— Хорошо, хорошо. Беги выключи свет за кулисами и сразу возвращайся. Я уведу джентльменов по железной лестнице, потом скажу, что делать дальше. Скорей!
Дверь рывком захлопнулась, бегущие шаги постепенно заглохли.
Сесиль стояла почти с царственным величием.
— Леди и джентльмены, — Батлер в мрачной радости потер руки, — начнем все сначала.
Сесиль топнула, крепче прижав гвоздики к груди.
— Не шутите, — предупредила она. — Потом, я думаю, можно будет и пошутить. — И взглянула на Хью: — Ты сказал, для спасения потребуется чудо? Хорошо. Пойдемте со мной. Я покажу вам чудо!
Глава 13
Глава 14
Дверь рывком захлопнулась, бегущие шаги постепенно заглохли.
Сесиль стояла почти с царственным величием.
— Леди и джентльмены, — Батлер в мрачной радости потер руки, — начнем все сначала.
Сесиль топнула, крепче прижав гвоздики к груди.
— Не шутите, — предупредила она. — Потом, я думаю, можно будет и пошутить. — И взглянула на Хью: — Ты сказал, для спасения потребуется чудо? Хорошо. Пойдемте со мной. Я покажу вам чудо!
Глава 13
Минуты через три с половиной Сесиль тихонько шикнула.
— Где мы? — так же тихо прошептал Батлер.
— Ш-ш-ш…
Хью ничего не мог сказать, кроме того, что они находятся в полной тьме и, видно, где-то совсем близко к сцене. Кругом стоял запах пыльных тканей, рядом чувствовались декорации и театральная механика, голоса звучали гулко, как в пещере.
Хью с Батлером понимали одно: Сесиль ведет их тихонько, на цыпочках, вниз по железной винтовой лестнице. По шороху Хью догадался, что она затягивает и потуже завязывает пояс халата. Потом она едва слышно приказала Батлеру держаться сзади за один конец пояса, а Хью — за две пуговицы на спине адвокатского фрака.
В таком порядке процессия двинулась блуждающей змейкой.
— Все в порядке?
— Великолепно, дорогая мадам. Однако искушение вас ущипнуть почти…
— Мистер Батлер!
— Сесиль?
— Не время и не место меня щипать, — сурово прошипела она и высокомерно добавила, будто судья, уведомляющий советника, что он предъявил вещественные доказательства в неудачный момент: — Может быть, попозже.
— Во имя милосердного Бога, — прошептал Хью Батлеру, — ведите себя прилично.
— Вы плохо обо мне думаете, дорогой друг, — с неподдельной искренностью заявил Батлер. — Я уже разработал два варианта вашего бегства, если план Сесиль не сработает. Но эти африканские джунгли, где мы топаем по реке, а на обоих берегах каннибалы бьют в барабаны, действуют мне на нервы.
— Мне тоже, — подтвердил Хью. — Вы понимаете, что мы лишь на долю секунды разминулись с дозорным Даффа на лестнице за кулисами? А теперь они заняли весь театр.
С этим фактом не поспоришь.
Голоса, поспешные шаги, шевеление за сценой и за кулисами — все указывало, что там уверенно движутся люди. Почти в полночь в призрачном пустом театре звук любого голоса казался криком, каждый шаг — погоней.
Где-то вдалеке замелькали узкие белые лучики электрических фонарей. Хью страшно боялся, что один из них опишет круг и упадет прямо на них. Время от времени слышался рев инспектора Даффа, перечислявший каждую дверь, каждый путь к отступлению, которые надо взять под охрану.
Именно в этот момент Сесиль шикнула, а Батлер спросил, где они находятся.
— Ш-ш-ш!
— Милая чаровница, что толку бесконечно шипеть, когда нас окружают эти охотники за головами? Что там у вас за хитрый план? Я предлагаю…
— Ш-ш-ш, — повторила Сесиль, когда маленькая процессия остановилась. — Ах, продажные флики! — ядовито выдохнула она, назвав их вдобавок чьими-то especes.[27] — У моего мужа, у первого, которого я любила по-настоящему, ох, как я его любила, вечно были неприятности с фликами, я все время старалась его увести, пока они его не пристрелили. По-французски «флик» — прозвище полицейских. Как англичане их называют?
— Смотря каких полицейских, — прошептал Батлер. — Скажем, сыщиков в штатском — стукачами, ищейками, легавыми, пугалами, шотландцами… Сотрудников летучей бригады зовут свиньями, потому что их контора находится на Суини-Тодд. Женщины-полицейские — зомби, простые постовые…
— Пугала! — с ненавистью выдохнула Сесиль. — Хорошо. Пугала…
— Где мы все-таки?
— Обождите, сейчас вытяну руку, проверю. А, точно! Я стою перед электрическим щитом, к которому подключено почти все освещение.
— И где это?
— В кулисе. Если пройти отсюда налево, выйдем прямо на сцену перед зрительным залом.
Судя по шепоту, даже Патрик Батлер затрясся.
— Все это очень интересно, дорогая мадам, но каким образом…
— Ш-ш-ш, — шикнула Сесиль, отделившись от спутников. — Сейчас покажу. — Послышалась возня, дыхание, правой рукой она схватила Хью за левую руку и объявила, крепко поцеловав его в щеку: — Я твоя французская мамочка. Остальная родня и гроша за тебя не даст. Старый боров с сигарой не сделает для тебя чудо. А я сделаю.
Для Хью и Сесиль слово «пугало» приобрело реальное значение. Полицейские без конца топтались, перекликались, водили фонарями. Выхода из ловушки не было.
— Пошли! — настаивала она. — Ты мне не веришь?
— Верю, — сказал Хью. — Простите. Куда идти?
— Я проведу тебя тихо-тихо прямо на середину сцены, вернусь сюда, на миг чиркну спичкой, очень быстро, чтобы разглядеть нужные выключатели. И зажгу рампу на полу и верхний свет.
Тьма качнулась и поплыла перед изумленными глазами Хью.
— Замечательно, — не без горечи констатировал он. — Может быть, и прожектор па меня направить, чтобы лучше было видно? Вдобавок я могу спеть инспектору Даффу «Тетку Лори».
Сесиль разозлилась:
— Веришь ты мне или нет?
— Да! Прекрасно. Ведите.
— А как насчет меня! — драматически прошептал Батлер.
— Ш-ш-ш! Стойте тут. Я вернусь.
Тем временем чей-то голос, звучавший, как подсказывали расходившиеся нервы Хью, футах в двенадцати сзади, пропел в темноте:
— Инспектор!
— А? — прокричал в ответ инспектор Дафф, невидимый на расстоянии.
— Без света не справиться, сэр! Есть тут какой-нибудь центральный щит, как во всех нормальных театрах?
— По-моему, сынок, должен быть.
— С какой стороны — слева, справа?
— Не знаю. Ищи!
— Слушаюсь, сэр!
К счастью, у энтузиаста не оказалось фонарика. Быстрые шаги прогрохотали три раза по голому полу и смолкли, наткнувшись на груду холстов, сваленных у стены.
— Не бойтесь, — тихо проговорил Батлер, почти совсем пришедший в себя в предчувствии физических действий. — С радостью вышибу дух из гада, если он подойдет к щиту. Ведите его, Сесиль!
Сесиль с Хью зашагали на цыпочках. В самом конце партера ненадолго вспыхнул белый глаз фонаря, пробежал по десятку рядов кресел с красной обивкой, утонул в пустоте. Сесиль прижалась губами к уху Хью.
— Посреди сцепы, — выдохнула она, — стоит каменная стена.
— Что?
— Каменная стенка высотой восемь футов, шириной два, узким концом обращена к залу. Ее сложили недоверчивые зрители перед тем, как я сделала фокус. Вот она. Пощупай.
Хью ступил на какой-то толстый прямоугольный ковер и, вытянув руки, наткнулся на невысокую кирпичную стену с еще свежим раствором.
— Видишь? — почти беззвучно спросила Сесиль. — Прежде чем ее сложили, я им показала ковер. Зрители осмотрели его со всех сторон, проверили, что в нем нет ни дыр, ни разрезов и под ним не скрывается потайной люк. Потом выстроили на ковре стенку. Понял?
— Понял. И что?
— Слушай! С одной стороны от кирпичной стены поставили посередине трехстворчатую складную ширму. С другой стороны, тоже посередине, другую. Видишь?
— Вижу. Но…
— Ш-ш-ш! Я захожу за ширму справа. Человек двадцать зрителей выстраиваются вокруг стены. Бьют барабаны — бум! Сдвигают ширму с другой стороны — бум! — я прошла прямо сквозь стену. Потом снова внимательно осмотрели все кругом — полный порядок.
В дальнем уголке памяти Хью зашевелились воспоминания.
Вспомнилось, как ему кто-то рассказывал про иллюзион, буквально сводивший с ума: стена действительно кирпичная, настоящая, вокруг нее зрители, ковер плотный, целый…
Сесиль тихонько рассмеялась:
— Инспектор Макдуф тоже видел.
— Да, но…
— Он чуть не рехнулся. Выскочил на сцену, а там кирпичная стена, никаких фокусов.
Несмотря на тихие вопросы и протесты Хью, Сесиль приложила его ладони к очень легкой деревянной ширме, покрытой лаком, три створки которой образовывали прямоугольник с правой стороны сцены. Потом втолкнула внутрь, очень тихо придвинула две створки к стене, оставив слева крошечную дюймовую щелку со стороны темного пустого зала, куда можно было говорить.
— Пригнись и сиди, — приказала она. — Молчи, не двигайся и ничего не делай, что бы ты ни услышал и какие бы события за этим ни последовали. Entenciu?[28]
— Сесиль!
— А?
— Как я сбегу от пугал, если даже сумею пройти сквозь кирпичную стену?
— Я знаю способ, о котором они не имеют понятия. Ха-ха-ха.
— Сесиль!
Судя по легкому шороху шелкового халата и по звуку шагов, она уже исчезла.
В тот же самый момент вдалеке послышался гулкий голос:
— Инспектор Дафф!
— А?
— На сцене кто-то ходит!
Хотя щель между стеной и одной створкой ширмы была шириной всего дюйм, Хью видел отраженный трепещущий свет фонаря. На фоне театральной стены над ширмой, мелькнула огромная плоская тень кентавра.
— Эй, потише! — крикнул инспектор Дафф. — Выход отрежь! Не беги. Стой! Где тот малый, что пошел искать электрический щит?
— Тут, инспектор! — крикнул голос с другой стороны.
— Где?
— На полу за сценой. Лежит замертво, под левым глазом синяк!
Инспектор даже не успел ответить — сцену залил мягкий, но ослепительный свет.
Хью видел в щелку край рампы, сиявшей сквозь оранжево-желтое стекло. В его небезопасное убежище свет лился даже сверху. Длинный ряд одиночных, довольно высоко висевших софитов осветил продолговатую кабинку из створок ширмы столь же ярко, как синий ковер.
Раздались громкие голоса, явно рассчитанные на инспектора Даффа с его подчиненными, — на сцену вышли Сесиль Фаюм с Патриком Батлером.
— Ладно! — сердито вскричала Сесиль. — Если требуете, милый Патрик, я покажу, как прохожу сквозь каменную стену.
— К сожалению, милая моя Сесиль, — ласково выкрикнул Батлер, — любопытство кошку сгубило и практически погубит меня. Я должен узнать секрет каменной стены.
— Если я его открою, — проворковала она, — вы сделаете мне что-нибудь приятное?
— Приятное, дорогая, не то слово — слабое, неподходящее. Я на колени перед вами встану! Только почему, позвольте спросить, мы даже здесь не можем остаться одни? Почему среди ночи шатаются пьяные рабочие сцены…
— Рабочие сцены? — рявкнул вдали голос инспектора Даффа.
Со всех сторон неслись полицейские. Хью вспотел. В желто-оранжевом свете рампы мимо щелки мелькнули силуэты Батлера и Сесиль. Она задержалась, схватилась за край ширмы, где прятался Хью, пальцами с накрашенными красным лаком ногтями.
Буквально выполняя ее указания, он присел, сгруппировался, словно бегун на старте, опершись на правое колено, выставил вперед левое, касаясь ковра пальцами. Только бежать ему было некуда, разве что прямо в каменную стену, стоявшую перед ним.
— Рабочие сцены? — повторил голос инспектора гораздо ближе.
Кто-то — несомненно, сам инспектор Дафф — перебирался через барьер, отделявший партер от оркестровой ямы, потом он с шумом туда прыгнул, свалив пюпитр. Кто-то поволок по полу стул. Послышалась лихорадочная возня — кто-то пытался взобраться на сцену.
— Клянусь Юпитером, Сесиль, один ваш рабочий здорово набрался! Сюда, приятель, держи руку.
Не бесите его, молился Хью. Не доводите до белого каления, ради бога!…
Разнозвучащие бегущие шаги свидетельствовали, что констебли выскакивают со всех концов сцены, полностью отрезая пути к бегству.
Раздался тяжелый стук — видно, инспектор свалился на сцену, потом поднялся на ноги. Хью его не видел, но слышал даже дыхание.
— Боже правый, Сесиль! Это не рабочий сцены… Скорей, кажется…
— Вам отлично известно, кто я такой, мистер Батлер, и зачем я здесь! Где Хью Прентис?
— А, да. — Несмотря на все старания сдержаться, высокомерие барристера проявилось во всей полноте, хотя тон его оставался спокойным. — Кажется, припоминаю, инспектор: пару раз мне доводилось подвергать вас перекрестному допросу па свидетельском месте в Олд-Бейли. Помнится, с неприятным для вас результатом.
— Где Хью Прентис?
— Где б он ни был, инспектор, полагаю, вы не думаете, что он где-нибудь рядом с мадам Фаюм или со мной?
— Нет, не думаю, — угрюмо буркнул инспектор. — Но где он сейчас прячется?
— Даже если бы я знал, милый мой, то вам бы не сказал.
Инспектор Дафф заговорил спокойнее, что Хью показалось зловещим признаком.
— Делаю вам небольшое предупреждение, мистер Батлер. Не заходите слишком далеко. Или я арестую вас так же быстро, как любого другого.
— Да ну? Интересно. И в чем же мое преступление?
— Вы препятствуете представителю закона исполнять свои должностные обязанности, вот в чем.
— Ясно. Кстати, инспектор, какое обвинение предъявляется мистеру Прентису?
— Он должен быть допрошен по делу об убийстве…
— Ладно, сэр, хватит. — Куртуазная любезность испарилась. — Бросьте увертки. Какое ему предъявляется обвинение? Хотите арестовать его за убийство?
— Пока, вероятно, нет. Пока нет! Но…
— Как? Никаких обвинений? — удивленно расспрашивал Батлер. — И вам хватает наглости угрожать мне?
— Не спешите, не спешите, — зловеще успокоил его инспектор. — Тут кто-то сбил с ног офицера полиции, моего подчиненного, и подбил ему глаз шагах в десяти от того места, где вы стояли.
— С юридической точки зрения, — задумчиво проговорил Батлер, — будет весьма любопытно послушать, как вы докажете, где я стоял и, разумеется, каким образом сбил кого-то с ног. Хотите осмотреть мои руки? Никаких следов.
— Конечно…
— Позвольте также напомнить, — продолжал адвокат, — что вы находитесь не на своей территории, а на столичной, где можете действовать лишь с разрешения мистера Роберта Ли, заместителя комиссара уголовного розыска. Кстати, — отрывисто бросил он, будто его осенила новая мысль, — мистер Ли — мой друг и коллега. Тоже адвокат. Культурный человек, с чувством юмора. Впрочем, факт остается фактом, дорогой инспектор: у вас вообще нет такого права — производить аресты в районе, который находится в компетенции столичной полиции.
— Нет? — громко завопил инспектор.
— Нет! — завопил Батлер еще громче.
— Посмотрим, приятель! Сержант Бейнс!…
— Сэр! — с готовностью отозвался новый молодой голос.
— Ты служишь в никчемной и неумелой столичной полиции?
— В никчемной?… — Сержант захлебнулся и ответил ровным тоном: — Так точно, сэр.
— Тогда я приказываю тебе! Арестуй вот этого типа по обвинению в нападении на полицейского, находившегося при исполнении…
— Постойте, инспектор!
— Что?
— Не делайте этого, сэр, — торопливо проговорил сержант Бейнс. — Вы же знаете, мы не можем предъявить обвинение. А ведь это Пат Батлер! Знаете, что он с вами сделает в муниципальном суде…
— Плевать, что он сделает! Отправится отсюда вместе с дамочкой прямо… — Инспектор замолчал. — Эй! — крикнул он еще более угрожающим тоном. — Зачем вы сюда пришли?
— Ради вот этой кирпичной стены. — Хью видел, как ладонь Батлера протянулась и хлопнула по стене. — У вас уши есть? Мадам Фаюм обещала еще раз показать мне фокус и потом объяснить, как он делается.
— Мне плевать… — Инспектор Дафф опять замолчал. — Что за фокус? — переспросил он.
— Она пройдет сквозь кирпичную степу.
— Гм… — промычал инспектор, тяжело дыша.
— А теперь, — горько посетовал Батлер, — я никогда в жизни не узнаю, как он делается. Вы ее слишком расстроили.
И в самом деле, все это время Сесиль проливала слезы и всхлипывала с таким эффектом, что у любого мужчины голова пошла бы кругом.
— Э-э-э… прошу вас, мадам… — промычал инспектор Дафф.
— Нет! — вскричала Сесиль между рыданиями. — Вы нехороший, злой человек! Я никогда ничего вам не стану показывать… — И к ужасу Хью, она, переигрывая, оттащила ширму от стены еще на два дюйма.
— Мадам, — с достоинством обратился к ней инспектор, — я никак не хотел вас расстроить. Прохвост Прентис не уйдет. Дело нескольких минут. Пока я не свихнулся, покажите нам, пожалуйста, этот фокус.
— Ни за что! — завопила Сесиль и так взмахнула рукой, что Хью пришлось придержать ширму, чтобы та не опрокинулась.
— Мадам, я уже не прошу, а приказываю!
Сесиль оборвала рыдание на высокой драматической йоте. Шагнула вперед, загородив щель своей темной фигурой.
— Хорошо, покажу, — согласилась она. — Но только не по вашему приказанию, а по просьбе мистера Батлера. Я пройду за ширму, задвину ее, потом крикну: «Готовы?» После чего пройду сквозь стену и выйду из-за другой ширмы. Обещайте не прикасаться к ним, пока я не скажу.
Хью почти слышал, хотя и не видел, как инспектор Дафф скрежещет зубами.
— Обещаю играть честно. Эй, ребята! Встаньте вокруг стены и ширмы. Ставлю шесть пенсов, на этот раз не получится!
Тяжело дыша, Сесиль скользнула за ширму, задвинула створку, бросила на Хью лукавый взгляд, упала на колени и резко, быстро ударила по ковру посередине у основания стены.
Хью молниеносно понял, в чем дело.
Ковер действительно не был ни разрезан, ни порван. Почти в любом первоклассном иллюзионе то, что делает фокус на первый взгляд невозможным, в действительности облегчает его. У стены находился сценический люк. От толчка невидимые дверцы открылись, ковер провис над ними. Фокусник мог свободно нырнуть вниз, поправить ковер, полностью скрывавший дверцы, и снизу пробраться за ширму на другой стороне.
Сесиль сделала больше того — быстро действуя на ощупь, она крикнула:
— Подам сигнал ровно через три секунды. Спрошу: «Готовы?» Понятно?
В ответ прозвучал целый хор голосов.
Под прикрытием шума она выхватила из кармана халата завернутое в бумажку лезвие безопасной бритвы, сорвала бумажку и сунула ее обратно в карман. Острым лезвием резанула крест-накрест ковер, провалившийся в дверцы под самой стеной шириной в два фута.
— Ложись, — не сказала, а лишь пошевелила губами Сесиль, — ногами вперед.
Прежде чем он понял, что делает, ошеломленный простотой трюка Хью принялся действовать: лег и начал протискиваться в длинный разрез ногами вперед, дергаясь всем телом, задевая за края ковра лицом, а потом начал падать.
Он слышал про глубокие подвалы под театральными сценами и, собрав в кулак свою храбрость, приготовился долго лететь. Но вместо того свалился спиной на толстый пружинистый мат, лежавший на глубине менее восьми футов.
— Готовы? — послышался крик Сесиль. Вспыхнувший огонек зажигалки высветил физиономию посыльного Джонни, стоявшего наготове возле матраса. Тут же гибким умелым прыжком, хоть и с огорчительной нехваткой скромности, рядом с Хью свалилась Сесиль.
— Джонни, поганец! — прошипела она. — Снова не выполнил, что было сказано. Ладно, давай скорей! Я тебя подсажу.
Подхватив парня под мышки, она подняла его. Держа в одной руке зажигалку, он плотно соединил края разреза, передал зажигалку вставшему на ноги Хью, расправил ковер, поднял и закрыл дверцы люка. Наконец задвинул тяжелый засов, и на том месте снова возник ровный цельный пол.
Сесиль соскочила с матраса на козлах, легко сбежала по деревянным ступеням на каменный пол. Спотыкаясь в очень высоком, холодном и сыром подвале, освещавшемся лишь огоньком зажигалки, Джонни с Хью пустились следом за ней. В ее широко открытых глазах сверкало удовлетворение.
— Видел? — уточнила она. — Ковер разрезается как раз под стеной. Никто не увидит и ни о чем не догадается, пока не разломают стену. А этого никто не сделает. Решат, будто…
Что решат, стало сразу же ясно.
Благодаря некоему любопытному акустическому эффекту, их голоса и шаги звучали глухо, но необычайно четко.
— Инспектор! — крикнул неизвестный. — Чего-то она слишком долго проходит сквозь стену…
— А правда. Сдвиньте ширму на другой стороне! Ширму не просто сдвинули, а повалили. Слышно было, как стукнула и задребезжала деревянная рама.
— Смотрите, она не прошла сквозь стену! На этой стороне ее нет…
— Вижу, вижу, уберите ту, за которую она зашла. Снова стук — упала и далеко отлетела вторая ширма.
Сесиль расправила плечи с неудержимой сладострастной улыбкой.
— Ха-ха-ха! — расхохоталась она. — Ха-ха-ха!…
— Ш-ш-ш! — зашипел Хью, зажимая ей рот ладонью. — Раз мы их слышим, то и они нас слышат!
— Да, но не так хорошо, как мы. И все же она притихла.
— Может, вам все же следовало пройти сквозь стену? Инспектору Даффу вот-вот понадобится смирительная рубашка.
— Для того я это и устроила, — отрезала Сесиль. — Он мне не понравился. Ну ладно. Выведу тебя на улицу и вернусь. Устрою драматический выход — свалюсь с потолка прямо на спину инспектору Даффу.
— О боже!
— Не нравится?
— Нет, замечательно! Только как мне отсюда выбраться, даже через подвал? Ведь все выходы перекрыты…
— Ха! — вскричала довольная Сесиль. — Так полиция и думает. Я же слышала, как расставляют посты. Нет-нет-нет. Нашли дверь на сцену, увидели за ней подвальную лестницу и довольны. Решили, что тут один выход…
— А он не один?
— Ах! Как, по-твоему, заносят и выносят громоздкое оборудование для таких представлений, как наше? С той же стороны, где дверь на сцену, в ста футах от нее, на улицу открывается двустворчатая дверь с пандусом. А все думают только о двери на сцену… Джонни! Щелкни зажигалкой, чтоб я не споткнулась. Пошли!
Кошмарное путешествие по подвалу, где на Хью глазело лицо высохшей мумии, трясся скелет в волшебном исчезающем шкафчике, было, к счастью, недолгим.
Зажигалка погасла, стало холоднее, по ногам пробежал сквозняк — они подходили к двустворчатой двери. Сесиль тихо открыла верхний и нижний засовы, быстро выглянула наружу.
— Видишь? Никого нет. Больше ничем помочь не могу. Сворачивай налево, подальше от дверей на сцену, и беги. Понял?
От возбуждения, переживаний, событий безумного вечера в горле у Хью встал удушливый ком.
— Сесиль, — выдавил он, — не знаю, как вас отблагодарить. Никогда не смогу…
— Ах! Я всегда буду твоей французской мамочкой, и довольно!
Хью инстинктивно стиснул ее в объятиях, крепко поцеловал. Ответный поцелуй никто бы не назвал материнским, но потом Сесиль похлопала его по щеке, подтолкнула вперед и велела:
— Иди. Я против поцелуев не возражаю, только очень уж холодно — брр, — а я практически раздета. Может, потом ты еще меня поблагодаришь, а? — И она исчезла, тихо закрыв дверь.
Хью побежал на цыпочках по каменному пандусу к туманной улице и остановился, словно наткнулся на ту самую каменную стену Сесиль.
Посередине пандуса, изумленно глядя на него серыми глазами, столь широко открытыми, что Хью видел их при тусклом свете уличного фонаря, стояла Памела де Сакс.
Мысли лихорадочным вихрем закружились у него в голове: Хью никак не мог понять, как она сюда попала, каким чудом ее занесло не в то место.
— Пэм! — шепнул он, подбежав и схватив ее за руку. — Пэм, это никакого значения не имеет! Просто…
— Ш-ш-ш! — шикнула она, подобно всем прочим. — У меня тут такси-и с включенным мото-ором. Не туда, там у две-ери на сцену патрульный стоит… Бежи-им!
Они тихонько побежали. Действительно, у бровки тротуара стояло такси с открытой дверцей. Пэм нырнула в машину (довольно неловко, заметил Хью), он последовал за ней, бросив единственный взгляд направо.
Сценическая дверь располагалась слишком далеко в тумане, но была ярко освещена. Хью увидел, как возле нее появился мужчина в котелке, который, вытянув шею, начал озираться по сторонам.
Дверца хлопнула. Шофер, явно щедро подкупленный, взревев мотором, ринулся в туман. Неизвестно, услышал ли он позади полицейский свисток.
Пэм, держа на коленях пальто и шляпу Хью, сидела выпрямившись, словно трость проглотила, с полными слез глазами.
— Ну и ну-у! — воскликнула она. — Сколько тебе надо же-енщин? И все должны быть разде-етые?
Вокруг нее клубилось ангельское облако, издававшее сильный, но довольно приятный коньячный аромат. Хью вдруг вспомнил длинный список вин, заказанных в Букингемском отеле, заканчивавшийся арманьяком и указанием принести всю бутылку.
— Пэм, ты напилась?
— Фу, какой у-ужас! — возмутилась она, чуть покачиваясь и прижав к груди руку. — Гадко ду-умать, будто я могла напи-иться!
Тут ее настроение изменилось. Она приподнялась, пересела к Хью на колени, угнездила голову у него на плече и замурлыкала:
— Ла-адно, мивый. Я точно знаю, что никакие же-енщины тебе не помогут. А я помогу-у.
Заинтересовавшийся Хью не возражал против ее присутствия в машине, напротив, с большим удовольствием обнял ее.
— Слушай, Пэм, куда мы едем?
— Просто домо-ой, мивый. Ко мне домо-ой. Там никого не-ет, даже прислуги. Ви-идишь?… Видишь…
Пэм в тот вечер здорово поработала, коньяк тоже. Она доверчиво прижалась к Хью, закрыла глаза и со вздохом, подобным шелесту ангельских крыльев, намертво отключилась в его объятиях, пока такси с ревом и дребезгом мчалось к дому лорда Саксемунда, или отца Билла.
— Где мы? — так же тихо прошептал Батлер.
— Ш-ш-ш…
Хью ничего не мог сказать, кроме того, что они находятся в полной тьме и, видно, где-то совсем близко к сцене. Кругом стоял запах пыльных тканей, рядом чувствовались декорации и театральная механика, голоса звучали гулко, как в пещере.
Хью с Батлером понимали одно: Сесиль ведет их тихонько, на цыпочках, вниз по железной винтовой лестнице. По шороху Хью догадался, что она затягивает и потуже завязывает пояс халата. Потом она едва слышно приказала Батлеру держаться сзади за один конец пояса, а Хью — за две пуговицы на спине адвокатского фрака.
В таком порядке процессия двинулась блуждающей змейкой.
— Все в порядке?
— Великолепно, дорогая мадам. Однако искушение вас ущипнуть почти…
— Мистер Батлер!
— Сесиль?
— Не время и не место меня щипать, — сурово прошипела она и высокомерно добавила, будто судья, уведомляющий советника, что он предъявил вещественные доказательства в неудачный момент: — Может быть, попозже.
— Во имя милосердного Бога, — прошептал Хью Батлеру, — ведите себя прилично.
— Вы плохо обо мне думаете, дорогой друг, — с неподдельной искренностью заявил Батлер. — Я уже разработал два варианта вашего бегства, если план Сесиль не сработает. Но эти африканские джунгли, где мы топаем по реке, а на обоих берегах каннибалы бьют в барабаны, действуют мне на нервы.
— Мне тоже, — подтвердил Хью. — Вы понимаете, что мы лишь на долю секунды разминулись с дозорным Даффа на лестнице за кулисами? А теперь они заняли весь театр.
С этим фактом не поспоришь.
Голоса, поспешные шаги, шевеление за сценой и за кулисами — все указывало, что там уверенно движутся люди. Почти в полночь в призрачном пустом театре звук любого голоса казался криком, каждый шаг — погоней.
Где-то вдалеке замелькали узкие белые лучики электрических фонарей. Хью страшно боялся, что один из них опишет круг и упадет прямо на них. Время от времени слышался рев инспектора Даффа, перечислявший каждую дверь, каждый путь к отступлению, которые надо взять под охрану.
Именно в этот момент Сесиль шикнула, а Батлер спросил, где они находятся.
— Ш-ш-ш!
— Милая чаровница, что толку бесконечно шипеть, когда нас окружают эти охотники за головами? Что там у вас за хитрый план? Я предлагаю…
— Ш-ш-ш, — повторила Сесиль, когда маленькая процессия остановилась. — Ах, продажные флики! — ядовито выдохнула она, назвав их вдобавок чьими-то especes.[27] — У моего мужа, у первого, которого я любила по-настоящему, ох, как я его любила, вечно были неприятности с фликами, я все время старалась его увести, пока они его не пристрелили. По-французски «флик» — прозвище полицейских. Как англичане их называют?
— Смотря каких полицейских, — прошептал Батлер. — Скажем, сыщиков в штатском — стукачами, ищейками, легавыми, пугалами, шотландцами… Сотрудников летучей бригады зовут свиньями, потому что их контора находится на Суини-Тодд. Женщины-полицейские — зомби, простые постовые…
— Пугала! — с ненавистью выдохнула Сесиль. — Хорошо. Пугала…
— Где мы все-таки?
— Обождите, сейчас вытяну руку, проверю. А, точно! Я стою перед электрическим щитом, к которому подключено почти все освещение.
— И где это?
— В кулисе. Если пройти отсюда налево, выйдем прямо на сцену перед зрительным залом.
Судя по шепоту, даже Патрик Батлер затрясся.
— Все это очень интересно, дорогая мадам, но каким образом…
— Ш-ш-ш, — шикнула Сесиль, отделившись от спутников. — Сейчас покажу. — Послышалась возня, дыхание, правой рукой она схватила Хью за левую руку и объявила, крепко поцеловав его в щеку: — Я твоя французская мамочка. Остальная родня и гроша за тебя не даст. Старый боров с сигарой не сделает для тебя чудо. А я сделаю.
Для Хью и Сесиль слово «пугало» приобрело реальное значение. Полицейские без конца топтались, перекликались, водили фонарями. Выхода из ловушки не было.
— Пошли! — настаивала она. — Ты мне не веришь?
— Верю, — сказал Хью. — Простите. Куда идти?
— Я проведу тебя тихо-тихо прямо на середину сцены, вернусь сюда, на миг чиркну спичкой, очень быстро, чтобы разглядеть нужные выключатели. И зажгу рампу на полу и верхний свет.
Тьма качнулась и поплыла перед изумленными глазами Хью.
— Замечательно, — не без горечи констатировал он. — Может быть, и прожектор па меня направить, чтобы лучше было видно? Вдобавок я могу спеть инспектору Даффу «Тетку Лори».
Сесиль разозлилась:
— Веришь ты мне или нет?
— Да! Прекрасно. Ведите.
— А как насчет меня! — драматически прошептал Батлер.
— Ш-ш-ш! Стойте тут. Я вернусь.
Тем временем чей-то голос, звучавший, как подсказывали расходившиеся нервы Хью, футах в двенадцати сзади, пропел в темноте:
— Инспектор!
— А? — прокричал в ответ инспектор Дафф, невидимый на расстоянии.
— Без света не справиться, сэр! Есть тут какой-нибудь центральный щит, как во всех нормальных театрах?
— По-моему, сынок, должен быть.
— С какой стороны — слева, справа?
— Не знаю. Ищи!
— Слушаюсь, сэр!
К счастью, у энтузиаста не оказалось фонарика. Быстрые шаги прогрохотали три раза по голому полу и смолкли, наткнувшись на груду холстов, сваленных у стены.
— Не бойтесь, — тихо проговорил Батлер, почти совсем пришедший в себя в предчувствии физических действий. — С радостью вышибу дух из гада, если он подойдет к щиту. Ведите его, Сесиль!
Сесиль с Хью зашагали на цыпочках. В самом конце партера ненадолго вспыхнул белый глаз фонаря, пробежал по десятку рядов кресел с красной обивкой, утонул в пустоте. Сесиль прижалась губами к уху Хью.
— Посреди сцепы, — выдохнула она, — стоит каменная стена.
— Что?
— Каменная стенка высотой восемь футов, шириной два, узким концом обращена к залу. Ее сложили недоверчивые зрители перед тем, как я сделала фокус. Вот она. Пощупай.
Хью ступил на какой-то толстый прямоугольный ковер и, вытянув руки, наткнулся на невысокую кирпичную стену с еще свежим раствором.
— Видишь? — почти беззвучно спросила Сесиль. — Прежде чем ее сложили, я им показала ковер. Зрители осмотрели его со всех сторон, проверили, что в нем нет ни дыр, ни разрезов и под ним не скрывается потайной люк. Потом выстроили на ковре стенку. Понял?
— Понял. И что?
— Слушай! С одной стороны от кирпичной стены поставили посередине трехстворчатую складную ширму. С другой стороны, тоже посередине, другую. Видишь?
— Вижу. Но…
— Ш-ш-ш! Я захожу за ширму справа. Человек двадцать зрителей выстраиваются вокруг стены. Бьют барабаны — бум! Сдвигают ширму с другой стороны — бум! — я прошла прямо сквозь стену. Потом снова внимательно осмотрели все кругом — полный порядок.
В дальнем уголке памяти Хью зашевелились воспоминания.
Вспомнилось, как ему кто-то рассказывал про иллюзион, буквально сводивший с ума: стена действительно кирпичная, настоящая, вокруг нее зрители, ковер плотный, целый…
Сесиль тихонько рассмеялась:
— Инспектор Макдуф тоже видел.
— Да, но…
— Он чуть не рехнулся. Выскочил на сцену, а там кирпичная стена, никаких фокусов.
Несмотря на тихие вопросы и протесты Хью, Сесиль приложила его ладони к очень легкой деревянной ширме, покрытой лаком, три створки которой образовывали прямоугольник с правой стороны сцены. Потом втолкнула внутрь, очень тихо придвинула две створки к стене, оставив слева крошечную дюймовую щелку со стороны темного пустого зала, куда можно было говорить.
— Пригнись и сиди, — приказала она. — Молчи, не двигайся и ничего не делай, что бы ты ни услышал и какие бы события за этим ни последовали. Entenciu?[28]
— Сесиль!
— А?
— Как я сбегу от пугал, если даже сумею пройти сквозь кирпичную стену?
— Я знаю способ, о котором они не имеют понятия. Ха-ха-ха.
— Сесиль!
Судя по легкому шороху шелкового халата и по звуку шагов, она уже исчезла.
В тот же самый момент вдалеке послышался гулкий голос:
— Инспектор Дафф!
— А?
— На сцене кто-то ходит!
Хотя щель между стеной и одной створкой ширмы была шириной всего дюйм, Хью видел отраженный трепещущий свет фонаря. На фоне театральной стены над ширмой, мелькнула огромная плоская тень кентавра.
— Эй, потише! — крикнул инспектор Дафф. — Выход отрежь! Не беги. Стой! Где тот малый, что пошел искать электрический щит?
— Тут, инспектор! — крикнул голос с другой стороны.
— Где?
— На полу за сценой. Лежит замертво, под левым глазом синяк!
Инспектор даже не успел ответить — сцену залил мягкий, но ослепительный свет.
Хью видел в щелку край рампы, сиявшей сквозь оранжево-желтое стекло. В его небезопасное убежище свет лился даже сверху. Длинный ряд одиночных, довольно высоко висевших софитов осветил продолговатую кабинку из створок ширмы столь же ярко, как синий ковер.
Раздались громкие голоса, явно рассчитанные на инспектора Даффа с его подчиненными, — на сцену вышли Сесиль Фаюм с Патриком Батлером.
— Ладно! — сердито вскричала Сесиль. — Если требуете, милый Патрик, я покажу, как прохожу сквозь каменную стену.
— К сожалению, милая моя Сесиль, — ласково выкрикнул Батлер, — любопытство кошку сгубило и практически погубит меня. Я должен узнать секрет каменной стены.
— Если я его открою, — проворковала она, — вы сделаете мне что-нибудь приятное?
— Приятное, дорогая, не то слово — слабое, неподходящее. Я на колени перед вами встану! Только почему, позвольте спросить, мы даже здесь не можем остаться одни? Почему среди ночи шатаются пьяные рабочие сцены…
— Рабочие сцены? — рявкнул вдали голос инспектора Даффа.
Со всех сторон неслись полицейские. Хью вспотел. В желто-оранжевом свете рампы мимо щелки мелькнули силуэты Батлера и Сесиль. Она задержалась, схватилась за край ширмы, где прятался Хью, пальцами с накрашенными красным лаком ногтями.
Буквально выполняя ее указания, он присел, сгруппировался, словно бегун на старте, опершись на правое колено, выставил вперед левое, касаясь ковра пальцами. Только бежать ему было некуда, разве что прямо в каменную стену, стоявшую перед ним.
— Рабочие сцены? — повторил голос инспектора гораздо ближе.
Кто-то — несомненно, сам инспектор Дафф — перебирался через барьер, отделявший партер от оркестровой ямы, потом он с шумом туда прыгнул, свалив пюпитр. Кто-то поволок по полу стул. Послышалась лихорадочная возня — кто-то пытался взобраться на сцену.
— Клянусь Юпитером, Сесиль, один ваш рабочий здорово набрался! Сюда, приятель, держи руку.
Не бесите его, молился Хью. Не доводите до белого каления, ради бога!…
Разнозвучащие бегущие шаги свидетельствовали, что констебли выскакивают со всех концов сцены, полностью отрезая пути к бегству.
Раздался тяжелый стук — видно, инспектор свалился на сцену, потом поднялся на ноги. Хью его не видел, но слышал даже дыхание.
— Боже правый, Сесиль! Это не рабочий сцены… Скорей, кажется…
— Вам отлично известно, кто я такой, мистер Батлер, и зачем я здесь! Где Хью Прентис?
— А, да. — Несмотря на все старания сдержаться, высокомерие барристера проявилось во всей полноте, хотя тон его оставался спокойным. — Кажется, припоминаю, инспектор: пару раз мне доводилось подвергать вас перекрестному допросу па свидетельском месте в Олд-Бейли. Помнится, с неприятным для вас результатом.
— Где Хью Прентис?
— Где б он ни был, инспектор, полагаю, вы не думаете, что он где-нибудь рядом с мадам Фаюм или со мной?
— Нет, не думаю, — угрюмо буркнул инспектор. — Но где он сейчас прячется?
— Даже если бы я знал, милый мой, то вам бы не сказал.
Инспектор Дафф заговорил спокойнее, что Хью показалось зловещим признаком.
— Делаю вам небольшое предупреждение, мистер Батлер. Не заходите слишком далеко. Или я арестую вас так же быстро, как любого другого.
— Да ну? Интересно. И в чем же мое преступление?
— Вы препятствуете представителю закона исполнять свои должностные обязанности, вот в чем.
— Ясно. Кстати, инспектор, какое обвинение предъявляется мистеру Прентису?
— Он должен быть допрошен по делу об убийстве…
— Ладно, сэр, хватит. — Куртуазная любезность испарилась. — Бросьте увертки. Какое ему предъявляется обвинение? Хотите арестовать его за убийство?
— Пока, вероятно, нет. Пока нет! Но…
— Как? Никаких обвинений? — удивленно расспрашивал Батлер. — И вам хватает наглости угрожать мне?
— Не спешите, не спешите, — зловеще успокоил его инспектор. — Тут кто-то сбил с ног офицера полиции, моего подчиненного, и подбил ему глаз шагах в десяти от того места, где вы стояли.
— С юридической точки зрения, — задумчиво проговорил Батлер, — будет весьма любопытно послушать, как вы докажете, где я стоял и, разумеется, каким образом сбил кого-то с ног. Хотите осмотреть мои руки? Никаких следов.
— Конечно…
— Позвольте также напомнить, — продолжал адвокат, — что вы находитесь не на своей территории, а на столичной, где можете действовать лишь с разрешения мистера Роберта Ли, заместителя комиссара уголовного розыска. Кстати, — отрывисто бросил он, будто его осенила новая мысль, — мистер Ли — мой друг и коллега. Тоже адвокат. Культурный человек, с чувством юмора. Впрочем, факт остается фактом, дорогой инспектор: у вас вообще нет такого права — производить аресты в районе, который находится в компетенции столичной полиции.
— Нет? — громко завопил инспектор.
— Нет! — завопил Батлер еще громче.
— Посмотрим, приятель! Сержант Бейнс!…
— Сэр! — с готовностью отозвался новый молодой голос.
— Ты служишь в никчемной и неумелой столичной полиции?
— В никчемной?… — Сержант захлебнулся и ответил ровным тоном: — Так точно, сэр.
— Тогда я приказываю тебе! Арестуй вот этого типа по обвинению в нападении на полицейского, находившегося при исполнении…
— Постойте, инспектор!
— Что?
— Не делайте этого, сэр, — торопливо проговорил сержант Бейнс. — Вы же знаете, мы не можем предъявить обвинение. А ведь это Пат Батлер! Знаете, что он с вами сделает в муниципальном суде…
— Плевать, что он сделает! Отправится отсюда вместе с дамочкой прямо… — Инспектор замолчал. — Эй! — крикнул он еще более угрожающим тоном. — Зачем вы сюда пришли?
— Ради вот этой кирпичной стены. — Хью видел, как ладонь Батлера протянулась и хлопнула по стене. — У вас уши есть? Мадам Фаюм обещала еще раз показать мне фокус и потом объяснить, как он делается.
— Мне плевать… — Инспектор Дафф опять замолчал. — Что за фокус? — переспросил он.
— Она пройдет сквозь кирпичную степу.
— Гм… — промычал инспектор, тяжело дыша.
— А теперь, — горько посетовал Батлер, — я никогда в жизни не узнаю, как он делается. Вы ее слишком расстроили.
И в самом деле, все это время Сесиль проливала слезы и всхлипывала с таким эффектом, что у любого мужчины голова пошла бы кругом.
— Э-э-э… прошу вас, мадам… — промычал инспектор Дафф.
— Нет! — вскричала Сесиль между рыданиями. — Вы нехороший, злой человек! Я никогда ничего вам не стану показывать… — И к ужасу Хью, она, переигрывая, оттащила ширму от стены еще на два дюйма.
— Мадам, — с достоинством обратился к ней инспектор, — я никак не хотел вас расстроить. Прохвост Прентис не уйдет. Дело нескольких минут. Пока я не свихнулся, покажите нам, пожалуйста, этот фокус.
— Ни за что! — завопила Сесиль и так взмахнула рукой, что Хью пришлось придержать ширму, чтобы та не опрокинулась.
— Мадам, я уже не прошу, а приказываю!
Сесиль оборвала рыдание на высокой драматической йоте. Шагнула вперед, загородив щель своей темной фигурой.
— Хорошо, покажу, — согласилась она. — Но только не по вашему приказанию, а по просьбе мистера Батлера. Я пройду за ширму, задвину ее, потом крикну: «Готовы?» После чего пройду сквозь стену и выйду из-за другой ширмы. Обещайте не прикасаться к ним, пока я не скажу.
Хью почти слышал, хотя и не видел, как инспектор Дафф скрежещет зубами.
— Обещаю играть честно. Эй, ребята! Встаньте вокруг стены и ширмы. Ставлю шесть пенсов, на этот раз не получится!
Тяжело дыша, Сесиль скользнула за ширму, задвинула створку, бросила на Хью лукавый взгляд, упала на колени и резко, быстро ударила по ковру посередине у основания стены.
Хью молниеносно понял, в чем дело.
Ковер действительно не был ни разрезан, ни порван. Почти в любом первоклассном иллюзионе то, что делает фокус на первый взгляд невозможным, в действительности облегчает его. У стены находился сценический люк. От толчка невидимые дверцы открылись, ковер провис над ними. Фокусник мог свободно нырнуть вниз, поправить ковер, полностью скрывавший дверцы, и снизу пробраться за ширму на другой стороне.
Сесиль сделала больше того — быстро действуя на ощупь, она крикнула:
— Подам сигнал ровно через три секунды. Спрошу: «Готовы?» Понятно?
В ответ прозвучал целый хор голосов.
Под прикрытием шума она выхватила из кармана халата завернутое в бумажку лезвие безопасной бритвы, сорвала бумажку и сунула ее обратно в карман. Острым лезвием резанула крест-накрест ковер, провалившийся в дверцы под самой стеной шириной в два фута.
— Ложись, — не сказала, а лишь пошевелила губами Сесиль, — ногами вперед.
Прежде чем он понял, что делает, ошеломленный простотой трюка Хью принялся действовать: лег и начал протискиваться в длинный разрез ногами вперед, дергаясь всем телом, задевая за края ковра лицом, а потом начал падать.
Он слышал про глубокие подвалы под театральными сценами и, собрав в кулак свою храбрость, приготовился долго лететь. Но вместо того свалился спиной на толстый пружинистый мат, лежавший на глубине менее восьми футов.
— Готовы? — послышался крик Сесиль. Вспыхнувший огонек зажигалки высветил физиономию посыльного Джонни, стоявшего наготове возле матраса. Тут же гибким умелым прыжком, хоть и с огорчительной нехваткой скромности, рядом с Хью свалилась Сесиль.
— Джонни, поганец! — прошипела она. — Снова не выполнил, что было сказано. Ладно, давай скорей! Я тебя подсажу.
Подхватив парня под мышки, она подняла его. Держа в одной руке зажигалку, он плотно соединил края разреза, передал зажигалку вставшему на ноги Хью, расправил ковер, поднял и закрыл дверцы люка. Наконец задвинул тяжелый засов, и на том месте снова возник ровный цельный пол.
Сесиль соскочила с матраса на козлах, легко сбежала по деревянным ступеням на каменный пол. Спотыкаясь в очень высоком, холодном и сыром подвале, освещавшемся лишь огоньком зажигалки, Джонни с Хью пустились следом за ней. В ее широко открытых глазах сверкало удовлетворение.
— Видел? — уточнила она. — Ковер разрезается как раз под стеной. Никто не увидит и ни о чем не догадается, пока не разломают стену. А этого никто не сделает. Решат, будто…
Что решат, стало сразу же ясно.
Благодаря некоему любопытному акустическому эффекту, их голоса и шаги звучали глухо, но необычайно четко.
— Инспектор! — крикнул неизвестный. — Чего-то она слишком долго проходит сквозь стену…
— А правда. Сдвиньте ширму на другой стороне! Ширму не просто сдвинули, а повалили. Слышно было, как стукнула и задребезжала деревянная рама.
— Смотрите, она не прошла сквозь стену! На этой стороне ее нет…
— Вижу, вижу, уберите ту, за которую она зашла. Снова стук — упала и далеко отлетела вторая ширма.
Сесиль расправила плечи с неудержимой сладострастной улыбкой.
— Ха-ха-ха! — расхохоталась она. — Ха-ха-ха!…
— Ш-ш-ш! — зашипел Хью, зажимая ей рот ладонью. — Раз мы их слышим, то и они нас слышат!
— Да, но не так хорошо, как мы. И все же она притихла.
— Может, вам все же следовало пройти сквозь стену? Инспектору Даффу вот-вот понадобится смирительная рубашка.
— Для того я это и устроила, — отрезала Сесиль. — Он мне не понравился. Ну ладно. Выведу тебя на улицу и вернусь. Устрою драматический выход — свалюсь с потолка прямо на спину инспектору Даффу.
— О боже!
— Не нравится?
— Нет, замечательно! Только как мне отсюда выбраться, даже через подвал? Ведь все выходы перекрыты…
— Ха! — вскричала довольная Сесиль. — Так полиция и думает. Я же слышала, как расставляют посты. Нет-нет-нет. Нашли дверь на сцену, увидели за ней подвальную лестницу и довольны. Решили, что тут один выход…
— А он не один?
— Ах! Как, по-твоему, заносят и выносят громоздкое оборудование для таких представлений, как наше? С той же стороны, где дверь на сцену, в ста футах от нее, на улицу открывается двустворчатая дверь с пандусом. А все думают только о двери на сцену… Джонни! Щелкни зажигалкой, чтоб я не споткнулась. Пошли!
Кошмарное путешествие по подвалу, где на Хью глазело лицо высохшей мумии, трясся скелет в волшебном исчезающем шкафчике, было, к счастью, недолгим.
Зажигалка погасла, стало холоднее, по ногам пробежал сквозняк — они подходили к двустворчатой двери. Сесиль тихо открыла верхний и нижний засовы, быстро выглянула наружу.
— Видишь? Никого нет. Больше ничем помочь не могу. Сворачивай налево, подальше от дверей на сцену, и беги. Понял?
От возбуждения, переживаний, событий безумного вечера в горле у Хью встал удушливый ком.
— Сесиль, — выдавил он, — не знаю, как вас отблагодарить. Никогда не смогу…
— Ах! Я всегда буду твоей французской мамочкой, и довольно!
Хью инстинктивно стиснул ее в объятиях, крепко поцеловал. Ответный поцелуй никто бы не назвал материнским, но потом Сесиль похлопала его по щеке, подтолкнула вперед и велела:
— Иди. Я против поцелуев не возражаю, только очень уж холодно — брр, — а я практически раздета. Может, потом ты еще меня поблагодаришь, а? — И она исчезла, тихо закрыв дверь.
Хью побежал на цыпочках по каменному пандусу к туманной улице и остановился, словно наткнулся на ту самую каменную стену Сесиль.
Посередине пандуса, изумленно глядя на него серыми глазами, столь широко открытыми, что Хью видел их при тусклом свете уличного фонаря, стояла Памела де Сакс.
Мысли лихорадочным вихрем закружились у него в голове: Хью никак не мог понять, как она сюда попала, каким чудом ее занесло не в то место.
— Пэм! — шепнул он, подбежав и схватив ее за руку. — Пэм, это никакого значения не имеет! Просто…
— Ш-ш-ш! — шикнула она, подобно всем прочим. — У меня тут такси-и с включенным мото-ором. Не туда, там у две-ери на сцену патрульный стоит… Бежи-им!
Они тихонько побежали. Действительно, у бровки тротуара стояло такси с открытой дверцей. Пэм нырнула в машину (довольно неловко, заметил Хью), он последовал за ней, бросив единственный взгляд направо.
Сценическая дверь располагалась слишком далеко в тумане, но была ярко освещена. Хью увидел, как возле нее появился мужчина в котелке, который, вытянув шею, начал озираться по сторонам.
Дверца хлопнула. Шофер, явно щедро подкупленный, взревев мотором, ринулся в туман. Неизвестно, услышал ли он позади полицейский свисток.
Пэм, держа на коленях пальто и шляпу Хью, сидела выпрямившись, словно трость проглотила, с полными слез глазами.
— Ну и ну-у! — воскликнула она. — Сколько тебе надо же-енщин? И все должны быть разде-етые?
Вокруг нее клубилось ангельское облако, издававшее сильный, но довольно приятный коньячный аромат. Хью вдруг вспомнил длинный список вин, заказанных в Букингемском отеле, заканчивавшийся арманьяком и указанием принести всю бутылку.
***
— Пэм, ты напилась?
— Фу, какой у-ужас! — возмутилась она, чуть покачиваясь и прижав к груди руку. — Гадко ду-умать, будто я могла напи-иться!
Тут ее настроение изменилось. Она приподнялась, пересела к Хью на колени, угнездила голову у него на плече и замурлыкала:
— Ла-адно, мивый. Я точно знаю, что никакие же-енщины тебе не помогут. А я помогу-у.
Заинтересовавшийся Хью не возражал против ее присутствия в машине, напротив, с большим удовольствием обнял ее.
— Слушай, Пэм, куда мы едем?
— Просто домо-ой, мивый. Ко мне домо-ой. Там никого не-ет, даже прислуги. Ви-идишь?… Видишь…
Пэм в тот вечер здорово поработала, коньяк тоже. Она доверчиво прижалась к Хью, закрыла глаза и со вздохом, подобным шелесту ангельских крыльев, намертво отключилась в его объятиях, пока такси с ревом и дребезгом мчалось к дому лорда Саксемунда, или отца Билла.
Глава 14
Хью Прентис открыл глаза.
В первые секунды мысли разбежались в разные стороны, бешено тычась в глухие углы, как бывает с каждым, кто просыпается в незнакомом месте.
Он пребывал в просторной роскошной спальне, правда обставленной слишком массивной, приземистой мебелью — такой ему никогда прежде не доводилось видеть. Лежал он в постели — один. Для проверки Хью ощупал себя и обнаружил, что на нем чья-то чужая пижама со слишком короткими рукавами и штанами, слишком узкая в плечах и столь широкая в поясе, что пришлось туго подпоясаться.
В первые секунды мысли разбежались в разные стороны, бешено тычась в глухие углы, как бывает с каждым, кто просыпается в незнакомом месте.
Он пребывал в просторной роскошной спальне, правда обставленной слишком массивной, приземистой мебелью — такой ему никогда прежде не доводилось видеть. Лежал он в постели — один. Для проверки Хью ощупал себя и обнаружил, что на нем чья-то чужая пижама со слишком короткими рукавами и штанами, слишком узкая в плечах и столь широкая в поясе, что пришлось туго подпоясаться.