Камерон Стелла. Несколько дней в аду

   – У вас что-нибудь болит?
   – Вроде нет, – ответила Эмма. Вот только разум ее стонет от боли и ужаса.
   Подошел один из полицейских.
   – Мы не нашли вашу сумочку, миссис Дахон, и листков из блокнота тоже нет. Вы слышали шум отъезжающей машины?
   – Нет. Но даже если он забрал мою сумочку, листки из блокнота должны были остаться, хотя бы некоторые. Они были повсюду, говорю вам. Желтые такие листки…
   – Все хорошо, – тихо сказал Мэтт. – Мы посмотрим еще раз.
   – Когда я приехал на парковку, отъезжал какой-то джип, – вспомнил Финн. – Я не узнал водителя, но он посигналил так, будто знаком со мной. Но он, наверное, не знал о том, что тут случилось. Когда этот человек ушел, Эмма?
   – Точно не знаю. Я ушла из ресторана примерно в девять пятнадцать. Не думаю, что все это заняло много времени. Потом вдруг все стихло, а я просто лежала под фургоном и ждала.
   – Прошло больше часа, – сказал Мэтт, взглянув на часы. – За какую ногу он вас поймал?
   Эмма вытянула ногу. Светловолосый врач осмотрел кожу. Потом снял туфлю.
   – Он поймал вас за лодыжку? Или выше?
   – За лодыжку.
   – Давно? – спросил Мэтт.
   – Минут сорок – сорок пять назад, – ответила Эмма. – То есть мне так кажется, я не могу сказать точно.
   – Никаких следов, – сказал врач.
   – Может быть, следы остались ниже лодыжки, у меня нога в грязи. Или отметины исчезли. – Она увидела, что врачи обменялись взглядом, и вдруг разозлилась. – Я не выдумываю! Иначе придумала бы что-нибудь более правдоподобное.
   – Хорошо, хорошо, – сказал Мэтт. – Как только приедет Митч и скажет, что все в порядке, мы вас отвезем домой.
   Спустя минуту подбежал запыхавшийся Митч Гальперн.
   – Пришлось припарковаться поодаль, – сказал он. – Вы, ребята, свободного места не оставили. Привет, Эмма. Как ты?
   – Прекрасно! – ответила она, страстно желая только одного – забраться в машину Финна и уехать домой.
   Митч открыл свой саквояж и достал стетоскоп.
   – Встань рядом с ней на колени, чтобы она могла опереться на тебя, – сказал он Финну.
   Он послушал ее сердце и легкие и улыбнулся:
   – Можешь бежать марафон.
   Потом Митч приложил стетоскоп к ее животу, и Эмма затаила дыхание.
   – Дыши, – засмеялся врач. – Малыш в порядке, как и его мама. Отлично. Но я бы хотел, чтобы ты заехала в больницу, чтобы я мог осмотреть тебя как следует. Лучше будет, если ты поедешь на «скорой».
   – Что-то не так? – испуганно спросила Эмма.
   Митч покачал головой:
   – Если бы что-то было не так, я бы сказал.
   – Я поеду с тобой, дорогая, – прошептал Финн. – Не волнуйся. Это и мой ребенок, и я хочу убедиться, что с вами все в порядке.
   – Сэр! Шеф Будро! – Офицер Сэмпсон, изрядно прибавивший в весе после недавней женитьбы, отдуваясь, подбежал к начальнику. – Могу я поговорить с вами?
   – Если это имеет отношение к делу, мы бы тоже хотели это услышать, – сказал Финн.
   Эмма прижалась к мужу.
   – Сэр? – Сэмпсон посмотрел на Мэтта.
   – Ладно, говори.
   Сэмпсон протянул руку:
   – Это было на стуле в ресторане, сэр. А это – на полу.
   Эмма не видела, что показывает полицейский.
   – И что?
   – Миссис Форестье говорит, что это сумочка и блокнот миссис Дахон. Никаких желтых листков мы не нашли.

Глава 8

   Дома у Аарона Сонни спросил:
   – Как ты думаешь, сколько времени их не будет?
   Он сидел на постели Аарона, глядя на удаляющиеся огоньки машины Эйлин. Когда они вернулись от Чузы, Эйлин высадила мальчиков и повезла Эйнджела домой.
   – Минут двадцать туда и столько же обратно, – предположил Аарон.
   Сонни взглянул на него:
   – Это если твоя мама сразу вернется.
   – Ну, не станет же она разъезжать по делам ночью.
   – Конечно.
   Аарон отхлебнул колы и закинул в рот горсть жевательных конфет.
   Наверное, не так-то легко говорить про твою мать, подумал Сонни. Он старался не думать про свою мать, но это было нетрудно.
   – Ты знаешь, как пользоваться револьвером, который дал тебе Эйнджел? – спросил Аарон.
   Сонни выпрямился:
   – Он не дал бы мне оружие, если бы я не умел с ним обращаться. Я вырос среди оружия. Теперь я чувствую себя намного спокойнее и смогу позаботиться о нас, если что. Сейчас это важно, если мы, конечно, не хотим, чтобы Эйнджел следил за нами двадцать четыре часа в сутки.
   – Научишь меня?
   – Пусть лучше это сделает Эйнджел. Попросим его.
   – Но тогда мама узнает.
   Сонни пожал плечами:
   – Не знаю. Может…
   – Ладно, забудь. Может быть, я поговорю с мамой об этом.
   – У нее есть оружие.
   – Да, я знаю.
   Сонни решил, что настало время сменить тему.
   – Эйлин когда-нибудь ходила на свидания?
   – Она была замужем за папой, – после долгого молчания сказал Аарон.
   – И когда они развелись?
   – Пару лет назад.
   Аарон запрокинул голову, высыпал в рот целую пригоршню конфет и закашлялся.
   – В прошлом году она встречалась с Мэттом Будро, но они были просто друзьями.
   Сонни почувствовал себя неуютно. Он кое-что знал о Мэтте со слов Эйнджела. Тот недолюбливал Мэтта Будро.
   – Кстати, – сказал он, – что у тебя с Салли? Она красивая девчонка…
   Сонни опять решил сменить тему и выбрал то, что было ему ближе всего.
   Аарон искоса взглянул на него:
   – Это не твое дело.
   – Ладно, как скажешь. Но у нее не только глаза большие, но и кое-что еще…
   – Перестань.
   Сонни громко вздохнул:
   – Я, наверное, начну встречаться с Мирандой. Она говорит, что я лучшее, что она видела в этом занюханном городке.
   – Неужели?
   Сонни нравился Аарон, но иногда с ним просто невозможно было говорить.
   – Может, устроим двойное свидание?
   – Мечтать не вредно.
   – Ладно, еще поговорим об этом.
   Аарон о чем-то задумался, а мысли Сонни вернулись к проблеме «Эйнджел – Эйлин». Он считал, что Эйнджел должен с кем-то встречаться, чтобы заполнить свободное время. «Эйнджел, конечно, мужик хороший, но очень уж меня опекает, прямо вздохнуть не дает», – думал Сонни.
   Он лег на постель и уставился в потолок, на котором плясали блики от экрана включенного телевизора.
   – Моя мать ходила на свидания.
   – Да? – Аарон на несколько секунд перестал жевать. – И сколько прошло времени со дня смерти твоего отца?
   – Он тогда был еще жив.
   Аарон подавился конфетой.
   – Прости.
   – Все в порядке. Их обоих уже нет в живых.
   И зачем он рассказал об этом Аарону? Конечно, у него никогда раньше не было такого хорошего друга, но Сонни не привык много болтать. Если Эйнджел узнает, он его убьет.
   – Аарон…
   – Что?
   – У нас в семье не принято говорить о личном. У меня могут быть проблемы. Понимаешь?
   Аарон прижал руку к груди:
   – Все, что ты говоришь, умрет здесь.
   Они погрузились в молчание.
   Жаль, что не с кем поговорить о том, что его тревожит, думал Сонни. Все происходящее ложилось на его плечи тяжелым грузом. Эйнджел, конечно, выслушал бы его, но ему своих проблем хватало.
   Выждав немного, Сонни решился наконец задать вопрос, который давно его мучил.
   – Слушай, не хочу показаться любопытным, но, когда Чуза подобрал тебя на болоте, ты истекал кровью.
   – Правда? – Аарон отвернулся в поисках другой темы для разговора. – Знаешь, наверное, мне пора избавиться от детских книжек. Мама, наверное, не разрешит мне их выкинуть, но я могу сложить их в коробку.
   Потом, позже, он вернется к тому, что случилось на болоте, но сейчас он пока не готов говорить об этом.
   – Я помогу тебе с книжками, – сказал Сонни.
   – Спасибо.
   – Кажется, я буду здесь жить. Твоя мама с ума сойдет.
   – Ты ей нравишься, хоть и ведешь себя с ней по-свински. Она никогда не теряет веру в людей.
   – Да… – пробормотал Сонни и тут же разозлился на себя – он словно извинялся за что-то. Он не видел причины вести себя с Эйлин по-другому, не так, как он вел себя с другими. – Твоя мама была одна до того, как приехал Эйнджел? Ну, кроме того времени, когда она встречалась с копом.
   – Она работала в магазине. Все как всегда. У нее был я и подруги. Она с Мэттом иногда встречается и сейчас.
   – А других мужчин не было?
   – Нет. Она никогда не бегала за мужчинами.
   – Она симпатичная.
   – Да.
   – Я думаю, Эйнджел тоже так считает. Ты видел, как он на нее смотрит?
   Сонни нравилась мысль о том, что дружба между Эйнджелом и Эйлин когда-нибудь перерастет в нечто большее.
   – Мама такая тихая, спокойная, – задумчиво сказал Аарон. – Я не думаю, что… Эйнджел другой… жесткий…
   – Ну, с ней он совсем не жесткий.
   – О чем ты?
   Зря он начал этот разговор, подумал Сонни. Он откашлялся и вспомнил отца, который всегда советовал ему быть дипломатичным.
   – Я просто думаю, что Эйнджел и Эйлин были бы… э-э… хорошей парой. А то у них две заботы – работа и нас пасти. Они должны встречаться, ходить в рестораны, кататься на машине.
   – И куда, по-твоему, они могли бы кататься?
   – Ну, не знаю… – Сонни пожал плечами. – Могли бы съездить в какое-нибудь хорошее место. На Миссисипи. Или в Нью-Йорк. Хотя это далековато.
   – Ладно, – прервал его Аарон, – хватит ходить вокруг да около. Ты говоришь о том, что они могли бы заняться друг с другом сексом. Ну давай, скажи это. Ты думаешь, что твой дядя и моя мама подходят друг ДРУГУ.
   Вот черт.
   – Я сказал то, что хотел сказать. Они хорошие люди и могли бы быть больше чем просто друзьями. Подумай, что будет с Эйлин, когда ты уедешь отсюда? Или ты всю жизнь собираешься торчать в этом городке?
   Аарон вздохнул:
   – Когда закончу школу, поступлю в колледж. Ладно, прости, я погорячился. Мне просто не нравится думать о том, что моя мама с кем-то занимается сексом.
   – Конечно.
   – Эйнджел – хороший.
   – Он – лучший из всех, кого я знаю, – сказал Сонни, и его голос дрогнул. – Никто обо мне так не заботился, как он.
   – Думаешь, мама скоро вернется?
   – Может быть.
   Аарон потер щеки. Сонни глубоко вздохнул.
   – Чуза сказал, твоя одежда была такой грязной, что он ее выбросил. И напялил на тебя эту смешную хламиду.
   – Чуза – отличный парень, – отозвался Аарон. – Он сказал, что мы можем прийти к нему, если захотим вернуть его одежду.
   – Что-то мне не хочется туда возвращаться.
   Аарон помолчал.
   – А я, пожалуй, вернулся бы, – сказал он наконец. – Мне нравится Локум. Когда я был маленьким, у нас была собака, и она все время ходила за нами по пятам. Так, обычная дворняжка, но лучше собаки я не видел.
   – А что с ней случилось?
   Аарон нахмурился и вздохнул:
   – Не знаю. Убежала, наверное. А ты хотел бы иметь такого приятеля, как Локум?
   – Нормальный пес. Кстати, на моей одежде тоже была кровь. Я испачкался, когда Чуза тащил тебя к себе. Твоя кровь текла у него между пальцами.
   – Забудь об этом, хорошо?
   – Тебя подстрелили, – прямо сказал Сонни.
   Аарон не ответил. Сонни сел на постели и уставился в телевизор. Показывали какое-то черно-белое кино. Несколько мужчин в шляпах и галстуках яростно спорили с парнем за стойкой.
   Обернувшись, Сонни осторожно коснулся бока Аарона и увидел, что тот поморщился.
   – Покажи мне, – попросил Сонни.
   Аарон встал с постели, засунул руки в карманы джинсов и принялся расхаживать по комнате.
   – Послушай, – сказал Сонни, – мы же вместе. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой.
   – А я рядом с тобой.
   – Тогда покажи мне.
   Аарон задрал футболку и подошел к Сонни.
   – Доволен?
   Сонни сел на краешек постели и потрогал круглый коричневатый кровоподтек под ребрами. Аарон повернулся, и Сонни увидел такую же отметину на другом боку.
   – Входное и выходное отверстие, – сказал Сонни. – Выглядит ужасно.

Глава 9

   Эйнджел жил у озера-старицы, недалеко от «Ив» – стройки, которой руководил по просьбе Финна Дахона. Когда Эйлин поинтересовалась, почему он выбрал старый дом у озера, которое скоро исчезнет, Эйнджел ответил:
   – Потому что здесь почти никто не живет. И потом… не знаю, кто построил мой дом, но этот человек явно обладал воображением и знал, что в доме будут жить независимо от того, высохнет озеро или нет. Я собираюсь поменять тут кое-что.
   У него крупные руки, думала Эйлин, глядя на Эйнджела, сидящего за рулем.
   – Думаешь, с мальчиками ничего не случится? – спросила она.
   – С ними все будет хорошо. Аарон – умный парень, а Сонни умеет о себе позаботиться. Мне жаль того, кто решится напасть на них. И потом, если будет нужно, Сонни позвонит. – Эйнджел улыбнулся. – Мы не можем вечно держать их под замком. Они должны учиться вести себя в сложных ситуациях.
   Эйлин не была уверена, что ей нравится эта мысль.
   – Тогда ладно. А от твоего офиса до дома приличное расстояние.
   Эйнджел работал с Финном в старом особняке, где находился и магазинчик Эйлин, но много времени проводил на стройках.
   – Никогда не любил города, – вздохнул Эйнджел. – Даже такие маленькие, как этот.
   Дорога сузилась, и Эйнджел повернул направо. Машина пересекла участок, поросший травой, и въехала в аллею старых дубов. Впереди было темно, по-прежнему шел дождь. Эйлин поежилась при мысли, что ей придется возвращаться домой одной. Наконец в свете фар показался изрядно обветшавший трехэтажный дом. Эйнджел говорил, что собирается построить рядом новый дом, похожий на этот.
   – Лампочка у двери опять не горит, – сказал он, – нужно будет посмотреть проводку.
   – Наверное, здорово, когда многое можешь сделать своими руками.
   Он нажал на тормоз.
   – Если тебе что-то нужно, позвони – и я сделаю. Ты любишь возиться в саду?
   – Да, – ответила Эйлин, улыбнувшись. Она взглянула на стеклянные двери слева от входа. – Твоя оранжерея будет чудесной. На твоем месте я бы в ней и поселилась.
   – Между прочим, Рождество приближается, и я тут пытался придумать, что тебе подарить. Как насчет теплицы? Ее строительство много времени не займет.
   Эйлин почувствовала неловкость.
   – Я не думала напрашиваться на подарки, а теплица – очень дорогой подарок. Но все равно спасибо.
   – Да, ты никогда ничего у меня не выпрашивала, Эйлин. Но мне часто хочется, чтобы ты это делала.
   Эйлин опустила глаза и быстро заморгала, стараясь прогнать непрошеные слезы. Откуда ему знать, что она просто не привыкла просить мужчин о чем-то.
   – Что случилось? – спросил Эйнджел. – Ты выглядишь… испуганной. Я сказал, что хочу что-то сделать для тебя, но это не означает, что я хочу привязать тебя к себе.
   – Нет, нет! Я так не думала. Я такая… неуклюжая. Никогда не умела общаться с мужчинами так, как другие девочки. В школе я была серой мышью. Прости, если обидела.
   Эйлин умолкла. Зачем, к чему весь этот лепет?
   – Эйлин, – сказал Эйнджел, придвигаясь к ней, – если ты не пользовалась в школе популярностью, значит, все мальчишки там были тупицами. Я никогда не видел такой красивой женщины, как ты.
   Эйлин попыталась улыбнуться и закрыла лицо руками. Вздохнув, Эйнджел погладил ее по голове:
   – Я бы хотел рассказать тебе, какая ты красивая, но, боюсь, ты выкинешь меня из машины и никогда больше не заговоришь со мной.
   – Почему?
   Эйлин нахмурилась и сквозь пальцы посмотрела на Эйнджела.
   – Не спрашивай. Хотя нет, можешь спросить. Я бы описал все твои достоинства, а их много, и ты залепила бы мне пощечину.
   Эйлин ударила его по руке.
   – Вылезай. Мне пора домой.
   – Нет.
   – Ладно, уже не до шуток – темнеет.
   – Я могу загрузить в твой фургон свой мотоцикл. Отвезу тебя домой и вернусь обратно.
   – Ты не сделаешь ничего подобного. Это самая дурацкая идея, которую я когда-либо слышала.
   – Не ври.
   – Ты невыносим.
   Эйнджел был совсем рядом.
   – Я знаю, – сказал он. – Тебе это не нравится?
   Эйлин промолчала. Когда-то она уже испытывала подобные чувства, правда, с тех пор они слегка заржавели. Рядом с ней сильный мужчина, способный облегчить ее жизнь, но она едва знает его.
   – Со мной бесполезно спорить, Эйлин. Кроме того, у меня твои ключи. – Он вынул ключи из замка зажигания и положил к себе в карман. – Пойдем, выпьем по чашечке кофе на дорожку. Ночь выдалась трудной.
   – Пожалуйста, отдай ключи, мне пора ехать.
   – Нет, не пора. Разве ты не слышала, что сказал Чуза? Аарон потерял сознание от шока. Если это был выстрел, значит, стрелявший промахнулся и нам не о чем беспокоиться. До тех пор, пока мы держим мальчиков подальше от болот.
   Несколько мгновений Эйлин обдумывала его слова.
   – Но ведь любой может промахнуться, разве не так?
   Эйнджел смотрел прямо перед собой, губы его сжались.
   – Ты не глупа. Но нет, промахиваются не все. Есть люди, которые не промахиваются никогда.
   – Что за люди?
   Он закрыл глаза.
   – Люди, с которыми ты, слава богу, никогда не встретишься. А теперь кофе.
   – Нет.
   – Эйлин…
   Он пытался давить на нее, а она устала от этого еще в той, прошлой своей жизни.
   – Я не собираюсь терпеть это…
   Эйнджел посмотрел на нее.
   – Прости, – сказал он тихо. – Ты права. Я перегнул палку. Пойдем в дом, я объясню, что имел в виду. Но сначала я хочу, чтобы ты пообещала мне кое-что.
   – Если смогу.
   – Пообещай.
   – Эйнджел, я не знаю. Ты не сказал мне, что я должна пообещать.
   Он фыркнул:
   – Разве? Пообещай, что позволишь мне заботиться о тебе и Аароне. Сонни знает, что я могу это сделать. Ты мне веришь?
   Могла ли она согласиться на это? Эйнджел ничего не знал о Чаке и связанных с ним проблемах. Или Эйнджел намекает на то, что мог бы стать для нее больше чем другом? Нет, какая же она дура. Он просто предлагает ей помощь.
   – Да, Эйнджел, я тебе верю и знаю, что ты сможешь о нас позаботиться. Приятно, когда можешь на кого-то положиться, хотя я вовсе не слабый цветок и постоянная опека мне не нужна.
   – Обращайся, когда понадобится, я рядом. Пойдем.
   Эйлин уже бывала в доме Эйнджела, когда Аарон познакомился с Сонни. Тогда этот дом напоминал скорее декорацию к фильму ужасов – повсюду паутина и пауки, на полу пыльные ковры.
   За прошедшие месяцы Эйнджел успел основательно преобразить свое жилище: он выбросил старые ковры, убрал паутину, заменил разбитые стекла в окнах. Эйлин прошла через большой холл, мимо лестницы, и вошла в гостиную. Из того, что она увидела по дороге, ей стало ясно, что Эйнджел вложил в этот дом много сил и средств.
   – Ну и как тебе? – спросил он и включил свет.
   Стены цвета карамели, блестящий дубовый пол. В углу сложены строительные и отделочные материалы, накрытые куском полотна. Единственной мебелью в комнате была огромная круглая кушетка с розовой, местами потертой обивкой, явно антиквариат.
   – Замечательно! – похвалила Эйлин. – Ты уже так много сделал. Поздравляю.
   Эйнджел улыбнулся. Она никогда не видела у него такой улыбки – теплой, мальчишеской.
   – Присядьте, мадам. Прекрасно смотришься на этой кушетке. Я решил оставить ее, уж очень она тут к месту.
   – Нужно сменить обивку – и будет совсем хорошо.
   – Думаешь?
   – Я знаю. У тебя отличный вкус.
   – У тебя тоже. Красный тебе очень идет.
   Эйлин пожала плечами:
   – Спасибо. Это просто старый спортивный костюм.
   Он окинул ее взглядом, и Эйлин заметила в его глазах восхищение.
   – Не могу больше терпеть, – сказал он, – я должен показать тебе кухню.
   Потирая руки, словно в нетерпении, Эйлин проследовала за ним через длинный коридор в кухню.
   – Будешь делать столовую? – поинтересовалась она.
   – Да, собираюсь.
   – Если она будет далеко от кухни, на столе у тебя всегда будут холодные блюда.
   Эйнджел ничего не ответил. Эйлин вошла вслед за ним в кухню – помещение внушительных размеров.
   В углу, возле окна, стояла рождественская елка без игрушек. Эйнджел быстро подошел к ней и воткнул вилку в розетку. На елке расцвели разноцветные огоньки гирлянды.
   – Вот, – сказал он, – игрушек пока нет, но я хотел, чтобы у Сонни была елка.
   Судя по тому, с каким восторгом Эйнджел смотрел на елку, он поставил ее не только для Сонни.
   – А теперь кофе.
   Он достал кофеварку и водрузил ее на стол. Все кухонные приборы были из нержавеющей стали, плита – газовая, современная.
   – А можно чего-нибудь холодного? – спросила Эйлин. – Очень пить хочется.
   – Конечно. Хочешь, перейдем в комнату?
   – Нет, я сяду за стол.
   В воздухе витал запах свежей краски. Эйлин наморщила нос. Ей нравилось то, что она видела, – все чистое, новое. На потолке лепнина – овощи, фрукты и хлебные колосья. Она почувствовала легкий укол зависти. Конечно, не сейчас, но обязательно наступит время, когда она покинет маленький домик, в котором жила с Чаком.
   Эйнджел подошел к ней, держа в руках два бокала – один с красным вином, другой – с белым.
   Эйлин улыбнулась:
   – Вообще-то я имела в виду воду.
   – Тогда так и надо было сказать.
   Он поставил перед ней бокал с белым вином.
   – Я думала, ты позволишь мне выбрать.
   – Ты предпочитаешь белое.
   – М-м-м…
   Эйлин сидела у края стола. Эйнджел подтащил стул и уселся так, что их ноги соприкасались под столом.
   – Хорошо… – сказал он и вздохнул.
   Сделав глоток из своего бокала, он уставился на Эйлин. Она машинально облизнула губы, поймала его сосредоточенный взгляд и, покраснев, отвернулась.
   – Теперь расскажи мне, что ты имел в виду, когда сказал, что стрелявший по Аарону промахнулся.
   – Я могу рассказать, но стоит ли портить такой вечер? Ладно, если хочешь… Сонни появился у меня при не совсем обычных обстоятельствах. Он здесь потому, что у него проблемы.
   Нахмурившись, Эйлин вертела в руках бокал.
   – Можно мне попробовать красное? – спросила она.
   Поколебавшись, он протянул ей свой бокал. Эйлин сделала глоток и поморщилась.
   – Клюквенный сок…
   – Это сухое вино.
   – Так что там с Сонни?
   – Я почти все тебе рассказал. Он ввязался в одно дело, которое его не касалось. Очень опасное дело. Плохие парни могли видеть его там, где ему быть не полагалось. Если так, они, вполне вероятно, могли захотеть избавиться от него. Когда сегодня случилось то, что случилось, я решил, что мишенью был он. Но мы оба ошибались. Эти парни не промахиваются, и они не стреляют в тех, кто не является их целью. Они просто не могут позволить себе ошибаться.
   Эйлин сделала большой глоток и закашлялась.
   – Ты имеешь в виду мафию, – сказала она через минуту.
   Он покачал головой.
   – Мы так уже не говорим. Все изменилось.
   – Кто это мы, Эйнджел?
   – Те, кто занимаются этим делом. – Он помахал рукой. – Знаешь, за последние несколько лет я работал в разных местах.
   – Но я думала, что ты уже покончил с этим.
   – Так и есть, – сказал он, но Эйлин почему-то не очень ему поверила. – Просто я должен кое-что сделать для старого друга.
   – У тебя плохо получается сказки рассказывать. Кто этот старый друг?
   – Эйлин, я уже и так сказал тебе больше, чем должен был. Я живу по определенным правилам, и эти правила установлены не зря.
   – Ты все еще в деле. Ты сказал, что покончил с этим, но солгал.
   Эйнджел взял бутылку и наполнил ее бокал. Эйлин не стала его останавливать.
   – Я не лгал. Я больше не на службе. Ушел, потому что хотел заниматься чем-то другим. Я здесь потому, что хотел поговорить с Финном. Он прошел через то же самое, изменил всю свою жизнь. Теперь я его менеджер. Вот и все.
   – Но ты делаешь что-то, из-за чего за тобой бегают вооруженные люди.
   Он потянулся к руке Эйлин, но она убрала ее.
   – Не надо так, – сказал он.
   – Кто этот друг? Не называй мне его имени, просто скажи, что это за человек. Чем он таким занимается, что ты боишься даже говорить о нем?
   Эйнджел откинулся на спинку стула.
   – Он больше не представляет ни для кого опасности. Он мертв.
   Эйлин сжалась.
   – Прости… Тогда почему ты…
   – Это был отец Сонни.
   – О нет. Твой брат. Эйнджел, прости…
   – Ничего, все в порядке. Он сделал кое-что, что не понравилось людям, на которых он работал. Очень не понравилось. – Он придвинулся к Эйлин. – Если ты расскажешь об этом кому-нибудь, кто-то умрет. Понимаешь?
   Она кивнула:
   – Да.
   Он был так одинок, и его преследовали плохие парни. Одиночество – вот причина, по которой он рассказывает ей все это.
   – Не беспокойся, я никому не скажу.
   – Хорошо. Они застрелили его. Выпустили в него несколько дюжин пуль.
   Эйлин вцепилась в бокал обеими руками и сделала большой глоток.
   – Они думали, что Сонни видел это? – спросила она. – Но на самом деле этого не было? Наверное, они уже поняли это и оставят его в покое.
   – Надеюсь, они именно так и думают, – отозвался Эйнджел, – но он видел, как умер его отец.
   – О боже… – Эйлин поежилась. – Хорошие люди не должны попадать в такие переделки.
   Эйнджел промолчал. Она взглянула на него и похолодела.
   – Его отец не был… хорошим?
   – Думаю, на сегодня достаточно.
   – Бедный Сонни. Неудивительно, что он такой колючий.
   И снова Эйнджел промолчал. Эйлин сжала его руку.
   – Спасибо, что был искренен со мной. Теперь я лучше понимаю, что происходит.
   – Если бы ты уже не влезла в это по уши, я бы тебе ни слова не сказал. Но ты уже замешана в это дело и должна понимать, что болтать опасно. Ты ничего про Сонни не знаешь, договорились?
   – Я понимаю. Я сделаю все, чтобы помочь. И никогда никому ничего не скажу.
   – Хорошо. Потому что я чувствую, когда кто-то врет, и обязательно узнаю, если ты кому-нибудь проболтаешься.
   – Я никогда этого не сделаю, Эйнджел! – Ее сердце колотилось. – Правда!