Капитонов Константин Алексеевич. Израиль. История Моссада и спецназа

   Шабтай решил, что во время службы будет стараться не высовываться, жить по принципу «я — человек маленький», а после армии вернется в университет.
   После курса молодого бойца его, знающего арабский язык, отправили служить в военную комендатуру Южного военного округа. Там ему пришлось стать свидетелем ряда несправедливостей, чинимых по отношению к местному населению. Сегодня, по прошествии многих лет, Шавит считает, что со стороны руководства армии было безответственным доверять 18-летним парням, вчерашним школьникам, работу с очень непростой группой населения.
   Новобранцы сталкивались с такими явлениями, как протекция, контрабанда, взяточничество и тому подобное. Некоторым власть ударяла в голову, они начинали чувствовать себя повелителями покоренного народа.
   Шавиту все это очень не нравилось, и его недовольство не укрылось от внимания военных чиновников. Впрочем, не надо думать, что именно это привело к десятидневной отсидке на гауптвахте. Причина куда прозаичней…
   Он был дежурным по подразделению. Его должны были сменить перед завтраком. Он отправился в столовую, а сменщик не явился. В результате — арест на десять суток.
   Именно в этот момент, когда карьера Шавита, казалось, достигла низшей точки падения, в его судьбе произошла перемена, которая, в конечном счете, привела «арестанта» на самую вершину пирамиды — в кресло руководителя «Моссада». Приятель, с которым он познакомился при прохождении курса молодого бойца, узнав о его злоключениях, навестил горемыку. Выяснив, насколько он владеет арабским языком, приятель посоветовал ему попытаться поступить в особое подразделение при генеральном штабе. Оно в тот момент только создавалось, и никто еще не знал ни о его существовании, ни о назначении.
   И хотя Шавит мечтал лишь о досрочной демобилизации, чтобы продолжить образование в университете (так ему было обещано), он все-таки встретился с инициатором создания спецподразделения Авраамом Арнаном. После беседы Шавит принял решение остаться в армии.
   — Трудно было устоять перед доводами Арнана, — признался позднее бывший шеф «Моссада». — Он предложил мне испытать себя в работе, характер которой определил так: для нас нет ничего невозможного.
   Начав службу в новом подразделении, Шавит сразу же обратил внимание на то, что все бойцы были восточного происхождения, свободно владевшие арабским языком, и с внешностью типичной для жителей Ближнего Востока. Он был среди них единственным «европейцем».
   Состав этого подразделения набирался по принципу «приведи товарища». То есть каждый новый солдат принимался по рекомендации уже принятого бойца. Надо сказать, что на начальном этапе деятельности «подразделения специального назначения» при генеральном штабе его можно было целиком погрузить на одну военную машину. Перевернись она в какой-то момент — и нет спецназа.
   Первым делом бойцы стали осваивать прыжки с парашютом. Лишь после этого им официально объяснили цели и задачи подразделения. Речь шла о боевых операциях на территории противника, проводить которые они должны были, маскируясь под арабов.
   Первая такая операция была проведена ими на сирийской территории. Шавит в ней не участвовал. Его включили в группу, которая выполняла задание в Иордании.
   Несмотря на секретность, которыми была окутана деятельность «особого подразделения», некоторые слухи все же просочились, и множество претендентов приходили предлагать свои услуги. Однажды во дворе базы появился худенький юноша невысокого роста.
   — Никто не знал, кто он такой, — рассказывает Шабтай. — Внезапно из кабинета до нас долетел рассерженный голос лейтенанта Эруля, который кричал Арнану: «Что ты водишь ко мне всяких юнцов?» Этот юноша был никто иной, как будущий командир подразделения, а затем начальник генерального штаба и премьер-министр — Эхуд Барак.
   Опыт службы в «особом подразделении» при генеральном штабе сказался на деятельности Шавита в качестве главы «Моссада». Он всегда уделял большое внимание сотрудничеству и координации действий с военной разведкой.

* * *

   Но до «Моссада» путь был еще не близкий…
   Незадолго до демобилизации Арнан принялся уговаривать Шавита пойти на офицерские курсы и стать кадровым военным. Он прельщал молодого человека возможностью быстрой карьеры, обещал ему задания с приключениями на море, в воздухе и на суше. Спецназовец, мечтавший учиться в университете, отказался.
   И вот Шабтай — безработный демобилизованный солдат. Дважды в неделю, как заведено, он отмечается на бирже труда. Работа вскоре находится: его посылают в головное отделение банка «Леуми». У способного молодого человека, готового учиться, были неплохие шансы преуспеть на этом поприще.
   Однако карьера банковского работника как-то сразу не задалась. На беседе в отделе кадров он заявил, что пиджака и галстука у него нет и что вообще эту «форму» он носить не собирается. Нестандартному сотруднику нашли место в отделе безналичных расчетов — в подвале банка, подальше от глаз посетителей.
   Некоторое время спустя Шавита взяли на работу в отдел советника главы правительства по арабским делам Ури Лубрани. Зарплату ему положили чисто символическую. Но работа была по душе. Одновременно он начал учиться в Иерусалимском университете на отделении востоковедения: арабский язык и литература.
   На втором курсе в первый день занятий Шавит познакомился со своей будущей женой Яэль. Ее нисколько не смущало его происхождение — из рабочего квартала Хайфы. Через десять месяцев они поженились.
   — Честно говоря, мы вовсе не собирались вступать в брак, — вспоминает Яэель. — Эта идея возникла в результате одного происшествия: меня кто-то обидел и я, вся в слезах, рассказала об этом Шабтаю. Он, не зная, как меня утешить, сделал мне предложение. И действительно, я успокоилась.
   Получив первую степень, Шавит по рекомендации своего бывшего командира Авраама Арнана поступил на работу в «Моссад». Тот убедил новоиспеченного бакалавра, что с его боевым опытом он «тут же станет генералом».
   Однако служба началась с разочарования. Перед собеседованием в приемной комиссии Шавит заручился некими обещаниями начальника одного из отделов «Моссада» Рехавии Варди, но комиссия не пожелала принять их во внимание. Молодой человек сказал:
   «Благодарю» — и вышел, «чтобы уже никогда не возвращаться». Так рассказывал об этом Шавит в одном из своих интервью.
   Но Рехавия, очевидно, не желая упускать перспективного сотрудника, позвонил Шабтаю и обещал все уладить. Шавит был принят на работу, но один из членов комиссии написал в своем отчете: «У этого сотрудника, скорее всего, будут проблемы с дисциплиной».
   Надо заметить, что бунтарский дух отличал Шавита на протяжении всей его жизни. Хорошим примером может служить история его поступления в реальное училище в Хайфе. Так, директор заведения доктор Шапиро ясно объяснил Шабтаю, что учащиеся вверенного ему учреждения могут быть членами лишь одного молодежного движения — «Хацофим»^[13]. Однако строптивый юноша позволил себе не согласиться с наставником и привлек к разгоревшемуся спору своего отца, директора начальной школы. Между двумя деятелями системы образования состоялся бурный разговор на повышенных тонах, в результате которого Шабтай вопреки существовавшей практике был принят в училище, оставаясь членом движения рабочей молодежи.
   Те же черты характера проявились много лет спустя, в самый драматический момент, когда решался вопрос о назначении Шавита на пост руководителя «Моссада». Из-за его «недипломатического» поведения назначение едва не сорвалось.
   Главе правительства Ицхаку Шамиру предстояло выбрать между двумя кандидатами: начальником военной разведки генералом Амноном Липкиным-Шахаком и Шавитом, который был тогда заместителем уходившего в отставку руководителя «Моссада» Наума Адмони. Кандидатура Липкина-Шахака была выдвинута министром обороны Ицхаком Рабином.
   Какие могли быть шансы у сержанта запаса против генерала, которого к тому же поддерживал шеф военного ведомства? Тем не менее, у Шамира были свои соображения на этот счет. Он считал важным назначить на пост главы «Моссада» человека, выросшего внутри этой организации.
   Шавит в тот момент выполнял задание за границей. Узнав о предстоящем назначении, он вернулся в Израиль на одни сутки, чтобы встретиться с Шамиром. В разговоре с премьер— министром он заявил, что если не получит этой должности, то из «Моссада» уйдут сразу два руководителя высокого ранга: Адмони и он сам, его заместитель.
   Глава правительства был в ярости.
   — Что он себе воображает, этот Шавит, если может угрожать мне? — сказал он потом кому-то из своего окружения.
   Но во время беседы премьер не показал виду, что возмущен. Он просто ничего не ответил.
   Тем не менее, именно Шавит был назначен на пост руководителя «Моссада».
   Описанная стычка никак не повлияла на характер его сотрудничества с премьер— министром. Когда Шамира сменил Ицхак Рабин, с ним также были налажены хорошие рабочие отношения, основанные на доверии и взаимопонимании.

* * *

   Но вернемся к тому времени, когда Шавит только поступил на службу в «Моссад». Его деятельность началась с очень незначительной должности. Часами приходилось сидеть за столом, занимаясь бумажной работой.
   — Несмотря на то, что моя непосредственная работа была серой и скучной, — рассказывал позднее Шавит, — с самого первого момента я ощущал напряженную, насыщенную драматизмом атмосферу этого учреждения.
   Через полтора года, в течение которых бумажной работы становилось все меньше, а непосредственного касательства к разведывательным операциям все больше, пришло время Шавиту получить первое задание за рубежом.
   — Куда меня пошлют? — спросил начинающий разведчик своего начальника.
   — В очень опасное место, — ответил тот.
   Подготовка к заданию включала обучение конспирации, умению уходить от слежки, обращению с фотокамерой. И еще некоторым навыкам, хорошо известным любителям шпионских боевиков.
   В день отъезда жена Шавита узнала, что беременна. Условия работы в стране, куда молодые супруги отправлялись вдвоем, были тяжелыми. Угнетало одиночество, доводил до исступления жаркий пустынный климат. Шавит, чувствовавший себя в «Моссаде» новичком, стеснялся попросить машину с кондиционером: мол, что скажут люди.
   Родные с обеих сторон, разумеется, не знали, где находятся Шабтай и Яэель. В письмах домой супруги описывали воображаемые красоты, не имевшие ничего общего с местом их пребывания. После рождения дочери счастливые родители перешли к описанию ее физических совершенств и интеллектуальных достижений.
   Через четыре с половиной года у четы Шавит появилась возможность переехать в другую страну. Им было все равно куда, лишь бы дышать другим воздухом. Была только одна страна, куда они просили их не посылать: на это были свои причины. Тем не менее, их послали именно туда.
   В Европе жизнь оказалась не легче, чем на прежнем месте. Большую часть времени супруги были разлучены. Шавит лишь изредка наведывался домой. Только он мог звонить жене, и Яэль никогда не знала, где он находится.
   Через семь лет жизни за границей они вернулись в Израиль. К тому времени у них уже было трое детей: Михаль, Рут и Ариэль. Дом, который они купили еще на стадии проектирования, был готов. Но старые друзья и знакомые, весь круг общения — все это исчезло.
   — Мы оказались в вакууме, — жаловалась Яэль. — Когда столько лет живешь за границей, приходится восстанавливать старые связи или заводить новые знакомства.
   — Поступая на службу в «Моссад», человек заранее ограничивает свой круг общения, хотя он не сразу это осознает, — добавляет Шавит. — Вознаграждение он находит в общении внутри организации с людьми, для которых интерес к работе определяется не только зарплатой и уровнем жизни.
   Со временем Шавит возглавил одно из подразделений «Моссада». Большинство операций, осуществленных под его руководством, не освещались средствами массовой информации.
   А между тем, среди них были десятки операций по предотвращению террористических актов в Израиле и против израильских учреждений за рубежом.
   Через пять лет напряженной работы в качестве руководителя подразделения «Моссада» Шавит отправился в США для завершения образования.
   Учеба в Гарварде открыла передо мной горизонты, о которых я даже не подозревал, — вспоминал позднее Шавит. — Это был год очень напряженной работы. Знания, полученные в университете, я пытался применить в своей работе в качестве начальника отдела «Моссада».

* * *

   Шавит возглавлял «Моссад в течение семи лет. Оставив эту должность, он в очередной раз повел себя не так, „как принято“. По крайней мере, не так, как от него ожидали.
   Вместо того, чтобы пойти в политику или заняться коммерческой деятельностью, бывший шеф израильской разведки принял решение возглавить больничную кассу «Маккаби».
   — Я знал, что мне будет нелегко найти себе занятие на вторую половину своей жизни, — признался Шавит. — Во всем мире наберется, может быть, пятнадцать должностей такого же уровня, как пост руководителя «Моссада». Я не просил предоставить мне государственную должность. Я не знал, чего хочу, но точно знал, чего не хочу делать.
   Предложение занять пост генерального директора «Маккаби» он поначалу воспринял как неудачную шутку. Но потом согласился.
   — В чем я уже выиграл, приняв предложение, — смеется Шавит, — так это в том, что теперь, когда моих детей, которые уже сами стали родителями, спрашивают, кем работает их отец, они с чистой совестью отвечают: «Наш папа работает в больничной кассе».

ДАНИ ЯТОМ — ШЕФ-НЕУДАЧНИК

   Наверное, Дани Ятом, занявший в 1996 году кресло директора «Моссада», еще пребывал бы на этом посту, если бы ни громкий провал в Иордании в сентябре 1997 года. На карьере главного шпиона пришлось поставить крест…

* * *

   Он родился в Нетании в 1945 году в семье владельца рыбного магазина. Мать происходила из семьи, шестое поколение которых проживает в Израиле. У них было четверо детей: Эстер, Мошик, Эхуд и старший Дани.
   Во время учебы в школе Дани отличался особыми способностями в математике и физике. Получив аттестат зрелости, он в 1963 году был призван в армию, где впоследствии сделал блестящую карьеру.
   Свой армейский путь Дани начинал в спецназе генштаба «Саерет маткаль». Он закончил офицерские курсы и во время «шестидневной войны», начавшейся 5 июня 1967 года, командовал группой cпецназа. В «Саерет» Ятом дослужился до заместителя командира.
   В мае 1972 года он участвовал в освобождении самолета, захваченного террористами из организации «Черный сентябрь». Кстати сказать, в этой операции принимали участие бывшие премьер-министры Израиля — Эхуд Барак и Биньямин Нетаниягу.
   В том же году Ятом перешел в танковые войска на должность командира роты. Во время войны Судного дня сражался против египетских войск на Синайском полуострове в составе танковой бригады.
   В начале 80-х он получил назначение на должность офицера Оперативного Управления танковых войск. Позднее его направили на курсы повышения квалификации в США. Вернувшись в Израиль, он получил новую должность: начальника отдела по разработке военной доктрины танковых войск. Затем он руководил научно-исследовательским отделом при министерстве обороны. Одновременно учился на физико-математическом факультете в иерусалимском Еврейском университете.
   В 1983-85 годах Ятом был военным секретарем министра обороны, после чего получил под свое командование танковую бригаду. Два года спустя его назначили начальником отдела планирования и присвоили звание генерала.
   В декабре 1990 года министр обороны Моше Аренс назначил Ятома на пост командующего Центральным военным округом. Это была его последняя должность армии.
   Три года спустя Ятом стал военным советником ныне покойного премьер-министра Ицхака Рабина. Однако в январе 1994 года погиб Нехемия Тамари, сменивший его на посту командующего, и Рабин попросил Ятома вернуться на прежнюю должность.
   Вскоре после этого произошли кровавые события в Хевроне — массовое убийство арабов Барухом Гольштейном. Была создана специальная комиссия Меира Шамгара по расследованию случившегося. С ее деятельностью связан, пожалуй, самый тяжелый период во всей карьере Ятома. Но он вышел полностью чистым из этой весьма неприятной истории, вернулся в канцелярию премьер-министра и занял свою прежнюю должность — военного советника Ицхака Рабина.

* * *

   В 1996 году Ятом занял кресло руководителя «Моссада». С первых шагов он уделял особое внимание исламистским группировкам, а также Организации Освобождения Палестины (ООП), контролировавшей к тому времени сектор Газа и часть Западного берега реки Иордан.
   Ятом придавал огромное значение техническому совершенствованию внешней разведки. Он лично контролировал вопросы, связанные с введением новых систем высоких технологий. Одно из главных его достижений на посту шефа секретной службы — возвращение «Моссада» на Африканский континент.
   В прошлом израильская разведка играла огромную роль в закулисной политике данного региона. Однако со временем позиции были утрачены. Именно благодаря Ятому израильтяне вновь стали весьма влиятельной силой в африканских «разборках». При нем «Моссад» значительно укрепил свои связи со спецслужбами ЮАР. Именно при содействии этого ведомства правительство Нельсона Манделы ликвидировало несколько белых экстремистских организаций.
   Надо сказать, что на начальном этапе отношения между Ятомом и тогдашним премьер— министром Биньямином Нетаниягу были весьма близкими и доверительными. Во многом это объяснялось их старым знакомством. В период армейской службы Ятом некоторое время был начальником Нетаниягу в «Саерет Маткаль». Однако постепенно отношения между ними изменились. Глава правительства со временем стал все больше вмешиваться в оперативные вопросы деятельности «Моссада». Именно это, в конце концов, и привело к одной из самых драматических историй в судьбе Ятома.
   В начале сентября 1997 года экстремистская палестинская организация ХАМАС провела несколько крупных террористических актов в Израиле и за рубежом. Нетаниягу решил продемонстрировать своим избирателям, что «борьба с террором» — не пустой предвыборный лозунг. Несмотря на возражения Ятома, глава правительства настоял на проведении специальной операции в Амане. Цель — ликвидировать одного из лидеров ХАМАСа Халеда Машаля, проживавшего в Иордании.
   Выступая против этого замысла, Ятом утверждал, что подобные действия могут резко осложнить отношения между еврейским государством и иорданским королевством. Однако политическое руководство Израиля, как это уже случалось, не посчиталось с мнением руководителя спецслужбы. Операция закончилась громким провалом.
   Разразившийся скандал ударил не только по отношениям между двумя странами, но и по имиджу самого «Моссада». Премьер-министр фактически переложил всю ответственность за неудачу на своего бывшего командира.
   К этому прибавилось следствие по делу Иегуды Гиля, начавшееся в октябре того же 1997 года. Этот ветеран «Моссада» долгое время предоставлял своему начальству «секретную» информацию, якобы полученную от завербованного им сирийского генерала. В действительности эти «секретные сведения» он просто высасывал из пальца. Ситуация усугублялась еще и тем, что средства, выделяемые на «сирийского генерала», Гиль присваивал себе. Нетаниягу вновь возложил ответственность на Ятома.
   Вскоре шефа «Моссада» постигла еще одна крупная неудача, которая стала последней в его короткой карьере на посту шефа секретной службы.
   21-го февраля 1998 года швейцарская полиция арестовала одного из сотрудников «Моссада» Ицхака Бен-Таля, разрабатывавшего ливанца Абдаллу аль-Зейна. Последний занимался в Европе сбором средств для проиранской экстремистской организации «Хезболлах». В результате Ятом был вынужден 24-го февраля 1998 года подать в отставку.

* * *

   После ухода из «Моссада» он нашел применение своему опыту в сфере безопасности. Вместе с бывшим сослуживцем, начальником отдела «Цомет» (иностранная агентура) Ави Даганом, он создал фирму под названием «SCG» (Рама-Ган). Особых успехов они достигли в странах третьего мира. Здесь бывшему шефу «Моссада» очень пригодились его старые связи в Африке и Латинской Америке.
   В середине 1999 года Ятом стал главой военно-политического кабинета при канцелярии премьер-министра. На новом посту он играет весьма существенную роль в переговорном процессе. Так, например, он тайно посетил Оман, Катар и Объединенные Арабские Эмираты. В ходе прошедших бесед представители этих стран заверили его: если будет достигнута договоренность с палестинцами, то будут установлены полномасштабные дипломатические отношения с Израилем.
   Перед этим он побывал в Европе и провел переговоры с несколькими высокопоставленными сотрудниками местных дипломатических ведомств, а также с представителями США. В ходе состоявшихся бесед рассматривались вопросы возобновления израильско-сирийского диалога.

ЭФРАИМ ГАЛЕВИ — ДИРЕКТОР, КОТОРОМУ НЕ ВЕЗЛО

   В апреле 1998-го года премьер-министр Биньямин Нетаниягу назначил руководителем «Моссада» Эфраима Галеви — посла Израиля в Европейском Сообществе. На этой должности он проработал неполных два года. А до того всю жизнь был «моссадовцем», пройдя путь от простого клерка до заместителя главы этой секретной службы.

* * *

   Эфраим Галеви родился в 1934 году в Англии в религиозной семье, которая была довольно известной в местной еврейской общине. Многие представители семьи являлись видными деятелями как международного сионистского движения, так и внутрибританской политики.
   Наиболее знаменитым из них был Исайя Берлин — один из крупнейших еврейских историков и философов ХХ столетия. В период Второй мировой войны он выполнял личные поручения Уинстона Черчиля в Вашингтоне, а также выступал в качестве посредника между спецслужбами США, Великобритании и американскими еврейскими организациями.
   Галеви учился в «иешиве»^[14] и мечтал стать машинистом тепловоза. В юные годы, последовав примеру многих своих родственников, принял активное участие в деятельности лондонского филиала сионистского движения «Бней-Акива».
   Репатриировавшись в Израиль в 1948 году, он поступил на юридический факультет Еврейского университета в Иерусалиме. В годы учебы был активистом студенческой религиозной организации «Явне» и генеральным секретарем Союза студентов.
   После университета, который Галеви закончил с отличием, он был принят на службу в Армию обороны Израиля, где вскоре попал в Главное управление просвещения (ГУП). В 1957-1961 годах являлся редактором печатного издания ГУПа, посвященного актуальным вопросам армейской службы, а также общеполитической и военной ситуации в регионе.
   Способности, проявленные Галеви на этом посту, — свободное владение английским, умение ясно и лаконично формулировать обрабатываемую информацию, а также организаторский талант были замечены тогдашним заместителем начальника «Моссада» Давидом Кимхи. В 1961 году он обратился к Галеви с предложением поменять место службы на более интересное и перспективное.
   Придя после окончания курсов общей подготовки в «Моссад», протеже Кимхи был зачислен сначала в оперативный отдел, но вскоре переведен в подразделение «Тевель» («Вселенная»), отвечавшее за связи с аналогичными организациями за рубежом. В том числе и в тех странах, с которыми Израиль не поддерживал дипломатических отношений.
   В 1967 году Галеви вошел в закрытый форум руководителей основных управлений «Моссада», а три года спустя был назначен представителем «Тевеля» в Вашингтоне. Там, кстати, он познакомился с тогдашним послом Израиля в США Ицхаком Рабином. До гибели последнего между ними существовали тесные дружеские отношения.
   За время работы в США Галеви удалось установить тесные отношения не только с коллегами в американских спецлужбах, но и со многими высокопоставленными чиновниками в администрации президента Никсона, в частности, с советником хозяина Белого дома Дональдом Рамсфельдом. Однако он не ограничивался связями лишь с американской стороной. Он поддерживал отношения со многими предпринимателями и дипломатами с Ближнего и Среднего Востока, находившимися в то время в Америке. Именно на тот период приходятся его первые контакты с представителями Иордании, руководство которой как раз в начале 70-х годов вело беспощадную борьбу с палестинскими террористическими организациями.
   После возвращения в Израиль Галеви было поручено курировать деятельность «Моссада» по организации репатриации евреев из тех стран, в которых этому препятствовали местные власти. Выполняя свои новые обязанности, он установил контакты со спецлужбами ряда государств Восточной Европы и Восточной Африки.
   В 1987 году Галеви впервые принял участие в тайных переговорах с королем Иордании Хусейном. С тех пор он неизменно остается одной из главных фигур, определяющих закулисные израильско-иорданские отношения.