Страница:
- Хорошо, - бросил он, поднимаясь, - не собираюсь тебе мешать. Ты осмотришь только кабинет или сразу пошлешь людей ко мне домой? Я могу написать дворецкому.
- Не нужно. - Дик еще никогда не чувствовал себя так мерзко. - Довольно кабинета.
- Не довольно. - Удо прошел к камину и пошевелил угли. - Осмотреть дворцовые апартаменты и не осмотреть дом - не осмотреть ничего. Если не хочешь сплетен уже на свой счет, придется заехать в гости.
- Ты должен поехать с нами.
- Если Мевен будет настолько любезен, что объяснит Темплтону, почему я его не дождался, - холодно бросил Удо. - Мне не нужны слухи.
А кому нужны? На месте Удо может оказаться кто угодно: Мевен, Дуглас, Эпинэ, он сам. Ричард представил, как роются в его бюро, перетряхивают книги, заглядывают в сундуки и гардеробы. И все из-за вконец обнаглевшего вора!
Надо сегодня же разобрать бумаги и сжечь ненужное, особенно стихи. Они все равно никуда не годятся…
- Монсеньор, - напомнил Нокс, - прикажете осмотреть комнату?
- Нет! - отрезал Ричард. - Мы уходим. Слова Гонта мне довольно.
То ли от разгоревшегося камина, то ли от ненависти к Салигану стало жарко. Ричард бросился к окну и рванул раму на себя, впуская ночной холод. Воспрянувший сквозняк плеснул занавесками, сорвал пламя с ближайшей из шести свечей, сбросил со стола недописанную бумагу, и Дикон едва успел ее подхватить…
Глава 4. РАКАИА (Б. ОЛЛАРИЯ)
1
2
Глава 5. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)
1
2
- Не нужно. - Дик еще никогда не чувствовал себя так мерзко. - Довольно кабинета.
- Не довольно. - Удо прошел к камину и пошевелил угли. - Осмотреть дворцовые апартаменты и не осмотреть дом - не осмотреть ничего. Если не хочешь сплетен уже на свой счет, придется заехать в гости.
- Ты должен поехать с нами.
- Если Мевен будет настолько любезен, что объяснит Темплтону, почему я его не дождался, - холодно бросил Удо. - Мне не нужны слухи.
А кому нужны? На месте Удо может оказаться кто угодно: Мевен, Дуглас, Эпинэ, он сам. Ричард представил, как роются в его бюро, перетряхивают книги, заглядывают в сундуки и гардеробы. И все из-за вконец обнаглевшего вора!
Надо сегодня же разобрать бумаги и сжечь ненужное, особенно стихи. Они все равно никуда не годятся…
- Монсеньор, - напомнил Нокс, - прикажете осмотреть комнату?
- Нет! - отрезал Ричард. - Мы уходим. Слова Гонта мне довольно.
То ли от разгоревшегося камина, то ли от ненависти к Салигану стало жарко. Ричард бросился к окну и рванул раму на себя, впуская ночной холод. Воспрянувший сквозняк плеснул занавесками, сорвал пламя с ближайшей из шести свечей, сбросил со стола недописанную бумагу, и Дикон едва успел ее подхватить…
Глава 4. РАКАИА (Б. ОЛЛАРИЯ)
400 год К. С. 4-й день Зимних Скал
1
Секретарь Левия походил на секретаря Адриана, как морискилла на коршуна. Брат Козимо вышагивал как капрал, белобрысенький Пьетро косился перепуганной левреткой.
- Я не слишком быстро иду? - прошелестел монашек, тряся четками. - Если Ее Высочество…
- Не слишком, - отмахнулась Матильда, взбираясь по скользкой от мокрого снега лестнице. Вообще-то старухе с юга при виде губок бантиком и голубых глазок полагалось рассиропиться, а было противно и стыдно. За себя, семнадцатилетнюю, влюбившуюся в слезливого принца. И за белокурого внука, на второй день царствования угробившего прорву народа.
- Осторожней, здесь порог.
- Вижу. - С Левием следовало говорить раньше. Если кто и мог удержать внука, так это кардинал, да и то до коронации, а теперь вино прокисло, остался уксус. Хочешь - пей, хочешь - лей…
- Ее Высочество к Его Высокопреосвященству!
- Спасибо, Пьетро, вы свободны.
Перед кардиналом следовало преклонить колени, но колени болели, да и пришла она не к духовнику, а к другу Адриана.
- Мы можем пройти в исповедальню. - Кардинал выглядел хуже некуда, одно слово - Дора. - А можем выпить шадди. Или моя принцесса желает чего-нибудь покрепче?
- Покрепче, - не стала ломаться Матильда, - и побольше.
Левий усмехнулся, отпер бюро, вытащил внушительный четырехгранный графин.
- Настойка на зеленых орехах, - объявил он, - помогает при болезни сердца. Или печени, или еще чего-нибудь. Главное, помогает, но шадди я все равно сварю. Для себя - вььможете не пить.
- Совсем не ложились? - Запах шадди, дыма и свечей, такой знакомый и спокойный. Прикроешь глаза - молодость, откроешь - старость.
- Ложился, - заверил кардинал, разливая настойку в знакомые до одури серебряные стопки. - Генерал Карваль закончил свои… благие дела еще вчера, в городе спокойно, Эпинэ придет в себя завтра или послезавтра. И почему мне было не лечь?
- Выспавшиеся люди выглядят иначе, - уперлась Матильда, принимая стопку.
- Лежать не значит спать. - Левий пошевелил лопаткой темный песок. - Когда и думать, если не ночью?
Адриан тоже ночи напролет думал и пил шадди. И жаровня у него была такой же, со спящими львами.
- Юнний шадди не пьет. - Кардинал то ли проследил взгляд гостьи, то ли просто догадался. - И не шадди тоже. Преосвященный Оноре отдал мне жаровню Адриана и кое-что из его вещей. Из его личных вещей, их было немного. Так что вас беспокоит?
Матильда допила настойку и поставила стопку на стол черного дерева. Напиток был крепким, почти тюрегвизе, только вместо перечного огня - вяжущая горечь.
- Я ничего не могу сделать, - призналась принцесса то ли себе, то ли Левию, то ли умершему Адриану, - ничего…
- Церковь дарит утешение многим, но не нам с вами, - мягко произнес кардинал. - То, что произошло, уже произошло. Вы можете что-то изменить? Я - нет! Значит, надо жить дальше. Вам сейчас плохо, но разве это первый раз?
- Не первый. - Матильда потянулась за графином, но Левий ее опередил. Булькнула, полилась в серебряное наследство коричневая с прозеленью струя. Вот бы напиться до потери если не сознания, то памяти.
- Что вас напугало? - Его Высокопреосвященство вытащил свою посудину из жаровни и, сощурившись, переливал шадди в чашки. - Армии на границах? Дора? Айнсмеллер?
- Этот мерзавец получил свое! - Зачем она кричит? Все уже случилось, как сказал Левий. Кровавые лоскутья засыпали песком и вместе с ним вывезли. Можно было не смотреть, но она смотрела.
- Айнсмеллер заслуживал казни, - кардинал задумчиво смотрел в пустую жаровню, - но он был не казнен, а убит. В святом монастыре, но это не приблизит к Рассвету ни убийц, ни убитого, ни свидетелей. Вы будете шадди?
Матильда кивнула и выпила настойки. В юности она видела, как убивали конокрадов, а однажды около Сакаци схватили вдову, свалившую в одну могилу убитого с убийцей. На закате ведьму сожгли в собственном доме, это было правильно, это защищало живых…
Что-то мягко и тяжело шлепнуло об пол. Кошка! Соскочила откуда-то сверху, пошла к окну.
- Ее зовут Альбина. - Кардинал смотрел на гостью и улыбался уголком рта. Вдовствующая принцесса поджала и без того скрытый тряпками живот:
- Ваше Высокопреосвященство, - сейчас она напьется и назовет кардинала Левием, да он и есть Левий, - вам не тошно в вашем балахоне?
- Не тошней, чем вам в парике, - улыбнулся клирик. - Увы, основатели Церкви попали в незавидное положение. А'бвениаты расхватали все цвета, хотя, если исходить из того, что наш мир создали их боги, все права за ними.
- Адриан любил красный. - Матильда словно вживую увидела алого льва на сером бархате и кардинальское кольцо с рубином.
- В нашем ордене… то есть в ордене Славы, неравнодушны к алому. - Левий отставил шадди и скрестил руки на животе. - Так повелось с Чезаре Марикьяре. Он так и не расстался с Молнией, и не он один. Льву присягали многие Эпинэ.
- А Руций? - Кладбище Семи Свечей, львиное надгробие, каменные лапы, обернувшиеся руками, рыцарь, похожий на постаревшего Иноходца, - было это или приснилось?
- Руций? - переспросил кардинал. - Который из двух?
- Тот, что похоронен в Агарисе. Мне показали его могилу на кладбище Семи Свечей.
- Они оба там. - Левий казался удивленным. -
Руций Первый был сыном ординара из Придды, Руций Второй - подкидышем. Ходили слухи, что он сын Шарля Эпинэ от какой-то мещанки. Его Святейшество их не опровергал, но и не подтверждал. А в чем дело?
- Я видела на его могиле олларианца. - Спросить, что ли, считается ли соитие с ожившей статуей грехом или нет? - Сумасшедшего.
- Еде? - не понял Его Высокопреосвященство. - В Агарисе?
- Именно. - Настойка делала свое гнусное дело. - Разгуливал по кладбищу и нес всякую чушь. Вы знаете, что такое фокэа?
- Женщина, вышедшая замуж в дом Волны. Теперь так не говорят. А кого так назвали?
- Меня, - не стала юлить Матильда. - Олла-рианец назвал, а еще он сказал, что я не прбклята. Болван!
- Вы не можете быть прбкляты, - сверкнул глазами Левий, - как не может заржаветь золото.
- Я не золото, - не поддалась на лесть вдова. - И что вся эта пакость, как не проклятье?! Альдо никакой король, но балбес жив, пока сидит на троне… И он должен жить!
- Ваш внук верит в свое предназначение, - вздохнул Левий, - а удача к нему и впрямь благосклонна. Он еще не отыскал меч?
- Нет.
- Когда отыщет, я отдам ему жезл, - кардинал подтянул к себе чашку, наверняка остывшую, - и тогда он обретет древнюю Силу. Или, что вернее, не обретет, но с ним станет можно разговаривать. Пока это бесполезно. Единственное, что нам остается, это хватать Его Величество за руки и искать меч… Вы представляете, где он может быть?
- Вы бываете в Багерлее… Альдо от этого чуть ножки у стульев не грызет. Спросите Ворона.
- Увы, - улыбнулся Левий, - этот человек не из тех, кто отвечает на вопросы. Если б вы его видели, вы бы поняли, но я не стал бы вас к нему пускать. Нет, не стал бы.
Ох уж этот мужской взгляд! Она помнит его лет с пятнадцати. Так смотрел юный Ферек, так глядит Лаци. Левий понял, что она заметила, и нахмурился. Сейчас вспомнит о чем-нибудь неотложном. Адриан, тот вечно о донесениях из Эйнрехта вспоминал.
- Я навещаю не столько Ворона, сколько его тюремщиков, - значительно произнес Его Высо копреосвященство. - Не хотелось бы, чтоб они вновь не поняли Его Величество или, напротив, поняли слишком хорошо.
Вот мы и вернулись, откуда пришли. К внуку, которого надо унять. Твою кавалерию, ну почему Оллар подарил Ворону меч Раканов, а не другую железяку?!
- Я был другом Его Святейшества, - рука кардинала накрыла ладонь принцессы, - а теперь, смею надеяться, я друг великолепной Матильды. И я уже говорил, что предпочитаю не обманывать чужого доверия…
- Я, кажется, еще ничего вам не доверяла, - громче, чем нужно, заявила принцесса. - И я больше не стану пить.
- Не вы. - Левий усмехнулся и поставил графин на стол. - Я обещал Адриану позаботиться о вас, вашем внуке и вашей… воспитаннице. Это одна из причин, по которой я оказался в Тал иге. Есть и друтая, куда менее приятная… В чем дело, Пьетро?…
- В чем дело, Пьетро? Я занят!
- Я так и сказал, - заморгал секретарь, - но прибывший… Он спрашивает не вас, а Ее Высочество. Срочно.
Кого это принесло? Альдо затеял очередной совет, на нем бабка не нужна, Лаци к кардиналу за гицей не полезет, Робер болен, да и нет у них общих дел. К сожалению.
- Гость себя назвал? - тоном не голубя, но льва осведомился Его Высокопреосвященство.
- Его имя Дуглас Темп… - мемекнул агнец. - Темплон.
- Темплтон, - поправила вдовствующая принцесса. - Ваше Высокопреосвященство, пустите его.
- Разумеется. - Кардинал тронул орденский знак. - Пьетро, пригласи Дугласа Темплтона, я его приму.
- Да, Ваше Высокопреосвященство. - Монах опустил глазки долу и убрался. Суслик щипаный!
- Позвольте. - Кардинал с достоинством убрал настойку и стопки в бюро, но чашки оставил. - В Агарисе был этот Темплтон или другой? Отец того, помнится, участвовал в восстании Борна.
- Участвовал. - Вдовица хлебнула остывшей горечи. Шадди, как всегда, напомнил о шаде, пистолетах, издохшей молодости. - А сам он - в восстании Эгмонта. Славный щеночек, не то что всякие обтрепки…
- Его Святейшество полностью разделял ваше мнение об окружении его высочества Анэсти, - кротчайшим голосом произнес Левий. Разделял? Как вежливо сказано!
- Адриан называл их тараканником, - объявила Матильда, - а они оказались клопами. Чего Доброго, до пиявок разрастутся.
- Не успеют. - В глазах кардинала мелькнуло нечто, заставившее остывший шадди стать горячим. Муженек так никогда не смотрел, а вот Адриан… Любопытно, пускают в Рассвет не согрешивших по дурости?
- Ваше Высокопреосвященство, - вот только обменять доезжачего на кардинала не хватало, - как бы я хотела, чтоб вы оказались правы…
- А я хотел бы пройти путем Его Святейшества, - шепнул Левий, - и в сиянии свечей, и в тени кипарисов.
- Здесь нет кипарисов. - Все одно, как Лаци с Левием ни тасуй, Адриана не получится.
- Сударыня! - Влетевший в приемную Темпл-тон походил то ли на утопленника, то ли на удавленника. - Сударыня…
- Твою кавалерию, - растерялась Матильда, позабыв, где она и с кем, - что с тобой? Ну?!
- Мевен сказал, - дернул небритой щекой Дуглас, - другому б не поверил… Робер без сознания… Я заезжал к нему, куда там…
- Молодой человек, - прикрикнул кардинал, - потрудитесь сесть, выпить и рассказать по порядку.
Темплтон послушно свалился на стул. Левий извлек убранный было графин, плеснул в чашку настойки, сунул чуть ли не под нос.
- В чем дело, сын мой?
Дуглас покосился на мявшегося на пороге Пьетро и покачал головой.
- Выйди, - велел Его Высокопреосвященство секретарю. Монашек убрался, кошка Альбина на всякий случай запрыгнула на бюро.
- Ваше Высокопреосвященство, - собрался с силами виконт, - Удо Борн… то есть граф Гонт, взят под стражу по обвинению в государственной измене и нападении на Робера… то есть маршала Эпинэ.
- Удо? - не поняла Матильда. - Почему?
- Мевен не знает. - Темплтон глубоко вздохнул. - Удо взяли люди Окделла, на него показал Салиган…
Этот неряха?! Кто сегодня с утра пьет, она или Мевен?!
- Я помню маркиза Салигана, - пальцы кардинала ласкали белого эмалевого голубка, - неприятный человек. И, боюсь, ненадежный. Что бы он ни показал, слово и репутация графа Гонта стбят дороже.
- Я спрашивал Ричарда, - Дуглас отодвинул чашку, - он ничего не скажет. Нокс тоже молчит, а Удо… Как вспомню Айнсмеллера… И Робер, как назло, меня от своей тетки не отличит.
Тетки у Робера не было. Матильда одернула проклятущую оборку и встала.
- Глупости, нашел с кем сравнивать… Я поговорю с Альдо, все утрясется.
- Мы поговорим, - поправил Левий. - Святой Адриан учит, что верящий наветам нечист помыслами, а заподозривший друга сам готов к предательству.
- Ваше Высокопреосвященство…
- Следует поторопиться. - В голосе клирика не было и следа недавнего жара, но оно и к лучшему. Матильда подобрала многочисленные юбки.
- Едем! Дуглас, выше голову, Удо мы не отдадим.
- Я не слишком быстро иду? - прошелестел монашек, тряся четками. - Если Ее Высочество…
- Не слишком, - отмахнулась Матильда, взбираясь по скользкой от мокрого снега лестнице. Вообще-то старухе с юга при виде губок бантиком и голубых глазок полагалось рассиропиться, а было противно и стыдно. За себя, семнадцатилетнюю, влюбившуюся в слезливого принца. И за белокурого внука, на второй день царствования угробившего прорву народа.
- Осторожней, здесь порог.
- Вижу. - С Левием следовало говорить раньше. Если кто и мог удержать внука, так это кардинал, да и то до коронации, а теперь вино прокисло, остался уксус. Хочешь - пей, хочешь - лей…
- Ее Высочество к Его Высокопреосвященству!
- Спасибо, Пьетро, вы свободны.
Перед кардиналом следовало преклонить колени, но колени болели, да и пришла она не к духовнику, а к другу Адриана.
- Мы можем пройти в исповедальню. - Кардинал выглядел хуже некуда, одно слово - Дора. - А можем выпить шадди. Или моя принцесса желает чего-нибудь покрепче?
- Покрепче, - не стала ломаться Матильда, - и побольше.
Левий усмехнулся, отпер бюро, вытащил внушительный четырехгранный графин.
- Настойка на зеленых орехах, - объявил он, - помогает при болезни сердца. Или печени, или еще чего-нибудь. Главное, помогает, но шадди я все равно сварю. Для себя - вььможете не пить.
- Совсем не ложились? - Запах шадди, дыма и свечей, такой знакомый и спокойный. Прикроешь глаза - молодость, откроешь - старость.
- Ложился, - заверил кардинал, разливая настойку в знакомые до одури серебряные стопки. - Генерал Карваль закончил свои… благие дела еще вчера, в городе спокойно, Эпинэ придет в себя завтра или послезавтра. И почему мне было не лечь?
- Выспавшиеся люди выглядят иначе, - уперлась Матильда, принимая стопку.
- Лежать не значит спать. - Левий пошевелил лопаткой темный песок. - Когда и думать, если не ночью?
Адриан тоже ночи напролет думал и пил шадди. И жаровня у него была такой же, со спящими львами.
- Юнний шадди не пьет. - Кардинал то ли проследил взгляд гостьи, то ли просто догадался. - И не шадди тоже. Преосвященный Оноре отдал мне жаровню Адриана и кое-что из его вещей. Из его личных вещей, их было немного. Так что вас беспокоит?
Матильда допила настойку и поставила стопку на стол черного дерева. Напиток был крепким, почти тюрегвизе, только вместо перечного огня - вяжущая горечь.
- Я ничего не могу сделать, - призналась принцесса то ли себе, то ли Левию, то ли умершему Адриану, - ничего…
- Церковь дарит утешение многим, но не нам с вами, - мягко произнес кардинал. - То, что произошло, уже произошло. Вы можете что-то изменить? Я - нет! Значит, надо жить дальше. Вам сейчас плохо, но разве это первый раз?
- Не первый. - Матильда потянулась за графином, но Левий ее опередил. Булькнула, полилась в серебряное наследство коричневая с прозеленью струя. Вот бы напиться до потери если не сознания, то памяти.
- Что вас напугало? - Его Высокопреосвященство вытащил свою посудину из жаровни и, сощурившись, переливал шадди в чашки. - Армии на границах? Дора? Айнсмеллер?
- Этот мерзавец получил свое! - Зачем она кричит? Все уже случилось, как сказал Левий. Кровавые лоскутья засыпали песком и вместе с ним вывезли. Можно было не смотреть, но она смотрела.
- Айнсмеллер заслуживал казни, - кардинал задумчиво смотрел в пустую жаровню, - но он был не казнен, а убит. В святом монастыре, но это не приблизит к Рассвету ни убийц, ни убитого, ни свидетелей. Вы будете шадди?
Матильда кивнула и выпила настойки. В юности она видела, как убивали конокрадов, а однажды около Сакаци схватили вдову, свалившую в одну могилу убитого с убийцей. На закате ведьму сожгли в собственном доме, это было правильно, это защищало живых…
Что-то мягко и тяжело шлепнуло об пол. Кошка! Соскочила откуда-то сверху, пошла к окну.
- Ее зовут Альбина. - Кардинал смотрел на гостью и улыбался уголком рта. Вдовствующая принцесса поджала и без того скрытый тряпками живот:
- Ваше Высокопреосвященство, - сейчас она напьется и назовет кардинала Левием, да он и есть Левий, - вам не тошно в вашем балахоне?
- Не тошней, чем вам в парике, - улыбнулся клирик. - Увы, основатели Церкви попали в незавидное положение. А'бвениаты расхватали все цвета, хотя, если исходить из того, что наш мир создали их боги, все права за ними.
- Адриан любил красный. - Матильда словно вживую увидела алого льва на сером бархате и кардинальское кольцо с рубином.
- В нашем ордене… то есть в ордене Славы, неравнодушны к алому. - Левий отставил шадди и скрестил руки на животе. - Так повелось с Чезаре Марикьяре. Он так и не расстался с Молнией, и не он один. Льву присягали многие Эпинэ.
- А Руций? - Кладбище Семи Свечей, львиное надгробие, каменные лапы, обернувшиеся руками, рыцарь, похожий на постаревшего Иноходца, - было это или приснилось?
- Руций? - переспросил кардинал. - Который из двух?
- Тот, что похоронен в Агарисе. Мне показали его могилу на кладбище Семи Свечей.
- Они оба там. - Левий казался удивленным. -
Руций Первый был сыном ординара из Придды, Руций Второй - подкидышем. Ходили слухи, что он сын Шарля Эпинэ от какой-то мещанки. Его Святейшество их не опровергал, но и не подтверждал. А в чем дело?
- Я видела на его могиле олларианца. - Спросить, что ли, считается ли соитие с ожившей статуей грехом или нет? - Сумасшедшего.
- Еде? - не понял Его Высокопреосвященство. - В Агарисе?
- Именно. - Настойка делала свое гнусное дело. - Разгуливал по кладбищу и нес всякую чушь. Вы знаете, что такое фокэа?
- Женщина, вышедшая замуж в дом Волны. Теперь так не говорят. А кого так назвали?
- Меня, - не стала юлить Матильда. - Олла-рианец назвал, а еще он сказал, что я не прбклята. Болван!
- Вы не можете быть прбкляты, - сверкнул глазами Левий, - как не может заржаветь золото.
- Я не золото, - не поддалась на лесть вдова. - И что вся эта пакость, как не проклятье?! Альдо никакой король, но балбес жив, пока сидит на троне… И он должен жить!
- Ваш внук верит в свое предназначение, - вздохнул Левий, - а удача к нему и впрямь благосклонна. Он еще не отыскал меч?
- Нет.
- Когда отыщет, я отдам ему жезл, - кардинал подтянул к себе чашку, наверняка остывшую, - и тогда он обретет древнюю Силу. Или, что вернее, не обретет, но с ним станет можно разговаривать. Пока это бесполезно. Единственное, что нам остается, это хватать Его Величество за руки и искать меч… Вы представляете, где он может быть?
- Вы бываете в Багерлее… Альдо от этого чуть ножки у стульев не грызет. Спросите Ворона.
- Увы, - улыбнулся Левий, - этот человек не из тех, кто отвечает на вопросы. Если б вы его видели, вы бы поняли, но я не стал бы вас к нему пускать. Нет, не стал бы.
Ох уж этот мужской взгляд! Она помнит его лет с пятнадцати. Так смотрел юный Ферек, так глядит Лаци. Левий понял, что она заметила, и нахмурился. Сейчас вспомнит о чем-нибудь неотложном. Адриан, тот вечно о донесениях из Эйнрехта вспоминал.
- Я навещаю не столько Ворона, сколько его тюремщиков, - значительно произнес Его Высо копреосвященство. - Не хотелось бы, чтоб они вновь не поняли Его Величество или, напротив, поняли слишком хорошо.
Вот мы и вернулись, откуда пришли. К внуку, которого надо унять. Твою кавалерию, ну почему Оллар подарил Ворону меч Раканов, а не другую железяку?!
- Я был другом Его Святейшества, - рука кардинала накрыла ладонь принцессы, - а теперь, смею надеяться, я друг великолепной Матильды. И я уже говорил, что предпочитаю не обманывать чужого доверия…
- Я, кажется, еще ничего вам не доверяла, - громче, чем нужно, заявила принцесса. - И я больше не стану пить.
- Не вы. - Левий усмехнулся и поставил графин на стол. - Я обещал Адриану позаботиться о вас, вашем внуке и вашей… воспитаннице. Это одна из причин, по которой я оказался в Тал иге. Есть и друтая, куда менее приятная… В чем дело, Пьетро?…
- В чем дело, Пьетро? Я занят!
- Я так и сказал, - заморгал секретарь, - но прибывший… Он спрашивает не вас, а Ее Высочество. Срочно.
Кого это принесло? Альдо затеял очередной совет, на нем бабка не нужна, Лаци к кардиналу за гицей не полезет, Робер болен, да и нет у них общих дел. К сожалению.
- Гость себя назвал? - тоном не голубя, но льва осведомился Его Высокопреосвященство.
- Его имя Дуглас Темп… - мемекнул агнец. - Темплон.
- Темплтон, - поправила вдовствующая принцесса. - Ваше Высокопреосвященство, пустите его.
- Разумеется. - Кардинал тронул орденский знак. - Пьетро, пригласи Дугласа Темплтона, я его приму.
- Да, Ваше Высокопреосвященство. - Монах опустил глазки долу и убрался. Суслик щипаный!
- Позвольте. - Кардинал с достоинством убрал настойку и стопки в бюро, но чашки оставил. - В Агарисе был этот Темплтон или другой? Отец того, помнится, участвовал в восстании Борна.
- Участвовал. - Вдовица хлебнула остывшей горечи. Шадди, как всегда, напомнил о шаде, пистолетах, издохшей молодости. - А сам он - в восстании Эгмонта. Славный щеночек, не то что всякие обтрепки…
- Его Святейшество полностью разделял ваше мнение об окружении его высочества Анэсти, - кротчайшим голосом произнес Левий. Разделял? Как вежливо сказано!
- Адриан называл их тараканником, - объявила Матильда, - а они оказались клопами. Чего Доброго, до пиявок разрастутся.
- Не успеют. - В глазах кардинала мелькнуло нечто, заставившее остывший шадди стать горячим. Муженек так никогда не смотрел, а вот Адриан… Любопытно, пускают в Рассвет не согрешивших по дурости?
- Ваше Высокопреосвященство, - вот только обменять доезжачего на кардинала не хватало, - как бы я хотела, чтоб вы оказались правы…
- А я хотел бы пройти путем Его Святейшества, - шепнул Левий, - и в сиянии свечей, и в тени кипарисов.
- Здесь нет кипарисов. - Все одно, как Лаци с Левием ни тасуй, Адриана не получится.
- Сударыня! - Влетевший в приемную Темпл-тон походил то ли на утопленника, то ли на удавленника. - Сударыня…
- Твою кавалерию, - растерялась Матильда, позабыв, где она и с кем, - что с тобой? Ну?!
- Мевен сказал, - дернул небритой щекой Дуглас, - другому б не поверил… Робер без сознания… Я заезжал к нему, куда там…
- Молодой человек, - прикрикнул кардинал, - потрудитесь сесть, выпить и рассказать по порядку.
Темплтон послушно свалился на стул. Левий извлек убранный было графин, плеснул в чашку настойки, сунул чуть ли не под нос.
- В чем дело, сын мой?
Дуглас покосился на мявшегося на пороге Пьетро и покачал головой.
- Выйди, - велел Его Высокопреосвященство секретарю. Монашек убрался, кошка Альбина на всякий случай запрыгнула на бюро.
- Ваше Высокопреосвященство, - собрался с силами виконт, - Удо Борн… то есть граф Гонт, взят под стражу по обвинению в государственной измене и нападении на Робера… то есть маршала Эпинэ.
- Удо? - не поняла Матильда. - Почему?
- Мевен не знает. - Темплтон глубоко вздохнул. - Удо взяли люди Окделла, на него показал Салиган…
Этот неряха?! Кто сегодня с утра пьет, она или Мевен?!
- Я помню маркиза Салигана, - пальцы кардинала ласкали белого эмалевого голубка, - неприятный человек. И, боюсь, ненадежный. Что бы он ни показал, слово и репутация графа Гонта стбят дороже.
- Я спрашивал Ричарда, - Дуглас отодвинул чашку, - он ничего не скажет. Нокс тоже молчит, а Удо… Как вспомню Айнсмеллера… И Робер, как назло, меня от своей тетки не отличит.
Тетки у Робера не было. Матильда одернула проклятущую оборку и встала.
- Глупости, нашел с кем сравнивать… Я поговорю с Альдо, все утрясется.
- Мы поговорим, - поправил Левий. - Святой Адриан учит, что верящий наветам нечист помыслами, а заподозривший друга сам готов к предательству.
- Ваше Высокопреосвященство…
- Следует поторопиться. - В голосе клирика не было и следа недавнего жара, но оно и к лучшему. Матильда подобрала многочисленные юбки.
- Едем! Дуглас, выше голову, Удо мы не отдадим.
2
Офицер в лиловых полуденных тряпках торопливо преклонил колено. Гальтарские туники, дрик-сенские клинки и золото, золото, золото…
- Полуденные гимнеты припадают к стопам Ее Высочества, гимнет-теньент Кавиот…
- Доложите Его Величеству, кто пришел. - Левин предпочел не дожидаться, когда припадут и к его стопам.
- Его Величество на Высоком Совете, - отчеканил расшитый пальметтами и меандрами петух.
- Я, - маленький клирик смерил взглядом высокого офицера, - Левий, кардинал Талигойский и Бергмарский, желаю говорить с Альдо Раканом. И буду говорить. Если король не выйдет, мы войдем и скажем всем то, что предназначалось лишь для ушей Его Величества.
- Повиновение… кардиналу. - Драться с клириком и королевской бабкой Кавиот не собирался. Левий усмехнулся и в сотый раз поправил своего голубка.
- Виконт Темплтон, будет лучше, если вы уйдете.
- Ступай ко мне, пусть Лаци тебя накормит.
- Хорошо. - У Дугласа хватило смекалки по всем правилам чмокнуть кардинальскую руку. Твою кавалерию, когда все они успели изовраться, когда из родичей и друзей превратились в подданных?!
- Ваше Высочество, - мягко произнес Левий, - могу я попросить вернуться в свои покои и вас?
- Не можете. - Не хватает спрятаться под кардинальскую мантию. - Дуглас пришел ко мне, и, в конце концов…
- Любопытная фреска, - все так же мягко заметил клирик, - вернее, не сама фреска, а сюжет.
Матильда с готовностью взглянула на стену, где легковооруженный всадник мчался навстречу закованному в броню рыцарю.
- Насколько я понимаю, это первая встреча
Франциска Оллара и Рамиро Ал вы. - Кардинал едва не ткнулся носом в картину. - Святой Адриан записал зависть в грехи. Я, грешник, всегда завидовал высокому росту и хорошему зрению.
- Вы плохо видите? - За сближающимися всадниками высились городские стены, небо над ними было синим и веселым.
- В детстве мне запрещали читать, - лицо Ле-вия стало задумчивым, - но я читал. По ночам, с коптилкой, которую сделал сам. Я узнал много нового, но глаза испортил, поэтому так и не выучился стрелять. Вы помните, каким стрелком был Его Святейшество?
- Помню. - Адриан как-то признался в любви к оружию. Почему он стал церковником? Кем он вообще был?
- Умный художник, - Левий никак не мог оторваться от фрески, - не унизил своего короля ни поражением, ни ложью. Замечательная вещь, жаль будет, если сотрут.
- До сих пор не стерли, и дальше не тронут. - А Удо тронули. Салиганова вранья оказалось достаточно, чтоб взять под стражу друга.
- Слава королю! - Стоявшие у двери олухи раздвинули алебарды, пропуская Его Величество.
- Нам доложили о вашем визите. - Королевская физиономия не сулила ничего хорошего, кардинальская была не лучше. - Мы удивлены.
- Мы тоже, - кивнул Левий, - мы были очень удивлены, узнав об аресте графа Гонта.
- Кто вам донес? - рыкнул Альдо. - Темплтон?
- Слуге Создателя не доносят, но доверяют, - отрезал кардинал. - Я говорил с Дугласом Темпл-тоном, и не он сказал мне, но я ему. Темплтон не знает, почему граф Гонт взят под стражу, более того, для него эта новость стала громом среди ясного неба, и теперь я спрашиваю тебя, сын мой.
- Королей не спрашивают, - набычился внучек, - и короли не отвечают.
- Короли и угольщики равно ценны в глазах Создателя, и я именем Его требую ответа. - Альдо был выше собеседника на две головы и младше лет на тридцать, при желании он мог поднять кардинала одной рукой. Не поднял.
- Граф Гонт - предатель, - изрек внук, теребя толстую, впору волкодаву, цепь. - Он покушался на жизнь герцога Эпинэ.
Этого Матильда вынести не смогла. Мевен знал Удо без году неделю, он мог повторять чужие глупости, Мевен, но не Альдо.
- Сбесился? - Если б не гимнеты у двери, вдовица схватила бы внука за шкирку. - Айнсмел-лер - кошки с ним, но друзьями не швыряются!
- Удо не друг, - Альдо, надо отдать ему справедливость, говорил спокойно, - и никогда им не был. Он, к твоему сведению, еще и Суза-Муза. Это он нас выставил Леворукий знает кем.
- Сам ты себя выставил, Суза-Муза тебе только зеркало под нос сунул. Любуйся, голубчик! - Только бы не заорать! Только бы не заорать в голос. - И молодец, что сунул, иначе тебя не пропрешь. Глухарь на токовище и то больше соображает!
- Ваше Высокопреосвященство, - глухо бросил Альдо, - мы сказали, вы слышали. Гимнеты вас проводят, а нас ждет Совет.
- Никуда ты не уйдешь, - возвестила Матильда, заступая дорогу. Проклятые юбки пришлись как нельзя кстати, обойти заполонившую проход копну было невозможно.
- Ее Высочество права, - наклонил голову Ле-вий, заходя во фланг. - Разговор не кончен. Вы обвиняете графа Гонта в покушении на жизнь герцога Эпинэ и в том, что он использовал имя Сузы-Музы, но обвинения не есть доказательства. Я настаиваю на разговоре с обвиняемым.
- Нет, - огрызнулся внук. - Это наше дело.
- Да, - вздернул подбородок Его Высокопреосвященство, - власть духовная превыше власти светской, отрицающий это есть еретик, подлежащий отлучению от церкви. Слуги Создателя возносят ввысь верных и праведных, и они же низвергают возгордившихся. Твоей власти, Альдо Ракан, нет и декады, она слаба и слепа, как новорожденный щенок. И ты слеп и слаб.
- Это вы слепы, - сжал кулаки АльДо. - Рака-ны вернулись навсегда по праву крови. Я рожден анаксом, мне не нужны ваши советы.
- Что ж, - не стал спорить Левий, - в таком случае я покидаю этот город. Непогрешим лишь Эсперадор, а я всего лишь кардинал. Я ошибся, возложив корону на голову еретика и безумца, и готов нести ответ за свою ошибку.
- Хватит дурить! - прошипела Матильда, напрочь позабыв, где она и кто перед ней. Как ни странно, это помогло - внук глубоко вздохнул и улыбнулся. Виновато, как в детстве.
- Ваше Высокопреосвященство, простите меня. Когда человеку веришь как себе, а он предает… Я слишком верил Удо, мы все верили… Его бы никогда не поймали, если б не случайность. Борна застигли за составлением очередного письма Сузы-Музы.
Левий провел большим пальцем по эмалевым крылышкам:
- Я не вижу связи между нападением на Эпинэ и играми графа Медузы.
- Она есть, - скривился Альдо. - Удо сговорился с «висельниками», Робера спасло только чудо и уменье. Он - лучший из известных мне фехтовальщиков.
- Хватит зубы заговаривать, - пошла вперед Матильда. - Может, Удо дурака и валял, но Робера он не трогал!
- Постойте, Ваше Высочество. - Левий просил, как приказывал. - Я хочу знать, на чем держится обвинение.
- Да ни на чем оно не держится, - отмахнулась Матильда, - вранье и есть вранье.
- Ваше Высокопреосвященство. - Глаза Альдо сверкали, но он сдерживался. - Ричард пришел к Гонту не просто так. У него были причины.
- Нашли кого послать, - буркнула принцесса. - Щенка безмозглого!
- Ты не веришь, потому что не хочешь. - Теперь Альдо говорил с ней и только с ней. - Я тебе завидую, ты это можешь, я нет.
- Я не верю, я знаю. Удо на подлость не способен.
- Хорошо. - Рука Альдо сжала ее пальцы. - Но постарайся представить, что отравить нас пытайся Удо. Ты готова простить и это?
- Готова. - До разоренных могил, Айнсмелле-ра, Доры не простила бы, а сейчас… Если б их с Альдо угробили еще в Агарисе, сколько б жизней уцелело.
- Будь по-твоему, - вздохнул внук, - ничего твоему Удо не будет, но в моей стране ему делать нечего. Лошадь, деньги и провожатых до границы он получит, и до свиданья. Вернется - пусть пеняет на себя.
- Полуденные гимнеты припадают к стопам Ее Высочества, гимнет-теньент Кавиот…
- Доложите Его Величеству, кто пришел. - Левин предпочел не дожидаться, когда припадут и к его стопам.
- Его Величество на Высоком Совете, - отчеканил расшитый пальметтами и меандрами петух.
- Я, - маленький клирик смерил взглядом высокого офицера, - Левий, кардинал Талигойский и Бергмарский, желаю говорить с Альдо Раканом. И буду говорить. Если король не выйдет, мы войдем и скажем всем то, что предназначалось лишь для ушей Его Величества.
- Повиновение… кардиналу. - Драться с клириком и королевской бабкой Кавиот не собирался. Левий усмехнулся и в сотый раз поправил своего голубка.
- Виконт Темплтон, будет лучше, если вы уйдете.
- Ступай ко мне, пусть Лаци тебя накормит.
- Хорошо. - У Дугласа хватило смекалки по всем правилам чмокнуть кардинальскую руку. Твою кавалерию, когда все они успели изовраться, когда из родичей и друзей превратились в подданных?!
- Ваше Высочество, - мягко произнес Левий, - могу я попросить вернуться в свои покои и вас?
- Не можете. - Не хватает спрятаться под кардинальскую мантию. - Дуглас пришел ко мне, и, в конце концов…
- Любопытная фреска, - все так же мягко заметил клирик, - вернее, не сама фреска, а сюжет.
Матильда с готовностью взглянула на стену, где легковооруженный всадник мчался навстречу закованному в броню рыцарю.
- Насколько я понимаю, это первая встреча
Франциска Оллара и Рамиро Ал вы. - Кардинал едва не ткнулся носом в картину. - Святой Адриан записал зависть в грехи. Я, грешник, всегда завидовал высокому росту и хорошему зрению.
- Вы плохо видите? - За сближающимися всадниками высились городские стены, небо над ними было синим и веселым.
- В детстве мне запрещали читать, - лицо Ле-вия стало задумчивым, - но я читал. По ночам, с коптилкой, которую сделал сам. Я узнал много нового, но глаза испортил, поэтому так и не выучился стрелять. Вы помните, каким стрелком был Его Святейшество?
- Помню. - Адриан как-то признался в любви к оружию. Почему он стал церковником? Кем он вообще был?
- Умный художник, - Левий никак не мог оторваться от фрески, - не унизил своего короля ни поражением, ни ложью. Замечательная вещь, жаль будет, если сотрут.
- До сих пор не стерли, и дальше не тронут. - А Удо тронули. Салиганова вранья оказалось достаточно, чтоб взять под стражу друга.
- Слава королю! - Стоявшие у двери олухи раздвинули алебарды, пропуская Его Величество.
- Нам доложили о вашем визите. - Королевская физиономия не сулила ничего хорошего, кардинальская была не лучше. - Мы удивлены.
- Мы тоже, - кивнул Левий, - мы были очень удивлены, узнав об аресте графа Гонта.
- Кто вам донес? - рыкнул Альдо. - Темплтон?
- Слуге Создателя не доносят, но доверяют, - отрезал кардинал. - Я говорил с Дугласом Темпл-тоном, и не он сказал мне, но я ему. Темплтон не знает, почему граф Гонт взят под стражу, более того, для него эта новость стала громом среди ясного неба, и теперь я спрашиваю тебя, сын мой.
- Королей не спрашивают, - набычился внучек, - и короли не отвечают.
- Короли и угольщики равно ценны в глазах Создателя, и я именем Его требую ответа. - Альдо был выше собеседника на две головы и младше лет на тридцать, при желании он мог поднять кардинала одной рукой. Не поднял.
- Граф Гонт - предатель, - изрек внук, теребя толстую, впору волкодаву, цепь. - Он покушался на жизнь герцога Эпинэ.
Этого Матильда вынести не смогла. Мевен знал Удо без году неделю, он мог повторять чужие глупости, Мевен, но не Альдо.
- Сбесился? - Если б не гимнеты у двери, вдовица схватила бы внука за шкирку. - Айнсмел-лер - кошки с ним, но друзьями не швыряются!
- Удо не друг, - Альдо, надо отдать ему справедливость, говорил спокойно, - и никогда им не был. Он, к твоему сведению, еще и Суза-Муза. Это он нас выставил Леворукий знает кем.
- Сам ты себя выставил, Суза-Муза тебе только зеркало под нос сунул. Любуйся, голубчик! - Только бы не заорать! Только бы не заорать в голос. - И молодец, что сунул, иначе тебя не пропрешь. Глухарь на токовище и то больше соображает!
- Ваше Высокопреосвященство, - глухо бросил Альдо, - мы сказали, вы слышали. Гимнеты вас проводят, а нас ждет Совет.
- Никуда ты не уйдешь, - возвестила Матильда, заступая дорогу. Проклятые юбки пришлись как нельзя кстати, обойти заполонившую проход копну было невозможно.
- Ее Высочество права, - наклонил голову Ле-вий, заходя во фланг. - Разговор не кончен. Вы обвиняете графа Гонта в покушении на жизнь герцога Эпинэ и в том, что он использовал имя Сузы-Музы, но обвинения не есть доказательства. Я настаиваю на разговоре с обвиняемым.
- Нет, - огрызнулся внук. - Это наше дело.
- Да, - вздернул подбородок Его Высокопреосвященство, - власть духовная превыше власти светской, отрицающий это есть еретик, подлежащий отлучению от церкви. Слуги Создателя возносят ввысь верных и праведных, и они же низвергают возгордившихся. Твоей власти, Альдо Ракан, нет и декады, она слаба и слепа, как новорожденный щенок. И ты слеп и слаб.
- Это вы слепы, - сжал кулаки АльДо. - Рака-ны вернулись навсегда по праву крови. Я рожден анаксом, мне не нужны ваши советы.
- Что ж, - не стал спорить Левий, - в таком случае я покидаю этот город. Непогрешим лишь Эсперадор, а я всего лишь кардинал. Я ошибся, возложив корону на голову еретика и безумца, и готов нести ответ за свою ошибку.
- Хватит дурить! - прошипела Матильда, напрочь позабыв, где она и кто перед ней. Как ни странно, это помогло - внук глубоко вздохнул и улыбнулся. Виновато, как в детстве.
- Ваше Высокопреосвященство, простите меня. Когда человеку веришь как себе, а он предает… Я слишком верил Удо, мы все верили… Его бы никогда не поймали, если б не случайность. Борна застигли за составлением очередного письма Сузы-Музы.
Левий провел большим пальцем по эмалевым крылышкам:
- Я не вижу связи между нападением на Эпинэ и играми графа Медузы.
- Она есть, - скривился Альдо. - Удо сговорился с «висельниками», Робера спасло только чудо и уменье. Он - лучший из известных мне фехтовальщиков.
- Хватит зубы заговаривать, - пошла вперед Матильда. - Может, Удо дурака и валял, но Робера он не трогал!
- Постойте, Ваше Высочество. - Левий просил, как приказывал. - Я хочу знать, на чем держится обвинение.
- Да ни на чем оно не держится, - отмахнулась Матильда, - вранье и есть вранье.
- Ваше Высокопреосвященство. - Глаза Альдо сверкали, но он сдерживался. - Ричард пришел к Гонту не просто так. У него были причины.
- Нашли кого послать, - буркнула принцесса. - Щенка безмозглого!
- Ты не веришь, потому что не хочешь. - Теперь Альдо говорил с ней и только с ней. - Я тебе завидую, ты это можешь, я нет.
- Я не верю, я знаю. Удо на подлость не способен.
- Хорошо. - Рука Альдо сжала ее пальцы. - Но постарайся представить, что отравить нас пытайся Удо. Ты готова простить и это?
- Готова. - До разоренных могил, Айнсмелле-ра, Доры не простила бы, а сейчас… Если б их с Альдо угробили еще в Агарисе, сколько б жизней уцелело.
- Будь по-твоему, - вздохнул внук, - ничего твоему Удо не будет, но в моей стране ему делать нечего. Лошадь, деньги и провожатых до границы он получит, и до свиданья. Вернется - пусть пеняет на себя.
Глава 5. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ)
400 год К. С. 4-й день Зимних Скал
1
Ликтор ловко сворачивал бумаги и по одной передавал Мевену. Гимнет-капитан складывал подписанные королем свитки в окованный бронзой сундук, которому предстояло быть запечатанным обоими гимнет-капитанами, геренцием и цивильным комендантом. После поимки Медузы Дик полагал предосторожности излишними, но Альдо был обеспокоен больше, чем хотел показать. История с Удо и Салиганом показала, что ни дворец, ни посольская палата не являются безопасным местом.
- Печать наложена, - доложил Мевен.
- Печать наложена. - На Дэвида Рокслея смотреть было страшно, но от отпуска он отказался. Дик графа понимал: служба отвлекала от мыслей о погибшем брате и собственном бессилии.
- Печать наложена. - Геренций Врогг напоминал подслеповатого хомяка, но сюзерен был им доволен. В чем, в чем, а в документах барсинский ординар разбирался.
Врогг обеими руками поднял книгу-реестр и водрузил на подставку. Пора! Дик поднялся, стараясь не глядеть по сторонам. Он еще не привык, что в его честь ударяют в пол древками алебард, хоть это и было приятно. «Золото, меч, закон и этикет суть четыре камня, на которых стоит государство». Так писал Теотан Уэртский, над трудами которого сюзерен дневал и ночевал.
Врогг раскрыл свой фолиант на нужной странице и с поклоном отступил. Еще вчера Дикон не глядя приложил бы печать, но Медуза-Борн научил не доверять никому, кроме сюзерена и себя. Ричард пробежал глазами опись разобранных дел - все было в порядке. Перо легко скользнуло по бумаге, оставив черно-синий след. Затем пришла очередь сундука.
- Печать наложена. - Юноша отнял перстень, оставив на белом королевском воске надорского вепря. - Да исполнится воля государя!
- Совет окончен, - устало объявил Альдо. - Мы отпускаем геренция и ординаров.
Врогг поклонился и захлопнул книгу, двое гим-нетов подхватили вместилище документов за бронзовые ручки, еще двое распахнули двери. Геренций и ликторы вышли следом, за ними потянулись ординары во главе с косым Краклом. Скамьи стремительно пустели - как же мало осталось в Талиге древней крови! Его Величество сжал подлокотники:
- Эории Талига, мы должны сообщить вам весть, которая изрядно нас огорчила. Граф Гонт оказался недостоин своего титула и своих предков. Он был застигнут на месте преступления, его вина полностью доказана.
Преступник подлежит суду и казни, однако мы не можем забыть о былой верности Гонтов и о том, что Удо Борн оказал нам и Талигойе неоценимую услугу, разыскав раненного в бою с войсками узурпатора герцога Окделла. Учитывая ходатайство Его Высокопреосвященства Левия и Ее Высочества Матильды Алатской, мы оставляем Удо Борну жизнь и приговариваем его к пожизненному изгнанию с лишением титула и дарованной нами собственности.
Удо Борн сегодня же навсегда покинет Тали-гойю, и ни он сам, ни его потомство не пересекут границу под страхом немедленной смерти. Мы же во имя чести эориев велим по возможности избегать разговоров о его преступлении. Герб Гонтов мы передадим ближайшему из потомков казненного узурпаторами Рутгерта Гонта.
И пусть наша мягкость в отношении Удо Борна не станет соблазном для прочих. Тот, кто оскорбит своего короля и поднимет руку на наших верных вассалов, умрет, какими бы ни были его предыдущие заслуги и кто бы за него ни просил. Да будет так, а теперь все, кроме герцога Окделла, свободны.
- Печать наложена, - доложил Мевен.
- Печать наложена. - На Дэвида Рокслея смотреть было страшно, но от отпуска он отказался. Дик графа понимал: служба отвлекала от мыслей о погибшем брате и собственном бессилии.
- Печать наложена. - Геренций Врогг напоминал подслеповатого хомяка, но сюзерен был им доволен. В чем, в чем, а в документах барсинский ординар разбирался.
Врогг обеими руками поднял книгу-реестр и водрузил на подставку. Пора! Дик поднялся, стараясь не глядеть по сторонам. Он еще не привык, что в его честь ударяют в пол древками алебард, хоть это и было приятно. «Золото, меч, закон и этикет суть четыре камня, на которых стоит государство». Так писал Теотан Уэртский, над трудами которого сюзерен дневал и ночевал.
Врогг раскрыл свой фолиант на нужной странице и с поклоном отступил. Еще вчера Дикон не глядя приложил бы печать, но Медуза-Борн научил не доверять никому, кроме сюзерена и себя. Ричард пробежал глазами опись разобранных дел - все было в порядке. Перо легко скользнуло по бумаге, оставив черно-синий след. Затем пришла очередь сундука.
- Печать наложена. - Юноша отнял перстень, оставив на белом королевском воске надорского вепря. - Да исполнится воля государя!
- Совет окончен, - устало объявил Альдо. - Мы отпускаем геренция и ординаров.
Врогг поклонился и захлопнул книгу, двое гим-нетов подхватили вместилище документов за бронзовые ручки, еще двое распахнули двери. Геренций и ликторы вышли следом, за ними потянулись ординары во главе с косым Краклом. Скамьи стремительно пустели - как же мало осталось в Талиге древней крови! Его Величество сжал подлокотники:
- Эории Талига, мы должны сообщить вам весть, которая изрядно нас огорчила. Граф Гонт оказался недостоин своего титула и своих предков. Он был застигнут на месте преступления, его вина полностью доказана.
Преступник подлежит суду и казни, однако мы не можем забыть о былой верности Гонтов и о том, что Удо Борн оказал нам и Талигойе неоценимую услугу, разыскав раненного в бою с войсками узурпатора герцога Окделла. Учитывая ходатайство Его Высокопреосвященства Левия и Ее Высочества Матильды Алатской, мы оставляем Удо Борну жизнь и приговариваем его к пожизненному изгнанию с лишением титула и дарованной нами собственности.
Удо Борн сегодня же навсегда покинет Тали-гойю, и ни он сам, ни его потомство не пересекут границу под страхом немедленной смерти. Мы же во имя чести эориев велим по возможности избегать разговоров о его преступлении. Герб Гонтов мы передадим ближайшему из потомков казненного узурпаторами Рутгерта Гонта.
И пусть наша мягкость в отношении Удо Борна не станет соблазном для прочих. Тот, кто оскорбит своего короля и поднимет руку на наших верных вассалов, умрет, какими бы ни были его предыдущие заслуги и кто бы за него ни просил. Да будет так, а теперь все, кроме герцога Окделла, свободны.
2
- Гица. - Лаци тщательно подкрутил смоляные усы, сейчас гадость скажет. - Куда ж теперь гици Удо подастся?
- Я ему не бабка, - огрызнулась Матильда, предвкушая хорошую ссору. - Куда захочет, туда и поедет.
- А чего б ему в Сакаци не поехать? - закинул удочку доезжачий. - Да и нам заодно?
Домой хочет. Можно подумать, Оллария, тьфу ты, Ракана поперек горла одному Ласло Надю. Принцесса мотнула стриженой головой не хуже Бочки и уткнулась в присланные внуком побрякушки. Роскошные камни оправили заново, и это было противно. Лучше б тащил как есть: грабеж честнее кражи, недаром о разбойниках песни поют, а ворье на виселицу волокут, никто и не чихнет.
- Гица, - не унимался Ласло, - чего нам тут ловить? На гици Робера напали, гици Удо отъезжает, а мы чего?
- А того, - попыталась объяснить принцесса, - что Альдо не до конца сдурел. Может, одумается еще. Сотвори он с Удо что-то пакостное, уехала б…
- Я ему не бабка, - огрызнулась Матильда, предвкушая хорошую ссору. - Куда захочет, туда и поедет.
- А чего б ему в Сакаци не поехать? - закинул удочку доезжачий. - Да и нам заодно?
Домой хочет. Можно подумать, Оллария, тьфу ты, Ракана поперек горла одному Ласло Надю. Принцесса мотнула стриженой головой не хуже Бочки и уткнулась в присланные внуком побрякушки. Роскошные камни оправили заново, и это было противно. Лучше б тащил как есть: грабеж честнее кражи, недаром о разбойниках песни поют, а ворье на виселицу волокут, никто и не чихнет.
- Гица, - не унимался Ласло, - чего нам тут ловить? На гици Робера напали, гици Удо отъезжает, а мы чего?
- А того, - попыталась объяснить принцесса, - что Альдо не до конца сдурел. Может, одумается еще. Сотвори он с Удо что-то пакостное, уехала б…