Страница:
— Филадельфийский эксперимент? Но ведь это что-то совсем уже из области фантастики! По-моему, про него даже фильм был снят — «Секретный эксперимент». Или ты имеешь в виду что-то другое?
— Нет, я имею в виду именно этот случай. Фильм был прекрасной идеей — после него все разговоры о действительном содержании исследований отрезало, как ножом. Еще бы — кому из журналистов хочется быть обвиненным в переиначива-нии сюжетов дешевой фантастики? Правда, сюжет этого боевика не имел ничего общего с реальным содержанием исследований.
— А что там происходило в действительности?
Молдер усмехнулся.
— Как ты понимаешь, отчетов об экспериментах я тебе представить не могу. То, что мне давали читать, существует только в печатном виде и копированию не подлежит. В общем, эта программа была начата еще в 1942 году, во время Второй Мировой войны. Основной целью исследований была разработка способов сделать корабли и самолеты невидимыми на экране радара.
— Система «Стеле»?
— Нет, яйцеголовые пытались тогда замахнуться на гораздо более серьезные вещи. Насколько я понимаю, поначалу они хотели с помощью специально смонтированной на корабле аппаратуры сделать так, чтобы радиоволны проходили сквозь него, как сквозь пустоту. Сейчас бы сказали — искривить пространство и спрятать этот корабль в некий особый «карман». Или в пространственный туннель, своеобразную червоточину во времени.
— А почему во времени?
— Потому что практически сразу же выяснилось, что свойства пространства напрямую связаны со свойствами времени. Собственно, Эйнштейн предсказал все это гораздо раньше, но одно дело — знать о теории относительности, а другое — испытать описанные ей явления на практике. Вскоре от идеи устанавливать такую штуку на самолетах отказались — было ясно, что вес аппаратуры превысит вес машины. Но эксперименты с кораблями продолжались довольно долго. Правда, особых успехов ученые достичь так и не сумели. В лучшем случае удавалось заставить выделенный для эксперимента тральщик на короткое время исчезнуть. Не становиться невидимым, а именно исчезать — секунд на десять или пятнадцать. Рекорд, если я не ошибаюсь, составлял полторы минуты. Как ты понимаешь, в военном смысле толку с этого было мало. Поэтому в конце сорок четвертого года все ученые, занятые в Филадельфийском эксперименте, были переключены на Ман-хэттенский проект. Но на этом дело не закончилось. В 1947 году эти парни объявились в Росвилле, штат Нью Мексике.
— Это было как-то связано с той летающей тарелкой?
— Насколько я понимаю, да. Очевидно, в «тарелочке» из Розуэлла было обнаружено нечто, что дало возможность продолжить разработки «пространственных туннелей». Во всяком случае, осенью следующего года произошел крупный успех. Тральщик, на котором была установлена аппаратура, исчез из Филадельфии — чтобы появиться в Норфолке, штат Вирджиния.
— Телепортация? — удивленно подняла брови Скалли. — Значит, она все-таки была осуществлена?
— Не телепортация. Все гораздо хуже. Тральщик появился в Норфолке за двадцать восемь секунд до того, как исчез в Филадельфии. То есть в течение полуминуты на свете существовало два абсолютно одинаковых корабля — вместе со всем, что на них находилось. А там были и люди. Правда, немного — человек десять. О их дальнейшей судьбе мне, к сожалению, ничего не известно. Однако в следующем году в Норвежском море исчез английский сторожевик «Аспидистра».
— А почему ты считаешь, что этот случай мог иметь отношение к Филадельфийскому эксперименту?
— Потому что английские ученые тоже принимали участие в разработках. И в одном из отчетов мне встретилось упоминание «Аспидистры».
Скалли покачала головой.
— Все равно получается как-то странно и неубедительно. Ну, хорошо, Филадельфийский эксперимент, «Аспидистра»… Но какое это имеет отношение к исчезновению эсминца «Карнарвон»? Ведь он, насколько я могу понять, в подобных экспериментах не участвовал — иначе для расследования вызвали бы не нас, а кого-нибудь другого, кто лучше разбирается и в физике пространства, и в этом конкретном деле.
— Ты совершенно права. Более того, меня официально заверили, что ни ЦРУ, ни Госдепартамент не располагают никакой информацией о самостоятельном продолжении Британией экспериментов в этой области. Словом, с этого конца полный тупик. Но обрати внимание — исследования по Филадельфийскому проекту в итоге привели к управлению временем. А бедняга Харпер, судя по твоим впечатлениям, провел в море куда больше, чем восемнадцать часов.
— Непонятно, в море или где-нибудь еще — задумчиво произнесла Скалли. — Но, в любом случае, лейтенанту сейчас не двадцать восемь лет, а сильно за шестьдесят. Интересно узнать, где его носило… Похоже, нам все-таки придется отправиться в Норвегию. Лучший способ разобраться во всей этой истории — провести расследование на месте.
— Вот и мне пришла в голову та же идея, — широко улыбнулся Молдер и посмотрел на часы. — Я уже заказал билеты на вечерний авиарейс до Тронхейма. В течение ближайшего получаса их должны принести.
Тронхейм, Норвегия.
Бар «У Старого Боцмана»
— Да, это я и есть Старый Боцман, — улыбнулся возвышающийся над стойкой рыжебородый мужик и поправил висящую на груди латунную дудку. — А вам нужен кто-то еще?
— Нет, Тед Вильямсон направил нас именно к вам. Он сказал, что нужного человека проще будет найти именно в вашем заведении.
— Старина Вильямсон? — оживился боцман с дудкой. — Я не видел его уже добрый десяток лет. И как он поживает?
— Превосходно! — улыбнулся Молдер. — У него тоже бар — на Манхэттене, в Нью-Йорке. И, насколько я понял, он собирается расширять дело. Дети в полном порядке, дочка недавно вышла замуж.
— Надеюсь, не за адвоката? — осведомился бармен. По его тону было непонятно, шутит он или говорит всерьез.
— Вот чего не знаю, того не знаю, — развел руками Молдер.
— Все равно отлично. Что будете брать — пиво, коктейль или что-нибудь покрепче? Кстати, у нас прекрасный выбор водки. Прямая поставка из России! — Бармен с гордостью указал рукой на полку за своей спиной. На полке громоздилась целая батарея бутылок самых причудливых форм, оснащенных яркими крикливыми этикетками — «Rasputin», «Yeltsin», «Smirnoff», «Zjuganoff» и что-то еще. К каждому названию прилагалась соответствующая физиономия, последняя была в кепке. Молдер покачал головой:
— Нет, мне лучше пива. Тед говорил, что оно у вас превосходное.
— Тед знает толк в моем пиве! — расплылся в улыбке бармен. — А вашей даме?
— Скалли, ты пиво пьешь? — обратился Молдер к своей спутнице. Та наградила его злобным взглядом, от которого полагалось вспыхнуть и сгореть на месте. Призрак вновь повернулся к бармену и развел руками:
— Леди предпочитает что-нибудь менее крепкое.
— Надеюсь, не пепси? — Старый Боцман неодобрительно нахмурился. — У меня, конечно, есть и эта гадость. Но то, что пьет новое поколение, — это же, прошу прощения у дамы за откровенность, настоящее дерьмо! Давайте я лучше налью вам квас. Это такой русский национальный напиток. Ручаюсь, вы его никогда не пробовали.
Скалли улыбнулась. Молдер кивнул и положил на стойку купюру. Бармен тоже расплылся в улыбке:
— Тогда садитесь вон за тот столик, справа, в дальнем углу. Там как раз свободно. А заказ я вам сейчас принесу.
Молдер и Скалли отошли в полутемный угол. Скалли сняла плащ и повесила его на высокую спинку деревянного стула. Молдер поставил сумку на пол и сел — лицом к залу. Сквозь табачный дым вырисовывались бородатые лица над воротниками свитеров грубой вязки, пивные кружки, морские фуражки и трубки всех форм и размеров. Похоже, сигареты или папиросы здесь курить было просто не принято.
Появился рыжебородый бармен с двумя огромными кружками и сушеной рыбиной.
— Это пиво, а это вам, леди. А вот это — презент от фирмы. — Он шмякнул рыбину о деревянную столешницу. — Нужный человек подойдет минут через пятнадцать, а вы пока посидите, отдохните. У нас здесь хорошо. И люди очень хорошие.
— Впервые вижу настоящего викинга, — не удержалась Скалли, глядя вслед возвращающемуся к стойке бармену. — Ну и бородища у него!
— Борода, говоришь? — хмыкнул Молдер. — Вообще-то этот парень родом откуда-то из Польши. А настоящая его фамилия — Кацман…
Обещанный барменом «нужный человек» подошел не через четверть часа, а гораздо раньше. Был он темноволосым парнем лет тридцати, одетым в потертую кожаную куртку, но с неизменной трубкой в зубах. Парень пододвинул ногой стул, сел, вынул трубку изо рта и в упор воззрился на Молдера. Тот ответил ему таким же молчаливым взглядом.
— Как я понял, вам нужен подходящий корабль с экипажем, чтобы искать что-то в океане? — наконец спросил парень.
— Да, — кивнул Молдер.
— В каком районе и на какой срок?
— День или от силы два. В любом случае в следующий понедельник нам надо отсюда улетать. Район — шестьдесят пять северной широты и восемь восточной долготы. Поиск в зоне с радиусом порядка тридцати-пятидесяти миль.
Парень чему-то усмехнулся. Затем нахмурился и вновь смерил Молдера взглядом:
— Вы знаете, что район к югу от Лофо-тенских островов считается особо опасным для плавания? Судно для работы в подобных местах, да к тому же вне обычных фарватеров, обязано отвечать определенным стандартам. Во-первых, оно должно иметь усиленный корпус для плавания во льдах и ледокольные обводы. Во-вторых — отличное навигационное оборудование. На опушке шхер много рифов, часть которых до сих пор не нанесена на карту, да и дальше в море встречаются разные неприятные штучки…
— Я понимаю, — кивнул Молдер. — У вас есть такое судно?
— Да. Траулер в полторы сотни тонн с ледовым поясом и современным навигационным оборудованием. Шесть человек команды, включая меня. Но это будет стоить недешево.
— Я примерно знаком с расценками на краткосрочный фрахт в подобных условиях. Готов прибавить к нему пятьдесят процентов. Вы согласны?
Брови шкипера слегка приподнялись. После некоторой паузы он назвал сумму, будто пробуя ее на вкус. Молдер снова кивнул.
— Значит, по рукам?
— По рукам, — сказал парень и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Молдер тоже поднялся, Скалли осталась сидеть.
— Да, кстати, мы совсем забыли представиться, — внезапно произнес шкипер. — Меня зовут Ивар Трондхайм. А мой корабль называется «Морита».
— Меня — Фокс Молдер. А ее — Скалли, — вежливо улыбнулся ему Молдер.
— Американцы? — По лицу парня пробежала кривая усмешка. — Не люблю американцев.
Молдер невозмутимо промолчал. Шкипер еще раз внимательно окинул его взглядом и неожиданно протянул шершавую задубелую пятерню.
— Ну, думаю, наша экспедиция будет успешной!
Когда он скрылся за входной дверью, Молдер двинулся к стойке и через полминуты вернулся еще с одной кружкой пива. Поставив ее на стол и усевшись сам, он хитро поглядел на Скалли.
— А вот это был уже настоящий викинг. Ну и как он тебе понравился?
Скалли нахмурилась.
— Он боится. Очень боится и отчаянно пытается скрыть свой страх. Поэтому и держится столь вызывающе. Ты уверен, что на него можно положиться?
Молдер пожал плечами.
— Выбирать не приходится — нас все-таки очень поджимает время. Я должен отправить предварительный доклад Скинне-ру не позднее этого воскресенья. Кроме того, я не думаю, что этот парень в самый последний момент вдруг струсит и откажется выходить в море. А помимо этой неприятности, что еще может с нами произойти?
Норвежское море к северо-западу от Тронхейма, 65 градусов северной широты, 8 градусов восточной долготы.
Борт траулера «Морита»
— Не удивляйтесь, такой туман стоит здесь почти всегда, — не оборачиваясь, произнес Трондхайм. Он стоял за штурвалом и напряженно глядел на мерцающий зеленым экран радиолокатора, время от времени бросая быстрый взгляд на эхолот. Впрочем, тот показывал глубины свыше трехсот футов, так что мелей и рифов можно было не опасаться.
— Насколько я понимаю, этот район не пользуется особой популярностью у местных моряков? — осторожно осведомился Молдер.
Трондхайм фыркнул:
— Если бы вы знали, сколько легенд ходит среди этой братии! Не поверили бы, что живете в двадцатом веке. Местные рыбаки выросли на этих легендах и не представляют себе жизни без них. Они на полном серьезе считают весь район вокруг Лофотенс-ких островов проклятым местом. Некоторые утверждают, что когда-то здесь был вход в Вальхаллу, и викинги специально отправляли драккары с телами умерших конунгов в море, чтобы они добрались до своего рая кратчайшим путем.
— А сейчас?
— В смысле? — Трондхайм непонимающе обернулся к Молдеру. — Что вы хотите сказать? Сейчас конунгов уже нет. .
— А что происходит в этом месте сейчас? Трондхайм замолчал, опять уткнувшись в экран локатора.
— Говорят, что там пропадают корабли, — нехотя произнес он спустя некоторое время. — Ну, в этом, положим, ничего удивительного нет. Корабли в море всегда пропадают. Особенно рыбачьи суденышки, и в таком море, как это. Но кое-кто утверждает, что корабли не гибнут, а просто уходят куда-то… в другое место. А люди с пропавших кораблей иногда возвращаются…
Молдер понял, что больше из Трондхайма ничего выжать не удастся. Он снова всмотрелся в туманную мглу прямо по курсу. Если в этих местах большую часть года действительно стоит такой туман, то интересно, как плавали здесь до появления радиолокатора? Эти самые конунги. На своих драккарах. В рубке траулера воцарилась тишина, нарушаемая только мерным рокотом дизелей глубоко под палубой
— Скажите, а что конкретно вы там ищете? — неожиданно нарушил тишину сам Трондхайм. — Зачем вас понесло в эту всеми богами проклятую дыру? Ведь не ради же простого любопытства. На туристов вы слишком уж не похожи. Молдер усмехнулся:
— Любопытство, удовлетворяемое за государственный счет, называется наукой. Вы ничего не слышали о случившемся здесь лет шестьдесят назад падении метеорита?
— Камня с неба? — удивленно переспросил Трондхайм? — Нет, никогда не слышал. А какое он имеет отношение…
И тут автоштурман пронзительно заверещал. Трондхайм приник к экрану радара.
— Что за черт! — пробормотал он. — Почему так близко?
— Что случилось? — придвинулся к нему Молдер.
— Никак не пойму. Экран только что был чист, и вдруг на нем появилась отметка! Причем весьма немалых размеров. — Он щелкнул пальцем по зеленовато мерцающей черточке. — И смотрите, она то появляется, то исчезает. Что бы это могло быть?
В голосе шкипера чувствовались удивление и растерянность. Молдер пожал плечами. Если в электронике он хоть немного, но разбирался, то в навигации был полным профаном.
— Может быть, это льдина? То покрывается водой, то вновь всплывает на поверхность?
— Не смешите меня! — огрызнулся Трондхайм. — Ныряющая льдина размером с добрый айсберг? А если так, то почему же молчит мой эхолот?
Молдер молча развел руками. Теперь он и сам видел, как отметка на экране то скрывается, то появляется вновь. К тому же, время от времени по экрану начинали пробегать какие-то странные волны и блеклые концентрические круги. Трондхайм дотронулся до рукояток настройки и пошевелил ими.
— Дьявол меня разбери! — пробормотал он. — Откуда идут эти помехи?
Дверь, ведущая на правое крыло мостика, распахнулась, впустив в рубку порыв холодного воздуха, наполненного мелкой водяной пылью. В проеме появилась голова парнишки-впередсмотрящего.
— Судно прямо по курсу! — громко заорал он.
Трондхайм немедленно приник к переднему стеклу, а затем рванулся к машинному телеграфу и перекинул оба рычага в обратное положение.
— Полный назад! — крикнул он в переговорную трубу.
Через несколько секунд судно как бы нехотя отозвалось, ощутимо сбавив ход. К этому моменту Молдер тоже увидел сквозь пелену тумана смутно различимый корпус корабля. Трондхайм положил штурвал влево, и «Морита» начала поворачивать, приближаясь к неизвестному судну правым бортом. Через пару минут уже можно было разглядеть очертания незнакомца — приподнятая вверх носовая часть с косо срезанным «клиперским» форштевнем, полусферическая орудийная башня, сдвинутая назад широкая труба и две невысокие мачты, усеянные антеннами и решетками локаторов. На носу хорошо был виден нанесенный черной краской бортовой номер.
— F97. Кажется, это то, что мы искали, — тихо произнесла за спиной Молдера незаметно появившаяся в рубке Скалли. — Мы будем на него высаживаться?
— Конечно! — Молдер повернулся к шкиперу и улыбнулся как можно более любезно. — Мы хоти попасть туда. Вы составите нам компанию?
Трондхайм на секунду задумался. Судя по всему, ему не слишком хотелось покидать свой корабль и лезть на борт «летучего голландца». Однако любопытство пересилило. Он кивнул.
— Ладно, так уж и быть. Только я возьму с собой юнгу — вчетвером нам будет проще.
— Очень хорошо. — Молдер был искренне рад такому повороту дел. — У нас будет с собой много аппаратуры для исследований, и, возможно, нам понадобится ассистент.
Юнгу звали Хальверссон, и он оказался тем самым парнишкой-впередсмотрящим. Молодой человек явно был рад предстоящему приключению. Он с готовностью забрал у Скалли тяжелую сумку и перескочил на борт покинутого корабля вторым — сразу вслед за Трондхаймом. Шкипер принял с борта «Мориты» канат и закрепил его за один из носовых кнехтов. Затем двое матросов перекинули с борта на борт трап, и Скалли, аккуратно держась за швартовочный конец, тоже перебралась на эсминец. Замыкающим шел Молдер, неся еще одну большую сумку.
— Собрались в дальнюю туристическую поездку? — иронически спросил Трондхайм, когда все четверо оказались на палубе эсминца.
— Вы забываете, что мы ученые, — ответствовал Молдер. — Наша задача — за минимальное время провести максимум исследований и анализов и привезти из этой экспедиции как можно больше информации. Естественно, обрабатывать полученные данные мы будем уже дома, в университетской лаборатории. Но экспресс-лаборатория у нас с собой тоже есть.
Юный Хальверссон восхищенно покачал головой.
— С чего мы начинаем? — спросила Скалли.
— Очевидно, сначала надо попасть в рубку и на ходовой мостик, — сказал Молдер. — Там должны остаться судовые документы — журнал, маршрутные карты. Наконец, показания «черного ящика».
Хорошо, что Молдеру пришло в голову изучить внутреннюю планировку эсминцев типа «Броадсворд» еще в Скапа-Флоу. По крайней мере, дверь и ведущую наверх лестницу он отыскал почти сразу же, а затем умудрился почти не запутаться в узких коридорах. Корабль производил странное впечатление — было похоже, что его оставили не несколько дней, а, по крайней мере, несколько лет назад. Все железные и стальные предметы были покрыты тонким слоем ржавчины, на дереве и пластике кое-где лежал белесоватый налет. И нигде не было видно ни души — ни живой, ни мертвой. Следов торопливого бегства тоже не наблюдалось. Создавалось впечатление, что команда корабля просто внезапно исчезла — за исключением тех двадцати трех человек, что успели погрузиться в спасательную шлюпку.
В рубке эсминца тоже было пусто. На взгляд неспециалиста, здесь царил почти полный порядок — за исключением того, что обе двери на мостик были распахнуты настежь, и по помещению гулял холодный сырой ветер. Судовой журнал оказался на месте, навигационные карты тоже лежали там, где и должны были лежать, — на штурманском столике. Курс был отмечен карандашом, красная линия тянулась от Ньюфаундленда и обрывалась южнее Лофотенских островов, к северо-западу от Тронхейма. Судя по прокладке, корабль должен был зайти в Тронхейм. Молдер склонился над картой, пытаясь прикинуть координаты последней точки. Насколько он мог понять, она практически совпадала с тем местом, где эсминец исчез из поля зрения станций слежения.
Судовой журнал тоже содержал мало интересной информации. Согласно последним записям, в 05.15 по Гринвичу эсминец повстречался с немецким рудовозом «Брум-мер», а в 06.00 на вахту заступил лейтенант Ричард Харпер. В 06.08 вышел из строя поисковый радиолокатор, минутой позже отказали навигационный локатор и эхолот. Запись, отмеченная шестью часами двенадцатью минутами, гласила, что в машинном отделении начались непонятные перебои в работе турбин и на мостик был вызван капитан корабля. Далее говорилось что-то непонятное о светящемся тумане, а затем текст обрывался, причем буквально на полуслове.
— Скалли! — окликнул Молдер. — Посмотри-ка сюда. Кажется, становится понятно, почему с борта была спущена всего одна шлюпка, и в ней оказалось так мало людей. Судя по записям в журнале и времени последней корректировки курса, «это» произошло рано утром, когда бодрствовала лишь незначительная часть команды. А лейтенант Харпер был вахтенным начальником. Не исключено, что остальные матросы просто не успели проснуться…
— Значит, надо спуститься в кубрики и посмотреть, что творится там, — ответила Скалли. — А теперь посмотри, что нашла я.
Она уже успела развернуть на боковом столике чемоданчик с экспресс-лабораторией и теперь настраивала микроскоп. Молдер заглянул в окуляры, но так ничего и не понял. Палочки, черточки, медленно шевелящиеся полупрозрачные неровные пятна.
— Что все это значит?
— На всем корабле творится что-то неладное с органикой. Если металл покрылся ржавчиной так, как будто провел здесь не менее десяти лет, то все вещества органического происхождения — дерево, пластик, бумага — выглядят постаревшими сразу на несколько десятков лет. Кроме того, я не могу пока выяснить природу этого белесого налета…
— Что значит «постаревшими»? — удивленно переспросил Молдер.
— Я не знаю, как выразиться более точно… В общем, их структура изменилась так, будто они не были защищены от внешних воздействий в течение очень долгого времени.
— Понятно, — Молдер кивнул. — Ладно, оставь пока свою аппаратуру. Давай действительно спустимся в жилые отсеки.
По узкой металлической лесенке Молдер и Скалли спустились на нижнюю палубу. Трондхайм тоже потащился за ними. Юный Хальверссон остался на мостике, сказав, что будет дежурить. Молдер заподозрил, что парнишке просто хочется полазать по военному кораблю и засунуть любопытный нос во все щели, однако он не решается заниматься столь откровенным мальчишеством в присутствии посторонних.
Жилая палуба оказалась узким тесным коридором, по обе стороны тянулись одинаковые двери, ведущие в каюты и кубрики. Здесь было темно, холодно и сыро. Луч фонаря вырывал из темноты ржавые потеки на железных стенах, облупившиеся номера кают и затянутые белой матовой пленкой осветительные плафоны. Открыть первую дверь не удалось, однако вторая распахнулась от легкого прикосновения. Молдер первым протиснулся в узкий проем, посветил фонариком — и чуть не вскрикнул от неожиданности.
Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги — да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые армейские одеяла, как изморозью, были покрыты странным ворсистым налетом, более всего похожим на белую плесень. Такой же налет покрывал и глядящие вверх лица моряков, а также кисти рук и другие открытые участки кожи. Протиснувшись ближе, Скалли попыталась взять пробу этого налета. Однако, едва она коснулась шпателем запястья одного из мертвецов, как кисть руки отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей. Скалли сделала Молдеру знак отступить назад, присела на корточки над тем, что еще недавно было кистью мертвеца, и пошевелила ее концом шпателя.
— Странно, — наконец произнесла она. — Молдер, они хрупкие, как будто замороженные. Однако температура в помещении немного выше нуля — по крайней мере, на стенах видны потеки воды, и совсем нет изморози. Что бы это такое могло быть?
Последний вопрос являлся риторическим — Молдер разбирался в биохимии лишь на уровне среднего ученика средней американской школы. Он пожал плечами и для порядка еще раз пошарил лучом своего фонаря по каюте. Здесь было шесть двухъярусных коек — двенадцать спальных мест, из которых два нижних пустовали. Поверх одного из аккуратно заправленных одеял лежала книга обложкой вниз. Белесая «плесень» на ней отсутствовала, и Молдер попытался аккуратно поднять эту книгу двумя пальцами. К его несказанному удивлению, этот эксперимент оказался успешным — книга не развалилась в пальцах и не рассыпалась в прах. Страницы пожелтели и сделались хрупкими, однако их можно было листать и читать. Молдер закрыл томик и взглянул на обложку. Нарисованный там оскаленный скелет с ржавым зазубренным мечом выглядел совсем не страшно и абсолютно неубедительно.
— Очень странно, — задумчиво произнесла Скалли. — Создается впечатление, что тело просто подверглось глубокой заморозке…
И в этот момент откуда-то сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем — лязг металлических ступенек под торопливыми шагами. Молдер бросился к выходу, Скалли последовала за ним. Поднявшись на верхнюю палубу, они увидели Трондхайма, который отчаянно вопкл и размахивал руками. Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения шкипера. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Мориты» очень захотелось самому занять место шкипера.
— Нет, я имею в виду именно этот случай. Фильм был прекрасной идеей — после него все разговоры о действительном содержании исследований отрезало, как ножом. Еще бы — кому из журналистов хочется быть обвиненным в переиначива-нии сюжетов дешевой фантастики? Правда, сюжет этого боевика не имел ничего общего с реальным содержанием исследований.
— А что там происходило в действительности?
Молдер усмехнулся.
— Как ты понимаешь, отчетов об экспериментах я тебе представить не могу. То, что мне давали читать, существует только в печатном виде и копированию не подлежит. В общем, эта программа была начата еще в 1942 году, во время Второй Мировой войны. Основной целью исследований была разработка способов сделать корабли и самолеты невидимыми на экране радара.
— Система «Стеле»?
— Нет, яйцеголовые пытались тогда замахнуться на гораздо более серьезные вещи. Насколько я понимаю, поначалу они хотели с помощью специально смонтированной на корабле аппаратуры сделать так, чтобы радиоволны проходили сквозь него, как сквозь пустоту. Сейчас бы сказали — искривить пространство и спрятать этот корабль в некий особый «карман». Или в пространственный туннель, своеобразную червоточину во времени.
— А почему во времени?
— Потому что практически сразу же выяснилось, что свойства пространства напрямую связаны со свойствами времени. Собственно, Эйнштейн предсказал все это гораздо раньше, но одно дело — знать о теории относительности, а другое — испытать описанные ей явления на практике. Вскоре от идеи устанавливать такую штуку на самолетах отказались — было ясно, что вес аппаратуры превысит вес машины. Но эксперименты с кораблями продолжались довольно долго. Правда, особых успехов ученые достичь так и не сумели. В лучшем случае удавалось заставить выделенный для эксперимента тральщик на короткое время исчезнуть. Не становиться невидимым, а именно исчезать — секунд на десять или пятнадцать. Рекорд, если я не ошибаюсь, составлял полторы минуты. Как ты понимаешь, в военном смысле толку с этого было мало. Поэтому в конце сорок четвертого года все ученые, занятые в Филадельфийском эксперименте, были переключены на Ман-хэттенский проект. Но на этом дело не закончилось. В 1947 году эти парни объявились в Росвилле, штат Нью Мексике.
— Это было как-то связано с той летающей тарелкой?
— Насколько я понимаю, да. Очевидно, в «тарелочке» из Розуэлла было обнаружено нечто, что дало возможность продолжить разработки «пространственных туннелей». Во всяком случае, осенью следующего года произошел крупный успех. Тральщик, на котором была установлена аппаратура, исчез из Филадельфии — чтобы появиться в Норфолке, штат Вирджиния.
— Телепортация? — удивленно подняла брови Скалли. — Значит, она все-таки была осуществлена?
— Не телепортация. Все гораздо хуже. Тральщик появился в Норфолке за двадцать восемь секунд до того, как исчез в Филадельфии. То есть в течение полуминуты на свете существовало два абсолютно одинаковых корабля — вместе со всем, что на них находилось. А там были и люди. Правда, немного — человек десять. О их дальнейшей судьбе мне, к сожалению, ничего не известно. Однако в следующем году в Норвежском море исчез английский сторожевик «Аспидистра».
— А почему ты считаешь, что этот случай мог иметь отношение к Филадельфийскому эксперименту?
— Потому что английские ученые тоже принимали участие в разработках. И в одном из отчетов мне встретилось упоминание «Аспидистры».
Скалли покачала головой.
— Все равно получается как-то странно и неубедительно. Ну, хорошо, Филадельфийский эксперимент, «Аспидистра»… Но какое это имеет отношение к исчезновению эсминца «Карнарвон»? Ведь он, насколько я могу понять, в подобных экспериментах не участвовал — иначе для расследования вызвали бы не нас, а кого-нибудь другого, кто лучше разбирается и в физике пространства, и в этом конкретном деле.
— Ты совершенно права. Более того, меня официально заверили, что ни ЦРУ, ни Госдепартамент не располагают никакой информацией о самостоятельном продолжении Британией экспериментов в этой области. Словом, с этого конца полный тупик. Но обрати внимание — исследования по Филадельфийскому проекту в итоге привели к управлению временем. А бедняга Харпер, судя по твоим впечатлениям, провел в море куда больше, чем восемнадцать часов.
— Непонятно, в море или где-нибудь еще — задумчиво произнесла Скалли. — Но, в любом случае, лейтенанту сейчас не двадцать восемь лет, а сильно за шестьдесят. Интересно узнать, где его носило… Похоже, нам все-таки придется отправиться в Норвегию. Лучший способ разобраться во всей этой истории — провести расследование на месте.
— Вот и мне пришла в голову та же идея, — широко улыбнулся Молдер и посмотрел на часы. — Я уже заказал билеты на вечерний авиарейс до Тронхейма. В течение ближайшего получаса их должны принести.
Тронхейм, Норвегия.
Бар «У Старого Боцмана»
— Да, это я и есть Старый Боцман, — улыбнулся возвышающийся над стойкой рыжебородый мужик и поправил висящую на груди латунную дудку. — А вам нужен кто-то еще?
— Нет, Тед Вильямсон направил нас именно к вам. Он сказал, что нужного человека проще будет найти именно в вашем заведении.
— Старина Вильямсон? — оживился боцман с дудкой. — Я не видел его уже добрый десяток лет. И как он поживает?
— Превосходно! — улыбнулся Молдер. — У него тоже бар — на Манхэттене, в Нью-Йорке. И, насколько я понял, он собирается расширять дело. Дети в полном порядке, дочка недавно вышла замуж.
— Надеюсь, не за адвоката? — осведомился бармен. По его тону было непонятно, шутит он или говорит всерьез.
— Вот чего не знаю, того не знаю, — развел руками Молдер.
— Все равно отлично. Что будете брать — пиво, коктейль или что-нибудь покрепче? Кстати, у нас прекрасный выбор водки. Прямая поставка из России! — Бармен с гордостью указал рукой на полку за своей спиной. На полке громоздилась целая батарея бутылок самых причудливых форм, оснащенных яркими крикливыми этикетками — «Rasputin», «Yeltsin», «Smirnoff», «Zjuganoff» и что-то еще. К каждому названию прилагалась соответствующая физиономия, последняя была в кепке. Молдер покачал головой:
— Нет, мне лучше пива. Тед говорил, что оно у вас превосходное.
— Тед знает толк в моем пиве! — расплылся в улыбке бармен. — А вашей даме?
— Скалли, ты пиво пьешь? — обратился Молдер к своей спутнице. Та наградила его злобным взглядом, от которого полагалось вспыхнуть и сгореть на месте. Призрак вновь повернулся к бармену и развел руками:
— Леди предпочитает что-нибудь менее крепкое.
— Надеюсь, не пепси? — Старый Боцман неодобрительно нахмурился. — У меня, конечно, есть и эта гадость. Но то, что пьет новое поколение, — это же, прошу прощения у дамы за откровенность, настоящее дерьмо! Давайте я лучше налью вам квас. Это такой русский национальный напиток. Ручаюсь, вы его никогда не пробовали.
Скалли улыбнулась. Молдер кивнул и положил на стойку купюру. Бармен тоже расплылся в улыбке:
— Тогда садитесь вон за тот столик, справа, в дальнем углу. Там как раз свободно. А заказ я вам сейчас принесу.
Молдер и Скалли отошли в полутемный угол. Скалли сняла плащ и повесила его на высокую спинку деревянного стула. Молдер поставил сумку на пол и сел — лицом к залу. Сквозь табачный дым вырисовывались бородатые лица над воротниками свитеров грубой вязки, пивные кружки, морские фуражки и трубки всех форм и размеров. Похоже, сигареты или папиросы здесь курить было просто не принято.
Появился рыжебородый бармен с двумя огромными кружками и сушеной рыбиной.
— Это пиво, а это вам, леди. А вот это — презент от фирмы. — Он шмякнул рыбину о деревянную столешницу. — Нужный человек подойдет минут через пятнадцать, а вы пока посидите, отдохните. У нас здесь хорошо. И люди очень хорошие.
— Впервые вижу настоящего викинга, — не удержалась Скалли, глядя вслед возвращающемуся к стойке бармену. — Ну и бородища у него!
— Борода, говоришь? — хмыкнул Молдер. — Вообще-то этот парень родом откуда-то из Польши. А настоящая его фамилия — Кацман…
Обещанный барменом «нужный человек» подошел не через четверть часа, а гораздо раньше. Был он темноволосым парнем лет тридцати, одетым в потертую кожаную куртку, но с неизменной трубкой в зубах. Парень пододвинул ногой стул, сел, вынул трубку изо рта и в упор воззрился на Молдера. Тот ответил ему таким же молчаливым взглядом.
— Как я понял, вам нужен подходящий корабль с экипажем, чтобы искать что-то в океане? — наконец спросил парень.
— Да, — кивнул Молдер.
— В каком районе и на какой срок?
— День или от силы два. В любом случае в следующий понедельник нам надо отсюда улетать. Район — шестьдесят пять северной широты и восемь восточной долготы. Поиск в зоне с радиусом порядка тридцати-пятидесяти миль.
Парень чему-то усмехнулся. Затем нахмурился и вновь смерил Молдера взглядом:
— Вы знаете, что район к югу от Лофо-тенских островов считается особо опасным для плавания? Судно для работы в подобных местах, да к тому же вне обычных фарватеров, обязано отвечать определенным стандартам. Во-первых, оно должно иметь усиленный корпус для плавания во льдах и ледокольные обводы. Во-вторых — отличное навигационное оборудование. На опушке шхер много рифов, часть которых до сих пор не нанесена на карту, да и дальше в море встречаются разные неприятные штучки…
— Я понимаю, — кивнул Молдер. — У вас есть такое судно?
— Да. Траулер в полторы сотни тонн с ледовым поясом и современным навигационным оборудованием. Шесть человек команды, включая меня. Но это будет стоить недешево.
— Я примерно знаком с расценками на краткосрочный фрахт в подобных условиях. Готов прибавить к нему пятьдесят процентов. Вы согласны?
Брови шкипера слегка приподнялись. После некоторой паузы он назвал сумму, будто пробуя ее на вкус. Молдер снова кивнул.
— Значит, по рукам?
— По рукам, — сказал парень и поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Молдер тоже поднялся, Скалли осталась сидеть.
— Да, кстати, мы совсем забыли представиться, — внезапно произнес шкипер. — Меня зовут Ивар Трондхайм. А мой корабль называется «Морита».
— Меня — Фокс Молдер. А ее — Скалли, — вежливо улыбнулся ему Молдер.
— Американцы? — По лицу парня пробежала кривая усмешка. — Не люблю американцев.
Молдер невозмутимо промолчал. Шкипер еще раз внимательно окинул его взглядом и неожиданно протянул шершавую задубелую пятерню.
— Ну, думаю, наша экспедиция будет успешной!
Когда он скрылся за входной дверью, Молдер двинулся к стойке и через полминуты вернулся еще с одной кружкой пива. Поставив ее на стол и усевшись сам, он хитро поглядел на Скалли.
— А вот это был уже настоящий викинг. Ну и как он тебе понравился?
Скалли нахмурилась.
— Он боится. Очень боится и отчаянно пытается скрыть свой страх. Поэтому и держится столь вызывающе. Ты уверен, что на него можно положиться?
Молдер пожал плечами.
— Выбирать не приходится — нас все-таки очень поджимает время. Я должен отправить предварительный доклад Скинне-ру не позднее этого воскресенья. Кроме того, я не думаю, что этот парень в самый последний момент вдруг струсит и откажется выходить в море. А помимо этой неприятности, что еще может с нами произойти?
Норвежское море к северо-западу от Тронхейма, 65 градусов северной широты, 8 градусов восточной долготы.
Борт траулера «Морита»
— Не удивляйтесь, такой туман стоит здесь почти всегда, — не оборачиваясь, произнес Трондхайм. Он стоял за штурвалом и напряженно глядел на мерцающий зеленым экран радиолокатора, время от времени бросая быстрый взгляд на эхолот. Впрочем, тот показывал глубины свыше трехсот футов, так что мелей и рифов можно было не опасаться.
— Насколько я понимаю, этот район не пользуется особой популярностью у местных моряков? — осторожно осведомился Молдер.
Трондхайм фыркнул:
— Если бы вы знали, сколько легенд ходит среди этой братии! Не поверили бы, что живете в двадцатом веке. Местные рыбаки выросли на этих легендах и не представляют себе жизни без них. Они на полном серьезе считают весь район вокруг Лофотенс-ких островов проклятым местом. Некоторые утверждают, что когда-то здесь был вход в Вальхаллу, и викинги специально отправляли драккары с телами умерших конунгов в море, чтобы они добрались до своего рая кратчайшим путем.
— А сейчас?
— В смысле? — Трондхайм непонимающе обернулся к Молдеру. — Что вы хотите сказать? Сейчас конунгов уже нет. .
— А что происходит в этом месте сейчас? Трондхайм замолчал, опять уткнувшись в экран локатора.
— Говорят, что там пропадают корабли, — нехотя произнес он спустя некоторое время. — Ну, в этом, положим, ничего удивительного нет. Корабли в море всегда пропадают. Особенно рыбачьи суденышки, и в таком море, как это. Но кое-кто утверждает, что корабли не гибнут, а просто уходят куда-то… в другое место. А люди с пропавших кораблей иногда возвращаются…
Молдер понял, что больше из Трондхайма ничего выжать не удастся. Он снова всмотрелся в туманную мглу прямо по курсу. Если в этих местах большую часть года действительно стоит такой туман, то интересно, как плавали здесь до появления радиолокатора? Эти самые конунги. На своих драккарах. В рубке траулера воцарилась тишина, нарушаемая только мерным рокотом дизелей глубоко под палубой
— Скажите, а что конкретно вы там ищете? — неожиданно нарушил тишину сам Трондхайм. — Зачем вас понесло в эту всеми богами проклятую дыру? Ведь не ради же простого любопытства. На туристов вы слишком уж не похожи. Молдер усмехнулся:
— Любопытство, удовлетворяемое за государственный счет, называется наукой. Вы ничего не слышали о случившемся здесь лет шестьдесят назад падении метеорита?
— Камня с неба? — удивленно переспросил Трондхайм? — Нет, никогда не слышал. А какое он имеет отношение…
И тут автоштурман пронзительно заверещал. Трондхайм приник к экрану радара.
— Что за черт! — пробормотал он. — Почему так близко?
— Что случилось? — придвинулся к нему Молдер.
— Никак не пойму. Экран только что был чист, и вдруг на нем появилась отметка! Причем весьма немалых размеров. — Он щелкнул пальцем по зеленовато мерцающей черточке. — И смотрите, она то появляется, то исчезает. Что бы это могло быть?
В голосе шкипера чувствовались удивление и растерянность. Молдер пожал плечами. Если в электронике он хоть немного, но разбирался, то в навигации был полным профаном.
— Может быть, это льдина? То покрывается водой, то вновь всплывает на поверхность?
— Не смешите меня! — огрызнулся Трондхайм. — Ныряющая льдина размером с добрый айсберг? А если так, то почему же молчит мой эхолот?
Молдер молча развел руками. Теперь он и сам видел, как отметка на экране то скрывается, то появляется вновь. К тому же, время от времени по экрану начинали пробегать какие-то странные волны и блеклые концентрические круги. Трондхайм дотронулся до рукояток настройки и пошевелил ими.
— Дьявол меня разбери! — пробормотал он. — Откуда идут эти помехи?
Дверь, ведущая на правое крыло мостика, распахнулась, впустив в рубку порыв холодного воздуха, наполненного мелкой водяной пылью. В проеме появилась голова парнишки-впередсмотрящего.
— Судно прямо по курсу! — громко заорал он.
Трондхайм немедленно приник к переднему стеклу, а затем рванулся к машинному телеграфу и перекинул оба рычага в обратное положение.
— Полный назад! — крикнул он в переговорную трубу.
Через несколько секунд судно как бы нехотя отозвалось, ощутимо сбавив ход. К этому моменту Молдер тоже увидел сквозь пелену тумана смутно различимый корпус корабля. Трондхайм положил штурвал влево, и «Морита» начала поворачивать, приближаясь к неизвестному судну правым бортом. Через пару минут уже можно было разглядеть очертания незнакомца — приподнятая вверх носовая часть с косо срезанным «клиперским» форштевнем, полусферическая орудийная башня, сдвинутая назад широкая труба и две невысокие мачты, усеянные антеннами и решетками локаторов. На носу хорошо был виден нанесенный черной краской бортовой номер.
— F97. Кажется, это то, что мы искали, — тихо произнесла за спиной Молдера незаметно появившаяся в рубке Скалли. — Мы будем на него высаживаться?
— Конечно! — Молдер повернулся к шкиперу и улыбнулся как можно более любезно. — Мы хоти попасть туда. Вы составите нам компанию?
Трондхайм на секунду задумался. Судя по всему, ему не слишком хотелось покидать свой корабль и лезть на борт «летучего голландца». Однако любопытство пересилило. Он кивнул.
— Ладно, так уж и быть. Только я возьму с собой юнгу — вчетвером нам будет проще.
— Очень хорошо. — Молдер был искренне рад такому повороту дел. — У нас будет с собой много аппаратуры для исследований, и, возможно, нам понадобится ассистент.
Юнгу звали Хальверссон, и он оказался тем самым парнишкой-впередсмотрящим. Молодой человек явно был рад предстоящему приключению. Он с готовностью забрал у Скалли тяжелую сумку и перескочил на борт покинутого корабля вторым — сразу вслед за Трондхаймом. Шкипер принял с борта «Мориты» канат и закрепил его за один из носовых кнехтов. Затем двое матросов перекинули с борта на борт трап, и Скалли, аккуратно держась за швартовочный конец, тоже перебралась на эсминец. Замыкающим шел Молдер, неся еще одну большую сумку.
— Собрались в дальнюю туристическую поездку? — иронически спросил Трондхайм, когда все четверо оказались на палубе эсминца.
— Вы забываете, что мы ученые, — ответствовал Молдер. — Наша задача — за минимальное время провести максимум исследований и анализов и привезти из этой экспедиции как можно больше информации. Естественно, обрабатывать полученные данные мы будем уже дома, в университетской лаборатории. Но экспресс-лаборатория у нас с собой тоже есть.
Юный Хальверссон восхищенно покачал головой.
— С чего мы начинаем? — спросила Скалли.
— Очевидно, сначала надо попасть в рубку и на ходовой мостик, — сказал Молдер. — Там должны остаться судовые документы — журнал, маршрутные карты. Наконец, показания «черного ящика».
Хорошо, что Молдеру пришло в голову изучить внутреннюю планировку эсминцев типа «Броадсворд» еще в Скапа-Флоу. По крайней мере, дверь и ведущую наверх лестницу он отыскал почти сразу же, а затем умудрился почти не запутаться в узких коридорах. Корабль производил странное впечатление — было похоже, что его оставили не несколько дней, а, по крайней мере, несколько лет назад. Все железные и стальные предметы были покрыты тонким слоем ржавчины, на дереве и пластике кое-где лежал белесоватый налет. И нигде не было видно ни души — ни живой, ни мертвой. Следов торопливого бегства тоже не наблюдалось. Создавалось впечатление, что команда корабля просто внезапно исчезла — за исключением тех двадцати трех человек, что успели погрузиться в спасательную шлюпку.
В рубке эсминца тоже было пусто. На взгляд неспециалиста, здесь царил почти полный порядок — за исключением того, что обе двери на мостик были распахнуты настежь, и по помещению гулял холодный сырой ветер. Судовой журнал оказался на месте, навигационные карты тоже лежали там, где и должны были лежать, — на штурманском столике. Курс был отмечен карандашом, красная линия тянулась от Ньюфаундленда и обрывалась южнее Лофотенских островов, к северо-западу от Тронхейма. Судя по прокладке, корабль должен был зайти в Тронхейм. Молдер склонился над картой, пытаясь прикинуть координаты последней точки. Насколько он мог понять, она практически совпадала с тем местом, где эсминец исчез из поля зрения станций слежения.
Судовой журнал тоже содержал мало интересной информации. Согласно последним записям, в 05.15 по Гринвичу эсминец повстречался с немецким рудовозом «Брум-мер», а в 06.00 на вахту заступил лейтенант Ричард Харпер. В 06.08 вышел из строя поисковый радиолокатор, минутой позже отказали навигационный локатор и эхолот. Запись, отмеченная шестью часами двенадцатью минутами, гласила, что в машинном отделении начались непонятные перебои в работе турбин и на мостик был вызван капитан корабля. Далее говорилось что-то непонятное о светящемся тумане, а затем текст обрывался, причем буквально на полуслове.
— Скалли! — окликнул Молдер. — Посмотри-ка сюда. Кажется, становится понятно, почему с борта была спущена всего одна шлюпка, и в ней оказалось так мало людей. Судя по записям в журнале и времени последней корректировки курса, «это» произошло рано утром, когда бодрствовала лишь незначительная часть команды. А лейтенант Харпер был вахтенным начальником. Не исключено, что остальные матросы просто не успели проснуться…
— Значит, надо спуститься в кубрики и посмотреть, что творится там, — ответила Скалли. — А теперь посмотри, что нашла я.
Она уже успела развернуть на боковом столике чемоданчик с экспресс-лабораторией и теперь настраивала микроскоп. Молдер заглянул в окуляры, но так ничего и не понял. Палочки, черточки, медленно шевелящиеся полупрозрачные неровные пятна.
— Что все это значит?
— На всем корабле творится что-то неладное с органикой. Если металл покрылся ржавчиной так, как будто провел здесь не менее десяти лет, то все вещества органического происхождения — дерево, пластик, бумага — выглядят постаревшими сразу на несколько десятков лет. Кроме того, я не могу пока выяснить природу этого белесого налета…
— Что значит «постаревшими»? — удивленно переспросил Молдер.
— Я не знаю, как выразиться более точно… В общем, их структура изменилась так, будто они не были защищены от внешних воздействий в течение очень долгого времени.
— Понятно, — Молдер кивнул. — Ладно, оставь пока свою аппаратуру. Давай действительно спустимся в жилые отсеки.
По узкой металлической лесенке Молдер и Скалли спустились на нижнюю палубу. Трондхайм тоже потащился за ними. Юный Хальверссон остался на мостике, сказав, что будет дежурить. Молдер заподозрил, что парнишке просто хочется полазать по военному кораблю и засунуть любопытный нос во все щели, однако он не решается заниматься столь откровенным мальчишеством в присутствии посторонних.
Жилая палуба оказалась узким тесным коридором, по обе стороны тянулись одинаковые двери, ведущие в каюты и кубрики. Здесь было темно, холодно и сыро. Луч фонаря вырывал из темноты ржавые потеки на железных стенах, облупившиеся номера кают и затянутые белой матовой пленкой осветительные плафоны. Открыть первую дверь не удалось, однако вторая распахнулась от легкого прикосновения. Молдер первым протиснулся в узкий проем, посветил фонариком — и чуть не вскрикнул от неожиданности.
Двухъярусные койки были заполнены мертвецами. Тела лежали ровно и аккуратно, будто моряки даже не успели проснуться по сигналу тревоги — да и был ли он, этот сигнал? Одинаковые армейские одеяла, как изморозью, были покрыты странным ворсистым налетом, более всего похожим на белую плесень. Такой же налет покрывал и глядящие вверх лица моряков, а также кисти рук и другие открытые участки кожи. Протиснувшись ближе, Скалли попыталась взять пробу этого налета. Однако, едва она коснулась шпателем запястья одного из мертвецов, как кисть руки отвалилась и, упав на пол, рассыпалась на несколько частей. Скалли сделала Молдеру знак отступить назад, присела на корточки над тем, что еще недавно было кистью мертвеца, и пошевелила ее концом шпателя.
— Странно, — наконец произнесла она. — Молдер, они хрупкие, как будто замороженные. Однако температура в помещении немного выше нуля — по крайней мере, на стенах видны потеки воды, и совсем нет изморози. Что бы это такое могло быть?
Последний вопрос являлся риторическим — Молдер разбирался в биохимии лишь на уровне среднего ученика средней американской школы. Он пожал плечами и для порядка еще раз пошарил лучом своего фонаря по каюте. Здесь было шесть двухъярусных коек — двенадцать спальных мест, из которых два нижних пустовали. Поверх одного из аккуратно заправленных одеял лежала книга обложкой вниз. Белесая «плесень» на ней отсутствовала, и Молдер попытался аккуратно поднять эту книгу двумя пальцами. К его несказанному удивлению, этот эксперимент оказался успешным — книга не развалилась в пальцах и не рассыпалась в прах. Страницы пожелтели и сделались хрупкими, однако их можно было листать и читать. Молдер закрыл томик и взглянул на обложку. Нарисованный там оскаленный скелет с ржавым зазубренным мечом выглядел совсем не страшно и абсолютно неубедительно.
— Очень странно, — задумчиво произнесла Скалли. — Создается впечатление, что тело просто подверглось глубокой заморозке…
И в этот момент откуда-то сверху донесся басовитый голос корабельного гудка, а затем — лязг металлических ступенек под торопливыми шагами. Молдер бросился к выходу, Скалли последовала за ним. Поднявшись на верхнюю палубу, они увидели Трондхайма, который отчаянно вопкл и размахивал руками. Чуть позже обнаружилась и причина столь странного поведения шкипера. Пока он занимался обследованием брошенного корабля, его траулер отдал швартовы и теперь, рокоча дизелем, задним ходом медленно отваливал от эсминца. Очевидно, кому-то на борту «Мориты» очень захотелось самому занять место шкипера.