Страница:
— Его милость хотел бы знать… правду о том, чем мы занимались, — сказала Трина с легким сарказмом. — Теперь, я думаю, мы можем дать ему очень точное… объяснение… чтобы потом не было никаких претензий.
— Да, мы должны сделать это, — согласилась с ней леди Сузи. — Мне это все, так или иначе, не нравилось с самого начала. Но, дорогая, ты должна прежде всего помыться и переодеться. Ты ужасно выглядишь.
— В этом нет смысла, — отмахнулась Трина. — Мы должны отправиться туда и вытащить сокровища, так что я снова испачкаюсь.
Она с нетерпением посмотрела на герцога, но тот был настолько изумлен ее сообщением, что не мог вымолвить ни слова.
— Чего мы ждем? — воскликнула девушка. — Вы должны пойти и посмотреть на все это богатство!
— Да, чего мы ждем? — наконец произнес герцог, пытаясь говорить спокойно. — Экипаж готов, и кучер до сих пор ждет распоряжений.
— Ну тогда быстрей! Быстрей! — крикнула Трина нетерпеливо. — Я хочу, чтобы вы немедленно отправились посмотреть на все то, что я нашла, если, конечно, мне все это… не привиделось.
Она взяла мать за руку и повела за собой через комнату.
— Конечно, мы хотим туда отправиться, — сказала Сузи, — но…
Тут герцог, как будто уже не в состоянии сдержать волнение, воскликнул:
— Мы все сейчас же едем! Чего мы ждем? Если это правда, то это самое невероятное происшествие, которое когда-либо со мной случалось!
— Сейчас вы убедитесь в этом своими глазами, милорд! — объявила Трина.
Они уже дошли до холла, когда возбужденная леди Сузи сказала:
— Моя шляпка… Я не могу выйти с непокрытой головой!
— Какое это имеет значение, мама? — в нетерпении бросила Трина. — И потом, если ты собираешься добраться до сокровищ, то испачкаешься точно так же, как и я.
— Мы отправимся все вместе, — твердо сказал герцог.
Когда они вчетвером разместились в экипаже и двинулись к большому замку, все почему-то смолкли. Даже оживление Трины несколько спало. Леди Сузи заметила, что во время короткой поездки маркиз внимательно смотрел в лицо ее дочери. Она снова подумала, что та выглядит просто ужасно.
Сузи вынула кружевной платочек и наклонилась к дочери, чтобы вытереть грязь с ее лица, как будто Трина была еще ребенком.
Девушка протянула руку за платком, чтобы вытереться самой, но леди Сузи остановила ее:
— Нет! Не дотрагивайся ни до чего! Ты могла бы хоть на минутку задержаться, чтобы вымыть руки! Трина рассмеялась.
— О, мама, какое имеет значение, грязны мои руки или нет? Лучше подумай о том, какое значение именно для тебя имеет все происходящее сейчас. А руки… руки я смогу вымыть и позже.
Леди Сузи, однако, продолжала стирать грязь с ее лица, но, поняв тщетность своих усилий, отдала платок Трине.
— Наверное, этот будет получше, — предположил маркиз, вынимая большой клетчатый платок из своего кармана.
Трина улыбнулась ему.
— Я пыталась найти потайной ход, по которому смогла бы спастись от вас!
— Я предполагал, что там может быть нечто подобное, когда узнал, что этих тайных ходов так много в замке, — ответил он. — Но я думал, что именно в нашем случае это маловероятно, поскольку темница расположена ниже уровня земли.
— Кто рассказал вам о потайных ходах? — спросил Жан де Жирон.
— Слуги ни о чем другом, кроме этого, и не говорили с тех пор, как мы сюда приехали, — усмехнулся маркиз. — Кроме того, я многое прочитал о вашем эксцентричном предке после того, как согласился арендовать замок.
Герцог рассмеялся.
— Я и забыл, что вы когда-то с усердием изучали историю.
Маркиз Клайвдон обратился к леди Сузи:
— Теперь я начинаю понимать, почему моя мать ничего не сказала о том, что еще одна прекрасная женщина гостит в малом замке.
Герцог засмеялся снова.
— Я вижу, милорд, что к прочим своим талантам вы вполне можете добавить талант детектива.
— Мне хотелось бы выслушать от вас всю эту историю полностью, — сказал маркиз, — но, конечно, только после того, как мы все увидим клад.
— Да, конечно, это прежде всего, — согласился Жан де Жирон.
Трина подумала, что между двумя мужчинами есть какая-то напряженность. Это перестало ее удивлять, когда она вспомнила, как критично маркиз раньше отзывался о герцоге. Она повторила про себя, что теперь это уже не имеет значения.
Девушка была уверена в том, что из-за своей древности клад будет иметь исключительную ценность, и, наверное, ни Жану, ни какому-нибудь другому будущему герцогу Жиронскому не понадобится больше жениться на обладательнице богатого приданого.
В то же время, когда они добрались до замка и Трина повела их по коридорам, ведущим к подземелью, она слегка волновалась.
А что, если она ошиблась, и клад, хотя и пролежал в тайнике столетия, на самом деле не так уж и ценен, за исключением нескольких предметов, за которые может хорошо заплатить какой-нибудь музей?
Они с маркизом оставили дверь в подземелье открытой. Девушка сбежала вниз по ступеням и бросилась к найденному ею ходу в стене.
— Мы можем залезть туда только по очереди, — сказала она, глядя на де Жирона.
— Я надеюсь, вы позволите мне попасть туда первым? — с улыбкой спросил тот.
— Конечно!
Он снял пальто, положил его на пол и, став на колени, пополз в проход, как это уже делала Трина.
Леди Сузи подняла пальто герцога и держала его в руках.
— Здесь холодно и сыро, да к тому же мрачно, — сказала она. — Как ты сюда попала?
Трина вопросительно посмотрела на маркиза.
— Вы готовы объяснить моей матери, как я очутилась в подземелье?
— Конечно, — ответил тот. — Я закрыл здесь вашу дочь, леди Шерингтон, потому, что она отказывалась сказать мне правду.
— Вы закрыли Трину в подземелье? — с ужасом переспросила Сузи. — Как вы могли поступить так жестоко?
— Не спешите меня в чем-либо обвинять, миледи. Многое стало на свои места, когда я увидел вас вместе, но кое-что еще нуждается в объяснении. Разрешите мои сомнения. Сколько же лет вашей дочери — тринадцать или четырнадцать?
До леди Сузи не сразу дошло, что он говорит ей комплимент. С улыбкой она сказала:
— Трине восемнадцать. Но вы мне так и не объяснили, милорд, почему вы были так жестоки по отношению к ней.
Маркиз улыбнулся ей в ответ.
— Вы понимаете, леди Шерингтон, — сказал он, — что, поскольку она выдавала себя за вас, я ожидал, что она скажет мне правду о тех неблаговидных махинациях, жертвой которых стала моя мать!
— О, я сожалею, очень сожалею! — воскликнула леди Сузи. — Я знаю, что нам не надо было делать этого. Но я хотела помочь Жану и в то же время, вы можете мне не поверить, — спасти вашу мать от этого безнравственного проходимца.
— О ком вы говорите? — не понял маркиз. Леди Сузи посмотрела на Трину.
— Я не должна этого говорить?
— Ну конечно, ты можешь рассказать обо всем, мама, — ответила Трина. — Я сама собиралась признаться в грехах его милости при первой удобной воз-мож-ности.
Она увидела, что маркиз ждет объяснений, и продолжала:
— Ваша мать сообщила герцогу, что, если мы не найдем для нее эликсир молодости, она немедленно уедет отсюда в Рим и отдаст себя в руки человека по имени Антонио ди Касапеллио, который подвергнет ее гипнотическим сеансам и одновременно даст снадобья, которые вернут ей молодость.
— Я слышал об этом Касапеллио, — угрюмо сказал маркиз. — Вы уверены в том, что говорите?
— Можете спросить у герцога, — сказала Трина. — Хотя то, что мы сделали, и достойно порицания, мы, по крайней мере, не нанесли физического ущерба вашей матери, что, как я понимаю, наверняка сделал бы итальянец. Снадобье, которое она получила под видом эликсира молодости, всего лишь смесь лекарственных трав.
Маркиз нахмурился.
Он не успел сказать ни слова, как раздался торжествующий возглас герцога и тот появился в проходе, толкая перед собой большой ларец.
Он был из числа тех, которые Трина уже видела в тайнике и открывала, чтобы посмотреть на драгоценности, которые в нем лежали.
Белая рубашка де Жирона была так же грязна, как платье Трины, однако он умудрился сохранить чистым лицо и, когда поднялся на ноги, сразу направился к леди Сузи, обнял ее и сказал:
— Скажи мне, когда ты выйдешь за меня замуж, дорогая? Благодаря твоей дочери я теперь очень богатый человек!
Глава 7
— Да, мы должны сделать это, — согласилась с ней леди Сузи. — Мне это все, так или иначе, не нравилось с самого начала. Но, дорогая, ты должна прежде всего помыться и переодеться. Ты ужасно выглядишь.
— В этом нет смысла, — отмахнулась Трина. — Мы должны отправиться туда и вытащить сокровища, так что я снова испачкаюсь.
Она с нетерпением посмотрела на герцога, но тот был настолько изумлен ее сообщением, что не мог вымолвить ни слова.
— Чего мы ждем? — воскликнула девушка. — Вы должны пойти и посмотреть на все это богатство!
— Да, чего мы ждем? — наконец произнес герцог, пытаясь говорить спокойно. — Экипаж готов, и кучер до сих пор ждет распоряжений.
— Ну тогда быстрей! Быстрей! — крикнула Трина нетерпеливо. — Я хочу, чтобы вы немедленно отправились посмотреть на все то, что я нашла, если, конечно, мне все это… не привиделось.
Она взяла мать за руку и повела за собой через комнату.
— Конечно, мы хотим туда отправиться, — сказала Сузи, — но…
Тут герцог, как будто уже не в состоянии сдержать волнение, воскликнул:
— Мы все сейчас же едем! Чего мы ждем? Если это правда, то это самое невероятное происшествие, которое когда-либо со мной случалось!
— Сейчас вы убедитесь в этом своими глазами, милорд! — объявила Трина.
Они уже дошли до холла, когда возбужденная леди Сузи сказала:
— Моя шляпка… Я не могу выйти с непокрытой головой!
— Какое это имеет значение, мама? — в нетерпении бросила Трина. — И потом, если ты собираешься добраться до сокровищ, то испачкаешься точно так же, как и я.
— Мы отправимся все вместе, — твердо сказал герцог.
Когда они вчетвером разместились в экипаже и двинулись к большому замку, все почему-то смолкли. Даже оживление Трины несколько спало. Леди Сузи заметила, что во время короткой поездки маркиз внимательно смотрел в лицо ее дочери. Она снова подумала, что та выглядит просто ужасно.
Сузи вынула кружевной платочек и наклонилась к дочери, чтобы вытереть грязь с ее лица, как будто Трина была еще ребенком.
Девушка протянула руку за платком, чтобы вытереться самой, но леди Сузи остановила ее:
— Нет! Не дотрагивайся ни до чего! Ты могла бы хоть на минутку задержаться, чтобы вымыть руки! Трина рассмеялась.
— О, мама, какое имеет значение, грязны мои руки или нет? Лучше подумай о том, какое значение именно для тебя имеет все происходящее сейчас. А руки… руки я смогу вымыть и позже.
Леди Сузи, однако, продолжала стирать грязь с ее лица, но, поняв тщетность своих усилий, отдала платок Трине.
— Наверное, этот будет получше, — предположил маркиз, вынимая большой клетчатый платок из своего кармана.
Трина улыбнулась ему.
— Я пыталась найти потайной ход, по которому смогла бы спастись от вас!
— Я предполагал, что там может быть нечто подобное, когда узнал, что этих тайных ходов так много в замке, — ответил он. — Но я думал, что именно в нашем случае это маловероятно, поскольку темница расположена ниже уровня земли.
— Кто рассказал вам о потайных ходах? — спросил Жан де Жирон.
— Слуги ни о чем другом, кроме этого, и не говорили с тех пор, как мы сюда приехали, — усмехнулся маркиз. — Кроме того, я многое прочитал о вашем эксцентричном предке после того, как согласился арендовать замок.
Герцог рассмеялся.
— Я и забыл, что вы когда-то с усердием изучали историю.
Маркиз Клайвдон обратился к леди Сузи:
— Теперь я начинаю понимать, почему моя мать ничего не сказала о том, что еще одна прекрасная женщина гостит в малом замке.
Герцог засмеялся снова.
— Я вижу, милорд, что к прочим своим талантам вы вполне можете добавить талант детектива.
— Мне хотелось бы выслушать от вас всю эту историю полностью, — сказал маркиз, — но, конечно, только после того, как мы все увидим клад.
— Да, конечно, это прежде всего, — согласился Жан де Жирон.
Трина подумала, что между двумя мужчинами есть какая-то напряженность. Это перестало ее удивлять, когда она вспомнила, как критично маркиз раньше отзывался о герцоге. Она повторила про себя, что теперь это уже не имеет значения.
Девушка была уверена в том, что из-за своей древности клад будет иметь исключительную ценность, и, наверное, ни Жану, ни какому-нибудь другому будущему герцогу Жиронскому не понадобится больше жениться на обладательнице богатого приданого.
В то же время, когда они добрались до замка и Трина повела их по коридорам, ведущим к подземелью, она слегка волновалась.
А что, если она ошиблась, и клад, хотя и пролежал в тайнике столетия, на самом деле не так уж и ценен, за исключением нескольких предметов, за которые может хорошо заплатить какой-нибудь музей?
Они с маркизом оставили дверь в подземелье открытой. Девушка сбежала вниз по ступеням и бросилась к найденному ею ходу в стене.
— Мы можем залезть туда только по очереди, — сказала она, глядя на де Жирона.
— Я надеюсь, вы позволите мне попасть туда первым? — с улыбкой спросил тот.
— Конечно!
Он снял пальто, положил его на пол и, став на колени, пополз в проход, как это уже делала Трина.
Леди Сузи подняла пальто герцога и держала его в руках.
— Здесь холодно и сыро, да к тому же мрачно, — сказала она. — Как ты сюда попала?
Трина вопросительно посмотрела на маркиза.
— Вы готовы объяснить моей матери, как я очутилась в подземелье?
— Конечно, — ответил тот. — Я закрыл здесь вашу дочь, леди Шерингтон, потому, что она отказывалась сказать мне правду.
— Вы закрыли Трину в подземелье? — с ужасом переспросила Сузи. — Как вы могли поступить так жестоко?
— Не спешите меня в чем-либо обвинять, миледи. Многое стало на свои места, когда я увидел вас вместе, но кое-что еще нуждается в объяснении. Разрешите мои сомнения. Сколько же лет вашей дочери — тринадцать или четырнадцать?
До леди Сузи не сразу дошло, что он говорит ей комплимент. С улыбкой она сказала:
— Трине восемнадцать. Но вы мне так и не объяснили, милорд, почему вы были так жестоки по отношению к ней.
Маркиз улыбнулся ей в ответ.
— Вы понимаете, леди Шерингтон, — сказал он, — что, поскольку она выдавала себя за вас, я ожидал, что она скажет мне правду о тех неблаговидных махинациях, жертвой которых стала моя мать!
— О, я сожалею, очень сожалею! — воскликнула леди Сузи. — Я знаю, что нам не надо было делать этого. Но я хотела помочь Жану и в то же время, вы можете мне не поверить, — спасти вашу мать от этого безнравственного проходимца.
— О ком вы говорите? — не понял маркиз. Леди Сузи посмотрела на Трину.
— Я не должна этого говорить?
— Ну конечно, ты можешь рассказать обо всем, мама, — ответила Трина. — Я сама собиралась признаться в грехах его милости при первой удобной воз-мож-ности.
Она увидела, что маркиз ждет объяснений, и продолжала:
— Ваша мать сообщила герцогу, что, если мы не найдем для нее эликсир молодости, она немедленно уедет отсюда в Рим и отдаст себя в руки человека по имени Антонио ди Касапеллио, который подвергнет ее гипнотическим сеансам и одновременно даст снадобья, которые вернут ей молодость.
— Я слышал об этом Касапеллио, — угрюмо сказал маркиз. — Вы уверены в том, что говорите?
— Можете спросить у герцога, — сказала Трина. — Хотя то, что мы сделали, и достойно порицания, мы, по крайней мере, не нанесли физического ущерба вашей матери, что, как я понимаю, наверняка сделал бы итальянец. Снадобье, которое она получила под видом эликсира молодости, всего лишь смесь лекарственных трав.
Маркиз нахмурился.
Он не успел сказать ни слова, как раздался торжествующий возглас герцога и тот появился в проходе, толкая перед собой большой ларец.
Он был из числа тех, которые Трина уже видела в тайнике и открывала, чтобы посмотреть на драгоценности, которые в нем лежали.
Белая рубашка де Жирона была так же грязна, как платье Трины, однако он умудрился сохранить чистым лицо и, когда поднялся на ноги, сразу направился к леди Сузи, обнял ее и сказал:
— Скажи мне, когда ты выйдешь за меня замуж, дорогая? Благодаря твоей дочери я теперь очень богатый человек!
Глава 7
Герцог поднял свой бокал:
— За Трину и за наше будущее счастье! Он посмотрел на леди Сузи и увидел в ее глазах нечто такое, что заставило его сердце забиться чаще и почувствовать себя самым счастливым человеком на свете.
Он до сих пор с трудом мог поверить в то, что после всех прошедших столетий сокровища герцога Бернарда были найдены именно тогда, когда в них сильнее всего нуждались.
Когда герцог готовился к отъезду, он был уверен, что Сузи, в силу своей природной чувствительности, всегда будет ощущать себя виновной в том, что из-за любви к ней он был вынужден покинуть замок, а вместе с ним и множество привычных вещей, которые его окружали.
Теперь же все будет прекрасно, потому что он ясно осознавал, что все эти предметы, лежащие на полу темницы, имели ценность, которую просто невозможно представить.
Жан де Жирон не мог поверить в существование клада даже тогда, когда Трина объявила, что нашла его. Он даже не мог себе представить его громадной ценности.
Когда они с маркизом по очереди перетаскивали сокровища через узкий проход из тайника в темницу, де Жирон не переставал думать, какое чудо все-таки совершила Трина.
Он подумал о том, что герцоги Жиронские наверняка предполагали, что герцог Бернард с его пристрастием к различного вида тайным ходам, скрытым в стенах замка лестницам и комнатам наверняка изобрел и соорудил какое-нибудь секретное место, в котором в неспокойное военное время могли бы в безопасности храниться все представляющие ценность вещи.
В исторических хрониках много писалось о его изобретениях и чудачествах, но очень мало о его смерти.
Как ни странно, герцоги Жиронские даже не знали, где и как умер их славный предок.
Это могло произойти в битве, в одном из его путешествий или же в самом замке.
Теперь же тот факт, что так много сокровищ было оставлено в замке, заставлял герцога думать, что его предок находился далеко от дома, когда его жизнь подошла к концу, иначе он бы оставил потомкам какие-либо указания о местонахождении клада. Теперь же самым важным было то, что он здесь спрятал.
Груда сокровищ, которые герцог и маркиз перетаскивали через проход и передавали в руки Сузи и Трины, все росла на каменном полу темницы.
Там, где Трина обнаружила одно золотое блюдо, — их нашли дюжину. Здесь также было множество золотых кубков, графинов и чаш, украшенных орнаментом из драгоценных камней. В тайнике обнаружили большие ларцы, подобные тому, какой герцог перетащил в подземелье первым. Они не только сами по себе были шедеврами, созданными руками непревзойденных мастеров, но и содержали бессчетное количество драгоценностей из золота и серебра, каждая из которых, будучи выставленной на обозрение публики, стала бы гордостью любого музея страны.
Большая же часть клада состояла из золотых монет. Огромные кошели, в которых герцог Бернард их спрятал, рассыпались за прошедшие столетия в прах, поэтому де Жирон и маркиз сначала таскали золотые монеты пригоршнями, пока Трина не отправилась наверх, чтобы найти какую-нибудь подходящую посудину или корзину для их переноски.
По дороге она подумала о словах герцога, который сказал, что очень важно, чтобы никто до поры до времени не знал об их находке. Поэтому она довольствовалась тем, что схватила первое, что ей погналось на глаза в ближайшей комнате, — две корзинки для мусора.
Потом ей пришла в голову мысль, что наволочки будут даже более удобны, поскольку самой найти мешки ей вряд ли удастся, а к слугам она обращаться не хотела. Отправившись в ближайшую спальню, Трина сняла наволочки с четырех подушек и с триумфом вернулась в подземелье, довольная своей находчивостью.
Даже после того, как наволочки наполнили золотом, монет оставалось еще так много, что герцог и маркиз прекратили это занятие, решив, что деньги подождут до следующего дня.
Когда мужчины наконец вылезли в подземелье, то, увидев герцога, леди Сузи с ужасом вскрикнула, а Трина начала над ними смеяться.
— Вы похожи на негров! — воскликнула она. — Я даже не могу себе представить, что подумают слуги о том, чем вы занимались.
— Мы должны придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, — сказал герцог. — Но помните — нельзя обмолвиться ни словом о кладе при слугах.
— Вы боитесь, что они его украдут? — спросила леди Сузи.
— Мои слуги никогда не сделают этого, — быстро ответил герцог, — но мы не можем заставить их молчать. Сначала деревня придет в волнение, потом появятся сообщения в газетах, а затем сюда со всей Франции нагрянут любопытные.
Улыбнувшись, он добавил:
— Герцог Бернард до сих пор остается знаменитостью, по крайней мере в этой части страны.
— Мы будем очень осторожны, — пообещала леди Сузи.
Герцог улыбнулся ей в ответ:
— Ради Бога, давайте вернемся назад и вымоемся.
Мои руки настолько грязны, что я боюсь до чего-нибудь дотронуться.
— Твое платье тоже испачкалось, мама, — сказала Трина, — но жалеть об этом не стоит.
— У тебя скоро будет сколько угодно великолепных нарядов! — воскликнул де Жирон. — Я не помню, чтобы был более счастлив за всю свою жизнь, чем сейчас.
Когда он это говорил, то посмотрел на Сузи, и поскольку та знала, что означает счастливое выражение его лица, то ответила ему не менее счастливым взглядом. Все остальное в это мгновение для них двоих не существовало.
Они вышли из подземелья, герцог тщательно запер дверь и положил ключ к себе в карман.
Трина обратилась к маркизу.
— Я думаю, — с сомнением в голосе начала она, — вы… не возражали бы… против того… чтобы… поужинать с нами сегодня?
Говоря это, она почувствовала, что слегка злоупотребляет гостеприимством де Жирона.
В то же время, если быть честной, она очень хотела, чтобы маркиз остался с ними. Трина гадала, что тот теперь думает о ней, после того, как ее обман раскрылся.
— Конечно, вы должны отужинать с нами! — воскликнул герцог еще до того, как маркиз успел ответить Трине. — Я как раз собирался пригласить вашу милость. Нам надо обсудить много вопросов.
— Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, — поклонился в ответ маркиз.
— Наверное, будет лучше, если мы начнем ужин чуть позже, — продолжил Жан де Жирон, — нам надо привести себя в порядок.
Когда они направлялись к поджидавшему их экипажу, герцог взял Сузи за руку.
— Это просто невероятно, что все эти несметные сокровища были здесь спрятаны так долго. Я не поверила, когда Трина сообщила, что нашла клад, — сказала она. — Вы по-прежнему полагаете, что они представляют собой огромную ценность?
— Я даже не пытался подсчитать их стоимость, — ответил герцог, — однако это теперь не так важно по сравнению с тем, что мы можем безотлагательно пожениться — даже завтра, если это можно устроить.
Леди Сузи только ахнула.
— Завтра? Но это так скоро!
— Ну хорошо, тогда послезавтра, — уступил Жан де Жирон. — Но я не буду ждать дольше!
Леди Сузи не ответила, и Трина вмешалась в их разговор:
— Герцог прав, мама. Нет никакого смысла ждать. Как хорошо, что теперь тебе не о чем больше беспокоиться, за исключением, конечно, твоего мужа.
Она озорно посмотрела на герцога.
— Если вы, Трина, намерены напугать свою мать тем, что я собираюсь властвовать над ней в браке, то я вас лучше запру в темнице, как это уже один раз сделал маркиз, — ничуть не смутился де Жирон.
— Этого ему нельзя простить! — с негодованием воскликнула леди Сузи. — Как ты могла ему позволить обращаться с собой подобным образом?
— У меня был очень небольшой выбор, — тихо ответила Трина, У нее вовсе не было желания продолжать разговор о том, что произошло между ней и маркизом.
Девушка обрадовалась, когда экипаж прибыл домой и она смогла убежать наверх к себе в спальню.
Приставленная к ней служанка в ужасе посмотрела на ее платье.
— Чем это вы занимались, мадемуазель? — воскликнула она.
Ничуть не смутившись, Трина соврала:
— Мы изучали заброшенную часть старого замка.
Она больше ничего не добавила, и служанка ушла, причитая, что новое платье непоправимо испорчено и уже никогда не будет таким, как прежде.
Уже лежа в благоухающей жасмином ванне, Трина с удовлетворением подумала, что ей удалось решить поставленную перед собой проблему: как помочь матери. Единственное, что ее теперь заботило, это то, что будет дальше с ней самой.
А пока девушка не могла заставить себя ни о чем думать, даже о матери и герцоге.
Первое, что они захотят сделать во время своего медового месяца, подумала Трина, это остаться вдвоем, а она вовсе не хотела сейчас возвращаться в Англию.
Там зануды-тетушки не только снова сделают ее жизнь невыносимой, но еще и учинят грандиозный скандал, после того как получат известие о том, что ее мать снова вышла замуж, едва успев овдоветь. Да не за кого-нибудь, а за ненавистного французишку!
Единственное, что пришло в голову Трине, так это то, что она пока может оставаться с герцогиней Д'Оберг. Ну а потом будет видно…
Она не могла не признаться себе, что больше всего ей хотелось бы лучше узнать маркиза, но Трина понимала, что зря мечтает об этом.
Ни один мужчина не любит, когда из него делают дурака. А то, что совершила она, трудно забыть. Наверняка маркиз считает ее лгуньей и авантюристкой, не гнушающейся для достижения своей цели никакими средствами. Эта мысль неотступно преследовала ее. Даже сознание того, что маркиз согласился присутствовать на ужине, не могло поднять ей настроение.
Трина машинально выбирала, что ей надеть к обеду, меняя свое решение дюжину раз, пока наконец не остановилась на белом кружевном платье, которое было настолько прекрасно, что, надев его, она ощутила такую легкость и воздушность, будто эта одежда была соткана руками феи.
Служанка причесала волосы Трины совсем не так, как она делала это раньше. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, вместо того чтобы надеть драгоценности, девушка выбрала в стоящей в спальне вазе белую камелию и прикрепила ее к своим локонам.
— C'est charmant, M'mselle! — воскликнула служанка, и Трине оставалось только надеяться, что маркиз будет думать так же.
Когда же он вышел к ужину, то она подумала, что ни один мужчина, наверное, не мог бы выглядеть более представительно в своем вечернем костюме.
Но когда он галантно поцеловал руку леди Сузи, а ей только издали поклонился, Трина поняла, что он до сих пор сердится на нее.
Однако во время ужина все были веселы и беззаботны. В этой атмосфере невозможно было думать о чем-то неприятном.
Маркиз был в таком хорошем настроении, что оно невольно передалось всем присутствовавшим. Трина обнаружила еще одну привлекательную черту в маркизе, о которой даже не подозревала.
Он был забавен и остроумен, когда во время обеда они с герцогом пытались перещеголять друг друга, рассказывая разные смешные истории.
Но только когда слуги покинули комнату, зашел разговор на тему, которая всех больше всего волновала.
— Что вы собираетесь делать со всем тем, что лежит в темнице? — спросил маркиз. Он был достаточно осторожен, прямо не называя то, что там находилось.
— Я уже направил телеграмму директору Лувра, которого я лично знаю, с просьбой приехать сюда как можно скорее, — ответил герцог. — Это займет у него день или два.
При этом он с нежностью посмотрел на леди Сузи и спросил:
— Ты не будешь возражать, дорогая, если наш медовый месяц начнется прямо здесь?
— Я бы не хотела сейчас находиться нигде, кроме этого места, — ответила та тихо и смутилась.
— В связи с тем, — вдруг сказал маркиз, — что вы скоро собираетесь пожениться, мне хочется сделать одно предложение…
Все с интересом посмотрели на него.
— Я понимаю, как никто другой, что вам хотелось бы увезти жену в свой собственный замок. Поэтому предлагаю, если это возможно, чтобы моя мать переехала сюда и оставалась здесь с вашей бабушкой.
Жан де Жирон был явно удивлен, а маркиз продолжил:
— Я очень много слышал о вдовствующей герцогине от французского посла в Лондоне. Его отец маркиз де Баллон, как я понимаю, много лет любил ее.
— Конечно! — воскликнул герцог. — Я помню, как моя бабушка рассказывала о нем. Я его тоже когда-то встречал.
— Сын де Баллона говорил о вашей бабушке, милорд, как об одной из самых умных и красивых женщин, которых он когда-либо встречал.
Маркиз сделал паузу и продолжил:
— Мне не доводилось встречаться с вдовствующей герцогиней, но меня не оставляет мысль, что она — именно та женщина, которая может нам помочь и окажет влияние на мою мать в этот сложный для нее момент жизни.
— Что за прекрасная идея! — воскликнула леди Сузи.
— Наверное, — продолжал маркиз, — если моя мать сможет увидеть, как другая женщина, такая же красивая, как она, не только с достоинством встречает старость, но с чрезвычайной стойкостью свою немощь, я думаю, что впредь у нее уже не возникнет необходимости во всяких знахарских снадобьях и гипнотических сеансах.
— Я целиком согласен с вами, — искренне заметил герцог. — Ваши слова напомнили о том, что я кое-что забыл сделать из-за всех этих треволнений.
Произнеся эти слова, он достал из внутреннего кармана своего вечернего костюма чек, который передал через стол маркизу.
— Если он выписан на ваше имя, — сказал вдруг маркиз, — мне бы хотелось, чтобы вы перевели его на меня.
Жан де Жирон посмотрел на него с удивлением, и маркиз пояснил:
— Я намереваюсь получить деньги и некоторое время держать у себя, с тем чтобы у моей матери не появилась сразу такая крупная сумма. Кроме того, я сделаю все от меня зависящее, чтобы ни при каких обстоятельствах она не попала в лапы такого негодяя, как Касапеллио, или же любого другого, кто будет вытягивать из нее деньги.
— Боюсь, что это будет трудной задачей, — заметил герцог.
— Я понимаю, что это мне ранее не удавалось сделать, — сказал маркиз, — потому что я оставил ее одну и не позаботился, хотя и был обязан, чтобы ее окружали достойные люди.
— Я думаю, что одиночество наложило на нее свой отпечаток, — выразил свое мнение Жан де Жирон.
— Да, это именно то, чего я хотел бы избежать в будущем, — согласился с ним маркиз Клайвдон, — поэтому мне бы хотелось, если вы и, конечно же, вдовствующая герцогиня согласитесь, чтобы моя мать погостила здесь.
— Я уверен, что это вполне можно устроить, — ответил герцог. — Когда сегодня вечером я рассказал бабушке обо всем, что произошло, она так разволновалась, что решила завтра утром сама изучить найденные сокровища.
— Я думаю, она будет очень довольна, — заметила леди Сузи.
— Она даже примирилась с тем, что я собираюсь жениться на англичанке, у которой нет большого приданого, — сказал с улыбкой герцог.
— Неужели это правда?
— Конечно! Бабушка любит меня, а я объяснил, как мог красноречиво, что никогда не буду счастлив без вас.
— О, Жан!.. — прошептала леди Сузи, и ее глаза говорили красноречивее всяких слов.
— Вы поговорите с вашей бабушкой сегодня вечером? — спросил маркиз, почувствовав, что вопрос уже практически решен.
— Обязательно. Я обещал ей, что мы с Сузи заглянем к ней после ужина пожелать спокойной ночи.
— А разве ты не пригласил ее поужинать вместе с нами? — спросила леди Сузи.
— Ну конечно же, — ответил он, — но она так разволновалась из-за всего происшедшего, что, наверное, даже мысль о том, что ей надо вставать и одеваться, привела ее в замешательство. Однако она настояла на бокале шампанского, который собиралась выпить за наше здоровье!
— Мне почему-то кажется, что ваша бабушка часто чувствует себя одинокой, — заметила Трина. — Наверное, это очень тяжело, когда человек, окруженный некогда вниманием множества восхищенных друзей, вдруг оказывается не у дел, пусть даже и в таком прекрасном месте, как это.
— Я почти уверен, — улыбнулся герцог, — что у бабушки и маркизы найдется много общих интересов, и как уже сказал его милость, в будущем мы должны позаботиться о том, чтобы у них были настоящие друзья, которые сделают их веселыми и счастливыми.
У леди Сузи промелькнула мысль о том, что каждая пожилая леди бывает полностью счастлива только тогда, когда появятся внуки, которые займут все их мысли и время.
Когда она заглянула в глаза герцога, то поняла, что он думает то же самое, и это наполнило ее душу радостью.
В этот момент она выглядела столь прелестно, что он невольно сжал ее пальцы, которые до сих пор покоились в его ладони. Не было необходимости произносить какие-то слова. Их мысли были настолько схожи, что они понимали друг друга без слов.
— Мы закончили ужинать, и теперь, я думаю, пора идти к твоей бабушке, — сказала леди Сузи, — а то становится уже поздно и ей пора спать.
Она встала и вместе с Триной вышла из столовой. Мужчины последовали за ними. Леди Сузи поднималась по лестнице рядом с герцогом, который обнимал ее за талию, а Трина направилась в салон. Маркиз Клайвдон последовал за ней, и они остались наедине. Она подошла к окну и посмотрела в сумрак ночи. Было очень тепло, веявший днем слабый ветерок утих, и вся природа словно замерла. Казалось, что даже земля остановила свое вращение.
— За Трину и за наше будущее счастье! Он посмотрел на леди Сузи и увидел в ее глазах нечто такое, что заставило его сердце забиться чаще и почувствовать себя самым счастливым человеком на свете.
Он до сих пор с трудом мог поверить в то, что после всех прошедших столетий сокровища герцога Бернарда были найдены именно тогда, когда в них сильнее всего нуждались.
Когда герцог готовился к отъезду, он был уверен, что Сузи, в силу своей природной чувствительности, всегда будет ощущать себя виновной в том, что из-за любви к ней он был вынужден покинуть замок, а вместе с ним и множество привычных вещей, которые его окружали.
Теперь же все будет прекрасно, потому что он ясно осознавал, что все эти предметы, лежащие на полу темницы, имели ценность, которую просто невозможно представить.
Жан де Жирон не мог поверить в существование клада даже тогда, когда Трина объявила, что нашла его. Он даже не мог себе представить его громадной ценности.
Когда они с маркизом по очереди перетаскивали сокровища через узкий проход из тайника в темницу, де Жирон не переставал думать, какое чудо все-таки совершила Трина.
Он подумал о том, что герцоги Жиронские наверняка предполагали, что герцог Бернард с его пристрастием к различного вида тайным ходам, скрытым в стенах замка лестницам и комнатам наверняка изобрел и соорудил какое-нибудь секретное место, в котором в неспокойное военное время могли бы в безопасности храниться все представляющие ценность вещи.
В исторических хрониках много писалось о его изобретениях и чудачествах, но очень мало о его смерти.
Как ни странно, герцоги Жиронские даже не знали, где и как умер их славный предок.
Это могло произойти в битве, в одном из его путешествий или же в самом замке.
Теперь же тот факт, что так много сокровищ было оставлено в замке, заставлял герцога думать, что его предок находился далеко от дома, когда его жизнь подошла к концу, иначе он бы оставил потомкам какие-либо указания о местонахождении клада. Теперь же самым важным было то, что он здесь спрятал.
Груда сокровищ, которые герцог и маркиз перетаскивали через проход и передавали в руки Сузи и Трины, все росла на каменном полу темницы.
Там, где Трина обнаружила одно золотое блюдо, — их нашли дюжину. Здесь также было множество золотых кубков, графинов и чаш, украшенных орнаментом из драгоценных камней. В тайнике обнаружили большие ларцы, подобные тому, какой герцог перетащил в подземелье первым. Они не только сами по себе были шедеврами, созданными руками непревзойденных мастеров, но и содержали бессчетное количество драгоценностей из золота и серебра, каждая из которых, будучи выставленной на обозрение публики, стала бы гордостью любого музея страны.
Большая же часть клада состояла из золотых монет. Огромные кошели, в которых герцог Бернард их спрятал, рассыпались за прошедшие столетия в прах, поэтому де Жирон и маркиз сначала таскали золотые монеты пригоршнями, пока Трина не отправилась наверх, чтобы найти какую-нибудь подходящую посудину или корзину для их переноски.
По дороге она подумала о словах герцога, который сказал, что очень важно, чтобы никто до поры до времени не знал об их находке. Поэтому она довольствовалась тем, что схватила первое, что ей погналось на глаза в ближайшей комнате, — две корзинки для мусора.
Потом ей пришла в голову мысль, что наволочки будут даже более удобны, поскольку самой найти мешки ей вряд ли удастся, а к слугам она обращаться не хотела. Отправившись в ближайшую спальню, Трина сняла наволочки с четырех подушек и с триумфом вернулась в подземелье, довольная своей находчивостью.
Даже после того, как наволочки наполнили золотом, монет оставалось еще так много, что герцог и маркиз прекратили это занятие, решив, что деньги подождут до следующего дня.
Когда мужчины наконец вылезли в подземелье, то, увидев герцога, леди Сузи с ужасом вскрикнула, а Трина начала над ними смеяться.
— Вы похожи на негров! — воскликнула она. — Я даже не могу себе представить, что подумают слуги о том, чем вы занимались.
— Мы должны придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение, — сказал герцог. — Но помните — нельзя обмолвиться ни словом о кладе при слугах.
— Вы боитесь, что они его украдут? — спросила леди Сузи.
— Мои слуги никогда не сделают этого, — быстро ответил герцог, — но мы не можем заставить их молчать. Сначала деревня придет в волнение, потом появятся сообщения в газетах, а затем сюда со всей Франции нагрянут любопытные.
Улыбнувшись, он добавил:
— Герцог Бернард до сих пор остается знаменитостью, по крайней мере в этой части страны.
— Мы будем очень осторожны, — пообещала леди Сузи.
Герцог улыбнулся ей в ответ:
— Ради Бога, давайте вернемся назад и вымоемся.
Мои руки настолько грязны, что я боюсь до чего-нибудь дотронуться.
— Твое платье тоже испачкалось, мама, — сказала Трина, — но жалеть об этом не стоит.
— У тебя скоро будет сколько угодно великолепных нарядов! — воскликнул де Жирон. — Я не помню, чтобы был более счастлив за всю свою жизнь, чем сейчас.
Когда он это говорил, то посмотрел на Сузи, и поскольку та знала, что означает счастливое выражение его лица, то ответила ему не менее счастливым взглядом. Все остальное в это мгновение для них двоих не существовало.
Они вышли из подземелья, герцог тщательно запер дверь и положил ключ к себе в карман.
Трина обратилась к маркизу.
— Я думаю, — с сомнением в голосе начала она, — вы… не возражали бы… против того… чтобы… поужинать с нами сегодня?
Говоря это, она почувствовала, что слегка злоупотребляет гостеприимством де Жирона.
В то же время, если быть честной, она очень хотела, чтобы маркиз остался с ними. Трина гадала, что тот теперь думает о ней, после того, как ее обман раскрылся.
— Конечно, вы должны отужинать с нами! — воскликнул герцог еще до того, как маркиз успел ответить Трине. — Я как раз собирался пригласить вашу милость. Нам надо обсудить много вопросов.
— Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, — поклонился в ответ маркиз.
— Наверное, будет лучше, если мы начнем ужин чуть позже, — продолжил Жан де Жирон, — нам надо привести себя в порядок.
Когда они направлялись к поджидавшему их экипажу, герцог взял Сузи за руку.
— Это просто невероятно, что все эти несметные сокровища были здесь спрятаны так долго. Я не поверила, когда Трина сообщила, что нашла клад, — сказала она. — Вы по-прежнему полагаете, что они представляют собой огромную ценность?
— Я даже не пытался подсчитать их стоимость, — ответил герцог, — однако это теперь не так важно по сравнению с тем, что мы можем безотлагательно пожениться — даже завтра, если это можно устроить.
Леди Сузи только ахнула.
— Завтра? Но это так скоро!
— Ну хорошо, тогда послезавтра, — уступил Жан де Жирон. — Но я не буду ждать дольше!
Леди Сузи не ответила, и Трина вмешалась в их разговор:
— Герцог прав, мама. Нет никакого смысла ждать. Как хорошо, что теперь тебе не о чем больше беспокоиться, за исключением, конечно, твоего мужа.
Она озорно посмотрела на герцога.
— Если вы, Трина, намерены напугать свою мать тем, что я собираюсь властвовать над ней в браке, то я вас лучше запру в темнице, как это уже один раз сделал маркиз, — ничуть не смутился де Жирон.
— Этого ему нельзя простить! — с негодованием воскликнула леди Сузи. — Как ты могла ему позволить обращаться с собой подобным образом?
— У меня был очень небольшой выбор, — тихо ответила Трина, У нее вовсе не было желания продолжать разговор о том, что произошло между ней и маркизом.
Девушка обрадовалась, когда экипаж прибыл домой и она смогла убежать наверх к себе в спальню.
Приставленная к ней служанка в ужасе посмотрела на ее платье.
— Чем это вы занимались, мадемуазель? — воскликнула она.
Ничуть не смутившись, Трина соврала:
— Мы изучали заброшенную часть старого замка.
Она больше ничего не добавила, и служанка ушла, причитая, что новое платье непоправимо испорчено и уже никогда не будет таким, как прежде.
Уже лежа в благоухающей жасмином ванне, Трина с удовлетворением подумала, что ей удалось решить поставленную перед собой проблему: как помочь матери. Единственное, что ее теперь заботило, это то, что будет дальше с ней самой.
А пока девушка не могла заставить себя ни о чем думать, даже о матери и герцоге.
Первое, что они захотят сделать во время своего медового месяца, подумала Трина, это остаться вдвоем, а она вовсе не хотела сейчас возвращаться в Англию.
Там зануды-тетушки не только снова сделают ее жизнь невыносимой, но еще и учинят грандиозный скандал, после того как получат известие о том, что ее мать снова вышла замуж, едва успев овдоветь. Да не за кого-нибудь, а за ненавистного французишку!
Единственное, что пришло в голову Трине, так это то, что она пока может оставаться с герцогиней Д'Оберг. Ну а потом будет видно…
Она не могла не признаться себе, что больше всего ей хотелось бы лучше узнать маркиза, но Трина понимала, что зря мечтает об этом.
Ни один мужчина не любит, когда из него делают дурака. А то, что совершила она, трудно забыть. Наверняка маркиз считает ее лгуньей и авантюристкой, не гнушающейся для достижения своей цели никакими средствами. Эта мысль неотступно преследовала ее. Даже сознание того, что маркиз согласился присутствовать на ужине, не могло поднять ей настроение.
Трина машинально выбирала, что ей надеть к обеду, меняя свое решение дюжину раз, пока наконец не остановилась на белом кружевном платье, которое было настолько прекрасно, что, надев его, она ощутила такую легкость и воздушность, будто эта одежда была соткана руками феи.
Служанка причесала волосы Трины совсем не так, как она делала это раньше. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, вместо того чтобы надеть драгоценности, девушка выбрала в стоящей в спальне вазе белую камелию и прикрепила ее к своим локонам.
— C'est charmant, M'mselle! — воскликнула служанка, и Трине оставалось только надеяться, что маркиз будет думать так же.
Когда же он вышел к ужину, то она подумала, что ни один мужчина, наверное, не мог бы выглядеть более представительно в своем вечернем костюме.
Но когда он галантно поцеловал руку леди Сузи, а ей только издали поклонился, Трина поняла, что он до сих пор сердится на нее.
Однако во время ужина все были веселы и беззаботны. В этой атмосфере невозможно было думать о чем-то неприятном.
Маркиз был в таком хорошем настроении, что оно невольно передалось всем присутствовавшим. Трина обнаружила еще одну привлекательную черту в маркизе, о которой даже не подозревала.
Он был забавен и остроумен, когда во время обеда они с герцогом пытались перещеголять друг друга, рассказывая разные смешные истории.
Но только когда слуги покинули комнату, зашел разговор на тему, которая всех больше всего волновала.
— Что вы собираетесь делать со всем тем, что лежит в темнице? — спросил маркиз. Он был достаточно осторожен, прямо не называя то, что там находилось.
— Я уже направил телеграмму директору Лувра, которого я лично знаю, с просьбой приехать сюда как можно скорее, — ответил герцог. — Это займет у него день или два.
При этом он с нежностью посмотрел на леди Сузи и спросил:
— Ты не будешь возражать, дорогая, если наш медовый месяц начнется прямо здесь?
— Я бы не хотела сейчас находиться нигде, кроме этого места, — ответила та тихо и смутилась.
— В связи с тем, — вдруг сказал маркиз, — что вы скоро собираетесь пожениться, мне хочется сделать одно предложение…
Все с интересом посмотрели на него.
— Я понимаю, как никто другой, что вам хотелось бы увезти жену в свой собственный замок. Поэтому предлагаю, если это возможно, чтобы моя мать переехала сюда и оставалась здесь с вашей бабушкой.
Жан де Жирон был явно удивлен, а маркиз продолжил:
— Я очень много слышал о вдовствующей герцогине от французского посла в Лондоне. Его отец маркиз де Баллон, как я понимаю, много лет любил ее.
— Конечно! — воскликнул герцог. — Я помню, как моя бабушка рассказывала о нем. Я его тоже когда-то встречал.
— Сын де Баллона говорил о вашей бабушке, милорд, как об одной из самых умных и красивых женщин, которых он когда-либо встречал.
Маркиз сделал паузу и продолжил:
— Мне не доводилось встречаться с вдовствующей герцогиней, но меня не оставляет мысль, что она — именно та женщина, которая может нам помочь и окажет влияние на мою мать в этот сложный для нее момент жизни.
— Что за прекрасная идея! — воскликнула леди Сузи.
— Наверное, — продолжал маркиз, — если моя мать сможет увидеть, как другая женщина, такая же красивая, как она, не только с достоинством встречает старость, но с чрезвычайной стойкостью свою немощь, я думаю, что впредь у нее уже не возникнет необходимости во всяких знахарских снадобьях и гипнотических сеансах.
— Я целиком согласен с вами, — искренне заметил герцог. — Ваши слова напомнили о том, что я кое-что забыл сделать из-за всех этих треволнений.
Произнеся эти слова, он достал из внутреннего кармана своего вечернего костюма чек, который передал через стол маркизу.
— Если он выписан на ваше имя, — сказал вдруг маркиз, — мне бы хотелось, чтобы вы перевели его на меня.
Жан де Жирон посмотрел на него с удивлением, и маркиз пояснил:
— Я намереваюсь получить деньги и некоторое время держать у себя, с тем чтобы у моей матери не появилась сразу такая крупная сумма. Кроме того, я сделаю все от меня зависящее, чтобы ни при каких обстоятельствах она не попала в лапы такого негодяя, как Касапеллио, или же любого другого, кто будет вытягивать из нее деньги.
— Боюсь, что это будет трудной задачей, — заметил герцог.
— Я понимаю, что это мне ранее не удавалось сделать, — сказал маркиз, — потому что я оставил ее одну и не позаботился, хотя и был обязан, чтобы ее окружали достойные люди.
— Я думаю, что одиночество наложило на нее свой отпечаток, — выразил свое мнение Жан де Жирон.
— Да, это именно то, чего я хотел бы избежать в будущем, — согласился с ним маркиз Клайвдон, — поэтому мне бы хотелось, если вы и, конечно же, вдовствующая герцогиня согласитесь, чтобы моя мать погостила здесь.
— Я уверен, что это вполне можно устроить, — ответил герцог. — Когда сегодня вечером я рассказал бабушке обо всем, что произошло, она так разволновалась, что решила завтра утром сама изучить найденные сокровища.
— Я думаю, она будет очень довольна, — заметила леди Сузи.
— Она даже примирилась с тем, что я собираюсь жениться на англичанке, у которой нет большого приданого, — сказал с улыбкой герцог.
— Неужели это правда?
— Конечно! Бабушка любит меня, а я объяснил, как мог красноречиво, что никогда не буду счастлив без вас.
— О, Жан!.. — прошептала леди Сузи, и ее глаза говорили красноречивее всяких слов.
— Вы поговорите с вашей бабушкой сегодня вечером? — спросил маркиз, почувствовав, что вопрос уже практически решен.
— Обязательно. Я обещал ей, что мы с Сузи заглянем к ней после ужина пожелать спокойной ночи.
— А разве ты не пригласил ее поужинать вместе с нами? — спросила леди Сузи.
— Ну конечно же, — ответил он, — но она так разволновалась из-за всего происшедшего, что, наверное, даже мысль о том, что ей надо вставать и одеваться, привела ее в замешательство. Однако она настояла на бокале шампанского, который собиралась выпить за наше здоровье!
— Мне почему-то кажется, что ваша бабушка часто чувствует себя одинокой, — заметила Трина. — Наверное, это очень тяжело, когда человек, окруженный некогда вниманием множества восхищенных друзей, вдруг оказывается не у дел, пусть даже и в таком прекрасном месте, как это.
— Я почти уверен, — улыбнулся герцог, — что у бабушки и маркизы найдется много общих интересов, и как уже сказал его милость, в будущем мы должны позаботиться о том, чтобы у них были настоящие друзья, которые сделают их веселыми и счастливыми.
У леди Сузи промелькнула мысль о том, что каждая пожилая леди бывает полностью счастлива только тогда, когда появятся внуки, которые займут все их мысли и время.
Когда она заглянула в глаза герцога, то поняла, что он думает то же самое, и это наполнило ее душу радостью.
В этот момент она выглядела столь прелестно, что он невольно сжал ее пальцы, которые до сих пор покоились в его ладони. Не было необходимости произносить какие-то слова. Их мысли были настолько схожи, что они понимали друг друга без слов.
— Мы закончили ужинать, и теперь, я думаю, пора идти к твоей бабушке, — сказала леди Сузи, — а то становится уже поздно и ей пора спать.
Она встала и вместе с Триной вышла из столовой. Мужчины последовали за ними. Леди Сузи поднималась по лестнице рядом с герцогом, который обнимал ее за талию, а Трина направилась в салон. Маркиз Клайвдон последовал за ней, и они остались наедине. Она подошла к окну и посмотрела в сумрак ночи. Было очень тепло, веявший днем слабый ветерок утих, и вся природа словно замерла. Казалось, что даже земля остановила свое вращение.