Камша Вера Викторовна. Кровь Заката

Вера Камша
Кровь Заката

   Моим друзьям Николаю Аверкину, Веронике Алборти, Майку Гончарову, Илье Виниченко и Артему Хачатурову.

   Автор благодарит за оказанную помощь Александра Домогарова, Юрия Нерсесова и Павла Шульженка.

СИНОПСИС, ИЛИ ЧТО БЫЛО РАНЬШЕ

   В изначальные времена Таррой владели создавшие ее боги во главе с Великим Оммом. Населяло этот мир несколько разумных рас, в том числе и люди, но любимыми детьми богов были гоблины. И случилось так, что Ройгу, бог тумана, лжи и снов, замыслил единолично править миром, но был повержен и развоплощен, а его дух заточен под Корбутскими горами. Однако было предсказано, что рано или поздно бог-отступник освободится, соберет бесчисленные рати и вновь сразится с воинством Омма.
   Задолго до назначенного срока в мир Тарры вторглись силы Света, победившие и уничтожившие прежних богов и большинство их слуг. К счастью для Тарры, кровь Омма уцелела – один из сыновей Отца Богов провел ночь накануне битвы со смертной из рода людей по имени Линета. Девушка первой узнала об исходе боя, но не бежала. Ей удалось пройти на Поле Смерти, охраняемое пришедшими вместе со Светозарными эльфами. Залиэль, Лебединая королева, пропустила Линету к умирающему возлюбленному, и она унесла с собой его меч, откованный для битвы с ордами Ройгу. Затем Линета укрылась в горах у гоблинов, единственной из рас Тарры, сохранившей верность прежним богам.
   Время разбросало потомков Инты (так называли гоблины возлюбленную сына Омма) по всей Тарре. Старая кровь смешалась с эльфийской в жилах владык Эланда, государства маринеров^[1] на северо-западе Арцийского материка. Эландцы не молились никому, но считали своими покровителями Великих Братьев, принимавших облик огромного орла и золотого дракона.
   К этому времени Светозарные, предполагая свое поражение и гибель Тарры, покинули ее, взяв с собой эльфов и уничтожив нарождающееся племя магов. Однако двое из семи, Ангес и Адена, Воин и Дева, пошли против братьев и сестер, не желая бросать на произвол судьбы мир, защитники и хранители которого были уничтожены.
   Ангес и Адена сделали так, что в Тарре остались два эльфийских клана – клан Лебедя и клан Серебряной Луны, владыкам которых Воин и Дева передали свои талисманы. Эльфы должны были помочь Тарре взрастить собственных магов-защитников, но далеко не все согласились променять жизнь в Свете ради отринутого ими мира. Между «Лебедями» и «Лунными» вспыхнула братоубийственная война, в которой уцелели немногие.
   А медлить было нельзя. В своем заточении начинал шевелиться Ройгу, но не это было самым страшным. Сопоставляя реальные события с сурианскими преданиями и тем, что удавалось узнать с помощью магии, Ларэн Лунный король пришел к выводу, что еще до прихода Светозарных и бунта Ройгу в Тарре объявилась некая чужеродная сила, не обладающая божественной природой и могуществом, но странным образом влияющая на мысли и поступки других, в том числе и богов. Ларэн полагал, что Ройгу был не более чем игрушкой в руках укрывшегося в Сером море пришельца, дожидающегося своего часа.
   Во время своих странствий Ларэн, поддавшись чувству жалости, спас и вылечил молодого повстанца Эрасти Церну, обреченного на смерть собственным побратимом. Для людей Эрасти погиб и был причислен к лику святых, на деле же он стал учеником Лунного короля, угадавшего в спасенном задатки великого мага. Эрасти не обманул ожиданий Ларэна. Он превзошел по силе своего учителя, став первым истинным магом Тарры. Знамения, предвещающие возвращение Ройгу, были все явственнее, и Эрасти начал действовать. Правда, то, что он проповедовал, шло вразрез с учением Церкви Единой и Единственной. Эрасти был предан анафеме и наречен Проклятым, против него предприняли Святой Поход, но церковное войско было разбито. Однако Проклятый все же был побежден и заточен за Последними горами. Это сделала возлюбленная Эрасти Циала, которая в награду за свой подвиг, на деле являвшийся величайшим предательством, была избрана Архипастырем Церкви.
   После смерти Циала была объявлена святой, а учрежденный ею циалианский орден (единственный из церковных орденов, в который вступали женщины) стал одним из самых сильных и влиятельных. По иронии судьбы наиболее почитаемыми святыми в землях, входящих в лоно Церкви Единой и Единственной, стали равноапостольная Циала и великомученик Эрасти.
   После поражения Эрасти остатки клана Серебряной Луны покинули Арцийский материк и укрылись на Лунных островах. Ларэн хотел познать природу таящегося в Сером море зла и вместе с горсткой соратников отправился на поиски, откуда никто не вернулся. Уцелевшие эльфы клана Лебедя, которых возглавил старший сын Залиэли Эмзар Снежное Крыло, еще раньше ушли в болота на юго-востоке Арции. Для людей эльфы, гоблины и чудовища прежних эпох стали сказкой, а Первые боги и Светозарные и вовсе были забыты, уступив место понятной людям религии, умело поддерживаемой Церковью. Почти тысячу лет Тарра, мир без богов, жила своей жизнью, ни о чем не вспоминая и ничего не опасаясь.
   В 2228 году от Великого Исхода некоронованный владыка Эланда герцог Рене Аррой и бард Роман Ясный (он же Нэо Рамиэрль из Дома Розы, внук Залиэли, эльфийский разведчик в мире людей) оказываются втянуты в круговерть странных событий. Одни еще можно было списать за счет совпадений и политических интриг, но другие объясняет лишь пробуждение древней страшной магии. Рене и Роман понимают, что причиной осязаемых бед является господарь Тарский, Михай Годой, связавшийся со служителями культа Ройгу.
   Идя по следу древнего Пророчества, Роман догадывается, что святой Эрасти и Проклятый – одно и то же лицо, и становится обладателем Черного кольца, талисмана, оставленного Проклятым тому, кто сможет понять его послание. Кроме того, эльф-разведчик разгадывает смысл хранящейся в Святом городе Кантиске картины-Пророчества, нарисованной Эрасти.
   Оно предупреждает, что судьба Тарры скоро окажется в руках Эстель Оскоры, Темной Звезды, женщины, в чьих жилах течет Старая Кровь. Она даст жизнь младенцу, который после прохождения ряда магических ритуалов станет новым воплощением бога Ройгу. После рождения младенца Эстель Оскора обретет силу, равную силе, которой в этот момент обладает ее супруг и его прислужники.
   Вступая в сговор с ройгианцами, Михай Годой поставил условием, что избранницей Ройгу, Эстель Оскорой, будет его дочь Герика, которую он с раннего детства готовил для этой цели. Кроткая и забитая Герика должна была стать послушным орудием в отцовских руках, но жизнь распорядилась так, что полубезумная Герика ускользает от ройгианцев и Годоя и встречает Романа. С помощью эльфийской магии и кольца Эрасти Рамиэрль уничтожает чудовищного младенца и возвращает Герику с порога небытия. Однако вмешавшиеся в игру Великие Братья сделали так, что в тело дочери Годоя вселяется иная душа. Новая Герика, обладая памятью и внешностью прежней и магической силой Эстель Оскоры, по сути является совсем другой женщиной, сильной и гордой, достойной соперницей Михаю Годою.
   Еще одной надеждой Тарры остается Эрасти Церна. Роман убежден, что тот жив и его можно освободить, а силы и знаний Проклятого достаточно, чтобы дать бой не только Михаю и Ройгу, но и самому источнику разъедающего Тарру Зла. Но когда Роман добирается до места заточения Эрасти, дорога оказывается перекрытой ройгианскими заклятьями.
   Начавшаяся в окраинных королевствах Таяне и Тарске смута постепенно захватывает всю Тарру. Перед лицом смертельной угрозы примиряются, казалось бы, непримиримые враги. Калиф Эр-Атэва Майхуб протягивает руку герцогу Эланда Рене Аррою, эльф Рамиэрль находит союзников среди гоблинов Южного Корбута, а уцелевшие слуги Первых Богов Тарры становятся плечом к плечу с эльфами.
   Схватка Годоя и Рене, вошедшая в историю Тарры как Война Оленя, подробно описана в двух предыдущих хрониках. И в жилах Михая, и в жилах Рене текла смешанная кровь. Оба были потомками Омма и эльфов, оба были более чем людьми, хотя долгое время не догадывались об этом. Целью Михая была власть, ради которой он не жалел никого и ничего. Рене же никогда не желал власти, но судьба уготовила ему сначала роль вождя, а потом и императора.
   Жизнь сталкивает герцога Рене и Герику Годойю, и Эстель Оскора понимает, что любит Рене и ее место рядом с ним. Именно вмешательство Герики, разрушившей ройгианские боевые заклятья, решает исход войны.
   Магия гасит магию, все зависит теперь от силы мечей и искусства полководцев. Несмотря на значительное численное превосходство, армия узурпатора побеждена в генеральном сражении, Михай с помощью магии бежит в Таяну, где находит смерть от кинжала собственной супруги. Под скипетром Рене Арроя объединяются Арция, Эланд, Таяна и Тарска. С гоблинами и атэвами заключен вечный мир, по всем признакам Благодатные земли ожидает золотой век, но самые прозорливые – Рене, Роман, Эмзар, кардинал Иоахиммиус, калиф Майхуб – понимают, что Тар-ра получила не более чем отсрочку, так как не Годой и даже не ройгианцы являются корнем зла. Опасность по-прежнему прячется в Сером море.
   Вопреки дурным пророчествам Рене и Роман на корабле «Созвездие Рыси» уходят на поиски врага. Герика следует со своим возлюбленным. По пути, на Лунных островах они встречают эльфов и покинувшую когда-то свой клан и ставшую возлюбленной Ларэна Залиэль. Она предлагает Рене план, с помощью которого появляется возможность победить. Рене соглашается, хотя и понимает, что шансов на победу и возвращение у него практически нет. Однако Залиэль не открывает Рене всей правды. Ее главная цель отнюдь не победа над их таинственным противником, которую Лебединая королева почитает невозможной. Она хочет отослать как можно дальше от Тарры Герику, так как, пока одна Эстель Оскора не нашла упокоение в земле Тарры, другой нет и быть не может, а значит, Ройгу никогда не обретет стойкого материального воплощения.
   Залиэли удается обмануть и Герику, которая, полагая, что спасает этим возлюбленного, бросается в магический огонь и покидает Тарру.
   По погасшему магическому пламени Роман понимает, что Залиэль погибла, и Рене, вероятнее всего, тоже, но Эстель Оскора теперь недоступна для сил, намеревающихся овладеть Таррой. Эльф не может даже предполагать, сколько времени продлятся ее скитания по иным мирам, но рано или поздно Герика, обретя силы и знания истинного мага, вернется, и он должен ее встретить.
   Готовятся к будущей войне и другие. Кардинал Иоахиммиус, опасаясь чрезмерного усиления циалианского ордена, убеждает Архипастыря Феликса в необходимости сохранить для будущих поколений правду о Войне Оленя. Союзником Иоахиммиуса становится калиф Майхуб, по приказу которого в пустыне Эр-Гидал строится более похожая на неприступную крепость обитель, в тайниках которой надежно укрыты реликвии, в том числе и Пророчество Эрасти. В горах Корбута южные гоблины клянутся в своей верности «крови Инты», соратник Рене великий герцог Таяны Шандер Гардани заключает с ними вечный союз, а старый маринер Эрик решается в присутствии Архипастыря Феликса принять Агва Закта, яд, наделяющий умирающего пророческим даром. Старому маринеру не дает покоя проклятие, выкрикнутое ненавидящей Рене старухой перед отплытием «Созвездия Рыси», предрекающее потомкам Арроя кровавую междоусобицу, а самому Рене участь худшую, чем просто смерть. Эрик ценой своей жизни хочет открыть правду тем, кто остается.
   Феликсу удается расслышать и записать последние слова Эрика: «Нужно ждать, – ждать, даже когда это будет казаться безумием. Ждать и помнить. В землю упали зерна. Им нужно время. Придет год Трех Звезд, и поднимет меч Последний из Королей. Голубая Звезда канет в море, Алая вернется на небо, Темная не погаснет. Она зажжена Избранным, но озарит путь Последнему, предвещая победу. Не бойтесь Ночи, не бойтесь Дня. Тьма защитит от Тьмы, Свет от Света. Не плачьте об уходящих в бой. «Созвездие Рыси»… Темная звезда… Им не сойтись, но сияние их вечно…»
 

ВСТУПЛЕНИЕ

   Серебрись, бубенчик, на шее вола…
   – Девушка из снега, зачем ты пришла?
   – На лугу зеленом ищу я цветок,
   Всходит ночь по склонам, а луг мой далек.
   – Губ твоих сиянье – не свет ли небес?
   – То звезда, с которой любимый воскрес.
   – Что прижмешь ты к сердцу, в саду покружив?
   – Меч, хранимый милым. Он умер, но жив!
   – Не любовь ли ищешь, вверяясь судьбе?
   Не любовь ли ищешь, Бог в помощь тебе.
   Сыщешь ты едва ли того, кто приник
   К омуту печали под слоем гвоздик.
   Серебрись, бубенчик, на шее вола…
   Девушка из снега, зачем ты пришла?
   Серебрись, бубенчик, на шее вола…
   Родниковой кровью душа изошла.

Ф. Г. Лорка

   Ярко горели восковые факелы, заливая светом пиршественный зал. Ольгерд Длинный праздновал совершеннолетие единственного сына – в третьем часу пополуночи Зигмунду исполнился ровно двадцать один год и двадцать один день. Юноша стал мужчиной и отныне должен не только отвечать за себя перед богами и людьми, но и быть готов принять бремя власти, буде отец не сможет его нести. Увы, король не верил, что его отпрыск сможет удержать вожжи, слишком уж тот был изнежен и слаб. Где ему повелевать тысячами суровых воинов, знавших только войну, давать отпор Нижним, глядеть в глаза Горной Ведьме, когда придется просить ее и впредь помогать исскам.
   Суровый и подчас жестокий Ольгерд рано потерял жену, и страх за здоровье наследника не позволял ему брать с рожденья слабого ребенка в походы, заставлять его часами бегать взапуски с гончими и стоять на камнях с поднятым мечом, пока усталость не заставит опустить оружие. Король боялся потерять сына – и потерял его. Зигмунд вырос капризным и пугливым. При помощи учителей с Низа юноша выучился читать толстые книжки с пестрыми миниатюрами, бренчать на лютне и слагать непонятные Ольгерду и его воинам вирши, но не был способен заменить на троне отца, к которому относился с приторным почтением, бесившим сурового и прямого исска. Даже Олайя, юная жена короля, которая, как надеялся венценосный супруг, вскоре осчастливит его многочисленным потомством (а что, его собственному отцу Вольфгангу Медвежьей Лапе в год рождения Ольгерда сравнялось полсотни и еще четыре года, а ему нет и сорока пяти!), почитала принца ничтожеством. Стоило тому появиться на отцовской половине, как девочка уходила к себе, презрительно передернув точеными плечиками.
   При мысли о жене сердце владыки потеплело. Он и вообразить не мог, что дочь одного из Нижних, отданная ему в заложницы, покорит его сердце. Тем паче Олайя совсем не походила на его первую жену, наделенную богами внешностью валькирии. Дочь рагайского короля Меридита была грациозным миниатюрным созданием, резвым и горячим, как огонь в камине. А как она его любила! Уж в этом-то Ольгерд не сомневался, недаром, когда переговоры с Меридитом и его союзниками были благополучно завершены и заложники могли вернуться, девушка ударилась в слезы и, нагрубив присланному за ней вельможе, выскочила из комнаты. Отправившийся за ней по долгу гостеприимства Ольгерд не поверил своим ушам, когда среди всхлипываний и жалоб, перемежаемых яростными нападками на собственного отца, сначала отдавшего ее, а потом забирающего, прорвались слова любви.
   Решенье созрело немедленно. Ему нужен еще один сын, а то, что рагайка еще и знатна, лишь прибавит веса исскам, владыки которых войдут в круг венценосных семей Двадцати Королевств. И потом, девушка была красива, куда лучше его последней любовницы, чьи прелести королю начинали приедаться. Правду сказать, Олайя сначала слегка испугалась его слишком варварского проявления чувств, но через мгновенье она, забыв о слезах, вовсю хохотала, прижимаясь огненной головкой к груди Ольгерда. То, что жена едва доставала ему до воротника, умиляло, хотя король всегда думал, что любит рослых женщин. Наверное, потому, что до появления в своей постели рыжего котенка никого не любил. Ильда, подарившая ему неудачного сына, была дочерью отцовского соратника и подругой детства, они слишком рано узнали, что предназначены друг другу. Отчаянья это не вызвало, но и радости тоже. Ильда была хорошей женой и достойной королевой, но она умерла семнадцать лет назад. Больше он не женился: ночных подруг хватало, но ни любви, ни государственной надобности не было. И вот теперь Олайя. Только бы у девочки все прошло благополучно, уж слишком узкие у нее бедра… Надо же! Он, похоже, боится расплескать еще не наполненный кувшин, ну да рано или поздно он наполнится. Может быть, даже этой ночью.
   Король, сглотнув, отвернулся от жены, одетой в золотисто-зеленое платье, красиво оттеняющее безупречно белую кожу и огненные волосы. Он должен сегодня пировать до зари и остаться на ногах, провожая последнего гостя. Чтобы никто, не приведи боги, не сказал, что Длинный сдает или, того хуже, обабился и держится за женину юбку. Что ж, пить так пить! Для начала ему предстоит в одиночку осушить рог, поданный наследником. Король, слегка поморщившись – не о таком сыне мечталось, поднялся во весь свой немалый рост. Принц, от волнения побледнев (о боги, какая бестолочь!), обеими руками поднял оправленный в золото рог и, улыбаясь словно бы приклеенной улыбкой, подошел к отцу. По традиции, как только король выпьет, бочка, из которой налито вино, будет выплеснута в огонь в честь богов, после чего в зал внесут зажаренного целиком горного кабана, и начнется настоящий пир.
   Ольгерд легко одной рукой поднял тяжеленный сосуд, подождал, когда стихнет одобрительный гул, и поднес ко рту. Выпить он не успел. Намертво запертые Черные Двери, ведущие на галерею, распахнулись, как распахиваются ставни крестьянской халупы от порыва ветра, хотя сдвинуть с места огромные, обитые позеленевшей бронзой створки было под силу разве что урагану, а на улице стояла тишь позднего лета. И хозяева, и ошалевшие гости с удивлением и ужасом уставились на высокую женщину в черном, чья рука опиралась на холку огромной снежной рыси. Горная Ведьма почтила своим присутствием пиршественный зал!
   Ее узнали все, хотя видели немногие. Вопреки титулу Облачных Владык, вот уже шесть поколений передававшемуся в роду Ольгерда, истинной владычицей Черных гор была именно она. Никто не знал, кто она и откуда пришла, но когда согнанный со своих земель немилосердными соседями и взбесившимся морем народ иссков был прижат к горам, к ним вышла женщина со снежной рысью и указала дорогу. Преследователи же оказались погребены под снежными лавинами. С тех пор люди и Ведьма жили рядом.
   Исски не забыли добра и, хотя она ничего и никогда не требовала, считали своим долгом в День Спасения устраивать в ее честь празднование с плясками между костров и сбрасыванием в ревущий горный поток подношений. Чтили Ведьму и Облачные Владыки. Когда новый король принимал Венец и Меч из рук жрецов, он поднимался по едва заметной каменистой тропе к Рысьей горе, в одной из бесчисленных пещер которой, по слухам, она и обитала. Иногда Ведьма показывалась сразу, иногда приходилось ждать несколько дней, но она всегда появлялась. Даже Слуги Ветра не знали, о чем она говорит с наследником, но лишь после встречи с Ведьмой он становился Облачным Владыкой.
   Исские жрецы попытались ставить в ее честь храмы и собирать десятину, но она воспротивилась этому весьма решительно. Здания и жертвенники, не успев подняться, оказывались расколоты молниями или сброшены в пропасть. Наиболее ретивые, присвоившие право говорить от имени Ведьмы, лишались языка или сходили с ума и начинали лопотать вздор. Исски поняли, что Ведьма не терпит посредников и не желает поклонения. С этим смирились. Ее побаивались и вместе с тем на нее надеялись.
   Случалось, отчаявшиеся отправлялись в горы в поисках защиты или помощи; чаще всего эти походы заканчивались впустую, но некоторым везло. И тогда случалось всякое. Ведьма не была доброй, но она была справедливой, и если уж вмешивалась, то наказание часто превышало провинность. Чаще всего она приходила под утро к дому виновного, никто не видел, как это было, но серые утренние лучи высвечивали две цепочки следов – женских и рысьих, а на двери появлялся словно бы выжженный отпечаток узкой ладони. Это было предупреждение, после чего клеветник брал свои слова обратно, нелюбимый жених расторгал помолвку, вор возвращал краденое. Сначала так поступали не все, судьба невнявших была страшной и странной. Вот уже двести сорок весен никто не осмеливался перечить Ведьме, но никогда еще она не появлялась в Облачном Замке, никогда не вмешивалась в дела исских владык.
   В огромном переполненном зале воцарилась тишина, прерываемая лишь треском сгоравших в камине огромных бревен. Все смотрели на Ведьму, а она смотрела на короля. Это была высокая женщина с бледным, совсем еще молодым ли-цом. Голову ее несколько раз обвивала светлая коса, из которой выбивалось несколько разноцветных прядок, словно бы колеблемых несуществующим сквозняком. Рука с длинными тонкими пальцами бездумно перебирала серебристый рысий мех, крупный чувственный рот был плотно сжат, а слегка прищуренные серые глаза смотрели жестко и спокойно.
   Король опомнился первым и решительно шагнул навстречу незваной гостье с древним приветствием.
   – Моя жизнь принадлежит той, кто спасла иссков. Скажи мне умереть, и я умру.
   – Мне не нужна твоя жизнь, владыка, – голос Ведьмы был хрипловатым и негромким, – но она нужна исскам. Я пришла предупредить тебя. Те, кто живут внизу, но любят горное золото и ищут дорогу к морю, на рассвете подойдут к Серой Стене. Их много, они долго готовились и уверены в победе.
   – Этого не может быть! – Чудовищность известия заставляла забыть о том, кто его принес.
   – Это так, король, их видели орлы, их чуют рыси, а они не ошибаются. И я тоже их видела. Они идут ущельем эдельвейсов.
   – Меч и доспехи! – загремел Ольгерд.
   – Не спеши, – Ведьма улыбнулась, став похожей на свою четвероногую спутницу, – время терпит, сейчас они не выше Рысьего Когтя. Я не хочу, чтобы они здесь были, и горы помогут тебе. Те, кто все же поднимется, твои, сколько бы их ни было. Но сначала тебя ждет другое дело, куда менее приятное, чем честная битва. Речь идет, – глаза Ведьмы холодно блеснули, – о предательстве.
   Шестеро твоих предков дарили мне свои жизни, они были мне не нужны, но верность вызывает взаимность. Я не хочу, чтоб твою жизнь прервали те, кому ты доверяешь. Я пришла за предателями, Ольгерд. Им не место в твоем доме. Отдай их мне.
   – Карать предателей – долг короля, но… – Он осекся. – Я клялся служить тебе. Они твои, но кто они?
   – Я не обретаю счастья, карая, король, но ты нравишься мне. Ты мне кого-то напоминаешь, кого-то, кого я некогда знала… Я не хочу, чтоб ты оказался между молотом и наковальней. Не понимаешь? Оглянись.
   Ольгерд рывком обернулся и встретился с сотнями побледневших лиц. Одно лицо было особенно белым, и это было лицо его собственного сына…
   – Зигмунд! Ты…
   – Он, – спокойно кивнула Ведьма, – в кубке яд, который подействует на рассвете. Воспользовавшись суматохой, он хотел открыть ворота.
   – Ты, – повторил король, глядя в перекошенное лицо сына, – ты вправе ненавидеть меня и желать короны. Ты знал, что я не хотел оставлять ее тебе! Ты мог убить меня, но впустить в свой дом рокайцев?! Выродок! Пей! Пей свою отраву!
   Король сгреб сына за шиворот, сунув ему в лицо кубок. Наследник извивался всем телом, как нашкодивший кот, которого тычут мордой в его безобразия, но Ольгерд был неумолим.
   – Венд, Ораг, держите его! – Двое дюжих воинов кинулись вперед.
   – Стой, владыка иссков, – Ведьма говорила все так же ровно. – Ты отдал его мне.
   – Прости, – король перевел дух, – ты заберешь его?
   – Обоих. И его, и ее…
   – Ее?
   – Твою королеву.
   – Олайя!! Это неправда!
   – Правда, король. Спроси сам.
   – Отец, – принц заговорил хриплым баском, сорвавшимся на визг, – отец! Это все она! Она всегда хотела меня… Я не хотел, но она угрожала мне… Она заставила меня… Заставила…
   – Олайя!
   – Он лжет. – Королева владела собой. – Ты должен мне верить, Оле, – большие глаза глядели с чарующей искренностью, – я люблю тебя. Только тебя. Твой сын лжет, это он хотел меня, но я отвергла его. Я виновна, что не сказала об этом, но я не хотела причинять тебе боль.
   – Это она! – визжал принц. – Первый раз ЭТО было, когда ты уезжал к Сосновой вершине. Она сказала, что, если я не возьму ее, она скажет тебе, что я ее изнасиловал… Она заставляла меня водить к ней гонцов ее отца, она дала мне яд…
   – Ничтожество, – женщина гневно сдвинула брови, – тебе не удастся оклеветать меня. Король справедлив.
   – Да, король справедлив, – хрипловатый голос Ведьмы поражал спокойствием, – но вы оба принадлежите мне.
   – Госпожа! – В возгласе короля слышались все муки ада. – Госпожа, ты ошибаешься!
   – Я не ошибаюсь, король, – вздохнула Ведьма, – Олайя виновна, она была конем, а твой сын – лишь телегой. Но хватит. Я забираю обоих.
   – Прости, – король склонил голову, – забери мою жизнь, но верни мне их. Я покараю их, страшно покараю, но я не могу их отдать…