Картер Крис. Никто нам с тобой не помешает. Файл №308

Крис Картер
Никто нам с тобой не помешает. Файл №308

   Среди учеников школы «Макс Формен» царило оживление: приехал фотограф, и школьный распорядок был откровенно нарушен. Девчонки вовсю прихорашивались у зеркала, мальчишки делали вид, что их происходящее абсолютно не волнует, учителя следили за порядком, фотограф командовал: «Чуть выше подбородок!.. Теперь чуть ниже!.. Еще! Внимание! Снимаю!». Щелчки затвора камеры за шумом были не слышны.
   — Карл! — Фотограф повернулся к своему ассистенту. — Дай-ка мне следующую кассету!
   Ассистент не слышал, он разглядывал одну из школьниц.
   Малышка была хоть куда — миловидное личико, бронзовые локоны волнами ниспадают на плечи, белая блузка обтягивает наливающуюся грудь, юбка в серую и голубую клетку подчеркивает узкую талию, открытые колени, словно два…
   — Кассету, Карл!
   Ассистент не шелохнулся.
   — Эй, Карл! — Фотограф, перекрывая гам, повысил голос — Карл!!! Проснись! Мне еще пленка нужна!
   Карл очнулся, нехотя отвел тяжелый взгляд от круглых коленей школьницы.
   — Я еще не перезарядил.
   Голос монотонный и равнодушный, как осенний дождь…
   Лицо фотографа скривилось от бешенства.
   — Не понимаю, зачем ты на работу ходишь! — Было видно, что только присутствие детей сдерживает готовые сорваться с его губ непечатные выражения. — Все равно ни… — фотограф запнулся и судорожно вздохнул, — ничего не делаешь!
   Ассистент равнодушно глянул на босса — словно на пустое место — и вновь обратил свое внимание на школьницу. Та почувствовала взгляд, кокетливо стрельнула в ассистента глазками, продолжая щебетать с подружкой.
   И только после этого Карл потянулся к своему чемоданчику.
   Ему и в голову не могло прийти, что в девчоночьем взгляде никто другой не заметил бы и толики кокетства. Лишь любопытство вкупе с легким недовольством…

* * *

   В красном полумраке лицо на фотографии казалось лишенным юной энергии, но по-прежнему оставалось миловидным. А грудь… О-о-о! Как у той, предыдущей!
   Скальпель взрезал бумагу со странным скрипом. Будто наверху, по крыше студии, кто-то ходит, хочет подсмотреть, помешать… Но никого там нет! А если и есть, так не помешают!
   Карл обвел скальпелем фигурку милашки, отделил от фона.
   Жаль, что портрет поясной и круглых коленей не видно. Зато наливающуюся грудь старина Ларсен заметил и сумел посадить малышку перед объективом так, что…
   Карл сглотнул тягучую слюну, отложил вырезку в сторону. Потом достал из черного конверта несколько собственных фотографий, принялся прикладывать вырезку к ним, то прищелкивая языком, то недовольно мыча.
   И вдруг замер. Даже дыхание затаил.
   Вот оно! Красота и сила! Юная женственность и уверенное в себе мужество! Трогательная невинность и жизненный опыт! Лучшей композиции и не придумаешь!
   Он вновь взял в руку скальпель, вырезал собственное изображение, укрепил обе вырезки на планшете, плечо в плечо, головы склонены друг к другу.
   Мир, согласие и любовь! Какая пара! Какая гармония!!!
   Карл подошел к фотокамере, приник к видоискателю, настроил резкость.
   И серебристые вспышки — одна за другой, одна за другой — принялись разрывать красный полумрак студии. Будто молнии — июльское, пропитанное истекающей жарой небо…

* * *

   Эмми проснулась от лая соседской собаки, оторвала голову от подушки, прислушалась.
   В спальне было тихо, лишь доносилось с соседней кровати размеренное дыхание спящей Долли.
   Эмми глянула на часы.
   10:04. Еще спать и спать — вся ночь впереди.
   Как странно смотрел на нее сегодня этот дядька, один из двух фотографов. Не тот, что снимал, а тот, что помогал… Так часто смотрел на нее Джек Николсон с параллельного класса. Но взгляды Джека ей нравились, а у того дядьки… Бр-р-р! Будто съесть хотел, только что не облизывался! Упаси бог — оказаться с ним наедине!
   На улице опять залаяла собака.
   Откуда-то потянуло холодом, и Эмми натянула одеяло под самый подбородок; Впрочем, вовсе не от холода — от воспоминания о голодных дядькиных глазах.
   А потом от окна к ней метнулась тень. Что-то шершавое закрыло рот, и крик, не родившись, угас, превратился в чуть слышное мычание. Неведомая сила взметнула Эмми с кровати, прямо в одеяле, к чему-то прижала грудью и животом.
   Мелькнули перед глазами светящиеся цифры на часах. 10:05.
   Послышался хриплый шепот:
   — Никто нам с тобой не помешает! Эмми забилась, заверещала. И едва не задохнулась — шершавая горячая ладонь теперь закрывала не только рот, но и нос. Загудело в ушах.
   — Эмми, — донесся сквозь гудение голос проснувшейся Долли.
   Теперь перед глазами мелькнуло открытое окно, сквозь которое был виден далекий уличный фонарь.
   — Никто нам с тобой не помешает, — сказали где-то рядом.
   Эмми вновь дернулась. И почувствовала в носу горячую струйку.
   — Эмми! — позвала Долли. — Мама!
   — Никто нам с тобой не помешает! Эмми стиснули в объятиях. Так иногда делал папа, беря дочь на руки. Но с папой было хорошо и уютно, а здесь — жутко и страшно.
   — Никто нам с тобой не помешает!
   И от этого страха Эмми потеряла сознание.

* * *

   Между десятью и одиннадцатью в кафе «У Джинджер» обычно наступал самый горячий час. Так было и сегодня.
   Сама Джинджер едва успевала поворачиваться, ловя недовольные взгляды клиентов. А тут еще эта Хаусхолдер еле шевелится, будто спит на ходу, будто ей целку пять минут назад сломали. Поднос носит, как ребенка двухнедельного, только что к груди не прижимает.
   — Пошевеливайся, Люси! — крикнула Джинджер, накладывая в очередную тарелку гарнир. — Давай скорее! Мы еле-еле справляемся!
   Хаусхолдер оглянулась на хозяйку, кивнула, пошла к раздаче
   — Что ты сегодня такая медлительная? — Джинджер подложила к гарниру здоровенный бифштекс, с кровью, такой, как любит Эрни Паркер.
   Ведь Эрни постоянный посетитель, с детских лет на одной улице живем. Не то, что эта Хаусхолдер, приютская мышь. Сучка рыжая, без роду без племени!..
   Джинджер нацедила в бокал пива, вновь глянула на Хаусхолдер.
   Та стояла перед раздачей, даже рук к подносу не протянув. Глаза устремлены на стену за спиной Джинджер. Да и не на стену вовсе, а просто в пространство.
   Странно, вроде колесами в последнее время не балуется, хотя раньше, говорят, было. Джинджер бы ее ни за что на работу не взяла, да Генри Линклейтер просил за сучку. А Генри — тоже старый приятель…
   У замершей перед раздачей официантки вдруг потянулась из носа алая струйка. На белый форменный фартучек упала капля, другая, третья…
   — Люси, что с тобой? Что случилось?
   Хаусхолдер медленно подняла руку, обмакнула в кровь указательный палец, недоуменно посмотрела на него. Ноги ее подломились, и она грянулась оземь.
   Вокруг загалдели встревоженные голоса.
   Джинджер выскочила из-за раздачи, задев боком за угол стойки, зашипела от боли. Склонилась над официанткой.
   Та лежала на боку, закрыв глаза, скорчившись и что-то бубня. Кровь теперь капала прямо на ковровую дорожку.
   — Заткнитесь вы все! — заорала Джин-джер. — И вызовите кто-нибудь «скорую»! Да побыстрей!
   Галдеж тут же прекратился. Эрни Паркер побежал к висящему на стене телефону.
   Джинджер вновь склонилась над Хаус-холдер, прислушалась.
   — Никто нам с тобой не помешает, — пробубнила официантка. И повторила: — Никто нам с тобой не помешает.
   Джинджер владела кафе уже четверть века и повидала в своей жизни всякое. Случались тут пьяные драки, даже с поножовщиной, бывала полиция, составлялись протоколы. У ко-пов самый первый вопрос: «Что случилось?» А второй: «Когда?» Поэтому Джинджер глянула на висящие над стойкой часы. 10.05. Начался тот самый жаркий час, когда все официантки не ходят — носятся по залу.
   А Люси Хаусхолдер продолжала лежать, заливать кровью ковровую дорожку (не два цента за фут, знаете ли!) и монотонно бубнить:
   — Никто нам с тобой не помешает… Никто нам с тобой не помешает… Никто нам с тобой не помешает…

* * *

   Припарковав «таурус» к тротуару, Молдер выбрался наружу и осмотрелся.
   Дом, в котором произошло преступление, выглядел достаточно богато, чтобы в качестве главной версии можно было принять киднап. Два этажа, лужайка, постриженные кусты вокруг. На лужайке, наверное, летом загорали. Сейчас по ней сновали агенты в штатском и полицейские в форме, несколько человек осматривали кусты.
   Да, киднап был бы наиболее подходящей версией. Еще два часа назад. Пока Молдер не узнал о случившемся в кафе…
   Фокс перешагнул через ограждающую дом и участок ленту, подошел к полицейскому, охраняющему вход в дом.
   — Кто тут у вас главный?
   Полицейский посмотрел на него с профессиональной подозрительностью:
   — А вы, собственно, кто? Посторонним сюда запрещено!
   — Я — спецагент Молдер, ФБР. — Молдер достал из кармайа плаща удостоверение. — Вот, пожалуйста! Меня ждут.
   Полицейский глянул в документ.
   — Сейчас доложу, что вы приехали.
   — Хорошо. А я пока тут осмотрюсь.
   Полицейский вошел в дом. Молдер двинулся следом, тут же свернул в первый попавшийся коридорчик, открыл пару дверей, заглянул в комнаты.
   Да, богатый дом… Обстановка стильная, мебель дорогая. В самой атмосфере чувствуется достаток. Именно из таких домов детей похищают с целью получения выкупа… Но как тогда объяснить случай в кафе?
   Молдер толкнул очередную дверь.
   Многочисленные игрушки, Барби в самых различных нарядах, плюшевые звери — целый зоопарк. Значит, детская. Две не застеленные кровати, одна с одеялом, другая — без. У окна на стуле сидит женщина с мертвым лицом. У ее ног на полу кукла в джинсовом комбинезоне, рядом валяется плюшевый медвежонок.
   — Миссис Джейкобе?
   Женщина подняла голову, глянула не видя.
   — Меня зовут Фокс Молдер. Я из ФБР. Мне очень жаль, что с вашей дочерью произошло такое несчастье.
   — Во вторник у нее был бы день рождения, — сказала миссис Джейкобе с дрожью в голосе.
   Молдер понимающе кивнул:
   — Мы сделаем все возможное, чтобы найти ее. Почему ее похитили, не понимаю!
   — А почему люди всегда берут то, что им не принадлежит?..
   — Я представляю, как вы себя чувствуете, миссис Джейкобе. Мне очень жаль. Простите, но…
   Слою, слова. Проюнесенные с целью утешить, но никогда нигде и никого не утешающие…
   Миссис Джейкобе тяжело встала, качнулась, схватилась за спинку стула:
   — Откуда вам знать… — судорожный вздох, — хотя бы примерно… — еще один вздох, больше похожий на едва сдерживаемое рыданье, — как я себя чувствую?
   Она пошла прямо на Молдера, по-прежнему не видя. Будто перед нею было пустое место…
   Фокс отодвинулся, и она прошла мимо, неестественно прямая, с закушенной губой, скрылась за дверью.
   С улицы послышался лай собаки, хлопнула дверца машины.
   Молдер еще раз оглядел комнату. Куклы Барби смотрели на него не менее равнодушно, чем мать похищенной девочки.
   Так, а это что за пятна на ковре? Как раз между кроватью без одеяла и окном.
   Молдер опустился на колени, приглядываясь.
   — Это кровь.
   Молдер оглянулся. На пороге стоял мужчина лет сорока — темно-синий костюм, холодные пристальные глаза, лицо будто вырублено из камня.
   — У Эмми пошла кровь из носа. Судя по всему, кровь пошла, когда похититель зажал девочке рот, чтобы не закричала. Но мы все равно сделаем анализ. Вдруг это не ее кровь. — Мужчина подошел к поднявшемуся с колен Молдеру, протянул руку. — Агент Уолт Уил-брук. Мне поручено провести расследование.
   — Фокс Молдер. — Молдер вновь глянул на пятна крови. — Есть хоть какая-нибудь ниточка, ведущая к преступнику?
   Уилбрук развел руками:
   — Только приблизительное описание, которое дает младшая сестра похищенной. Слишком приблизительное! Высокий дядька… Больше ничего определенного. Не оставлено ни одной волосинки. Никаких отпечатков пальцев. Отпечатков обуви на цветочных клумбах тоже нет.
   — А соседи?
   — Никто ничего не видел и не слышал. Ни шума машины, ни криков. Вообще ничего. Похоже, это был человек, который хорошо знал похищенную. Он точно знал, где детская.
   — Вряд ли он хорошо знал похищенную. — Молдер помотал головой. — Иначе бы он не действовал столь нахраписто. Ведь здесь спала еще одна девочка… А определить, где детская, не представляет труда, если на окне куклы и плюшевые медвежата.
   Уилбрук пожевал губами, размышляя.
   — Пожалуй, вы правы… Как бы там ни было, пока мы гоняемся за собственным хвостом. И если не будет обнаружено ничего серьезного…
   Он замолк и посмотрел на валяющиеся под окном игрушки.
   — А что там с официанткой в кафе? — спросил Молдер.
   В холодных глазах Уилбрука мелькнуло удивление.
   — Вы уже слышали?
   — Конечно! Я потому и приехал! Уилбрук вновь пожевал губами:
   — Мне кажется, только эта женщина и может оказаться ниточкой. Ее зовут Люси Хаусхолдер. Она сейчас в госпитале.
   — Можно, с нею поговорю я? Уилбрук пожал плечами:
   — Да ради бога. Только сэкономите мне время.
   — Очень хорошо! Спасибо! — Молдер еще раз глянул на пятна крови и вышел в коридор.
 
   Медицинский университетский центр Сиэтл, штат Вашингтон 10:31
   — Молдер?! — послышалось за спиной удивленное восклицание.
   Молдер оторвался от распечатки медицинской карты и оглянулся. Перед ним стояла Скалли.
   — Как ты оказался в Центре? Что-то случилось? Я звонила тебе на мобильник.
   Молдер хлопнул себя по лбу:
   — Дьявол, я его забыл дома! — Он сложил распечатку вдвое и сунул в папку.
   — Случилось похищение, Скалли. И еще кое-какие странности. Пришлось очень спешно собираться… Удачно, что мы встретились. Мне нужна твоя помощь. Идем!
   Дело, приведшее Скалли в Медицинский центр, было не настолько срочным, чтобы отказывать партнеру в помощи.
   — Хорошо, идем.
   Они двинулись по коридору в сторону лифтов.
   — А кого похитили?
   — Одну пятнадцатилетнюю девочку по имени Эмми Джейкобе. Вчера, в десять часов вечера, прямо из собственной спальни, через окно.
   — Она что, в Центре?
   — Нет, ее еще не нашли. Скалли остановилась на полушаге:
   — Тогда почему ты оказался здесь?
   — Потому что здесь сейчас Люси Хаусхолдер, тридцати лет, работает официанткой. Вчера вечером, в начале одиннадцатого, она упала в обморок. У нее произошел какой-то странный приступ. Нечто вроде того, что врачи характеризуют как бессвязную речь. И, по свидетельству очевидцев, официантка повторяла ту самую фразу, которую в этот же самый момент произносил преступник, похитивший Эмми. Одна проблема — между Люси и местом преступления было расстояние в двадцать миль.
   Они подошли к лифту, и Молдер нажал кнопку вызова.
   — Чушь какая-то! — сказала Скалли.
   — А вокруг меня всегда чушь. — Молдер хмыкнул и переложил папку из левой руки в правую. — Кстати, Люси Хаусхолдер и сама знает о похищениях не понаслышке. В восьмилетнем возрасте ее тоже украли. И примерно так же, как Эмми, прямо из спальни, ночью, когда родители смотрели десятый сон.
   — И как же ее нашли?
   — А нашли ее только через пять лет. Девочке удалось сбежать от похитителя, и на нее наткнулся случайный прохожий. Все эти пять лет Люси держали в подвале, в кромешной темноте. А преступника, кстати сказать, так и не отыскали.
   Дверцы лифта открылись, звякнул звонок. Партнеры вошли в кабину, Молдер нажал кнопку четвертого этажа.
   Скалли посмотрела на папку в руках партнера и тихо вздохнула.
   Опять Призрак выкопал какую-то тайну в самом обычном преступлении. Наверное, решил, что девочку похитили маленькие зеленые человечки. Как его сестру Саманту в семьдесят третьем… А потом, разумеется, выяснится, что это был обыкновенный киднап. Деньги родителей в обмен на жизнь ребенка…
   Кабина остановилась, дверцы расползлись в стороны. Молдер вышел из лифта и целеустремленно зашагал по коридору, поглядывая на номера палат. Скалли, едва не спотыкаясь, поспешила следом.
   Что ж, значит, надо побыстрее доказать, что это — самый обыкновенный киднап. Тогда Фокс успокоится…
   Нужная дверь оказалась в самом конце коридора. Молдер распахнул ее, и партнеры вошли в палату.
   Больная стояла возле окна и смотрела вниз, на улицу. Каштановые волосы средней длины, ночная рубашка, подчеркивающая худобу, свисает с узких плеч, как взрослое платье с детской вешалки. Впрочем, платье тоже имеется, лежит на кровати, голубое на белом… Будто хозяйка собралась переодеваться, да забыла: отвлекло ее что-то за окошком…
   — Люси! — негромко сказал Молдер.
   Больная стремительно оглянулась. Бледное лицо со следами жизни, явно не отмеченной стремлением к праведности. Что называется, «потасканное». Во взгляде — откровенная настороженность. И это в госпитале, где глаза больных живут либо болью, либо тоской, либо надеждой…
   — Меня зовут Фокс Молдер, — сказал Молдер. — А это Дейна Скалли. Мы работаем в ФБР. И хотели бы задать вам несколько вопросов.
   Люси посмотрела на него с вызовом:
   — А я хотела бы сигарету! Мне здесь совсем не дают курить.
   Нет, не нравилась Скалли эта больная. Не похожа она как-то на больную. Скорее уж — на преступницу, решившую скрыться от правосудия на госпитальной койке.
   — Вам уже стало лучше? — спросила Скалли.
   Люси перевела взгляд на нее, нахмурилась, оперлась локтями о подоконник.
   — Да, намного лучше. И потому мне очень хочется курить.
   — Вчера похитили пятнадцатилетнюю девочку, — сказал Молдер. — Вы что-нибудь слышали об этом?
   Взгляд Люси уехал в сторону, в угол палаты, где стоял холодильник. Аппарат мгновенно включился — словно только и ждал, когда на него обратят внимание…
   — А почему вы меня спрашиваете?
   — Помните, что вы вчера говорили? Когда упали в обморок на работе…
   — И что же я говорила? Партнеры переглянулись.
   — Вы несколько раз повторили: «Никто нам с тобой не помешает», — сказал Молдер.
   — Вам эти слова знакомы? — подыграла ему Скалли. — Они что-нибудь значат?
   Люси пожала плечами:
   — Ничего они не значат.
   Врет, подумала Скалли. Врет и не краснеет! .. Пожалуй, повозимся мы с этой дамочкой!
   — Тогда объясните, почему вы так говорили.
   Взгляд дамочки вернулся из угла, вновь переполнился вызовом.
   — А что такое особенное я сказала?! Эта фраза запрещена законом?
   — Видите ли, Люси… — Молдер на секунду замялся, словно набирался решимости. — Эту же самую фразу произнес вчера преступник. Причем, в тот самый момент, когда похищал девочку. Так что, учитывая сложившиеся обстоятельства, ваши слова по меньшей мере, кажутся странными.
   Люси прикусила губу, стиснула тощие руки, хрустнула пальцами. В ней явно происходила какая-то борьба.
   — Я не понимаю, к чему вы клоните, — сказала она наконец. — К тому, что все жертвы похищений как-то связаны между собой?
   — Нет, нам просто надо найти похищенную девочку. Мы прилагаем к этому все усилия. И если вы что-то знаете, то вполне могли бы помочь нам. Прошу вас!
   Люси отвернулась, долго смотрела на улицу.
   — А вам известно, что я пережила в жизни? — сказала она, не поворачивая головы. — Я такого не пожелаю никому. Даже первому своему врагу. Но это вовсе не значит, что я могу облегчить судьбу. Ни себе, ни кому бы то ни было — не могу.
   Партнеры вновь переглянулись. Модцер выглядел слегка растерянным, и Скалли не понимала этой растерянности. И слепому ясно — не приведет Фокса «больная» дамочка к зеленым человечкам! Неужели он на что-то надеялся?
   Молдер потер подбородок.
   — Ну что ж, — сказал он. — Ладно, Люси. Спасибо хотя бы за то, что согласились поговорить с нами. До свидания!
   — Попутного ветра в паруса, — отозвалась Люси, по-прежнему глядя в окно.
   Партнеры шагнули к двери, Молдер взялся за ручку.
   — Эй! — раздалось позади. — А когда я смогу отсюда убраться? ч Скалли обернулась. Люси стояла вполоборота, смотрела на них, как-то странно, с наклоном повернув голову. Будто тело ее стремилось за стекло, на улицу, вдаль.
   — Как только врачи решат, что вы здоровы.
   — А врачи говорят — это зависит от вас.
   — Ну что ж, — сказал Молдер. — Мы не можем вас удерживать здесь. Вы свободны и можете идти куда заблагорассудится!
   Люси схватила лежащее на кровати платье и стремительно скрылась за дверью в боковой стене палаты. Наверное, там был умывальник.
   Необычная стремительность эта натолкнула Скалли на любопытную мысль.
   — Похоже, ей не нравится замкнутое пространство.
   — Думаю, в этом нет ничего удивительного, — отозвался Молдер, и Скалли не сразу поняла, что он имел в виду.
   А когда поняла, согласно кивнула. Пять лет в темном подвале могут довести не только до клаустрофобии, но и — тех, кто слаб духом! — до суицидальных проявлений. Хотя, с другой стороны, в Люси Хаусхолдер, несмотря на физическую худобу, слабости не ощущается…
   Партнеры вышли в коридор и направились к лифту.

* * *

   А Люси, открыв кран, глянула в зеркало над умывальником. Провела ладонью по иссеченному морщинками лбу, по все еще гладкой щеке. Взяла мыло, намылила руки. Вновь глянула в зеркало.
   И замерла.
   Минута уходила за минутой. С журчанием утекала в слив вода. Лопались мыльные пузыри на руках. А Люси по-прежнему смотрела в зеркало. Как в окно. И явно видела там не только себя, потому что лицо ее вдруг перекосилось от ужаса.

* * *

   Колесо прокололось в десять сорок. Пришлось остановить машину, достать из багажника инструменты. И Карл не удержался, склонился над замотанной в одеяло малышкой, ласково провел рукой по нежному лобику, коснулся пряди шелковистых рыжеватых волос. Девичьи глаза расширились от ужаса, и он больше не стал ее пугать. Лишь проверил кляп во рту.
   А потом сзади послышался сигнал клаксона, скрип тормозов, и пришлось закрыть крышку багажника, стараясь, чтобы получилось быстро, но не подозрительно быстро.
   И лишь потом он обернулся.
   В десяти ярдах стояла оранжевая машина технической помощи.
   Автомеханик в синем комбинезоне как раз выбирался из кабины. Подойдя к Карлу, он спросил:
   — Это вы звонили в техническую помощь?
   — Нет, — спокойно ответил Карл, — не я. Автомеханик вытащил из нагрудного кармана затрепанный блокнот, раскрыл, полистал.
   — Вы Гарри Мойди?
   — Нет, меня зовут по-другому. Автомеханик улыбнулся:
   — Ладно, раз уж я приехал сюда, могу и вам помочь.
   — Не стоит утруждаться, я и сам справлюсь.
   Автомеханик глянул на раздолбанное колесо, присвистнул:
   — Ничего себе! У вас серьезная неисправность. Пробило борт. Вам нужна новая покрышка.
   — Да, — ответил Карл, сдерживаясь, потому что внутри уже закипало. — Я догадываюсь.
   Но тип в комбинезоне не отставал:
   — А запаска у вас есть?
   Видно, он не мог жить без работы.
   — Есть.
   Автомеханик еще раз глянул на колесо:
   — Двадцать долларов наличкой и пять минут работы.
   В висках заколотило, и Карл прикусил губу, с трудом, но сумел загнать бешенство в живот.
   — Я не могу вам заплатить. — Голос все еще звучал ровно.
   — Ну хорошо, хватит и десяти баксов. — Автомеханик шагнул к багажнику. — Открывайте! Через пять минут все будет в полном порядке.
   И тут бешенство все-таки вырвалось на свободу. Карл и сам не заметил, как монтировка, валяющаяся возле пробитого колеса, оказалась в руках.
   — Оставь меня в покое! Автомеханик попятился:
   — Эй, парень, ты чего, с дуба рухнул? Карл замахнулся:
   — Оставь меня в покое, говорю! Убирайся отсюда!
   Ощущение собственной силы было столь велико, что в душе родилось удовольствие, . близкое к тому, что Карл получал, занимаясь онанизмом.
   До голубого комбинезона дошло, наконец, что с ним не шутят. Он бросился к машине, на ходу запихивая блокнот в карман.
   — Ненормальный!
   Хлопнула дверца, взревел двигатель, машина сорвалась с места.
   Проезжая мимо, автомеханик притормозил, крикнул в открытое стекло:
   — Урод!!! Чтоб у тебя все четыре колеса накрылись! — и тут же прибавил газу.
   Карл провожал оранжевую техничку взглядом, пока она не скрылась за поворотом. А потом удовлетворенно крякнул и взялся за баллонник.
 
   Региональная штаб-квартира ФБР Сиэтл, штат Вашингтон 13:53
   Молдер столкнулся с агентом Уолтом Уил-бруком еще в коридоре, едва поднявшись на свой этаж.
   — Привет, — сказал тот. — Чем закончился ваш разговор с Люси Хаусхолдер? Хоть чего-нибудь добились от нее?
   Молдер развел руками:
   — Пока нет. Но я как раз занимаюсь сейчас этим делом.
   Дальнейший разговор мог оказаться опасным, и Молдер зашагал дальше. Но Уил-брук догнал его и положил руку на плечо. Молдер был вынужден остановиться.
   — Один из моих ребят, — сказал Уилб-рук, — раскопал, что на Люси Хаусхолдер целое досье в полиции. Несколько приводов, систематическая проституция, потребление наркотиков…
   Молдер вздохнул:
   — Меня это не удивляет. У нее очень тяжелая жизнь.
   — Это еще не все! — Уилбрук словно не слышал. — Ее бывший бойфренд получил срок за разбойное нападение. Она тогда сожительствовала с ним. Сейчас живет одна, в ночлежке некоего Генри Линклейтера.
   Молдер снова вздохнул: похоже, Уилб-руку было абсолютно до лампочки, виновен человек или нет. Главное — создать видимость активной работы.
   — Не думаю, что Люси Хаусхолдер замешана в похищении Эмми Джейкобе.
   Уилбрук снял руку с плеча Молдера:
   — Но это единственная ниточка из всего того, что у меня имеется. Я распоряжусь, чтобы мои ребята вам помогли. Хотите?
   — Не надо, я сам справлюсь. Спасибо!