Кард Орсон Скотт. Дети Разума

   — Желаете ли вы, чтобы вам показали очередную голозапись, или, может быть, вы хотите подсоединиться к обычной программе?
   На мгновение Ванму показалось, что голос принадлежит Джейн, но потом она поняла, что это просто говорящее меню головизора.
   — Новости входят в программу головидения? — спросила она.
   — Какие именно новости желаете? Местные, региональные, всепланетные или межзвездные? — уточнила машина.
   — Начнем с местных, — сказала Ванму.
   Она практически ничего не знала об этой планете. Пришло время познакомиться поближе.
   Когда Питер, чисто вымытый и одетый в один из модных местных костюмов, которые доставила ему Джейн, наконец появился из ванной, Ванму с увлечением следила за ходом процесса над какими-то людьми, которых обвиняли в чрезмерной эксплуатации богатой рыбной области в нескольких сотнях километров от города, куда они прибыли. В каком же они городе находятся? Ах да, в Нагойе. Поскольку Джейн проставила в графе «Место жительства» фальшивых документов именно этот город, флайер, разумеется, сюда их и доставил.
   — Все планеты одинаковы, — пожаловалась Ванму. — Люди хотят есть рыбу из моря, а кто-то все время стремится выловить больше рыбы, чем океан способен произвести.
   — Какая разница, выйду я на рыбалку завтра или сегодня выловлю тонной больше? — в ответ заявил Питер.
   — Если все так будут поступать, то… — Она резко замолкла. — Понимаю. Ты приводишь доводы, которые любит приводить всякий человек, не желающий признавать собственную вину.
   — Как я тебе? Настоящий красавец, правда? — спросил Питер, поворачиваясь кругом и демонстрируя свободный и в то же самое время облегающий наряд.
   — Цвета слишком яркие, — оценила Ванму. — Ты словно кричишь во всю глотку.
   — Не-а, — поправил ее Питер. — Весь смысл в том, чтобы принимались орать люди, увидевшие меня.
   — А-а-а-а, — тихонько протянула Ванму.
   — Джейн утверждает, что на самом деле это весьма и весьма консервативный костюмчик — для человека моего возраста и моего рода занятий. Мужчины в Нагойе славятся своей павлинообразностью.
   — А женщины?
   — Они все время ходят голыми по пояс, — заявил Питер. — Потрясающее зрелище.
   — Врешь ты все. Пока мы летели сюда, я не видела ни одной голой женщины и… — Снова она замолкла на полуслове и, нахмурившись, посмотрела на Питера. — Ты что, серьезно вознамерился убедить меня, что каждое твое слово — ложь?
   — Я решил, стоит попробовать.
   — Не валяй дурака. У меня нет груди.
   — Просто у тебя маленькая грудь, — пожал плечами Питер. — А чем отличается маленькая грудь от большой, ты сама знаешь.
   — Я не намерена обсуждать свое тело с мужчиной, разодетым как дикий, потерявший всякое чувство меры попугай.
   — Местные женщины одеваются очень безвкусно, — сказал Питер. — Печально, но факт. Положение обязывает и все такое прочее. Как и старики. Только мальчикам и юношам дозволяется наряжаться как павлины. Мне кажется, яркие цвета предназначены успокаивать женщин. Эй, да этот парень ничего серьезного не затевает! Поиграйся с ним или иди своей дорогой. Нечто вроде того. Я думаю, Джейн выбрала этот город специально, чтобы напялить на меня эти одеяния.
   — Мне хочется есть. Я устала.
   — И что более насущно? — уточнил Питер.
   — Есть хочу.
   — Имеется виноград, — предложил он.
   — Который ты даже не удосужился вымыть. Это говорит твое неуемное желание смерти.
   — На Священном Ветре насекомые знают свое место и стараются не высовываться. Никаких пестицидов. Гарантия Джейн.
   — На Пути тоже не было пестицидов, — напомнила Ванму. — Но все равно мы мыли фрукты, чтобы не наесться бактерий и всяких одноклеточных тварей. Дизентерия не самая приятная штука.
   — Но туалет у нас такой шикарный, грех было бы не воспользоваться его удобствами, — усмехнулся Питер.
   Несмотря на его браваду, Ванму заметила, что угроза дизентерией возымела свое действие, заставив Питера обеспокоенно нахмуриться.
   — Давай поедим в каком-нибудь ресторанчике, — сказала Ванму. — Джейн, надеюсь, обеспечит нас деньгами?
   Питер на секунду-другую прислушался к сережке.
   — Да, только нужно сказать владельцу ресторана, что мы потеряли наши удостоверения личности, и попросить его, чтобы он по отпечаткам наших пальцев определил номер счета.
   Джейн говорит, что, если надо, денег у нас будет предостаточно, но все равно мы должны вести себя так, будто зарплата у нас невысокая, просто мы скопили немножко денежек, чтобы отпраздновать какое-нибудь важное событие в нашей жизни. Итак, что мы будем праздновать?
   — Что ты наконец помылся.
   — За это будешь пить ты. Я выпью за наше благополучное возвращение из диких лесов.
   Вскоре они вышли на улицу. Машин было мало, зато вокруг стояли целые сотни велосипедов; тысячи людей спешили куда-то, запрыгивая на быстро скользящие тротуары. Ванму не захотела пользоваться этими странными приспособлениями и настояла на том, чтобы идти по нормальной, твердой земле, а это означало, что ресторанчик надо найти где-нибудь поблизости. Здания района были старыми, но тем не менее сохранили свой изящный вид; престижный район города, где селятся только зажиточные люди. Стиль архитектуры был свободным — арки и большие дворы, колонны и обыкновенные крыши, поддерживаемые глухими стенами без окон.
   — Погода, наверное, здесь прекрасная, — заметила Ванму.
   — Тропики, но вдоль побережья проходит холодное течение. Каждый день часик-другой капает дождик — и так большинство дней в году. Но никогда здесь не бывает жары, а уж что такое холода, местным жителям вообще неведомо.
   — Такое впечатление, что все у этих людей на виду.
   — Фальшивка, — поморщился Питер. — В нашей квартире стеклянные окна и микроклимат, если ты заметила. Но выходят окна в сад, кроме того, они затемнены, так что снаружи ты в дом не заглянешь. Очень искусно все сделано. Искусственная дикая природа. Лицемерие и обман — основы человеческой вселенной.
   — Здесь очень красиво, — сказала Ванму. — Мне нравится Нагойя.
   — Жаль, что мы здесь не задержимся.
   Прежде чем она успела спросить, какова цель их посещения этой планеты, Питер втолкнул ее во дворик небольшого, но полного народом ресторана.
   — Здесь рыбу готовят, — объяснил Питер. — Надеюсь, возражений у тебя не будет.
   — А что, в других местах рыбу подают сырой? — рассмеялась Ванму.
   Но потом поняла, что Питер не шутил. Сырая рыба, подумать только!
   — Японцы славятся страстью к сырой рыбе, — продолжал Питер, — а в Нагойе эта страсть превратилась чуть ли не в религию. Заметь, ни одного японца в ресторане. Они отказываются есть рыбу, уничтоженную жаром плиты. Это одна из традиций, которой они до сих пор придерживаются. От оригинальной японской культуры осталось очень мало, поэтому они свято чтут немногие сохранившиеся обряды.
   Ванму кивнула, понимая культуру, которая упорно цеплялась за давно отжившие традиции, чтобы сохранить свое национальное лицо. И вместе с тем девушка с благодарностью отметила, что на этой планете соблюдение обычаев — это личное дело каждого человека, эти традиции не калечат и не уничтожают жизни людей так, как это было на Пути.
   Обед подали быстро — рыба была готова чуть ли не моментально, — и они принялись за еду. Питер то и дело елозил на циновке.
   — Жаль, что традиция пользоваться нормальными стульями и столами сюда так и не добралась, — наконец пожаловался он.
   — Неужели европейцы так ненавидят землю, что все время должны приподниматься над нею? — удивилась Ванму.
   — Ты сама ответила на свой вопрос, — холодно ответил Питер. — Ты начала с предположения, что мы ненавидим землю. Образованный человек, а веришь всяким первобытным штучкам…
   Ванму вспыхнула и замолкла.
   — Ой, только избавь меня от этой показной покорности восточных женщин, — махнул рукой Питер. — Меня воспитывали как служанку, а вы такой злой, бессердечный хозяин…