Та часть сознания, что заставляла во всем подчиняться комендантам, лелея надежду на то, что все еще, быть может, как-нибудь да обойдется, оказалась оттиснутой в сторону. Избавившись от парализующего страха, мозг Стинова снова работал четко, как хорошо отлаженный автомат, в точности фиксируя все, что происходило вокруг. Он отмечал темные боковые проходы, в которых не горела ни одна осветительная панель, и приоткрытые двери домов, вычисляя путь возможного бегства, хотя еще и не знал, возникнет ли необходимость им воспользоваться. Увидев, как один из комендантов кинул в рот пастилку и принялся ее жевать, Стинов для чего-то стал изображать из себя человека, находящегося под сильным воздействием эфимера. Он бестолково крутил головой по сторонам и глупо таращил глаза на серые стены домов и вывески в витринах. Спектакль удался ему на славу. Коменданты, и прежде не принимавшие его за достойного противника, теперь и вовсе расслабились. Охранники, шедшие прежде с двух сторон от арестованного, оба теперь оказались по левую руку от него и о чем-то негромко переговаривались между собой. Третьего, который шел позади, Стинов не видел. Но, наверное, он, как и эти двое, устал крутить дубинку в руках и повесил ее на пояс. Теперь, если бы у Стинова возникло желание бежать, шансы на успех были бы неплохими. Но даже если побег удастся, что делать потом? У Стинова не было ни друзей, ни близких родственников – ни одного человека, который согласился бы спрятать его. Поэтому он покорно следовал за комендантами в надежде узнать, в чем конкретно хотят его обвинить.
Они миновали здание Архивного отдела, в котором работал Стинов, прошли мимо пассажирского лифта и свернули налево. Проход вывел их к зданию главной комендатуры сектора. Стинова провели по узкому ярко освещенному коридору, стены которого были выкрашены в грязно-серый цвет, и, ничего не объясняя, втолкнули в комнату.
В комнате с большим голографическим окном, пейзаж за которым имитировал морской берег, находились двое. За столом, откинувшись всем своим грузным телом на спинку кресла и сложив руки на распирающем форменный френч животе, сидел старший комендант сектора. Стинов не раз видел его круглое, одутловатое лицо в выпусках новостей. В человеке, стоявшем у него за спиной, Стинов узнал инструктора, обучавшего стрельбе людей в секторе Ломоносова. Сейчас он был одет не в спортивный костюм, а в зеленый френч коменданта, но глаза его закрывали те же темные очки с зеркальными стеклами в тонкой металлической оправе.
Стинов с удивлением отметил, что не чувствует страха, хотя испугаться, наверное, стоило. Объявившаяся в нем новая личность в зародыше подавила страх, который мешал правильно оценивать ситуацию. Одно было ясно наверняка – расклад сил был не в его пользу. Но на его стороне было то, что никто не считал его серьезным противником. Даже тип в темных очках скорее всего думал, что в сгоревшем секторе парню просто чертовски повезло.
Минуту или чуть дольше старший комендант молча изучал лицо Стинова. Игорь по-прежнему умело изображал до одурения наевшегося эфимера кретина. Чтобы его не выдал размер зрачков, он прятал глаза под полуопущенными веками.
Старший комендант лениво протянул руку с короткими, толстыми пальцами.
– Давай удостоверение, – голос у него был высоким и писклявым.
Порывшись для видимости в карманах, Стинов достал удостоверение и, сделав два шага вперед, положил пластиковую карточку на стол.
Комендант взял удостоверение и небрежным жестом указал Стинову на металлический стул с неудобной низкой спинкой, стоявший посреди комнаты. Стинов аккуратно присел на самый краешек стула и задрал голову к потолку.
– Игорь Стинов, – прочитал на удостоверении комендант и провел карточкой по щели контрольного идентификатора.
Оставшись доволен проверкой, он положил удостоверение на стол и перевел взгляд на Стинова.
– Перестань пялиться в потолок! – визгливо крикнул он. – Смотри на меня!
Демонстративно вздрогнув, Стинов перевел взгляд на багровую физиономию старшего коменданта.
Приподняв голову, старший комендант покосился на того, кто стоял позади него.
– Это он?
Человек в темных очках неопределенно пожал плечами.
Комендант достал из стола два фотоснимка и бросил их через стол Стинову.
– Узнаешь?
Стинов взял фотографии. На них были лица Марти и Карелы, снятые крупным планом. Мертвые, с закрытыми глазами.
– Это мои соседи, – сказал Стинов, возвращая фотографии. – Марти Турин и Карела, его подруга.
– Как они тебе нравятся в таком виде? – похлопав сложенными вместе фотографиями по столу, спросил комендант.
– При жизни они выглядели лучше, – ответил Стинов.
Он глядел на старшего коменданта, но все время чувствовал на себе тяжелый, изучающий взгляд из-под темных очков.
– И ты не хочешь узнать, что с ними случилось? – спросил старший комендант.
Прежде чем ответить, Стинов выдержал паузу в несколько секунд, изображая тупое раздумье.
– Отчего же, конечно, интересно, – произнес он ничего не выражающим голосом.
Подавшись вперед, старший комендант навалился грудью на стол и сообщил доверительным тоном:
– Нажрались нелегального эфимера и решили покататься на крыше лифта. Их нашли раздавленными на дне шахты. И кажется мне, что тебя ожидает та же судьба.
– Я езжу только в кабине лифта, – ответил Стинов. – И употребляю только разрешенный эфимер.
– Глядя на тебя, этого не скажешь, – усмехнулся комендант. – Сколько пастилок ты сжевал перед сном?
– Три, – не очень уверенно ответил Стинов.
– А если хорошенько подумать? Ты же не можешь даже взгляд сфокусировать в одну точку.
– Пять.
– Вот это уже похоже на правду.
Комендант расслабился и снова откинулся на спинку кресла.
– У тебя дома нашли упаковку нелегального эфимера, – как бы между прочим сообщил он.
– Это не мое, – покачал головой Стинов.
– А кто это может подтвердить? Может быть, кто-то дал тебе его на хранение? Назови имя.
– Я не знаю, откуда в моей комнате появился нелегальный эфимер, – скучающим голосом ответил Стинов.
Он никак не мог взять в толк, с какой целью ведется этот пустой разговор. Теперь, когда перед ним стоял инструктор в темных очках, не оставалось никаких сомнений в том, что его арест связан с происшествием в выгоревшем секторе. Чего же они тянут? Почему не переходят к интересующей их теме? Ждут, что он сам обо всем расскажет?
Постучавшись, в дверь вошел комендант – один из тех, что остались в комнате Стинова. В руках он держал черный пластиковый пакет.
– Есть что-нибудь?
Вопрос задал не старший комендант, а тот, кто стоял за его спиной.
Комендант протянул пакет.
Инструктор заглянул в пакет, и губы его изогнулись в злорадной усмешке. Он обогнул стол и медленной, неторопливой походкой уверенного в себе человека подошел к Стинову. Остановившись, он широко расставил ноги, заложил руки за спину и сверху вниз посмотрел на Стинова.
– Не хочешь рассказать нам, зачем ты со своими приятелями забрался вчера в сектор Ломоносова? – насмешливым тоном поинтересовался он.
– В сектор Ломоносова? – вполне натурально изобразил удивление Стинов. – Я никогда там не был.
– Не старайся выглядеть тупее, чем ты есть на самом деле, – развернувшись на каблуках, инструктор вернулся на свое место за спинкой кресла старшего коменданта. – Мне нужно знать, кому ты рассказывал о своей прогулке.
– Я не был в секторе Ломоносова, – повторил Стинов. – А Марти в последний раз я видел вчера утром в ванной.
Инструктор будто и не услышал его слов.
– Судя по тому, что мы нашли, вы решили поразвлечься, устроив обед в экзотическом месте, – сказал он. – Ты, Стинов, убил двух человек, которые могли бы опознать тебя. Но был еще третий, который, правда, видел тебя только со спины. Но это он запомнил.
Очкастый достал из пакета куртку спортивного костюма Стинова и, встряхнув, расправил ее так, чтобы была видна надпись на спине: «Сфера стабильности – навсегда».
– Кстати, она до сих пор воняет гарью. Нужно было сразу выстирать.
Стинов понял, что отпираться дальше не имело смысла. Возможно, ему и удастся убедить инструктора в том, что он никому не рассказывал о том, что видел, да только в его судьбе это уже ничего не меняло. Завтра, послезавтра, а может быть, через неделю, его тело найдут в шахте лифта.
Стинов медленно поднялся на ноги и сделал шаг к столу.
– Можно мне забрать удостоверение? – спросил он у старшего коменданта.
– Да ради бога, – усмехнувшись, развел руками тот.
Стинов взял удостоверение и сунул его в карман. Повернувшись, чтобы снова сесть на стул, он вдруг оступился и, потеряв равновесие, зацепил плечом коменданта, который принес пакет с костюмом. Чтобы удержаться на ногах, он обхватил коменданта за пояс.
В следующий миг, оттолкнув коменданта в сторону, Стинов сорвал с его пояса дубинку и наотмашь ударил коменданта по лицу. Комендант вскрикнул и схватился руками за лицо. Между пальцами появилась кровь, сочившаяся из рассеченной брови.
Явно не ожидавший такого поворота событий, инструктор потерял пару секунд. Когда же он перепрыгнул через стол, Стинов уже выбежал за дверь. Еще на пару секунд инструктора задержало то, что на пути его оказался ошалевший от боли комендант с разбитым лицом.
Дежуривший в коридоре комендант даже не успел схватиться за дубинку, когда вылетевший из комнаты Стинов ударил его в живот и оттолкнул к стене. Путь к выходу был свободен, но прежде чем бежать, Стинов высадил стекла в дверях по обе стороны коридора. Дубинка в его руке вертелась так ловко, что и опытные коменданты могли бы позавидовать. Стинов и сам не понимал, как это у него получается. Тело его словно действовало само по себе, вспоминая когда-то давно приобретенные навыки.
Он бежал к выходу, а позади него хлопали двери и раздавались крики. На шум из комнат выскакивали все новые, не понимающие, что происходит, коменданты. В коридоре возник затор, сквозь который тщетно старались пробиться инструктор в темных очках и двое помогавших ему комендантов.
Оказавшись на улице, Стинов кинулся в центральный проход. Ночные улицы были пусты, что прибавляло ему шансов на успех, давая возможность маневрировать почти не снижая скорости. Добежав до лифта, он с ходу ударил ладонью по клавише вызова. Глухо заурчав, заработал подъемный механизм. Стинов стоял, прислонившись спиной к двери лифта. Через несколько секунд в центральном проходе должны были появиться коменданты. Если кабина лифта находится слишком далеко, они окажутся рядом, прежде чем откроется дверь.
Стинов спиной почувствовал, как отходит в сторону дверь лифта. И одновременно с этим из-за угла выбежали двое комендантов. Запрыгнув в кабину лифта, Стинов сунул удостоверение в контрольную щель. Лифт поблагодарил его и начал перечислять сектора, в которые он имел доступ.
– Вниз! Вниз давай! – закричал Стинов и, вскинув дубинку, отвел в сторону удар первого добежавшего до лифта коменданта.
Ответный удар пришелся коменданту по скуле, и он, мотнув головой, отшатнулся в сторону. Его напарник попытался задержать закрывающуюся дверь рукой, но Стинов с оттяжкой ударил его дубинкой по предплечью, а затем пнул ногой в живот.
Дверь лифта захлопнулась, отгородив Стинова от преследователей. Кабина вздрогнула и, набирая скорость, понеслась вниз.
Стинов привалился спиной к стене и медленно сполз по ней на пол.
Глава 3
Судьба, затянутая в узел
Едва только в бесконечной череде стремительно сменяющих друг друга событий возникла короткая пауза, как тотчас же из небытия всплыло привычное, повседневное сознание Стинова. Та его часть, что заставила его броситься в бой и вела, вопреки разуму и здравому смыслу, к цели, которой не существовало, не канула в небытие, но временно незаметно отошла на второй план, освободив место смятению и ужасу от содеянного, что тотчас же наполнили душу человека. Ему удалось ускользнуть от смертельной опасности, но надолго ли? Он осмелился бросить вызов Комендантскому отделу, одному из самых крупных и влиятельных в Сфере, контролирующему большую часть жилых секторов. У него теперь не было ни дома, ни работы, ни средств к существованию. И самое главное – он оставался в безопасности лишь до тех пор, пока двигалась кабина лифта и оставались закрытыми ее двери.
Стинов приказал лифту ехать вниз, не думая о том, куда направляется. Но бессознательно он сделал правильный выбор. Внизу, почти у самого основания Сферы, располагались Промышленная и Сельскохозяйственная зоны, не подконтрольные Комендантскому отделу. Но даже там не встретят с распростертыми объятиями беглеца без гроша в кармане. Перенаселенность, вынужденное обитание в плотно набитых коробках, разделенных на секции тонкими перегородками, сделало людей подозрительными и агрессивными. Чужаков не любят нигде, потому что они становятся лишними претендентами в борьбе за свободное пространство и место под осветительными панелями. На кредитной карточке Стинова денег почти не оставалось. Однако у него имелось нечто более ценное – секретная информация о проводимых Комендантским отделом испытаниях запрещенного в Сфере огнестрельного оружия. За такие сведения могли убить, но их можно было и выгодно продать – нужно было только найти человека или организацию, которых это могло заинтересовать. Но на поиск требовалось время, которого у него как раз-то и не было.
– Где мы сейчас? – спросил Стинов.
– Сельскохозяйственная зона, – ответил информат лифта. – Сектор Мичурина.
Спускаться дальше не имело смысла. Ниже Сельскохозяйственной зоны находился только сектор с реакторами силовых установок, обеспечивающими энергией поле стабильности. Для того чтобы попасть туда, нужен специальный пропуск Совета сохранения стабильности.
– Остановись, – приказал Стинов лифту.
– Сектор Мичурина, третий уровень Сельскохозяйственной зоны, – сообщил лифт, открывая двери.
Выйдя из кабины лифта, Стинов оказался в узком пластиковом пенале с прозрачными, чуть затемненными стенками и низким, едва не падающим на голову потолком. По другую сторону перегородки залитые ярким светом бестеневых софитов тянулись кажущиеся бесконечными плотные ряды ровных грядок с невысокими зелеными кустиками какой-то овощной культуры. В двух шагах от дверей лифта стоял легкий раскладной столик – плоскость на тонких ножках. За столом сидели двое молодых, крепких парней в коротких светло-голубых куртках с эмблемами Информационного отдела на карманах – три пересекающихся золотых кольца на черном фоне.
– Так-так, – произнес один из них, беря в руки электрошокер на длинной рукоятке, что лежал перед ним на столе. – И кто же это к нам пожаловал? Что за гость такой?
Голос второго был менее приветливым:
– Для входа в Сельскохозяйственную зону необходима отметка бюро пропусков Информационного отдела в удостоверении личности, – сообщил он. – Если у тебя ее нет – можешь проваливать.
– Отметки у меня нет, – честно признался Стинов.
– А дубинка у тебя откуда? – спросил его первый, который был поприветливее.
Его внешняя доброжелательность объяснялась только тем, что он отсидел на вахте уже несколько часов, изрядно утомился скукой и хотел поболтать с незнакомцем, прежде чем выставить его из сектора.
– Эта? – Стинов приподнял резиновую дубинку, которую держал в руке. – С комендантами подрался.
Он признался в содеянном легко, без каких-либо опасений. О том, что между двумя самыми большими и влиятельными кланами Сферы – Информационным и Комендантским отделами – идет скрытая, но от этого не менее жестокая борьба за раздел зон влияния, знали даже дети. Комендантский отдел ориентировал свое основное внимание на жилых секторах. Информационный, помимо всего, что связано со средствами связи и обработки информации, для чего, собственно, он и был в свое время создан, успел подобрать под себя Сельскохозяйственную зону и большую часть секторов, в которых располагались научно-исследовательские лаборатории.
– И что же послужило причиной ссоры? – поинтересовался мрачный информационник.
Стинов оставил вопрос без внимания.
– Я хотел бы встретиться с кем-нибудь из руководства Информационного отдела, – с вызовом заявил он.
– Если ты рассчитываешь получить убежище, то зря стараешься, – сказал охранник. – У нас хватает проблем со своими нарушителями порядка. Так что лучше будет, если ты сам отсюда уберешься.
– У меня имеется информация, которая может заинтересовать руководство вашего отдела.
– Тебе, наверное, известно, сколько банок пива выпивает за ужином старший комендант твоего сектора? – усмехнулся доброжелательный охранник.
– Это очень важная информация… – начал было Стинов.
– Послушай меня внимательно, – перебил его другой охранник. – Нажми кнопку вызова лифта и исчезни с глаз моих долой. Если через тридцать секунд ты все еще будешь здесь, я вызову патруль.
– Можешь сделать это прямо сейчас, – решительно заявил Стинов.
– Я тебя предупредил, – устало вздохнул охранник и развернулся к стойке терминала инфо-сети.
Набрав сообщение, он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и уставился на Стинова.
Переминаясь с ноги на ногу, Игорь ждал, что произойдет дальше. Руки он держал за спиной, сжав ладонями концы дубинки.
Дверь лифта за его спиной раскрылась, и из нее вышли трое охранников.
– Этот? – указав на Стинова, спросил один из них.
Охранник за столом лениво кивнул.
Двое человек схватили Стинова за плечи. Третий, оказавшийся за спиной, вырвал из его рук дубинку и защелкнул на запястьях наручники.
Не говоря ни слова, охранники втолкнули Стинова в лифт. Один из них провел по контрольной щели универсальной карточкой, позволяющей провозить в лифте неограниченное число пассажиров, и назвал место назначения:
– Сектор Эйнштейна.
Стинов облегченно вздохнул.
Никогда прежде ему не доводилось бывать в секторе Эйнштейна, хотя это и был обычный жилой сектор со стандартной планировкой. Единственное его отличие от остальных заключалось в том, что в секторе Эйнштейна располагалось правление Информационного отдела. Когда в сопровождении охранников Стинов ехал на ленте движущегося тротуара, он с некоторым удивлением отметил, что центральный проход сектора Эйнштейна был чист и ухожен, а на стенах зданий отсутствовали намалеванные краской призывы и лозунги, являвшиеся неотъемлемыми атрибутами пейзажа любого жилого сектора.
Они вошли в подъезд четырехэтажного здания, выходящего фасадом в центральный проход. Один охранник сразу же куда-то исчез. Двое других провели Стинова по длинному коридору и втолкнули в маленькую комнатку без окон, в которой не было ничего, кроме узкой кровати, застеленной серым одеялом. Здесь охранники быстро обыскали Стинова, забрав все имевшиеся у него документы. Стинов не сопротивлялся, полагая, что после обыска его начнут допрашивать. Однако, сняв с задержанного наручники, охранники, так и не сказав ни слова, вышли из комнаты.
Хлопнула дверь, щелкнул запертый замок, и Стинов остался в одиночестве.
Сделав пару кругов по камере, Стинов лег на кровать. Приподняв повыше подушку, он положил голову на согнутый локоть правой руки и прикрыл глаза. Он безмерно устал, но нервное возбуждение, усиленное неопределенностью положения, в котором он оказался, не давало уснуть. Почему его заперли в одиночке? Чего он здесь ждет? Вызова к руководству Информационного отдела или же комендантов, которые придут, чтобы забрать беглеца?
Кроме того, два момента, ускользавшие от понимания, беспокоили и даже в какой-то степени пугали Стинова.
Первый касался той части его сознания, что уже дважды проявляла себя в критических ситуациях. Тело его было неплохо сложенным, но атлетом он себя не считал. Спортивный зал посещал редко, обычно не по собственной инициативе, а за компанию с кем-нибудь из сослуживцев. Но, не имея абсолютно никаких навыков рукопашного боя, он дважды сумел выйти победителем из схваток с комендантами, превосходившими его как числом, так и умением. Случайностью назвать это было трудно, особенно если вспомнить то, как ловко обращался он с дубинкой, которую впервые в жизни держал в руках.
Второй момент был связан с появлением таинственного монаха-геренита и с тем, что каким-то непонятным образом о происшествии в секторе Ломоносова стало известно старику-соседу.
Орден геренитов контролировал сектор Паскаля. Прежде это был обычный жилой сектор, и, помня об этом, Комендантский отдел пару раз пытался взять его под свой контроль. Но каждая такая попытка заканчивалась кровавой резней. Проповедующие мир и любовь монахи-герениты, как выяснилось, умели неплохо обращаться с оружием. А организованность и выучка комендантов не смогли противостоять тотальному фанатизму монахов и их презрению к смерти. Орден геренитов не так явно, как Комендантский и Информационный отделы, но исподволь также стремился к расширению своего влияния в Сфере. Миссионеры и приверженцы церкви понемногу расползались по зонам, соседствующим с сектором Паскаля, и остановить это движение было невозможно.
Удивительным было не то, что монах-геренит наблюдал за тайными учениями комендантов, а то, что он, рискуя выдать себя, решил помочь Стинову. А старик-сосед, упомянув посланца Провидения, явно дал понять Стинову, что ему известно о встрече с монахом.
Клацнул дверной замок.
В комнату вошел высокий широкоплечий блондин примерно одного с Игорем возраста. На нем был легкий полуспортивный костюм изумрудно-зеленого цвета. На груди – крошечный золотистый значок с эмблемой Информационного отдела. В одной руке блондин держал стул, подхватив его за спинку, в другой – светло-серый планшет электронного блокнота.
При его появлении Стинов моментально вскочил с кровати.
Блондин поставил стул, сел на него, положил на колени электронный блокнот и смерил Стинова откровенно изучающим взглядом.
– Я вижу, отдохнуть вам так и не удалось? – спросил он после паузы.
– Надеюсь, у меня для этого еще будет время, – натянуто улыбнулся Игорь.
– Вы, должно быть, оптимист, – блондин растянул уголки губ в стороны, изображая ответную улыбку. – Я бы не хотел оказаться на вашем месте.
– Это я только хочу выглядеть бодрячком, – смутился Стинов.
– Есть хотите? – спросил блондин.
– Если это возможно, предпочел бы сначала разобраться с делами.
– Мне нравится ваш подход, господин Стинов, – одобрительно наклонил голову блондин. Коснувшись указательным пальцем кнопки на торцевой части электронного блокнота, он включил запись. – Меня зовут Петр Медлев. Я представляю службу безопасности Информационного отдела.
– Очень рад, что мое заявление наконец-то воспринято всерьез, – кивнул в ответ Стинов.
– Ну, допустим, пока еще никакого заявления не было, – Медлев откинулся на спинку стула и, придержав рукой электронный блокнот, положил ногу на ногу. – Проверив ваши документы, мы установили, что час назад Комендантский отдел объявил вас в тотальный розыск. И это пока все.
– Совершенно случайно… – от волнения Стинов запнулся, и прежде чем продолжить, кашлянул в кулак. – Совершенно случайно, – начал он снова, – я стал свидетелем события, которое высшее руководство Комендантского отдела намерено любой ценой сохранить в секрете. В данном случае такой ценой стала моя жизнь. Обо всем, что знаю, я готов рассказать руководству Информационного отдела в том случае, если в обмен мне будут гарантированы жилье и работа в любом из секторов, находящихся под вашим контролем.
– Это все? – спросил Медлев, внимательно выслушав Сти-нова.
Голос его был спокойным, лицо абсолютно ничего не выражало.
– Пока все, – ответил Стинов. – Остальное я расскажу только после того, как получу соответствующие гарантии.
– В таком случае ответь мне еще на один вопрос, – поставив обе ноги на пол и положив локти на крышку электронного блокнота, Медлев чуть подался вперед. – Кто ты такой?
Медлев смотрел в глаза Стинову не более десяти секунд – этого было довольно, для того чтобы его собеседник смог почувствовать и осознать всю свою ничтожность. Медлев не стал дожимать Стинова. Он снова выпрямился и небрежно закинул ногу на ногу.
– Нам про тебя все известно, – сказал он. – Всю свою жизнь ты проработал рядовым исполнителем в Архивном отделе. У тебя нет ни друзей, ни даже просто случайных знакомых во властных структурах Комендантского отдела. Откуда ты мог получить информацию, о которой твердишь? Логичнее предположить, что ты просто повздорил из-за какой-то ерунды с комендантами, подрался с ними, а теперь, пытаясь избежать ответственности за содеянное, выдумал историю о секретной информации, которой ты якобы обладаешь, – Медлев сделал короткую паузу. Он не давил на Стинова – в этом уже не было нужды, – а всего лишь констатировал факты. – Ты не сказал еще ничего, что могло бы нас заинтересовать, а уже выдвигаешь собственные условия. Если ты намерен продолжать в том же духе, то я не стану с тобой разговаривать и уйду. После этого не пройдет и полчаса, как за тобой явятся коменданты, и ты сможешь поведать свою невероятную историю им. Если же тебе действительно есть что сказать, выкладывай все, что знаешь. Я могу тебе обещать только то, что если достоверность твоей информации после тщательной проверки будет подтверждена и выяснится, что она действительно представляет для нас какой-то интерес, то это будет учтено при определении твоей дальнейшей судьбы. Я все сказал. Дальше думай сам.