Страница:
Тонгору оставалось только завидовать такой смерти. Но Черные колдуны Заара не позволят ему умереть так просто.
Он думал о том, когда же его наконец казнят. Марданакс ничего не сказал о том, сколько времени понадобится колдунам на подготовку ритуала и когда они приведут в исполнение чудовищный приговор.
Здесь, в темноте, прислонившись спиной к сырому холодному камню, прислушиваясь к монотонному звону капель, Тонгор почти забыл о том, каков на вкус свежий воздух и как выглядит чистое небо. Мысли его начали блуждать, и, несмотря на холод, вонь и неудобство, причиняемое цепями, валькар сначала задремал, а потом уснул. Засыпая, он вспоминал о своей супруге, темноглазой королеве, и о своем сыне. Он пытался представить себе, что близкие делают в это время, вспоминают ли о нем.
Еще Тонгор думал о своей родине, лежащей далеко на севере, которую он уже так долго не видел. Перед ним вставало лицо его отца, Тумитара из племени Черного Ястреба… его могучее бронзовое тело, закутанное в меха. Повелитель Патанги вспоминал, как отец сражался с длиннохвостыми ледниковыми волками, оглашая воздух боевым кличем, вспоминал его черную, покрытую инеем бороду… Видел смеющиеся лица своих братьев… и спокойное красивое лицо своей матери.
Валькар вспоминал о той войне, когда племя Белого Медведя хлынуло в заснеженную тундру и захватило места рыбной ловли. Жестокой была битва, где валькары сражались с врагами копьями с каменными наконечниками и бронзовыми топорами.
От алого восхода до багрового заката бились они. Когда же все кончилось, в живых из валькаров остался лишь Тонгор… тяжело дышащий, изможденный, покрытый кровью, окруженный десятками мертвых врагов.
В той страшной битве погибли и отец, и все его храбрые братья… Погибли, оставив Тонгора одного во враждебном мире, пятнадцатилетнего мальчика без родственников и друзей. Он похоронил там всю свою семью, выкопав в мерзлой земле сломанным топором яму и навалив кучу камней, чтобы волки не раскопали могилы. Потом Тонгор подобрал огромный меч — Саркозан, принадлежавший его отцу, а до этого отцу отца и так далее вплоть до могучего героя Валька Черного Ястреба, седьмого сына Тангарта из Немедиса, основателя племени валькаров на суровом севере… Взяв меч, мальчик отправился странствовать по миру, полному врагов, надеясь найти себе достойное место среди людей. Но сначала он отомстил…
Тонгор перебрался через ледяные перевалы гор Моммур и оказался в душных джунглях Ковии. Какое-то время он был грабителем и наемным убийцей в прекрасных молодых городах Юга. Затем ему вынесли приговор, и он трудился на галерах Шембиса, но однажды ночью разорвал цепи, задушил жестокого надсмотрщика, от плетки которого на спине Тонгора появились длинные шрамы, и возглавил восстание рабов. Восставшие захватили судно, на котором отбывали наказание, посадили на весла команду и стражников и уплыли в открытое море. Бывшие рабы стали вести свободную жизнь, занимаясь пиратством.
В течение пяти лет Тонгор был известен как Черный Ястреб, предводитель морских бродяг. Валькар бороздил моря, грабил купеческие галеры, сжигал их и всякий раз уплывал назад в Таракус, город пиратов, чтобы без меры пить красное вино и расхаживать в награбленных украшениях по узким улочкам жестокого, буйного королевства морских разбойников… Это были хорошие дни, полные золота и славы, яростных битв и дерзких приключений!
Вспомнил Тонгор и о том, как главари пиратского братства обратились против него, когда он убил их предводителя во время дуэли, длившейся целый час на скользком причале, освещенном факелами. Чистая, простая душа варвара противилась садистской жестокости пыток, при помощи которых пиратский вожак добывал сведения у пленных моряков… И Тонгор убил его. Морские разбойники вынудили валькара бежать и преследовали его на своих кораблях: за ним устремилась половина Таракуса. Валькар проплыл мимо Птарты и оказался в порту Зангабала. Здесь, чтобы выжить, он воровал. Здесь обрел друга.
Им стал молодой зангабальский воин Элд Турмис, убедивший Тонгора оставить воровское ремесло. Вместе они переправились через залив и прибыли в Турдис, где железная сила и военная сноровка позволили валькару получить место наемника.
Семь месяцев он вместе с другими воинами четвертой когорты сражался за Фала Турила, безумного сарка Турдиса. Но опять варварское представление о чести не позволило ему занять достойное место среди цивилизованных людей. Когда один разодетый в шелка изнеженный дворянин отказался платить проигранные на скачках деньги, Тонгор тут же окунул его в огромный бронзовый чан с вином, а затем пропорол ему живот своим мечом. И снова северянину пришлось бежать, и снова за ним гналось полгорода, так как убитый дворянин был не только представителем знатного рода, наследником высокого титула и большого состояния, а являлся еще и командиром отряда, где служил Тонгор!
Так началась цепь приключений, в результате которых нищий варвар из покрытых льдами северных земель вместе с женщиной, которую любил, занял самый высокий трон на Западе.
Если чему и научился Тонгор во время своего пребывания в пышных городах, так это тому, что простой кодекс чести валькаров благороднее и честнее, чем законы так называемой цивилизации, где прихоти разодетого дурака, если у него есть земли и титул, могут перевесить разум, благородство, доблесть и честь.
Тонгор поежился, потянулся и зевнул. Потом он заорал так, что все унзы разбежались и попрятались.
— Тюремщик! Эй, тюремщик! Горм тебя побери, ты хочешь, чтобы воин подох с голоду в этой дыре? Принеси поесть!
Наконец на его крики явился заспанный толстый тюремщик и, вытаращив глаза, сквозь окошечко поглядел на валькара.
Толстяку доводилось слышать от несчастных, запертых в темнице, мольбы о пощаде, но никто никогда не требовал, чтоб его накормили.
— Поесть? — удивленно спросил тюремщик. — Ты, должно быть, сошел с ума от страха. Ты что, забыл о предстоящем ритуале жертвоприношения?
Тонгор засмеялся.
— Человек умирает лишь однажды, дружище. Я могу погибнуть с голоду, не дождавшись ритуала. Боги! Уже много дней прошло, даже не могу сосчитать сколько, с тех пор как я нормально ел. Неси немедленно!
Требование возымело результат. Толстый глупый тюремщик торопливо зашаркал прочь в темноту и вскоре вернулся с огромной деревянной миской горячей похлебки, куском черствого черного хлеба и кувшином кислого красного вина. Это едва ли походило на изысканные блюда, к которым Тонгор привык в своем королевстве, но голодному человеку мало дела до кулинарных ухищрений. Пока толстяк глядел разинув рот, валькар принялся за еду. Он опустошил кувшин вина и миску похлебки с аппетитом, которого едва ли можно было ожидать у человека, приговоренного к смерти на алтарях Хаоса… к тому же заключенный потребовал добавки!
Через несколько часов (или дней? — Тонгор потерял всякое представление о времени в этом темном подземелье) валькара разбудил неожиданный звук. Шорох кожаных сапог, ступающих по камням перед дверью камеры!
Тонгор насторожился. Это не дряхлый тюремщик, который шаркает и звенит ключами. Нет. Это крадущиеся, осторожные шаги — шаги того, кто не хочет, чтобы его услышали.
На широких бронзовых плечах варвара вздулись мускулы.
О Горм! Как ужасно быть прикованным, беспомощным, словно, животное в клетке! Освободиться от цепей, прижаться спиной к сырой каменной стене, держа в руке добрый меч, — и пусть явятся эти служители дьяволов и возьмут его для своего мерзкого ритуала! Если только посмеют!
В зарешеченном окошечке камеры показалось лицо. Всего лишь темный силуэт на фоне мрака. Тонгор напряг зрение, пытаясь разглядеть черты… Кто же это может быть?..
— Это я, Шангот.
— Шангот! — Валькар едва ли не прокричал это имя, но затем быстро, понизив голос, произнес:
— Горм, я думал, эти черные дьяволы поработали над тобой и превратили в безмозглого раба!
Синекожий великан улыбнулся.
— Нет, господин, я все еще в своем уме. И здесь я благодаря необъяснимой причуде Тиандры.
Очень быстро и кратко князь джегга описал все, что произошло с ним в последние дни. Как он проник в город по подземной реке, как убил рохала-зомби и взял его одежду и как его приняли за раба Вуала-Мозга.
— Этот карлик ни разу не снизошел до того, чтобы посмотреть рабу в лицо, так как для господ Заара мы низшие существа, всего лишь животные, — объяснил Шангот, — поэтому, когда посланные им стражники отыскали меня и привели к нему, я, не вызывая подозрений, смог взять на себя обязанности убитого мною рохала. Это удача, что процесс разрушения сознания превращает рабов в бездумных зомби, иначе я тотчас бы себя выдал!
А раз все распоряжения рабу-зомби надо каждый раз отдавать заново, меня не разоблачили.
— Слава богам, что ты здесь! — проговорил Тонгор. — В этом проклятом месте друзья могут пригодиться.
— Да. — Князь джегга грустно кивнул. — Если бы ты знал, как я удивился, когда принес карлика в Зал Девяти… и увидел тебя, господин! Боги, я чуть не уронил этого головастика! И я боялся, что ты выдашь меня — вздрогнешь, узнав.
— Я действительно пытался привлечь твое внимание. А когда не смог этого сделать, решил, что они действительно лишили тебя разума. Но ты здесь, освободи меня.
Шангот оглядел дверь, затем грустно покачал головой.
— Нет, даже моя сила здесь бесполезна. Дверь заперта при помощи черного колдовства, и никто на свете не откроет ее без ключа. Но выслушай меня. Я могу ходить где угодно, так как любой заарец узнает по знакам на одежде, что я раб Мозга, и думает, что я выполняю приказ своего хозяина. Благодаря этому мне удалось найти твою камеру. И поскольку я должен таскать на руках это щуплое чудовище всюду, куда только оно ни пожелает, мне удалось присутствовать на Советах и слышать разговоры колдунов. Жертвоприношение… намечено на завтра.
Завтра…
— Час установлен при помощи астрологических вычислений, — продолжал рассказывать Шангот шепотом, — Одно важное созвездие, звезды которого были далеко разбросаны до этого друг от друга и очень долго бродили по небу, сейчас образует какой-то могучий символ, знак кощунственного ритуала, во время которого они хотят вырвать из тебя душу и отдать ее Богам Хаоса. Но хотя я и не могу открыть этой двери и освободить тебя, у меня есть план. План отчаянный, но больше ничего не остается…
Тонгор придвинулся ближе к зарешеченному окошечку и приготовился слушать. План был прост. Он также был очень рискованным, почти самоубийственным, но что могут сделать два человека против целого королевства врагов, кроме как довериться удаче? Тонгор согласился.
Подбодрив друга, рохал направился прочь, стараясь двигаться бесшумно. А валькар остался в одиночестве обдумывать последние слова, произнесенные кочевником, — слова, заключающие всю жизненную философию Тонгора: «Не теряй надежды!»
Глава 18
В храме Богов Хаоса был огромный зал из черного мрамора, где титанические колонны, подобные окаменевшим секвойям, поддерживали на высоте в девяносто ярдов величественный свод из алого хрусталя. Вдоль круглых стен ступенями поднимались ряды каменных скамей, образуя амфитеатр. Там в ожидании представления восседали сотни заарских жрецов, собравшихся для того, чтобы наблюдать, как Тонгора принесут в жертву.
На полу в середине амфитеатра стоял колоссальный идол, напоминающий зловещего гиганта, застывшего и окаменевшего. Это был атлант невероятных пропорций, на плечах которого сидело целых три головы.
Вокруг трехголового идола Хаоса стоял ряд разноцветных тронов, а между расставленных ног каменного гиганта находился куб черного мрамора в десять футов высотой, блестящий в свете масляных ламп.
На этом мраморном постаменте стоял Тонгор. Руки его были прикованы золотыми цепями к ребрам куба.
Час жертвоприношения пробил!
Зазвенели бронзовые колокола, и трубы завыли как гарпии.
Один за другим повелители Заара начали занимать свои места на тронах.
Слюнявый жирный Питуматон в пурпуре. Сарганет Нульдский в неброском сером. Дерзкий чернобородый Малдрут в ярком алом одеянии. Тощий Ксот-Череп с горящим взглядом фанатика, укутанный в синюю материю. Могущественный Марданакс в черной маске и такого же цвета одежде.
И Вуал-Мозг, чью разодетую голову, украшенную изумрудно-зеленым, нес на могучих руках не раб-рохал, а князь Шангот из племени джегга.
Со стороны каменных скамей послышалось мрачное монотонное песнопение. Оно становилось то тише, то громче, голоса гудели, словно бурное море. Ритуал начался…
Сейчас все решится.
Сработает ли отчаянный план Шангота?
День и ночь этот вопрос не давал Тонгору покоя. Скоро… очень скоро он узнает ответ.
Честь играть главную роль в проведении церемонии была предоставлена повелителю Вуалу. По команде хозяина могучий раб-рохал перенес его с трона к огромной кафедре, установленной перед кубическим алтарем, к которому приковали Тонгора.
Положив уродливое тело Зеленого колдуна на каменное возвышение, могучий раб отступил назад и встал за спиной Вуала, сложив руки на груди.
Вуал приготовился. Все затаили дыхание. Поскольку Вуал-Мозг выполнял обязанности карциса, его сознание должно было служить посредником, который передаст призыв собравшихся на жертвоприношение Богам Хаоса. Его мысленный приказ полетит далеко-далеко, в темные неведомые глубины космоса… дальше звезд… проникнет сквозь оболочку трехмерной Вселенной, напоминающей гигантскую сферу… и отправится дальше и дальше в таинственные глубины бескрайнего королевства Хаоса, вечно бьющегося о Стену Творения.
На пюпитре перед карликом лежала громадная книга, запечатанная девятью печатями червонного золота со вставленными в них мерцающими ситурлами.
Когда колдун произнес магическое слово, печати распались и огромный фолиант раскрылся перед карцисом.
Страницы громадной книги были сделаны не из бумаги или пергамента, папируса или кожи, а из блестящей фольги какого-то неизвестного нержавеющего металла. Любой другой материал не выдержал бы силы написанных на нем заклинаний. С того места, где стоял Тонгор, были видны сложные фигуры, вытравленные на блестящих страницах разноцветными чернилами: алыми, темно-синими, черными и едко-желтыми. Более того — магические символы светились! Сам воздух вокруг металлической книги пульсировал и гудел, словно сила заклинаний, заключенных в ней, была столь велика, что удерживать заклятия на страницах удавалось лишь с великим трудом.
Тонгор узнал эту книгу и ее древние символы, так как видел подобный фолиант в крепости Адаманкуса.
Но теперь перед ним оказался сам «Сардатмазар»— волшебная книга, созданная полмиллиона лет назад в далекой таинственной земле Гиперборее, задолго до того, как первого человека вылепили из земного праха.
И карцис, положив руки на страницы, заговорил писклявым срывающимся голоском:
— Я, Вуал, король магии, повелитель Заара, магистр Девяти наук, призываю тебя, о Триединый Правитель Хаоса, тайным ужасным именем Ядо-Теймангозот. Именем, пред которым трепещут стихии: сотрясается воздух, дрожит земля, отступает вода, гаснет огонь земной и небесный, и вся армия духов земли, неба и ада бежит! Сойди к нам, нерожденный, силой Паумачи, Анафексатиона, Хелиорема, Примеуматона! Приди, зову и умоляю тебя, ради бездны мучений, ради реки Огня и реки Крови, ради самой непостижимой и жуткой Печати Триединого Хаоса, зову тебя! Батол, движущийся к Солузену. Абреор, снисходящий на Ледриона. Марфас, повелевающий Шаксофаром!
По мере того как повелитель Вуал произносил заклинание, голос его начал странным образом меняться — обретать более глубокий тембр, набирать силу, становиться властным. За спиной карлика-колдуна на каменных скамьях жрецы раскачивались в такт его словам и монотонно пели в унисон. Тонгор чувствовал, как по рукам, ногам и шее его от жуткого предчувствия бегут мурашки. Чудилось, что огромный сводчатый зал наполняется невидимыми, неощутимыми потоками, исходящими от тысяч жрецов. Сила разума семи колдунов соединила их энергию, карцист, возглавляющий ритуал, направил ее… Сам воздух, казалось, гудел электрическим напряжением, когда мощный луч мысленной энергии устремился от земли в таинственную точку, расположенную по ту сторону звезд…
— Приди, приди, более великий, чем Боги… Приди, заклинаю могучим, всесильным именем Токтах Таваронак. Услышав это имя, в страхе сжимаются души умерших, и замирают сердца живых, и трепещут вечные силы! Сойди на меня, о король ночи и ужаса, ради могущества Абимеша, Зио, Аблутора, Балдактиенса, приди, призываю Тебя руной Ко и знаком Ягт, приди ради всесокрушающей силы Ириона, Оразима, Сургата, Надамиэля, приди ради звезды Иримид и Девятигранной печати…
Ради Черного монолита и Алого озера вызываю тебя! Матон, свяжи Руакса. Загарта, набросься на Фосара. Раум, следуй за Алетом. Фатси, покорись Яриату!
Теперь голос Вуала достиг нечеловеческой глубины и мощи, словно бледными растянутыми губами колдуна говорили тысячи людей. Монотонный речитатив становился все громче. Отупляющий грохот волнами накатывался на Тонгора и подтачивал рассудок и самообладание валькара, как океанские волны постепенно разрушают мощную дамбу.
— ..Приди ради Слов Тагла, Армисор, Залай, Гуатц, Гутор, Тзафниэль… Приди, мы ждем тебя, повелитель десяти миллионов эонов… Кхил, призови Фримоста. Акорий, справься с Аксекоар.
Алаостер, справься с Иототом… Приди! Приди! Приди! Приди!
И вдруг Тонгор увидел чудо.
Высоко над головой, там, где лучи пробивались сквозь алый дымчатый хрусталь свода и снова растворялись в полумраке, там, где воздух бурлил и гудел от силы сознания, начала сгущаться темнота и образовалась воронка, черная, как смерть, холодная, как пространство между мирами.
Ледяное дыхание ветра, вечно дующего меж звезд, коснулось Тонгора, заморозив его до костей. А бурлящая воронка тьмы росла, росла, росла, становясь все более осязаемой. Она постепенно спускалась к тому месту, где стоял прикованный валькар. Вот тогда Шангот и ударил.
Из-под просторного зеленого плаща он выхватил огромный боевой топор, взмахнул им и срубил с тоненькой шейки раздутую голову Вуала — будто срезал с ветки гнилой плод!
Глаза колдуна все еще горели, рот все еще спазматически двигался, но сама отвратительная уродливая голова покатилась к подножию черного трона, на котором замер Марданакс… Покатилась и шмякнулась, как кусок мяса, о мраморную ступень!
Разбрызгивая липкую бледную кровь из обрубка шеи, тщедушное тельце свалилось с кафедры перед огненной волшебной книгой, подергалось и замерло навсегда.
Монотонное пение прервалось, будто по тысяче глоток одновременно провели бритвой. Повисла напряженная тишина.
С грозным боевым кличем племени джегга Шангот одним прыжком вскочил на мраморный алтарь, где стоял Тонгор. Снова просвистел топор, и цепи, будто бубенцы, зазвенели, покатившись по черному мрамору. Лезвие топора рассекало их, словно они были из бумаги.
Тонгор свободен!
С воплем повелитель Запада поймал переброшенный ему князем джегга меч — большой меч валькаров, который Марданакс отобрал у Тонгора, когда пленил его! Шангот разыскал меч во время своих блужданий по цитадели Заара и принес оружие в храм, спрятав под плащом.
Теперь, с мечом в правой руке, сарк сарков чувствовал, что в состоянии сразиться с самими богами Тьмы.
Марданакс поднялся во весь рост и вытянул в сторону Шангота свой жезл. Восьмифутовый воин с криком бросился на колдуна, но с конца жезла вырвался зеленый луч и окружил тело рохала мерцающим нимбом.
Синекожий гигант замер, словно каменная статуя.
Стоя на алтаре, Тонгор приготовился к последней битве. Он напряг мышцы могучих ног, собираясь прыгнуть к черному трону, но внезапно ощутил, что его удерживает на месте странная сила, почувствовал электрическое покалывание по всему телу, будто прикосновение холодного щупальца, протянувшегося к нему из черного водоворота над головой.
Чье-то ледяное прикосновение парализовало его, не давая двигаться. Холод сковал разум, притупил сознание, лишил тело сил… Тонгору казалось, что злые руки сжали его душу!
Долго, бесконечно долго длилась эта немая сцена.
Марданакс, стоящий у трона с магическим жезлом… Шангот-мститель, застывший в зеленой сияющей сфере… Тонгор, парализованный черным облаком, что нависло над ним и готовилось всосать в себя его бессмертную душу…
И вдруг Марданакс не выдержал.
Жезл заколебался, выпал и покатился по каменному полу.
Великий Черный хранитель тяжело рухнул на свой трон, будто от напряжения, требовавшегося для поддержания зеленого парализующего луча, не выдержал какой-то таинственный внутренний источник энергии колдуна.
Шангот вновь обрел силы и, оглядевшись, мгновенно оценил ситуацию. Он бросился на помощь Тонгору, ломая голову, как противостоять Темной силе из черной воронки, захватившей валькара.
И вдруг взгляд рохала упал на блестящий зеленый талисман, все еще висевший на обрубке шеи Вуала. Тут же молодой воин вспомнил слова, подслушанные им во время Совета семи:
«Зеленый брат, для проведения церемонии тебе понадобится защита самого сильного из всех амулетов — защита Великого Нейтрализатора».
Кочевник сорвал талисман и перебросил его Тонгору.
Талисман ударился о вытянутую руку валькара, и его цепочка обмоталась вокруг запястья северянина!
Словно теплое дыхание весны среди зимнего холода, прикосновение талисмана вернуло Тонгору подвижность. Все еще онемевшей рукой он схватил амулет и надел цепочку на шею так, что Великий Нейтрализатор повис напротив сердца.
Оцепенение оставило Тонгора. Он окликнул Шангота, и синекожий гигант ринулся на троны, кровожадно размахивая топором. Могущественные колдуны все еще сидели неподвижно, охваченные ужасом. Первым умер Ксот-Череп. Голова его была рассечена надвое одним ударом. Шангот подскочил к следующему трону и опустил окровавленный топор на съежившегося, забившегося в угол сиденья Сарганета Нульдского, который пронзительно запищал, словно крыса в когтях у кошки, когда холодная сталь рассекла ему живот. Из его тела хлынула кровь…
Но черная спиральная воронка по-прежнему висела в воздухе над орущей, беснующейся толпой. По мере того как повелители Заара гибли один за другим, воронка темноты росла, словно питаясь смертью, увеличивалась и становилась все более осязаемой с каждым ударом окровавленного топора Шангота!
Разрываясь между необходимостью быть рядом с другом и требованием набиравшего силы черного водоворота, вызванного совместными усилиями колдунов Заара из глубин Хаоса, Тонгор пребывал в неподвижности.
Тут волокна тьмы начали оплетать его — холодные щупальца черноты, чьи ледяные прикосновения резали, как нож…
Валькара подняло в воздух, его затягивала воронка, перед ним зияла раскрытая пасть Хаоса!
Когда Тонгор стал терять сознание, а жизнь начала покидать его тело, он отчаянно воззвал:
— Горм, помоги мне! Горм! Горм…
Тьма поглотила валькара.
Глава 19
…И тут в темноте вспыхнул свет.
Тонгор начал медленно приходить в себя. Казалось, сознание освобождается от укутывавшего его тумана. Он неуверенно поднялся на колени и огляделся.
Кругом крики и беготня, жрецы в панике носились из стороны в сторону или застыли группами по двое или по трое с вытаращенными горящими глазами. Бледные, полные благоговения и ужаса, глядели они на что-то у себя над головой.
Тонгор взглянул наверх.
Над обезумевшей от страха толпой грозно возвышался Горм, Отец Звезд.
Титаническая, в сотню футов, фигура походила на колонну.
Суровый величественный воин смотрел на жалкие фигурки, снующие у него под ногами. Развевающаяся грива волос, длинная борода водопадом струится по груди. За спиной — огромные белые крылья. Его колоссальный торс с перекатывающимися гигантскими мускулами окутывали грозовые тучи, а вокруг величественной головы вспыхивали огненные молнии. Неземное великолепие… зрелище, наполнявшее благоговением любого смертного.
Когда Тонгор увидел языческого бога, кровь сильнее потекла по его жилам. У валькара закружилась голова, и он поднял большой меч, отдавая честь своему господину.
Перекрывая крики толпы, по залу разнесся голос валькара:
— Приветствую тебя, Отец богов и людей! Спасибо тебе, о Горм, за то, что ты не оставил меня в минуту великой беды!
И в глубине его сознания могучий голос медленно произнес:
«Приветствую тебя, сын Севера. В том сне я сказал тебе, что лишь в минуту великой опасности для вселенной могут боги действовать в мире людей… поэтому сейчас я пришел».
Он думал о том, когда же его наконец казнят. Марданакс ничего не сказал о том, сколько времени понадобится колдунам на подготовку ритуала и когда они приведут в исполнение чудовищный приговор.
Здесь, в темноте, прислонившись спиной к сырому холодному камню, прислушиваясь к монотонному звону капель, Тонгор почти забыл о том, каков на вкус свежий воздух и как выглядит чистое небо. Мысли его начали блуждать, и, несмотря на холод, вонь и неудобство, причиняемое цепями, валькар сначала задремал, а потом уснул. Засыпая, он вспоминал о своей супруге, темноглазой королеве, и о своем сыне. Он пытался представить себе, что близкие делают в это время, вспоминают ли о нем.
Еще Тонгор думал о своей родине, лежащей далеко на севере, которую он уже так долго не видел. Перед ним вставало лицо его отца, Тумитара из племени Черного Ястреба… его могучее бронзовое тело, закутанное в меха. Повелитель Патанги вспоминал, как отец сражался с длиннохвостыми ледниковыми волками, оглашая воздух боевым кличем, вспоминал его черную, покрытую инеем бороду… Видел смеющиеся лица своих братьев… и спокойное красивое лицо своей матери.
Валькар вспоминал о той войне, когда племя Белого Медведя хлынуло в заснеженную тундру и захватило места рыбной ловли. Жестокой была битва, где валькары сражались с врагами копьями с каменными наконечниками и бронзовыми топорами.
От алого восхода до багрового заката бились они. Когда же все кончилось, в живых из валькаров остался лишь Тонгор… тяжело дышащий, изможденный, покрытый кровью, окруженный десятками мертвых врагов.
В той страшной битве погибли и отец, и все его храбрые братья… Погибли, оставив Тонгора одного во враждебном мире, пятнадцатилетнего мальчика без родственников и друзей. Он похоронил там всю свою семью, выкопав в мерзлой земле сломанным топором яму и навалив кучу камней, чтобы волки не раскопали могилы. Потом Тонгор подобрал огромный меч — Саркозан, принадлежавший его отцу, а до этого отцу отца и так далее вплоть до могучего героя Валька Черного Ястреба, седьмого сына Тангарта из Немедиса, основателя племени валькаров на суровом севере… Взяв меч, мальчик отправился странствовать по миру, полному врагов, надеясь найти себе достойное место среди людей. Но сначала он отомстил…
Тонгор перебрался через ледяные перевалы гор Моммур и оказался в душных джунглях Ковии. Какое-то время он был грабителем и наемным убийцей в прекрасных молодых городах Юга. Затем ему вынесли приговор, и он трудился на галерах Шембиса, но однажды ночью разорвал цепи, задушил жестокого надсмотрщика, от плетки которого на спине Тонгора появились длинные шрамы, и возглавил восстание рабов. Восставшие захватили судно, на котором отбывали наказание, посадили на весла команду и стражников и уплыли в открытое море. Бывшие рабы стали вести свободную жизнь, занимаясь пиратством.
В течение пяти лет Тонгор был известен как Черный Ястреб, предводитель морских бродяг. Валькар бороздил моря, грабил купеческие галеры, сжигал их и всякий раз уплывал назад в Таракус, город пиратов, чтобы без меры пить красное вино и расхаживать в награбленных украшениях по узким улочкам жестокого, буйного королевства морских разбойников… Это были хорошие дни, полные золота и славы, яростных битв и дерзких приключений!
Вспомнил Тонгор и о том, как главари пиратского братства обратились против него, когда он убил их предводителя во время дуэли, длившейся целый час на скользком причале, освещенном факелами. Чистая, простая душа варвара противилась садистской жестокости пыток, при помощи которых пиратский вожак добывал сведения у пленных моряков… И Тонгор убил его. Морские разбойники вынудили валькара бежать и преследовали его на своих кораблях: за ним устремилась половина Таракуса. Валькар проплыл мимо Птарты и оказался в порту Зангабала. Здесь, чтобы выжить, он воровал. Здесь обрел друга.
Им стал молодой зангабальский воин Элд Турмис, убедивший Тонгора оставить воровское ремесло. Вместе они переправились через залив и прибыли в Турдис, где железная сила и военная сноровка позволили валькару получить место наемника.
Семь месяцев он вместе с другими воинами четвертой когорты сражался за Фала Турила, безумного сарка Турдиса. Но опять варварское представление о чести не позволило ему занять достойное место среди цивилизованных людей. Когда один разодетый в шелка изнеженный дворянин отказался платить проигранные на скачках деньги, Тонгор тут же окунул его в огромный бронзовый чан с вином, а затем пропорол ему живот своим мечом. И снова северянину пришлось бежать, и снова за ним гналось полгорода, так как убитый дворянин был не только представителем знатного рода, наследником высокого титула и большого состояния, а являлся еще и командиром отряда, где служил Тонгор!
Так началась цепь приключений, в результате которых нищий варвар из покрытых льдами северных земель вместе с женщиной, которую любил, занял самый высокий трон на Западе.
Если чему и научился Тонгор во время своего пребывания в пышных городах, так это тому, что простой кодекс чести валькаров благороднее и честнее, чем законы так называемой цивилизации, где прихоти разодетого дурака, если у него есть земли и титул, могут перевесить разум, благородство, доблесть и честь.
Тонгор поежился, потянулся и зевнул. Потом он заорал так, что все унзы разбежались и попрятались.
— Тюремщик! Эй, тюремщик! Горм тебя побери, ты хочешь, чтобы воин подох с голоду в этой дыре? Принеси поесть!
Наконец на его крики явился заспанный толстый тюремщик и, вытаращив глаза, сквозь окошечко поглядел на валькара.
Толстяку доводилось слышать от несчастных, запертых в темнице, мольбы о пощаде, но никто никогда не требовал, чтоб его накормили.
— Поесть? — удивленно спросил тюремщик. — Ты, должно быть, сошел с ума от страха. Ты что, забыл о предстоящем ритуале жертвоприношения?
Тонгор засмеялся.
— Человек умирает лишь однажды, дружище. Я могу погибнуть с голоду, не дождавшись ритуала. Боги! Уже много дней прошло, даже не могу сосчитать сколько, с тех пор как я нормально ел. Неси немедленно!
Требование возымело результат. Толстый глупый тюремщик торопливо зашаркал прочь в темноту и вскоре вернулся с огромной деревянной миской горячей похлебки, куском черствого черного хлеба и кувшином кислого красного вина. Это едва ли походило на изысканные блюда, к которым Тонгор привык в своем королевстве, но голодному человеку мало дела до кулинарных ухищрений. Пока толстяк глядел разинув рот, валькар принялся за еду. Он опустошил кувшин вина и миску похлебки с аппетитом, которого едва ли можно было ожидать у человека, приговоренного к смерти на алтарях Хаоса… к тому же заключенный потребовал добавки!
Через несколько часов (или дней? — Тонгор потерял всякое представление о времени в этом темном подземелье) валькара разбудил неожиданный звук. Шорох кожаных сапог, ступающих по камням перед дверью камеры!
Тонгор насторожился. Это не дряхлый тюремщик, который шаркает и звенит ключами. Нет. Это крадущиеся, осторожные шаги — шаги того, кто не хочет, чтобы его услышали.
На широких бронзовых плечах варвара вздулись мускулы.
О Горм! Как ужасно быть прикованным, беспомощным, словно, животное в клетке! Освободиться от цепей, прижаться спиной к сырой каменной стене, держа в руке добрый меч, — и пусть явятся эти служители дьяволов и возьмут его для своего мерзкого ритуала! Если только посмеют!
В зарешеченном окошечке камеры показалось лицо. Всего лишь темный силуэт на фоне мрака. Тонгор напряг зрение, пытаясь разглядеть черты… Кто же это может быть?..
— Это я, Шангот.
— Шангот! — Валькар едва ли не прокричал это имя, но затем быстро, понизив голос, произнес:
— Горм, я думал, эти черные дьяволы поработали над тобой и превратили в безмозглого раба!
Синекожий великан улыбнулся.
— Нет, господин, я все еще в своем уме. И здесь я благодаря необъяснимой причуде Тиандры.
Очень быстро и кратко князь джегга описал все, что произошло с ним в последние дни. Как он проник в город по подземной реке, как убил рохала-зомби и взял его одежду и как его приняли за раба Вуала-Мозга.
— Этот карлик ни разу не снизошел до того, чтобы посмотреть рабу в лицо, так как для господ Заара мы низшие существа, всего лишь животные, — объяснил Шангот, — поэтому, когда посланные им стражники отыскали меня и привели к нему, я, не вызывая подозрений, смог взять на себя обязанности убитого мною рохала. Это удача, что процесс разрушения сознания превращает рабов в бездумных зомби, иначе я тотчас бы себя выдал!
А раз все распоряжения рабу-зомби надо каждый раз отдавать заново, меня не разоблачили.
— Слава богам, что ты здесь! — проговорил Тонгор. — В этом проклятом месте друзья могут пригодиться.
— Да. — Князь джегга грустно кивнул. — Если бы ты знал, как я удивился, когда принес карлика в Зал Девяти… и увидел тебя, господин! Боги, я чуть не уронил этого головастика! И я боялся, что ты выдашь меня — вздрогнешь, узнав.
— Я действительно пытался привлечь твое внимание. А когда не смог этого сделать, решил, что они действительно лишили тебя разума. Но ты здесь, освободи меня.
Шангот оглядел дверь, затем грустно покачал головой.
— Нет, даже моя сила здесь бесполезна. Дверь заперта при помощи черного колдовства, и никто на свете не откроет ее без ключа. Но выслушай меня. Я могу ходить где угодно, так как любой заарец узнает по знакам на одежде, что я раб Мозга, и думает, что я выполняю приказ своего хозяина. Благодаря этому мне удалось найти твою камеру. И поскольку я должен таскать на руках это щуплое чудовище всюду, куда только оно ни пожелает, мне удалось присутствовать на Советах и слышать разговоры колдунов. Жертвоприношение… намечено на завтра.
Завтра…
— Час установлен при помощи астрологических вычислений, — продолжал рассказывать Шангот шепотом, — Одно важное созвездие, звезды которого были далеко разбросаны до этого друг от друга и очень долго бродили по небу, сейчас образует какой-то могучий символ, знак кощунственного ритуала, во время которого они хотят вырвать из тебя душу и отдать ее Богам Хаоса. Но хотя я и не могу открыть этой двери и освободить тебя, у меня есть план. План отчаянный, но больше ничего не остается…
Тонгор придвинулся ближе к зарешеченному окошечку и приготовился слушать. План был прост. Он также был очень рискованным, почти самоубийственным, но что могут сделать два человека против целого королевства врагов, кроме как довериться удаче? Тонгор согласился.
Подбодрив друга, рохал направился прочь, стараясь двигаться бесшумно. А валькар остался в одиночестве обдумывать последние слова, произнесенные кочевником, — слова, заключающие всю жизненную философию Тонгора: «Не теряй надежды!»
Глава 18
ЧЕРНЫЕ АЛТАРИ ХАОСА
Для Черного города смерти час роковой настает,
И от возмездия Неба ничто Заар не спасет.
Тонгор порвал свои цепи и с обнаженным мечом
Свободный стоит пред врагами, с адом — к лицу лицом!
Сага о Тонгоре. XVII, 27
В храме Богов Хаоса был огромный зал из черного мрамора, где титанические колонны, подобные окаменевшим секвойям, поддерживали на высоте в девяносто ярдов величественный свод из алого хрусталя. Вдоль круглых стен ступенями поднимались ряды каменных скамей, образуя амфитеатр. Там в ожидании представления восседали сотни заарских жрецов, собравшихся для того, чтобы наблюдать, как Тонгора принесут в жертву.
На полу в середине амфитеатра стоял колоссальный идол, напоминающий зловещего гиганта, застывшего и окаменевшего. Это был атлант невероятных пропорций, на плечах которого сидело целых три головы.
Вокруг трехголового идола Хаоса стоял ряд разноцветных тронов, а между расставленных ног каменного гиганта находился куб черного мрамора в десять футов высотой, блестящий в свете масляных ламп.
На этом мраморном постаменте стоял Тонгор. Руки его были прикованы золотыми цепями к ребрам куба.
Час жертвоприношения пробил!
Зазвенели бронзовые колокола, и трубы завыли как гарпии.
Один за другим повелители Заара начали занимать свои места на тронах.
Слюнявый жирный Питуматон в пурпуре. Сарганет Нульдский в неброском сером. Дерзкий чернобородый Малдрут в ярком алом одеянии. Тощий Ксот-Череп с горящим взглядом фанатика, укутанный в синюю материю. Могущественный Марданакс в черной маске и такого же цвета одежде.
И Вуал-Мозг, чью разодетую голову, украшенную изумрудно-зеленым, нес на могучих руках не раб-рохал, а князь Шангот из племени джегга.
Со стороны каменных скамей послышалось мрачное монотонное песнопение. Оно становилось то тише, то громче, голоса гудели, словно бурное море. Ритуал начался…
Сейчас все решится.
Сработает ли отчаянный план Шангота?
День и ночь этот вопрос не давал Тонгору покоя. Скоро… очень скоро он узнает ответ.
Честь играть главную роль в проведении церемонии была предоставлена повелителю Вуалу. По команде хозяина могучий раб-рохал перенес его с трона к огромной кафедре, установленной перед кубическим алтарем, к которому приковали Тонгора.
Положив уродливое тело Зеленого колдуна на каменное возвышение, могучий раб отступил назад и встал за спиной Вуала, сложив руки на груди.
Вуал приготовился. Все затаили дыхание. Поскольку Вуал-Мозг выполнял обязанности карциса, его сознание должно было служить посредником, который передаст призыв собравшихся на жертвоприношение Богам Хаоса. Его мысленный приказ полетит далеко-далеко, в темные неведомые глубины космоса… дальше звезд… проникнет сквозь оболочку трехмерной Вселенной, напоминающей гигантскую сферу… и отправится дальше и дальше в таинственные глубины бескрайнего королевства Хаоса, вечно бьющегося о Стену Творения.
На пюпитре перед карликом лежала громадная книга, запечатанная девятью печатями червонного золота со вставленными в них мерцающими ситурлами.
Когда колдун произнес магическое слово, печати распались и огромный фолиант раскрылся перед карцисом.
Страницы громадной книги были сделаны не из бумаги или пергамента, папируса или кожи, а из блестящей фольги какого-то неизвестного нержавеющего металла. Любой другой материал не выдержал бы силы написанных на нем заклинаний. С того места, где стоял Тонгор, были видны сложные фигуры, вытравленные на блестящих страницах разноцветными чернилами: алыми, темно-синими, черными и едко-желтыми. Более того — магические символы светились! Сам воздух вокруг металлической книги пульсировал и гудел, словно сила заклинаний, заключенных в ней, была столь велика, что удерживать заклятия на страницах удавалось лишь с великим трудом.
Тонгор узнал эту книгу и ее древние символы, так как видел подобный фолиант в крепости Адаманкуса.
Но теперь перед ним оказался сам «Сардатмазар»— волшебная книга, созданная полмиллиона лет назад в далекой таинственной земле Гиперборее, задолго до того, как первого человека вылепили из земного праха.
И карцис, положив руки на страницы, заговорил писклявым срывающимся голоском:
— Я, Вуал, король магии, повелитель Заара, магистр Девяти наук, призываю тебя, о Триединый Правитель Хаоса, тайным ужасным именем Ядо-Теймангозот. Именем, пред которым трепещут стихии: сотрясается воздух, дрожит земля, отступает вода, гаснет огонь земной и небесный, и вся армия духов земли, неба и ада бежит! Сойди к нам, нерожденный, силой Паумачи, Анафексатиона, Хелиорема, Примеуматона! Приди, зову и умоляю тебя, ради бездны мучений, ради реки Огня и реки Крови, ради самой непостижимой и жуткой Печати Триединого Хаоса, зову тебя! Батол, движущийся к Солузену. Абреор, снисходящий на Ледриона. Марфас, повелевающий Шаксофаром!
По мере того как повелитель Вуал произносил заклинание, голос его начал странным образом меняться — обретать более глубокий тембр, набирать силу, становиться властным. За спиной карлика-колдуна на каменных скамьях жрецы раскачивались в такт его словам и монотонно пели в унисон. Тонгор чувствовал, как по рукам, ногам и шее его от жуткого предчувствия бегут мурашки. Чудилось, что огромный сводчатый зал наполняется невидимыми, неощутимыми потоками, исходящими от тысяч жрецов. Сила разума семи колдунов соединила их энергию, карцист, возглавляющий ритуал, направил ее… Сам воздух, казалось, гудел электрическим напряжением, когда мощный луч мысленной энергии устремился от земли в таинственную точку, расположенную по ту сторону звезд…
— Приди, приди, более великий, чем Боги… Приди, заклинаю могучим, всесильным именем Токтах Таваронак. Услышав это имя, в страхе сжимаются души умерших, и замирают сердца живых, и трепещут вечные силы! Сойди на меня, о король ночи и ужаса, ради могущества Абимеша, Зио, Аблутора, Балдактиенса, приди, призываю Тебя руной Ко и знаком Ягт, приди ради всесокрушающей силы Ириона, Оразима, Сургата, Надамиэля, приди ради звезды Иримид и Девятигранной печати…
Ради Черного монолита и Алого озера вызываю тебя! Матон, свяжи Руакса. Загарта, набросься на Фосара. Раум, следуй за Алетом. Фатси, покорись Яриату!
Теперь голос Вуала достиг нечеловеческой глубины и мощи, словно бледными растянутыми губами колдуна говорили тысячи людей. Монотонный речитатив становился все громче. Отупляющий грохот волнами накатывался на Тонгора и подтачивал рассудок и самообладание валькара, как океанские волны постепенно разрушают мощную дамбу.
— ..Приди ради Слов Тагла, Армисор, Залай, Гуатц, Гутор, Тзафниэль… Приди, мы ждем тебя, повелитель десяти миллионов эонов… Кхил, призови Фримоста. Акорий, справься с Аксекоар.
Алаостер, справься с Иототом… Приди! Приди! Приди! Приди!
И вдруг Тонгор увидел чудо.
Высоко над головой, там, где лучи пробивались сквозь алый дымчатый хрусталь свода и снова растворялись в полумраке, там, где воздух бурлил и гудел от силы сознания, начала сгущаться темнота и образовалась воронка, черная, как смерть, холодная, как пространство между мирами.
Ледяное дыхание ветра, вечно дующего меж звезд, коснулось Тонгора, заморозив его до костей. А бурлящая воронка тьмы росла, росла, росла, становясь все более осязаемой. Она постепенно спускалась к тому месту, где стоял прикованный валькар. Вот тогда Шангот и ударил.
Из-под просторного зеленого плаща он выхватил огромный боевой топор, взмахнул им и срубил с тоненькой шейки раздутую голову Вуала — будто срезал с ветки гнилой плод!
Глаза колдуна все еще горели, рот все еще спазматически двигался, но сама отвратительная уродливая голова покатилась к подножию черного трона, на котором замер Марданакс… Покатилась и шмякнулась, как кусок мяса, о мраморную ступень!
Разбрызгивая липкую бледную кровь из обрубка шеи, тщедушное тельце свалилось с кафедры перед огненной волшебной книгой, подергалось и замерло навсегда.
Монотонное пение прервалось, будто по тысяче глоток одновременно провели бритвой. Повисла напряженная тишина.
С грозным боевым кличем племени джегга Шангот одним прыжком вскочил на мраморный алтарь, где стоял Тонгор. Снова просвистел топор, и цепи, будто бубенцы, зазвенели, покатившись по черному мрамору. Лезвие топора рассекало их, словно они были из бумаги.
Тонгор свободен!
С воплем повелитель Запада поймал переброшенный ему князем джегга меч — большой меч валькаров, который Марданакс отобрал у Тонгора, когда пленил его! Шангот разыскал меч во время своих блужданий по цитадели Заара и принес оружие в храм, спрятав под плащом.
Теперь, с мечом в правой руке, сарк сарков чувствовал, что в состоянии сразиться с самими богами Тьмы.
Марданакс поднялся во весь рост и вытянул в сторону Шангота свой жезл. Восьмифутовый воин с криком бросился на колдуна, но с конца жезла вырвался зеленый луч и окружил тело рохала мерцающим нимбом.
Синекожий гигант замер, словно каменная статуя.
Стоя на алтаре, Тонгор приготовился к последней битве. Он напряг мышцы могучих ног, собираясь прыгнуть к черному трону, но внезапно ощутил, что его удерживает на месте странная сила, почувствовал электрическое покалывание по всему телу, будто прикосновение холодного щупальца, протянувшегося к нему из черного водоворота над головой.
Чье-то ледяное прикосновение парализовало его, не давая двигаться. Холод сковал разум, притупил сознание, лишил тело сил… Тонгору казалось, что злые руки сжали его душу!
Долго, бесконечно долго длилась эта немая сцена.
Марданакс, стоящий у трона с магическим жезлом… Шангот-мститель, застывший в зеленой сияющей сфере… Тонгор, парализованный черным облаком, что нависло над ним и готовилось всосать в себя его бессмертную душу…
И вдруг Марданакс не выдержал.
Жезл заколебался, выпал и покатился по каменному полу.
Великий Черный хранитель тяжело рухнул на свой трон, будто от напряжения, требовавшегося для поддержания зеленого парализующего луча, не выдержал какой-то таинственный внутренний источник энергии колдуна.
Шангот вновь обрел силы и, оглядевшись, мгновенно оценил ситуацию. Он бросился на помощь Тонгору, ломая голову, как противостоять Темной силе из черной воронки, захватившей валькара.
И вдруг взгляд рохала упал на блестящий зеленый талисман, все еще висевший на обрубке шеи Вуала. Тут же молодой воин вспомнил слова, подслушанные им во время Совета семи:
«Зеленый брат, для проведения церемонии тебе понадобится защита самого сильного из всех амулетов — защита Великого Нейтрализатора».
Кочевник сорвал талисман и перебросил его Тонгору.
Талисман ударился о вытянутую руку валькара, и его цепочка обмоталась вокруг запястья северянина!
Словно теплое дыхание весны среди зимнего холода, прикосновение талисмана вернуло Тонгору подвижность. Все еще онемевшей рукой он схватил амулет и надел цепочку на шею так, что Великий Нейтрализатор повис напротив сердца.
Оцепенение оставило Тонгора. Он окликнул Шангота, и синекожий гигант ринулся на троны, кровожадно размахивая топором. Могущественные колдуны все еще сидели неподвижно, охваченные ужасом. Первым умер Ксот-Череп. Голова его была рассечена надвое одним ударом. Шангот подскочил к следующему трону и опустил окровавленный топор на съежившегося, забившегося в угол сиденья Сарганета Нульдского, который пронзительно запищал, словно крыса в когтях у кошки, когда холодная сталь рассекла ему живот. Из его тела хлынула кровь…
Но черная спиральная воронка по-прежнему висела в воздухе над орущей, беснующейся толпой. По мере того как повелители Заара гибли один за другим, воронка темноты росла, словно питаясь смертью, увеличивалась и становилась все более осязаемой с каждым ударом окровавленного топора Шангота!
Разрываясь между необходимостью быть рядом с другом и требованием набиравшего силы черного водоворота, вызванного совместными усилиями колдунов Заара из глубин Хаоса, Тонгор пребывал в неподвижности.
Тут волокна тьмы начали оплетать его — холодные щупальца черноты, чьи ледяные прикосновения резали, как нож…
Валькара подняло в воздух, его затягивала воронка, перед ним зияла раскрытая пасть Хаоса!
Когда Тонгор стал терять сознание, а жизнь начала покидать его тело, он отчаянно воззвал:
— Горм, помоги мне! Горм! Горм…
Тьма поглотила валькара.
Глава 19
БИТВА БОГОВ
Призыв молодого героя услышали боги сквозь тьму,
И битвы небесной отзвук грозой разорвал тишину.
На стены морские Заара — за всю его подлость и ложь! —
Боги из туч громадных обрушили огненный дождь.
Сага о Тонгоре, XVII, 28
…И тут в темноте вспыхнул свет.
Тонгор начал медленно приходить в себя. Казалось, сознание освобождается от укутывавшего его тумана. Он неуверенно поднялся на колени и огляделся.
Кругом крики и беготня, жрецы в панике носились из стороны в сторону или застыли группами по двое или по трое с вытаращенными горящими глазами. Бледные, полные благоговения и ужаса, глядели они на что-то у себя над головой.
Тонгор взглянул наверх.
Над обезумевшей от страха толпой грозно возвышался Горм, Отец Звезд.
Титаническая, в сотню футов, фигура походила на колонну.
Суровый величественный воин смотрел на жалкие фигурки, снующие у него под ногами. Развевающаяся грива волос, длинная борода водопадом струится по груди. За спиной — огромные белые крылья. Его колоссальный торс с перекатывающимися гигантскими мускулами окутывали грозовые тучи, а вокруг величественной головы вспыхивали огненные молнии. Неземное великолепие… зрелище, наполнявшее благоговением любого смертного.
Когда Тонгор увидел языческого бога, кровь сильнее потекла по его жилам. У валькара закружилась голова, и он поднял большой меч, отдавая честь своему господину.
Перекрывая крики толпы, по залу разнесся голос валькара:
— Приветствую тебя, Отец богов и людей! Спасибо тебе, о Горм, за то, что ты не оставил меня в минуту великой беды!
И в глубине его сознания могучий голос медленно произнес:
«Приветствую тебя, сын Севера. В том сне я сказал тебе, что лишь в минуту великой опасности для вселенной могут боги действовать в мире людей… поэтому сейчас я пришел».