Калинина Дарья Александровна. Рандеву с водяным

   – Вы нам лучше скажите, почему считаете, что Алену убили? – перебила меня Мариша.
   – Наши эксперты обнаружили у нее на шее под веревкой следы удушения, там остались синяки от пальцев, – любезно объяснил ей Жихарев. – А потом вашу знакомую уже мертвую повесили на люстру.
   – Знаете, чтобы повесить эту женщину на люстру, нужна большая физическая сила, – сказала я. – Она выглядела довольно упитанной и рослой.
   – Вот я и думаю, – пробормотал в ответ Жихарев, задумчиво глядя на бицепсы моей подруги.
   – Но зачем нам, если это мы убили Алену, было вызывать потом милицию? – возмутилась я, верно истолковав его взгляд.
   – Да еще сидеть и ждать, пока она остынет! – поддержала меня Мариша. – Вы же ее трогали! И мы трогали, когда вошли в дом. Она уже была совершенно холодная!
   – Ладно, – кивнул Жихарев. – Я проверю ваше алиби. И когда эксперты установят точное время смерти Алены… В общем, если выяснится, что в момент смерти Алены вы действительно занимались ее розысками, то я поверю в ваши бредни. А пока ваши документы останутся у меня. И я попрошу вас завтра явиться для допроса вот по этому адресу.
   Он записал на бумажке адрес и протянул бумажку нам.
   – А пока никуда из города не уезжайте, – убедительно попросил он нас. – Не надо. Я не хочу с вами ссориться, но если пойму, что вы пытаетесь скрыться от правосудия, то упрячу вас за решетку.
   На улицу мы вышли, пошатываясь. Меня лично ноги почти не держали.
   – Мы снова вляпались в какое-то дерьмо! – сказала Мариша.
   – Но кто же мог знать, что эту Алену убьют! – с досадой сказала я. – В записке же черным по белому было написано, что она сама наложит на себя руки.
   – Записка была написана печатными буквами, значит, ее мог написать любой человек, а вовсе не Алена, – сказала Мариша.
   – Да, странно, что мы сразу не обратили на это внимания, – ответила я.
   – Наверное, кто-то хотел заманить твоего соседа в этот дом и спихнуть на него убийство Алены, – сказала Мариша. – Или убить хотели именно твоего соседа, а пострадала Алена. Не знаю, нужно разыскать твоего соседа и все у него выяснить.
   С этими мыслями мы вернулись ко мне домой. По дороге Маришу осенило, что неплохо было бы опросить других соседей у нас на этаже, вдруг кто-то видел того человека, который засунул в дверь сороковой квартиры злосчастную записку. Разумеется, этим мне пришлось заняться самой.
   – Тебе, Даша, твои соседи быстрей расскажут все, что знают, чем мне – постороннему для них человеку, – объяснила мне Мариша. – Ты иди поговори с ними, а я пока займусь приготовлением ужина.
   Я старательно обошла все оставшиеся на этаже пять квартир. И лишь в сорок второй мне улыбнулась удача. Там жила странная парочка. Мать девяноста с лишним лет и сынок лет пятидесяти. У мамочки с ранней молодости был стальной характер. У сына характер был мягким, как пюре или как манная каша. Но жену он себе нашел по образу своей мамочки. Такую же железобетонную. Так что бедной старушке пришлось намаяться, прежде чем ей удалось выжить невестку с внучкой из своего дома. И зажить наконец-то вдвоем со своим обожаемым сыном Гошей.
   Вот эта старушка и помогла мне. Все лето она проводила за городом на даче. Но не потому, что хотела дать сыну немного пожить нормально, а потому что ей в ее возрасте нужен был свежий воздух.
   В общем, за лето она успела соскучиться по своим соседям, поэтому мое появление восприняла с некоторым подобием радости. Тем более что Гоши не было дома. Если бы он был дома, старуха вряд ли бы позволила перешагнуть порог квартиры, так как имела твердое убеждение, что все женщины в доме, да и во всем мире, только и мечтают, как бы увести у нее это сокровище – пятидесятилетнего Гошу.
   – Да, видела я нашего нового соседа, – поджав губы, сказала мне Наталья Григорьевна. – Аморальный человек. Водит к себе молоденьких девчонок. Вы же с ним стенами граничите, вам небось все слышно?
   И старая ведьма уставилась на меня с неуемным любопытством. Я ее заверила, что нам ничего не слышно. Кажется, она мне не совсем поверила, но немного успокоилась. И позволила мне заговорить на интересующую меня тему. Для начала я рассказала Наталье Григорьевне о том, что соседа увезли в больницу. Она это событие пропустила, потому что как раз в это время, когда увозили Михаила, ходила в магазин.
   – Сегодня? – переспросила она у меня. – Жаль, не видела. Зато я видела какого-то мужчину, который приходил к вашему соседу.
   – Когда? – воскликнула я.
   – Между двенадцатью и половиной первого дня, – сказала Наталья Григорьевна.
   Время совпадало. Мы как раз в это время болтались за кормом для проклятых рыбок. И неизвестный мог сунуть в дверь квартиры Михаила ту самую записку, якобы от Алены.
   – И как выглядел этот человек? – спросила я. – Вы можете его описать?
   – Как он выглядел? – удивилась Наталья Григорьевна. – Неаккуратно он выглядел, вот что я скажу. Ну а остальное… Хм! Это был мужчина, худой, небритый. Такое впечатление, что он был и не причесан. Ростом чуть пониже моего Гоши. Черная драповая куртка расстегнута, на шее шарф болтается. Яркий такой шарф. Мужчине в возрасте уже неприлично носить такие яркие вещи. И вообще нужно следить за своей внешностью. А этот тип выглядел так, словно провел ночь на скамейке на улице.
   – И что он делал?
   – Что делал? – снова переспросила меня Наталья Григорьевна. – Я же говорю, звонил в дверь нашего нового соседа. А потом, должно быть, ушел. Мне было некогда за ним следить, потому что мне нужно было смотреть за бульоном для Гоши. У него в последнее время начались рези в желудке. Это от неправильного питания летом. Гоша словно малый ребенок, совершенно не понимает пользы супов на первое.
   Про Гошины рези мне совершенно не хотелось слушать. И я под предлогом того, что у меня варится картошка, удрала к Марише.
   – Слушай, а я ведь тоже помню этого неопрятного мужика! – воскликнула Мариша, когда я ей передала слова Натальи Григорьевны. – Мы же с ним столкнулись внизу. На крыльце. Ты что, не помнишь?
   Я не помнила. Должно быть, в тот момент моя голова была полностью занята проклятущими и дорогущими рыбками, коварно собирающимися сменить пол.
   – Точно! – продолжала ликовать Мариша. – Я его хорошо разглядела. Нечесаный и в черной куртке с пестрым шарфом. Ему лет сорок пять или даже под пятьдесят. И рожа у него была вся какая-то помятая. Я еще посмеялась, когда он сел в такой же помятый «Форд» и уехал. Думаю, что восьмидесятых годов выпуска.
   – Кто? – не поняла я.
   – Машина, – объяснила мне Мариша.
   – А номера на машине ты не запомнила?
   – Номера я не запомнила, – покачала головой Мариша. – Но можно спросить у твоего соседа, должен же он знать людей, которые к нему ходят.
   – Да, – согласилась я. – А как это сделать? Чтобы спросить у моего нового соседа про его друзей, нужно сначала добраться до самого Михаила. А он в больнице. И фамилии Михаила я не знаю.
   – А ты узнай его фамилию у твоих бывших соседей, которые и сдали Михаилу свою квартиру, – сказала Мариша. – У тебя есть их новый телефон?
   Телефон у меня был. И я начала звонить. Мариша стояла рядом и одновременно контролировала процесс жарки котлет и мой телефонный разговор с моими бывшими соседями. К счастью, они оказались дома.
   – Никакому Михаилу мы квартиру не сдавали! – очень удивилась тетя Света – наша бывшая соседка. – Там сейчас живет наш родственник. Даша, ты, наверное, перепутала. Я не знаю никакого Михаила. Он просто не может жить в моей квартире.
   Но я стояла на своем.
   – Я во всем разберусь и тебе перезвоню, – сказала тетя Света и повесила трубку.
   А мы с Маришей пошли есть ее чудовищно пересоленные котлеты. Гарнира Маришин ужин не предусматривал. Вместо закуски Мариша подала соленые огурцы из банки. В сочетании с солеными просто до горечи котлетами, обжаренными до хрустящей корочки, и тоже основательно посоленными кусочками черного хлеба, эти огурцы вызвали во мне решительный протест.
   – Наверное, влюблюсь скоро в кого-нибудь, – жизнерадостно сообщила Мариша, отведав собственной стряпни и отодвинув тарелку с недоеденными котлетами в сторону.
   – Ты же замужем, – выпивая третью чашку чая, напомнила я ей.
   – Так я о чем и говорю, – оживилась Мариша. – Мне кажется, что наш брак с самого начала был ошибкой.
   – Только не говори, что ты собираешься разводиться! – испугалась я.
   – К этому все и идет, – ответила Мариша. – Мужа своего я не люблю. Он мне надоел до чертиков. И Вена эта тоже осточертела. Там все время одно и то же. Я просто бешусь от скуки. А котлеты однозначно свидетельствуют, что я на пороге самой сильной в своей жизни любви.
   Возразить я не успела, потому что позвонила тетя Света.
   – Вот что он, мерзавец, удумал! – сердито закричала она в трубку. – Я его пустила пожить по-родственному бесплатно, а он, подлец этакий, сдал мою квартиру. Денежки себе в карман и мне об этом ни гугу.
   В общем, выяснилась следующая история. Племянник тети-Светиного мужа, узнав, что сына тети Светы, Гешку, посадили, начал атаковать своих родственников, чтобы те позволили ему немного пожить в освободившейся квартире. Исключительно ради того, чтобы подготовиться к блестящей сдаче диплома. Племянник в этом году заканчивал университет и просто мечтал об отличном дипломе.
   – Он и правда живет с матерью, отцом, старшей сестрой и ее семьей. А у них недавно родился третий ребенок, так что мальчику готовиться к экзамену в таких условиях сложно, – говорила тетя Света. – Вот я и пустила его пожить. А что со студента возьмешь? Вот мы и решили, пусть мальчик поживет бесплатно и спокойно подготовится к своему диплому. Сделали доброе дело, называется.
   – Но он пересдал квартиру другому человеку, – сказала я. – Так?
   – Так, – согласилась тетя Света.
   – Но адрес, где этот человек зарегистрирован, вашему племяннику известен? – спросила я. – Или хотя бы фамилия его жильца?
   Выяснилось, что фамилию Михаила энергичная и пылающая жаждой мести тетя Света из своего племянника, студента и обманщика, выбила. У Михаила оказалась очень поэтическая фамилия – Цветиков.
   – Только зачем он тебе? – спросила она. – Племянник говорит, что этот Михаил, которому он уступил квартиру, почти бомж. Жена его выгнала за роман с какой-то девицей. К тому же он старый. Ему за пятьдесят. И лысый. Зачем тебе такой мужчина?
   – Тетя Света, я только хочу навестить его в больнице, – сказала я. – И спросить, чем кормить его рыбок.
   – Ага! Вот ты уже и рыбок его кормишь! – обличающе сказала тетя Света. – А денег на корм для этих рыбок он тебе небось позабыл оставить?
   Денег мне Михаил в той ситуации в самом деле оставить не мог. Но в устах тети Светы эта вполне простительная для человека, которого увозят в больницу с острым приступом чего-то, забывчивость обретала поистине грандиозный смысл.

   – Вот помяни мое слово, – говорила тетя Света, – квартиру я свою назад заберу, Михаилу этому жить негде будет, и он к тебе переберется. А тебе это нужно?
   – Тетя Света! – в ужасе закричала я. – Я вам клянусь, что между мной и этим пятидесятилетним толстяком с лысиной и в очках никакого любовного романа нет и быть не может.
   – Ну, смотри мне! – пригрозила тетя Света. – Когда родители-то возвращаются? Как, только через две недели? Что-то они надолго уехали. А куда? Ах, в Италию. А у тебя их телефона нет? Есть? Ну так дай его мне. Мы с дядей Леней тоже хотим лето себе продлить. Может быть, если твоя мама скажет, что им там нравится, так мы к ним присоединимся.
   Я дала телефон отеля, в котором остановились мои родители, и тетя Света наконец от меня отвязалась.
   – Теперь будем обзванивать больницы на предмет поступившего к ним больного Михаила Цветикова? – спросила Мариша. – Или начнем со справочной «Скорой помощи»?
   Я объяснила, что машина, которая забирала Михаила, была какая-то нетипично новая и отлично оснащенная. К тому же на боку у нее красовалась надпись «Российская страховая компания».
   – Все ясно, – сказала Мариша. – Твой Михаил застраховал свою жизнь и здоровье в этой страховой компании. И по первому же его требованию они выслали за ним машину, чтобы доставить его в больницу.
   – Разве такое возможно? – удивилась я.
   – Если деньги есть и они работают, все возможно, – сказала Мариша. – Так что звонить нужно не в общегородскую справочную службу, а в справочную службу этой страховой компании.
   Но для начала нужно было найти саму «Российскую страховую компанию». В «Желтых страницах», имеющихся у меня дома, ее не нашлось.
   – Ничего удивительного, – пренебрежительно посмотрев на обложку, сказала Мариша. – Справочник у тебя девяносто девятого года издания. А все течет, все изменяется.
   Пришлось звонить по 09. Там нам вежливо объяснили, что данная страховая компания, видимо, расположила информацию о себе на платной справочной службе. И звонить нужно туда. Уже по телефону 009. Мы позвонили и туда. Там нас довольно долго пытали Моцартом в аранжировке компьютера, а потом милый женский голос попросил еще немного подождать.
   – Как будто бы и так не ждем! – возмутилась Мариша.
   Наконец минуты через три трубку сняла девушка и дала нам нужный телефон. Мы немедленно позвонили по нему. Но там никто не ответил. В общем, ничего странного в этом не было, потому что к этому времени часы показывали уже десять часов вечера. И в страховой компании вряд ли был круглосуточный рабочий день.
   – Ладно, – вздохнула Мариша. – Завтра с утра позвоним и узнаем, куда положили твоего Цветикова Михаила.
   Честно говоря, мне не очень-то и хотелось тащиться в больницу к этому типу. Может быть, тетка Света и права. Ведь действительно, сначала он всучает мне своих мерзких рыбок. Потом убивают его приятельницу, а мы оказываемся на подозрении. Нет, от этого Михаила следовало бы держаться подальше. Но когда я попыталась довести эту мысль до разума Мариши, то наткнулась на глухую стену непонимания.
   – Ты сдурела! – завопила она. – Как можно прятаться в кусты, когда на наших глазах, можно сказать, убили человека? Нет, мы должны разобраться в этом деле.
   Напрасно я пыталась ее вразумить, что Алена была нам совершенно незнакома. И мы вовсе не обязаны расследовать ее смерть. На это есть органы милиции. Но Мариша была неумолима. От волнения густая грива ее пышных светлых волос растрепалась, и моя подруга стала ужасно похожа на Бабу-Ягу из мультика про «Летающий корабль», где эти самые Бабы-Яги водят веселые хороводы на болоте.
   – Я просто не смогу уснуть и вообще жить не смогу, если мы не разузнаем, какого черта убили эту женщину! – возбужденно твердила мне Мариша.
   В этом же ключе она говорила примерно полтора часа. И наконец я сдалась. Выставить из моей квартиры Маришу не удавалось, равно как и переубедить ее, поэтому оставалось смириться.
   – Ладно, мы найдем Михаила, спросим, что все это значит, и на этом все! – наконец сказала я.
   – Так этого же я от тебя и добиваюсь! – обрадовалась Мариша, и мы наконец-то смогли лечь спать.
   Перед сном Мариша позвонила своей маме и предупредила, что остается ночевать у меня.
   – Господи, опять вы во что-то влипли! – простонала в ответ Тамара Ильинична. – Другие девушки в вашем возрасте уже семьи имеют, мужей. А у вас все не как у людей. Вместо того чтобы перед мужиками юбками крутить, вы все какие-то трупы находите. Что за странность у вас такая?
   – Мама, с чего ты взяла про труп? – недоуменно спросила Мариша. – Кто тебе рассказал?
   И она метнула на меня негодующий взгляд. Я в ответ пожала плечами и затрясла головой. Ни о каком трупе я Тамаре Ильиничне не рассказывала. Да у меня сегодня и вообще не было времени пообщаться с мамой Мариши.
   – Да чего уж там не знать! – кричала в трубку Тамара Ильинична. – Мне и знать нечего. Я тебя за двадцать с лишним лет хорошо изучила. Где ты, там жди какой-нибудь истории. Кстати, тебе твой Карл из Вены звонил. Волновался, где это ты в такое позднее время бродишь.
   – Да ну его! – отмахнулась Мариша. – Скажи, если еще будет звонить, что я куда-нибудь уехала. В деревню к больной бабушке, например.
   – Но у тебя нет бабушки, – растерялась Тамара Ильинична. – Тем более в деревне.
   – Но Карлу ведь об этом необязательно знать, – сказала Мариша. – Скажи, пусть успокоится.
   И на этом разговор окончился.
   – Повезло тебе, Дашка, с мужем, – сказала Мариша, ложась спать. – Смотался в Португалию и звонками с дурацким беспокойством не тревожит.
   – Почему дурацким? – спросила я.
   – Да потому что! Ну скажи, какой толк Карлу волноваться обо мне, если он в Вене, а я тут, в Питере, и между нами тысячи километров. Чем он может мне помочь, если со мной что-нибудь случится? Да ничем. Так что и волноваться ему обо мне бесполезно.
   – Конечно, лучше как у меня, – усмехнулась я. – Ни телефона я его не знаю, ни адреса. Случись чего, не буду даже знать, где его и искать.
   – Вот и я о том! – обрадовалась Мариша. – И поэтому никакого беспокойства. Все равно ведь ничего поделать не можешь. И через наше посольство в Португалии тебе его не разыскать. Он ведь в Португалии наверняка без вида на жительство живет. А это значит, что от всех властей он прячется. Он, наверное, и тебе своего адреса не дает из конспирации.
   – Ага, – кивнула я. – И денег на воспитание ребенка не шлет по этой же причине. Из конспирации.
   Мариша ничего не ответила. Она думала.
   – Как только закончим это дело, – наконец сказала она, – вплотную займемся твоим пропавшим мужем. Это ведь очень загадочно, что он пропал. Он ведь так радовался, когда родилась Сашка. Прямо весь сиял, когда из роддома примчался. Всем позвонил и сказал, что у него родилась дочка – голубоглазая брюнетка. И потом, я помню, он ей все время песенки пел и сказки рассказывал. Другие мужики к ребенку, пока тот говорить и бегать не начнет, и подойти боятся.
   – Слушай, хватит о моем муже! – не выдержала я. – Честное слово, даже твоя неуемная страсть к расследованиям убийств не так невыносима, как твое стремление покопаться в личной жизни твоих подруг.
   – Но вы же мои друзья? – удивилась Мариша. – Должна же я знать, что у вас в личной жизни происходит.
   Я ей не ответила, сделав вид, что уже сплю. Хотя честно сказать, после Маришиных пересоленных котлет уснуть было трудновато. Все время хотелось пить. Приходилось по сто раз вскакивать и мчаться на кухню за холодной водой. Наконец, уже под утро, я уснула.

Глава 2

   Следующий день начался для меня тоже не самым приятным образом. Вчера, как я уже сказала, мне удалось уснуть очень поздно. И к тому же, не успела я уснуть, как почти сразу же мне показалось, что меня будят.
   – Вставай! Нам к десяти нужно к Жихареву на допрос. А ты все спишь, – слышала я Маришин голос, ощущая толчки в плечо.
   – А который час? – сонно пробормотала я.
   – Уже почти девять! Вставай.
   – Можно, я еще полчасика посплю, – пробормотала я. – Я только под утро уснула.
   – Молчала бы уж! – возмутилась Мариша. – Я из-за тебя всю ночь почти не спала. Только засыпать стану, как ты бум-бум-бум – на кухню за водой побежала. Потом бум-бум-бум – обратно прибежала. Через полчаса все по новой. Разве в такой обстановке уснешь? Ты бегаешь, как стадо слонов.
   – А я вообще не понимаю, чего твой Карл беспокоится, вернешься ты к нему или нет! – парировала я. – Если ты его кормишь такими же котлетами, которые вчера нам приготовила, я бы тебя лично навсегда из дома выгнала.
   – В Австрии все в полуфабрикатах, – мечтательно сказала Мариша. – Ничего добавлять не надо. Плюх на сковороду, и жарь себе.
   – И чего тебе там не живется? – спросила я, надеясь выгадать минутку и еще понежиться в теплом гнездышке.
   – Так скучно же! – воскликнула Мариша. – Котлеты всегда идеальные. Их даже сжечь невозможно, потому что у Карла такой специальный прибор в плиту вмонтирован, он начинает пищать, когда что-то пригорает или концентрация пара превышает норму.
   – Специально ради тебя, я думаю, Карл этот приборчик вмонтировал, – ехидно сказала я.
   Но Мариша на мою уловку больше не поддалась.
   – Вставай! – крикнула она, сдергивая с меня одеяло.
   Все тепло разом улетучилось, и пришлось вставать. За окном была обычная для нашей осени картина: серое небо, какое-то мелкое водяное крошево с неба и пронизывающий ветер. Мариша сидела на телефоне и пыталась кому-то дозвониться.
   – Звоню в ту страховую компанию, которая увезла вчера твоего соседа, – сказала она. – О! Дозвонилась!
   После этого я ушла умываться, оставив Маришу беседовать со служащей страховой компании. Когда я вернулась, Мариша снова набирала чей-то номер.
   – Футболят меня от одного клерка к другому! – пожаловалась она.
   Но наконец она попала на нужного человека. И ей сказали, что Михаил Цветиков действительно у них в компании застрахован. И отправлен по «Скорой помощи» в больницу Святой Елизаветы. Узнав адрес и телефон этой больницы, Мариша повесила трубку и с торжествующим видом помчалась к дверям.
   В милицию мы с ней приехали вовремя. Но выяснилось, что Жихарев еще занят. Он лишь на минутку выглянул из кабинета, сделал нам жест рукой, что, мол, помнит о нас и примет. Но поздней. Потом какая-то девушка-следователь предложила нам посидеть в коридоре. Мы послушно уселись на жесткую кушетку и начали изучать висящий напротив нас плакат, призывающий всех оказывать первую помощь при отравлении газами.
   – Интересно, – внезапно сказала Мариша, – а с кем это Жихарев занят? Уж не с нашим ли Михаилом?
   И она вскочила с места и помчалась к тому кабинету, где сидел Жихарев. Кабинет находился в таком узеньком аппендиксе, где помещался, кроме него, всего еще один кабинет. И двери двух кабинетов находились напротив друг друга. Я помчалась следом за Маришей, чтобы прикрывать своим телом эту единственную дверь, из-за которой нам могла грозить опасность разоблачения. Воспользовавшись моим попустительством, Мариша приникла к замочной скважине в двери и вся обратилась в слух.
   Я тоже слушала. Но преимущественно шаги, которые раздавались в главном коридоре. Как только шаги приближались, я напрягалась. Но пока все шло хорошо. Мариша слушала уже минут десять, как вдруг я ощутила в спину вполне явственный толчок. Кто-то пытался выйти из кабинета, дверь в который я прикрывала собственной спиной. Пнув Маришу, я почувствовала, как человек у меня за спиной буквально рвется из кабинета, трясет ручку двери, ругаясь, что снова заело.
   – Отступаем! – прошептала я Марише.
   Мы с ней только успели благополучно скрыться за углом, как вдруг одновременно отворились двери обоих кабинетов. Из того, который я прикрывала своим тылом, показался светловолосый высокий парень, который озабоченно принялся крутить ручку на двери.
   А из двери кабинета Жихарева вышел крепкий мужчина лет тридцати с накачанными плечами и торсом. Одет он был в явно дорогой кожаный плащ, который спадал с его плеч царственными складками. Под плащом просматривался не менее дорогой костюм. На правой руке у мужчины сверкал перстень с огромным алмазом. А запястье украшали часы, явно очень дорогие.
   – Посмотри на его ботинки, – восхищенно шепнула мне Мариша. – Я такие же в Вене в бутике видела. Они там пятьсот евро стоили.
   Но я смотрела не на ботинки, сколько бы они там ни стоили. Мое внимание привлекло к себе лицо вышедшего из кабинета Жихарева мужчины. Оно было смуглым, чисто выбритым, с тяжелыми чертами. Глаза смотрели настороженно. И вообще складывалось впечатление, что мужчине в отделении милиции все хорошо знакомо, но от этого еще более неуютно. Он прошел мимо нас, и я почувствовала, как что-то властно влечет меня следом за этим мужчиной.
   «Должно быть, это любовь!» – подумала я и тут же обнаружила, что меня тащит за рукав куртки Мариша.
   – Быстрей за ним! – шептала она мне на ухо. – Мы должны выяснить номер его машины.
   – Зачем он тебе понадобился? – немедленно взбунтовалась я, почувствовав в Марише соперницу. – Ты что, в него влюбилась? Это из-за него мы вчера весь ужин солеными котлетами давились?
   – Не мели ерунды, – сурово возразила мне Мариша. – Этот парень – бывший любовник Алены. Ты что, не помнишь его фотографий у ее дома? Менты подозревают его в убийстве бывшей любовницы. Да что тут еще объяснять.
   – Но… – попыталась возразить я, но у меня не получилось.
   – Ладно, давай быстро за ним! – скомандовала Мариша. – Подробно я тебе потом все объясню.
   Мы выскочили из отделения следом за мужчиной. Он так торопился, что даже не проверил, нет ли за ним слежки. Сел он в новенький, поблескивающий синими боками «Мерседес-600». Сел на заднее сиденье, впереди явно находился шофер.
   Минуту спустя в машину юркнул какой-то маленький человечек с пронзительными черными глазками и кожаной папкой под мышкой. Человечек вышел из отделения милиции следом за обладателем супердорогих ботинок. И машина тронулась.
   Мы запрыгнули в Маришин «Опель» и попытались следовать за «Мерседесом», но уже через десять минут на втором перекрестке потерпели неудачу. Водитель «Мерседеса», должно быть, заметил нашу слежку и ушел от нас по встречной полосе. Мариша проделать этот же маневр не смогла, потому что навстречу ей разворачивалась многотонная фура, которую водитель «Мерседеса» успел вовремя миновать.