Сказал и надулся обиженно. Понятное дело – решил, что Вениамин ему не доверяет. Или того хуже – держит за лопуха.
– Мозгами-то пораскинь, Сид. Тебя же первый встречный джанит снова в «Ультима Эсперанца» упечет – им всем сегодня утром ориентировки с твоим портретом выдали.
– Ага, а про тебя, выходит, забыли, – язвительно осклабился Сидор.
– У меня внешность не такая броская, как у тебя, – возразил Вениамин. – Мне в толпе легко затеряться.
– На улицах Гранде Рио ду Сол толпы не собираются, – произнес Ленин, задумчиво глядя на погашенный скрин.
Никита Сергеевич окинул Сида профессиональным взглядом.
– Если дело только во внешности Сидора, то я за полчаса приведу ее в порядок.
Вениамин тоже посмотрел на Сида. В самом деле, если парня постричь, причесать, прыщи на щеках замазать, да еще и приодеть как следует, так и не узнать будет.
– И цепь с шеи снимешь, – властно произнес Вениамин.
– Не, – Сид улыбнулся, вроде как извиняясь, и отрицательно покачал головой. – Цепь снять не могу: ключ от замка потерял.
– Используй кусачки, – посоветовал Вениамин.
Лицо парня растерянно вытянулось.
– А как же я потом?
– Я тебе новую цепь подарю, – пообещал Вениамин. – И замков у меня на корабле – завались.
Глава 6
После стрижки и легкого макияжа Сид приобрел некоторое сходство с респектабельным молодым человеком из приличной семьи, какового, по замыслу Вениамина, и должен был изображать. Никита Сергеевич от щедрот пожаловал Сидору кое-что из личного гардероба. Во-первых, светло-розовую рубашку – отнюдь не заношенную, но совершенно немодную, во-вторых, серые брюки-дудочки – чуть коротковатые, но зато с несминающимися стрелками, в-третьих, пару черных лакированных туфель с острыми носками и архаичными шнурками, которые нужно было завязывать вручную. И, наконец, легкий темно-синий джемпер с тремя пуговицами, настолько уродливый, что Вениамин готов был биться об заклад, что это чей-то подарок, который цирюльник хранил как память, – трудно было себе представить, чтобы Никита Сергеевича, с его утонченным вкусом и аристократическими манерами, хотя бы раз, пусть даже дома, когда его никто не видел, надевал эту фуфайку. Воспользовавшись инструментом, в нужный момент предоставленным Владимиром Ильичом, Вениамин собственноручно перерезал цепь на шее парня и вместе с замком выкинул ее в биоутилизатор.
Когда Сидор наконец взглянул на себя в зеркало, то его взяла оторопь.
– Э-это к-кто? – слегка запинаясь, спросил он, указывая на придурковатого пижона с прилизанными волосами, упакованного в костюмчик, стиль которого, конечно, можно было определить как эклектичный, но это было бы равносильно тому, что вообще ничего не сказать. Подобное сочетание совершенно несочетаемых предметов гардероба могло появиться разве что в результате кошмарных видений какого-нибудь новомодного модельера, упавшего накануне вечером с подиума и ударившегося при этом головой о подлокотник кресла председателя жюри.
Вениамин даже засомневался: а стоило ли вообще затевать столь рискованный эксперимент с изменение имиджа? Да и за Сида, признаться, боязно сделалось – как бы ненароком глупости какие не начал делать или, того хуже, не слетел с катушек. Тем не менее Обвалов бодро возвестил:
– Теперь тебя можно принять за кого угодно, только не за Порочного Сида, которого ищут по всему Гранде Рио ду Сол.
Парень слегка приободрился. Оно и понятно – кому понравится, когда тебя выставляют идиотом? Другое дело, когда приходится идти на жертвы во имя справедливости. За это можно и пострадать. В меру, конечно, в меру.
– Может быть, и вам, Вениамин Ральфович, прическу слегка подправить? – Никита Сергеевич выразительно щелкнул ножницами, зловеще блеснувшими алмазным напылением на режущих кромках.
Вежливо отказавшись о услуг цирюльника, Обвалов с помощью обычной черной резинки собрал волосы в небольшой хвостик на затылке. Затем он снял ветровку и, точно фокусник, легко встряхнул ее, после чего куртка сменила цвет с вызывающего ярко-малинового на невзрачный серый.
Наблюдавший за метаморфозой ветровки Ильич негромко присвистнул:
– Тоже военная разработка?
– Нет, – улыбнулся в ответ Вениамин. – Купил по случаю на барахолке.
Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, Вениамин и Сид вышли на улицу.
Сидор шел чуть ссутулившись, сдвинув плечи, глубоко засунув руки в карманы и слегка приволакивая ноги. Взгляд его то и дело настороженно бегал по сторонам. Ни дать ни взять классический маньяк-потрошитель, высматривающий новую жертву.
– Не горбись, – посоветовал Вениамин. – И вынь руки из карманов.
– Это еще почему? – недовольно буркнул Сид, и без того чувствовавший себя униженным и оскорбленным.
– Будешь горбиться, испортишь осанку, – объяснил Вениамин. – А руки, засунутые в карманы, могут навести джанита на мысль о том, что там у тебя оружие.
Сид что-то недовольно хмыкнул в ответ, но руки из карманов вынул. Теперь он то и дело одергивал джемпер и весьма выразительно двигал задом – одежда была непривычной, поэтому и казалось, что сидит она не так, как следует.
Ночью Вениамин почти не видел города – было не до того, чтобы архитектурой любоваться, – поэтому сейчас он с интересом вертел головой, точно турист, прибывший на экскурсию. Стольный город Гранде Рио ду Сол производил странное впечатление на того, кто оказался в нем впервые. Он не был похож ни на одну из других столиц – а Вениамин повидал их немало, как в метрополиях, так и в дальних колониях, – но вместе с тем трудно было отделаться от впечатления, что где-то тебе уже доводилось видеть нечто подобное. Высотные здания из стекла и бетона, похожие на выросшие из земли гигантские кристаллы, соседствовали с маленькими особнячками в неоколониальном стиле; циклопические статуи мускулистых атлетов, возносящие кто факел, кто копье, кто какой-то герб на высоту пятнадцатого-шестнадцатого этажа, на удивление удачно вписывались в вереницы арок, ажурных перекрытий и переброшенных через улицы, кажущихся почти невесомыми подвесных мостов; а патологически уродливые формы, выдавленные из голографических палитр не иначе как последователями вновь, уже в третий раз за текущее столетие, всколыхнувшего умы артистического бомонда одиозного, всеми проклинаемого и одновременно тайно обожаемого пси-арта, почему-то чаще всего демонстрировались на аккуратно подстриженных лужайках в маленьких, чарующе прекрасных и от того кажущихся почти нереальными парках. Вениамину потребовалось какое-то время, чтобы наконец вспомнить, где он видел подобные пейзажи. Это были комиксные города, которые воспроизводили сначала в павильонах студий, а затем в пределах виртуальной реальности кинорежиссеры разных школ и направлений, когда хотели, чтобы действие фильма разворачивалось в месте, не существующем в действительности, но кажущемся смутно знакомым каждому, кто мельком на него взглянет.
– Когда был построен город? – спросил Вениамин.
– Гранде Рио ду Сол был основан пятьдесят два года назад. Сначала это был небольшой городок, состоявший в основном из стандартных жилых корпусов автоматической сборки. Потом, когда дела у колонистов наладились, начали возводить современные здания.
– А почему город называется Гранде Рио ду Сол? Здесь где-то протекает река?
– Рассказывают, что, когда колонист по имени Лопес Мурильо Эстебан-и-Родригес первым высадился на Веритасе, чтобы присмотреть место для поселка, он долго не мог сделать выбор. Стоило ему найти место, казавшееся во всех отношениях безупречным, и чуть отойти в сторону, как он видел перед собой нечто еще более живописное. До самого вечера перелетал он с места на место на своем флипнике и все никак не мог остановиться и послать сигнал на корабль, где ожидали команды к высадке его товарищи. Когда же солнце уже почти закатилось за горизонт, он остановился на том самом месте, где сейчас находится столица Веритаса. Только-только прошел дождь, и, выйдя из флипника, Лопес Мурильо Эстебан-и-Родригес увидел, как лучи заходящего солнца скользят по мокрой траве, превращаясь в сказочный поток жидкого золота. И тогда Лопес Мурильо Эстебан-и-Родригес воскликнул: «Вот то самое место, которое я так долго искал! И город, который мы здесь построим, будет называться Гранде Рио ду Сол!»
– Красивая история, – сказал Вениамин.
– Точно, – согласился Сидор.
Прохожих на улицах было немного – день был будний, а на часах всего-то начало четвертого. Жители Гранде Рио ду Сол вовсе не казались несчастными и замкнутыми, они шли по своим делам, привычно не обращая внимания на то, что видели каждый день. Время от времени над прохожими проплывали флипники, маркированные пятизначными серийными номерами. Пару раз видел Вениамин и флипники джанитов, которые двигались быстрее и были выше остальных.
– Джаниты проверяют индивидуальные коды прохожих? – спросил Вениамин.
– Зачем? – пожал плечами Сидор. – Контрольная программа в автоматическом режиме регистрирует индивидуальные коды прохожих и пропускает их через фильтры. Если будет обнаружен человек, находящийся в розыске, либо госслужащий, самовольно покинувший рабочее место, программа подаст сигнал тревоги. Нас с тобой для нее просто не существует.
– Неужели все так просто? – с сомнением прищурился Вениамин. – Достаточно удалить идентификатор, чтобы выйти из-под контроля системы?
– Нет, конечно. Чтобы зарабатывать гроши на хлеб свой насущный, приходится ходить на работу. Если ты госслужащий, то проверка индивидуального кода происходит на рабочем месте. Чтобы купить этот самый хлеб в магазине, нужно воспользоваться кредитной карточкой «Оллариу-банка», которая недействительна без ИК. Хочешь вызвать флипник – сообщи свой ИК. Решил купить билет в скрин-зал – сообщи ИК. Звонишь по интерфону – ИК снимается автоматически. Короче, в Гранде Рио ду Сол невозможно шагу ступить, чтобы не предъявить на контроле свой индивидуальный код.
– Далеко еще? – спросил Обвалов, переводя разговор на другую тему.
– Да нет, скоро на месте будем, – махнул рукой Сидор. – Только, знаешь что, Вениамин Ральфович, давай-ка снова на старжик перейдем. А то в квартале Желтые Кирпичи косо смотрят на тех, кто говорит на коренном.
– Как скажешь, – согласился Вениамин. И, улыбнувшись едва заметно, добавил: – Сейчас ты командир.
По тому, как зарделись кончики ушей у его спутника, Вениамин понял, что слова бальзамом пролились на душу Сидора. Ну и славно. Пусть думает, что хочет, а Вениамину требовалось одно – чтобы Сидор не начал дурковать и не завалил все дело.
– Ара, инц лясир, Сид, растолкуй мне, чем занимается пипл в Гранде Рио ду Сол? Я так разумею, живет Веритас на те гроши, шо через Мусорный остров идут. А остальные шо робят?
– Всяко разно, – ответил Сид. – В основном – сфера обслуживания. Перукарни, кауплусы, скрин-залы, кабаки да прочие забегаловки. Госслужащих много. Как гуторит Великий Магистр: «Оллариу – есть экономия, учет и еще раз экономия». Поэтому куча пиплов сидит и считает, на чем бы еще сэкономить… Направо.
Они свернули в проулок, прошли меж двух домов, один из которых был похож на устремленную в небо ракету, а другой – на гигантский гриб-дождевик, эскалатором поднялись на эстакаду, вознесенную метров на двадцать над мостовой, прошли по крытому переходу и вновь спустились на землю.
– Вот тебе и квартал Желтые Кирпичи! – почти торжественно провозгласил Сидор.
Начиналась улица с двух столбов, обвитых змееподобными драконами, свешивающими с высоты третьего этажа огромные клыкастые морды. На входящих в квартал пялились выпученные глаза, белесые, будто у вареной рыбы, с крошечными, едва различимыми черными точечками зрачков. Дальше серые, невзрачные дома, словно две стены, возносились к небу по обеим сторонам тротуара.
– А шо ж психов да наркоманов на Мусорный остров не отправят? – поинтересовался Вениамин, оглядываясь на оставшихся за спиной чудовищ.
– В одной из своих проповедей Великий Магистр прогуторил: «Даже полный идиот может вдруг сказать шо-нибудь очень оллариушное. Ну а коли так, то не место ему среди тех, хто не в силах понять, в чем сила этого слова».
– Мозгами-то пораскинь, Сид. Тебя же первый встречный джанит снова в «Ультима Эсперанца» упечет – им всем сегодня утром ориентировки с твоим портретом выдали.
– Ага, а про тебя, выходит, забыли, – язвительно осклабился Сидор.
– У меня внешность не такая броская, как у тебя, – возразил Вениамин. – Мне в толпе легко затеряться.
– На улицах Гранде Рио ду Сол толпы не собираются, – произнес Ленин, задумчиво глядя на погашенный скрин.
Никита Сергеевич окинул Сида профессиональным взглядом.
– Если дело только во внешности Сидора, то я за полчаса приведу ее в порядок.
Вениамин тоже посмотрел на Сида. В самом деле, если парня постричь, причесать, прыщи на щеках замазать, да еще и приодеть как следует, так и не узнать будет.
– И цепь с шеи снимешь, – властно произнес Вениамин.
– Не, – Сид улыбнулся, вроде как извиняясь, и отрицательно покачал головой. – Цепь снять не могу: ключ от замка потерял.
– Используй кусачки, – посоветовал Вениамин.
Лицо парня растерянно вытянулось.
– А как же я потом?
– Я тебе новую цепь подарю, – пообещал Вениамин. – И замков у меня на корабле – завались.
Глава 6
Которая начинается рассказом о подготовке к походу в квартал Желтые Кирпичи, а заканчивается сообщением о том, что запросил за свои услуги Жан-Мари Канищефф
Полоумные оллариушники – дети Хиллоса. Они прославляют Его деяниями своими, и, делая Оллариу, возносят Ему молитвы свои.Устав Ордена поклонников Хиллоса Оллариушника.Изначальный вариант. Раздел «О продвижении»
После стрижки и легкого макияжа Сид приобрел некоторое сходство с респектабельным молодым человеком из приличной семьи, какового, по замыслу Вениамина, и должен был изображать. Никита Сергеевич от щедрот пожаловал Сидору кое-что из личного гардероба. Во-первых, светло-розовую рубашку – отнюдь не заношенную, но совершенно немодную, во-вторых, серые брюки-дудочки – чуть коротковатые, но зато с несминающимися стрелками, в-третьих, пару черных лакированных туфель с острыми носками и архаичными шнурками, которые нужно было завязывать вручную. И, наконец, легкий темно-синий джемпер с тремя пуговицами, настолько уродливый, что Вениамин готов был биться об заклад, что это чей-то подарок, который цирюльник хранил как память, – трудно было себе представить, чтобы Никита Сергеевича, с его утонченным вкусом и аристократическими манерами, хотя бы раз, пусть даже дома, когда его никто не видел, надевал эту фуфайку. Воспользовавшись инструментом, в нужный момент предоставленным Владимиром Ильичом, Вениамин собственноручно перерезал цепь на шее парня и вместе с замком выкинул ее в биоутилизатор.
Когда Сидор наконец взглянул на себя в зеркало, то его взяла оторопь.
– Э-это к-кто? – слегка запинаясь, спросил он, указывая на придурковатого пижона с прилизанными волосами, упакованного в костюмчик, стиль которого, конечно, можно было определить как эклектичный, но это было бы равносильно тому, что вообще ничего не сказать. Подобное сочетание совершенно несочетаемых предметов гардероба могло появиться разве что в результате кошмарных видений какого-нибудь новомодного модельера, упавшего накануне вечером с подиума и ударившегося при этом головой о подлокотник кресла председателя жюри.
Вениамин даже засомневался: а стоило ли вообще затевать столь рискованный эксперимент с изменение имиджа? Да и за Сида, признаться, боязно сделалось – как бы ненароком глупости какие не начал делать или, того хуже, не слетел с катушек. Тем не менее Обвалов бодро возвестил:
– Теперь тебя можно принять за кого угодно, только не за Порочного Сида, которого ищут по всему Гранде Рио ду Сол.
Парень слегка приободрился. Оно и понятно – кому понравится, когда тебя выставляют идиотом? Другое дело, когда приходится идти на жертвы во имя справедливости. За это можно и пострадать. В меру, конечно, в меру.
– Может быть, и вам, Вениамин Ральфович, прическу слегка подправить? – Никита Сергеевич выразительно щелкнул ножницами, зловеще блеснувшими алмазным напылением на режущих кромках.
Вежливо отказавшись о услуг цирюльника, Обвалов с помощью обычной черной резинки собрал волосы в небольшой хвостик на затылке. Затем он снял ветровку и, точно фокусник, легко встряхнул ее, после чего куртка сменила цвет с вызывающего ярко-малинового на невзрачный серый.
Наблюдавший за метаморфозой ветровки Ильич негромко присвистнул:
– Тоже военная разработка?
– Нет, – улыбнулся в ответ Вениамин. – Купил по случаю на барахолке.
Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, Вениамин и Сид вышли на улицу.
Сидор шел чуть ссутулившись, сдвинув плечи, глубоко засунув руки в карманы и слегка приволакивая ноги. Взгляд его то и дело настороженно бегал по сторонам. Ни дать ни взять классический маньяк-потрошитель, высматривающий новую жертву.
– Не горбись, – посоветовал Вениамин. – И вынь руки из карманов.
– Это еще почему? – недовольно буркнул Сид, и без того чувствовавший себя униженным и оскорбленным.
– Будешь горбиться, испортишь осанку, – объяснил Вениамин. – А руки, засунутые в карманы, могут навести джанита на мысль о том, что там у тебя оружие.
Сид что-то недовольно хмыкнул в ответ, но руки из карманов вынул. Теперь он то и дело одергивал джемпер и весьма выразительно двигал задом – одежда была непривычной, поэтому и казалось, что сидит она не так, как следует.
Ночью Вениамин почти не видел города – было не до того, чтобы архитектурой любоваться, – поэтому сейчас он с интересом вертел головой, точно турист, прибывший на экскурсию. Стольный город Гранде Рио ду Сол производил странное впечатление на того, кто оказался в нем впервые. Он не был похож ни на одну из других столиц – а Вениамин повидал их немало, как в метрополиях, так и в дальних колониях, – но вместе с тем трудно было отделаться от впечатления, что где-то тебе уже доводилось видеть нечто подобное. Высотные здания из стекла и бетона, похожие на выросшие из земли гигантские кристаллы, соседствовали с маленькими особнячками в неоколониальном стиле; циклопические статуи мускулистых атлетов, возносящие кто факел, кто копье, кто какой-то герб на высоту пятнадцатого-шестнадцатого этажа, на удивление удачно вписывались в вереницы арок, ажурных перекрытий и переброшенных через улицы, кажущихся почти невесомыми подвесных мостов; а патологически уродливые формы, выдавленные из голографических палитр не иначе как последователями вновь, уже в третий раз за текущее столетие, всколыхнувшего умы артистического бомонда одиозного, всеми проклинаемого и одновременно тайно обожаемого пси-арта, почему-то чаще всего демонстрировались на аккуратно подстриженных лужайках в маленьких, чарующе прекрасных и от того кажущихся почти нереальными парках. Вениамину потребовалось какое-то время, чтобы наконец вспомнить, где он видел подобные пейзажи. Это были комиксные города, которые воспроизводили сначала в павильонах студий, а затем в пределах виртуальной реальности кинорежиссеры разных школ и направлений, когда хотели, чтобы действие фильма разворачивалось в месте, не существующем в действительности, но кажущемся смутно знакомым каждому, кто мельком на него взглянет.
– Когда был построен город? – спросил Вениамин.
– Гранде Рио ду Сол был основан пятьдесят два года назад. Сначала это был небольшой городок, состоявший в основном из стандартных жилых корпусов автоматической сборки. Потом, когда дела у колонистов наладились, начали возводить современные здания.
– А почему город называется Гранде Рио ду Сол? Здесь где-то протекает река?
– Рассказывают, что, когда колонист по имени Лопес Мурильо Эстебан-и-Родригес первым высадился на Веритасе, чтобы присмотреть место для поселка, он долго не мог сделать выбор. Стоило ему найти место, казавшееся во всех отношениях безупречным, и чуть отойти в сторону, как он видел перед собой нечто еще более живописное. До самого вечера перелетал он с места на место на своем флипнике и все никак не мог остановиться и послать сигнал на корабль, где ожидали команды к высадке его товарищи. Когда же солнце уже почти закатилось за горизонт, он остановился на том самом месте, где сейчас находится столица Веритаса. Только-только прошел дождь, и, выйдя из флипника, Лопес Мурильо Эстебан-и-Родригес увидел, как лучи заходящего солнца скользят по мокрой траве, превращаясь в сказочный поток жидкого золота. И тогда Лопес Мурильо Эстебан-и-Родригес воскликнул: «Вот то самое место, которое я так долго искал! И город, который мы здесь построим, будет называться Гранде Рио ду Сол!»
– Красивая история, – сказал Вениамин.
– Точно, – согласился Сидор.
Прохожих на улицах было немного – день был будний, а на часах всего-то начало четвертого. Жители Гранде Рио ду Сол вовсе не казались несчастными и замкнутыми, они шли по своим делам, привычно не обращая внимания на то, что видели каждый день. Время от времени над прохожими проплывали флипники, маркированные пятизначными серийными номерами. Пару раз видел Вениамин и флипники джанитов, которые двигались быстрее и были выше остальных.
– Джаниты проверяют индивидуальные коды прохожих? – спросил Вениамин.
– Зачем? – пожал плечами Сидор. – Контрольная программа в автоматическом режиме регистрирует индивидуальные коды прохожих и пропускает их через фильтры. Если будет обнаружен человек, находящийся в розыске, либо госслужащий, самовольно покинувший рабочее место, программа подаст сигнал тревоги. Нас с тобой для нее просто не существует.
– Неужели все так просто? – с сомнением прищурился Вениамин. – Достаточно удалить идентификатор, чтобы выйти из-под контроля системы?
– Нет, конечно. Чтобы зарабатывать гроши на хлеб свой насущный, приходится ходить на работу. Если ты госслужащий, то проверка индивидуального кода происходит на рабочем месте. Чтобы купить этот самый хлеб в магазине, нужно воспользоваться кредитной карточкой «Оллариу-банка», которая недействительна без ИК. Хочешь вызвать флипник – сообщи свой ИК. Решил купить билет в скрин-зал – сообщи ИК. Звонишь по интерфону – ИК снимается автоматически. Короче, в Гранде Рио ду Сол невозможно шагу ступить, чтобы не предъявить на контроле свой индивидуальный код.
– Далеко еще? – спросил Обвалов, переводя разговор на другую тему.
– Да нет, скоро на месте будем, – махнул рукой Сидор. – Только, знаешь что, Вениамин Ральфович, давай-ка снова на старжик перейдем. А то в квартале Желтые Кирпичи косо смотрят на тех, кто говорит на коренном.
– Как скажешь, – согласился Вениамин. И, улыбнувшись едва заметно, добавил: – Сейчас ты командир.
По тому, как зарделись кончики ушей у его спутника, Вениамин понял, что слова бальзамом пролились на душу Сидора. Ну и славно. Пусть думает, что хочет, а Вениамину требовалось одно – чтобы Сидор не начал дурковать и не завалил все дело.
– Ара, инц лясир, Сид, растолкуй мне, чем занимается пипл в Гранде Рио ду Сол? Я так разумею, живет Веритас на те гроши, шо через Мусорный остров идут. А остальные шо робят?
– Всяко разно, – ответил Сид. – В основном – сфера обслуживания. Перукарни, кауплусы, скрин-залы, кабаки да прочие забегаловки. Госслужащих много. Как гуторит Великий Магистр: «Оллариу – есть экономия, учет и еще раз экономия». Поэтому куча пиплов сидит и считает, на чем бы еще сэкономить… Направо.
Они свернули в проулок, прошли меж двух домов, один из которых был похож на устремленную в небо ракету, а другой – на гигантский гриб-дождевик, эскалатором поднялись на эстакаду, вознесенную метров на двадцать над мостовой, прошли по крытому переходу и вновь спустились на землю.
– Вот тебе и квартал Желтые Кирпичи! – почти торжественно провозгласил Сидор.
Начиналась улица с двух столбов, обвитых змееподобными драконами, свешивающими с высоты третьего этажа огромные клыкастые морды. На входящих в квартал пялились выпученные глаза, белесые, будто у вареной рыбы, с крошечными, едва различимыми черными точечками зрачков. Дальше серые, невзрачные дома, словно две стены, возносились к небу по обеим сторонам тротуара.
– А шо ж психов да наркоманов на Мусорный остров не отправят? – поинтересовался Вениамин, оглядываясь на оставшихся за спиной чудовищ.
– В одной из своих проповедей Великий Магистр прогуторил: «Даже полный идиот может вдруг сказать шо-нибудь очень оллариушное. Ну а коли так, то не место ему среди тех, хто не в силах понять, в чем сила этого слова».
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента