Страница:
— Вы еще песню хором затяните. Поворачивать надо, деревня там, над самой рекой.
— Большая?
— Девятнадцать домов. Суета там нездоровая, больно много мужиков шатаются, дубинами разными помахивают. И что интересно, морды злые, как у гестаповцев. Как бы до беды не дошло.
— Ладно, пойдем к остальным, надо обойти это препятствие.
Основной отряд затаился в пятидесяти шагах. Услышав новости, все опечалились, делать крюк не хотелось. Но связываться со злыми мужиками хотелось еще меньше. Пришлось удалиться от реки, на обход ушло больше часа, двигаться приходилось среди густых зарослей. Уже подходили к воде, как вдруг егерь замер, присел, внимательно рассмотрел чей-то след, повернулся к Робину.
— Похоже, кто-то из наших земляков впереди шустро чешет. Обувка совсем на местную не похожа. Если поднажать, быстро нагоним, времени всего ничего прошло.
Отряд прибавил ход, но и неизвестный земляк оказался крепкой закалки, нагнать его удалось только почти под вечер. Сперва егерь, шедший впереди, поднял руку, останавливая дозор.
— Что там? — шепнул Робин.
— Вона он, за тем деревом сидит, отдыхает. Вишь, нога выглядывает, в кроссовке белом.
— Ладно, пойдем знакомиться с этим скороходом.
Услышав деликатное покашливание, незнакомец вскочил, как ошпаренный, быстро развернулся. Перед ними замерла молодая женщина с крепкой, спортивной фигурой, одетая в короткие шорты и обтягивающую безрукавку ядовито-оранжевого цвета. Короткая стрижка, миловидное лицо, испуганные серые глаза. Петрович одобрительно крякнул, Робин улыбнулся и заговорил:
— Привет! Мы за тобой уже часа четыре бегаем. Быстро же ты ходишь.
— Как вы меня напугали, я думала, это они меня догнали. Ой, сколько же вас!
Из кустов выходили другие члены отряда, незнакомку обступили со всех сторон.
— Кого ты назвала «они»? — заинтересовался Робин.
— Я в деревню местную зашла, выше по реке, пыталась объясниться с аборигенами. Сперва все было спокойно, потом появился какой-то худой мужик в черной хламиде, весь обвешанный мышиными черепами, а с ним несколько ужасных зверюг, все корявые, с единственным глазом, а рожи… Бр-р. Я их как увидела, сразу бежать. Меня пробовали поймать, но я вырвалась.
Петрович развернулся взведенной пружиной, крутанул карабин вокруг плеча, взял к плечу наизготовку.
— Берегись! — крикнул егерь. — Они уже здесь!
Робин схватил лук, не раздумывая. Вовремя, среди кустов замелькали уродливые фигуры циклопов, меж ними мелькали многочисленные аборигены с оружием в руках.
— Циклопов в голову бить! — заорал он, свалив первого.
Равномерно затрещал карабин, по ушам резанул женский визг. Робин успел выпустить шесть стрел, затем отбросил лук, враги были уже рядом. Выхватив меч, бросился им навстречу, длинным выпадом пронзил грудь аборигена, замахнувшегося топором, возвратным движением увел лезвие в сторону, зацепил живот другого. В шлем ударила стрела, наконечник разлетелся в мелкие осколки, Робин пропустил ощутимый удар в бок, доспех выдержал, но ребра загудели. Обернулся, но там уже делать было нечего, Ахмед снес копейщику голову. За спиной гиганта коренастый, бочкообразный лучник, криво скалясь, натягивал тетиву. Робин закричал, предупреждая джигита, но тут враг с криком присел на землю со стрелой в солнечном сплетении, а пробегавший мимо Пересвет добил его коротким, точным ударом в основание шеи.
В шуме схватки слух выделил девичий крик. Обернувшись, Робин увидел, что на прекрасную лучницу накинулись сразу двое, она отступала, пытаясь защититься своим игрушечным мечом. Парень умел двигаться быстро, но в этот раз превзошел самого себя. Первый противник умер стоя, не успев ничего понять, второй дернулся, когда брызги крови убитого товарища залили ему голову, но это было последнее, что он успел сделать перед смертью. Мельком кивнув перепуганной девушке, спаситель стал разворачиваться, и тут на его голову обрушился удар такой сокрушающей силы, что не выдержали застежки шлема, их сорвало, а сам Робин покатился по земле.
В глазах плыл искрящийся туман, на него надвигалась уродливая фигура циклопа, раскинувшая в стороны свои страшные верхние лапы. Чудовище спешило добить оглушенного противника! Робин пошарил рукой, пытаясь найти потерянный меч, и запоздало крикнул, увидев рванувшуюся сбоку тоненькую фигурку. Встав перед ужасным созданием, Сата подняла руки и пронзительно закричала:
— Нур! Атами горо хисар данато!
Монстр замешкался, недоуменно опустил лапы, но тут же, словно очнувшись, встряхнул головой, широко размахнулся, собираясь уничтожить столь незначительное препятствие. Но этой задержки Робину вполне хватило. В воздухе молнией блеснул нож, полет его завершился в глазнице чудовища. Циклоп хрюкнул, плетью уронил занесенную лапу, завалился на бок. Синхронно с ним упала Сата.
Противник дрогнул, началось повальное бегство. Гнаться за врагами в тяжелых доспехах было бессмысленно. Робин криком остановил Ахмеда, явно собиравшегося преследовать беглецов до полного истребления:
— Назад! Все назад! Ахмед, стоять, тебе сказано!
Бойцы замерли, выходя из боевой горячки. Мельком оглядев свое воинство, Робин облегченно вздохнул —, все были на ногах, только Сата неподвижно застыла на земле.
— Так, говорю всем. Посмотрите друг на друга, ищите раны. В горячке боя вы их сами могли не заметить. Анита, приведи в чувство Сату:
— А… а она живая?
— Конечно живая, просто в обмороке, побей по щекам, водой облей, очнется. Соберите все металлическое оружие, какое найдете. Стрелы мои не трогайте, я их сам вытащу. Шевелитесь, нам надо до вечера отойти отсюда хотя бы километра на два, вдруг они вернутся.
Серьезных повреждений ни у кого не оказалось. Ахмеду распороли бок, но рана была не опасной, хотя и кровавой, остальные пострадали гораздо меньше, спасибо доспехам, но ушибы и ссадины заработали все латники. Противник так легко не отделался, оставил более двух десятков убитых и тяжелораненых, а так же всех четырех циклопов.
Сата пришла в себя, но от пережитого ужаса ее не держали ноги. Робин понес ее на руках, отказавшись от помощи Ахмеда. Тому, конечно, было бы гораздо легче, но парню хотелось хоть как-то отблагодарить свою спасительницу, честно говоря, такого поступка ожидать от нее можно было менее всего. Да и Робин не заслуживал от своей пленницы такого самопожертвования. Тяжесть была невеликой, но и дорога не совсем близкой, под конец пути руки отваливались, но он никому не доверил свою ношу.
Привал устроили в стороне от реки, у маленького ручейка. Не вмешиваясь в отработанный порядок разбивки лагеря, Робин присел на ствол поваленного дерева, подозвал незнакомку. Рядом, грея уши, ненавязчиво замаячил Ахмед, делавший вид, что всецело увлечен заготовкой лапника:
— Сударыня, не пора ли вам представиться?
— Лена.
— Приятно познакомиться. Я Робин.
— Я уже знаю. А это у вас такое оригинальное хобби, носить девушек на длинные дистанции?
— Я не всех подряд так таскаю. Да и разговор у нас вовсе не о моих увлечениях. Чем вы занимались на Земле?
— Я учительница. А вы?
— Кочегар. В городском крематории.
— Я серьезно!
— Я тоже. Знаете ли, милая барышня, у меня сегодня не самый лучший день и шутить не очень хочется. Давайте я вам кое-что расскажу. Мне почти тридцать лет, мозги в порядке, а коэффициент интеллекта сто сорок девять. Это меньше чем у Леонардо да Винчи, но гораздо больше, чем у действующего президента США. Вышеперечисленные характеристики позволяют мне с неплохой эффективностью анализировать информацию, получаемую из окружающего мира. Я внимательно изучил все обстоятельства, забросившие нас в этот мир, и выявил ряд закономерностей. Если здесь и есть случайные люди, то они попали сюда по той причине, что оказались в ненужном месте в ненужное время.
— Что ты имеешь в виду?
— Сюда переместились физически сильные, воинственные люди, причем застигнутые в обстоятельствах, где эти их характеристики были заметны. Толпа любителей старины, обвешанных доспехами и оружием, охотники прямо из леса, хулиганствующий громила, парочка темных личностей с оружием профессиональных убийц. Ты можешь не рассказывать мне о себе все, но я здесь главный, и если ты хочешь остаться с нами, то я должен знать, чего от тебя можно ожидать. Да и профессия твоя может представлять определенный интерес. Для примера — нам очень не помешает врач.
— Но я сказала чистую правду. Мне совершенно нечего скрывать. Я простая учительница, преподаю химию в гимназии. У меня есть хобби — люблю покорять скалы без всякого снаряжения и страховки. Меня забросило сюда в тот момент, когда я висела на двух пальцах над пятидесятиметровым обрывом.
— Теперь понятно. Поздравляю, ты тоже в когорте необычных людей. Рад тебя приветствовать в нашей компании, экстремальная альпинистка.
— Извини.
— За что?
— Ну, что я не доктор. Я действительно очень люблю, как ты выразился, экстремальный альпинизм. Больше, чем секс. Эй, джигит, не мучь свои уши, я занимаюсь этим только с людьми, которые мне очень нравятся.
Лена поднялась, кивнула Робину на прощание:
— А ты мне понравился.
Проводив ее взглядом, тот повернулся к Ахмеду.
— Подслушивать нехорошо.
— Вах, какой женщина! — Горец восхищенно цокнул языком. — Настоящий Елена Прекрасная!
— Елена Прекрасная?
— Да. Бил такой красавица, за ней дэвьять лет все воевали. Город сожгли, Троя называется.
— Ну, ты и даешь, в жизни бы тебя не заподозрил в знании «Илиады».
Горец ничего не ответил, он поспешно собирал цветы, пользуясь последними солнечными лучами.
Сата очнулась настолько, что даже улыбнулась, когда рядом присел Робин. Тот улыбнулся в ответ, ласково потрепал девочку по голове.
— Ну что, героиня, не знаю, как тебя и благодарить. Как я жалею, что мы столь плохо друг друга понимаем.
— Робин хорошо?
— Да уж лучше, чем тебе. Первый раз в жизни за меня так решительно заступилась девчонка. Может тебя оставить в каком-то селении? Ну, как тебе объяснить!
Впрочем, при мысли о том, что девочку придется оставить у этих жестоких аборигенов, сердце его сжалось, он понял, что хочет этого менее всего. Он догадывался, что в родное селение ей возврата нет, не зря она добровольно пошла за ним.
— Анита плохо.
— Что?
— Анита плохо. Там.
Взглянув в указанном направлении, Робин заметил притаившуюся в кустах красотку. Подошел, присел рядом, тихонько кашлянул. Девушка, не прекращая рыдать, подняла лицо, опять закрыла его ладонями.
— Можешь не прятаться, я все видел, — сурово заявил он. — А знаешь, ты, когда плачешь, становишься чудовищной уродиной. Страшнее бабы Яги.
Женская психология не подкачала, Робин еле успел перехватить руку, спасаясь от пощечины, и, глядя на разъяренную фурию, рассмеялся:
— О, женщины, как легко вами управлять. По какому поводу рыдаем?
— Спрашиваешь! Я… До меня только сейчас все дошло. Как же я перепугалась!
— Ничего страшного, все боятся. А ты молодец, не растерялась, хорошо стреляла. Так что можешь рыдать спокойно, это нормальная реакция на стресс, пошел откат. А слезы к тому же хорошо очищают организм.
Сквозь слезы показалась лукавая улыбка:
— А что там кто-то говорил по поводу бабы Яги?
— Небольшое преувеличение, — усмехнулся Робин, — как тебя еще расшевелить? Да ты посмотри на сына Кавказских гор. Настоящий джентльмен!
Ахмед торжественной походкой приближался к Елене, умывавшейся у ручья. Став над ней, он протянул букет цветов и что-то сказал. Та подняла голову, коротко ответила. Джигит равнодушно отбросил букет, что-то достал из кармана, деловито осмотрел, недовольно покачал головой. Огляделся и, узрев Робина, поспешил к нему:
— Робин, у тибя есть сто долларов. Я отдам.
— Да зачем же тебе деньги?
Покосившись в сторону Аниты, Ахмед стеснительно произнес:
— Давай отойдем, а? Я тибе скажу, но тиха, понял?
— Красавица, закрой уши. Давай, говори.
— Она мине сказала — двести долларов.
— Что?
— Вах! Она сказать двести долларов! Ты понял, да? А у миня только сто, рублями. Но она брать по курсу, я так думать.
Робин захохотал, не выдержав, прыснула златовласка. Взглянув на нее с осуждением, Ахмед обвинил:
— Вах, красавица, нильзя падслушивать.
— Ахмед, Ахмед! — Робин покачал головой. — Ну, сам подумай, зачем ей здесь деньги? Она просто пошутила.
Гигант глянул на Робина мудрым взором, полным снисходительного превосходства, и заявил:
— Робин, ти плохо знать женьщин. Им всигда дэньги нада. Всигда! Ти понял?
— Прости нас, сын самой большой звезды. Мы оказались слабы. — Сабир, младший азат деревни извивался в пыли деревенской площади, лобызая сапоги высокого человека, в просторном черном одеянии, расшитом огромным количеством черепов бласов.
— Где старший азат? — брезгливо спросил хозяин сапог.
— Он мертв, — всхлипнул Сабир, — цохваны убили его.
— Как это случилось?
— О, владыка Глаз Мира, мне страшно говорить! Вели убить меня, язык мой больше не может мне служить.
Пнув азата ногой, жрец прошипел:
— Я, Зардрак акх Даутор, атон всех атонов Заоблачного храма, приказываю тебе и твоему гнилому языку — ты скажешь все! Что случилось после того, как вы отправились в погоню за странным существом, похожим на женщину?
— Великий, случилась большая беда. Мы видели много чужих следов, но не боялись, с нами ведь шли нуры. Но голоногая женщина оказалась цохваном, она завела нас в ловушку. Мне страшно это вспоминать, я видел то, чего нельзя видеть ни одному человеку! Там были цохваны, очень много цохванов. Таких мы еще не видели, это ожили страшные предсказания Торанвера. Многие из них были сделаны из темной бронзы, их не брали наши топоры, а копья попросту раскалывались. У одного лицо сделано из самой ночи, другой был огромным великаном, он разрывал людей на куски. Они убили многих наших людей и всех нуров. Наши сердца переполнились большим страхом, мы стали спасать свои жизни, а цохваны гнались следом, медными когтями убивали тех, кто отставал. Мы бежали до самой деревни.
— Ты хорошо все видел?
— Да, я швырял камни из задних рядов. Я лучше всех в деревне управляюсь с пращей.
— Как они убили нуров?
— О, муж мириадов эйко, это было страшно! У двух цохванов были огромные луки, большой силы, три человека не смогут такой натянуть. Они метали стрелы такой крепости, что те пробивали нурам головы. Другой цохван извергал гром, и от того грома не было спасения. Последний нур бросился за цохваном, двигавшимся быстрее молнии. Он оторвал ему голову, тот упал, но едва коснулся земли, как голова отросла вновь. Нур опять бросился на него, но ему помешал другой цохван, похожий на худую женщину в одежде дэйко. Он приказал нуру проверить его. Лесной страж замешкался, но, поняв, что перед ним не атон и даже не имин, хотел убить обманщика. Тогда цохван, лежавший на земле, захохотал, махнул рукой, метнул молнию, убил последнего нура. Я рассказал все что видел, великий!
Зардрак призадумался. В отличие от невежественных поселян, он относился к проблеме цохванов без всякой религиозной истерии и страха, как к явлению известному, привычному и хорошо изученному. Атон прожил немало, но на его памяти никогда еще цохваны не устраивали столь кровавое побоище. А уж убить четырех священных нуров! Подобное невозможно было даже представить. Особо настораживала странная женщина, она смогла остановить нура словами, а в это невозможно поверить. Хотя, если предположить, что это одна из уцелевших исс, то дело становится более понятным. Но тогда сила ее огромна, не всякая исса может приказать нуру замереть хоть на мгновение. Здесь явно произошло нечто, требующее очень тщательного расследования. Жрец вновь пнул всхлипывающего азата:
— Ты бросил в лесу тела четырех священных нуров. Это большой грех!
— Великий, но у нас почти не осталось мужчин! Мы не сможем забрать лесных стражей, нас всех убьют цохваны.
— Молчи, отрыжка магира. Ты отправишь на место битвы самых лучших охотников, они должны проверить — на месте цохваны или ушли. Я пошлю своих младших атонов в ближайшие селения, завтра они приведут много мужчин и, возможно, нуров. Мы убьем цохванов и позаботимся о телах павших.
Глава 7
— Большая?
— Девятнадцать домов. Суета там нездоровая, больно много мужиков шатаются, дубинами разными помахивают. И что интересно, морды злые, как у гестаповцев. Как бы до беды не дошло.
— Ладно, пойдем к остальным, надо обойти это препятствие.
Основной отряд затаился в пятидесяти шагах. Услышав новости, все опечалились, делать крюк не хотелось. Но связываться со злыми мужиками хотелось еще меньше. Пришлось удалиться от реки, на обход ушло больше часа, двигаться приходилось среди густых зарослей. Уже подходили к воде, как вдруг егерь замер, присел, внимательно рассмотрел чей-то след, повернулся к Робину.
— Похоже, кто-то из наших земляков впереди шустро чешет. Обувка совсем на местную не похожа. Если поднажать, быстро нагоним, времени всего ничего прошло.
Отряд прибавил ход, но и неизвестный земляк оказался крепкой закалки, нагнать его удалось только почти под вечер. Сперва егерь, шедший впереди, поднял руку, останавливая дозор.
— Что там? — шепнул Робин.
— Вона он, за тем деревом сидит, отдыхает. Вишь, нога выглядывает, в кроссовке белом.
— Ладно, пойдем знакомиться с этим скороходом.
Услышав деликатное покашливание, незнакомец вскочил, как ошпаренный, быстро развернулся. Перед ними замерла молодая женщина с крепкой, спортивной фигурой, одетая в короткие шорты и обтягивающую безрукавку ядовито-оранжевого цвета. Короткая стрижка, миловидное лицо, испуганные серые глаза. Петрович одобрительно крякнул, Робин улыбнулся и заговорил:
— Привет! Мы за тобой уже часа четыре бегаем. Быстро же ты ходишь.
— Как вы меня напугали, я думала, это они меня догнали. Ой, сколько же вас!
Из кустов выходили другие члены отряда, незнакомку обступили со всех сторон.
— Кого ты назвала «они»? — заинтересовался Робин.
— Я в деревню местную зашла, выше по реке, пыталась объясниться с аборигенами. Сперва все было спокойно, потом появился какой-то худой мужик в черной хламиде, весь обвешанный мышиными черепами, а с ним несколько ужасных зверюг, все корявые, с единственным глазом, а рожи… Бр-р. Я их как увидела, сразу бежать. Меня пробовали поймать, но я вырвалась.
Петрович развернулся взведенной пружиной, крутанул карабин вокруг плеча, взял к плечу наизготовку.
— Берегись! — крикнул егерь. — Они уже здесь!
Робин схватил лук, не раздумывая. Вовремя, среди кустов замелькали уродливые фигуры циклопов, меж ними мелькали многочисленные аборигены с оружием в руках.
— Циклопов в голову бить! — заорал он, свалив первого.
Равномерно затрещал карабин, по ушам резанул женский визг. Робин успел выпустить шесть стрел, затем отбросил лук, враги были уже рядом. Выхватив меч, бросился им навстречу, длинным выпадом пронзил грудь аборигена, замахнувшегося топором, возвратным движением увел лезвие в сторону, зацепил живот другого. В шлем ударила стрела, наконечник разлетелся в мелкие осколки, Робин пропустил ощутимый удар в бок, доспех выдержал, но ребра загудели. Обернулся, но там уже делать было нечего, Ахмед снес копейщику голову. За спиной гиганта коренастый, бочкообразный лучник, криво скалясь, натягивал тетиву. Робин закричал, предупреждая джигита, но тут враг с криком присел на землю со стрелой в солнечном сплетении, а пробегавший мимо Пересвет добил его коротким, точным ударом в основание шеи.
В шуме схватки слух выделил девичий крик. Обернувшись, Робин увидел, что на прекрасную лучницу накинулись сразу двое, она отступала, пытаясь защититься своим игрушечным мечом. Парень умел двигаться быстро, но в этот раз превзошел самого себя. Первый противник умер стоя, не успев ничего понять, второй дернулся, когда брызги крови убитого товарища залили ему голову, но это было последнее, что он успел сделать перед смертью. Мельком кивнув перепуганной девушке, спаситель стал разворачиваться, и тут на его голову обрушился удар такой сокрушающей силы, что не выдержали застежки шлема, их сорвало, а сам Робин покатился по земле.
В глазах плыл искрящийся туман, на него надвигалась уродливая фигура циклопа, раскинувшая в стороны свои страшные верхние лапы. Чудовище спешило добить оглушенного противника! Робин пошарил рукой, пытаясь найти потерянный меч, и запоздало крикнул, увидев рванувшуюся сбоку тоненькую фигурку. Встав перед ужасным созданием, Сата подняла руки и пронзительно закричала:
— Нур! Атами горо хисар данато!
Монстр замешкался, недоуменно опустил лапы, но тут же, словно очнувшись, встряхнул головой, широко размахнулся, собираясь уничтожить столь незначительное препятствие. Но этой задержки Робину вполне хватило. В воздухе молнией блеснул нож, полет его завершился в глазнице чудовища. Циклоп хрюкнул, плетью уронил занесенную лапу, завалился на бок. Синхронно с ним упала Сата.
Противник дрогнул, началось повальное бегство. Гнаться за врагами в тяжелых доспехах было бессмысленно. Робин криком остановил Ахмеда, явно собиравшегося преследовать беглецов до полного истребления:
— Назад! Все назад! Ахмед, стоять, тебе сказано!
Бойцы замерли, выходя из боевой горячки. Мельком оглядев свое воинство, Робин облегченно вздохнул —, все были на ногах, только Сата неподвижно застыла на земле.
— Так, говорю всем. Посмотрите друг на друга, ищите раны. В горячке боя вы их сами могли не заметить. Анита, приведи в чувство Сату:
— А… а она живая?
— Конечно живая, просто в обмороке, побей по щекам, водой облей, очнется. Соберите все металлическое оружие, какое найдете. Стрелы мои не трогайте, я их сам вытащу. Шевелитесь, нам надо до вечера отойти отсюда хотя бы километра на два, вдруг они вернутся.
Серьезных повреждений ни у кого не оказалось. Ахмеду распороли бок, но рана была не опасной, хотя и кровавой, остальные пострадали гораздо меньше, спасибо доспехам, но ушибы и ссадины заработали все латники. Противник так легко не отделался, оставил более двух десятков убитых и тяжелораненых, а так же всех четырех циклопов.
Сата пришла в себя, но от пережитого ужаса ее не держали ноги. Робин понес ее на руках, отказавшись от помощи Ахмеда. Тому, конечно, было бы гораздо легче, но парню хотелось хоть как-то отблагодарить свою спасительницу, честно говоря, такого поступка ожидать от нее можно было менее всего. Да и Робин не заслуживал от своей пленницы такого самопожертвования. Тяжесть была невеликой, но и дорога не совсем близкой, под конец пути руки отваливались, но он никому не доверил свою ношу.
Привал устроили в стороне от реки, у маленького ручейка. Не вмешиваясь в отработанный порядок разбивки лагеря, Робин присел на ствол поваленного дерева, подозвал незнакомку. Рядом, грея уши, ненавязчиво замаячил Ахмед, делавший вид, что всецело увлечен заготовкой лапника:
— Сударыня, не пора ли вам представиться?
— Лена.
— Приятно познакомиться. Я Робин.
— Я уже знаю. А это у вас такое оригинальное хобби, носить девушек на длинные дистанции?
— Я не всех подряд так таскаю. Да и разговор у нас вовсе не о моих увлечениях. Чем вы занимались на Земле?
— Я учительница. А вы?
— Кочегар. В городском крематории.
— Я серьезно!
— Я тоже. Знаете ли, милая барышня, у меня сегодня не самый лучший день и шутить не очень хочется. Давайте я вам кое-что расскажу. Мне почти тридцать лет, мозги в порядке, а коэффициент интеллекта сто сорок девять. Это меньше чем у Леонардо да Винчи, но гораздо больше, чем у действующего президента США. Вышеперечисленные характеристики позволяют мне с неплохой эффективностью анализировать информацию, получаемую из окружающего мира. Я внимательно изучил все обстоятельства, забросившие нас в этот мир, и выявил ряд закономерностей. Если здесь и есть случайные люди, то они попали сюда по той причине, что оказались в ненужном месте в ненужное время.
— Что ты имеешь в виду?
— Сюда переместились физически сильные, воинственные люди, причем застигнутые в обстоятельствах, где эти их характеристики были заметны. Толпа любителей старины, обвешанных доспехами и оружием, охотники прямо из леса, хулиганствующий громила, парочка темных личностей с оружием профессиональных убийц. Ты можешь не рассказывать мне о себе все, но я здесь главный, и если ты хочешь остаться с нами, то я должен знать, чего от тебя можно ожидать. Да и профессия твоя может представлять определенный интерес. Для примера — нам очень не помешает врач.
— Но я сказала чистую правду. Мне совершенно нечего скрывать. Я простая учительница, преподаю химию в гимназии. У меня есть хобби — люблю покорять скалы без всякого снаряжения и страховки. Меня забросило сюда в тот момент, когда я висела на двух пальцах над пятидесятиметровым обрывом.
— Теперь понятно. Поздравляю, ты тоже в когорте необычных людей. Рад тебя приветствовать в нашей компании, экстремальная альпинистка.
— Извини.
— За что?
— Ну, что я не доктор. Я действительно очень люблю, как ты выразился, экстремальный альпинизм. Больше, чем секс. Эй, джигит, не мучь свои уши, я занимаюсь этим только с людьми, которые мне очень нравятся.
Лена поднялась, кивнула Робину на прощание:
— А ты мне понравился.
Проводив ее взглядом, тот повернулся к Ахмеду.
— Подслушивать нехорошо.
— Вах, какой женщина! — Горец восхищенно цокнул языком. — Настоящий Елена Прекрасная!
— Елена Прекрасная?
— Да. Бил такой красавица, за ней дэвьять лет все воевали. Город сожгли, Троя называется.
— Ну, ты и даешь, в жизни бы тебя не заподозрил в знании «Илиады».
Горец ничего не ответил, он поспешно собирал цветы, пользуясь последними солнечными лучами.
Сата очнулась настолько, что даже улыбнулась, когда рядом присел Робин. Тот улыбнулся в ответ, ласково потрепал девочку по голове.
— Ну что, героиня, не знаю, как тебя и благодарить. Как я жалею, что мы столь плохо друг друга понимаем.
— Робин хорошо?
— Да уж лучше, чем тебе. Первый раз в жизни за меня так решительно заступилась девчонка. Может тебя оставить в каком-то селении? Ну, как тебе объяснить!
Впрочем, при мысли о том, что девочку придется оставить у этих жестоких аборигенов, сердце его сжалось, он понял, что хочет этого менее всего. Он догадывался, что в родное селение ей возврата нет, не зря она добровольно пошла за ним.
— Анита плохо.
— Что?
— Анита плохо. Там.
Взглянув в указанном направлении, Робин заметил притаившуюся в кустах красотку. Подошел, присел рядом, тихонько кашлянул. Девушка, не прекращая рыдать, подняла лицо, опять закрыла его ладонями.
— Можешь не прятаться, я все видел, — сурово заявил он. — А знаешь, ты, когда плачешь, становишься чудовищной уродиной. Страшнее бабы Яги.
Женская психология не подкачала, Робин еле успел перехватить руку, спасаясь от пощечины, и, глядя на разъяренную фурию, рассмеялся:
— О, женщины, как легко вами управлять. По какому поводу рыдаем?
— Спрашиваешь! Я… До меня только сейчас все дошло. Как же я перепугалась!
— Ничего страшного, все боятся. А ты молодец, не растерялась, хорошо стреляла. Так что можешь рыдать спокойно, это нормальная реакция на стресс, пошел откат. А слезы к тому же хорошо очищают организм.
Сквозь слезы показалась лукавая улыбка:
— А что там кто-то говорил по поводу бабы Яги?
— Небольшое преувеличение, — усмехнулся Робин, — как тебя еще расшевелить? Да ты посмотри на сына Кавказских гор. Настоящий джентльмен!
Ахмед торжественной походкой приближался к Елене, умывавшейся у ручья. Став над ней, он протянул букет цветов и что-то сказал. Та подняла голову, коротко ответила. Джигит равнодушно отбросил букет, что-то достал из кармана, деловито осмотрел, недовольно покачал головой. Огляделся и, узрев Робина, поспешил к нему:
— Робин, у тибя есть сто долларов. Я отдам.
— Да зачем же тебе деньги?
Покосившись в сторону Аниты, Ахмед стеснительно произнес:
— Давай отойдем, а? Я тибе скажу, но тиха, понял?
— Красавица, закрой уши. Давай, говори.
— Она мине сказала — двести долларов.
— Что?
— Вах! Она сказать двести долларов! Ты понял, да? А у миня только сто, рублями. Но она брать по курсу, я так думать.
Робин захохотал, не выдержав, прыснула златовласка. Взглянув на нее с осуждением, Ахмед обвинил:
— Вах, красавица, нильзя падслушивать.
— Ахмед, Ахмед! — Робин покачал головой. — Ну, сам подумай, зачем ей здесь деньги? Она просто пошутила.
Гигант глянул на Робина мудрым взором, полным снисходительного превосходства, и заявил:
— Робин, ти плохо знать женьщин. Им всигда дэньги нада. Всигда! Ти понял?
— Прости нас, сын самой большой звезды. Мы оказались слабы. — Сабир, младший азат деревни извивался в пыли деревенской площади, лобызая сапоги высокого человека, в просторном черном одеянии, расшитом огромным количеством черепов бласов.
— Где старший азат? — брезгливо спросил хозяин сапог.
— Он мертв, — всхлипнул Сабир, — цохваны убили его.
— Как это случилось?
— О, владыка Глаз Мира, мне страшно говорить! Вели убить меня, язык мой больше не может мне служить.
Пнув азата ногой, жрец прошипел:
— Я, Зардрак акх Даутор, атон всех атонов Заоблачного храма, приказываю тебе и твоему гнилому языку — ты скажешь все! Что случилось после того, как вы отправились в погоню за странным существом, похожим на женщину?
— Великий, случилась большая беда. Мы видели много чужих следов, но не боялись, с нами ведь шли нуры. Но голоногая женщина оказалась цохваном, она завела нас в ловушку. Мне страшно это вспоминать, я видел то, чего нельзя видеть ни одному человеку! Там были цохваны, очень много цохванов. Таких мы еще не видели, это ожили страшные предсказания Торанвера. Многие из них были сделаны из темной бронзы, их не брали наши топоры, а копья попросту раскалывались. У одного лицо сделано из самой ночи, другой был огромным великаном, он разрывал людей на куски. Они убили многих наших людей и всех нуров. Наши сердца переполнились большим страхом, мы стали спасать свои жизни, а цохваны гнались следом, медными когтями убивали тех, кто отставал. Мы бежали до самой деревни.
— Ты хорошо все видел?
— Да, я швырял камни из задних рядов. Я лучше всех в деревне управляюсь с пращей.
— Как они убили нуров?
— О, муж мириадов эйко, это было страшно! У двух цохванов были огромные луки, большой силы, три человека не смогут такой натянуть. Они метали стрелы такой крепости, что те пробивали нурам головы. Другой цохван извергал гром, и от того грома не было спасения. Последний нур бросился за цохваном, двигавшимся быстрее молнии. Он оторвал ему голову, тот упал, но едва коснулся земли, как голова отросла вновь. Нур опять бросился на него, но ему помешал другой цохван, похожий на худую женщину в одежде дэйко. Он приказал нуру проверить его. Лесной страж замешкался, но, поняв, что перед ним не атон и даже не имин, хотел убить обманщика. Тогда цохван, лежавший на земле, захохотал, махнул рукой, метнул молнию, убил последнего нура. Я рассказал все что видел, великий!
Зардрак призадумался. В отличие от невежественных поселян, он относился к проблеме цохванов без всякой религиозной истерии и страха, как к явлению известному, привычному и хорошо изученному. Атон прожил немало, но на его памяти никогда еще цохваны не устраивали столь кровавое побоище. А уж убить четырех священных нуров! Подобное невозможно было даже представить. Особо настораживала странная женщина, она смогла остановить нура словами, а в это невозможно поверить. Хотя, если предположить, что это одна из уцелевших исс, то дело становится более понятным. Но тогда сила ее огромна, не всякая исса может приказать нуру замереть хоть на мгновение. Здесь явно произошло нечто, требующее очень тщательного расследования. Жрец вновь пнул всхлипывающего азата:
— Ты бросил в лесу тела четырех священных нуров. Это большой грех!
— Великий, но у нас почти не осталось мужчин! Мы не сможем забрать лесных стражей, нас всех убьют цохваны.
— Молчи, отрыжка магира. Ты отправишь на место битвы самых лучших охотников, они должны проверить — на месте цохваны или ушли. Я пошлю своих младших атонов в ближайшие селения, завтра они приведут много мужчин и, возможно, нуров. Мы убьем цохванов и позаботимся о телах павших.
Глава 7
— Слышь, паря, а как оно тебя так угораздило негром быть?
— Да вот, сам не знаю. Как-то само получилось, я не виноват.
— Ну, не хошь говорить, так не говори. Я че, не обижусь.
— Да ничего здесь интересного. Папа студент из Африки, мама русская, я вот сын своих родителей. Отца вообще никогда не видел.
— Вот оно как. А твой батяня в Погореловке часом не бывал?
— Да что ты пристал со своей Погореловкой?
— А ну цыц, не шуми! Чего же это?
— Что такое, Петрович?
К застывшему передовому дозору подтянулся весь отряд.
— Чего стоим? — поинтересовался Робин.
— Да идет кто-то, прямиком к нам. Но шаг больно чудной, будто мотоциклет попердывает. Святые угодники, чего же это такое! — опешил егерь.
Было от чего опешить. Раздвигая кусты, навстречу отряду двигалось нечто. Более всего оно напоминало двухметровый, розовый манекен с оплавившейся поверхностью и со сросшимися ногами. Две длинные, щупальцевидные руки, извивающиеся во всех направлениях, голова с острой верхушкой. Не было ни глаз, ни каких-либо отверстий, однородная розоватая поверхность, покрытая каплями потекшей пластмассы. Вызывал загадку странный способ передвижения этого существа, оно просто плыло над самой землей. В этом создании не чувствовалось жизни, но вместе с тем оно вызывало столь сильное омерзение, что Робин, не думая, вскинул лук и вбил стрелу в середину твари.
Мощный лук не подвел, но стрела ушла в розовое тело всего на несколько сантиметров, место вокруг раны заколыхалось волнами, показался легкий дымок. Пронзительно завизжала одна из женщин, к Робину подскочила Сата, схватила за руку, с удивительной силой потащила его в сторону:
— Цохван! Бежать! Все умирать! Бежа-а-а-ать!!!
Робин послушался сразу, больно убедительно она уговаривала.
— Скорее уходим! — крикнул остальным.
Уже скрываясь в кустах, едва поспевая за девушкой, он успел оглянуться. Розовая фигура застыла на том же месте, где ее настиг выстрел. По телу бурлили трясущиеся волны, оно на глазах расплывалось ручьями, а от стрелы валили клубы дыма.
Далеко отбежать они не успели, ярчайшая вспышка на миг затмила солнечный свет, громовой удар едва не порвал барабанные перепонки, в спину толкнула ударная волна. Робин едва устоял на ногах и удержал Сату. Оглянулся — позади вздымалось густое, темно-бурое облако, расцвечиваемое огненными сгустками. Все молча смотрели на эту картину. Густав выругался.
— Хорошие у тебя стрелы. Наверное, брал их в магазине противотанкового оборудования? — в своем духе высказался Хонда.
Робин повернулся к Сате, схватил ее за плечи:
— Кто это был? Кто?
— Цохван! — коротко ответила девушка.
— Ладно, вечером поговорим. Идем дальше, я хотел бы удалиться отсюда как можно дальше. Да и как бы лес не загорелся от такого фейерверка.
Лес не загорелся, и до самого вечера отряд двигался без приключений. Река в этих краях разлилась по настоящему, по ней вполне смогло бы пройти небольшое речное судно. Рельеф стал гораздо положе, скалы исчезли, лес поредел, часто перемежался обширными полянами. Местность была более населенной, пришлось обойти не одно селение, путники нередко пугали одиноких охотников. Однажды по реке быстро проскочила узкая лодочка с парой гребцов.
Окинув взглядом зеленый луг, Робин скомандовал:
— Остановимся здесь, чувствуйте себя, как дома.
— Эх, красотища! — воскликнул Густав и, ущипнув ближайшую светловолосую пленницу, добавил непонятное слово с вопросительной интонацией. — Саотюн?
Та рассмеялась, отскочила от игриво настроенного витязя. Запомнив неизвестное слово, Робин оставил отряд устраивать лагерь, сходил к мелкому заливчику, где подстрелил парочку жирных гусей. Возвращаясь назад, услышал гневные крики. На краю лагеря стояли друг против друга Ахмед и Густав, причем последний вытирал кровь с разбитой губы. Оба поливали друг друга площадной бранью, махали руками, заводясь все больше и больше. Сбоку растерянно переминалась Сата.
Робин поспешил к эпицентру разгорающегося конфликта. Завидев его, Густав крикнул:
— Эй, убери своего нукера, пока я с ним чего-нибудь не сотворил.
— Да что ти мине сдэлаеш? Жопа станеш цилавать? Цилуй, я нэ вазражаю!
— Тихо, что тут у вас случилось? Из-за чего сыр-бор?
— Этот Кинг-Конг меня ударил!
— Ахмед, объясни, зачем ты ударил Густава?
— Я иво папа имел, я иво дедушка…
— А ну, помолчи. И когда ты только все успеваешь. Густав, за что он тебя ударил, ведь вы, вроде, приятели?
— Да совершенно ни за что! Эта девчонка мимо проходила, я ее по заду хлопнул, что тут такого? А этот урод молча подскочил и как врежет! Хорошо, я голову успел развернуть, оторвало бы напрочь, у него же кулаки, что ведра. Тьфу ты!
Густав неожиданно засмеялся. Робин удивился, поинтересовался:
— И по какому поводу мы так весело ржем?
— Да как тут не ржать! Этот гоблин за твоей спиной показывает пантомиму на тему своих глубоко личных взаимоотношений с моими многочисленными предками.
Робин обернулся и сурово уставился на джигита. Тот стоял в подчеркнуто расслабленной позе, являя собой воплощение невинности.
— Послушай, Ахмед, ты же мог его серьезно покалечить. Не нравится, так скажи словами, нам только драк не хватало. Немедленно перед ним извинись.
— А пусть он не трогать твоя девушка.
— Да она мне нужна? Я же ничего ей не сделал, я же без всякой задней мысли, можно сказать со всей душой. У меня вон, подруга бегает, — Густав показал на светловолосую пленницу.
— Вот и отлично, а ну, пожали друг другу руки! Вот так! Сата, иди за мной.
Отойдя чуть в сторону, Робин расстелил плащ, усадил девушку, присел рядом. Та смотрела испуганно, опасаясь наказания. Улыбнувшись, он поспешил ее успокоить:
— Все хорошо. Ты совсем ни в чем не виновата. Хорошо. Поняла?
Сата кивнула головой.
— Вот и отлично. Кстати, что такое саотюн? Са-о-тюн. Поняла?
Глаза девушки испуганно вспыхнули, налились страхом. Она стыдливо обернулась на суетящихся неподалеку людей, глянула на Робина с отчаянной обидой, поднялась, начала снимать платье.
— Да что за день!!! — воскликнул тот, вскакивая.
Схватив Сату за руки, он попытался ее успокоить:
— Все! Хватит! Я просто хотел узнать. Я все понял. Да что ж ты так меня боишься! Я же тебя пальцем не трогал, не обижал! Ты забыла, как меня спасала? Разве я обижу тебя, глупая. Эх, жаль, ты мало понимаешь наш язык!
— Я понимать, — девушка виновато улыбнулась, смущенно потупилась.
— Ладно, прости мне мое дурное любопытство. Присядь. Слушай, я знаю, что понимаешь ты больше, чем можешь сказать, так что мои слова тебе в основном ясны. Мне очень интересно, что мы сегодня повстречали. Кто это был?
— Цохван.
— Это слово произносила старая женщина, в твоем селении, когда тебя отдавала мне. Что это значит?
— Ты цохван.
— Ничего не пойму. На эту тварь я совершенно не похож. Не мог же я за эти дни так измениться!
Девушка нахмурила личико, попыталась объяснить.
— Ты не ходить живой лес без страх. Нур тебя делать стоять, смотреть, ты быть другой, не лес без страх. Ты прийти не знаю. Ты рождаться не звезда. Ты цохван!
— Но это было совсем другое существо. Почему оно взорвалось после ранения?
Бросив на Робина снисходительный взгляд, Сата пояснила:
— Все знать, цохван не трогать. Его уметь трогать только нур. Он делать это хорошо.
— Кто такой нур?
— Ты говорить циклоп.
— Понятно. А скажи вот что, Ахмед цохван?
— Да.
— Но ты же видела, он был ранен, но не взорвался. Почему?
— Он другой цохван, я не знать. Я не атон, не имин, я дэйко. Я мало знать.
— Что такое дэйко?
— Это плохо. Мне нет никогда к атону, мне не петь имин. Мне могут хотеть заставлять умирать.
В глазах девушки показались слезы. Сердце Робина дрогнуло, он обнял малышку, успокаивающе погладил по спине.
— Я мало что понял из твоих слов, но догадался, дэйко быть не очень весело. Успокойся, здесь ты не дэйко, никто тебя не обидит. Я поговорю с Густавом, он будет обходить тебя десятой дорогой.
Робин выходил из реки, где мылся в стороне от лагеря, и замер. На берегу возле его одежды, поджав к груди ноги, сидела Елена.
— Эй, красавица, ты бы отвернулась, что ли.
— А зачем? Я хочу на тебя посмотреть.
Пожав плечами, Робин с напускным безразличием выбрался на сушу, поспешно отряхнул воду, стал натягивать одежду на влажное тело, мысленно проклиная бесстыжую нимфоманку. Ее насмешливый взгляд не покидал его ни на мгновение.
— Ну, и как впечатление? — одевшись, спросил он.
— У тебя очень красивое тело. Мне понравилось. Не хочешь взглянуть на мое?
— Спасибо, как-нибудь в другой раз.
— Ну, надо же, чем же я хуже твоей Саты? Неужели эта зеленая девчонка умеет что-то особенное, чего не умею я? Может, просветишь?
— Между нами ничего не было, это знают все, тут ничего не скроешь.
— Обманывать нехорошо. Вы только что так мило обнимались, прямо как голубки, приятно было смотреть.
Посмотрев на Елену с сожалением, Робин спокойно констатировал:
— Да вот, сам не знаю. Как-то само получилось, я не виноват.
— Ну, не хошь говорить, так не говори. Я че, не обижусь.
— Да ничего здесь интересного. Папа студент из Африки, мама русская, я вот сын своих родителей. Отца вообще никогда не видел.
— Вот оно как. А твой батяня в Погореловке часом не бывал?
— Да что ты пристал со своей Погореловкой?
— А ну цыц, не шуми! Чего же это?
— Что такое, Петрович?
К застывшему передовому дозору подтянулся весь отряд.
— Чего стоим? — поинтересовался Робин.
— Да идет кто-то, прямиком к нам. Но шаг больно чудной, будто мотоциклет попердывает. Святые угодники, чего же это такое! — опешил егерь.
Было от чего опешить. Раздвигая кусты, навстречу отряду двигалось нечто. Более всего оно напоминало двухметровый, розовый манекен с оплавившейся поверхностью и со сросшимися ногами. Две длинные, щупальцевидные руки, извивающиеся во всех направлениях, голова с острой верхушкой. Не было ни глаз, ни каких-либо отверстий, однородная розоватая поверхность, покрытая каплями потекшей пластмассы. Вызывал загадку странный способ передвижения этого существа, оно просто плыло над самой землей. В этом создании не чувствовалось жизни, но вместе с тем оно вызывало столь сильное омерзение, что Робин, не думая, вскинул лук и вбил стрелу в середину твари.
Мощный лук не подвел, но стрела ушла в розовое тело всего на несколько сантиметров, место вокруг раны заколыхалось волнами, показался легкий дымок. Пронзительно завизжала одна из женщин, к Робину подскочила Сата, схватила за руку, с удивительной силой потащила его в сторону:
— Цохван! Бежать! Все умирать! Бежа-а-а-ать!!!
Робин послушался сразу, больно убедительно она уговаривала.
— Скорее уходим! — крикнул остальным.
Уже скрываясь в кустах, едва поспевая за девушкой, он успел оглянуться. Розовая фигура застыла на том же месте, где ее настиг выстрел. По телу бурлили трясущиеся волны, оно на глазах расплывалось ручьями, а от стрелы валили клубы дыма.
Далеко отбежать они не успели, ярчайшая вспышка на миг затмила солнечный свет, громовой удар едва не порвал барабанные перепонки, в спину толкнула ударная волна. Робин едва устоял на ногах и удержал Сату. Оглянулся — позади вздымалось густое, темно-бурое облако, расцвечиваемое огненными сгустками. Все молча смотрели на эту картину. Густав выругался.
— Хорошие у тебя стрелы. Наверное, брал их в магазине противотанкового оборудования? — в своем духе высказался Хонда.
Робин повернулся к Сате, схватил ее за плечи:
— Кто это был? Кто?
— Цохван! — коротко ответила девушка.
— Ладно, вечером поговорим. Идем дальше, я хотел бы удалиться отсюда как можно дальше. Да и как бы лес не загорелся от такого фейерверка.
Лес не загорелся, и до самого вечера отряд двигался без приключений. Река в этих краях разлилась по настоящему, по ней вполне смогло бы пройти небольшое речное судно. Рельеф стал гораздо положе, скалы исчезли, лес поредел, часто перемежался обширными полянами. Местность была более населенной, пришлось обойти не одно селение, путники нередко пугали одиноких охотников. Однажды по реке быстро проскочила узкая лодочка с парой гребцов.
Окинув взглядом зеленый луг, Робин скомандовал:
— Остановимся здесь, чувствуйте себя, как дома.
— Эх, красотища! — воскликнул Густав и, ущипнув ближайшую светловолосую пленницу, добавил непонятное слово с вопросительной интонацией. — Саотюн?
Та рассмеялась, отскочила от игриво настроенного витязя. Запомнив неизвестное слово, Робин оставил отряд устраивать лагерь, сходил к мелкому заливчику, где подстрелил парочку жирных гусей. Возвращаясь назад, услышал гневные крики. На краю лагеря стояли друг против друга Ахмед и Густав, причем последний вытирал кровь с разбитой губы. Оба поливали друг друга площадной бранью, махали руками, заводясь все больше и больше. Сбоку растерянно переминалась Сата.
Робин поспешил к эпицентру разгорающегося конфликта. Завидев его, Густав крикнул:
— Эй, убери своего нукера, пока я с ним чего-нибудь не сотворил.
— Да что ти мине сдэлаеш? Жопа станеш цилавать? Цилуй, я нэ вазражаю!
— Тихо, что тут у вас случилось? Из-за чего сыр-бор?
— Этот Кинг-Конг меня ударил!
— Ахмед, объясни, зачем ты ударил Густава?
— Я иво папа имел, я иво дедушка…
— А ну, помолчи. И когда ты только все успеваешь. Густав, за что он тебя ударил, ведь вы, вроде, приятели?
— Да совершенно ни за что! Эта девчонка мимо проходила, я ее по заду хлопнул, что тут такого? А этот урод молча подскочил и как врежет! Хорошо, я голову успел развернуть, оторвало бы напрочь, у него же кулаки, что ведра. Тьфу ты!
Густав неожиданно засмеялся. Робин удивился, поинтересовался:
— И по какому поводу мы так весело ржем?
— Да как тут не ржать! Этот гоблин за твоей спиной показывает пантомиму на тему своих глубоко личных взаимоотношений с моими многочисленными предками.
Робин обернулся и сурово уставился на джигита. Тот стоял в подчеркнуто расслабленной позе, являя собой воплощение невинности.
— Послушай, Ахмед, ты же мог его серьезно покалечить. Не нравится, так скажи словами, нам только драк не хватало. Немедленно перед ним извинись.
— А пусть он не трогать твоя девушка.
— Да она мне нужна? Я же ничего ей не сделал, я же без всякой задней мысли, можно сказать со всей душой. У меня вон, подруга бегает, — Густав показал на светловолосую пленницу.
— Вот и отлично, а ну, пожали друг другу руки! Вот так! Сата, иди за мной.
Отойдя чуть в сторону, Робин расстелил плащ, усадил девушку, присел рядом. Та смотрела испуганно, опасаясь наказания. Улыбнувшись, он поспешил ее успокоить:
— Все хорошо. Ты совсем ни в чем не виновата. Хорошо. Поняла?
Сата кивнула головой.
— Вот и отлично. Кстати, что такое саотюн? Са-о-тюн. Поняла?
Глаза девушки испуганно вспыхнули, налились страхом. Она стыдливо обернулась на суетящихся неподалеку людей, глянула на Робина с отчаянной обидой, поднялась, начала снимать платье.
— Да что за день!!! — воскликнул тот, вскакивая.
Схватив Сату за руки, он попытался ее успокоить:
— Все! Хватит! Я просто хотел узнать. Я все понял. Да что ж ты так меня боишься! Я же тебя пальцем не трогал, не обижал! Ты забыла, как меня спасала? Разве я обижу тебя, глупая. Эх, жаль, ты мало понимаешь наш язык!
— Я понимать, — девушка виновато улыбнулась, смущенно потупилась.
— Ладно, прости мне мое дурное любопытство. Присядь. Слушай, я знаю, что понимаешь ты больше, чем можешь сказать, так что мои слова тебе в основном ясны. Мне очень интересно, что мы сегодня повстречали. Кто это был?
— Цохван.
— Это слово произносила старая женщина, в твоем селении, когда тебя отдавала мне. Что это значит?
— Ты цохван.
— Ничего не пойму. На эту тварь я совершенно не похож. Не мог же я за эти дни так измениться!
Девушка нахмурила личико, попыталась объяснить.
— Ты не ходить живой лес без страх. Нур тебя делать стоять, смотреть, ты быть другой, не лес без страх. Ты прийти не знаю. Ты рождаться не звезда. Ты цохван!
— Но это было совсем другое существо. Почему оно взорвалось после ранения?
Бросив на Робина снисходительный взгляд, Сата пояснила:
— Все знать, цохван не трогать. Его уметь трогать только нур. Он делать это хорошо.
— Кто такой нур?
— Ты говорить циклоп.
— Понятно. А скажи вот что, Ахмед цохван?
— Да.
— Но ты же видела, он был ранен, но не взорвался. Почему?
— Он другой цохван, я не знать. Я не атон, не имин, я дэйко. Я мало знать.
— Что такое дэйко?
— Это плохо. Мне нет никогда к атону, мне не петь имин. Мне могут хотеть заставлять умирать.
В глазах девушки показались слезы. Сердце Робина дрогнуло, он обнял малышку, успокаивающе погладил по спине.
— Я мало что понял из твоих слов, но догадался, дэйко быть не очень весело. Успокойся, здесь ты не дэйко, никто тебя не обидит. Я поговорю с Густавом, он будет обходить тебя десятой дорогой.
Робин выходил из реки, где мылся в стороне от лагеря, и замер. На берегу возле его одежды, поджав к груди ноги, сидела Елена.
— Эй, красавица, ты бы отвернулась, что ли.
— А зачем? Я хочу на тебя посмотреть.
Пожав плечами, Робин с напускным безразличием выбрался на сушу, поспешно отряхнул воду, стал натягивать одежду на влажное тело, мысленно проклиная бесстыжую нимфоманку. Ее насмешливый взгляд не покидал его ни на мгновение.
— Ну, и как впечатление? — одевшись, спросил он.
— У тебя очень красивое тело. Мне понравилось. Не хочешь взглянуть на мое?
— Спасибо, как-нибудь в другой раз.
— Ну, надо же, чем же я хуже твоей Саты? Неужели эта зеленая девчонка умеет что-то особенное, чего не умею я? Может, просветишь?
— Между нами ничего не было, это знают все, тут ничего не скроешь.
— Обманывать нехорошо. Вы только что так мило обнимались, прямо как голубки, приятно было смотреть.
Посмотрев на Елену с сожалением, Робин спокойно констатировал: