– Можно с ними поговорить? – спросил Малдер.
– Пожалуйста. Хотя вы вряд ли сумеете допросить Билли. Мне это покуда не удалось сделать…
В просторной палате стояли три койки, но занята была лишь одна. Пожилая женщина в синей форме парамедика меняла постели на свободных, и можно было полагать, что они тоже кем-то заняты, только из ходячих больных. Из тех, кто гуляет сейчас в саду… Билли Майлз был рыхлым юношей с одутловатым лицом. Само лицо казалось загорелым и даже слегка обветренным, но вокруг глаз лежали голубовато-бледные круги, и Скалли догадалась, что здоровый цвет лица – это результат облучения кварцем. Рядом с кроватью Билли в кресле-каталке сидела девушка в светло-розовом махровом халате с книгой на коленях.
– Пегги, Пегги, – позвал доктор Флинт, – к вам посетители. Можно мы оторвем тебя ненадолго?
– Я читаю, – капризно сказала Пегги. – Билли хочет, чтобы я читала.
Голос у нее был как у восьмилетней девочки.
Малдер присел перед нею на корточки, заглянул в глаза:
– Билли любит, когда ты читаешь ему?
– Да. Я нужна Билли. Я должна быть рядом с ним.
– А что ты читаешь?
– «Кагэро никки». Билли любит японские романы.
– Доктор, – Малдер встал, – вы не будете возражать, если мы обследуем этих детей?
Доктор Флинт задумчиво посмотрел на него, и в этот момент – Скалли видела все с какой-то преувеличенной четкостью – Пегги в приступе внезапной ярости, с побелевшими и остановившимися глазами, разорвала пополам книгу, толкнула изо всех сил прикроватную тумбочку – и вскочила на ноги. Из носа ее волной хлынула кровь. Женщина-парамедик бросилась к ней, с другой стороны бежала медсестра, доктор тоже сделал шаг вперед… Пегги усадили обратно в кресло, приложили к носу полотенце – она оттолкнула всех и вновь вскочила – и теперь уже грохнулась на пол. Халат ее задрался, Малдер, не обращая внимания ни на кого, еще больше откинул полу – и взору Скалли предстали две багровые отметины, два следа каких-то загадочных присосок на пояснице девушки, чуть выше резинки трусиков…
Малдер нагнал Скалли на высоком крыльце больницы:
– Что с тобой?
– Ненавижу, когда меня считают дурой! Зачем этот спектакль? Ты ведь заранее знал про отметки!
– Боже мой, откуда?! Я впервые вижу эту девушку…
– Вот что, Малдер. Я хочу знать правду.
– Да? По-моему, ты еще не готова… писать свой доклад.
– Что ты знаешь про этих детей?
– Я знаю почти наверняка, что их похищали.
– Кто?
– Как тебе сказать… Не люди.
– Неужели ты в это веришь?
– А у тебя есть объяснение получше?
– Объяснение чего? Девушка помимо психического страдает неким функциональным расстройством… носовые кровотечения… да. Правда, эти отметки… я не знаю… но на подобном основании утверждать, что их возили куда-то на летающей тарелке, – это безумие, Малдер!
– Да, – грустно кивнул Малдер, – ни одной улики…
– Ни одной научной улики. Объяснение должно быть, и это будет разумное объяснение. Есть четыре жертвы. Все они умерли в лесу, так? Ночью. Карен Форсман нашли в пижаме, за десять миль от дома… Что все эти дети делали в лесу, Малдер? Что?
– Надо просто пойти и посмотреть, – пожал Малдер плечами.
Рэймон, штат Орегон 8 марта 1992 года
Остаток дня ушел па улаживание всевозможных бюрократических препон, связанных с вывозом тела несчастного Рэя Сомса. Да и идти в лес днем, похоже, не имело смысла. Днем там наверняка бродили стада туристов, приехавших насладиться нетронутой природой Орегона. Путь к месту всех странных происшествий вел через небольшую речку под названием Датский ручей. То есть небольшой была сама речка, текущая вялой темной стрункой где-то внизу. Каньон, промытый ею, получился на славу. Через каньон был переброшен крытый коробчатый мост; такие строили лет сто назад. Он висел над пустотой, не опираясь ни на быки, ни на тросы – просто расклинясь между двух монолитных утесов. На том утесе, который стоял ближе к лесу, кто-то нарисовал огромную кривую пацифистскую «лапку» и написал: «Занимайтесь любовью, а не улетом! Хиппи против наркотиков». Под мостом, еле видимый в сумерках, сидел человек с удочкой.
После захода солнца температура упала до плюс шести, при дыхании изо рта шел пар. Необыкновенной яркости луна поднялась над горами. В ее свете листва казалась серебристой. И без фонаря было видно почти все. Странно вел себя ветер. Он будто бы не мог решить, с какой стороны дуть.
Скалли и Малдер сверили часы и компасы.
– Расходимся метров на пятьдесят и идем строго на юг, – сказал Малдер. – Чуть что – шуми.
Этого можно было не говорить. Скалли никогда не стеснялась нарушить тишину, если того требовала необходимость. Вместо ответа она проверила свои «убернаделли», вогнала патрон в ствол и осторожно, придерживая шпору пальцем, спустила курок. Теперь можно было не ставить оружие на предохранитель; для выстрела же требовалось одним нажатием на спусковой крючок взвести и тут же спустить курок. Усилие прилагалось значительно большее, чем при спуске заранее взведенного курка, но все равно времени на производство этого первого, самого важного выстрела уходило заметно меньше.
– Вас так учили в Академии? – спросил Малдер.
– Нет, – сказала Скалли, – там меня от этого не смогли отучить.
Она не стала рассказывать, как отец обучал ее премудростям стрельбы. У него были свои взгляды на жизнь, не слишком схожие с общепринятыми.
На опушке лес был значительно гуще, чем в глубине. Сухая прошлогодняя листва шуршала под ногами. Заросли ежевики и малины местами были абсолютно непроходимы. Кто-то – да отец, кто же еще? – рассказывал Скалли, что однажды в таких вот зарослях нашел скелет оленя. Даже олень не сумел пробиться через сплетение миллионов ветвей…
Минут через десять ходьбы стало казаться, что вся эта затея бессмысленна. Начались неглубокие, но крутые лощины с топким дном, заросшие по краям мелкой ракитой. Серые стволы деревьев выплывали из темноты, похожие на колонны греческих храмов. Скалли перебралась через одну лощину, через другую… Шорох листьев под ногами вдруг пропал. Ноги ступали будто по войлоку. Скалли присела, посветила фонарем. Пепел? Кострище? Она зацепила пригоршню странной субстанции, похожей на древесную золу, но – только похожей. И почему куст, растущий буквально из этой квази-золы, не обгорел? Она осмотрелась вокруг. Пятна – более светлые, чем палые листья – были разбросаны повсюду во множестве. Стремительная тень вдруг пронеслась косо и исчезла. Скалли припала к земле. Шелест сухих листьев… короткий громкий писк – и довольный хохот. Сова… Скалли выдохнула – и некоторое время слышала только биение собственного сердца. Наконец она встала – и вдруг поняла, что переменился свет: луну забросало тучами, но откуда-то слева возник другой, более яркий. И звук – такой, будто где-то не слишком далеко работает электрический генератор. Или мощный мотор на холостом ходу. Свет исходил из-за гряды слева – чуть более высокой, чем та, на которой она сейчас находилась.
– Малдер! – позвала Скалли.
Молчание в ответ.
Нет, не молчание. Шаги. С той стороны, где свет. Уверенные тяжелые шаги.
– Малдер!
Услышал. Легкий треск сзади и справа – где Малдер и должен находиться. Бежит.
Но раньше, чем подбежал Малдер, на гребень гряды вышел человек с многозарядным дробовиком на плече.
– Стоять! – крикнула Скалли. – ФБР, агент Скалли. Я приказываю вам стоять.
– Мне наплевать, кто вы, – ответил человек. – Я работаю в управлении шерифа. Вы находитесь на охраняемой территории. У вас есть пропуск?
– Это место преступления! – подоспел Малдер.
– Ничего не знаю, – сказал человек и передернул затвор. – Если у вас нет пропуска, подписанного шерифом, – немедленно убирайтесь, или я вас арестую. Вам понятно? Повторять я не буду. Садитесь в машину и уезжайте.
«А он неплохо держится под прицелом двух пистолетов», – подумала Скалли вскользь. Человек вскинул дробовик на плечо стволом вверх – и Скалли показалось, что грохнул выстрел. Но на самом деле это была молния и очень быстрый гром – короткий, оглушительный, над самой головой… Они садились в машину – сзади ее подпирал джип, весь увешанный фарами и прожекторами, и просвечивал, просвечивал их машину насквозь, навылет, – когда хлынул ливень. Человек с дробовиком сел в джип. Скалли подумала, что он поедет за ними, будет их… конвоировать? следить?.. нет: почти все фары джипа погасли, мотор умолк. Джип остался стоять на лесной дороге. Их же «шевроле» еле успел выбраться на асфальт, прежде чем лесная дорога превратилась в ручей…
8 марта 1992 года Ночь
– Что, интересно, он мог делать в лесу – один, в такое время? – сказал Малдер задумчиво. Ливень заливал стекло, струи падающей воды пылали в свете фар, не позволяя видеть ничего дальше сотни футов, и потому агент вел машину медленно, склонясь к рулю – как бы пытаясь разглядеть что-то за этими струями.
Потом начался туннель. Он вынырнул из водяной сверкающей завесы черным квадратом, сулящим тишину и покой. По туннелю Малдер ехал так же медленно, как и по открытой дороге. Под крышей обманчиво казалось, что вот так можно отгородиться от всего, а не только от дождя. Но потом туннель кончился, и стекло вновь залило неровным, в морщинах, слоем скользящей воды.
– Да, это может иметь отношение к делу, – согласилась Скалли. – Запомним. Как ты думаешь, что это такое? – она вытащила из кармана горсть «пепла», показала.
– Не зола ли от костра?
– Не знаю. Но эта зола там повсюду. Слишком много костров для охраняемого парка… Может быть, это какой-то культ с жертвоприношениями? И поэтому дети… сбегают из дому, умирают… Черт, надо бы все-таки вернуться!
– Да-да, – рассеянно отозвался Малдер. Он все так же всматривался в дорогу. Потом вынул из кармана компас. Скалли взглянула на свой – стрелка крутилась, как маленький пропеллер.
– Что происходит? Малдер, тебе плохо? Ты меня слышишь?
– Все нормально…
Он посмотрел на часы. Потом, как-то совсем извернувшись, – в небо. Голос его прозвучал глухо… Сверкнуло безумно ярко. Будто каждая капля дождя превратилась в маленькую фотовспышку, и все они сработали разом. Скалли вскрикнула и зажмурилась. Когда она вновь обрела способность видеть – неожиданно быстро, – машина останавливалась. Мотор не работал, она катилась по инерции. Ливень оглушительно колотил по крыше. Малдер поворачивал в замке ключ зажигания. Замок отзывался скрежетом.
– Что случи… – Скалли не договорила: голос наполнил, забил весь салон, выталкивая наружу саму ее. Он был как гудок океанского теплохода в тумане…
– Исчезло электричество, – Малдер ответил шепотом, морщась при этом. Шепот тоже был болезнен – как будто кто-то проводил перышком прямо по барабанным перепонкам. – Освещение, стартер, зажигание – все. И еще – исчезли десять минут времени…
– Что?
– Перед вспышкой я посмотрел на часы. Было девять ноль три. А сейчас смотри: девять тринадцать. Подожди-ка…
Он взял фонарь и выскочил из машины. Прошел быстрым шагом назад, потом вперед, светя на дорогу. Скалли тоже как-то оказалась под дождем – она сама не поняла как.
– Вот! – он уже говорил нормально, и это больше не казалось громом, как не казался шум дождя ревом водопада. – Видишь? Ты это видишь? Да!!!
На асфальте под слоем воды четко вырисовывался красный крест.
– Что? Что это все значит?!
– Нас похищали! Ты понимаешь – нас похищали! Люди, которые побывали там, – они это так и описывали! Яркая вспышка! Пропадает время!
– Что ты несешь? Как может пропасть время? Время не может просто исчезнуть! Время – это просто философское понятие! Это вселенское понятие! Время не может пропасть! Раз – и пропало! – Скалли понимала, что несет чушь, но остановиться не могла. Мозг бунтовал. Она что-то еще кричала, и кричал в ответ Малдер, и это могло кончиться непонятно чем, но тут зажглись фары.
Они замолчали, переглянулись и побежали к машине, про которую, как оказалось, оба начисто забыли. Скалли на бегу оглянулась, будто хотела еще раз убедиться в наличии красного креста на асфальте, но уже ничего нельзя было увидеть под слоем темной воды.
«Буковый дом» 8 марта 1992 года
«…специальный агент Малдер полагает, что происшествие не может быть объяснено в рамках устоявшихся научных теорий. С его точки зре…» Свет погас, и винчестер компьютера издал слабый, но очень возмущенный звук.
– Прекрасно… – процедила Скалли сквозь зубы.
Она помнила, что на столе стоят свечи и лежат спички. Их предупредили, когда они заселялись: иногда ливнем заливает трансформаторы, и тогда город на несколько часов остается без электричества. «Ну и ладно, – подумала она. – Воспользуемся паузой…» Она нащупала спички, зажгла свечу. Прошла в ванную. Горячая вода текла. Скалли сбросила халат, начала снимать трусики – и оцепенела. На пояснице, чуть выше резинки, пальцы нащупали…
Наверное, Малдер удивился, увидев ее такую: с намокшими под дождем волосами, в халате, с погасшей свечой в руке. Брови его чуть приподнялись.
– Привет, – сказал он со странной интонацией.
– Я хочу, чтобы ты кое на что посмотрел, – сказала Скалли, проходя в его комнату и на ходу снимая халат. – Вот, – показала рукой.
Малдер приблизился, присел на корточки. Она ощущала тепло свечи и его дыхание.
– Это что? – она хотела спросить спокойно, но голос подвел: сорвался. – Малдер, что это такое? – теперь она почти кричала.
Тогда он начал тихо смеяться.
– Комары, – сказал он.
– Комары?! Точно?
– Меня и самого погрызли здорово…
Она повернулась и, судорожно всхлипнув, уткнулась в его плечо.
– Эй. Ты в порядке? – он очень осторожно и бережно приобнял ее.
– Да… – она медленно отстранилась, села на диван. Кое-как накинула на плечи халат. Силы вдруг покинули ее. – Можно, я тут… посижу?..
– Конечно, – Малдер поставил свечу на стол и сел на ковер, опершись о диван спиной. – Куда нам теперь торопиться?.. Ты не увлекалась китайскими средневековыми детективами?
– Нет, – уже без всякого удивления сказала Скалли.
– Там был такой сыщик – судья Вин. Он никогда не гонялся за преступниками, а находил место, садился и ждал. «Зачем я буду за ними бегать, – рассуждал он, – если они все равно сами ко мне придут?»
– И что?
– Приходили…
Человек, чьего имени никто не знал хотя бы просто потому, что у него не было имени, неподвижно сидел в кустах футах в сорока от окна. Он не пользовался микрофонами – он просто слышал то, что происходило – за окном. Где-то в глубине его холодного рассудка проскальзывало удивление – молодые мужчина и женщина ночью в номере мотеля не занимались любовью, а негромко беседовали о всякой всячине. Он мог убить их в любой момент, но намеревался обойтись без этого: убийство привлекло бы ненужное внимание к событиям, и без того вышедшим из-под контроля. Он просто ждал удобного момента. Если они уснут здесь, он проникнет в пустой номер женщины. Если же они разойдутся по своим номерам… что ж, тогда женщину придется убить. Но была очень большая вероятность, что они оба в течение ночи покинут мотель. Потому что события, вышедшие из-под контроля, продолжают происходить. Его же забота – сделать так, чтобы не осталось доказательств этих событий. Кое-что он уже предпринял, теперь следующий этап. Рядом стояли две пивные бутылки, наполненные бензином. Человек подобрал их возле «Лесного дома» – придорожного бара, где любят бывать лесорубы и водители грузовиков. На бутылках отпечатки пальцев кого-то из них. Человек не боялся оставить свои отпечатки, потому что у него просто-напросто не было отпечатков…
Ливень сменился обычным дождем, еще не моросящим, но уже и не грозящим всемирным потопом. Скалли согрелась под пледом. Малдер все так же сидел на ковре и неспешно продолжал рассказ.
– Мне было двенадцать лет, ей – восемь. И вот однажды она просто исчезла. Испарилась. Из закрытой комнаты. Была – и нет. Ни следа… и с тех пор – ни записки, ни телефонного звонка, ничего… И что самое страшное – вся семья как сговорилась… ну… будто бы считать, что ее просто не было. Не говорить о ней, не вспоминать…
– И что же ты сделал?
– Что я мог сделать?.. Закончил школу, университет, завербовался в ФБР. Занялся разработками моделей поведения преступников. Добился успеха. Большого успеха. И этот успех обеспечил мне определенную независимость, так что я смог уделять внимание тому… словом, я добился права работать с тем, что обозначено как «Секретные материалы». Знаешь, сначала мне этот массив показался просто свалкой… Но потом я научился в нем ориентироваться и отделять зерна от плевел. Оказалось, что есть немало действительно достоверных свидетельств о пришельцах, НЛО, чудовищах, похищениях людей, различных культах. И еще… как бы тебе это сказать… В общем, я неожиданно обнаружил, что доступ к сведениям определенного рода блокируется, притом чрезвычайно жестко. Мне, я думаю, вообще не дали бы работать, если бы не мои связи в Конгрессе…
– Блокируется? Кем?
– Не знаю. Кем-то, у кого очень много власти. По-настоящему много. И вот что, Скалли… только постарайся не обидеться… Ты – именно ты – по их замыслу, тоже являешься частью этой системы блокировки…
– Перестань. Я не…
– Ты не действуешь сознательно во вред проекту, да? Не сомневаюсь ни на секунду. Но те, кто тебя послал ко мне, предполагают в том числе и таким способом сбить меня… с темпа, что ли…
– Ты должен мне верить. Я здесь потому же, почему и ты: чтобы разгадать тайну этих смертей.
– Я тебе верю. Именно поэтому все и говорю. И потому еще, что ты видела сегодня то же самое, что видел я… и видел не только сегодня.
– Малдер…
– В конце восьмидесятых я работал с доктором Хейтцем. Он ввел меня в глубокий гипноз… и я вспомнил все. За окном в ночь… в ночь похищения Саманты… был такой же свет. Яркий свет. И так же пропало время. Я чувствовал, что парализован, не могу шевельнуться… а она звала меня, понимаешь? Она кричала… Это все существует, Скалли, существует на самом деле. Под гипнозом не врут даже самим себе… А знаешь, что меня убеждает в этом больше всего? Даже не мои несчастные воспоминания, нет. А именно существование этой свирепой завесы секретности над определенной категорией материалов. Я ведь, по большому счету, занимаюсь тем, что роюсь в отвалах, пытаясь попять, какой элемент извлекли из этой породы… И знаешь что еще? Сейчас мы ближе к разгадке, чем когда бы то ни было… Я чувствую себя старой ищейкой, наконец-то не просто унюхавшей, а увидевшей того, кто оставлял след. Кстати, Скалли… а ты не обратила внимания, что в городе не видно собак?
Скалли задумалась. Собак… собак… Пожалуй, что собаки и вправду не попадались на глаза…
Грянул телефон. Старый черный аппарат, от звонков которого вздрагивает, наверное, сам Будда. Малдер сгреб трубку:
– Да. Что?! Не может… да. Да, я слышу. А кто это говорит? Кто говорит?..
Короткие гудки отбоя. Очень громкие. Малдер посмотрел на Скалли. Покачал головой.
– Какая-то женщина. Не назвалась. Сказала, что Пегги О'Делл умерла. Погибла.
– Девушка в кресле-каталке?
Малдер кивнул.
Окрестности Бельфлёра 9 марта 1992 года
Инцидент произошел на сто тридцать третьем шоссе неподалеку от въезда в Бельфлёр без четверти два ночи. Когда Малдер с трудом провел свою машину между двумя полицейскими машинами, реанимобилем и длинным тяжелым лесовозом, парамедики уже готовились поднимать носилки, прикрытые серым одеялом. Шофер лесовоза в клетчатой рубахе, промокший насквозь, стоял, слегка сгорбившись и разведя руки, перед маленьким толстеньким полицейским. Такая обычная сцена…
– Что здесь произошло? – Малдер стремительно подошел к ним.
– Она буквально бросилась под машину, – повернулся к нему шофер. Его все еще трясло. – Я еду, а она – наперерез, бегом…
– Вы кто такой? – полицейский протянул руку, чтобы отодвинуть Малдера, по что-то его остановило.
– Бегом? – повторил Малдер. – Вы хотите сказать, что она… бежала… шла? Ногами?
– Ну да… я по тормозам, да где – полсекунды… и дорога вон какая мокрая…
Он сделал жест, будто приглашая всех удостовериться, какая мокрая эта проклятая дорога. След от колес тянулся далеко, и там, у его начала, стоял полицейский, зачем-то держа в руке геодезическую рейку. Малдер уже не слушал шофера. Он повернулся туда, где Скалли, жестом остановив парамедиков, приподняла одеяло и стала внимательно осматривать то, что недавно было девушкой в кресле-каталке. Со своего места Малдер видел голубовато-бледное с черными ссадинами лицо и пластиковую шину-воротник, уже явно ненужную… «Почему они никогда не выключают сирены? – подумал он мельком. – Мешают думать…» А Скалли, помимо того, что видел он, видела еще и худенькое запястье с разбитыми часами. Стрелки замерли, указывая время собственной гибели и гибели хозяйки: девять ноль три… Ерунда какая-то, подумала Скалли. Четыре… почти пять часов назад… Но додумать она не успела.
– Здравствуйте, коллега, – сказали сверху. Скалли подняла голову. Это был доктор Труи, слегка растерянный. – У меня для вас новость, только не знаю, плохая или смешная. Только что позвонили из морга. Тот труп, который вы вчера вскрывали, исчез.
– Как исчез? – это был Малдер. Вот он был далеко, а теперь уже рядом. «Призрак» Малдер…
– Скорее всего, украли. Разбито окно…
– Так. Скалли, поехали!..
– А… здесь?
– Здесь уже все ясно. Скорее, скорее…
Он вывел машину из скопления на дороге и погнал с огромной скоростью – но не к моргу, как подумала было Скалли, а обратно к мотелю.
Они не успели. Низкие облака подсвечивались пламенем. Пожарные быстро, но несуетливо бежали, разматывая брезентовые рукава. Пламя выбивалось из окон, скручиваясь в тугие дымные жгуты… занялся уже и второй этаж… В треске и реве пламени терялись слова.
– Там же был мой компьютер… – простонала Скалли.
Малдер швырнул на землю перчатки:
– Там были рентгеновские снимки! Там были образцы! Там было все!..
Толпа зевак быстро росла. Даже удивительно, откуда берутся люди, когда что-то случается. Появились еще пожарные – на двух машинах. Пилой быстро свалили сосны, мешающие подъехать к дому. Новые тугие струи воды с ревом ударили в окна, круша остатки стекла, шипя и мешаясь с пламенем. Тут же все заполнил гнусный запах мокрого дыма и гари. Малдер попятился, увлекая Скалли. Да, делать тут больше нечего… разве что присоединиться к этой толпе зевак-пироманов… Скалли почувствовала, что ее трясет – как того шофера. «Выброс адреналина, – отстраненно подумала она. – Спокойно, Старбак, главное – вести себя спокойно, не принимать ответственных решений…» «Все погибло», – откликнулось внутреннее эхо.
Из толпы вдруг выскользнула девушка с большими и как будто безумными глазами. Она остановилась перед Скалли и с трудом, словно преодолевая в себе что-то, проговорила:
– Меня зовут Тереса Немман. А вы… Вы должны меня спасти… защитить…
Она стояла неподвижно, слишком неподвижно для живого человека, жили только глаза да кривился в нервной усмешке рот, но Скалли показалось, что она хватает их за руки и заглядывает в лица, ожидая при этом тычка, а то и удара…
– Идемте, – сказал Малдер. У него вновь был решительный вид.
Почему-то именно в этот момент Скалли показалось, что она до конца… почти до конца поняла его. Она не могла бы сформулировать свое понимание, отлить его в слова, но это было не так уж важно. Да, Малдера можно было, допустим, убить. Но остановить его было нельзя – ничем. Даже выстроив на его пути стальную стену. Даже уничтожая методично все, что он успевал сделать… Малдер только вздрагивал – и начинал рыть в том же направлении, хотя и в другом месте.
Они сидели в кафе при заправочной станции. Бармен, крупный мужчина лет сорока пяти, мрачно смотрел на них – единственных посетителей, если не считать полудремавшего за дальним столиком старичка. Когда Малдер брал кофе, он обратил внимание, что у бармена искалечены руки: на правой не хватало двух пальцев, на левой грубый рубец пересекал ладонь, пальцы шевелились плохо. Тем не менее с чашками он обращался виртуозно.
С шумом пролетали мимо автомобили. Много автомобилей. Почему-то казалось, что ненормально много.
– …Происходит это так: я просыпаюсь, и оказывается, что я в лесу, на той поляне, – говорила Тереса дрожащим голосом. – И с каждым разом…
– Когда это началось? – в первый раз перебил ее Малдер.
– С того самого лета… мы окончили школу, и… Понимаете, это происходит не только со мной, а почти со всеми… и уже четверо из нас… Я боюсь, что и я… как Пегги…
– Это вы звонили нам, что Пегги умерла? – спросил Малдер.
– Да, я… Ее убили!
– Ваш отец – он ведь полностью в курсе того, что происходит?
– Да… – после паузы.
– И он ничего не сообщает…
– Он и мне приказал молчать! Молчать обо всем!
– Почему же?
– Он думает, что так он сумеет меня защитить. Делая вид, что ничего не происходит. Только… это ему так кажется. Он не сумеет.
– У вас есть отметки на спине? – спросил Малдер тихо.
Девушка чуть втянула голову в плечи. Посмотрела на него затравленно. Перевела взгляд на Скалли.
– Есть… Это что? Это значит, что я тоже умру? Я следующая, да?! – голос ее взлетел до крика.
– Успокойтесь, – Скалли накрыла ее судорожно сжатые руки своей ладонью. – Больше никто не умрет. Ни в коем случае. Ах…