Страница:
Морган довольно ухмыльнулся:
— Конечно же, такое вполне возможно. Почему бы и нет? Вплоть до самого момента убийства и включая его. Но вот после этого… — Он вдруг нахмурился.
Какое-то невнятное, но почему-то очень сильное предчувствие заставило Хью Донована поднять глаза вверх. Он вдруг вспомнил, что именно этот человек так вовремя подсказал им искать металлический крючок для застегивания башмаков.
— Ну а после?
— После?… Ну, прежде всего, лично я не думаю, что этот американец хоть в чем-либо виновен. Кроме того, если учитывать практически полное отсутствие возможных мотивов, отсутствие каких-либо иных подозреваемых, то тогда невольно возникает вопрос: кому и зачем все это надо? Тогда что дальше? Ведь должна была иметь место хотя бы какая-то размолвка, случайно подслушанная дворецким, что кто-то грозил убить кого-то, кто-то постарался незаметно выбраться наружу, чтобы, скажем, спрятать окровавленный носовой платок в цветочной клумбе… Но ведь ничего подобного не было! И что теперь?… Возьмем, например, самого мистера Деппинга. Я ведь ни в коем случае не хочу сказать, что у него не было никаких врагов. Когда доводится слышать о человеке, у которого якобы нет врагов, то можно быть практически абсолютно уверенным: скоро, очень скоро найдется тот, кому потребуется его убить! Причем как можно скорее! С покойным же Деппингом все было куда сложнее. Здесь его, конечно, никто не любил, однако, клянусь Господом Богом, никому и в голову не пришло бы его пристрелить, уж поверьте! Ну кого, скажите, кого из наших можно представить в роли убийцы? Его преподобие епископа? Полковника Стэндиша? Дж.Р.Берка? Саму мадам Стэндиш?… Позвольте мне налить вам еще…
— Благодарю вас, сэр, благодарю. На самом деле прекрасный коктейль. А кого здесь, позвольте поинтересоваться, так мило называют «сама мадам»? — поинтересовался Хью.
Патриция изящно изогнулась в своем кресле, спустив правую ногу в теннисной туфле вниз, вдоль одной из сторон. Стекла окон дома за ее спиной все еще освещали багровые лучи заходящего солнца, хотя сама лужайка уже постепенно погрузилась в предвечернюю тень.
— Ах да, да. Пожалуй, лучше объяснить вам все сейчас, прежде чем вы ее увидите. Чтобы знали, как себя с ней вести… Дело в том, что «сама мадам» — это моя мама. Уверена, вам она понравится. Она нечто вроде красавицы тирана в юбке, которая страстно хочет, но не может кого-либо тиранить, и это приводит ее в бешенство. Господи, да мы все до смерти ее боялись, пока один из американских приятелей Хэнка не подсказал нам поистине соломоново решение…
— Вон оно как? — Хью Донован с большим трудом удержался от того, чтобы не сесть рядом с ней. Точнее, у ее ног. — Да, да, как же, как же, помню, ваш брат действительно упоминал что-то именно в этом духе.
— Бедняга Морли до сих пор еще не отошел от глубочайшего шока. Но иначе, поверьте, было никак нельзя. Иначе нам пришлось бы вечно есть ее сырую репу, или летом и зимой заниматься активной физкультурой перед настежь раскрытым окном, или неукоснительно выполнять ее очередную блажь! Поэтому ее и стали называть «мадам»… Так что, пожалуйста, запомните: когда она вдруг окажется рядом с вами и ласково-ласково прикажет вам что-то сделать или попытается хитростью во что-нибудь вовлечь, посмотрите ей прямо в глаза и твердо скажите: «Великолепно, мадам, то, что вы предлагаете, поистине великолепно! Хотя лично мне сейчас этого не требуется!» Да, что-то вроде этого. А затем еще более твердым тоном повторите: «Просто великолепно!» На этом все, скорее всего, и закончится.
— Великолепно! — повторил Хью Донован с таким видом, будто произносил волшебное заклинание. — Великолепно, мадам, просто великолепно! — Он задумчиво посмотрел на красный кончик сигареты. — И вы абсолютно уверены, что это сработает? Да, хотел бы я попробовать это на своем собственном отце. Если бы, конечно, у меня хватило смелости…
— Это уж точно, без этого с ним не обойтись, — с готовностью согласился Морган, довольно поглаживая подбородок. — Полковнику Стэндишу, например, это пока не удается. Во всяком случае, пока. Правда, у него с самого начала все вышло не совсем так, как надо. Рассказывают даже, когда он попробовал сделать это в самый первый раз и, подбежав к ней, с испуганным видом произнес: «Здорово, как же здорово, черт побери!» — то стал, не скрывая искреннего нетерпения, ждать, что за этим последует. Оказалось, что, увы, ничего, ровным счетом, ничего! Ну и…
— А знаете, лично я этим россказням не верю, — недовольно перебила его Патриция. И, повернув голову, обратилась к Хью, как бы жалуясь и по-своему прося защиты: — Он всем это рассказывает, хотя ничего подобного никогда не было. Просто…
— Да, клянусь честью, было, было! — заявил Морган, торжественно поднимая к сердцу левую руку. — Я сам там был. Стоял прямо за дверью и лично все это слышал. Когда он вскоре после этого вышел, то тут же подошел ко мне и сказал, что, очевидно, перепутал кодовое слово и теперь ему, скорее всего, придется долго пить рыбий жир. Пример, согласитесь, совсем не плохой… Впрочем, убийцы из них в любом случае никудышные. Своих людей мы знаем давно и, так сказать, как облупленных. Нет, нет, на эту роль никто из них, мягко выражаясь, не подходит. Даже рядом не стоит. Думаю, это практически исключено.
— Ну почему же совсем никто, дорогой? — неожиданно для всех возразила его жена. И, вдруг заметно покраснев, с вызовом оглядела собравшихся. Затем, сделав еще один глоток из бокала, продолжила: — Надо просто не прекращать поиски, и уверена, кто-нибудь подходящий найдется. Во всяком случае, у тебя, не сомневаюсь, все выйдет как надо.
— Да, но все дело в том, что уже нет никакой необходимости его искать, — снова возразила Патриция. — Это же не литература, это сама наша жизнь. Причем реальная жизнь! Неужели вы не видите разницы? Этот американец Спинелли застрелил его. По каким-то своим собственным, ведомым только ему одному причинам. Нам, во всяком случае, пока еще неизвестным…
Морган снова зашагал по лужайке, жестикулируя своей давно потухшей трубкой. В наступивших сумерках уже с трудом виделся даже его полосатый пиджак. Затем он вдруг резко остановился.
— А знаете, чуть подумав, я вполне готов поделиться с вами этими причинами, — заявил он. — Причем только для того, чтобы, не сходя с места, постараться доказать вам, что ваш, не помню даже его имени, «герой-убийца» не совершал этого преступления. Хотя полностью, честно говоря, не могу быть уверен, поскольку попытаюсь посмотреть на все это с точки зрения старины Джона Зеда. Не более того. Так что, кто знает, вполне могу и ошибиться… И, тем не менее, первая часть того, что я вам говорил, остается в силе. Она может послужить, как минимум, вполне приемлемой основой для хорошего и, что самое главное, уж поверьте, достаточно качественного и интересного детективного романа!
Увлеченные обсуждением столь интригующей темы, никто из них не услышал тяжелых шагов по дороге. Но зато когда чья-то чуть видная в стремительно наступающих лучах заката фигура наклонилась над входными воротами, переводя внимательный взгляд с одного на другого, на нее все сразу же обратили внимание. И замолчали.
— Значит, все еще беседуете? — поинтересовался грубый голос. — Интересно, о чем же? Можно войти?
— Конечно же, входите, — почему-то извиняющимся, но при этом вполне гостеприимным тоном ответил ему Морган. — Входите, входите, мистер Берк. И послушайте, что мы здесь обсуждаем. Думаю, лично вам будет очень интересно. Да, кстати, заодно позвольте представить вам… Это — Хью Донован, сын епископа Мэплхемского…
Глава 10
— Конечно же, такое вполне возможно. Почему бы и нет? Вплоть до самого момента убийства и включая его. Но вот после этого… — Он вдруг нахмурился.
Какое-то невнятное, но почему-то очень сильное предчувствие заставило Хью Донована поднять глаза вверх. Он вдруг вспомнил, что именно этот человек так вовремя подсказал им искать металлический крючок для застегивания башмаков.
— Ну а после?
— После?… Ну, прежде всего, лично я не думаю, что этот американец хоть в чем-либо виновен. Кроме того, если учитывать практически полное отсутствие возможных мотивов, отсутствие каких-либо иных подозреваемых, то тогда невольно возникает вопрос: кому и зачем все это надо? Тогда что дальше? Ведь должна была иметь место хотя бы какая-то размолвка, случайно подслушанная дворецким, что кто-то грозил убить кого-то, кто-то постарался незаметно выбраться наружу, чтобы, скажем, спрятать окровавленный носовой платок в цветочной клумбе… Но ведь ничего подобного не было! И что теперь?… Возьмем, например, самого мистера Деппинга. Я ведь ни в коем случае не хочу сказать, что у него не было никаких врагов. Когда доводится слышать о человеке, у которого якобы нет врагов, то можно быть практически абсолютно уверенным: скоро, очень скоро найдется тот, кому потребуется его убить! Причем как можно скорее! С покойным же Деппингом все было куда сложнее. Здесь его, конечно, никто не любил, однако, клянусь Господом Богом, никому и в голову не пришло бы его пристрелить, уж поверьте! Ну кого, скажите, кого из наших можно представить в роли убийцы? Его преподобие епископа? Полковника Стэндиша? Дж.Р.Берка? Саму мадам Стэндиш?… Позвольте мне налить вам еще…
— Благодарю вас, сэр, благодарю. На самом деле прекрасный коктейль. А кого здесь, позвольте поинтересоваться, так мило называют «сама мадам»? — поинтересовался Хью.
Патриция изящно изогнулась в своем кресле, спустив правую ногу в теннисной туфле вниз, вдоль одной из сторон. Стекла окон дома за ее спиной все еще освещали багровые лучи заходящего солнца, хотя сама лужайка уже постепенно погрузилась в предвечернюю тень.
— Ах да, да. Пожалуй, лучше объяснить вам все сейчас, прежде чем вы ее увидите. Чтобы знали, как себя с ней вести… Дело в том, что «сама мадам» — это моя мама. Уверена, вам она понравится. Она нечто вроде красавицы тирана в юбке, которая страстно хочет, но не может кого-либо тиранить, и это приводит ее в бешенство. Господи, да мы все до смерти ее боялись, пока один из американских приятелей Хэнка не подсказал нам поистине соломоново решение…
— Вон оно как? — Хью Донован с большим трудом удержался от того, чтобы не сесть рядом с ней. Точнее, у ее ног. — Да, да, как же, как же, помню, ваш брат действительно упоминал что-то именно в этом духе.
— Бедняга Морли до сих пор еще не отошел от глубочайшего шока. Но иначе, поверьте, было никак нельзя. Иначе нам пришлось бы вечно есть ее сырую репу, или летом и зимой заниматься активной физкультурой перед настежь раскрытым окном, или неукоснительно выполнять ее очередную блажь! Поэтому ее и стали называть «мадам»… Так что, пожалуйста, запомните: когда она вдруг окажется рядом с вами и ласково-ласково прикажет вам что-то сделать или попытается хитростью во что-нибудь вовлечь, посмотрите ей прямо в глаза и твердо скажите: «Великолепно, мадам, то, что вы предлагаете, поистине великолепно! Хотя лично мне сейчас этого не требуется!» Да, что-то вроде этого. А затем еще более твердым тоном повторите: «Просто великолепно!» На этом все, скорее всего, и закончится.
— Великолепно! — повторил Хью Донован с таким видом, будто произносил волшебное заклинание. — Великолепно, мадам, просто великолепно! — Он задумчиво посмотрел на красный кончик сигареты. — И вы абсолютно уверены, что это сработает? Да, хотел бы я попробовать это на своем собственном отце. Если бы, конечно, у меня хватило смелости…
— Это уж точно, без этого с ним не обойтись, — с готовностью согласился Морган, довольно поглаживая подбородок. — Полковнику Стэндишу, например, это пока не удается. Во всяком случае, пока. Правда, у него с самого начала все вышло не совсем так, как надо. Рассказывают даже, когда он попробовал сделать это в самый первый раз и, подбежав к ней, с испуганным видом произнес: «Здорово, как же здорово, черт побери!» — то стал, не скрывая искреннего нетерпения, ждать, что за этим последует. Оказалось, что, увы, ничего, ровным счетом, ничего! Ну и…
— А знаете, лично я этим россказням не верю, — недовольно перебила его Патриция. И, повернув голову, обратилась к Хью, как бы жалуясь и по-своему прося защиты: — Он всем это рассказывает, хотя ничего подобного никогда не было. Просто…
— Да, клянусь честью, было, было! — заявил Морган, торжественно поднимая к сердцу левую руку. — Я сам там был. Стоял прямо за дверью и лично все это слышал. Когда он вскоре после этого вышел, то тут же подошел ко мне и сказал, что, очевидно, перепутал кодовое слово и теперь ему, скорее всего, придется долго пить рыбий жир. Пример, согласитесь, совсем не плохой… Впрочем, убийцы из них в любом случае никудышные. Своих людей мы знаем давно и, так сказать, как облупленных. Нет, нет, на эту роль никто из них, мягко выражаясь, не подходит. Даже рядом не стоит. Думаю, это практически исключено.
— Ну почему же совсем никто, дорогой? — неожиданно для всех возразила его жена. И, вдруг заметно покраснев, с вызовом оглядела собравшихся. Затем, сделав еще один глоток из бокала, продолжила: — Надо просто не прекращать поиски, и уверена, кто-нибудь подходящий найдется. Во всяком случае, у тебя, не сомневаюсь, все выйдет как надо.
— Да, но все дело в том, что уже нет никакой необходимости его искать, — снова возразила Патриция. — Это же не литература, это сама наша жизнь. Причем реальная жизнь! Неужели вы не видите разницы? Этот американец Спинелли застрелил его. По каким-то своим собственным, ведомым только ему одному причинам. Нам, во всяком случае, пока еще неизвестным…
Морган снова зашагал по лужайке, жестикулируя своей давно потухшей трубкой. В наступивших сумерках уже с трудом виделся даже его полосатый пиджак. Затем он вдруг резко остановился.
— А знаете, чуть подумав, я вполне готов поделиться с вами этими причинами, — заявил он. — Причем только для того, чтобы, не сходя с места, постараться доказать вам, что ваш, не помню даже его имени, «герой-убийца» не совершал этого преступления. Хотя полностью, честно говоря, не могу быть уверен, поскольку попытаюсь посмотреть на все это с точки зрения старины Джона Зеда. Не более того. Так что, кто знает, вполне могу и ошибиться… И, тем не менее, первая часть того, что я вам говорил, остается в силе. Она может послужить, как минимум, вполне приемлемой основой для хорошего и, что самое главное, уж поверьте, достаточно качественного и интересного детективного романа!
Увлеченные обсуждением столь интригующей темы, никто из них не услышал тяжелых шагов по дороге. Но зато когда чья-то чуть видная в стремительно наступающих лучах заката фигура наклонилась над входными воротами, переводя внимательный взгляд с одного на другого, на нее все сразу же обратили внимание. И замолчали.
— Значит, все еще беседуете? — поинтересовался грубый голос. — Интересно, о чем же? Можно войти?
— Конечно же, входите, — почему-то извиняющимся, но при этом вполне гостеприимным тоном ответил ему Морган. — Входите, входите, мистер Берк. И послушайте, что мы здесь обсуждаем. Думаю, лично вам будет очень интересно. Да, кстати, заодно позвольте представить вам… Это — Хью Донован, сын епископа Мэплхемского…
Глава 10
Вопрос ключей
Великий и величественный Джордж Роберт Берк, которого никто и никогда не называл иначе как Дж.Р., вошел, слегка наклонив голову. Вперед и чуть набок. Когда он полностью появился из темноты кустов около ворот, Хью Донован смог рассмотреть его получше. Да, в принципе Патриция описала его весьма точно. За исключением большой лысой головы, скрытой под пиратского вида шляпой с широкими приподнятыми передними полями. Невысокий широкоплечий мужчина в коричневом пиджаке, который, казалось, все время смотрел на вас, как бы прищурившись, поверх своих узких профессорских полуочков в стальной оправе. Этим достигались сразу, как минимум, две цели: во-первых, сохранялось интригующее, ну просто «китайское» выражение лица с загадочно опущенными уголками рта и, во-вторых, это выражение еще больше подчеркивалось вроде бы скрываемым блеском глаз…
Да, вот именно таким, как уже указывалось раньше, и был тот самый великий и величественный Дж.Р.Берк, всесильный первооткрыватель авторов, финансовый директор и известный ненавистник любых литературных произведений, особенно книг; при этом на редкость вежливый, искренний, циничный, потрясающе образованный и начитанный, нередко заметно пьяный и всегда чувствующий себя везде и со всеми как дома…
— А знаете, мне тут пришлось немного посидеть на бревне, — ворчливо начал он, со значением шмыгнув носом, что, судя по всему, должно было означать его «вполне философское» восприятие всего окружающего мира. — Чего, как вам известно, делать ненавижу всеми фибрами моей души. Достаточно посидеть там всего пару минут, и весь остаток дня меня преследуют самые дурные ощущения… Хм… Что ж, давайте, так сказать, пообщаемся.
Морган, как гостеприимный хозяин, тут же принес ему кресло, и тот с довольным видом в него уселся. Со словами, обращенными к Моргану:
— А вы продолжайте, продолжайте, пожалуйста… Что-что?… Ах да, виски, пожалуйста… Нет-нет, достаточно, благодарю вас… Да, кстати, как мне совсем недавно сообщили, Скотленд-Ярд прислал сюда Гидеона Фелла. Чтобы он лично расследовал это якобы загадочное преступление. Скажите, это действительно так?
— Да, вы правы, именно так. А что, вы хотите сказать, вас здесь все это время не было?
— Как всегда, старый добрый Фелл, — сердито пробурчал Дж.Р. — Было бы даже странно, если бы его здесь вдруг не оказалось. — Он неторопливо вытянулся в кресле, сложив руки на груди, с явным удовольствием пригубил налитое ему шотландское виски и… поверх своих полуочков вопросительно посмотрел на окружающих. Затем, все еще ничего не говоря, снова сунул в рот свою знаменитую трубку и, наконец, продолжил: — Хм… Так вот, я тут гулял по нашим прекрасным сельским дорожкам. И больше этого, поверьте, делать не собираюсь. Как только мне приходит в голову пройтись по тихим сельским дорожкам, на них вдруг непонятно откуда оказывается полным-полно плюющихся вонючими бензиновыми выхлопами автомобилей… Совсем как на лондонской Риджент-стрит в пять часов дня! Более того, меня по меньшей мере раз двадцать чуть не сшибли эти чертовы велосипедисты. Вы представляете?… Ну что, скажите, может быть унизительней, чем быть сбитым велосипедистом?! Они ведь, черт их побери, всегда подкрадываются совершенно беззвучно и незаметно. Их не видно и не слышно, а когда ты их, наконец, замечаешь, уже поздно: ни ты, ни он — а то, упаси господи, и она! — никогда не знают, в какую сторону сворачивать. В результате вы оба оказываетесь на земле, причем этот чертов велосипед всегда норовит больно добавить тебе рулем по голове! Вот так…
— Наш бедный, бедный мистер Берк, — сочувственно произнесла Маделайн, стараясь сохранять искренне озабоченное выражение лица. — Неужели вас на самом деле больно ударил по голове руль этого чертова старого велосипеда?
— Вот именно, моя дорогая, — подтвердил Дж.Р. и устремил на нее взгляд вдоль линии своей трубки. Совсем как через прицел снайперской винтовки. — Ударил! Причем совсем не на тихой окружной дорожке, а прямо на главной! После того, как мне удалось вполне успешно увернуться от, по меньшей мере, двадцати четырех намеренных, подчеркиваю, намеренных попыток врезаться в меня на других тихих дорожках. Например, один парень гнал с холма с такой скоростью, за которую надо просто сажать в тюрьму! Причем без суда и следствия. Я даже не успел его заметить, как — бум!…
— Ну ничего, ничего, сэр, — сочувственно покачав головой, попытался успокоить его Морган. — Просто на этот раз он вас, очевидно, переиграл. Зато в следующий, не сомневаюсь, победа будет за вами.
Дж.Р. бросил на него внимательный взгляд:
— Сначала он поднялся сам, затем помог встать с земли мне. И спросил: «Скажите, вы мистер Дж.Р.Берк?» Я кивнул. Тогда он сказал: «У меня для вас телеграмма, сэр». На что я, естественно, ответил: «Знаете, у вас, черт побери, на редкость оригинальный способ доставлять их адресату, не правда ли?» Вы себе представляете? И поинтересовался: «Скажите, а что вы обычно делаете, когда вам надо доставить срочную телеграмму адресату домой при куда более необычных обстоятельствах? Садитесь, например, в танк или всего лишь привязываете ее к рукоятке ручной гранаты и бросаете ее через окно?» — После этой возмущенной тирады к Дж.Р.Берку, похоже, вернулось хорошее настроение. Он пробормотал что-то в свой бокал с виски и сардонически посмотрел в сторону Моргана. — Телеграмма, кстати, была от Лангдона, лондонского адвоката самого мистера Деппинга. Вы ведь здесь, надеюсь, вряд ли полагали, что его дела, так сказать, сами позаботятся о себе. Так, уж поверьте, просто не бывает.
— Ну и какие у вас соображения насчет всего этого? — спросил Морган. — Я имею в виду, насчет убийства…
Дж.Р. пристально посмотрел на него:
— Никаких. Дело, как говорят, дрянь. Это все, что я знаю. И никому из нас от этого легче не будет. Да и к чему теоретизировать? Убийцу-то ведь уже поймали…
— На самом деле?
— А знаете, что я вам скажу? — Уголки его губ, как и положено в таких случаях, загадочно опустились вниз. Он внимательно осмотрел свой бокал со всех сторон, даже заглянул под донышко. — Все-таки не стоит вам так теоретизировать: Последуйте-ка лучше логике старины Джона Зеда, ну а реальную жизнь оставьте в покое. Пусть живет сама по себе… Да и в любом случае постарайтесь держаться от всего этого подальше. Грязное, знаете, дело… коварное. В случае чего потом не отмоетесь!
— Вот именно это меня и заставляло подумать. Ведь полиции наверняка захочется поинтересоваться, что вам известно о мистере Деппинге. О его прошлом, ну и всем остальном…
— Хотите сказать, поинтересоваться захочет сам Гидеон Фелл? Хм… Ну и что из этого? Я могу сообщить ему не больше того, что мог бы сказать любому, понимаете, любому другому! И учтите: у мистера Деппинга прекрасная репутация… Почти как у Английского банка: он уважаемый джентльмен, за которого в свое время без малейших колебаний поручился сам полковник Стэндиш. Ну а уж если вашему достопочтенному Гидеону Феллу вдруг приспичит узнать дополнительную, имеющую самое непосредственное отношение к данному делу информацию, то ему, боюсь, придется попытаться получать ее у адвоката покойного. Который — я, само собой разумеется, имею в виду мистера Лангдона, — кстати, прибудет сюда либо сегодня поздно вечером, либо, в крайнем случае, не позднее, чем завтра рано утром.
Моргану стало сразу же понятно: Дж.Р. если что и знал на самом деле, не особенно расположен об этом говорить. Во всяком случае, сейчас и пока. Зато поговорить вообще он был более чем расположен! Торжественно встал посреди уже практически темной лужайки, театральным жестом призвал всех к молчанию и рассказал, нет, скорее, поведал целую повесть, от которой у молодого Донована чуть ли не дыбом встали волосы на голове, ибо ее детали и выводы чуть ли не полностью соответствовали всему тому, о чем совсем недавно говорил и доктор Фелл.
Не вполне логично, взволнованно запинаясь на деталях, пропуская некоторые из них, он, тем не менее, с талантом прирожденного рассказчика, которого, как правило, интересует не столько суть, сколько пафос и форма повествования, подробно изложил, как все произошло. Начал, само собой разумеется, с металлического крючка для застегивания туфель, потом перешел к дальнейшей последовательности событий. Молодому Хью Доновану все это было, похоже, в новинку. Зато Патриция, когда Дж.Р. только заговорил о гриме, маскарадном костюме и прочих атрибутах, тут же издала громкий восклик протеста. В ответ на него Морган, не очень-то стараясь скрыть издевательскую ухмылку, устремил взгляд в свой бокал с отличным шотландским виски. Но ненадолго, поскольку, пожевав губами, тут же приступил к подробному, слишком подробному изложению своих собственных деталей.
— Итак, дорогие дамы и господа, вот что я имею вам сообщить, — начал он, расхаживая по лужайке и адресуя свои слова прежде всего и в основном Берку. — Когда не далее как сегодня утром мы с Мерчем осматривали кабинет нашего покойного Деппинга, то я сразу же заметил явные признаки жульничества и прежде всего исследовал само тело убиенного… — Он повернулся к Хью Доновану: — Молодой человек, скажите, вы были с доктором Феллом, когда он отправился в поместье. Случайно, не вспомните, он тщательно, я имею в виду достаточно тщательно, осматривал труп?
Сам не зная почему, но Хью Донован постарался говорить как можно более осторожно.
— Да как вам сказать? Вообще-то…
Морган выразительным движением руки не дал ему договорить:
— Дело в том, что на его верхней губе были обнаружены следы специального актерского клея, который нельзя удалить с помощью простой воды. Аналогичные признаки были найдены и за его ушами. А в камине не только остатки почти полностью сгоревшей одежды, но также и опаленный клок волос от парика… Затем я прошел в его ванную комнату и туалет, смежные с кабинетом Деппинга. Найти что-либо непосредственно связанное с убийством можно было, скорее всего, именно там… Так вот, по обеим сторонам зеркала над умывальной раковиной стояли две свечи. Скорее всего, чтобы дать Деппингу возможность быстро избавиться от грима. Моментально, сразу же после возвращения! А в дренажной системе застрял один из этих кусочков прозрачной «чешуи», обычно используемой актерами для подтягивания опустившейся кожи вокруг щек и глаз, чтобы создать у зрителей иллюзию молодости. Кроме того, носки были еще мокрыми, а на спинке стула висело влажное нижнее белье. Остальное было уже сожжено. Гримерную шкатулку, к сожалению, я найти не успел, поскольку за моими действиями внимательно наблюдал Мерч. — Он снова бросил пристальный взгляд на Хью Донована. — Ну и что обо всем этом думает наш уважаемый доктор Фелл?
Эта совершенно неожиданная ремарка, похоже, застала молодого Донована врасплох.
— Но, сэр, мы туда даже и не заходили, — несколько растерянно ответил он. — Ведь доктор Фелл исходил только из хорошо всем известных фактов…
Последовало довольно долгое молчание. Хью услышал свои собственные слова, как будто они исходили от далекого эха. Но тут… он попытался найти какое-нибудь иное объяснение, однако не смог… В голову ничего не приходило. Никакого более разумного объяснения. А Морган тем временем с задумчиво опущенной головой продолжал расхаживать по лужайке. Туда-сюда, туда-сюда…
— Господи ты боже мой, — наконец произнес он. — Вы хотите сказать, я прав?
Прозвучавшее в его тоне слишком уж явное недоверие поставило Хью Донована в еще больший тупик.
— Правы, — повторил он. — Но ведь вы сами все это говорили…
— Да знаю, знаю, — подтвердил Морган, устало проводя рукой по глазам. А затем вдруг рассмеялся. — Сначала я сам себя убедил в этом, но потом… видите ли, потом это начало казаться мне слишком уж правильным, чтобы — простите за невольный каламбур — быть правдой. Все происходило настолько в соответствии с тем, как и должно было происходить, что я первый усомнился в реальности сюжета. Именно поэтому и решил опробовать его на всех вас. Господи, гениальный замысел, который был введен в заблуждение, и раскрыл истинные факты слишком рано! — Морган взял со столика бокал, обнаружил, что он уже пуст, и раздраженно поставил его снова на стол. — Ну почему, черт побери, мне было чуть не подождать, а уж затем в должное время не выложить это епископу эффектно и все сразу?! Никогда себе этого не прощу, никогда! — И он с недовольным видом сел в кресло.
— Послушайте, — протестующе подняв руку, возразил ему Дж.Р. — Неужели вы хотите сказать нам, что Гидеон Фелл тоже способен верить во всю эту чепуху?
— Более того, готов поспорить, вы сами в нее верите, — не задумываясь, ответил ему Морган.
— Да чушь собачья! — возмущенно рявкнул Дж.Р. — Вы делаете из Деппинга, бывшего уголовника, который хотел убить Спинелли…
— Нет, нет, я сказал лишь то, что в его прошлом было нечто в высшей степени отвратительное и отталкивающее.
— Хм… — Впрочем, после непродолжительного молчания, покашливания и недовольного бурчания тон Дж.Р. снова зазвучал со свойственным ему снисходительным сарказмом. — Такой вариант, конечно, вполне мог бы пройти для какой-либо книги, мой друг, но отнюдь не в реальной жизни. В этом сюжете просто зияет одна громадная дыра, И знаете какая?… Замолчите! Дайте же мне сказать… Вы еще успеете. Итак, предположим, все это правда. Которую я, обратите внимание, не признаю. И что тогда?
— Тогда мы вольно-невольно возвращаемся к версии, что убийца — это кто-то из нашей среды. — Морган снова встал, бросил долгий, внимательный взгляд на быстро темнеющее небо. У него был такой вид, будто ему против своей воли пришлось выпустить наружу куда больше, чем он намеревался на самом деле. — То есть… Послушайте, неужели доктор Фелл тоже так считает? Ради бога, скажите мне всю правду!
Хью Донован, который все это время молча сам себя проклинал, попытался было напустить видимость многозначительной таинственности, но, судя по всему, не очень успешно, поэтому просто пожал плечами. Патриция в это время молча размышляла, изящно опершись подбородком на свои крепко сжатые кулачки.
— Это ведь был мир Деппинга, — после небольшой паузы продолжал Морган. — И если бы ему понадобился сообщник, чтобы тот находился в его кабинете, он обратился бы именно к Спинелли…
— Чушь! — решительно перебил его Дж.Р. — Абсолютная чушь! И вот почему… Предположим, ну только предположим, все было именно так, как вы говорите. Но ведь сообщник в таком деле — это же чистейшей воды абсурд! Еще больший, чем делать из него бывшего уголовника… Скажите, что Деппингу больше всего хотелось сделать?
— Э-э-э… В каком, интересно, смысле? Простите, я что-то не совсем улавливаю вашу мысль.
Патриция провела рукой по волосам, затем красноречивым жестом призвала всех к тишине. Чтобы дать ей подумать.
— Послушайте, подождите-ка, подождите. Дайте мне сообразить. Мне кажется, эту мысль улавливаю я! — Она повернулась к Дж.Р.: — Хотя бы с этим, полагаю, вы должны согласиться. Вам всегда казалось, что он играл какую-то роль, так ведь?
— Да, но это не имеет никакого отношения к делу, — сердито пробурчал Дж.Р. — И, пожалуйста, не задавайте мне вопросов! Лучше продолжайте излагать ваши домыслы.
— Хорошо. Больше всего ему хотелось, чтобы его здесь считали добропорядочным, хорошо образованным, интеллигентным сельским джентльменом, вот что ему хотелось больше всего, — с подчеркнутым выражением произнесла Патриция.
— Хм… Каковым, вполне возможно, он и являлся на самом деле… Так или иначе, но именно это я и имел в виду. Да, он действительно очень хотел иметь такую репутацию. И всячески стремился к ее достижению, как минимум, все последние пять лет. — Дж.Р. свел плечи вместе. Его лицо чуть виделось в полутьме уже стремительно наступавшего вечера, но при этом чуть ли не физически чувствовалось, как выражение «китайской загадочности» на нем стало жестче. — Значит, то, что вы говорите, вполне возможно?… Значит, он вполне мог обратиться к кому-либо из местных жителей нашего круга и сказать ему или ей что-то вроде: «Простите, что все это время я вводил вас в заблуждение, но на самом-то деле я бывший преступник и детоубийца. А вот сейчас некто, кого я хорошо знал в моем недалеком прошлом, пытается меня шантажировать, и я хотел бы избавиться от него. Раз и навсегда! Вы не откажетесь мне помочь? Посидите, пожалуйста, вместо меня в моем кабинете, пока я ненадолго отлучусь и решу эту уже порядком надоевшую мне проблему… Спасибо, спасибо, вы настоящий джентльмен. Когда-нибудь я тоже отплачу вам тем же!» — Он презрительно фыркнул. — Чушь! Просто чушь собачья, и ничего больше.
Морган начал было прикуривать трубку, однако зажженная спичка вдруг застыла прямо над набитой свежим табаком трубочной чашей, высветив его, почему-то ставшее напряженным, лицо и задумчивый пристальный взгляд, устремленный на широкий пляжный зонтик над столом. Затем спичка погасла, а он медленно произнес:
— Нет, нет. Этого покойному Деппингу говорить было совсем не обязательно.
— Какие-либо новые версии?…
— Нет, только одна, но именно та, которая сможет объяснить все факты, — несколько странным голосом сказал Морган. — Теория, автоматически превращающая полдюжины самых невинных людей Англии в группу потенциальных убийц.
Еще одна, но на этот раз куда более долгая пауза. Хью вглядывался в мрачное небо, вместе со всеми ощущая вечернюю прохладу…
А Маделайн вдруг обиженным тоном заявила:
— Не надо так говорить! — и резко хлопнула ладонью руки по боковой стенке кресла-шезлонга.
— Ну почему же? — возразил ей Дж.Р. — Пусть говорит.
— Вообще-то, честно говоря, полной ясности у меня еще у самого нет, — признал Морган, прикрыв глаза рукой. — И, кроме того, вокруг ходит уже столько домыслов и самых различных дедуктивных выводов, что нам невольно приходится связывать воедино то, что нам известно, с тем, что мы только подозреваем. Итак, слушайте…
Да, вот именно таким, как уже указывалось раньше, и был тот самый великий и величественный Дж.Р.Берк, всесильный первооткрыватель авторов, финансовый директор и известный ненавистник любых литературных произведений, особенно книг; при этом на редкость вежливый, искренний, циничный, потрясающе образованный и начитанный, нередко заметно пьяный и всегда чувствующий себя везде и со всеми как дома…
— А знаете, мне тут пришлось немного посидеть на бревне, — ворчливо начал он, со значением шмыгнув носом, что, судя по всему, должно было означать его «вполне философское» восприятие всего окружающего мира. — Чего, как вам известно, делать ненавижу всеми фибрами моей души. Достаточно посидеть там всего пару минут, и весь остаток дня меня преследуют самые дурные ощущения… Хм… Что ж, давайте, так сказать, пообщаемся.
Морган, как гостеприимный хозяин, тут же принес ему кресло, и тот с довольным видом в него уселся. Со словами, обращенными к Моргану:
— А вы продолжайте, продолжайте, пожалуйста… Что-что?… Ах да, виски, пожалуйста… Нет-нет, достаточно, благодарю вас… Да, кстати, как мне совсем недавно сообщили, Скотленд-Ярд прислал сюда Гидеона Фелла. Чтобы он лично расследовал это якобы загадочное преступление. Скажите, это действительно так?
— Да, вы правы, именно так. А что, вы хотите сказать, вас здесь все это время не было?
— Как всегда, старый добрый Фелл, — сердито пробурчал Дж.Р. — Было бы даже странно, если бы его здесь вдруг не оказалось. — Он неторопливо вытянулся в кресле, сложив руки на груди, с явным удовольствием пригубил налитое ему шотландское виски и… поверх своих полуочков вопросительно посмотрел на окружающих. Затем, все еще ничего не говоря, снова сунул в рот свою знаменитую трубку и, наконец, продолжил: — Хм… Так вот, я тут гулял по нашим прекрасным сельским дорожкам. И больше этого, поверьте, делать не собираюсь. Как только мне приходит в голову пройтись по тихим сельским дорожкам, на них вдруг непонятно откуда оказывается полным-полно плюющихся вонючими бензиновыми выхлопами автомобилей… Совсем как на лондонской Риджент-стрит в пять часов дня! Более того, меня по меньшей мере раз двадцать чуть не сшибли эти чертовы велосипедисты. Вы представляете?… Ну что, скажите, может быть унизительней, чем быть сбитым велосипедистом?! Они ведь, черт их побери, всегда подкрадываются совершенно беззвучно и незаметно. Их не видно и не слышно, а когда ты их, наконец, замечаешь, уже поздно: ни ты, ни он — а то, упаси господи, и она! — никогда не знают, в какую сторону сворачивать. В результате вы оба оказываетесь на земле, причем этот чертов велосипед всегда норовит больно добавить тебе рулем по голове! Вот так…
— Наш бедный, бедный мистер Берк, — сочувственно произнесла Маделайн, стараясь сохранять искренне озабоченное выражение лица. — Неужели вас на самом деле больно ударил по голове руль этого чертова старого велосипеда?
— Вот именно, моя дорогая, — подтвердил Дж.Р. и устремил на нее взгляд вдоль линии своей трубки. Совсем как через прицел снайперской винтовки. — Ударил! Причем совсем не на тихой окружной дорожке, а прямо на главной! После того, как мне удалось вполне успешно увернуться от, по меньшей мере, двадцати четырех намеренных, подчеркиваю, намеренных попыток врезаться в меня на других тихих дорожках. Например, один парень гнал с холма с такой скоростью, за которую надо просто сажать в тюрьму! Причем без суда и следствия. Я даже не успел его заметить, как — бум!…
— Ну ничего, ничего, сэр, — сочувственно покачав головой, попытался успокоить его Морган. — Просто на этот раз он вас, очевидно, переиграл. Зато в следующий, не сомневаюсь, победа будет за вами.
Дж.Р. бросил на него внимательный взгляд:
— Сначала он поднялся сам, затем помог встать с земли мне. И спросил: «Скажите, вы мистер Дж.Р.Берк?» Я кивнул. Тогда он сказал: «У меня для вас телеграмма, сэр». На что я, естественно, ответил: «Знаете, у вас, черт побери, на редкость оригинальный способ доставлять их адресату, не правда ли?» Вы себе представляете? И поинтересовался: «Скажите, а что вы обычно делаете, когда вам надо доставить срочную телеграмму адресату домой при куда более необычных обстоятельствах? Садитесь, например, в танк или всего лишь привязываете ее к рукоятке ручной гранаты и бросаете ее через окно?» — После этой возмущенной тирады к Дж.Р.Берку, похоже, вернулось хорошее настроение. Он пробормотал что-то в свой бокал с виски и сардонически посмотрел в сторону Моргана. — Телеграмма, кстати, была от Лангдона, лондонского адвоката самого мистера Деппинга. Вы ведь здесь, надеюсь, вряд ли полагали, что его дела, так сказать, сами позаботятся о себе. Так, уж поверьте, просто не бывает.
— Ну и какие у вас соображения насчет всего этого? — спросил Морган. — Я имею в виду, насчет убийства…
Дж.Р. пристально посмотрел на него:
— Никаких. Дело, как говорят, дрянь. Это все, что я знаю. И никому из нас от этого легче не будет. Да и к чему теоретизировать? Убийцу-то ведь уже поймали…
— На самом деле?
— А знаете, что я вам скажу? — Уголки его губ, как и положено в таких случаях, загадочно опустились вниз. Он внимательно осмотрел свой бокал со всех сторон, даже заглянул под донышко. — Все-таки не стоит вам так теоретизировать: Последуйте-ка лучше логике старины Джона Зеда, ну а реальную жизнь оставьте в покое. Пусть живет сама по себе… Да и в любом случае постарайтесь держаться от всего этого подальше. Грязное, знаете, дело… коварное. В случае чего потом не отмоетесь!
— Вот именно это меня и заставляло подумать. Ведь полиции наверняка захочется поинтересоваться, что вам известно о мистере Деппинге. О его прошлом, ну и всем остальном…
— Хотите сказать, поинтересоваться захочет сам Гидеон Фелл? Хм… Ну и что из этого? Я могу сообщить ему не больше того, что мог бы сказать любому, понимаете, любому другому! И учтите: у мистера Деппинга прекрасная репутация… Почти как у Английского банка: он уважаемый джентльмен, за которого в свое время без малейших колебаний поручился сам полковник Стэндиш. Ну а уж если вашему достопочтенному Гидеону Феллу вдруг приспичит узнать дополнительную, имеющую самое непосредственное отношение к данному делу информацию, то ему, боюсь, придется попытаться получать ее у адвоката покойного. Который — я, само собой разумеется, имею в виду мистера Лангдона, — кстати, прибудет сюда либо сегодня поздно вечером, либо, в крайнем случае, не позднее, чем завтра рано утром.
Моргану стало сразу же понятно: Дж.Р. если что и знал на самом деле, не особенно расположен об этом говорить. Во всяком случае, сейчас и пока. Зато поговорить вообще он был более чем расположен! Торжественно встал посреди уже практически темной лужайки, театральным жестом призвал всех к молчанию и рассказал, нет, скорее, поведал целую повесть, от которой у молодого Донована чуть ли не дыбом встали волосы на голове, ибо ее детали и выводы чуть ли не полностью соответствовали всему тому, о чем совсем недавно говорил и доктор Фелл.
Не вполне логично, взволнованно запинаясь на деталях, пропуская некоторые из них, он, тем не менее, с талантом прирожденного рассказчика, которого, как правило, интересует не столько суть, сколько пафос и форма повествования, подробно изложил, как все произошло. Начал, само собой разумеется, с металлического крючка для застегивания туфель, потом перешел к дальнейшей последовательности событий. Молодому Хью Доновану все это было, похоже, в новинку. Зато Патриция, когда Дж.Р. только заговорил о гриме, маскарадном костюме и прочих атрибутах, тут же издала громкий восклик протеста. В ответ на него Морган, не очень-то стараясь скрыть издевательскую ухмылку, устремил взгляд в свой бокал с отличным шотландским виски. Но ненадолго, поскольку, пожевав губами, тут же приступил к подробному, слишком подробному изложению своих собственных деталей.
— Итак, дорогие дамы и господа, вот что я имею вам сообщить, — начал он, расхаживая по лужайке и адресуя свои слова прежде всего и в основном Берку. — Когда не далее как сегодня утром мы с Мерчем осматривали кабинет нашего покойного Деппинга, то я сразу же заметил явные признаки жульничества и прежде всего исследовал само тело убиенного… — Он повернулся к Хью Доновану: — Молодой человек, скажите, вы были с доктором Феллом, когда он отправился в поместье. Случайно, не вспомните, он тщательно, я имею в виду достаточно тщательно, осматривал труп?
Сам не зная почему, но Хью Донован постарался говорить как можно более осторожно.
— Да как вам сказать? Вообще-то…
Морган выразительным движением руки не дал ему договорить:
— Дело в том, что на его верхней губе были обнаружены следы специального актерского клея, который нельзя удалить с помощью простой воды. Аналогичные признаки были найдены и за его ушами. А в камине не только остатки почти полностью сгоревшей одежды, но также и опаленный клок волос от парика… Затем я прошел в его ванную комнату и туалет, смежные с кабинетом Деппинга. Найти что-либо непосредственно связанное с убийством можно было, скорее всего, именно там… Так вот, по обеим сторонам зеркала над умывальной раковиной стояли две свечи. Скорее всего, чтобы дать Деппингу возможность быстро избавиться от грима. Моментально, сразу же после возвращения! А в дренажной системе застрял один из этих кусочков прозрачной «чешуи», обычно используемой актерами для подтягивания опустившейся кожи вокруг щек и глаз, чтобы создать у зрителей иллюзию молодости. Кроме того, носки были еще мокрыми, а на спинке стула висело влажное нижнее белье. Остальное было уже сожжено. Гримерную шкатулку, к сожалению, я найти не успел, поскольку за моими действиями внимательно наблюдал Мерч. — Он снова бросил пристальный взгляд на Хью Донована. — Ну и что обо всем этом думает наш уважаемый доктор Фелл?
Эта совершенно неожиданная ремарка, похоже, застала молодого Донована врасплох.
— Но, сэр, мы туда даже и не заходили, — несколько растерянно ответил он. — Ведь доктор Фелл исходил только из хорошо всем известных фактов…
Последовало довольно долгое молчание. Хью услышал свои собственные слова, как будто они исходили от далекого эха. Но тут… он попытался найти какое-нибудь иное объяснение, однако не смог… В голову ничего не приходило. Никакого более разумного объяснения. А Морган тем временем с задумчиво опущенной головой продолжал расхаживать по лужайке. Туда-сюда, туда-сюда…
— Господи ты боже мой, — наконец произнес он. — Вы хотите сказать, я прав?
Прозвучавшее в его тоне слишком уж явное недоверие поставило Хью Донована в еще больший тупик.
— Правы, — повторил он. — Но ведь вы сами все это говорили…
— Да знаю, знаю, — подтвердил Морган, устало проводя рукой по глазам. А затем вдруг рассмеялся. — Сначала я сам себя убедил в этом, но потом… видите ли, потом это начало казаться мне слишком уж правильным, чтобы — простите за невольный каламбур — быть правдой. Все происходило настолько в соответствии с тем, как и должно было происходить, что я первый усомнился в реальности сюжета. Именно поэтому и решил опробовать его на всех вас. Господи, гениальный замысел, который был введен в заблуждение, и раскрыл истинные факты слишком рано! — Морган взял со столика бокал, обнаружил, что он уже пуст, и раздраженно поставил его снова на стол. — Ну почему, черт побери, мне было чуть не подождать, а уж затем в должное время не выложить это епископу эффектно и все сразу?! Никогда себе этого не прощу, никогда! — И он с недовольным видом сел в кресло.
— Послушайте, — протестующе подняв руку, возразил ему Дж.Р. — Неужели вы хотите сказать нам, что Гидеон Фелл тоже способен верить во всю эту чепуху?
— Более того, готов поспорить, вы сами в нее верите, — не задумываясь, ответил ему Морган.
— Да чушь собачья! — возмущенно рявкнул Дж.Р. — Вы делаете из Деппинга, бывшего уголовника, который хотел убить Спинелли…
— Нет, нет, я сказал лишь то, что в его прошлом было нечто в высшей степени отвратительное и отталкивающее.
— Хм… — Впрочем, после непродолжительного молчания, покашливания и недовольного бурчания тон Дж.Р. снова зазвучал со свойственным ему снисходительным сарказмом. — Такой вариант, конечно, вполне мог бы пройти для какой-либо книги, мой друг, но отнюдь не в реальной жизни. В этом сюжете просто зияет одна громадная дыра, И знаете какая?… Замолчите! Дайте же мне сказать… Вы еще успеете. Итак, предположим, все это правда. Которую я, обратите внимание, не признаю. И что тогда?
— Тогда мы вольно-невольно возвращаемся к версии, что убийца — это кто-то из нашей среды. — Морган снова встал, бросил долгий, внимательный взгляд на быстро темнеющее небо. У него был такой вид, будто ему против своей воли пришлось выпустить наружу куда больше, чем он намеревался на самом деле. — То есть… Послушайте, неужели доктор Фелл тоже так считает? Ради бога, скажите мне всю правду!
Хью Донован, который все это время молча сам себя проклинал, попытался было напустить видимость многозначительной таинственности, но, судя по всему, не очень успешно, поэтому просто пожал плечами. Патриция в это время молча размышляла, изящно опершись подбородком на свои крепко сжатые кулачки.
— Это ведь был мир Деппинга, — после небольшой паузы продолжал Морган. — И если бы ему понадобился сообщник, чтобы тот находился в его кабинете, он обратился бы именно к Спинелли…
— Чушь! — решительно перебил его Дж.Р. — Абсолютная чушь! И вот почему… Предположим, ну только предположим, все было именно так, как вы говорите. Но ведь сообщник в таком деле — это же чистейшей воды абсурд! Еще больший, чем делать из него бывшего уголовника… Скажите, что Деппингу больше всего хотелось сделать?
— Э-э-э… В каком, интересно, смысле? Простите, я что-то не совсем улавливаю вашу мысль.
Патриция провела рукой по волосам, затем красноречивым жестом призвала всех к тишине. Чтобы дать ей подумать.
— Послушайте, подождите-ка, подождите. Дайте мне сообразить. Мне кажется, эту мысль улавливаю я! — Она повернулась к Дж.Р.: — Хотя бы с этим, полагаю, вы должны согласиться. Вам всегда казалось, что он играл какую-то роль, так ведь?
— Да, но это не имеет никакого отношения к делу, — сердито пробурчал Дж.Р. — И, пожалуйста, не задавайте мне вопросов! Лучше продолжайте излагать ваши домыслы.
— Хорошо. Больше всего ему хотелось, чтобы его здесь считали добропорядочным, хорошо образованным, интеллигентным сельским джентльменом, вот что ему хотелось больше всего, — с подчеркнутым выражением произнесла Патриция.
— Хм… Каковым, вполне возможно, он и являлся на самом деле… Так или иначе, но именно это я и имел в виду. Да, он действительно очень хотел иметь такую репутацию. И всячески стремился к ее достижению, как минимум, все последние пять лет. — Дж.Р. свел плечи вместе. Его лицо чуть виделось в полутьме уже стремительно наступавшего вечера, но при этом чуть ли не физически чувствовалось, как выражение «китайской загадочности» на нем стало жестче. — Значит, то, что вы говорите, вполне возможно?… Значит, он вполне мог обратиться к кому-либо из местных жителей нашего круга и сказать ему или ей что-то вроде: «Простите, что все это время я вводил вас в заблуждение, но на самом-то деле я бывший преступник и детоубийца. А вот сейчас некто, кого я хорошо знал в моем недалеком прошлом, пытается меня шантажировать, и я хотел бы избавиться от него. Раз и навсегда! Вы не откажетесь мне помочь? Посидите, пожалуйста, вместо меня в моем кабинете, пока я ненадолго отлучусь и решу эту уже порядком надоевшую мне проблему… Спасибо, спасибо, вы настоящий джентльмен. Когда-нибудь я тоже отплачу вам тем же!» — Он презрительно фыркнул. — Чушь! Просто чушь собачья, и ничего больше.
Морган начал было прикуривать трубку, однако зажженная спичка вдруг застыла прямо над набитой свежим табаком трубочной чашей, высветив его, почему-то ставшее напряженным, лицо и задумчивый пристальный взгляд, устремленный на широкий пляжный зонтик над столом. Затем спичка погасла, а он медленно произнес:
— Нет, нет. Этого покойному Деппингу говорить было совсем не обязательно.
— Какие-либо новые версии?…
— Нет, только одна, но именно та, которая сможет объяснить все факты, — несколько странным голосом сказал Морган. — Теория, автоматически превращающая полдюжины самых невинных людей Англии в группу потенциальных убийц.
Еще одна, но на этот раз куда более долгая пауза. Хью вглядывался в мрачное небо, вместе со всеми ощущая вечернюю прохладу…
А Маделайн вдруг обиженным тоном заявила:
— Не надо так говорить! — и резко хлопнула ладонью руки по боковой стенке кресла-шезлонга.
— Ну почему же? — возразил ей Дж.Р. — Пусть говорит.
— Вообще-то, честно говоря, полной ясности у меня еще у самого нет, — признал Морган, прикрыв глаза рукой. — И, кроме того, вокруг ходит уже столько домыслов и самых различных дедуктивных выводов, что нам невольно приходится связывать воедино то, что нам известно, с тем, что мы только подозреваем. Итак, слушайте…