Крис Картер
Корабль-призрак. Файл №219

   Корабль-призрак, фантом из ночи, Корабль-призрак, посланник тьмы, Твоя команда вернуться хочет, Вернуться хочет в страну живых В. Васильев
   Пролог.
   Норвежское море, 65 градусов северной широты, 8 градусов восточной долготы.
   Борт «Карнарвон».
   Тали скрипнули, шлюпка коснулась днищем воды и закачалась на волне. Сразу же с борта в нее полетел веревочный трап, и начали быстро спускаться матросы. Все происходило без слов, по-военному быстро и четко. На море стоял полнейший штиль, какой в этих широтах обычно сопровождается густым туманом. Окружающий мир просматривался не более чем на сотню ярдов — а дальше все тонуло в молочно-белой мгле. Конечно, луч радиолокатора с легкостью мог пробить эту мглу хоть днем, хоть ночью. Но радиолокатор вышел из строя одним из первых…
   — Это мятеж, лейтенант? Лейтенант Харпер, молодой человек лет тридцати, поднял голову. Левой рукой он держался за леерную стойку, а правой ногой уже нащупывал первую перекладину штормтрапа — положение весьма неудобное и не слишком подходящее для того, чтобы вступать в политическую дискуссию с тем, кто стоит выше, причем во всех смыслах этого слова.
   Тем не менее, поднятое вверх лицо лейтенанта осталось невозмутимым:
   — Нет, сэр. Люди просто хотят выжить.
   Высокий человек в капитанской фуражке перегнулся через поручень на крыле мостика:
   — К нам вот-вот должна подойти помощь. Спасательное судно уже выслано. Лейтенант, я приказываю вам вернуться на свой пост и вернуть людей на борт!
   — Сэр, к тому времени будет поздно. Может быть, уже поздно.
   Лейтенант утвердил ногу на ступеньке и начал нащупывать другой ногой следующую ступеньку.
   — Не сметь, лейтенант Харпер! Это приказ! — Капитан судорожно нашарил на поясе кобуру и выхватил пистолет. — Если вы сейчас же не подниметесь обратно на палубу, я буду стрелять!
   Лейтенант судорожно ухмыльнулся:
   — Если хотите — стреляйте, капитан Беркли. Я считаю, что мое место в шлюпке, вместе с моими людьми. И я буду поступать так, как считаю нужным.
   Капитан поднял пистолет. Черный зрачок ствола уперся в лейтенанта. Но тот лишь покачал головой.
   — Нет, капитан. Смерть там — и смерть здесь. Поверьте, от пули умирать гораздо менее страшно, чем так, как умерли остальные ребята.
   Он опустил голову и продолжил спуск по штормтрапу. Шаг, еще один. Теперь над палубой оставалась только непокрытая белобрысая макушка. Капитан прикусил губу. Палец на спуске напрягся и задрожал.
   Но голова лейтенанта исчезла, а выстрела так и не последовало.
 
   Норвежское море, 18 часов спустя
   Ходовая рубка была освещена лишь мертвенным, зеленоватым светом радарного экрана и тускло перемигивающимися лампочками на пульте автоштурмана. Ночью в открытом море от вахтенных требовалось только следить за показаниями приборов. Да и то не каждую секунду.
   — Бью короля, — спокойно сказал папаша Колен. Мартин посмотрел на выложенную карту и судорожно принялся рыться в своих картах — хотя было их всего три.
   — Да не мучайся ты так! — сочувственно улыбнулся папаша Колен. — Лучше сразу лезь под стол. И учти, кукарекать тебе пятнадцать раз.
   Мартин с грустью посмотрел на низкий штурманский столик, места под которым могло хватить только на него. Папаша Колен туда никогда бы не поместился. Возможно, именно поэтому он ни разу и не проигрывал. Обреченно вздохнув, Мартин выбрал карту и положил ее на стол. Папаша Колен хищно прищурился и собрался что-то сказать, как вдруг в рубке раздался пронзительный писк.
   Карты тотчас были забыты. Оба вахтенных бросились к экрану локатора.
   — Кажется, там что-то дрейфует. И прямо у нас по курсу, — пробормотал папаша Колен и положил правую руку на рукоятки машинного телеграфа. Мартин вытянул шею и заглянул ему через плечо. Действительно, бегущий по кругу луч раз за разом высвечивал небольшое пятнышко.
   — Что-то очень маленькое. Наверное, шлюпка. Или просто кусок льда, — с видом знатока сказал он. Папаша Колен скосился на Мартина и усмехнулся, а затем взял в руки микрофон рации и одним движением левой руки переключился на аварийную волну:
   — Говорит «Лизет», канадское рыболовное судно. Наш позывной SQ-23. Ответьте нам, пожалуйста.
   Но в эфире царило молчание, нарушаемое лишь слабым шорохом и потрескиванием. Папаша Колен подождал несколько секунд, потом повторил:
   — Говорит «Лизет», наш позывной SQ-23. Если вы терпите бедствие, ответьте нам, пожалуйста.
   Ноль реакции. Может быть, и вправду льдина. Да нет, отметка на экране, как от металлического предмета. Выждав еще несколько секунд, папаша Колен рванул вниз рукоятки телеграфа.
   — Стоп, машина! — и, обернувшись к Мартину, коротко приказал: — Поднимайся наверх, включай прожектор. Через пару минут они будут в двух-трех кабельтовых по правому крамболу.
   Луч прожектора несколько раз метнулся вправо-влево по темной воде, пока не нащупал белую шлюпку. Шлюпка явно не была пустой — даже с расстояния в полкилометра в ней ясно виднелись силуэты людей.
   На палубе траулера уже царило оживление. Четверо матросов сгрудились на правом борту, готовясь швырнуть в шлюпку конец. Папаша Колен распоряжался на ходовом мостике — отдавал команды в переговорную трубу и шуровал рукоятками машинного телеграфа. Подрабатывая машиной на самых низких оборотах, траулер медленно приближался к шлюпке с терпящими бедствие.
   — Эй, на баркасе! Мы бросаем вам конец. Ловите! — крикнул кто-то из матросов, когда до шлюпки осталось не более двадцати метров. Матрос размахнулся — и конец брошенного им каната с первого раза попал в шлюпку. Тотчас чьи-то руки подхватили его и намертво закрепили. Матросы на палубе «Яизет» начали споро выбирать канат и вскоре сопровождаемая лучом прожектора шлюпка стукнулась о борт траулера.
   — Как там у вас? Есть раненые на борту? — крикнул кто-то из моряков, перегнувшись через леера и попытавшись заглянуть в шлюпку. — О, Господи, что это такое и откуда?
   Теперь в его голосе звучал неподдельный ужас.
   Грохоча железными ступеньками, папаша Колен спустился с мостика. Лица матросов на палубе были белы, как мел. Мар-тии на прожекторной площадке прямо-таки пританцовывал от нетерпеливого желания узнать, что же произошло, — но покинуть свой пост без приказа не решался. Шкипер тоже перегнулся через борт и заглянул в лодку.
   С первого взгляда было ясно, что это мертвецы. Причем мертвецы жуткие, более всего напоминающие усохшие скелетоподобные мумии. Лодку шевельнуло волной, и в ярком луче прожектора на плечах у одного из мертвецов что-то блеснуло.
   Нет, это не волна качнула лодку — это пошевелился сам мертвец. Медленно, будто в страшном сне или в фильме ужасов, он привстал. Судорожно поднял руку и оперся о плечо другого мертвеца. Затем с трудом перешагнул через банку и потянулся к спущенному кем-то с борта «Лизет» веревочному трапу. Сбросивший трап матрос дернулся было вытянуть его обратно, но тут мертвец поднял вверх голову, запрокинув белое в луче прожектора лицо.
   — Я — лейтенант Ричард Харпер. Какой сейчас год?
 
   Военно-морской госпиталь Святого Георгия, Скапа-Флоу, Оркнейские острова.
   На табло над дверью лифта загорелась цифра «7». Было слышно, что кабина остановилась, затем дверцы бесшумно разъехались, выпустив в светлый холл нескольких пассажиров. Скалли шла самой последней. Молдер, уже полчаса как отиравшийся у окна, бросился к ней.
   — Очень здорово, что ты все-таки приехала! Я думал, что придется заниматься этим без тебя. Ты ведь знаешь, что в медицине я — полный ноль.
   Скалли огляделась по сторонам, потом отошла к окну и с облегчением поставила на пол тяжелую сумку. Вздохнула и укоризненно посмотрела на напарника.
   — Молдер, я всегда знала, что ты немного сумасшедший. Но не настолько же! Звонишь, срываешь с насиженного места, заставляешь мчаться через океан — даже не сообщив, что, собственно, произошло. Ну хоть сейчас ты можешь объяснить это в подробностях?
   Лицо Молдера сделалось виноватым. Слегка. Он пожал плечами.
   — Извини, но меня тоже буквально сорвали с другого дела. Когда я звонил тебе, то и сам не знал всех подробностей. Собственно, я и сейчас-то еще не до конца в них разобрался. Кстати, а тебе ребята из Госдепа разве ничего не сказали? Они должны были хотя бы в общих чертах сообщить, что за делом нам предстоит заниматься.
   — Ну да, перед самым вылетом мне всучили какую-то тощую папку. Я ее просмотрела в самолете, а сейчас хочу услышать от тебя комментарии.
   Молдер пожевал губами и задумчиво посмотрел в окно. С седьмого этажа открывалась замечательная панорама: сбегающие к морю зеленые склоны холмов, освещенные ярким полуденным солнцем, крыши старых домов в портовой части города, а чуть дальше — стрелы портовых кранов и решетки антенн на военно-морской базе. Совсем вдалеке, у противоположного края бухты, на небесно-голубой воде громоздились нелепые серые силуэты военных кораблей.
   Молдер отвернулся от окна и посмотрел Скалли в глаза.
   — Если ты прочитала документы из той папки, то в общих чертах историю знаешь. Три дня назад в Норвежском море канадским рыболовецким траулером была подобрана шлюпка с английского эсминца «Карнарвон». Корабль не подавал никаких сигналов бедствия — просто связь с ним внезапно прервалась. Затем он был оставлен экипажем при невыясненных обстоятельствах.
   — Почему — невыясненных?
   — Потому что найдена была всего одна шлюпка. В ней находилось двадцать три человека — из двухсот пятидесяти членов экипажа эсминца. Причем, живым из них оказался только один. Лейтенант Ричард Харпер. Сейчас он находится в этом отделении, в палате интенсивной терапии. Я хочу, чтобы ты прошла туда и поговорила с ним. Или хотя бы взглянула на этого человека, на его историю болезни, и разузнала какие-нибудь подробности случившегося. Ну и, естественно, выяснила, что думают по этому поводу врачи.
   — А почему не ты? Зачем тебе понадобилось тратить несколько часов, чтобы дождаться меня?
   Молдер снова вздохнул.
   — Скалли, не забывай, что мы не в Америке. Наше ведомство известили по каналам военно-морского флота, благодаря этим же каналам мы сейчас находимся здесь. Как ты понимаешь, наши удостоверения ФБР здесь абсолютно бессильны, — Молдер вздохнул и покосился на маячившего в другом конце холла мрачного парня в пятнистой форме с белой повязкой на глазу. На повязке красовались оранжевые буквы «BMP» — «Британская военная полиция».
   — У меня есть допуск, выписанный канцелярией адмирала Уорбертон-Смита, военного коменданта Скапа-Флоу, — продолжил он. — Но поскольку все наши контакты изначально шли помимо британского министерства иностранных дел, подписи самого адмирала на допуске нет. То есть, если кому-то придет в голову усомниться в наших полномочиях, он будет иметь полное право выставить нас за дверь. Словом, вот этот допуск. Держи его и попытайся раздобыть максимум информации, пока тебя оттуда не выгнали.
   С этими словами Молдер открепил от лацкана пиджака закатанный в пластик пропуск и протянул Скалли. Та повертела документ в руках, после чего прикрепила на свой пиджак. Затем нагнулась, раскрыла дорожную сумку и вынула из нее тонкую папку с неразборчивым золотым тиснением.
   — Так будет солиднее. Ну, я пошла.
   — Ни пуха тебе, доктор Скалли!
   — К черту!
   — Вы уверены, что это действительно лейтенант Ричард Харпер? — Скалли оторвалась от созерцания лица пациента и повернулась к медбрату. Парень в са-латно-зеленом костюме анестезиологического отделения пожал плечами:
   — По крайней мере, это было написано у него на браслете.
   — И это единственное, по чему удалось его опознать?
   Парень удивленно воззрился на Скалли:
   — Почему это? Все военные имеют специальный браслет и жетон. Кроме того, у них заранее берутся отпечатки пальцев, а также определяется группа крови по десятку различных систем. Это дает возможность не только узнать имя человека, но даже идентифицировать его по кровавому месиву, мокрому месту… Извините, мисс, но на войне такое встречается довольно часто.
   Скалли кивнула и вновь посмотрела на лицо лежащего под капельницей человека. Все тело его было закутано в белую простыню, голова замотана бинтами, изо рта тянулась прозрачная трубка, по которой струилась жидкость. Такие же трубки выбегали из-под простыни, а под кроватью негромко жужжал моторчик насоса. Жизнь человека поддерживалась десятком маленьких внешних механизмов.
   — Да, но, по-моему, здесь есть какая-то ошибка. В истории болезни сказано, что лейтенанту Харперу двадцать восемь лет. Как я понимаю, эти цифры взяты из личного дела и медицинской карты. Но этому человеку по внешнему виду не дашь меньше восьмидесяти. .. — Скалли как бы невзначай взяла со столика историю болезни и перевернула несколько страниц. Медбрат взглянул на лежащее под капельницей тело и снова пожал плечами:
   — Не знаю. Согласно браслету, жетону и отпечаткам пальцев — это лейтенант Харпер. Группа крови тоже полностью совпадает. Правда, с кровью у него творится что-то неладное. По-моему, даже доктор Мэнсфилд в затруднении…
   — Это кого тут интересуют мои затруднения? — раздался сзади звонкий женский голос. Скалли и медбрат синхронно обернулись. В дверях палаты стояла невысокая женщина лет тридцати пяти, в таком же са-латно-зеленом медицинском одеянии, которое удивительно шло к ее оливковой коже. Портрет дополняли черные, мелко вьющиеся волосы и цепкие карие глаза. В глазах пылал настороженный огонек.
   — Кто вы такая и как сюда проникли? — этот вопрос был обращен к Скалли. Та как можно более мило улыбнулась, сняла с лацкана допуск и протянула доктору Мэнсфилд.
   — Я Дэйна Скалли, врач из Соединенных Штатов. Военный госпиталь Хэнсон, штат Вирджиния. Меня к вам направили на стажировку, а этот случай меня очень заинтересовал. Не могла бы я посмотреть результаты вскрытия остальных жертв?… Доктор Мэнсфилд удостоила документ лишь беглым взглядом, но лицо ее сразу же стало еще более подозрительным.
   — Этот документ недействителен, — резко сказала она, возвращая Скалли допуск. — Что вы здесь делаете?
   Уловив эти слова, маячивший за дверью полицейский резко обернулся и внимательно посмотрел на Скалли. Ситуация обострялась.
   — Извините, а вы кто? — наивным тоном студентки осведомилась Скалли, постаравшись, чтобы в ее голосе прозвучали обида и удивление.
   — Я доктор Сара Мэнсфилд, заведующая отделением интенсивной терапии госпиталя Святого Георгия. И у нас нет никаких стажеров. Поэтому вы сейчас же отдаете мне историю болезни, которую держите в руках, и как можно быстрее покидаете госпиталь, пока я не попросила полицию вас арестовать!
   Молдер ожидал ее у окна, глядя на панораму города и нетерпеливо постукивая пальцами по переплету рамы. На стук каблуков Скалли он резко обернулся.
   — Ты что-нибудь сумела выяснить?
   — Практически ничего. Там происходит что-то очень странное. Похоже, вокруг этого случая создана обстановка сплошной секретности. Твоего допуска оказалось недостаточно, а когда я изъявила желание взглянуть на результаты вскрытия других жертв, меня пригрозили сдать в контрразведку!
   — Прямо так?
   — Ну, не совсем. Однако лечащий врач, потрясающе красивая и столь же злая мулатка, пригрозила вызвать полицейского, если я сейчас же не покину помещение. Поскольку полицейский все это время маячил у нее за спиной, я решила не доводить дело до скандала…
   — Но на лейтенанта Харпера тебе все же удалось посмотреть?
   — Да. И даже пролистать его историю болезни. Знаешь, здесь происходит что-то очень странное. Согласно документам, лейтенанту должно быть двадцать восемь лет. Но выглядит он глубоким стариком — по крайней мере, на пятьдесят лет старше этого возраста.
   — Может быть, это просто истощение? — хмыкнул Молдер.
   — Какое истощение? Шлюпка не пробыла в море и суток! Отчего погибли все остальные, кто в ней находился, — мне так и не удалось выяснить. Но можно подозревать, что с ними происходило нечто странное. И власти тщательно пытаются все это скрыть. Причем флотское командование к этому никакого отношения не имеет — ты же сам говоришь, что адмирал выписал тебе пропуск.
   Некоторое время Молдер задумчиво молчал. Наконец он нагнулся, поднял сумку Скалли, закинул ее себе на плечо и направился к лифту.
   — Ладно, пошли в гостиницу. Ты, наверное, еще даже не завтракала? Там на первом этаже есть неплохой рыбный ресторанчик. А я пока попытаюсь кое с кем связаться и раздобыть еще немного информации…
 
   Скапа-Флоу, гостиница «Эдельвейс».
   Тем же вечером
   — Ну и что же мы имеем в результате? Вопрос был риторическим, но Молдер оторвался от экрана портативного компьютера, выключил модем, встал из-за стола и с наслаждением потянулся.
   — Знаешь, как ни странно — немало. Скалли удивленно посмотрела на него, ожидая продолжения. Молдер улыбнулся.
   — Мне переслали из Штатов большой пакет информации. Среди нее попадается и весьма любопытная. Посмотри сама.
   Скалли подошла к столу. Молдер положил ладонь на «мышь» и шевельнул большим пальцем. На экране возникла картинка.
   — Вот, смотри. Это пропавший корабль — эсминец британского Королевского флота «Карнарвон». Принадлежит к типу «Броадсворд», третья серия. Заложен на верфи «Ярроу» в Глазго в 1985 году, спущен на воду в 1987 году, вступил в строй в 1989 году, бортовой номер F97. Стандартное водоизмещение 4200 тонн, полное 4900 тонн, длина 146 метров. Силовая установка — газотурбинная, две маршевые и две форсажные турбины, скорость полного хода 32 узла, дальность плавания 4500 миль на 18 узлах. Вооружение — две счетверенных пусковых установки противокорабельных ракет «Гарпун», две установки зенитных ракет «Си Вульф», одна 4,5-дюймовая универсальная автоматическая пушка фирмы «Виккерс», одна шестиствольная 30-мм установка «Голкипер», два спаренных 30-мм автомата «Эрликон», два трехтрубных торпедных аппарата для противолодочных торпед «Стингрей». Экипаж 250 человек. Да, совсем забыл. Корабль может нести два вертолета «Линке» или один вертолет «Си Кинг» в ангаре на корме. Ты все поняла?
   Скалли помедлила с ответом, внимательно разглядывая цветную фотографию на экране компьютера.
   — Я почему-то думала, что военные корабли должны быть очень красивы. Но этот смотрится просто уродливо.
   Молдер неопределенно пожал плечами.
   — Они сейчас все такие. Это тебе не времена парусников… Итак, корабль Ее Величества «Карнарвон» бесследно исчез в Норвежском море к северо-западу от Тронхейма в точке с координатами примерно 65 градусов северной широты и 8 градусов восточной долготы. Я связался по спутниковому каналу с аналитическим отделом и попросил подобрать мне информацию обо всех необъяснимых происшествиях в этом районе за последние семьдесят лет. И, надо сказать, коллекция подобралась весьма занимательная!
   — Ну-ну? — заинтересовалась Скалли. Она пододвинула стул и села, приготовившись слушать. Молдер повернул компьютер к себе и начал рыться в файлах.
   — Вот, смотри. За период с 1920 по 1940 год у берегов Норвегии западнее Тронхейма пропало как минимум тринадцать рыболовных сейнеров и два коммерческих парохода. К сожалению, установить точные координаты исчезновения большинства этих судов не представляется возможным. Не исключено, что жертв было больше — просто мы не обо всех знаем. Годы войны пока пропускаем и идем дальше. 1949 год — приблизительно в этом районе исчезает английский эскортный корабль «Аспидистра», шедший из Нарвика на Оркнейские острова. Предпринятые флотским командованием поиски результата не принесли. Гибель корабля особо не афишировалась, по официальным данным, он потерпел крушение на одном из рифов у Шетландских островов. Затем начало шестидесятых годов, Карибский кризис. Девять советских минных тральщиков выходят из Ваенги и направляются на Кубу. Согласно данным нашей авиаразведки, Гаваны достигло только семь кораблей. Два пропали по дороге. Вернуться с полпути они не могли — посты наблюдения и патрульные корабли в районе мыса Нордкап зафиксировали только прохождение девяти кораблей в одну сторону. Далее у меня следует список из полдюжины норвежских траулеров, предположительно погибших в море от шторма и других причин. В основном, это были небольшие корабли, поэтому их исчезновение не вызвало широкого резонанса. Кроме того, даже сегодня гибель малого рыбачьего суденышка — отнюдь не такое уникальное событие, в газеты оно попадает редко. Поэтому публика, как правило, остается в неведении, какую жатву ежегодно собирает с людей море.
   — То есть, ты хочешь сказать, что у берегов Норвегии нежданно-негаданно обнаружился новый Бермудский треугольник? — уточнила Скалли, нахмурившись.
   — Собственно, он там был всегда. Правда, знали о нем, в основном, местные жители, а сенсациями истории с исчезновением рыболовных судов не становились. Признаться, мне тоже это сначала показалось весьма странным. Но исчезают там не только местные суденышки, но и корабли покрупнее. А ведь современный эсминец, оснащенный новейшим радионавигационным оборудованием и с вертолетом на борту — не иголка в стоге сена… Однако, теперь мы подходим к самому главному.
   Молдер щелкнул «мышью» и повернул компьютер к Скалли. На экране было черно-белое изображение еще одного военного корабля.
   — Это довоенная фотография. На ней изображен британский эсминец «Глоуорм», вступивший в строй в 1936 году. Стандартное водоизмещение 1350 тонн, полное — 1860 тонн, длина 98 метров, мощность паровых турбин 34 тысячи лошадиных сил, максимальная скорость 35 узлов, дальность плавания пять с половиной тысяч миль. Вооружение — четыре 120-мм орудия, два пя-титрубных торпедных аппарата и глубинные бомбы. Обрати внимание на бортовой номер, крупными литерами выведенный на полубаке, — Н92.
   — Ну да, — кивнула Скалли, внимательно разглядывая фотографию. — Он действительно выглядит куда красивее современных кораблей. И что же с ним случилось дальше?
   — «Глоуорм» считается одним из самых героических кораблей британского флота, — продолжил Молдер. — 7 апреля 1940 года этот эсминец находился в охранении линейного крейсера «Ринаун», шедшего к берегам Норвегии для прикрытия минных постановок. В сильный шторм «Глоуорм» отстал от своего отряда, а попытавшись нагнать его, совершенно случайно напоролся на группу немецких кораблей. По крайней мере, в 8 утра следующего дня он сообщил по радио на «Ринаун» о том, что ведет бой с несколькими германскими эсминцами в 150 милях к юго-западу от Вест-фьорда. Затем бой прекратился — противники потеряли друг друга в водяной пыли. Больше «Глоуорм» на связь не выходил, никаких сведений о его судьбе не появлялось до самого конца войны. А затем было официально объявлено, что «Глоуорм» погиб днем 8 апреля в бою с германским тяжелым крейсером «Адмирал Хиппер». При этом британский эсминец якобы пытался таранить немецкий крейсер и проделал в его борту изрядных размеров дыру. Впрочем, это не помешало крейсеру на следующее утро прийти в Тронхейм и высадить там десант…
   Фотография на экране сменилась другой, смазанной и нечеткой. На ней виднелся почти сплошь затянутый дымом силуэт корабля. На следующей фотографии этот корабль уже тонул, сильно накренившись на борт и почти касаясь воды перекрестьями мачт.
   — Это довольно известные фотографии из Британского военно-морского архива, — прокомментировал Молдер. — Официально считается, что на обеих зафиксированы последние минуты эсминца «Глоуорм». В подлинности снимков сомневаться не приходится: вот здесь хорошо виден нос германского крейсера с намалеванной на палубе огромной свастикой в круге, а также характерной двухорудийной носовой башней. Правда, оба снимка очень нечеткие, поэтому опознать тонущий корабль по ним практически невозможно. Но факт остается фактом — согласно вахтенным журналам всех кораблей немецкого соединения, утром 8 апреля они имели стычку с британским эсминцем, а несколькими часами позже обстреляли и потопили неприятельский корабль, первоначально классифицированный ими как легкий крейсер типа «Каледон». Кстати, про таран немцы не упомянули ни разу — по их версии, «Адмирал Хиппер» в шторм столкнулся с одним из своих эсминцев сопровождения, и тот сорвал у него несколько десятков квадратных метров обшивки. Странно, правда, что сам эсминец при этом не пострадал.
   — Ну ладно, история Второй Мировой войны — это очень интересно, — нетерпеливо проговорила Скалли. — А что же дальше?
   Вместо ответа Молдер поменял на экране картинку. На ней тоже был изображен тонущий корабль, только на этот раз с другого ракурса.
   — Эта фотография найдена совсем недавно в одном из малоизвестных немецких военно-морских архивов в Ростоке. Она сделана с эсминца «Бернд фон Арним», и на ней изображен тот же самый бой. Вот видишь, это нос «Адмирала Хиппера», это — корма другого немецкого эсминца, а вот это — тонущий британский корабль. Тебе хорошо виден номер у него на борту?
   — Да, конечно, F97. Постой, но ведь «Глоуорм», если я не ошибаюсь, имел совсем другой номер!
   — Ты абсолютно права. Он нес бортовой номер Н92. A F97 — это бортовой номер эсминца «Карнарвон». Я специально уточнил — другого корабля с таким же бортовым номером в британском флоте никогда не существовало.
   Скалли молчала, задумчиво глядя на экран.
   — Но это еще не все, — продолжил Молдер. — Ты слышала когда-нибудь о Филадельфийском эксперименте?