ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
АРГУМЕНТЫ
Лоренс, находясь однажды в спальне, взял
маленькую маску, покрытую черным бархатом,
и, шутки ради надев ее, направился к зеркалу.
Но не успел он посмотреть на свое отражение,
как старый Бэкстер закричал ему из-за кровати:
«Не делай этого, безумец! Ты что, хочешь
взглянуть на себя глазами смерти?»
Джеймс Р. Монтэгю «Взгляд из Хилла».
Глава XI
В половине восьмого утра Стивенс, уже приняв душ и переодевшись, спускался по лестнице. Неожиданно он услышал несмелый стук дверного молотка.
Стивенс замер, ухватившись рукой за перила, и почувствовал вдруг, что не может ответить, так как язык не слушался его. «А что если это Мэри?» – подумал он. Всю ночь он обдумывал упреки, но, не желая их высказывать, стал быстро соображать, с чего он может начать разговор с женой. Лампы на первом этаже по-прежнему были включены, и гостиная еще была полна остывшего уже дыма. Холл показался Стивенсу странно незнакомым.
В напряженной тишине лишь мягкое шипение электрической кофеварки напоминало о домашнем уюте. Стивенс прошел в столовую и выключил ее. Только после этого, немного успокоенный ароматом кофе, он отправился ко входной двери.
– Прошу прощения, – ответил ему незнакомый голос, – я хотела спросить…
За дверью стояла женщина решительного вида, одетая в длинное голубое пальто. Хотя она и сдерживалась, но в ней, однако же, угадывалось внутреннее возбуждение и даже гнев. Лицо, выглядывавшее из отворотов поднятого голубого вельветового воротника, пожалуй, нельзя было бы назвать красивым, но тем не менее, это было привлекательное лицо умного человека. Оно показалось Теду знакомым.
– Я не знаю, помните ли вы меня, мистер Стивенс, но я видела вас несколько раз в Деспард Парке. Свет в доме включен, поэтому я… Меня зовут Мира Корбет, я ухаживала за мистером Майлзом Деспардом.
– О, да, да! Конечно! Входите же!
– Видите ли, – сказала женщина, машинально прикасаясь к краю шляпки и оглядываясь в сторону Деспард Парка, – кажется, там что-то неладно… Прошедшей ночью кто-то прислал мне телеграмму, требуя, чтобы я немедленно явилась…
Она снова смешалась, а Стивенс подумал: «Еще одно сатанинское послание!»
– Но я была около больного и прочла ее лишь час назад, вернувшись домой. Тогда я и решила… – она занервничала еще больше, – решила, что мне нужно тут же отправиться в Деспард Парк. Но на мой стук никто не ответил. Я боюсь, не случилось ли там что-нибудь… У вас горел огонек, и я подумала, что вы не будете возражать, если я зайду к вам, чтобы подождать…
– Конечно, нет. Проходите же!
Он задержался на пороге и посмотрел на дорогу. В утреннем тумане какой-то автомобиль с зажженными фарами карабкался на холм. Машина подъехала к дому и остановилась.
– Хей-хо! Хей-хо! Хей-хо! – прокричал голос, который мог принадлежать только Огдену Деспарду.
Хлопнула дверца, и высокий мужской силуэт направился к дому Стивенса. На Огдене красовалась накидка из верблюжьей шерсти, из-под которой выглядывали брюки от вечернего костюма. Огден был одним из тех парней, которые встречаются во многих семьях и которые странно не походят на своих братьев. У него были черные блестящие волосы, немного впалые щеки и голубоватый подбородок. Сегодня он был небрит, но волосы его были тщательно расчесаны и уложены. Оглядев Стивенса, Огден уставился своими черными глазами на сиделку. Хотя ему и было только двадцать пять лет, он казался гораздо старше Марка.
– Встречайте! – сказал он, засунув руки в карманы. – Распутник вернулся!.. Но что он видит здесь? Любовное свидание?
У Огдена было явное пристрастие к скользким шуткам. Стивенс ничего не ответил и провел мисс Корбет в холл. Огден, закрыв дверь, последовал за ними.
– Я прошу извинить меня за беспорядок, – сказал Стивене сиделке, – но я работал почти всю ночь. Сейчас я сварю кофе. Вы выпьете чашечку?
– С большим удовольствием, – зябко поежившись, сказала мисс Корбет.
– Фи, кофе! – состроил гримасу Огден. – Разве так принимают гуляку, вернувшегося с ночной попойки?
– Виски стоит где всегда. Распоряжайтесь.
Стивенс заметил, что сиделка и Огден поглядели друг на друга с любопытством, но не сказали ни слова. Однако между ними чувствовалось какое-то напряжение. Мисс Корбет с непринужденным видом прошла в гостиную. Стивенс понес кофеварку в кухню и принялся разливать кофе по чашечкам. Туда же со стаканом, до половины наполненным виски, вскоре явился и Огден. Напевая, он открыл дверцу холодильника, нашел лимонад, разбавил виски и сказал:
– Значит, наша дорогая Мира тоже получила телеграмму из полиции с требованием прибыть сюда. Так же как и я.
Стивенс промолчал.
– Мне мою вручили ночью, – продолжал Огден. – Но я так весело развлекался, что у меня не было ни малейшего желания прерывать пьянку. Хорошо, что флики наконец-то выходят на след. Получается, что все наши опасения не безосновательны.
Он взял кубик льда и опустил его в стакан.
– Как я понимаю, вы провели эту ночь, помогая Марку вскрыть склеп.
– С чего вы взяли?
– С того, что я не дурак.
– Да уж куда там! Однако предупреждаю, что в моем нынешнем настроении я с удовольствием запихал бы в этот посудный шкаф… вас или кого другого, кто будет мне надоедать… Поэтому будет куда лучше, если вы просто передадите мне сливки, которые стоят в холодильнике.
Огден рассмеялся.
– Я прошу прощения, старина, но не понимаю, что вас так взбесило? У меня чутье сыщика. А в баре, где вы держите виски, лежат две сигаретки, из тех, что любит Марк. И даже эскиз плиточного покрытия склепа, тоже, видимо, сделанный его рукой. О, это меня не удивляет! Я догадывался, что Марк собирается сделать что-то в этом роде. И что он именно поэтому хотел, чтобы нас всех не было в доме этой ночью.
На лице Огдена появилось злобное выражение.
– Что сказала полиция, когда застукала вас в момент разрушения плит?
– Полиции не было.
– Что?
– И более того, я уверен, что все послания отправлялись не оттуда.
Огден, кусая нижнюю губу, бросил взгляд на него, потом заморгал.
– Да… мне тоже так показалось, но… Послушайте, Тед, вы можете сказать мне… тем более, я все равно сам узнаю это, как только приду домой… В вашем кабинете было три человека, потому что стоит три стакана. Кто был третьим?
– Некто доктор Партингтон.
– Черт побери! – воскликнул Огден, и взгляд его стал задумчивым. – Это значит, что он приготовился к Трафальгарской битве! Расстрига! А я-то думал, что доктор в Англии! Если когда-нибудь он узнает… О, теперь я все понимаю. Доктор потребовался Марку, чтобы кромсать старого дорогого Майлза… Ну и доложите, что же вы обнаружили?
– Ничего.
– Как?
– Буквально ничего. Тела не было в склепе.
На лице Огдена появилась растерянность, и Стивенс подумал, что никогда раньше он не видел у него такого выражения.
– Может быть, вы хотите сказать, что обнаружили бедного старого Майлза с желудком, переполненным ядом, и спрятали его труп? Чтобы никто никогда не узнал об этом? Мне известно намерение Марка не сообщать полиции. А не хотите ли вы узнать мое?
– Нет. Я вам рассказал, что произошло. Подержите, пожалуйста, дверь, я унесу чашки.
Огден, думая о чем-то своем, машинально выполнил просьбу, затем сказал, пристально вглядываясь в Стивенса:
– А… где же Мэри?
– Она… она еще в постели.
– Занятно!
Стивенс понимал, что за этим замечанием не кроется ничего и что Огден просто-напросто остался верным своей привычке приводить в замешательство собеседника, но, однако, оно произвело на него очень неприятное впечатление.
Огден проследовал за Стивенсом в гостиную и поприветствовал мисс Корбет, приподняв стакан.
– Я хотел поговорить с вами, моя дорогая, но вначале должен был немного подкрепиться. Ваше здоровье!
Мисс Корбет сидела спокойно, сложив на коленях руки, и, казалось, ее нисколько не удивляет и не оскорбляет такая развязность.
– А что вы скажете по поводу телеграмм? – спросил Огден.
– Почему вы решили, что я получила телеграмму? – поинтересовалась сиделка.
– Выходит, что и вам надо все растолковывать? Ради Бога. Потому что я сам получил телеграмму этой ночью. В тот момент я как раз совершал обход ресторанчиков…
– В таком случае, – практично заметила мисс Корбет, – каким же образом телеграмма смогла вас найти?
Глаза Огдена сверкнули, казалось, он был готов ответить какой-нибудь грубостью, но, видимо, он отдавал себе отчет в том, что это будет означать признание своего промаха, и предпочел сдержаться.
– Вам хочется поймать меня на ошибке? Но все очень просто. Телеграмма была послана в Хаверфорд Клаб. И мне вручили ее, как только я добрался туда. Но хватит говорить об одном и том же. Вы можете расспросить о телеграммах Теда Стивенса. Он в курсе всех этих событий. Однако очень хорошо, что вас вызвали сюда, так как ваше свидетельство может оказаться важным. Никто не знает…
– Мое свидетельство о чем?
– Об отравлении дяди Майлза, разумеется.
– У вас нет никаких оснований подозревать меня хоть в чем-либо! – вскричала сиделка, и немного кофе пролилось из ее чашки в блюдце. – Но если уж у вас возникают такие мысли, обратитесь к доктору Бейкеру! Нет никаких оснований думать…
Она замолчала, потом продолжила.
– Признаюсь, я немного волнуюсь. Не потому, что получила этот дурацкий приказ явиться сюда, а потому что отсутствовала в ту ночь, когда все это произошло. И потому…
– И потому, что вы так старательно забаррикадировали вашу комнату, – добавил медленно Огден. – Так старательно, что никто не смог бы добраться до лекарств, случись у дяди приступ. Таким образом, у вас есть причины, чтобы чувствовать за собой вину. И я не думаю, что ваша репутация останется безупречной, после того, как эти подробности станут известными…
Стивенс сознавал, что именно это обстоятельство беспокоит мисс Корбет.
– О, я понимаю, – продолжал Огден, – что у вас были основания поступить именно таким образом. Дяде Майлзу, казалось, стало лучше. К тому же из вашей комнаты только что был похищен смертельный яд. Вы, без сомнения, поступили правильно, желая воспрепятствовать тому, чтобы кража повторилась. Однако как же это у вас до сих пор не возникло никаких подозрений? В субботу похищают яд, а в ночь на четверг ваш больной умирает! Мне бы это показалось в высшей степени странным!
Огден скорее играл у мисс Корбет на нервах, чем искал доказательства ее вины. Он как бы наблюдал себя со стороны, причем с таким удовольствием, что сиделка наконец сообразила что к чему и снова стала бесстрастной.
– Вы, кажется, знаете об этом деле больше, чем кто-либо, – устало вымолвила она. – Следовательно вам должно быть известно, что похищенное из моей комнаты, во-первых, не может стать причиной смерти, а во-вторых, не могло вызвать ни одного из симптомов, появившихся у мистера Деспарда.
– Ах, даже так! Значит, это не был мышьяк? Так что же в таком случае?
Она не ответила.
– Между прочим, вы должны кого-то подозревать…
Мисс Корбет поставила пустую чашку на стол. Стивенс, который в это утро особенно остро воспринимал происходящее, почувствовал, что разговор принимает какой-то новый оборот. Сиделка посмотрела вокруг себя, затем в сторону лестницы, словно бы она кого-то ждала или услышала какой-то звук. Стивенсу показалось, что, если бы не Огден, она бы с удовольствием продолжила беседу.
– Я не имею ни малейшего понятия, – сказала она спокойно.
– Было бы, конечно, намного лучше, если бы вы поделились со мной, – сказал Огден тоном, претендующим на откровенность. – Это облегчило бы вашу душу, а я не ищу…
– Прекратите эту игру, Огден, – сухо перебил его Стивенс. – Вы не из полиции. К тому же складывается впечатление, что жуткая история, которая произошла с вашим дядей, доставила вам удовольствие…
Огден, улыбаясь, повернулся к нему.
– А вы-то, вы что скрываете? Я ведь вижу, что вы чем-то обеспокоены. Может быть, этим случаем с пропавшим телом?.. Или чем-нибудь другим? Только не надо пытаться меня разубеждать.
Сиделка встала, и Огден обратился к ней:
– Вы уходите? Позвольте мне проводить вас до дома.
– Не надо, благодарю вас.
Возникло неловкое замешательство. Огден некоторое время продолжал разглядывать собеседников со своей обычной ухмылкой, затем поблагодарил Стивенса за виски, раскланялся и ушел. Как только Стивенс закрыл за Огденом входную дверь, сиделка вышла к нему в холл, взяла его за руку и заговорила очень быстро:
– Истинная причина моего прихода к вам заключается в том, что я хочу поговорить с вами. Я знаю, что все это ерунда, но тем не менее я хотела предупредить вас, что…
Входная дверь снова открылась и появилась голова Огдена.
– Я прошу прощения, – произнес он, осклабясь. – Здесь оказывается любовное свидание! Хотя вряд ли – ведь жена спит на втором этаже… Но, может быть, ее нет? Я заметил, что гараж пуст, и подумал, что вам будет скучно вдвоем…
– Убирайтесь! – холодно приказал Стивенс.
– Ох, ох! Я также заметил, что в вашей комнате горит лампа. Мэри всегда спит при свете?.. – Убирайтесь! – повторил Стивенс.
Видимо, что-то в тоне Теда испугало Огдена. Но, тем не менее, когда Стивенс с мисс Корбет вышли из дома и направились в Деспард Парк, он на небольшом расстоянии ехал за ними в машине.
Огромная вилла уже стала появляться из скрадывавшего звуки тумана, когда неожиданно раздался стук дверного молотка. Звук тут же исчез, и тишина стала еще более гнетущей.
– О, Боже! – воскликнул Огден, подъехав к дому и вылезая из машины. – Вы не думаете, что все они тоже…
Обращался он к человеку, который стоял на крыльце. Человек этот держал в руках кожаный портфель, взгляд его был прям и решителен; одет он был очень аккуратно в плащ цвета морской волны и серую фетровую шляпу. Светлые волосы придавали лицу моложавость. Однако виски покрывала седина.
– Вы не отсюда? – спросил он. – Кажется, в доме ни кого нет. Меня зовут Бреннан, я из полиции.
Огден тихонько присвистнул, и Стивенсу показалось, что он сразу начал оправдываться:
– Возможно, хозяева легли поздно и крепко спят. Неважно, у меня есть ключи. Меня зовут Огден Деспард, я тоже живу здесь. Чем мы обязаны столь ранним визитом, инспектор?
– Капитан, – резко, как будто Огден вызвал в нем неприязнь, поправил его Бреннан. – Видимо, мне нужен ваш брат. Если…
Дверь раскрылась так неожиданно, что рука Бреннана, собравшегося было снова постучать дверным молотком, повисла в воздухе. На пороге появился Партингтон, одетый по-парадному и выбритый настолько тщательно, что казалось, будто он шлифовал свое лицо пемзой.
– Меня зовут Бреннан, – произнес капитан, кашлянув. – Я из полиции.
Сцена, последовавшая вслед за этим, произвела на Стивенса удручающее впечатление. Лицо Партингтона стало землистого цвета, ноги его подкосились, и если бы он не ухватился за наличник двери, то, наверное, упал бы.
Стивенс замер, ухватившись рукой за перила, и почувствовал вдруг, что не может ответить, так как язык не слушался его. «А что если это Мэри?» – подумал он. Всю ночь он обдумывал упреки, но, не желая их высказывать, стал быстро соображать, с чего он может начать разговор с женой. Лампы на первом этаже по-прежнему были включены, и гостиная еще была полна остывшего уже дыма. Холл показался Стивенсу странно незнакомым.
В напряженной тишине лишь мягкое шипение электрической кофеварки напоминало о домашнем уюте. Стивенс прошел в столовую и выключил ее. Только после этого, немного успокоенный ароматом кофе, он отправился ко входной двери.
– Прошу прощения, – ответил ему незнакомый голос, – я хотела спросить…
За дверью стояла женщина решительного вида, одетая в длинное голубое пальто. Хотя она и сдерживалась, но в ней, однако же, угадывалось внутреннее возбуждение и даже гнев. Лицо, выглядывавшее из отворотов поднятого голубого вельветового воротника, пожалуй, нельзя было бы назвать красивым, но тем не менее, это было привлекательное лицо умного человека. Оно показалось Теду знакомым.
– Я не знаю, помните ли вы меня, мистер Стивенс, но я видела вас несколько раз в Деспард Парке. Свет в доме включен, поэтому я… Меня зовут Мира Корбет, я ухаживала за мистером Майлзом Деспардом.
– О, да, да! Конечно! Входите же!
– Видите ли, – сказала женщина, машинально прикасаясь к краю шляпки и оглядываясь в сторону Деспард Парка, – кажется, там что-то неладно… Прошедшей ночью кто-то прислал мне телеграмму, требуя, чтобы я немедленно явилась…
Она снова смешалась, а Стивенс подумал: «Еще одно сатанинское послание!»
– Но я была около больного и прочла ее лишь час назад, вернувшись домой. Тогда я и решила… – она занервничала еще больше, – решила, что мне нужно тут же отправиться в Деспард Парк. Но на мой стук никто не ответил. Я боюсь, не случилось ли там что-нибудь… У вас горел огонек, и я подумала, что вы не будете возражать, если я зайду к вам, чтобы подождать…
– Конечно, нет. Проходите же!
Он задержался на пороге и посмотрел на дорогу. В утреннем тумане какой-то автомобиль с зажженными фарами карабкался на холм. Машина подъехала к дому и остановилась.
– Хей-хо! Хей-хо! Хей-хо! – прокричал голос, который мог принадлежать только Огдену Деспарду.
Хлопнула дверца, и высокий мужской силуэт направился к дому Стивенса. На Огдене красовалась накидка из верблюжьей шерсти, из-под которой выглядывали брюки от вечернего костюма. Огден был одним из тех парней, которые встречаются во многих семьях и которые странно не походят на своих братьев. У него были черные блестящие волосы, немного впалые щеки и голубоватый подбородок. Сегодня он был небрит, но волосы его были тщательно расчесаны и уложены. Оглядев Стивенса, Огден уставился своими черными глазами на сиделку. Хотя ему и было только двадцать пять лет, он казался гораздо старше Марка.
– Встречайте! – сказал он, засунув руки в карманы. – Распутник вернулся!.. Но что он видит здесь? Любовное свидание?
У Огдена было явное пристрастие к скользким шуткам. Стивенс ничего не ответил и провел мисс Корбет в холл. Огден, закрыв дверь, последовал за ними.
– Я прошу извинить меня за беспорядок, – сказал Стивене сиделке, – но я работал почти всю ночь. Сейчас я сварю кофе. Вы выпьете чашечку?
– С большим удовольствием, – зябко поежившись, сказала мисс Корбет.
– Фи, кофе! – состроил гримасу Огден. – Разве так принимают гуляку, вернувшегося с ночной попойки?
– Виски стоит где всегда. Распоряжайтесь.
Стивенс заметил, что сиделка и Огден поглядели друг на друга с любопытством, но не сказали ни слова. Однако между ними чувствовалось какое-то напряжение. Мисс Корбет с непринужденным видом прошла в гостиную. Стивенс понес кофеварку в кухню и принялся разливать кофе по чашечкам. Туда же со стаканом, до половины наполненным виски, вскоре явился и Огден. Напевая, он открыл дверцу холодильника, нашел лимонад, разбавил виски и сказал:
– Значит, наша дорогая Мира тоже получила телеграмму из полиции с требованием прибыть сюда. Так же как и я.
Стивенс промолчал.
– Мне мою вручили ночью, – продолжал Огден. – Но я так весело развлекался, что у меня не было ни малейшего желания прерывать пьянку. Хорошо, что флики наконец-то выходят на след. Получается, что все наши опасения не безосновательны.
Он взял кубик льда и опустил его в стакан.
– Как я понимаю, вы провели эту ночь, помогая Марку вскрыть склеп.
– С чего вы взяли?
– С того, что я не дурак.
– Да уж куда там! Однако предупреждаю, что в моем нынешнем настроении я с удовольствием запихал бы в этот посудный шкаф… вас или кого другого, кто будет мне надоедать… Поэтому будет куда лучше, если вы просто передадите мне сливки, которые стоят в холодильнике.
Огден рассмеялся.
– Я прошу прощения, старина, но не понимаю, что вас так взбесило? У меня чутье сыщика. А в баре, где вы держите виски, лежат две сигаретки, из тех, что любит Марк. И даже эскиз плиточного покрытия склепа, тоже, видимо, сделанный его рукой. О, это меня не удивляет! Я догадывался, что Марк собирается сделать что-то в этом роде. И что он именно поэтому хотел, чтобы нас всех не было в доме этой ночью.
На лице Огдена появилось злобное выражение.
– Что сказала полиция, когда застукала вас в момент разрушения плит?
– Полиции не было.
– Что?
– И более того, я уверен, что все послания отправлялись не оттуда.
Огден, кусая нижнюю губу, бросил взгляд на него, потом заморгал.
– Да… мне тоже так показалось, но… Послушайте, Тед, вы можете сказать мне… тем более, я все равно сам узнаю это, как только приду домой… В вашем кабинете было три человека, потому что стоит три стакана. Кто был третьим?
– Некто доктор Партингтон.
– Черт побери! – воскликнул Огден, и взгляд его стал задумчивым. – Это значит, что он приготовился к Трафальгарской битве! Расстрига! А я-то думал, что доктор в Англии! Если когда-нибудь он узнает… О, теперь я все понимаю. Доктор потребовался Марку, чтобы кромсать старого дорогого Майлза… Ну и доложите, что же вы обнаружили?
– Ничего.
– Как?
– Буквально ничего. Тела не было в склепе.
На лице Огдена появилась растерянность, и Стивенс подумал, что никогда раньше он не видел у него такого выражения.
– Может быть, вы хотите сказать, что обнаружили бедного старого Майлза с желудком, переполненным ядом, и спрятали его труп? Чтобы никто никогда не узнал об этом? Мне известно намерение Марка не сообщать полиции. А не хотите ли вы узнать мое?
– Нет. Я вам рассказал, что произошло. Подержите, пожалуйста, дверь, я унесу чашки.
Огден, думая о чем-то своем, машинально выполнил просьбу, затем сказал, пристально вглядываясь в Стивенса:
– А… где же Мэри?
– Она… она еще в постели.
– Занятно!
Стивенс понимал, что за этим замечанием не кроется ничего и что Огден просто-напросто остался верным своей привычке приводить в замешательство собеседника, но, однако, оно произвело на него очень неприятное впечатление.
Огден проследовал за Стивенсом в гостиную и поприветствовал мисс Корбет, приподняв стакан.
– Я хотел поговорить с вами, моя дорогая, но вначале должен был немного подкрепиться. Ваше здоровье!
Мисс Корбет сидела спокойно, сложив на коленях руки, и, казалось, ее нисколько не удивляет и не оскорбляет такая развязность.
– А что вы скажете по поводу телеграмм? – спросил Огден.
– Почему вы решили, что я получила телеграмму? – поинтересовалась сиделка.
– Выходит, что и вам надо все растолковывать? Ради Бога. Потому что я сам получил телеграмму этой ночью. В тот момент я как раз совершал обход ресторанчиков…
– В таком случае, – практично заметила мисс Корбет, – каким же образом телеграмма смогла вас найти?
Глаза Огдена сверкнули, казалось, он был готов ответить какой-нибудь грубостью, но, видимо, он отдавал себе отчет в том, что это будет означать признание своего промаха, и предпочел сдержаться.
– Вам хочется поймать меня на ошибке? Но все очень просто. Телеграмма была послана в Хаверфорд Клаб. И мне вручили ее, как только я добрался туда. Но хватит говорить об одном и том же. Вы можете расспросить о телеграммах Теда Стивенса. Он в курсе всех этих событий. Однако очень хорошо, что вас вызвали сюда, так как ваше свидетельство может оказаться важным. Никто не знает…
– Мое свидетельство о чем?
– Об отравлении дяди Майлза, разумеется.
– У вас нет никаких оснований подозревать меня хоть в чем-либо! – вскричала сиделка, и немного кофе пролилось из ее чашки в блюдце. – Но если уж у вас возникают такие мысли, обратитесь к доктору Бейкеру! Нет никаких оснований думать…
Она замолчала, потом продолжила.
– Признаюсь, я немного волнуюсь. Не потому, что получила этот дурацкий приказ явиться сюда, а потому что отсутствовала в ту ночь, когда все это произошло. И потому…
– И потому, что вы так старательно забаррикадировали вашу комнату, – добавил медленно Огден. – Так старательно, что никто не смог бы добраться до лекарств, случись у дяди приступ. Таким образом, у вас есть причины, чтобы чувствовать за собой вину. И я не думаю, что ваша репутация останется безупречной, после того, как эти подробности станут известными…
Стивенс сознавал, что именно это обстоятельство беспокоит мисс Корбет.
– О, я понимаю, – продолжал Огден, – что у вас были основания поступить именно таким образом. Дяде Майлзу, казалось, стало лучше. К тому же из вашей комнаты только что был похищен смертельный яд. Вы, без сомнения, поступили правильно, желая воспрепятствовать тому, чтобы кража повторилась. Однако как же это у вас до сих пор не возникло никаких подозрений? В субботу похищают яд, а в ночь на четверг ваш больной умирает! Мне бы это показалось в высшей степени странным!
Огден скорее играл у мисс Корбет на нервах, чем искал доказательства ее вины. Он как бы наблюдал себя со стороны, причем с таким удовольствием, что сиделка наконец сообразила что к чему и снова стала бесстрастной.
– Вы, кажется, знаете об этом деле больше, чем кто-либо, – устало вымолвила она. – Следовательно вам должно быть известно, что похищенное из моей комнаты, во-первых, не может стать причиной смерти, а во-вторых, не могло вызвать ни одного из симптомов, появившихся у мистера Деспарда.
– Ах, даже так! Значит, это не был мышьяк? Так что же в таком случае?
Она не ответила.
– Между прочим, вы должны кого-то подозревать…
Мисс Корбет поставила пустую чашку на стол. Стивенс, который в это утро особенно остро воспринимал происходящее, почувствовал, что разговор принимает какой-то новый оборот. Сиделка посмотрела вокруг себя, затем в сторону лестницы, словно бы она кого-то ждала или услышала какой-то звук. Стивенсу показалось, что, если бы не Огден, она бы с удовольствием продолжила беседу.
– Я не имею ни малейшего понятия, – сказала она спокойно.
– Было бы, конечно, намного лучше, если бы вы поделились со мной, – сказал Огден тоном, претендующим на откровенность. – Это облегчило бы вашу душу, а я не ищу…
– Прекратите эту игру, Огден, – сухо перебил его Стивенс. – Вы не из полиции. К тому же складывается впечатление, что жуткая история, которая произошла с вашим дядей, доставила вам удовольствие…
Огден, улыбаясь, повернулся к нему.
– А вы-то, вы что скрываете? Я ведь вижу, что вы чем-то обеспокоены. Может быть, этим случаем с пропавшим телом?.. Или чем-нибудь другим? Только не надо пытаться меня разубеждать.
Сиделка встала, и Огден обратился к ней:
– Вы уходите? Позвольте мне проводить вас до дома.
– Не надо, благодарю вас.
Возникло неловкое замешательство. Огден некоторое время продолжал разглядывать собеседников со своей обычной ухмылкой, затем поблагодарил Стивенса за виски, раскланялся и ушел. Как только Стивенс закрыл за Огденом входную дверь, сиделка вышла к нему в холл, взяла его за руку и заговорила очень быстро:
– Истинная причина моего прихода к вам заключается в том, что я хочу поговорить с вами. Я знаю, что все это ерунда, но тем не менее я хотела предупредить вас, что…
Входная дверь снова открылась и появилась голова Огдена.
– Я прошу прощения, – произнес он, осклабясь. – Здесь оказывается любовное свидание! Хотя вряд ли – ведь жена спит на втором этаже… Но, может быть, ее нет? Я заметил, что гараж пуст, и подумал, что вам будет скучно вдвоем…
– Убирайтесь! – холодно приказал Стивенс.
– Ох, ох! Я также заметил, что в вашей комнате горит лампа. Мэри всегда спит при свете?.. – Убирайтесь! – повторил Стивенс.
Видимо, что-то в тоне Теда испугало Огдена. Но, тем не менее, когда Стивенс с мисс Корбет вышли из дома и направились в Деспард Парк, он на небольшом расстоянии ехал за ними в машине.
Огромная вилла уже стала появляться из скрадывавшего звуки тумана, когда неожиданно раздался стук дверного молотка. Звук тут же исчез, и тишина стала еще более гнетущей.
– О, Боже! – воскликнул Огден, подъехав к дому и вылезая из машины. – Вы не думаете, что все они тоже…
Обращался он к человеку, который стоял на крыльце. Человек этот держал в руках кожаный портфель, взгляд его был прям и решителен; одет он был очень аккуратно в плащ цвета морской волны и серую фетровую шляпу. Светлые волосы придавали лицу моложавость. Однако виски покрывала седина.
– Вы не отсюда? – спросил он. – Кажется, в доме ни кого нет. Меня зовут Бреннан, я из полиции.
Огден тихонько присвистнул, и Стивенсу показалось, что он сразу начал оправдываться:
– Возможно, хозяева легли поздно и крепко спят. Неважно, у меня есть ключи. Меня зовут Огден Деспард, я тоже живу здесь. Чем мы обязаны столь ранним визитом, инспектор?
– Капитан, – резко, как будто Огден вызвал в нем неприязнь, поправил его Бреннан. – Видимо, мне нужен ваш брат. Если…
Дверь раскрылась так неожиданно, что рука Бреннана, собравшегося было снова постучать дверным молотком, повисла в воздухе. На пороге появился Партингтон, одетый по-парадному и выбритый настолько тщательно, что казалось, будто он шлифовал свое лицо пемзой.
– Меня зовут Бреннан, – произнес капитан, кашлянув. – Я из полиции.
Сцена, последовавшая вслед за этим, произвела на Стивенса удручающее впечатление. Лицо Партингтона стало землистого цвета, ноги его подкосились, и если бы он не ухватился за наличник двери, то, наверное, упал бы.
Глава XII
– Вам нехорошо? – непринужденно спросил Бреннан и поддержал его за локоть.
– Полиция… – повторил Партингтон – Ничего, ничего, все в порядке, хотя, если бы я вам сказал, что все не в порядке, вы бы меня все равно не поняли. – Почему же?
Партингтон захлопал ресницами, и Стивенсу показалось, что он пьян. Однако это было не так.
– Бреннан! – воскликнул Партингтон. – Мне кажется, что это имя… Скажите-ка, а не вы ли это рассылали телеграммы всем собравшимся здесь, прося их приехать?
– Вы заблуждаетесь, – сказал капитан. – Я не посылал никаких телеграмм. Наоборот, я хотел бы узнать, кто послал письмо мне. Я желаю поговорить с мистером Деспардом, мистером Марком Деспардом. Комиссар послал меня повидаться с ним.
– Доктор сегодня не в своей тарелке, капитан, – вкрадчиво вмешался Огден и добавил, повернувшись к Партингтону: – Вы наверное не помните меня? Меня зовут Огден. Я учился в колледже, когда вы… нас покинули. А это, если вы также забыли, Тед Стивенс, с которым вы познакомились минувшей ночью. Это мисс Корбет, которая была сиделкой дяди Майлза.
– Наконец-то, Марк! – воскликнул Партингтон.
Дверь из комнаты раскрылась, осветив темный холл и Марка Деспарда. На нем был плотный серый свитер со скрученым воротником.
– Дорогой брат, – обратился к нему Огден, – кажется, у нас предвидятся кое-какие хлопоты. Представляю тебе капитана Бреннана из бюро по расследованию убийств.
– Я вовсе не из этого бюро, – раздраженно возразил Бреннан. – Я здесь по поручению комиссара полиции. Вы мистер Марк Деспард?
– Да. Входите же, прошу вас.
Марк отстранился, пропуская гостя, и добавил непривычным для него безликим голосом:
– Я прошу извинить меня за некоторый беспорядок. Но моей сестре сегодня ночью было плохо… Мисс Корбет, вы не могли бы подняться к ней?.. Кроме того кухарка и служанка отсутствуют, но мы, конечно, попытаемся приготовить вам завтрак. Сюда, пожалуйста. Тед, Партингтон, не зайдете ли и вы?..
Огден едва мог поверить своим ушам.
– Что с тобой, Марк? Конечно же, я войду вместе с вами!
– Огден, бывает, что ты являешься душой компании, но иногда случаются и такие обстоятельства, при которых твое присутствие может только стеснять. Сейчас именно тот случай. Считай, что я все сказал.
Он захлопнул дверь перед носом своего брата. В комнате, куда вошли четверо мужчин, горел свет, а ставни были закрыты. Бреннан, повинуясь жесту Марка, уселся в кресло, положив шляпу и портфель на пол перед собой. Выяснилось, что он несколько лысоват, но и без шляпы лицо его по-прежнему казалось молодым.
Бреннан, видимо, размышлял, с чего начать разговор, наконец он взял портфель, открыл его и сказал:
– Вы знаете, почему я здесь, мистер Деспард, и полагаю, что могу говорить открыто при ваших друзьях. Вчера утром я получил вот это письмо. Прошу вас прочитать его вслух. Можете также убедиться, что адресовано оно было лично мне и отправлено из Криспена в четверг вечером.
Марк медленно развернул письмо и, прежде чем начать читать, долго его изучал.
«Майлз Деспард, как известно, скончался в Деспард Парке, в Криспене 12 апреля, умер не своей смертью. Он был отравлен. Если вы желаете получить этому подтверждение, вам достаточно будет обратиться к Джойсу и Редферну, фармацевтам на Уолнут стрит 218. На следующий день после кончины дяди Марк Деспард отвез им стакан с молоком и серебряную чашу, в которой были два яйца с портвейном. В чашке оказался мышьяк. Сейчас она спрятана в ящике бюро Марка Деспарда, а обнаружена она была в комнате Майлза Деспарда после его смерти. Кроме того, Марк Деспард в клумбе к востоку от дома похоронил труп кошки, жившей в доме. Скорее всего, кошка отравилась смесью, содержавшей мышьяк. Марк не совершал преступления, но он пытается скрыть его.
Убийство было совершено женщиной. Если вы ищете доказательства, допросите миссис Хендерсон, кухарку. Она видела женщину в комнате Майлза Деспарда в ночь, когда было совершено преступление, причем в тот самый момент, когда та протягивала Майлзу эту серебряную чашу. Кухарка не знает, что речь идет об убийстве, поэтому действуйте осмотрительно и тогда вы сумеете узнать немало полезных вам вещей. В настоящее время кухарка находится у своих знакомых в Франкфорде Лиз стрит 929.
Борец за справедливость.»
– Мне очень нравится подпись, – добавил Марк, отложив письмо.
– Важно то, мистер Деспард, – заметил Бреннан, – что это письмо правдиво. Вчера мы допросили миссис Хендерсон, и я был послан сюда комиссаром, одним из ваших друзей, чтобы помочь вам.
– Вы занятный сыщик, – сказал Марк и засмеялся.
Бреннан в ответ улыбнулся, и Стивенс подумал, что он никогда еще не присутствовал при столь быстром прекращении неприязненных отношений.
– Конечно, я понимаю, – сказал Бреннан, – что вы первым делом подумали, увидев меня. Вы вероятно ожидали, что я уподоблюсь ищейке, жаждущей крови, и примусь допрашивать людей, оскорбляя их? Позвольте мне заметить, что полицейский, поступающий подобным образом, недолго продержится на работе, особенно, если ему приходится иметь дело с влиятельными людьми или друзьями комиссара, как вы, например. Итак, я нахожусь здесь, как я уже сказал, в качестве представителя мистера Картелла, комиссара.
– Картелл, – повторил Марк, поднимаясь. – Ну конечно же! Он бы…
– Поэтому, – продолжал Бреннан, прервав его жестом, – я дал вам прочитать письмо. Мне хочется, чтобы вы были в курсе всех дел. Комиссар просил меня оказать вам любую посильную помощь в рамках закона. Мы с ним прекрасно поняли друг друга.
Марк кивнул, и Стивенс подумал, что Бреннан выбрал наилучший способ поведения – завоевать к себе дружеское расположение. Без сомнения, полицейский был ловким человеком.
– Когда я вчера получил это письмо, я немедленно передал его комиссару. Он не думал, что речь идет о чем-то важном, я тоже так считал, но тем не менее решил, что мне все же следует отправиться к Джойсу и Редфену.
Он вытащил из своего портфеля отпечатанный на машинке листок.
– Однако эта часть письма оказалась верной. Вы действительно ходили к фармацевтам в четверг 13 апреля и принесли на анализ стакан и серебряную чашу. Вы сказали, что ваша кошка, судя по всему, отравилась, попробовав содержимое этой посуды. Вы также просили фармацевтов никому ничего не говорить, даже если их будут расспрашивать. Вы зашли к ним на следующий день и получили ответ такого содержания: в стакане яда нет, а в чашке содержится два грана мышьяка. Я верно говорю, не так ли?
Без сомнения, Бреннан был человеком, знающим свое дело. Вкрадчивыми кошачьими манерами и прямо-таки восточной любезностью он умел расположить к себе собеседника и получить от него много информации. Он очень легко заставил Марка рассказать ему всю историю болезни и смерти Майлза Деспарда и пришел к естественному заключению, что если и имело место отравление, то яд подавался, видимо, в этой серебряной чаше.
Затем Бреннан рассказал, как он допрашивал миссис Хендерсон. Его рассказ об этом был немного туманным и неопределенным, и Стивенс догадался, что Бреннан, стараясь, видимо, создать непринужденную обстановку, представился другом Марка и дал ей возможность посудачить и посплетничать. Он признал, что миссис Хендерсон ни о чем не догадывалась до того момента, как была приглашена к комиссару полиции. Но потом у нее случился настоящий нервный припадок, она кричала, что предала Деспардов и что никогда больше она не посмеет предстать перед ними.
Бреннан прочитал показания миссис Хендерсон, в них содержалось все, о чем она рассказывала Марку. Единственное различие заключалось в том, что в показаниях исчезла вся странность атмосферы. Отпечатанный текст не содержал ничего сверхъестественного и даже просто необычного.
Бреннан заметил по этому поводу доверительным тоном:
– Однако, мистер Деспард, есть во всем этом и одна странная деталь. Мисс Хендерсон говорит – это ее собственные слова – что «женщина прошла сквозь стену». Мисс Хендерсон не смогла или не захотела их уточнить. Она лишь добавила, что стена, как показалось ей, «немного изменилась, потом изменилась еще». Тут вмешался комиссар: «Я пытаюсь понять вас, миссис. Вы имеете в виду потайной ход? Это вполне вероятно, ведь ваш дом очень старый»…
Марк сидел неподвижно, руки в карманах, в упор глядя на сыщика. Его лицо, так же как и лицо Бреннана, казалось невозмутимым.
– И что же ответила миссис Хендерсон?
– Она сказала: «Да, я думаю, что это так». Вот об этом я и хотел вас спросить. Я часто слышал разговоры о потайных ходах, но должен признаться, что до сих пор не видел ни одного. Поэтому мне особенно интересно это обстоятельство. В самом деле, есть ли потайная дверь в комнате вашего дяди, мистер Деспард?
– Я тоже слышал об этом.
– Но можете вы ее показать?
– Сожалею, капитан. Некогда такая дверь действительно существовала, и вела она в крыло дома, но теперь его нет, оно разрушено, и я никогда не видел пружины или какого-нибудь механизма, которые бы открывали ее.
– Хорошо, – сказал Бреннан. – Я объясню вам причины, по которым я спросил вас об этом. Дело в том, что, если бы мы смогли убедительно доказать, что миссис Хендерсон лжет, у нас были бы все основания подозревать в совершении преступления именно ее.
Наступила короткая пауза, затем капитан продолжал:
– Так, мы знаем, что убийство было совершено около двадцати трех часов пятнадцати минут. У нас есть чаша, содержащая яд. Есть описание платья женщины, которая…
– Короче, – прервал его Марк, – у нас есть все, чтобы сделать вывод, что преступление действительно было совершено.
– Точно! – быстро подтвердил Бреннан. Казалось, что его восхитило, как верно Марк оценил ситуацию. – Мы позвонили доктору Бейкеру. – продолжил он, – и спросили, не думает ли он, что мистер Майлз Деспард был отравлен. Доктор ответил, что мы сошли с ума и что это невозможно. Однако он признал, что состояние мистера Майлза Деспарда в момент смерти аналогично состоянию, которое бывает при отравлении мышьяком. Разумеется, мы прекрасно понимаем его поведение. Любой семейный врач постарается избежать каких-либо оценок в таком сложном вопросе. Тотчас комиссар попытался связаться с вами, чтобы выяснить ваше мнение по этому поводу. Но он не мог застать вас ни в бюро, ни дома…
– Полиция… – повторил Партингтон – Ничего, ничего, все в порядке, хотя, если бы я вам сказал, что все не в порядке, вы бы меня все равно не поняли. – Почему же?
Партингтон захлопал ресницами, и Стивенсу показалось, что он пьян. Однако это было не так.
– Бреннан! – воскликнул Партингтон. – Мне кажется, что это имя… Скажите-ка, а не вы ли это рассылали телеграммы всем собравшимся здесь, прося их приехать?
– Вы заблуждаетесь, – сказал капитан. – Я не посылал никаких телеграмм. Наоборот, я хотел бы узнать, кто послал письмо мне. Я желаю поговорить с мистером Деспардом, мистером Марком Деспардом. Комиссар послал меня повидаться с ним.
– Доктор сегодня не в своей тарелке, капитан, – вкрадчиво вмешался Огден и добавил, повернувшись к Партингтону: – Вы наверное не помните меня? Меня зовут Огден. Я учился в колледже, когда вы… нас покинули. А это, если вы также забыли, Тед Стивенс, с которым вы познакомились минувшей ночью. Это мисс Корбет, которая была сиделкой дяди Майлза.
– Наконец-то, Марк! – воскликнул Партингтон.
Дверь из комнаты раскрылась, осветив темный холл и Марка Деспарда. На нем был плотный серый свитер со скрученым воротником.
– Дорогой брат, – обратился к нему Огден, – кажется, у нас предвидятся кое-какие хлопоты. Представляю тебе капитана Бреннана из бюро по расследованию убийств.
– Я вовсе не из этого бюро, – раздраженно возразил Бреннан. – Я здесь по поручению комиссара полиции. Вы мистер Марк Деспард?
– Да. Входите же, прошу вас.
Марк отстранился, пропуская гостя, и добавил непривычным для него безликим голосом:
– Я прошу извинить меня за некоторый беспорядок. Но моей сестре сегодня ночью было плохо… Мисс Корбет, вы не могли бы подняться к ней?.. Кроме того кухарка и служанка отсутствуют, но мы, конечно, попытаемся приготовить вам завтрак. Сюда, пожалуйста. Тед, Партингтон, не зайдете ли и вы?..
Огден едва мог поверить своим ушам.
– Что с тобой, Марк? Конечно же, я войду вместе с вами!
– Огден, бывает, что ты являешься душой компании, но иногда случаются и такие обстоятельства, при которых твое присутствие может только стеснять. Сейчас именно тот случай. Считай, что я все сказал.
Он захлопнул дверь перед носом своего брата. В комнате, куда вошли четверо мужчин, горел свет, а ставни были закрыты. Бреннан, повинуясь жесту Марка, уселся в кресло, положив шляпу и портфель на пол перед собой. Выяснилось, что он несколько лысоват, но и без шляпы лицо его по-прежнему казалось молодым.
Бреннан, видимо, размышлял, с чего начать разговор, наконец он взял портфель, открыл его и сказал:
– Вы знаете, почему я здесь, мистер Деспард, и полагаю, что могу говорить открыто при ваших друзьях. Вчера утром я получил вот это письмо. Прошу вас прочитать его вслух. Можете также убедиться, что адресовано оно было лично мне и отправлено из Криспена в четверг вечером.
Марк медленно развернул письмо и, прежде чем начать читать, долго его изучал.
«Майлз Деспард, как известно, скончался в Деспард Парке, в Криспене 12 апреля, умер не своей смертью. Он был отравлен. Если вы желаете получить этому подтверждение, вам достаточно будет обратиться к Джойсу и Редферну, фармацевтам на Уолнут стрит 218. На следующий день после кончины дяди Марк Деспард отвез им стакан с молоком и серебряную чашу, в которой были два яйца с портвейном. В чашке оказался мышьяк. Сейчас она спрятана в ящике бюро Марка Деспарда, а обнаружена она была в комнате Майлза Деспарда после его смерти. Кроме того, Марк Деспард в клумбе к востоку от дома похоронил труп кошки, жившей в доме. Скорее всего, кошка отравилась смесью, содержавшей мышьяк. Марк не совершал преступления, но он пытается скрыть его.
Убийство было совершено женщиной. Если вы ищете доказательства, допросите миссис Хендерсон, кухарку. Она видела женщину в комнате Майлза Деспарда в ночь, когда было совершено преступление, причем в тот самый момент, когда та протягивала Майлзу эту серебряную чашу. Кухарка не знает, что речь идет об убийстве, поэтому действуйте осмотрительно и тогда вы сумеете узнать немало полезных вам вещей. В настоящее время кухарка находится у своих знакомых в Франкфорде Лиз стрит 929.
Борец за справедливость.»
– Мне очень нравится подпись, – добавил Марк, отложив письмо.
– Важно то, мистер Деспард, – заметил Бреннан, – что это письмо правдиво. Вчера мы допросили миссис Хендерсон, и я был послан сюда комиссаром, одним из ваших друзей, чтобы помочь вам.
– Вы занятный сыщик, – сказал Марк и засмеялся.
Бреннан в ответ улыбнулся, и Стивенс подумал, что он никогда еще не присутствовал при столь быстром прекращении неприязненных отношений.
– Конечно, я понимаю, – сказал Бреннан, – что вы первым делом подумали, увидев меня. Вы вероятно ожидали, что я уподоблюсь ищейке, жаждущей крови, и примусь допрашивать людей, оскорбляя их? Позвольте мне заметить, что полицейский, поступающий подобным образом, недолго продержится на работе, особенно, если ему приходится иметь дело с влиятельными людьми или друзьями комиссара, как вы, например. Итак, я нахожусь здесь, как я уже сказал, в качестве представителя мистера Картелла, комиссара.
– Картелл, – повторил Марк, поднимаясь. – Ну конечно же! Он бы…
– Поэтому, – продолжал Бреннан, прервав его жестом, – я дал вам прочитать письмо. Мне хочется, чтобы вы были в курсе всех дел. Комиссар просил меня оказать вам любую посильную помощь в рамках закона. Мы с ним прекрасно поняли друг друга.
Марк кивнул, и Стивенс подумал, что Бреннан выбрал наилучший способ поведения – завоевать к себе дружеское расположение. Без сомнения, полицейский был ловким человеком.
– Когда я вчера получил это письмо, я немедленно передал его комиссару. Он не думал, что речь идет о чем-то важном, я тоже так считал, но тем не менее решил, что мне все же следует отправиться к Джойсу и Редфену.
Он вытащил из своего портфеля отпечатанный на машинке листок.
– Однако эта часть письма оказалась верной. Вы действительно ходили к фармацевтам в четверг 13 апреля и принесли на анализ стакан и серебряную чашу. Вы сказали, что ваша кошка, судя по всему, отравилась, попробовав содержимое этой посуды. Вы также просили фармацевтов никому ничего не говорить, даже если их будут расспрашивать. Вы зашли к ним на следующий день и получили ответ такого содержания: в стакане яда нет, а в чашке содержится два грана мышьяка. Я верно говорю, не так ли?
Без сомнения, Бреннан был человеком, знающим свое дело. Вкрадчивыми кошачьими манерами и прямо-таки восточной любезностью он умел расположить к себе собеседника и получить от него много информации. Он очень легко заставил Марка рассказать ему всю историю болезни и смерти Майлза Деспарда и пришел к естественному заключению, что если и имело место отравление, то яд подавался, видимо, в этой серебряной чаше.
Затем Бреннан рассказал, как он допрашивал миссис Хендерсон. Его рассказ об этом был немного туманным и неопределенным, и Стивенс догадался, что Бреннан, стараясь, видимо, создать непринужденную обстановку, представился другом Марка и дал ей возможность посудачить и посплетничать. Он признал, что миссис Хендерсон ни о чем не догадывалась до того момента, как была приглашена к комиссару полиции. Но потом у нее случился настоящий нервный припадок, она кричала, что предала Деспардов и что никогда больше она не посмеет предстать перед ними.
Бреннан прочитал показания миссис Хендерсон, в них содержалось все, о чем она рассказывала Марку. Единственное различие заключалось в том, что в показаниях исчезла вся странность атмосферы. Отпечатанный текст не содержал ничего сверхъестественного и даже просто необычного.
Бреннан заметил по этому поводу доверительным тоном:
– Однако, мистер Деспард, есть во всем этом и одна странная деталь. Мисс Хендерсон говорит – это ее собственные слова – что «женщина прошла сквозь стену». Мисс Хендерсон не смогла или не захотела их уточнить. Она лишь добавила, что стена, как показалось ей, «немного изменилась, потом изменилась еще». Тут вмешался комиссар: «Я пытаюсь понять вас, миссис. Вы имеете в виду потайной ход? Это вполне вероятно, ведь ваш дом очень старый»…
Марк сидел неподвижно, руки в карманах, в упор глядя на сыщика. Его лицо, так же как и лицо Бреннана, казалось невозмутимым.
– И что же ответила миссис Хендерсон?
– Она сказала: «Да, я думаю, что это так». Вот об этом я и хотел вас спросить. Я часто слышал разговоры о потайных ходах, но должен признаться, что до сих пор не видел ни одного. Поэтому мне особенно интересно это обстоятельство. В самом деле, есть ли потайная дверь в комнате вашего дяди, мистер Деспард?
– Я тоже слышал об этом.
– Но можете вы ее показать?
– Сожалею, капитан. Некогда такая дверь действительно существовала, и вела она в крыло дома, но теперь его нет, оно разрушено, и я никогда не видел пружины или какого-нибудь механизма, которые бы открывали ее.
– Хорошо, – сказал Бреннан. – Я объясню вам причины, по которым я спросил вас об этом. Дело в том, что, если бы мы смогли убедительно доказать, что миссис Хендерсон лжет, у нас были бы все основания подозревать в совершении преступления именно ее.
Наступила короткая пауза, затем капитан продолжал:
– Так, мы знаем, что убийство было совершено около двадцати трех часов пятнадцати минут. У нас есть чаша, содержащая яд. Есть описание платья женщины, которая…
– Короче, – прервал его Марк, – у нас есть все, чтобы сделать вывод, что преступление действительно было совершено.
– Точно! – быстро подтвердил Бреннан. Казалось, что его восхитило, как верно Марк оценил ситуацию. – Мы позвонили доктору Бейкеру. – продолжил он, – и спросили, не думает ли он, что мистер Майлз Деспард был отравлен. Доктор ответил, что мы сошли с ума и что это невозможно. Однако он признал, что состояние мистера Майлза Деспарда в момент смерти аналогично состоянию, которое бывает при отравлении мышьяком. Разумеется, мы прекрасно понимаем его поведение. Любой семейный врач постарается избежать каких-либо оценок в таком сложном вопросе. Тотчас комиссар попытался связаться с вами, чтобы выяснить ваше мнение по этому поводу. Но он не мог застать вас ни в бюро, ни дома…