любовнике? – спросила Мариша. – Я, например, люблю похвастаться, если у моего милого есть что-нибудь примечательное.
   – Да? – переспросил шофер и уже с гораздо большим интересом посмотрел на Маришу. – Нет, кроме того, что Аленин любовник регулярно три раза в неделю занимается в спортивном клубе боксом, я ничего не знаю.
   – Боксом? – удивилась я.
   – А что тут такого? – тоже удивился Игорь. – Нормальный отдых для здорового мужика.
   Я промолчала. Голову готова была дать на отсечение, что Михаил в жизни своей никогда не занимался никаким спортом опасней шахмат. И после того как Мариша взяла у Игоря адрес Алены, я поманила Маришу в сторону.
   – Может быть, это не та Алена? – спросила у меня Мариша, когда я поделилась с ней своими сомнениями.
   – А у нас есть какая-нибудь другая на примете? – спросила в ответ я.
   Увы, других Ален у нас не было, поэтому пришлось предположить, что у Михаила имелся молодой и спортивный соперник. Правда, это было трудненько увязать с тем, что Алена вдруг потеряла голову из-за отнюдь не спортивного и малость потрепанного жизнью Михаила. Но, как говорится, любовь зла, полюбишь и козла. И мы отправились в Петродворец, где и жила Алена.
   Жила она не в самом городе, а на окраине, в районе коттеджной застройки. Но Игорь подробно объяснил нам, как туда доехать. И даже нарисовал план. Ориентируясь по его плану, мы довольно спокойно нашли дом Алены. Он находился, как и сказал Игорь, за высоким забором из красного кирпича, с красивыми декоративными элементами из витого чугуна.
   – Который сейчас час? – спросила у меня Мариша, когда мы остановились перед нужным домом.
   – Ровно четыре, – сказала я.
   – Ой! – воскликнула Мариша. – Не дай бог, опоздали. Поспешим!
   И мы поспешили в дом. На самом деле это еще не был дом в полном смысле слова. Он еще строился. Стены второго этажа были уже выложены из пенобетона, но он еще не был оштукатурен. И окна на втором этаже не были вставлены. А третий этаж, или мансарда, так и вовсе топорщилась выведенными стропилами. Вместо крыши стропила были укрыты от осадков чем-то вроде брезента.
   Но первый этаж был уже полностью готов, облицован гранитными плитами, и в нем явно кто-то жил. Потому что на окнах висели шторы, а в одной комнате даже горел свет.
   – Поспешим! – сказала Мариша.
   И мы поспешили. Знали бы, во что впутываемся, поспешили бы в обратном направлении и с гораздо большим ускорением. Впрочем, нет, боюсь, что Мариша и тогда бы поперлась в этот дом. Дверь оказалась открыта. Меня лично открытые двери всегда настораживают. Но Маришу такими пустяками не проймешь.
   Мы вошли внутрь и очутились в холле. Пол тут был выложен плитами из пробки, покрашенной в синий и желтый цвета и покрытой лаком. Стены облицованы деревянными панелями, выкрашенными в цвет яичного желтка. Потолок же был синим, и вдоль желтых стен стояли различные предметы обстановки, которые тоже были синего цвета. Излишне говорить, что и шторы тоже были синими с желтым орнаментом.
   Но нам с Маришей некогда было рассматривать детали интерьера. Мы устремились в соседние комнаты, выкрикивая имя Алены. Девушка не отзывалась. Мы продолжали искать, и наконец я услышала вопль Мариши.
   – Даша! – вопила она. – Иди сюда! Скорей!
   Я поспешила на голос подруги и оказалась в роскошной гостиной. Вся мягкая мебель тут была обтянута тончайшей белой кожей, а на сверкающем паркетном полу лежал огромный пушистый ковер, на котором валялась высокая табуретка, принесенная, скорей всего, из кухни. Табуретка в этой комнате явно была деталью чужеродной. Поневоле я подняла глаза вверх и вскрикнула от ужаса.
   Прямо перед нами на люстре висело женское тело, одетое в домашний шелковый халатик. Он распахнулся, и было видно, что повешенная молода и красива. То есть была молода и красива, потому что цвет ее лица не оставлял никакой надежды на выживание. Тем не менее мы с Маришей подлезли к ней и попытались прощупать пульс. Пульса не было. К тому же рука и прочие части повешенной были совершенно холодными.
   В полном оцепенении мы с Маришей стояли, задрав головы, и таращились на труп.
   – Ее нужно снять! – наконец сказала я. – Что она тут болтается? Это не эстетично.
   – Ты рехнулась! – возмутилась Мариша. – Тоже мне, нашла время для эстетики. Ничего нельзя трогать до приезда милиции.
   – Зачем милиция, если она покончила с собой, как и угрожала? – удивилась я. – Мы просто немного опоздали. Не нужно никакой милиции. И так все ясно.
   – Все равно, если человек умер, то нужно вызвать кого-нибудь, кто бы зафиксировал факт смерти, – не сдавалась Мариша. – Такой уж порядок.
   – Вот и вызовем врача, – сказала я.
   – Она же повесилась, а не у себя в кровати умерла, – растолковывала мне Мариша вещи, которые я и сама отлично знала. Просто стресс плохо повлиял на мои умственные способности. И к тому же я догадывалась, что милиция начнет проявлять неуместную подозрительность по поводу того, каким образом мы очутились в Аленином доме именно в тот момент, когда сама хозяйка висела в петле.
   В общем, несмотря на мои опасения, Мариша отправилась вызванивать ментов. А меня оставила, как она выразилась, сторожить тело.
   – Мало ли что с ним может случиться, – туманно пояснила она. И вышла в соседнюю комнату.
   Смотреть на качающееся на люстре тело Алены было выше моих сил, поэтому я принялась рассматривать безделушки, которые стояли на комоде. Там было множество хорошеньких фарфоровых статуэток, бронзовых и серебряных фигурок животных, а также несколько фотографий в красивых металлических рамках.
   На двух фотографиях Алена была в одиночестве на фоне какой-то южной растительности. А вот на третьей фотографии Алена была в обществе какого-то парня. Я взяла эту фотографию и внимательно ее изучила. Алена была черноволосой женщиной с глазами светло-, очень светло-голубого цвета. Черты лица у нее были не совсем правильные, но волевой подбородок и линия губ убеждали, что перед нами сильная личность. А вот глаза были холодные и взгляд какой-то презрительный.
   В общем, Алена даже на фотографии мне не слишком понравилась. Похоже, она была сильной, беспринципной женщиной себе на уме. И я принялась рассматривать фон, на котором были сфотографированы Алена и неизвестный, но потрясающе роскошный парень. Безусловно, растительность по-прежнему была южной, Аленин костюм и прическа не изменились. Просто рядом с ней появился этот мужчина.
   Я перевернула фотографию. На другой стороне имелась надпись, сделанная незнакомым мне почерком. «Стамбул. Июнь 2003 года». Выходит, фотография была сделана совсем недавно. Этим летом. Когда Алена еще работала в своем массажном салоне. Интересно, кем она там работала? Не похоже, чтобы проституткой. Собирала деньги? Хм, интересно, а для кого она их собирала? И в то же время она была знакома с таким потрясающе красивым парнем. Странно.
   Хотя еще более странно смотрелась здесь одинокая фотография Михаила, которая стояла на столике позади остальных фотографий. Она была даже без рамки, а просто прислонена к фотографии Алены. Михаил был снят в обществе двух светловолосых девочек-подростков. И выглядел очень счастливым. Эта фотография была слегка помята. И вообще плохо вписывалась.
   В тот момент, когда я рассматривала фотографию Михаила и двух светловолосых девочек, вернулась Мариша.
   – Ментов уже вызвала, – сказала она.
   Вместо ответа я протянула ей фотографию.
   – Это и есть Михаил? – спросила она у меня.
   Я кивнула в ответ.
   – Странно, – сказала Мариша. – Он не похож на того мужчину, о котором может мечтать молодая и красивая девушка. Может быть, твой сосед сказочно богат? Ты не замечала?
   Я помотала головой. Сказочного богатства я за Михаилом точно не замечала. Он жил всего лишь в однокомнатной, к тому же совершенно пустой квартире.
   – Но все-таки однокомнатная квартира в таком хорошем доме, как ваш, должна стоить прилично, – сказала Мариша.
   И тут я внезапно вспомнила одну вещь, которую мне рассказала Лена – моя соседка из квартиры напротив. Она рассказала, я не придала значения и потому забыла, но сейчас это снова всплыло в моей памяти.
   – Мариша, а ведь Михаил вовсе не покупал ту квартиру! – воскликнула я.
   – Нет? – удивилась Мариша. – А почему же он там жил? На каких правах?
   – Он ее просто снял, – сказала я.
   – Ты в этом точно уверена? – спросила Мариша.
   – Да, – кивнула я. – Дом у нас кооперативный. Так что все вопросы решаются через председателя, который живет тут же в доме. И к тому же по понедельникам заседает в такой комнатке на первом этаже, которую никак не миновать. Так вот, когда появился этот Михаил, Лена зашла к председателю и поинтересовалась, что это за человек такой? И председатель ей сказал, что ничего не знает, потому что квартира как числилась за нашими бывшими соседями, так и числится. Ему никаких бумаг о ее продаже не поступало.
   – Выходит, Михаил вовсе не так уж богат, – сказала Мариша. – Просто снять квартиру много денег не нужно.
   – Интересно, а на чьи же тогда деньги строится весь этот дом? – пожала я плечами. – Неужели на собственные Аленины? Тогда я вовсе ничего не понимаю. Красивая, молодая и преуспевающая женщина, с одной стороны, и какой-то невзрачный толстячок с лысиной и очками – с другой. Что их могло связывать? И еще девчонки какие-то рядом с Михаилом сфотографированы. Кто они-то такие?
   Но на этот вопрос мы не успели ответить, потому что пожаловали менты. Вели они себя еще бесцеремонней, чем показывают в кино. Нас с Маришей сразу же задвинули в другую комнату и промариновали там без малого полтора часа. Лишь после этого с нами соизволили поговорить. Началось все с обычной процедуры, когда менты знакомились с нами. По долгу службы они не поленились выяснять все наши данные лично у нас, хотя наши паспорта были уже у них.
   – Ну, рассказывайте! – сказал один из ментов, представившийся нам как оперуполномоченный Жихарев. – Все по порядку рассказывайте. Как вы очутились в этом доме? Как нашли труп? Кем вам приходится покойная?
   Мы с Маришей переглянулись и начали рассказывать с самого начала. Верней, про своего соседа и его проклятущих рыбок рассказывала я одна. А про записку и поиски Алены рассказывали уже мы вместе.
   – И где эта записка? – оживился Жихарев.
   Мы послушно протянули ему записку. Он бегло прочел ее, и лицо его помрачнело.
   – Написано печатными буквами, – сказал он.
   После этого он заставил нас с Маришей проделать ряд гимнастических действий. Мы прыгали, поднимали руки вверх и снова прыгали уже с поднятыми руками. Когда Жихарев предложил Марише взять меня на руки и поднять вверх, насколько это будет возможно, мы взбунтовались.
   – Что вы дурака валяете! – возмутилась Мариша. – Что за идиотские шуточки? Тут человек умер, а вы веселитесь!
   – Я веселюсь? – удивился Жихарев. – И не думал вовсе. Я пытаюсь воссоздать картину преступления.
   – Преступления? – внезапно осипшим голосом переспросила я.
   Вот оно! То самое, чего я опасалась с первой же минуты, когда увидела висящую под потолком Алену! Они думают, что это мы ее прикончили.
   – Какого именно преступления? – пожелала уточнить Мариша. – Вы что, хотите сказать, что Алена не сама повесилась?
   Жихарев таинственно промолчал.
   – Вашу знакомую задушили, – наконец сказал он. – А потом инсценировали самоубийство, повесив ее на люстре.
   Мы с Маришей молчали.
   – И я пытаюсь понять, могли это сделать вы с подругой или нет, – закончил свою мысль Жихарев.
   – Почему вы думаете, что Алену задушили? – спросила я.
   – Во-первых, почему вы называете покойную Аленой? – спросил у нас Жихарев. – По документам она Елена.
   – Лена, Алена, какая разница? – пожала плечами Мариша. – Все знают, что Алена – это сокращенное от Елены.
   Жихарев, кажется, не был так в этом уверен и молчал.
   – Мы же вам объясняли, что мы не знали этой женщины, – сказала я. – Мы примчались сюда спасти неизвестную нам Алену – подругу моего соседа.
   – Ладно, разберемся сначала с вашим соседом, – оживился Жихарев. – В какую больницу его увезли?
   Я пожала плечами.
   – Хорошо, а как его фамилия?
   Увы, этого я тоже не знала.
   – Что-то вы про своего соседа совсем ничего не знаете! – сказал Жихарев. – А тем не менее он оставляет вам ключи от своей квартиры.
   – Так она же пустая! – воскликнула я. – Там брать нечего! Он ничем не рисковал. А рыбок его кто-то же должен был кормить! Знаете, сколько с ними мороки! Чуть температура воды повысится, они сразу размножаться хотят!