– У бедняги, наверное, ужасная простуда, – сказала бабушка, прищелкнув языком. Прихрамывая, она подошла к буфету. – Если у него болит горло, проследи, чтобы он пил теплый лимонад с медом. И давай ему отвар ивовой коры. Это поможет ему быстрее поправиться.
– Да-да, – кивнула Мелинда. – Но не забудь подсластить отвар, потому что слишком горько.
– Конечно, надо подсластить. – Куинси с улыбкой поднялась из-за стола.
До дома Синклера она добралась в считанные минуты – бежала, перепрыгивая через лужи и уворачиваясь от брызг проезжавших мимо экипажей.
– Доброе утро, мистер Куинси, – сказал Харпер, принимая у нее шляпу, плащ и перчатки. – Полагаю, что сегодня ваше присутствие более желательно в спальне графа, чем в библиотеке.
– Если этого желает не граф, а Томпсон, то уж точно, верно? – Куинси улыбнулась.
– Да, вы правы. – кивнул дворецкий. Томпсон встретил ее у порога спальни Синклера; под глазами слуги залегли темные круги.
– Что между вами произошло? – проворчал Томпсон. – Он всю ночь повторял ваше имя. Я не мог понять, то ли он хочет, придушить вас, то ли...
– Придушить? Полагаю, ему просто очень плохо и он бредит.
Куинси прошла в комнату и замерла, увидев Синклера, Он лежал, распростершись на кровати, и задыхался в приступе ужасного кашля. Наконец приступ прошел, и граф сделал глубокий вдох. Затем со стоном откинулся на подушку.
– Доброе утро, милорд, – сказала Куинси, подходя поближе.
– Для меня это утро не очень-то доброе, – прохрипел Синклер. Он зажмурился и отвернулся, когда она раздвинула шторы.
Куинси снова повернулась к графу. Красно-фиолетовый синяк у него на виске резко контрастировал с бледностью лица. Она положила руку ему на лоб и с нарочитой бодростью в голосе проговорила:
– Так и должно быть. Вы, несомненно, чувствуете себя отвратительно, милорд, но лихорадка у вас легкая. Ничего серьезного.
Синклер фыркнул:
– Конечно, ничего серьезного. Я в полном порядке. – Он приподнялся и спустил ноги на пол.
Ее взгляд задержался на бугристых шрамах, начинавшихся сразу над правым коленом Синклера и исчезавших под смятой ночной рубашкой. Эти шрамы свидетельствовали о том, что он побывал в аду, но вернулся и выжил... К этим шрамам она прикасалась совсем недавно.
– Вы меня не поняли, милорд. Я хочу сказать: пока ничего серьезного. И если вы останетесь в постели на несколько дней, то действительно будете в полном порядке.
– Я уже достаточно времени провел в постели, – проворчал граф.
Он попытался встать, но Куинси толкнула его на кровать.
– Не будьте глупцом, милорд. Если ваша простуда перейдет в пневмонию... Я могу в деталях описать, какие страдания вам придется вытерпеть.
– Но почему... – Синклер в очередной раз закашлялся. Когда приступ прошел, он молча улегся обратно в постель.
– Вот и хорошо, – кивнула Куинси.
Порывшись в карманах, она вытащила пакет, который дала ей бабушка. Передав пакет стоявшему у двери Томпсону, она сказала:
– Пожалуйста, попросите Джилл, чтобы она заварила это. И проследите, чтобы с отваром принесли и сахар.
– Да, сэр. – Томпсон вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Почти тотчас же дверь снова отворилась, и вошла леди Синклер.
– О, мой бедный милый малыш! – воскликнула она, всплеснув руками.
– За доктором уже послали? – спросила Куинси, отступая от кровати.
– Да, он вот-вот появится, – ответила леди Синклер, подходя поближе. – Бенджамин, но как же ты...
– Значит, решили искупаться, а, милорд? На пороге появился доктор Кимбалл.
Куинси и леди Синклер тут же удалились, и доктор начал осмотр. Куинси направилась к лестнице, но леди Синклер пригласила ее выпить чаю в гостиной.
– Я еще не поблагодарила вас за то, что вы были с моим сыном, – сказала графиня, когда они расположились на диване.
Куинси вздрогнула и едва не расплескала чай.
– Вы о чем, миледи?
– Ведь это вы помогли Бенджамину добраться до хижины и оставались с ним всю ночь. Или я неправильно истолковала его бред?
«О Господи, что же он еще говорил в бреду?» – подумала Куинси. Пожав плечами, она ответила:
– Я просто присоединился к поискам и нашел лорда Синклера, а потом помог ему добраться до хижины, и нам пришлось провести там ночь. Вот и все, – Куинси снова пожала плечами.
Леди Синклер пристально посмотрела на нее и с улыбкой сказала:
– Не преуменьшайте свои заслуги, мистер Куинси. Я прекрасно знаю, что вы сделали для моего сына, и я очень вам благодарна.
Куинси потупилась. Леди Синклер похлопала ее по руке.
Тут в комнату заглянула экономка:
– Доктор закончил осмотр и теперь хочет поговорить с вами, миледи.
– Спасибо, миссис Хаммонд.
Леди Синклер встала и направилась к двери. Куинси последовала за ней. Доктора они встретили в холле.
– Неделя в постели – и милорд должен поправиться, – сказал он, протягивая Куинси пузырек с настойкой Годфри. – Давайте ему вот это, если кашель усилится, и лауданум, если нога будет беспокоить. И пошлите за мной, если вдруг станет хуже. – Поклонившись графине, доктор ушел.
– Шарлатан, – пробурчала Куинси, прочитав ярлычок на пузырьке. Это поможет Синклеру не больше, чем его любимое бренди.
Куинси отдала настойку Джилл, взяла у нее поднос с отваром и вошла в спальню графа. Леди Синклер следовала за ней по пятам.
– Я знаю, что вкус не самый лучший, но это поможет вам поправиться. – Куинси налила в чашку отвара ивовой коры и подала ее Синклеру.
Он сделал глоток и поморщился:
– Неужели вы думаете, что я и впрямь буду пить это варево, это...
– Помолчи, дорогой, и пей. – Леди Синклер присела на край кровати и убрала со лба сына прядь волос.
– Но, мама, я...
– Прости, дорогой, но я очень занята. – Леди Синклер встала и, подмигнув Куинси, вышла из комнаты.
Куинси не знала, как понять поведение графини. «Впрочем, сейчас не время об этом размышлять», – сказала она себе. Заставив своего пациента допить отвар, она с улыбкой проговорила:
– Вам нужно пить это по чашке каждые два часа. Я напомню Джилл и Джеку на случай, если вы забудете.
– Куда вы уходите? – прохрипел Синклер, когда Куинси направилась к двери.
– Вниз. У меня много работы, а вам нужно поспать. – Если она останется, то поддастся искушению и тогда... Куинси со вздохом вышла из комнаты.
Она собралась быстро просмотреть корреспонденцию графа, а потом, заняться бухгалтерскими книгами. Но едва она уселась за стол, как в дверь постучал Харпер.
– Вы нужны наверху, – сказал дворецкий. Немного помедлив, добавил: – Полагаю, что милорд хочет дать вам какие-то указания.
Отодвинув стопку писем, Куинси поднялась из-за стола и направилась в спальню графа. Оказалось, что он просто хотел узнать, чем она занимается. Вернувшись в библиотеку, Куинси снова занялась корреспонденцией, но через несколько минут появился Джек, сообщивший, что Синклер опять ее зовет. Тяжко вздохнув, Куинси отшвырнула ручку. Вызвав Харпера, она попросила, чтобы ей помогли перенести бухгалтерские книги, письма и счеты наверх, в гостиную графа.
Харпер и Джек помогли ей передвинуть письменный стол от окна к дальней стене – чтобы она, открыв дверь, видела лежащего в постели Синклера.
– Что там происходит? – донесся из соседней комнаты голос Синклера.
– В интересах дела я несколько дней буду работать тут, – объявила она, раскладывая перед собой бумаги и письменные принадлежности. – Бегать целый день с этажа на этаж – это работа Селии, а не моя.
– Дерзкий мальчишка, – пробурчал Синклер.
– Возможно. А теперь, милорд, постарайтесь заснуть. Харпер с Джеком переглянулись и вышли из комнаты.
Час спустя Куинси встала из-за стола, чтобы налить Синклеру еще одну чашку ивового отвара.
– Через некоторое время вы привыкнете к вкусу, – Сказала она, подавая ему чашку.
Граф зажмурился и поднес чашку к губам. Выпив отвар, он передал чашку Куинси и, поморщившись, проворчал:
– Лучше пить это быстро, желательно одним глотком.
Куинси кивнула и вернулась к столу.
Через несколько часов в спальне графа появилась леди Синклер.
– Мама, что случилось? – спросил он.
– Ничего, дорогой. Я просто зашла узнать, как у тебя дела.
«Слишком уж она жизнерадостная... – подумала Куинси. – Наверняка что-то скрывает».
– Нет, мама, тебя что-то расстроило, – сказал граф. Леди Синклер долго молчала. Наконец со вздохом проговорила:
– Видишь ли, я была у леди Барбоур. И в это время приехала вдовствующая леди Туитчелл. Она по-прежнему утверждает, что это ты убил ее мужа.
Синклер закашлялся.
– Туитчелл действительно умер в то время, как я держал его за лацканы сюртука, когда обвинил в игре краплеными картами. Но при этом были свидетели.
Куинси выронила ручку. Она знала об этом скандале еще до того, как появилась у Синклера. «Хорошо, что хоть дверь в спальню сейчас закрыта», – промелькнуло у нее в голове. Но, конечно же, она прекрасно все слышала.
– Дорогой, но ты ведь не убивал Туитчелла...
– Разумеется, нет. Хотя этот ублюдок обманул отца...
– Бенджамин!..
– И этот негодяй думал, что ты бросишься в его объятия после похорон отца.
– Я действительно когда-то любила Дервина. Но это было очень давно. Задолго до того, как ты родился. А с твоим отцом я была счастлива. Ты ведь знаешь, что я очень любила твоего отца?
– Да, мама, конечно, знаю.
С минуту оба молчали, потом леди Синклер вновь заговорила:
– Как бы то ни было, молодой Туитчелл считает, что это ты виноват в смерти его отца. Обещай мне, дорогой, что не наделаешь глупостей. Никаких дуэлей. Если я потеряю и тебя тоже... О, я этого не переживу.
Он опять закашлялся.
– Мама, я ведь еще пять лет назад дал тебе такое обещание. Я этого не забыл.
– Да, знаю. Я только хотела убедиться... – Леди Синклер поцеловала сына в лоб. – Отдыхай, дорогой. И постарайся слушаться своего секретаря. Я уверена, Куинси нее делает в твоих интересах.
Дверь в коридор открылась и закрылась. Через несколько минут из спальни донесся храп Синклера.
Куинси вздохнула и снова занялась корреспонденцией. Покончив с письмами, она расписалась за Синклера там, где было необходимо, и отклонила, все приглашения на ближайшие две недели – с поисками жены графу придется подождать...
В конце дня, когда она уже сделала все, что намечала, послышался голос Синклера:
– Куинси, вы все еще здесь?
Она открыла дверь и подошла к кровати.
– Как вы себя чувствуете? – Он чуть приподнялся.
– Проклятие, я не чувствовал себя так отвратительно со времен...
– Ватерлоо?
Он кивнул:
– Совершенно верно. Я тогда едва не лишился ноги.
Поскольку рядом никого из слуг не было, она села на край кровати и взяла Синклера за руки.
– Не надо вспоминать об этом. Сейчас главное – чтобы вы побыстрее выздоравливали. Я вызову Джилл, чтобы принесла вам супа, – Куинси потянулась к звонку, – но сначала вы должны выпить еще чашку отвара. Вот, пейте... – Она протянула ему чашку.
– Вы, похоже, твердо верите в этот отвар.
– Я знаю, что он помогает. Пейте.
Вскоре появилась Джилл с подносом. Закрыв за горничной дверь, Куинси установила поднос у Синклера на коленях и сказала:
– Я понимаю, что у вас нет аппетита, но вам нужно поесть, иначе зачахнете. Ешьте. – Она улыбнулась ему.
Граф кивнул, но съел совсем немного. Тогда Куинси взяла лежавшее на подносе яблоко и, присев на край кровати рядом, с Синклером, разрезала яблоко на дольки. Она уже собиралась предложить один из ломтиков графу, но, почувствовав яблочный аромат, не удержалась и откусила кусочек. Покосившись на Синклера, она увидела, что он смотрит на нее во все глаза, и тотчас же вспомнила, как они с графом ели яблоко, сидя на каменной ограде, – именно тогда они поцеловались. При этом воспоминании ее охватил жар. Она откусила еще кусочек и увидела, как открывается рот Синклера. Воспользовавшись этим, Куинси поднесла к его губам одну из долек. Он откусил, не отрывая от нее глаз. Затем прожевал и проглотил. Она поднесла ему еще один кусочек, и он, слизав языком сок с ее пальца, съел и этот ломтик.
Они по-прежнему не произнесли ни слова – ни ей, ни ему не хотелось разрушать чары. При этом Синклер охотно ел яблоко – Куинси отправляла ему в рот дольку за долькой.
Проглотив последний кусочек, он, наконец, произнес:
– Что-нибудь еще?
Куинси поняла, что он говорит вовсе не о еде. У нее екнуло в груди при воспоминании о том «еще», которое произошло в пастушьей хижине. Судорожно сглотнув, она проговорила:
– А теперь вам надо допить отвар. – Их пальцы соприкоснулись, когда она подавала ему чашку.
Он сделал глоток и, взяв ее за руку, сказал:
– Не так уж и плохо...
Да, совсем не плохо. Большим пальцем она выводила круги на его ладони.
Тут раздался стук в дверь, и Куинси, вскочив, принялась оправлять сюртук. В комнату вошла служанка – она сказала, что хочет разжечь огонь в камине и убрать в комнате.
Попрощавшись с графом, Куинси отправилась домой. Когда она вошла в комнату, бабушка с Мел шили новое платье. Чтобы не мешать им, Куинси села в дальнем углу и стала играть с Сэром Эмброузом. Минут через десять она сказала:
– Пожалуй, я лягу сегодня пораньше.
– Конечно, моя дорогая, – кивнула бабушка.
Раздевшись и надев ночную рубашку, Куинси подхватила на руки Сэра Эмброуза и забралась в постель. Она уже засыпала, когда услышала тихий стук в дверь. Поднявшись с постели и надев халат, она открыла.
– Прошу прощения, сэр, – прошептал слуга Лиланда. – Но у кухонной двери какой-то одноногий человек в ливрее... Он говорит, что его послал за вами лорд Синклер.
– Передайте ему, что я сейчас приду, – прошептала в ответ Куинси.
Закрыв дверь, она бросилась одеваться. Пять минут спустя они с Джеком уже шагали по темным улицам.
– Синклер послал и за доктором Кимбаллом? – спросила Куинси.
– Нет, сэр. Томпсон сказал, что вы знаете, что делать.
– Так это Томпсон послал вас?
– Да, сэр, вытащил меня из постели.
Она ускорила шаг, потом побежала.
Глава 17
– Да-да, – кивнула Мелинда. – Но не забудь подсластить отвар, потому что слишком горько.
– Конечно, надо подсластить. – Куинси с улыбкой поднялась из-за стола.
До дома Синклера она добралась в считанные минуты – бежала, перепрыгивая через лужи и уворачиваясь от брызг проезжавших мимо экипажей.
– Доброе утро, мистер Куинси, – сказал Харпер, принимая у нее шляпу, плащ и перчатки. – Полагаю, что сегодня ваше присутствие более желательно в спальне графа, чем в библиотеке.
– Если этого желает не граф, а Томпсон, то уж точно, верно? – Куинси улыбнулась.
– Да, вы правы. – кивнул дворецкий. Томпсон встретил ее у порога спальни Синклера; под глазами слуги залегли темные круги.
– Что между вами произошло? – проворчал Томпсон. – Он всю ночь повторял ваше имя. Я не мог понять, то ли он хочет, придушить вас, то ли...
– Придушить? Полагаю, ему просто очень плохо и он бредит.
Куинси прошла в комнату и замерла, увидев Синклера, Он лежал, распростершись на кровати, и задыхался в приступе ужасного кашля. Наконец приступ прошел, и граф сделал глубокий вдох. Затем со стоном откинулся на подушку.
– Доброе утро, милорд, – сказала Куинси, подходя поближе.
– Для меня это утро не очень-то доброе, – прохрипел Синклер. Он зажмурился и отвернулся, когда она раздвинула шторы.
Куинси снова повернулась к графу. Красно-фиолетовый синяк у него на виске резко контрастировал с бледностью лица. Она положила руку ему на лоб и с нарочитой бодростью в голосе проговорила:
– Так и должно быть. Вы, несомненно, чувствуете себя отвратительно, милорд, но лихорадка у вас легкая. Ничего серьезного.
Синклер фыркнул:
– Конечно, ничего серьезного. Я в полном порядке. – Он приподнялся и спустил ноги на пол.
Ее взгляд задержался на бугристых шрамах, начинавшихся сразу над правым коленом Синклера и исчезавших под смятой ночной рубашкой. Эти шрамы свидетельствовали о том, что он побывал в аду, но вернулся и выжил... К этим шрамам она прикасалась совсем недавно.
– Вы меня не поняли, милорд. Я хочу сказать: пока ничего серьезного. И если вы останетесь в постели на несколько дней, то действительно будете в полном порядке.
– Я уже достаточно времени провел в постели, – проворчал граф.
Он попытался встать, но Куинси толкнула его на кровать.
– Не будьте глупцом, милорд. Если ваша простуда перейдет в пневмонию... Я могу в деталях описать, какие страдания вам придется вытерпеть.
– Но почему... – Синклер в очередной раз закашлялся. Когда приступ прошел, он молча улегся обратно в постель.
– Вот и хорошо, – кивнула Куинси.
Порывшись в карманах, она вытащила пакет, который дала ей бабушка. Передав пакет стоявшему у двери Томпсону, она сказала:
– Пожалуйста, попросите Джилл, чтобы она заварила это. И проследите, чтобы с отваром принесли и сахар.
– Да, сэр. – Томпсон вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Почти тотчас же дверь снова отворилась, и вошла леди Синклер.
– О, мой бедный милый малыш! – воскликнула она, всплеснув руками.
– За доктором уже послали? – спросила Куинси, отступая от кровати.
– Да, он вот-вот появится, – ответила леди Синклер, подходя поближе. – Бенджамин, но как же ты...
– Значит, решили искупаться, а, милорд? На пороге появился доктор Кимбалл.
Куинси и леди Синклер тут же удалились, и доктор начал осмотр. Куинси направилась к лестнице, но леди Синклер пригласила ее выпить чаю в гостиной.
– Я еще не поблагодарила вас за то, что вы были с моим сыном, – сказала графиня, когда они расположились на диване.
Куинси вздрогнула и едва не расплескала чай.
– Вы о чем, миледи?
– Ведь это вы помогли Бенджамину добраться до хижины и оставались с ним всю ночь. Или я неправильно истолковала его бред?
«О Господи, что же он еще говорил в бреду?» – подумала Куинси. Пожав плечами, она ответила:
– Я просто присоединился к поискам и нашел лорда Синклера, а потом помог ему добраться до хижины, и нам пришлось провести там ночь. Вот и все, – Куинси снова пожала плечами.
Леди Синклер пристально посмотрела на нее и с улыбкой сказала:
– Не преуменьшайте свои заслуги, мистер Куинси. Я прекрасно знаю, что вы сделали для моего сына, и я очень вам благодарна.
Куинси потупилась. Леди Синклер похлопала ее по руке.
Тут в комнату заглянула экономка:
– Доктор закончил осмотр и теперь хочет поговорить с вами, миледи.
– Спасибо, миссис Хаммонд.
Леди Синклер встала и направилась к двери. Куинси последовала за ней. Доктора они встретили в холле.
– Неделя в постели – и милорд должен поправиться, – сказал он, протягивая Куинси пузырек с настойкой Годфри. – Давайте ему вот это, если кашель усилится, и лауданум, если нога будет беспокоить. И пошлите за мной, если вдруг станет хуже. – Поклонившись графине, доктор ушел.
– Шарлатан, – пробурчала Куинси, прочитав ярлычок на пузырьке. Это поможет Синклеру не больше, чем его любимое бренди.
Куинси отдала настойку Джилл, взяла у нее поднос с отваром и вошла в спальню графа. Леди Синклер следовала за ней по пятам.
– Я знаю, что вкус не самый лучший, но это поможет вам поправиться. – Куинси налила в чашку отвара ивовой коры и подала ее Синклеру.
Он сделал глоток и поморщился:
– Неужели вы думаете, что я и впрямь буду пить это варево, это...
– Помолчи, дорогой, и пей. – Леди Синклер присела на край кровати и убрала со лба сына прядь волос.
– Но, мама, я...
– Прости, дорогой, но я очень занята. – Леди Синклер встала и, подмигнув Куинси, вышла из комнаты.
Куинси не знала, как понять поведение графини. «Впрочем, сейчас не время об этом размышлять», – сказала она себе. Заставив своего пациента допить отвар, она с улыбкой проговорила:
– Вам нужно пить это по чашке каждые два часа. Я напомню Джилл и Джеку на случай, если вы забудете.
– Куда вы уходите? – прохрипел Синклер, когда Куинси направилась к двери.
– Вниз. У меня много работы, а вам нужно поспать. – Если она останется, то поддастся искушению и тогда... Куинси со вздохом вышла из комнаты.
Она собралась быстро просмотреть корреспонденцию графа, а потом, заняться бухгалтерскими книгами. Но едва она уселась за стол, как в дверь постучал Харпер.
– Вы нужны наверху, – сказал дворецкий. Немного помедлив, добавил: – Полагаю, что милорд хочет дать вам какие-то указания.
Отодвинув стопку писем, Куинси поднялась из-за стола и направилась в спальню графа. Оказалось, что он просто хотел узнать, чем она занимается. Вернувшись в библиотеку, Куинси снова занялась корреспонденцией, но через несколько минут появился Джек, сообщивший, что Синклер опять ее зовет. Тяжко вздохнув, Куинси отшвырнула ручку. Вызвав Харпера, она попросила, чтобы ей помогли перенести бухгалтерские книги, письма и счеты наверх, в гостиную графа.
Харпер и Джек помогли ей передвинуть письменный стол от окна к дальней стене – чтобы она, открыв дверь, видела лежащего в постели Синклера.
– Что там происходит? – донесся из соседней комнаты голос Синклера.
– В интересах дела я несколько дней буду работать тут, – объявила она, раскладывая перед собой бумаги и письменные принадлежности. – Бегать целый день с этажа на этаж – это работа Селии, а не моя.
– Дерзкий мальчишка, – пробурчал Синклер.
– Возможно. А теперь, милорд, постарайтесь заснуть. Харпер с Джеком переглянулись и вышли из комнаты.
Час спустя Куинси встала из-за стола, чтобы налить Синклеру еще одну чашку ивового отвара.
– Через некоторое время вы привыкнете к вкусу, – Сказала она, подавая ему чашку.
Граф зажмурился и поднес чашку к губам. Выпив отвар, он передал чашку Куинси и, поморщившись, проворчал:
– Лучше пить это быстро, желательно одним глотком.
Куинси кивнула и вернулась к столу.
Через несколько часов в спальне графа появилась леди Синклер.
– Мама, что случилось? – спросил он.
– Ничего, дорогой. Я просто зашла узнать, как у тебя дела.
«Слишком уж она жизнерадостная... – подумала Куинси. – Наверняка что-то скрывает».
– Нет, мама, тебя что-то расстроило, – сказал граф. Леди Синклер долго молчала. Наконец со вздохом проговорила:
– Видишь ли, я была у леди Барбоур. И в это время приехала вдовствующая леди Туитчелл. Она по-прежнему утверждает, что это ты убил ее мужа.
Синклер закашлялся.
– Туитчелл действительно умер в то время, как я держал его за лацканы сюртука, когда обвинил в игре краплеными картами. Но при этом были свидетели.
Куинси выронила ручку. Она знала об этом скандале еще до того, как появилась у Синклера. «Хорошо, что хоть дверь в спальню сейчас закрыта», – промелькнуло у нее в голове. Но, конечно же, она прекрасно все слышала.
– Дорогой, но ты ведь не убивал Туитчелла...
– Разумеется, нет. Хотя этот ублюдок обманул отца...
– Бенджамин!..
– И этот негодяй думал, что ты бросишься в его объятия после похорон отца.
– Я действительно когда-то любила Дервина. Но это было очень давно. Задолго до того, как ты родился. А с твоим отцом я была счастлива. Ты ведь знаешь, что я очень любила твоего отца?
– Да, мама, конечно, знаю.
С минуту оба молчали, потом леди Синклер вновь заговорила:
– Как бы то ни было, молодой Туитчелл считает, что это ты виноват в смерти его отца. Обещай мне, дорогой, что не наделаешь глупостей. Никаких дуэлей. Если я потеряю и тебя тоже... О, я этого не переживу.
Он опять закашлялся.
– Мама, я ведь еще пять лет назад дал тебе такое обещание. Я этого не забыл.
– Да, знаю. Я только хотела убедиться... – Леди Синклер поцеловала сына в лоб. – Отдыхай, дорогой. И постарайся слушаться своего секретаря. Я уверена, Куинси нее делает в твоих интересах.
Дверь в коридор открылась и закрылась. Через несколько минут из спальни донесся храп Синклера.
Куинси вздохнула и снова занялась корреспонденцией. Покончив с письмами, она расписалась за Синклера там, где было необходимо, и отклонила, все приглашения на ближайшие две недели – с поисками жены графу придется подождать...
В конце дня, когда она уже сделала все, что намечала, послышался голос Синклера:
– Куинси, вы все еще здесь?
Она открыла дверь и подошла к кровати.
– Как вы себя чувствуете? – Он чуть приподнялся.
– Проклятие, я не чувствовал себя так отвратительно со времен...
– Ватерлоо?
Он кивнул:
– Совершенно верно. Я тогда едва не лишился ноги.
Поскольку рядом никого из слуг не было, она села на край кровати и взяла Синклера за руки.
– Не надо вспоминать об этом. Сейчас главное – чтобы вы побыстрее выздоравливали. Я вызову Джилл, чтобы принесла вам супа, – Куинси потянулась к звонку, – но сначала вы должны выпить еще чашку отвара. Вот, пейте... – Она протянула ему чашку.
– Вы, похоже, твердо верите в этот отвар.
– Я знаю, что он помогает. Пейте.
Вскоре появилась Джилл с подносом. Закрыв за горничной дверь, Куинси установила поднос у Синклера на коленях и сказала:
– Я понимаю, что у вас нет аппетита, но вам нужно поесть, иначе зачахнете. Ешьте. – Она улыбнулась ему.
Граф кивнул, но съел совсем немного. Тогда Куинси взяла лежавшее на подносе яблоко и, присев на край кровати рядом, с Синклером, разрезала яблоко на дольки. Она уже собиралась предложить один из ломтиков графу, но, почувствовав яблочный аромат, не удержалась и откусила кусочек. Покосившись на Синклера, она увидела, что он смотрит на нее во все глаза, и тотчас же вспомнила, как они с графом ели яблоко, сидя на каменной ограде, – именно тогда они поцеловались. При этом воспоминании ее охватил жар. Она откусила еще кусочек и увидела, как открывается рот Синклера. Воспользовавшись этим, Куинси поднесла к его губам одну из долек. Он откусил, не отрывая от нее глаз. Затем прожевал и проглотил. Она поднесла ему еще один кусочек, и он, слизав языком сок с ее пальца, съел и этот ломтик.
Они по-прежнему не произнесли ни слова – ни ей, ни ему не хотелось разрушать чары. При этом Синклер охотно ел яблоко – Куинси отправляла ему в рот дольку за долькой.
Проглотив последний кусочек, он, наконец, произнес:
– Что-нибудь еще?
Куинси поняла, что он говорит вовсе не о еде. У нее екнуло в груди при воспоминании о том «еще», которое произошло в пастушьей хижине. Судорожно сглотнув, она проговорила:
– А теперь вам надо допить отвар. – Их пальцы соприкоснулись, когда она подавала ему чашку.
Он сделал глоток и, взяв ее за руку, сказал:
– Не так уж и плохо...
Да, совсем не плохо. Большим пальцем она выводила круги на его ладони.
Тут раздался стук в дверь, и Куинси, вскочив, принялась оправлять сюртук. В комнату вошла служанка – она сказала, что хочет разжечь огонь в камине и убрать в комнате.
Попрощавшись с графом, Куинси отправилась домой. Когда она вошла в комнату, бабушка с Мел шили новое платье. Чтобы не мешать им, Куинси села в дальнем углу и стала играть с Сэром Эмброузом. Минут через десять она сказала:
– Пожалуй, я лягу сегодня пораньше.
– Конечно, моя дорогая, – кивнула бабушка.
Раздевшись и надев ночную рубашку, Куинси подхватила на руки Сэра Эмброуза и забралась в постель. Она уже засыпала, когда услышала тихий стук в дверь. Поднявшись с постели и надев халат, она открыла.
– Прошу прощения, сэр, – прошептал слуга Лиланда. – Но у кухонной двери какой-то одноногий человек в ливрее... Он говорит, что его послал за вами лорд Синклер.
– Передайте ему, что я сейчас приду, – прошептала в ответ Куинси.
Закрыв дверь, она бросилась одеваться. Пять минут спустя они с Джеком уже шагали по темным улицам.
– Синклер послал и за доктором Кимбаллом? – спросила Куинси.
– Нет, сэр. Томпсон сказал, что вы знаете, что делать.
– Так это Томпсон послал вас?
– Да, сэр, вытащил меня из постели.
Она ускорила шаг, потом побежала.
Глава 17
Куинси влетела в кухонную дверь, пробежала мимо испуганных судомоек, взбежала по лестнице и, задыхаясь, остановилась на ковре перед дверью в спальню Синклера. Она подняла руку, чтобы поправить очки, и обнаружила, что забыла их. В этот момент дверь распахнулась и в коридор выглянул Томпсон.
– О, хорошо, вы пришли. – Он втащил ее в комнату и тут же закрыл за ней дверь.
– Куинси. Нет, Куинси!.. – Крик Синклера перешел в стон.
Забыв о Томпсоне, она прошла к кровати. Граф лежал на сбившихся простынях, и его голова металась по подушке. Куинси села на край кровати и взяла его за руки.
– Он такой уже больше часа, – сказал Томпсон, приблизившись. – Я боялся, что он разбудит весь дом. Все время зовет вас и что-то кричит... По-моему, это французские ругательства. Что вы с ним сделали?
– Синклер... – прошептала она.
Граф тотчас же затих, и его пальцы, горячие и влажные, вцепились в ее руку. Он несколько раз сжал ее, потом разжал пальцы и задремал.
– Почему вы послали за мной, а не за его матерью или доктором?
– Я доверяю докторам не больше, чем вы, а у миледи и так достаточно седых волос. И все они появились после того, как он последний раз болел.
– Последний раз? – Куинси убрала прядь волос с покрытого испариной лба Синклера.
– Да, после последнего большого сражения. Хирург пытался отрезать милорду ногу, но тот отшвырнул этого коновала и, собрав оставшиеся силы, выбрался из палатки. И никто не мог найти его целую неделю. – Томпсон натянул одеяло на плечи Синклера. – У миледи не было ни одного седого волоса до тех пор, пока она не прочитала список убитых и раненых. Она увидела его имя среди пропавших без вести – таких считали убитыми. – Слуга понизил голос: – Вы ведь не думаете, что сейчас он не выкарабкается?..
– Куинси!.. – прохрипел Синклер, внезапно проснувшись.
Куинси с облегчением улыбнулась, потом нахмурилась:
– Я не понимаю, милорд... Вам же было гораздо лучше. Отвар должен был...
– Отвратная бурда, – проворчал граф.
Куинси внимательно на него посмотрела:
– Так вы не пили отвар? Как же вы от него избавлялись?
Синклер свесил руку с кровати, и Куинси услышала тихий плеск.
– Ночной горшок?! Ах вы, упрямец! – Она встала с кровати. – Мы с Томпсоном уходим. Раз милорд лучше знает, что требуется для его лечения, нам здесь делать нечего. Пойдемте, Томпсон.
Слуга пожал плечами:
– Как скажете, сэр. Они направились к двери.
– Вы уходите?! – прохрипел граф. Куинси даже не обернулась.
– Подождите! – Синклер приподнялся и протянул к ней руку. – Прежде чем вы уйдете, не могли бы вы... Не могли бы вы принести мне чашку этого проклятого отвара?
Томпсон с Куинси, улыбаясь, переглянулись. Слуга взял пустой чайник со столика и вышел из комнаты.
Куинси смочила в тазу лежавшее рядом полотенце и протерла лоб больного.
– Милорд, вам не следовало ехать в Лондон. Было бы гораздо лучше, если бы вы остались в Брентвуде.
– Нет-нет... – Он закашлялся. – Ваша бабушка беспокоилась бы, если бы я не привез вас домой вовремя. Я дал слово. – Он со стоном откинулся на подушки.
Он также дал слово, правда, только самому себе, что не ляжет с ней в постель до тех пор, пока она не будет принадлежать ему по закону. Но это не означало, что он не хотел видеть ее до того момента.
Вскоре вернулся Томпсон с отваром. Синклер поморщился и сел в постели. Слуга, кивнув Куинси, отправился на свой пост в коридоре, а она, присев на край кровати, протянула графу чашку.
– Пейте.
– Ваше здоровье. – Он сделал глоток и снова поморщился. Потом быстро допил остальное.
– Вот и хорошо, – сказала Куинси. – Теперь мне следует уйти, а вам нужно поспать.
– Мне не хочется спать.
– Но сейчас глубокая ночь. Разумеется, вам хочется спать.
– Нет, не хочется. – Граф потянулся к ее руке.
– Что ж, в таком случае вам надо выпить стакан ромашкового чая. Интересно, есть ли на кухне ромашковый чай?
Он погладил ее по руке. Голос Куинси успокаивал лучше, чем любое лекарство. Ему действительно не хотелось спать – хотелось слышать ее голос. – Расскажите мне сказку, – сказал он неожиданно.
Куинси рассмеялась:
– Сказку?
– Вы хотите, чтобы я заснул? Тогда расскажите мне сказку на ночь.
– Вы как ребенок. Он кивнул:
– Сейчас – да.
– Хорошо. Только дайте подумать... – Она снова протерла его лоб влажным полотенцем. – Когда-то давным-давно... О, это просто смешно!
Синклер устроился поудобнее на подушках и взял ее за руку:
– Продолжайте же.
Она вздохнула:
– Когда-то давным-давно жил красивый юноша по имени Рэндолф.
Синклер внимательно посмотрел на нее, и Куинси покраснела:
– Я рассказывала эту сказку моей сестре, Вы действительно хотите, чтобы я продолжала?
– Да, пожалуйста.
Куинси откашлялась и вновь заговорила:
– Рэндолф происходил из знатной семьи, но он был младшим сыном младшего сына, и ему приходилось самому всего добиваться в жизни. Закончив учебу, он стал викарием в рыбацкой деревушке. Он был так же беден, как его прихожане, но старался помогать им всем, чем мог. Если кто-то из рыбаков болел, он занимал его место в рыбацкой лодке, чтобы больной не терял свой заработок.
Синклер улыбался, глядя на Куинси. Он представлял, как она, десятилетняя девочка, рассказывает эту сказку своей младшей сестренке.
– Однажды в Ла-Манше был сильный шторм, и рыбацкая лодка едва не протаранила корпус опрокинувшейся яхты. Люди с яхты барахтались в воде и из последних сил боролись с волнами. Никто из рыбаков не рискнул прыгнуть в бурное море, но они бросили несчастным веревки. В воде оказался и владелец яхты, французский аристократ. Но он и его дочь находились слишком далеко от лодки, и рыбаки не смогли добросить до них веревки. Девушка пыталась подплыть к лодке, но тяжелые мокрые юбки тянули ее на дно, и она начала тонуть. Тогда Рэндолф прыгнул в бурлящие волны и спас девушку. Он спас также и ее отца, а рыбаки вытащили из воды всех остальных. Французский аристократ оказался другом нашего короля, и он плыл в Англию, спасаясь от революции. Король Георг был так благодарен Рэндолфу за спасение своего друга, что пожаловал ему баронский титул. Француз потерял все свои богатства во время революции и кораблекрушения, но он тоже хотел выразить благодарность спасителю, поэтому отдал Рэндолфу самую большую драгоценность – отдал руку своей дочери Доминик. Рэндолф же был на седьмом небе от счастья, потому что они с Доминик влюбились друг в друга с первого взгляда и...
– Вы забыли, чем все кончилось? – спросил граф, открыв глаза.
– Я думала, вы уже заснули.
– Они жили долго и счастливо, не так ли? – Синклер улыбнулся.
– Конечно, долго и счастливо. Двадцать лет. А потом произошел несчастный случай. Рэндолф погиб, когда перевернулась его карета.
«Доминик – имя ее бабушки», – вспомнил Синклер. Тут их взгляды на мгновение встретились. Затем Куинси наклонилась и поцеловала его в лоб.
– А теперь будьте хорошим мальчиком и спите.
Он заснул с улыбкой на губах.
Куинси с Томпсоном сменяли друг друга всю ночь и давали Синклеру ивовый отвар, когда он просыпался. Дважды она пыталась прилечь на кровать камердинера в гардеробной, но граф звал ее каждый раз, едва голова Куинси опускалась на подушку. В конце концов, она устроилась в кресле, придвинув его к кровати. А в семь утра пришел Джек; он сказал, что сменит Томпсона. И только сейчас Куинси вспомнила, что ушла, даже не оставив записку бабушке и Мел, так что они, наверное, ужасно волновались. Она уже собиралась уходить, когда граф снова позвал ее. Кончилось тем, что Куинси написала записку и попросила одного из слуг передать ее сестре, а сама же вернулась к Синклеру.
Как странно... Если она пыталась уйти, он становился беспокойным и начинал звать ее. Если же она просто отходила к своему столу, он прекрасно спал.
– Куинси! – в очередной раз раздался хриплый голос Синклера.
Куинси, дремавшая за столом, подняла голову.
– Что?.. – Она заморгала и протерла глаза.
– Черт возьми, который час? – Граф приподнялся и пригладил ладонью волосы. – Почему вы не... – Он закашлялся.
Куинси позвонила горничной, потом подошла к кровати Синклера и, дождавшись, когда приступ кашля пройдет, с улыбкой сказала:
– Для пациентов в вашем состоянии доктор Кимбалл рекомендовал бы слабый чай и жидкую овсяную кашку. – Синклер поморщился, и она добавила: – Зато бабушка рекомендует фрукты, тосты с апельсиновым джемом и столько чая, сколько сможете выпить.
При слове «фрукты» граф улыбнулся.
– Ваша бабушка – мудрая женщина, – Он хотел сказать еще что-то, но опять содрогнулся в приступе кашля.
Когда кашель прекратился, Куинси взяла из-под столика у кровати небольшую бутылочку и налила из нее немного в чашку. Протянув чашку графу, сказала:
– Бабушка также рекомендует глоток виски каждые четыре часа, когда вы бодрствуете.
– Я предпочитаю бренди.
– Бабушка настаивает на виски.
Синклер пожал плечами и выпил виски одним глотком. И тут же закашлялся на целых две минуты.
Вскоре появилась Джилл, и Куинси потребовала обед для себя и завтрак для графа. Потом стала готовить ивовый отвар. Когда она снова повернулась к Синклеру, он уже крепко спал.
Обедая, Куинси читала газету, и время от времени поглядывала на графа. В очередной раз проснувшись, он взглянул на нее и прохрипел:
– Куинси, где бутылка? Куда вы ее спрятали?
– Вы уверены, что...
– Да, уверен.
Она подошла к кровати и вытащила из-под столика бутылку виски. Налив немного в чашку, сказала:
– Вот... Только на этот раз пейте медленно.
Едва лишь Синклер передал ей пустую чашку, как в комнату вошла его мать.
– Бенджамин, дорогой... – Графиня протянула руку, чтобы потрогать его лоб. – О... Мне кажется, нужно снова послать за доктором Кимбаллом.
– Нет-нет! – прохрипел Синклер.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – вмешалась Куинси. – По-моему, лорд Синклер предпочитает рекомендации моей бабушки. Ему просто нужен отдых, вот и все, – Она многозначительно посмотрела на графа, – Отдых в постели, в течение целой недели.
Леди Синклер улыбнулась:
– Что ж, если у вашей бабушки есть опыт... Хорошо, не возражаю. Только сообщите мне, если хоть что-нибудь изменится. – Бросив тревожный взгляд на сына, леди Синклер вышла, из комнаты.
Ближе, к вечеру Куинси отправилась домой, но лишь для того, чтобы переодеться и взять очки. Вернувшись к Синклеру, она обнаружила, что никто из слуг не удивился при ее появлении. Возможно, слуги считали, что в отсутствие камердинера именно секретарь должен ухаживать за графом.
– Дейзи сказала, что вы почти не притронулись к обеду, – сказал Томпсон, входя в комнату с подносом, – вот, поешьте. – Он поставил его на стол у окна.
– Спасибо, Томпсон, – кивнула Куинси.
Она встала и потянулась. У нее совершенно не было аппетита, но кто сумеет успокоить графа, если она тоже лишится сил? Сделав себе бутерброд, Куинси покосилась на Синклера – и вдруг заметила, как он выхватил полотенце из рук слуги. В следующее мгновение он швырнул полотенце через всю комнату, и оно угодило в чайник, который тут же опрокинулся.
– О, хорошо, вы пришли. – Он втащил ее в комнату и тут же закрыл за ней дверь.
– Куинси. Нет, Куинси!.. – Крик Синклера перешел в стон.
Забыв о Томпсоне, она прошла к кровати. Граф лежал на сбившихся простынях, и его голова металась по подушке. Куинси села на край кровати и взяла его за руки.
– Он такой уже больше часа, – сказал Томпсон, приблизившись. – Я боялся, что он разбудит весь дом. Все время зовет вас и что-то кричит... По-моему, это французские ругательства. Что вы с ним сделали?
– Синклер... – прошептала она.
Граф тотчас же затих, и его пальцы, горячие и влажные, вцепились в ее руку. Он несколько раз сжал ее, потом разжал пальцы и задремал.
– Почему вы послали за мной, а не за его матерью или доктором?
– Я доверяю докторам не больше, чем вы, а у миледи и так достаточно седых волос. И все они появились после того, как он последний раз болел.
– Последний раз? – Куинси убрала прядь волос с покрытого испариной лба Синклера.
– Да, после последнего большого сражения. Хирург пытался отрезать милорду ногу, но тот отшвырнул этого коновала и, собрав оставшиеся силы, выбрался из палатки. И никто не мог найти его целую неделю. – Томпсон натянул одеяло на плечи Синклера. – У миледи не было ни одного седого волоса до тех пор, пока она не прочитала список убитых и раненых. Она увидела его имя среди пропавших без вести – таких считали убитыми. – Слуга понизил голос: – Вы ведь не думаете, что сейчас он не выкарабкается?..
– Куинси!.. – прохрипел Синклер, внезапно проснувшись.
Куинси с облегчением улыбнулась, потом нахмурилась:
– Я не понимаю, милорд... Вам же было гораздо лучше. Отвар должен был...
– Отвратная бурда, – проворчал граф.
Куинси внимательно на него посмотрела:
– Так вы не пили отвар? Как же вы от него избавлялись?
Синклер свесил руку с кровати, и Куинси услышала тихий плеск.
– Ночной горшок?! Ах вы, упрямец! – Она встала с кровати. – Мы с Томпсоном уходим. Раз милорд лучше знает, что требуется для его лечения, нам здесь делать нечего. Пойдемте, Томпсон.
Слуга пожал плечами:
– Как скажете, сэр. Они направились к двери.
– Вы уходите?! – прохрипел граф. Куинси даже не обернулась.
– Подождите! – Синклер приподнялся и протянул к ней руку. – Прежде чем вы уйдете, не могли бы вы... Не могли бы вы принести мне чашку этого проклятого отвара?
Томпсон с Куинси, улыбаясь, переглянулись. Слуга взял пустой чайник со столика и вышел из комнаты.
Куинси смочила в тазу лежавшее рядом полотенце и протерла лоб больного.
– Милорд, вам не следовало ехать в Лондон. Было бы гораздо лучше, если бы вы остались в Брентвуде.
– Нет-нет... – Он закашлялся. – Ваша бабушка беспокоилась бы, если бы я не привез вас домой вовремя. Я дал слово. – Он со стоном откинулся на подушки.
Он также дал слово, правда, только самому себе, что не ляжет с ней в постель до тех пор, пока она не будет принадлежать ему по закону. Но это не означало, что он не хотел видеть ее до того момента.
Вскоре вернулся Томпсон с отваром. Синклер поморщился и сел в постели. Слуга, кивнув Куинси, отправился на свой пост в коридоре, а она, присев на край кровати, протянула графу чашку.
– Пейте.
– Ваше здоровье. – Он сделал глоток и снова поморщился. Потом быстро допил остальное.
– Вот и хорошо, – сказала Куинси. – Теперь мне следует уйти, а вам нужно поспать.
– Мне не хочется спать.
– Но сейчас глубокая ночь. Разумеется, вам хочется спать.
– Нет, не хочется. – Граф потянулся к ее руке.
– Что ж, в таком случае вам надо выпить стакан ромашкового чая. Интересно, есть ли на кухне ромашковый чай?
Он погладил ее по руке. Голос Куинси успокаивал лучше, чем любое лекарство. Ему действительно не хотелось спать – хотелось слышать ее голос. – Расскажите мне сказку, – сказал он неожиданно.
Куинси рассмеялась:
– Сказку?
– Вы хотите, чтобы я заснул? Тогда расскажите мне сказку на ночь.
– Вы как ребенок. Он кивнул:
– Сейчас – да.
– Хорошо. Только дайте подумать... – Она снова протерла его лоб влажным полотенцем. – Когда-то давным-давно... О, это просто смешно!
Синклер устроился поудобнее на подушках и взял ее за руку:
– Продолжайте же.
Она вздохнула:
– Когда-то давным-давно жил красивый юноша по имени Рэндолф.
Синклер внимательно посмотрел на нее, и Куинси покраснела:
– Я рассказывала эту сказку моей сестре, Вы действительно хотите, чтобы я продолжала?
– Да, пожалуйста.
Куинси откашлялась и вновь заговорила:
– Рэндолф происходил из знатной семьи, но он был младшим сыном младшего сына, и ему приходилось самому всего добиваться в жизни. Закончив учебу, он стал викарием в рыбацкой деревушке. Он был так же беден, как его прихожане, но старался помогать им всем, чем мог. Если кто-то из рыбаков болел, он занимал его место в рыбацкой лодке, чтобы больной не терял свой заработок.
Синклер улыбался, глядя на Куинси. Он представлял, как она, десятилетняя девочка, рассказывает эту сказку своей младшей сестренке.
– Однажды в Ла-Манше был сильный шторм, и рыбацкая лодка едва не протаранила корпус опрокинувшейся яхты. Люди с яхты барахтались в воде и из последних сил боролись с волнами. Никто из рыбаков не рискнул прыгнуть в бурное море, но они бросили несчастным веревки. В воде оказался и владелец яхты, французский аристократ. Но он и его дочь находились слишком далеко от лодки, и рыбаки не смогли добросить до них веревки. Девушка пыталась подплыть к лодке, но тяжелые мокрые юбки тянули ее на дно, и она начала тонуть. Тогда Рэндолф прыгнул в бурлящие волны и спас девушку. Он спас также и ее отца, а рыбаки вытащили из воды всех остальных. Французский аристократ оказался другом нашего короля, и он плыл в Англию, спасаясь от революции. Король Георг был так благодарен Рэндолфу за спасение своего друга, что пожаловал ему баронский титул. Француз потерял все свои богатства во время революции и кораблекрушения, но он тоже хотел выразить благодарность спасителю, поэтому отдал Рэндолфу самую большую драгоценность – отдал руку своей дочери Доминик. Рэндолф же был на седьмом небе от счастья, потому что они с Доминик влюбились друг в друга с первого взгляда и...
– Вы забыли, чем все кончилось? – спросил граф, открыв глаза.
– Я думала, вы уже заснули.
– Они жили долго и счастливо, не так ли? – Синклер улыбнулся.
– Конечно, долго и счастливо. Двадцать лет. А потом произошел несчастный случай. Рэндолф погиб, когда перевернулась его карета.
«Доминик – имя ее бабушки», – вспомнил Синклер. Тут их взгляды на мгновение встретились. Затем Куинси наклонилась и поцеловала его в лоб.
– А теперь будьте хорошим мальчиком и спите.
Он заснул с улыбкой на губах.
Куинси с Томпсоном сменяли друг друга всю ночь и давали Синклеру ивовый отвар, когда он просыпался. Дважды она пыталась прилечь на кровать камердинера в гардеробной, но граф звал ее каждый раз, едва голова Куинси опускалась на подушку. В конце концов, она устроилась в кресле, придвинув его к кровати. А в семь утра пришел Джек; он сказал, что сменит Томпсона. И только сейчас Куинси вспомнила, что ушла, даже не оставив записку бабушке и Мел, так что они, наверное, ужасно волновались. Она уже собиралась уходить, когда граф снова позвал ее. Кончилось тем, что Куинси написала записку и попросила одного из слуг передать ее сестре, а сама же вернулась к Синклеру.
Как странно... Если она пыталась уйти, он становился беспокойным и начинал звать ее. Если же она просто отходила к своему столу, он прекрасно спал.
– Куинси! – в очередной раз раздался хриплый голос Синклера.
Куинси, дремавшая за столом, подняла голову.
– Что?.. – Она заморгала и протерла глаза.
– Черт возьми, который час? – Граф приподнялся и пригладил ладонью волосы. – Почему вы не... – Он закашлялся.
Куинси позвонила горничной, потом подошла к кровати Синклера и, дождавшись, когда приступ кашля пройдет, с улыбкой сказала:
– Для пациентов в вашем состоянии доктор Кимбалл рекомендовал бы слабый чай и жидкую овсяную кашку. – Синклер поморщился, и она добавила: – Зато бабушка рекомендует фрукты, тосты с апельсиновым джемом и столько чая, сколько сможете выпить.
При слове «фрукты» граф улыбнулся.
– Ваша бабушка – мудрая женщина, – Он хотел сказать еще что-то, но опять содрогнулся в приступе кашля.
Когда кашель прекратился, Куинси взяла из-под столика у кровати небольшую бутылочку и налила из нее немного в чашку. Протянув чашку графу, сказала:
– Бабушка также рекомендует глоток виски каждые четыре часа, когда вы бодрствуете.
– Я предпочитаю бренди.
– Бабушка настаивает на виски.
Синклер пожал плечами и выпил виски одним глотком. И тут же закашлялся на целых две минуты.
Вскоре появилась Джилл, и Куинси потребовала обед для себя и завтрак для графа. Потом стала готовить ивовый отвар. Когда она снова повернулась к Синклеру, он уже крепко спал.
Обедая, Куинси читала газету, и время от времени поглядывала на графа. В очередной раз проснувшись, он взглянул на нее и прохрипел:
– Куинси, где бутылка? Куда вы ее спрятали?
– Вы уверены, что...
– Да, уверен.
Она подошла к кровати и вытащила из-под столика бутылку виски. Налив немного в чашку, сказала:
– Вот... Только на этот раз пейте медленно.
Едва лишь Синклер передал ей пустую чашку, как в комнату вошла его мать.
– Бенджамин, дорогой... – Графиня протянула руку, чтобы потрогать его лоб. – О... Мне кажется, нужно снова послать за доктором Кимбаллом.
– Нет-нет! – прохрипел Синклер.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – вмешалась Куинси. – По-моему, лорд Синклер предпочитает рекомендации моей бабушки. Ему просто нужен отдых, вот и все, – Она многозначительно посмотрела на графа, – Отдых в постели, в течение целой недели.
Леди Синклер улыбнулась:
– Что ж, если у вашей бабушки есть опыт... Хорошо, не возражаю. Только сообщите мне, если хоть что-нибудь изменится. – Бросив тревожный взгляд на сына, леди Синклер вышла, из комнаты.
Ближе, к вечеру Куинси отправилась домой, но лишь для того, чтобы переодеться и взять очки. Вернувшись к Синклеру, она обнаружила, что никто из слуг не удивился при ее появлении. Возможно, слуги считали, что в отсутствие камердинера именно секретарь должен ухаживать за графом.
– Дейзи сказала, что вы почти не притронулись к обеду, – сказал Томпсон, входя в комнату с подносом, – вот, поешьте. – Он поставил его на стол у окна.
– Спасибо, Томпсон, – кивнула Куинси.
Она встала и потянулась. У нее совершенно не было аппетита, но кто сумеет успокоить графа, если она тоже лишится сил? Сделав себе бутерброд, Куинси покосилась на Синклера – и вдруг заметила, как он выхватил полотенце из рук слуги. В следующее мгновение он швырнул полотенце через всю комнату, и оно угодило в чайник, который тут же опрокинулся.