Белла вела машину быстро и сноровисто. Рейкс рассматривал дорогу, оказавшуюся знакомой - от него не пытались скрыть маршрут. Их бессвязный разговор давно затих, но когда машина отъехала далеко на восток от Эксетера и Белла включила радио, Рейкс вдруг спросил:
– А что вы знаете обо мне?
– Почти ничего. Лишь как вас зовут, да где живете. Перед визитом к вам мне показали несколько ваших фотографий, дали словесный портрет. Но о вас как о человеке - ничего.
– Кто бы он ни был, он, наверно, долго ждал.
– Пожалуй. Есть у него такая особенность. Узнать и дождаться удобной минуты.
На указателе, который они проехали, значилось, что впереди Винчестер. В мыслях Рейкса промелькнули ручьи с берегами из известняка, водоросли, плывущие по течению, а у самой поверхности - спинка горбуши. Конечно, рыбалка была его «карманным» забвением, он всегда помнил об этом. Рыбалка как способ уйти от мира. Для отца она была просто развлечением и счастливым дополнением к деревенской жизни. Отец, благородный старик, позволил миру подмять и обмануть себя, в итоге лишился имения, а потом - тихо умер. Не от потрясения или разбитого сердца, а лишь от презрения к миру, отобравшему у него все.
Час спустя машина повернула на проселочную дорогу. Далеко за деревьями парка, между вязами, мелькнул большой особняк из серого камня. Рейкс заметил, что Белла посмотрела на часы. Видимо, ей поручили привезти его к условленному времени. Они объехали возникшее впереди озерко. Поверхность его пестрела желтеющими листьями кувшинок. Между ними в десяти ярдах от берега пробиралась дикая утка.
– В конце озера - водопад, - объяснила Белла. - Сбоку от него - ступени. Вы подниметесь по ним. На вершине холма стоит летний домик. Он ждет вас там.
– А вы?
– Когда вы вернетесь, я буду здесь.
Рейкс вышел из машины и двинулся вперед, засунув руки в карманы твидовой куртки. Проходя мимо водопада, он в тумане брызг увидел маленькую радугу и почувствовал на лице влагу, которую пригнал гулявший по ступеням ветер. Летний домик напоминал пагоду. По фасаду шла тиковая веранда. Эндрю миновал ее и, открыв дверь, остановился. Весь этаж занимала одна огромная комната. Окна выходили на четыре стороны, простенки покрывали фрески, вернее, одно длинное панно: тропический пейзаж - джунгли, все в цвету, синие, желтые, красные павлины и попугаи, шоколадные обезьяны, желтоватые пятна и черно-белые шкуры других животных. Почти всю середину комнаты занимал стол со стеклянной столешницей на стальных ножках, выкрашенных в белый цвет. У стены, уставленный бутылками, рюмками, заваленный журналами, стоял точно такой же стол, но поменьше. Кроме всего прочего на нем были ящики с сигарами и сигаретами и завернутый в бумагу пакет. Большие электрические часы с бронзовыми стрелками и звездами вместо цифр глядели на Эндрю с противоположной стены. Рейкс обвел глазами комнату, все запоминая, фиксируя, расставляя в памяти так, чтобы ничего уже не забыть.
Стоя у бокового окна, на него смотрел человек ростом не выше пяти футов, в белой шелковой рубашке, широких парусиновых брюках синего цвета и в белых ботинках. Лицо его было безобразно: красное, со сплющенными чертами, словно когда-то огромная рука придавила его, сморщила и изуродовала; кожа местами блестела, словно вощеная, уши топорщились. На голове у него рос серо-белый пух. Коротко остриженный и прилизанный к большому лбу, он смахивал на ворс дешевого грязного ковра, местами, вытертого до дыр. Густые неухоженные рыжие усы казались смешными и неуместными. Под мышкой человек держал тоненький портфель из желтой кожи.
– Садитесь, мистер Рейкс, - сказал он, не двинувшись с места.
Рейкс сел в кресло у окна. Человек открыл портфель, и к Рейксу через стол скользнула папка.
– Можете посмотреть ее, пока я налью бренди.
– Кто вы такой? - спросил Рейкс.
– Мое имя Сарлинг. Джон Юстас Сарлинг. Вы слыхали обо мне?
– Да.
– Тогда не стоит продолжать. Имя как имя, хорошее имя. Жаль только, что принадлежит оно такой мерзкой физиономии. А досье полистайте. В такой час вы обычно пьете бренди с имбирным элем, верно?
– Да.
Сарлинг говорил спокойно, не торопясь. Он напоминал доктора, искусно и тактично старающегося развеять тревогу пациента.
Рейкс открыл досье. Внутри лежало несколько скрепленных листков форматной бумаги в линейку. Первая страница была исписана красными чернилами, мелким почерком.
«Эндрю Ферпосон Рейкс, - прочитал он. - Третий и единственный оставшийся в живых сын Энтони Бенкса Рейкса и Маргарет Рейкс (в девичестве Ферпосон). Родился в поместье Альвертон, в Эгсфорде, графство Девон. Закончил подготовительную школу в Дрегоне, графство Оксфорд. Среднюю школу - в Бланделле, графство Тивертон…»
Все было изложено сухо и кратко. Два старших брата погибли во Второй мировой войне. Они служили на подводных лодках в Королевском ВМФ. Смерть матери - 1945 год. Продажа поместья Альвертон - 1947 год. Смерть отца - 1948 год. Он читал механически, не давая волю ни памяти, ни чувствам.
На столе появились эль и бренди, но Рейкс не отрывался от чтения, только раз взглянул на Сарлинга, сидевшего напротив со стаканом молока в руке.
Последний абзац страницы гласил:
«Два года работал в фирме «Старкс и Пеннел» в Мургейте в отделении анализа капиталовложений. Уволился добровольно в январе 1950 года. С тех пор не имел официального занятия и не пользовался в деловых операциях подлинным именем».
Рейкс пролистал оставшиеся страницы, отпечатанные на машинке. Они начинались или очередным его псевдонимом, или названием компании, проекта, операции, которые он проводил. Мартин Грэм, ПП-торговая компания (афера с пересылкой товаров по почте); «Джон Хэдам Пропертиз» (это было как раз тогда, когда он начал работать с Бернерсом); Феликс С. Сноу, «Бьюти Рэк ЛТД», Джон Э. Фрэмптон, «Биллингз, Хёрст энд Браун», «Силвертон Сэпплайерз» (их первое вторжение в винный бизнес); Энгус Хомстедз… одно за другим, все прошло перед глазами Рейкса, в памяти возникали конторы с одним-единственным служащим, снятые внаем заброшенные пустые склады. Первое, что Бернерс делал тогда по утрам, - это прибивал фальшивую вывеску, а к вечеру привозил клиента, с которым уже пообедал и которого уже изрядно подпоил, а потом окручивал его, предлагая купить все оптом, по дешевке. Иногда они даже пользовались товарами, на которые не имели ни малейших прав.
Не взглянув на Сарлинга, Рейкс перевернул несколько страниц и остановился на паре отчетов. Кто-то покопался в его прошлом основательно. Рейкс прочитал подробности операции «Джон Хэдам Пропертиз». Имя Бернерса упоминалось, хотя никаких сведений о нем самом не было. Рейкс пошел дальше, просматривая дела одно за другим. Снова и снова Бернерс, но ни комментариев, ни биографических данных. До Рейкса с другого конца стола донесся голос Сарлинга. Старик, казалось, прочел его мысли:
– У меня на Бернерса отдельное досье. - Он положил портфель на стол. - Не торопитесь, прочтите все.
Рейкс закрыл папку.
– Нет смысла. Вы своего добились. Итак?
– Итак, мы поняли друг друга. Позвольте лишь кое-что пояснить. Во-первых, я от всего сердца уважаю и ценю ваши способности, энергию и ум, но более всего - умение организовать, причем не только людей, но и дела тоже. - Он кивнул на досье. - Ваши достижения уникальны. Любой другой, будь он хоть гением, не сделал бы я половины. Вот поэтому-то вы мне и нужны. И, во-вторых, я не хочу вам зла. Но вы, наверно, и сами поняли это, ведь к вам пришла мисс Виккерс, а не полиция.
Старик улыбнулся. Его лицо было отталкивающим, но в карих глазах светилось тепло, почти доброта:
– Позвольте полюбопытствовать, сколько вы заработали за последние пятнадцать лет? Сам я, конечно, не мог этого узнать - тайна вкладов…
Рейкс тоже улыбнулся профессиональной улыбкой и сделал первый шаг навстречу некоему родству, сулившему Эндрю больше, чем Сарлингу. Рейкс не чувствовал ни тревоги, ни беспокойства. У него было одно желание - повернуть разговор в свою пользу, стать хозяином положения. Но прежде чем предпринимать что-нибудь определенное, надо было очень многое узнать.
– Около трехсот тысяч фунтов, - ответил он.
– А сколько выложили за Альвертон?
– Тридцать пять тысяч.
– Ради него, в общем, все и делалось, не так ли? - Сарлинг кивнул на досье.
– В общем, да. Мой отец доверял друзьям, особенно из Сити. Он полагался на их слова, потому что верил в дружбу, принимал их объяснения и советы, как поправить дела. И в конце концов потерял все, даже дом, где наш род жил более четырехсот лет. Это не сантименты, это факты. Он лишился всего, а потом умер. Зачем ему было жить? И я сказал себе, что верну все, вырву из рук тех, кто отнял.
– Для чего же?
– Чтобы стать богатым, снова жить в нашем доме, наслаждаться простотой, зная, что можешь позволить себе роскошь.
– Неужели вам не приходило в голову, что вы сделали все это по иным причинам? Просто вы человек, который получает от жизни удовольствие, пока в ней есть риск. Вы когда-нибудь над этим задумывались?
– Да, размышлял.
– Ну и…
– Мне хочется именно того, о чем я сейчас говорил. Возвратиться в Альвертон и жить как пожелаю. Что еще могло заставить меня так рисковать? - Он постучал по папке. - Если ко мне придет полиция, я покончу с собой. А теперь, быть может, на несколько моих вопросов ответите вы?
– Если смогу.
– Как вы узнали обо мне? Где мы ошиблись?
– В общем, ошибки не было. Досье появилось как результат двух маний - вашей и еще одного человека. Он умер полгода назад, но успел составить досье на вас, Бернерса и кое-кого еще. На тех, у кого есть что скрывать, но которых никогда не тронет полиция, ибо не станет даже подозревать их… Кое-кого из них я уже использовал, некоторых использую в будущем, а нескольких человек, возможно, оставлю в покое навсегда. Они и не заподозрят, что кому-то известна вся их подноготная. Видите ли, мистер Рейкс, я собираю людей определенного типа, как богачи собирают скульптуры, редкие книги… да что угодно. Я нахожу это очень выгодным… Человек, разыскавший вас, - его звали Вюртер - работал у меня с той поры, когда приехал после войны в Англию. А до этого он служил в гестапо. Его непреодолимо влекло к подробностям о людях. Стоило поставить перед ним такую задачу, и он не успокаивался, пока не решал ее, а потом не мог усидеть без новой. Он умер в пятьдесят четыре, сгорел на работе. Вы, конечно, помните вашу компанию «Силвертон Сэпплайерс»?
– Естественно. - Рейкс встал, подошел к маленькому столику налить себе еще. Он не спросил разрешения, он знал - его взаимоотношения с Сарлингом уже перешагнули порог отчужденной любезности.
– Это была великолепная, блестящая афера: состряпанные гроссбухи, липовые расписки, контракты и троекратно завышенные запасы на складе. Вы продали все винной компании «Астория». Она быстро расширялась и в спешке {жадность отшибает мозги большинству людей) пожирала мелкие склады поставщиков, не давая конкурентам подобраться к ним. Видите ли, «Астория» входила в огромное акционерное общество, где председатель - я. Когда афера раскрылась, я поставил на это дело Вюртера. Расследование было, конечно, не официальное, а мое собственное, частное. Вы не забыли ваш маленький офис на Дьюк-стрит?
Рейкс хорошо его помнил. Приличное место, солидная, взятая напрокат обстановка, которую потом продали за долги вместе с компанией. Склад и всякий хлам в нем. Чтобы привести его внешне в порядок, пришлось работать трое суток.
– И там мы допустили ошибку?
– Для официального расследования слишком ничтожную: в ящике стола среди всякой «липы» - поддельной корреспонденции и прочего - лежал каталог магазина Харди. Не думаю, что вы оставили его нарочно. Он, видимо, просто затерялся в бумагах. Каталог был изрядно потрепан. Ничто так не занимало Вюртера, как начинать дела с подобного пустяка. В каталоге обнаружилась только одна пометка - маленькая красная точка, поставленная шариковой ручкой против удочки. Если человек помечает в каталоге какую-нибудь вещь, он, скорее всего, хочет купить и купит ее. Магазин Харди - на Пэлл-Мэлл, в пяти милях от Дьюк-стрит. Нам оставалось одно: достать список всех, кто покупал такие удочки, а потом выделить и проверить двадцать, от силы пятьдесят человек. Именно такую работу любил Вюртер, ею он жил.
– Я уверен, фирма вроде Харди не подпустила бы вас к своим книгам.
Рейкс хорошо помнил эту удочку - спиннинг «Харди-Уонлесс». Теперь он увидел эту страницу как на ладони: рядом с удочкой фотография десятифунтовой рыбины, пойманной скорее всего самим Дж. Л. Харди. Красная точечка и неугомонный человек по имени Вюртер…
– Он их и спрашивать не стал. Служба в гестапо научила его находить ходы и выходы. Для меня он однажды просидел три ночи в конторе биржевого маклера и сфотографировал отчеты трехмесячной деятельности. Никто в офисе и не заметил, что у них побывал взломщик. Ваше дело заняло у него пять месяцев, и я уже не узнаю, как ему удалось добыть искомое. Но список он достал, проверил каждое имя, отобрал шесть кандидатур, сфотографировал всех. Потом занялся только вами. Итак, можно ли назвать ошибкой точку, сделанную шариковой ручкой? Думаю, да. Вюртер ради собственного удовольствия порылся и в других ваших делах. Теперь составить досье не только на вас, но и на Бернерса было проще простого.
– Так вы связались и с Бернерсом?
– Нет. Это сделаете вы сами. Мне нужны вы оба.
– А без него нельзя обойтись?
– Нет. Я хочу задействовать вас обоих.
– В чем?
– Пока я не собираюсь раскрывать карты. Скажу только, что это будет наша единственная совместная операция. Потом вы вернетесь к прежней жизни. Вас больше не потревожат. Мало того, я хорошо заплачу. Но сначала надо сделать дело. И тут без помощи посторонних не обойтись. Для этого следует привлечь людей, которые есть в моих досье.
– Это преступление?
– Разумеется.
Рейкс повернулся к столу и пригубил бренди. За окном паслись овцы, виднелся парк, а вдали - красная кирпичная стена ограды. Эндрю поставил рюмку на свое досье и спокойно сказал:
– У вас в портфеле досье на Бернерса. Мое здесь. На остальное мне наплевать. Почему бы не прикончить вас сейчас же, потом - мисс Виккерс, сжечь досье и исчезнуть? - Он вынул из кармана куртки пистолет и положил его на стол.
Сарлинг провел ладонью по обезображенному пятнистому лицу, скривил рот, туго натянув кожу под подбородком, и спросил:
– Вы способны на это?
– Да.
– А прежде убивали?
– Нет.
– И вы все-таки уверены в себе?
– Да. Мне это будет не труднее, чем оглушить форель.
– Понятно. А чтобы охладить ваш пыл, скажу: у меня есть светокопии досье. Запечатаны в конверт, адресованный моим адвокатам с указанием, что в случае моей насильственной смерти или при сомнительных ее обстоятельствах его должны вскрыть. Если я умру естественной смертью, конверт уничтожат, не распечатав. Как видите, прикрытие неплохое.
– Вы предлагаете нам пойти всего на одно дело, однако после мы окажемся в ваших руках на всю жизнь.
– Так же, как я - в ваших. Ведь я окажусь вашим сообщником. По-моему, мы рискуем одинаково.
– Неужели?
– Вы сомневаетесь?
– Еще бы!
– Рейкс, нам придется довольствоваться моим словом. - Он встал. - Думаю, на сегодня мы сказали друг другу все. Я с вами свяжусь очень скоро. - Сарлинг направился к столу поменьше.
– Что обо мне знает мисс Виккерс? - бросил ему в спину Рейкс.
– Из этого досье - ничего.
– А что вам нужно от нас - знает?
– Нет. - Сарлинг вернулся к Рейксу. - Настоящее имя Бернерса - Обри Катуэлл. Он живет в Брайтоне на Принцесс Террейс, дом номер 3. И еще… - Старик протянул коричневый бумажный пакет, взятый с маленького столика.
– Что это?
– Подарок. Полагаю, он вам понравится. Но сейчас открывать его не стоит.
Обойдя Рейкса, Сарлинг вышел из домика. Он не попрощался, даже головы не повернул. Зашагал узкой тропкой, терявшейся меж тисов.
Рейкс следил за Сарлингом, пока тот не скрылся за деревьями, и лишь потом вернулся к машине.
Белла Виккерс ждала его, сидя за рулем.
– Домой?
– Домой.
Машина тронулась. Помолчав, Белла сказала:
– Все-таки странное у него лицо. Вскоре перестаешь замечать, что оно обезображено.
Рейкс, разозлившись, проворчал:
– Насколько я понял, оно останется в моей памяти до самой смерти. Не трудитесь передавать ему это, он и сам знает!
Они приехали в пять часов. Рейкс вышел у дороги к дому.
На столе лежала записка от миссис Гамильтон: звонила Мери Уорбутон.
Ему было совсем не до этого. Рейкс расстроился. Он знал - бороться с этим редким для него состоянием бессмысленно, надо просто перетерпеть, и вскоре снова можно будет соображать нормально.
Эндрю развернул подарок Сарлинга. Оказалось, это экземпляр «Трактата о ловле рыбы на крючок» графини Джулианы Бернер - первой английской книги об ужении рыбы и первой в мире о ловле на муху - факсимиле издания 1490 года, напечатанное в 1880-м. На вложенном листе почерком Сарлинга было написано: «Будьте добры получить инструкцию в следующий понедельник, 27-го, в Лондоне, Маунт-стрит, Голвей Хауз, корпус 1, квартира 10».
Мерзавец с поганым лицом мог бы это и сразу ему сказать. В Рейксе бушевала ярость, и, чтобы успокоиться, он налил себе большой стакан виски. До сего дня Рейкс принадлежал самому себе. Теперь на него имел права кто-то еще, и сознавать это было невыносимо. Он вытащил том «Кто есть кто», со злостью распахнул и листал, пока не нашел имя Сарлинга. «Ничего, ничего, - говорил он себе, - перетерпи, выбрось все из головы прямо сейчас, здесь, в этом доме, возьми себя в руки и хорошенько поразмысли».
Вот он, Джон Юстас Сарлинг. Его хозяин. И все из-за красной точки в каталоге. Оставив каталог, Рейкс и впрямь промахнулся. Единственный раз за пятнадцать лет. Ему все еще служил этот спиннинг. В первый же раз он поймал на него шестифунтовую форель. Наверняка и у Сарлинга, родившегося 21 декабря 1908 года, есть хобби. Оно и предаст его, позволит Рейксу подобраться к досье и светокопиям, а потом пустить пулю в обезображенный лоб. Но в книге ничего не было даже о том, где он родился, не упоминались ни отец, ни мать, ничего не было об образовании, детях, жене - ни одной мелочи, просто прыжок от рождения к председателю следующих компаний: «Сарлинг Холдинга», «Стенфорд Шипбилдерз Ко. Лтд», «Оверсиз Меркантайл Бэнк Лтд» - длинный список организаций, кончающийся словами: «также директор нескольких государственных компаний, занимающихся промышленными и коммерческими делами. Адрес: Даунэм Хауз, Парк-стрит». Может быть, там и хранятся светокопии. А возможно, они лежат в Уилтшире - в Меон Парке, его летней резиденции.
Рейкс отложил книгу и сел, глядя в никуда. Открылась входная дверь, в коридоре послышались шаги, в комнату заглянула миссис Гамильтон.
– Так ты уже вернулся. - Она взглянула на его стакан. - Не рано ли начал?
Он вдруг успокоился и овладел собой.
– Не задирайтесь.
– Ну и денек! Ты еще не звонил Мери?
– Нет.
– Так позвони.
– Позвоню.
Она ушла на кухню, не закрыв ни одной двери, и Рейкс услышал звон посуды. Миссис Гамильтон было шестьдесят пять лет, в ее черных волосах сквозила седина. Она служила у Рейксов поварихой еще в Альвертоне и однажды сняла с семилетнего Эндрю штаны и выпорола за то, что он обозвал ее «старой сволочью». А старик Гамильтон, ее муж, принес его домой на руках, когда он впервые напился. Это было в поле во время жатвы - пили сидр.
Рейкс позвонил Мери.
На следующий день они вместе пообедали, и он сказал, что в понедельник ему нужно ненадолго съездить в Лондон. Он не вдавался в подробности, ничего не стал объяснять. Он ей вообще никогда ничего не объяснял. Раньше, уезжая на разные аферы с Бернерсом, Рейкс просто давал понять, что едет по делам в Лондон. Мери не вмешивалась в его столичную жизнь в основном потому, что выросла в семье, где мужчины редко обсуждали дела с женщинами. В прошлом, приезжая в Лондон, Рейкс всегда останавливался в отеле, но снимал еще и комнату в клубе, ночевал там по нечетным числам, а утром обычно узнавал, не было ли для него почты. Желая поговорить с Мери, он звонил только из клуба.
…В понедельник утром, когда он сел в лондонский поезд, все было решено. Сарлинга, а потом и Беллу Виккерс придется устранить.
Пока они живы, ни он, ни Бернерс не будут в покое и безопасности. Но сначала нужно заполучить досье и их светокопии.
До отеля «Коннот» Рейкс добрался на такси и не торопясь пошел по Маунт-стрит. Голвей Хауз стоит почти напротив ресторана «Скотт». Войдя в дом, Рейкс поднялся на второй этаж по лестнице, устланной фиолетовым ковром. Квартира № 10 была с правой стороны в конце правого коридора. Рейкс уже сообразил, что ее окна выходят на Маунт-стрит. На двери в бронзовом держателе висела визитная карточка с надписью «Мистер и миссис Виккерс». Рейкс позвонил. Открыла Белла. Увидев ее, он почувствовал себя излишне воинственным и неуклюжим.
– Я знала, что вы скоро придете. Я посмотрела расписание поездов.
Она впустила его, показала квартиру, похожую на сотни других: с прихожей, гардеробом, огромным балконом и маленькой нишей для продуктов у дальнего окна. Две спальни, между ними туалет и ванная, небольшая кухня. Тот, у кого есть опыт и деньги, обставят такую квартиру за час, сходив в мебельный отдел универмага «Харродз». Осмотрев ее, Рейкс достал из буфета бутылки и принялся смешивать коктейль.
– Мне джин с тоником, - сказала Белла. - Если вы голодны, есть немного холодного мяса и салат.
– Спасибо.
Он подал ей джин, а себе сделал коктейль из бренди с имбирным элем. Разбавлять элем хайнсовский бренди - кощунство, но другого не было. Коллегам мистера Сарлинга - все самое лучшее.
Осматривая комнату, замечая и запоминая все, он спросил:
– Снята и обставлена?
– Да.
– Давно?
– Не знаю.
– На ваше имя?
– Да.
– Как увидите Сарлинга, передайте, что я хочу знать подробности соглашения.
– Нам будет трудно, если вы не перестанете злиться.
В ответ он покачал головой:
– Я позволю себе эту роскошь до тех пор, пока не узнаю, чего от меня хотят.
Рейкс пересек комнату и остановился у картины на стене. По ровной, похожей на торфяник земле мчался табун лошадей.
Он поправил картину, подняв один угол на полдюйма, и спросил:
– А что под ней?
– Сейф.
Белла полезла в сумочку за ключом.
– Не стоит. Отдадите потом. - Рейкс подошел к телефону, взглянул на номер посреди диска. Повернувшись, спросил: - Когда приезжает Сарлинг?
– Насколько мне известно, он не приедет.
– То есть как?
– Запечатанное письмо от него лежит в сейфе. Вы дадите мне за него обычную расписку. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
– И как часто вы будете сюда приходить?
Поколебавшись, она ответила:
– Сарлинг сказал, я должна жить здесь и быть в вашем полном распоряжении. Вещи принесу завтра.
Рейкс взглянул на Беллу. Она сидела, пытаясь дерзко выпятить подбородок, но получалось это не очень убедительно. Эндрю понимал, что постоянно ее обижает, но это его не пугало. Если понадобится, все можно будет исправить за несколько часов, и он наверняка это сделает. Сегодня она не так сильно накрасилась, зато зачесала волосы на макушку, и они стали похожи на воронье гнездо. На Белле был черный джемпер - руки оголились до плеч - и розовые брюки в обтяжку. Рейкс взглядом исследовал ее ноги, плоский живот, большой бюст. Прекрасное было у нее тело.
– А если мне это совсем не по душе?
– Но так приказал Сарлинг… Вам придется объясняться с ним. Хотите поесть здесь? Могу оставить вас одного, если так лучше. А я тем временем схожу за вещами.
– Успеется. Их можно принести и после обеда. - Рейкс подошел к девушке. - Простите, если обидел вас. Но такие дела могут свести с ума кого угодно. Правда? - Он улыбнулся, взял свой чемодан и понес в одну из спален.
Белла вышла на кухню, надела передничек, занялась салатом. И поймала себя на том, что размышляет, понравится ли Рейксу приготовленное ею блюдо. Он продолжал волновать ее. Этот гад Сарлинг, «Живи с ним, делай все, что он захочет, и не спускай с него глаз». Что она, сыщик, что ли?! Она просто женщина, стремящаяся вырваться из ненавистной ловушки. Белла взглянула на себя в зеркальце над кухонным столом. На нее посмотрело такое несчастное лицо, что она чуть не расхохоталась. «Охо-хо, Белла, перед рассветом всегда темнеет. Господи, почему все, что я ни делаю для себя, оборачивается мне же во вред? Посмотрите на эти волосы! Проклятая коротышка-парикмахерша уверяла, что такая прическа будет мне к лицу. И вот я выгляжу уродиной».
Белла сварила для салата два яйца. Одно оказалось недоваренным, раздавилось, измазало руки желтком. «А этот мерзавец Рейкс. Он ведет себя со мной, как с девчонкой…» Она хотела, чтобы он стал добр к ней. И сама хотела с добротой относиться к нему. С добротой, исполняющей все его желания. Но беспокойство не оставляло ее.
Глава третья
– А что вы знаете обо мне?
– Почти ничего. Лишь как вас зовут, да где живете. Перед визитом к вам мне показали несколько ваших фотографий, дали словесный портрет. Но о вас как о человеке - ничего.
– Кто бы он ни был, он, наверно, долго ждал.
– Пожалуй. Есть у него такая особенность. Узнать и дождаться удобной минуты.
На указателе, который они проехали, значилось, что впереди Винчестер. В мыслях Рейкса промелькнули ручьи с берегами из известняка, водоросли, плывущие по течению, а у самой поверхности - спинка горбуши. Конечно, рыбалка была его «карманным» забвением, он всегда помнил об этом. Рыбалка как способ уйти от мира. Для отца она была просто развлечением и счастливым дополнением к деревенской жизни. Отец, благородный старик, позволил миру подмять и обмануть себя, в итоге лишился имения, а потом - тихо умер. Не от потрясения или разбитого сердца, а лишь от презрения к миру, отобравшему у него все.
Час спустя машина повернула на проселочную дорогу. Далеко за деревьями парка, между вязами, мелькнул большой особняк из серого камня. Рейкс заметил, что Белла посмотрела на часы. Видимо, ей поручили привезти его к условленному времени. Они объехали возникшее впереди озерко. Поверхность его пестрела желтеющими листьями кувшинок. Между ними в десяти ярдах от берега пробиралась дикая утка.
– В конце озера - водопад, - объяснила Белла. - Сбоку от него - ступени. Вы подниметесь по ним. На вершине холма стоит летний домик. Он ждет вас там.
– А вы?
– Когда вы вернетесь, я буду здесь.
Рейкс вышел из машины и двинулся вперед, засунув руки в карманы твидовой куртки. Проходя мимо водопада, он в тумане брызг увидел маленькую радугу и почувствовал на лице влагу, которую пригнал гулявший по ступеням ветер. Летний домик напоминал пагоду. По фасаду шла тиковая веранда. Эндрю миновал ее и, открыв дверь, остановился. Весь этаж занимала одна огромная комната. Окна выходили на четыре стороны, простенки покрывали фрески, вернее, одно длинное панно: тропический пейзаж - джунгли, все в цвету, синие, желтые, красные павлины и попугаи, шоколадные обезьяны, желтоватые пятна и черно-белые шкуры других животных. Почти всю середину комнаты занимал стол со стеклянной столешницей на стальных ножках, выкрашенных в белый цвет. У стены, уставленный бутылками, рюмками, заваленный журналами, стоял точно такой же стол, но поменьше. Кроме всего прочего на нем были ящики с сигарами и сигаретами и завернутый в бумагу пакет. Большие электрические часы с бронзовыми стрелками и звездами вместо цифр глядели на Эндрю с противоположной стены. Рейкс обвел глазами комнату, все запоминая, фиксируя, расставляя в памяти так, чтобы ничего уже не забыть.
Стоя у бокового окна, на него смотрел человек ростом не выше пяти футов, в белой шелковой рубашке, широких парусиновых брюках синего цвета и в белых ботинках. Лицо его было безобразно: красное, со сплющенными чертами, словно когда-то огромная рука придавила его, сморщила и изуродовала; кожа местами блестела, словно вощеная, уши топорщились. На голове у него рос серо-белый пух. Коротко остриженный и прилизанный к большому лбу, он смахивал на ворс дешевого грязного ковра, местами, вытертого до дыр. Густые неухоженные рыжие усы казались смешными и неуместными. Под мышкой человек держал тоненький портфель из желтой кожи.
– Садитесь, мистер Рейкс, - сказал он, не двинувшись с места.
Рейкс сел в кресло у окна. Человек открыл портфель, и к Рейксу через стол скользнула папка.
– Можете посмотреть ее, пока я налью бренди.
– Кто вы такой? - спросил Рейкс.
– Мое имя Сарлинг. Джон Юстас Сарлинг. Вы слыхали обо мне?
– Да.
– Тогда не стоит продолжать. Имя как имя, хорошее имя. Жаль только, что принадлежит оно такой мерзкой физиономии. А досье полистайте. В такой час вы обычно пьете бренди с имбирным элем, верно?
– Да.
Сарлинг говорил спокойно, не торопясь. Он напоминал доктора, искусно и тактично старающегося развеять тревогу пациента.
Рейкс открыл досье. Внутри лежало несколько скрепленных листков форматной бумаги в линейку. Первая страница была исписана красными чернилами, мелким почерком.
«Эндрю Ферпосон Рейкс, - прочитал он. - Третий и единственный оставшийся в живых сын Энтони Бенкса Рейкса и Маргарет Рейкс (в девичестве Ферпосон). Родился в поместье Альвертон, в Эгсфорде, графство Девон. Закончил подготовительную школу в Дрегоне, графство Оксфорд. Среднюю школу - в Бланделле, графство Тивертон…»
Все было изложено сухо и кратко. Два старших брата погибли во Второй мировой войне. Они служили на подводных лодках в Королевском ВМФ. Смерть матери - 1945 год. Продажа поместья Альвертон - 1947 год. Смерть отца - 1948 год. Он читал механически, не давая волю ни памяти, ни чувствам.
На столе появились эль и бренди, но Рейкс не отрывался от чтения, только раз взглянул на Сарлинга, сидевшего напротив со стаканом молока в руке.
Последний абзац страницы гласил:
«Два года работал в фирме «Старкс и Пеннел» в Мургейте в отделении анализа капиталовложений. Уволился добровольно в январе 1950 года. С тех пор не имел официального занятия и не пользовался в деловых операциях подлинным именем».
Рейкс пролистал оставшиеся страницы, отпечатанные на машинке. Они начинались или очередным его псевдонимом, или названием компании, проекта, операции, которые он проводил. Мартин Грэм, ПП-торговая компания (афера с пересылкой товаров по почте); «Джон Хэдам Пропертиз» (это было как раз тогда, когда он начал работать с Бернерсом); Феликс С. Сноу, «Бьюти Рэк ЛТД», Джон Э. Фрэмптон, «Биллингз, Хёрст энд Браун», «Силвертон Сэпплайерз» (их первое вторжение в винный бизнес); Энгус Хомстедз… одно за другим, все прошло перед глазами Рейкса, в памяти возникали конторы с одним-единственным служащим, снятые внаем заброшенные пустые склады. Первое, что Бернерс делал тогда по утрам, - это прибивал фальшивую вывеску, а к вечеру привозил клиента, с которым уже пообедал и которого уже изрядно подпоил, а потом окручивал его, предлагая купить все оптом, по дешевке. Иногда они даже пользовались товарами, на которые не имели ни малейших прав.
Не взглянув на Сарлинга, Рейкс перевернул несколько страниц и остановился на паре отчетов. Кто-то покопался в его прошлом основательно. Рейкс прочитал подробности операции «Джон Хэдам Пропертиз». Имя Бернерса упоминалось, хотя никаких сведений о нем самом не было. Рейкс пошел дальше, просматривая дела одно за другим. Снова и снова Бернерс, но ни комментариев, ни биографических данных. До Рейкса с другого конца стола донесся голос Сарлинга. Старик, казалось, прочел его мысли:
– У меня на Бернерса отдельное досье. - Он положил портфель на стол. - Не торопитесь, прочтите все.
Рейкс закрыл папку.
– Нет смысла. Вы своего добились. Итак?
– Итак, мы поняли друг друга. Позвольте лишь кое-что пояснить. Во-первых, я от всего сердца уважаю и ценю ваши способности, энергию и ум, но более всего - умение организовать, причем не только людей, но и дела тоже. - Он кивнул на досье. - Ваши достижения уникальны. Любой другой, будь он хоть гением, не сделал бы я половины. Вот поэтому-то вы мне и нужны. И, во-вторых, я не хочу вам зла. Но вы, наверно, и сами поняли это, ведь к вам пришла мисс Виккерс, а не полиция.
Старик улыбнулся. Его лицо было отталкивающим, но в карих глазах светилось тепло, почти доброта:
– Позвольте полюбопытствовать, сколько вы заработали за последние пятнадцать лет? Сам я, конечно, не мог этого узнать - тайна вкладов…
Рейкс тоже улыбнулся профессиональной улыбкой и сделал первый шаг навстречу некоему родству, сулившему Эндрю больше, чем Сарлингу. Рейкс не чувствовал ни тревоги, ни беспокойства. У него было одно желание - повернуть разговор в свою пользу, стать хозяином положения. Но прежде чем предпринимать что-нибудь определенное, надо было очень многое узнать.
– Около трехсот тысяч фунтов, - ответил он.
– А сколько выложили за Альвертон?
– Тридцать пять тысяч.
– Ради него, в общем, все и делалось, не так ли? - Сарлинг кивнул на досье.
– В общем, да. Мой отец доверял друзьям, особенно из Сити. Он полагался на их слова, потому что верил в дружбу, принимал их объяснения и советы, как поправить дела. И в конце концов потерял все, даже дом, где наш род жил более четырехсот лет. Это не сантименты, это факты. Он лишился всего, а потом умер. Зачем ему было жить? И я сказал себе, что верну все, вырву из рук тех, кто отнял.
– Для чего же?
– Чтобы стать богатым, снова жить в нашем доме, наслаждаться простотой, зная, что можешь позволить себе роскошь.
– Неужели вам не приходило в голову, что вы сделали все это по иным причинам? Просто вы человек, который получает от жизни удовольствие, пока в ней есть риск. Вы когда-нибудь над этим задумывались?
– Да, размышлял.
– Ну и…
– Мне хочется именно того, о чем я сейчас говорил. Возвратиться в Альвертон и жить как пожелаю. Что еще могло заставить меня так рисковать? - Он постучал по папке. - Если ко мне придет полиция, я покончу с собой. А теперь, быть может, на несколько моих вопросов ответите вы?
– Если смогу.
– Как вы узнали обо мне? Где мы ошиблись?
– В общем, ошибки не было. Досье появилось как результат двух маний - вашей и еще одного человека. Он умер полгода назад, но успел составить досье на вас, Бернерса и кое-кого еще. На тех, у кого есть что скрывать, но которых никогда не тронет полиция, ибо не станет даже подозревать их… Кое-кого из них я уже использовал, некоторых использую в будущем, а нескольких человек, возможно, оставлю в покое навсегда. Они и не заподозрят, что кому-то известна вся их подноготная. Видите ли, мистер Рейкс, я собираю людей определенного типа, как богачи собирают скульптуры, редкие книги… да что угодно. Я нахожу это очень выгодным… Человек, разыскавший вас, - его звали Вюртер - работал у меня с той поры, когда приехал после войны в Англию. А до этого он служил в гестапо. Его непреодолимо влекло к подробностям о людях. Стоило поставить перед ним такую задачу, и он не успокаивался, пока не решал ее, а потом не мог усидеть без новой. Он умер в пятьдесят четыре, сгорел на работе. Вы, конечно, помните вашу компанию «Силвертон Сэпплайерс»?
– Естественно. - Рейкс встал, подошел к маленькому столику налить себе еще. Он не спросил разрешения, он знал - его взаимоотношения с Сарлингом уже перешагнули порог отчужденной любезности.
– Это была великолепная, блестящая афера: состряпанные гроссбухи, липовые расписки, контракты и троекратно завышенные запасы на складе. Вы продали все винной компании «Астория». Она быстро расширялась и в спешке {жадность отшибает мозги большинству людей) пожирала мелкие склады поставщиков, не давая конкурентам подобраться к ним. Видите ли, «Астория» входила в огромное акционерное общество, где председатель - я. Когда афера раскрылась, я поставил на это дело Вюртера. Расследование было, конечно, не официальное, а мое собственное, частное. Вы не забыли ваш маленький офис на Дьюк-стрит?
Рейкс хорошо его помнил. Приличное место, солидная, взятая напрокат обстановка, которую потом продали за долги вместе с компанией. Склад и всякий хлам в нем. Чтобы привести его внешне в порядок, пришлось работать трое суток.
– И там мы допустили ошибку?
– Для официального расследования слишком ничтожную: в ящике стола среди всякой «липы» - поддельной корреспонденции и прочего - лежал каталог магазина Харди. Не думаю, что вы оставили его нарочно. Он, видимо, просто затерялся в бумагах. Каталог был изрядно потрепан. Ничто так не занимало Вюртера, как начинать дела с подобного пустяка. В каталоге обнаружилась только одна пометка - маленькая красная точка, поставленная шариковой ручкой против удочки. Если человек помечает в каталоге какую-нибудь вещь, он, скорее всего, хочет купить и купит ее. Магазин Харди - на Пэлл-Мэлл, в пяти милях от Дьюк-стрит. Нам оставалось одно: достать список всех, кто покупал такие удочки, а потом выделить и проверить двадцать, от силы пятьдесят человек. Именно такую работу любил Вюртер, ею он жил.
– Я уверен, фирма вроде Харди не подпустила бы вас к своим книгам.
Рейкс хорошо помнил эту удочку - спиннинг «Харди-Уонлесс». Теперь он увидел эту страницу как на ладони: рядом с удочкой фотография десятифунтовой рыбины, пойманной скорее всего самим Дж. Л. Харди. Красная точечка и неугомонный человек по имени Вюртер…
– Он их и спрашивать не стал. Служба в гестапо научила его находить ходы и выходы. Для меня он однажды просидел три ночи в конторе биржевого маклера и сфотографировал отчеты трехмесячной деятельности. Никто в офисе и не заметил, что у них побывал взломщик. Ваше дело заняло у него пять месяцев, и я уже не узнаю, как ему удалось добыть искомое. Но список он достал, проверил каждое имя, отобрал шесть кандидатур, сфотографировал всех. Потом занялся только вами. Итак, можно ли назвать ошибкой точку, сделанную шариковой ручкой? Думаю, да. Вюртер ради собственного удовольствия порылся и в других ваших делах. Теперь составить досье не только на вас, но и на Бернерса было проще простого.
– Так вы связались и с Бернерсом?
– Нет. Это сделаете вы сами. Мне нужны вы оба.
– А без него нельзя обойтись?
– Нет. Я хочу задействовать вас обоих.
– В чем?
– Пока я не собираюсь раскрывать карты. Скажу только, что это будет наша единственная совместная операция. Потом вы вернетесь к прежней жизни. Вас больше не потревожат. Мало того, я хорошо заплачу. Но сначала надо сделать дело. И тут без помощи посторонних не обойтись. Для этого следует привлечь людей, которые есть в моих досье.
– Это преступление?
– Разумеется.
Рейкс повернулся к столу и пригубил бренди. За окном паслись овцы, виднелся парк, а вдали - красная кирпичная стена ограды. Эндрю поставил рюмку на свое досье и спокойно сказал:
– У вас в портфеле досье на Бернерса. Мое здесь. На остальное мне наплевать. Почему бы не прикончить вас сейчас же, потом - мисс Виккерс, сжечь досье и исчезнуть? - Он вынул из кармана куртки пистолет и положил его на стол.
Сарлинг провел ладонью по обезображенному пятнистому лицу, скривил рот, туго натянув кожу под подбородком, и спросил:
– Вы способны на это?
– Да.
– А прежде убивали?
– Нет.
– И вы все-таки уверены в себе?
– Да. Мне это будет не труднее, чем оглушить форель.
– Понятно. А чтобы охладить ваш пыл, скажу: у меня есть светокопии досье. Запечатаны в конверт, адресованный моим адвокатам с указанием, что в случае моей насильственной смерти или при сомнительных ее обстоятельствах его должны вскрыть. Если я умру естественной смертью, конверт уничтожат, не распечатав. Как видите, прикрытие неплохое.
– Вы предлагаете нам пойти всего на одно дело, однако после мы окажемся в ваших руках на всю жизнь.
– Так же, как я - в ваших. Ведь я окажусь вашим сообщником. По-моему, мы рискуем одинаково.
– Неужели?
– Вы сомневаетесь?
– Еще бы!
– Рейкс, нам придется довольствоваться моим словом. - Он встал. - Думаю, на сегодня мы сказали друг другу все. Я с вами свяжусь очень скоро. - Сарлинг направился к столу поменьше.
– Что обо мне знает мисс Виккерс? - бросил ему в спину Рейкс.
– Из этого досье - ничего.
– А что вам нужно от нас - знает?
– Нет. - Сарлинг вернулся к Рейксу. - Настоящее имя Бернерса - Обри Катуэлл. Он живет в Брайтоне на Принцесс Террейс, дом номер 3. И еще… - Старик протянул коричневый бумажный пакет, взятый с маленького столика.
– Что это?
– Подарок. Полагаю, он вам понравится. Но сейчас открывать его не стоит.
Обойдя Рейкса, Сарлинг вышел из домика. Он не попрощался, даже головы не повернул. Зашагал узкой тропкой, терявшейся меж тисов.
Рейкс следил за Сарлингом, пока тот не скрылся за деревьями, и лишь потом вернулся к машине.
Белла Виккерс ждала его, сидя за рулем.
– Домой?
– Домой.
Машина тронулась. Помолчав, Белла сказала:
– Все-таки странное у него лицо. Вскоре перестаешь замечать, что оно обезображено.
Рейкс, разозлившись, проворчал:
– Насколько я понял, оно останется в моей памяти до самой смерти. Не трудитесь передавать ему это, он и сам знает!
Они приехали в пять часов. Рейкс вышел у дороги к дому.
На столе лежала записка от миссис Гамильтон: звонила Мери Уорбутон.
Ему было совсем не до этого. Рейкс расстроился. Он знал - бороться с этим редким для него состоянием бессмысленно, надо просто перетерпеть, и вскоре снова можно будет соображать нормально.
Эндрю развернул подарок Сарлинга. Оказалось, это экземпляр «Трактата о ловле рыбы на крючок» графини Джулианы Бернер - первой английской книги об ужении рыбы и первой в мире о ловле на муху - факсимиле издания 1490 года, напечатанное в 1880-м. На вложенном листе почерком Сарлинга было написано: «Будьте добры получить инструкцию в следующий понедельник, 27-го, в Лондоне, Маунт-стрит, Голвей Хауз, корпус 1, квартира 10».
Мерзавец с поганым лицом мог бы это и сразу ему сказать. В Рейксе бушевала ярость, и, чтобы успокоиться, он налил себе большой стакан виски. До сего дня Рейкс принадлежал самому себе. Теперь на него имел права кто-то еще, и сознавать это было невыносимо. Он вытащил том «Кто есть кто», со злостью распахнул и листал, пока не нашел имя Сарлинга. «Ничего, ничего, - говорил он себе, - перетерпи, выбрось все из головы прямо сейчас, здесь, в этом доме, возьми себя в руки и хорошенько поразмысли».
Вот он, Джон Юстас Сарлинг. Его хозяин. И все из-за красной точки в каталоге. Оставив каталог, Рейкс и впрямь промахнулся. Единственный раз за пятнадцать лет. Ему все еще служил этот спиннинг. В первый же раз он поймал на него шестифунтовую форель. Наверняка и у Сарлинга, родившегося 21 декабря 1908 года, есть хобби. Оно и предаст его, позволит Рейксу подобраться к досье и светокопиям, а потом пустить пулю в обезображенный лоб. Но в книге ничего не было даже о том, где он родился, не упоминались ни отец, ни мать, ничего не было об образовании, детях, жене - ни одной мелочи, просто прыжок от рождения к председателю следующих компаний: «Сарлинг Холдинга», «Стенфорд Шипбилдерз Ко. Лтд», «Оверсиз Меркантайл Бэнк Лтд» - длинный список организаций, кончающийся словами: «также директор нескольких государственных компаний, занимающихся промышленными и коммерческими делами. Адрес: Даунэм Хауз, Парк-стрит». Может быть, там и хранятся светокопии. А возможно, они лежат в Уилтшире - в Меон Парке, его летней резиденции.
Рейкс отложил книгу и сел, глядя в никуда. Открылась входная дверь, в коридоре послышались шаги, в комнату заглянула миссис Гамильтон.
– Так ты уже вернулся. - Она взглянула на его стакан. - Не рано ли начал?
Он вдруг успокоился и овладел собой.
– Не задирайтесь.
– Ну и денек! Ты еще не звонил Мери?
– Нет.
– Так позвони.
– Позвоню.
Она ушла на кухню, не закрыв ни одной двери, и Рейкс услышал звон посуды. Миссис Гамильтон было шестьдесят пять лет, в ее черных волосах сквозила седина. Она служила у Рейксов поварихой еще в Альвертоне и однажды сняла с семилетнего Эндрю штаны и выпорола за то, что он обозвал ее «старой сволочью». А старик Гамильтон, ее муж, принес его домой на руках, когда он впервые напился. Это было в поле во время жатвы - пили сидр.
Рейкс позвонил Мери.
На следующий день они вместе пообедали, и он сказал, что в понедельник ему нужно ненадолго съездить в Лондон. Он не вдавался в подробности, ничего не стал объяснять. Он ей вообще никогда ничего не объяснял. Раньше, уезжая на разные аферы с Бернерсом, Рейкс просто давал понять, что едет по делам в Лондон. Мери не вмешивалась в его столичную жизнь в основном потому, что выросла в семье, где мужчины редко обсуждали дела с женщинами. В прошлом, приезжая в Лондон, Рейкс всегда останавливался в отеле, но снимал еще и комнату в клубе, ночевал там по нечетным числам, а утром обычно узнавал, не было ли для него почты. Желая поговорить с Мери, он звонил только из клуба.
…В понедельник утром, когда он сел в лондонский поезд, все было решено. Сарлинга, а потом и Беллу Виккерс придется устранить.
Пока они живы, ни он, ни Бернерс не будут в покое и безопасности. Но сначала нужно заполучить досье и их светокопии.
До отеля «Коннот» Рейкс добрался на такси и не торопясь пошел по Маунт-стрит. Голвей Хауз стоит почти напротив ресторана «Скотт». Войдя в дом, Рейкс поднялся на второй этаж по лестнице, устланной фиолетовым ковром. Квартира № 10 была с правой стороны в конце правого коридора. Рейкс уже сообразил, что ее окна выходят на Маунт-стрит. На двери в бронзовом держателе висела визитная карточка с надписью «Мистер и миссис Виккерс». Рейкс позвонил. Открыла Белла. Увидев ее, он почувствовал себя излишне воинственным и неуклюжим.
– Я знала, что вы скоро придете. Я посмотрела расписание поездов.
Она впустила его, показала квартиру, похожую на сотни других: с прихожей, гардеробом, огромным балконом и маленькой нишей для продуктов у дальнего окна. Две спальни, между ними туалет и ванная, небольшая кухня. Тот, у кого есть опыт и деньги, обставят такую квартиру за час, сходив в мебельный отдел универмага «Харродз». Осмотрев ее, Рейкс достал из буфета бутылки и принялся смешивать коктейль.
– Мне джин с тоником, - сказала Белла. - Если вы голодны, есть немного холодного мяса и салат.
– Спасибо.
Он подал ей джин, а себе сделал коктейль из бренди с имбирным элем. Разбавлять элем хайнсовский бренди - кощунство, но другого не было. Коллегам мистера Сарлинга - все самое лучшее.
Осматривая комнату, замечая и запоминая все, он спросил:
– Снята и обставлена?
– Да.
– Давно?
– Не знаю.
– На ваше имя?
– Да.
– Как увидите Сарлинга, передайте, что я хочу знать подробности соглашения.
– Нам будет трудно, если вы не перестанете злиться.
В ответ он покачал головой:
– Я позволю себе эту роскошь до тех пор, пока не узнаю, чего от меня хотят.
Рейкс пересек комнату и остановился у картины на стене. По ровной, похожей на торфяник земле мчался табун лошадей.
Он поправил картину, подняв один угол на полдюйма, и спросил:
– А что под ней?
– Сейф.
Белла полезла в сумочку за ключом.
– Не стоит. Отдадите потом. - Рейкс подошел к телефону, взглянул на номер посреди диска. Повернувшись, спросил: - Когда приезжает Сарлинг?
– Насколько мне известно, он не приедет.
– То есть как?
– Запечатанное письмо от него лежит в сейфе. Вы дадите мне за него обычную расписку. Если что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне.
– И как часто вы будете сюда приходить?
Поколебавшись, она ответила:
– Сарлинг сказал, я должна жить здесь и быть в вашем полном распоряжении. Вещи принесу завтра.
Рейкс взглянул на Беллу. Она сидела, пытаясь дерзко выпятить подбородок, но получалось это не очень убедительно. Эндрю понимал, что постоянно ее обижает, но это его не пугало. Если понадобится, все можно будет исправить за несколько часов, и он наверняка это сделает. Сегодня она не так сильно накрасилась, зато зачесала волосы на макушку, и они стали похожи на воронье гнездо. На Белле был черный джемпер - руки оголились до плеч - и розовые брюки в обтяжку. Рейкс взглядом исследовал ее ноги, плоский живот, большой бюст. Прекрасное было у нее тело.
– А если мне это совсем не по душе?
– Но так приказал Сарлинг… Вам придется объясняться с ним. Хотите поесть здесь? Могу оставить вас одного, если так лучше. А я тем временем схожу за вещами.
– Успеется. Их можно принести и после обеда. - Рейкс подошел к девушке. - Простите, если обидел вас. Но такие дела могут свести с ума кого угодно. Правда? - Он улыбнулся, взял свой чемодан и понес в одну из спален.
Белла вышла на кухню, надела передничек, занялась салатом. И поймала себя на том, что размышляет, понравится ли Рейксу приготовленное ею блюдо. Он продолжал волновать ее. Этот гад Сарлинг, «Живи с ним, делай все, что он захочет, и не спускай с него глаз». Что она, сыщик, что ли?! Она просто женщина, стремящаяся вырваться из ненавистной ловушки. Белла взглянула на себя в зеркальце над кухонным столом. На нее посмотрело такое несчастное лицо, что она чуть не расхохоталась. «Охо-хо, Белла, перед рассветом всегда темнеет. Господи, почему все, что я ни делаю для себя, оборачивается мне же во вред? Посмотрите на эти волосы! Проклятая коротышка-парикмахерша уверяла, что такая прическа будет мне к лицу. И вот я выгляжу уродиной».
Белла сварила для салата два яйца. Одно оказалось недоваренным, раздавилось, измазало руки желтком. «А этот мерзавец Рейкс. Он ведет себя со мной, как с девчонкой…» Она хотела, чтобы он стал добр к ней. И сама хотела с добротой относиться к нему. С добротой, исполняющей все его желания. Но беспокойство не оставляло ее.
Глава третья
Белла пошла за вещами. Рейкс, дав ей расписку, открыл сейф. Там лежали запечатанное письмо от Сарлинга и толстый коричневый конверт с двумя тысячами фунтов мелкими купюрами. Эндрю не потрудился их пересчитать. Он был уверен: в денежных делах Белла и Сарлинг отличаются точностью.
Рейкс сел, закурил сигару, благо на столе стоял ящик «Боливар Рентос», вскрыл конверт. Оттуда выпало несколько скрепленных листков писчей бумаги, исписанных крупным почерком Сарлинга.
Рейкс сел, закурил сигару, благо на столе стоял ящик «Боливар Рентос», вскрыл конверт. Оттуда выпало несколько скрепленных листков писчей бумаги, исписанных крупным почерком Сарлинга.