Барбара Картленд
Эликсир молодости

Глава 1

   1889 год
   Сузи Шерингтон стояла в гостиной около окна и смотрела на ухоженный сад, окружавший дворец герцога Д'Оберга на Елисейских Полях Она любовалась открывающимся видом и размышляла о том, что Париж оказался намного прекраснее, чем она предполагала Может быть, это случилось потому, что Сузи Шерингтон познала тут счастье Освещенная легкомысленным французским солнцем, она выглядела очень молодой — значительно моложе, чем была на самом деле, — и очень красивой «Мне так повезло, — думала Сузи, — что судьба по дарила мне такую подругу, как Лорен Д'Оберг»
   Впервые они встретились на приеме во французском посольстве, когда, приглашенная лордом Шерингтоном, она забилась в дальний угол зала и переживала, что ее платье и драгоценности не идут ни в какое сравнение с нарядами и украшениями других дам Герцогиня тогда единственная обратила на нее внимание и помогла справиться со смущением С тех пор они дружат вот уже многие годы Теперь, когда она приехала в Париж, герцогиня Лорен Д'Оберг предложила ей жить в своем доме, сколько Сузи пожелает.
   — Как мне повезло! — сказала себе леди Шерингтон. — Невероятно повезло!
   Услышав звук открывающейся двери, она быстро повернулась, надеясь увидеть человека, о котором только что думала.
   В гостиной появилась хозяйка дома. Лорен Д'Оберг выглядела исключительно chid , как может выглядеть только француженка»— элегантность ее платья, с атласным турнюром и отделкой из тончайших кружев, вновь заставила леди Шерингтон признать, что она не может соперничать в изяществе одежды со своей французской подругой.
   — Ах, вот ты где, Сузи! — воскликнула герцогиня по-английски с легким акцентом. — Я зашла попрощаться. Полагаю, ты передумаешь и поедешь со мной на обед к принцу? Будут очень интересные люди.
   — Извини, Лорен, — ответила леди Шерингтон, — но, ты знаешь, я обещала…
   — Я знаю, дорогая. Я только поддразниваю тебя, хотя и не могу сказать, что одобряю твое поведение.
   Сузи Шерингтон посмотрела на нее с беспокойством.
   — Я делаю что-то плохое?
   — Не то чтобы плохое… — Лорен замялась. — Могу я позволить себе некоторую нескромность?
   Когда Сузи кивнула в ответ, она засмеялась и взмахнула руками — типично французский жест:
   — Но, моя дорогая, разве можно быть скромной в Париже, когда ярко светит солнце, ты свободна и… влюблена?
   Леди Шерингтон протестующе вскрикнула:
   — Лорен!
   Ее бледные щеки вспыхнули.
   — Конечно, ты влюблена, — настаивала герцогиня, — и Жан де Жирон тоже влюблен в тебя! Но берегись, Сузи, чтобы он не разбил твое сердце!
   — Почему ты говоришь… это? Леди Шерингтон вновь отвернулась к окну и уставилась в сад невидящим взглядом.
   — Моя дорогая, я знаю Жана так же давно, как и тебя. Он один из самых привлекательных мужчин Франции, но при этом — самый взбалмошный и независимый.
   Герцогиня замолчала на мгновение и продолжила уже совсем другим тоном, в котором сквозило легкое беспокойство:
   — Надеюсь, Сузи, твое чувство к нему не слишком серьезно?
   Леди Шерингтон не ответила.
   — Я проклинаю себя за то, что не предупредила тебя, когда вы впервые встретились, что он настоящий сердцеед: легко шагая по дороге жизни, он походя срывает самые прекрасные цветы, а когда они увядают — бросает их без всякого сожаления.
   Леди Шерингтон продолжала молча смотреть в окно.
   — Но это еще не все. Теперь, когда Жан освободился наконец от своей скучной супруги, он должен жениться на деньгах.
   — Он… повсюду сорит деньгами… он ведь очень богатый человек! — воскликнула пораженная леди Шерингтон.
   — Он был богат, — сказала герцогиня, — пока графиня была жива. Но ее отец предусмотрел в брачном контракте, что если у них не будет детей, то огромное приданое Марии-Терезы после ее смерти должно вернуться в семью родителей.
   Герцогиня с сожалением покачала головой.
   — О господи! Это был роковой удар для Жана! Поймать судьбу за хвост, а затем потерять все из-за того, что его жена любила бога больше, чем его!
   — Что ты имеешь в виду?
   Любопытство заставило леди Шерингтон повернуться к герцогине, которая присела на ближайший стул.
   — Непростительным упущением с моей стороны было не рассказать тебе об этом раньше, — сказала она, — но я хотела, чтобы ты от души развлеклась в Париже. Когда во время вашей первой встречи Жан увлекся тобой и вы весь вечер танцевали вдвоем, я поняла, что тебе с ним будет весело. Он лучший танцор из всех, кого я знаю.
   Леди Шерингтон судорожно ухватилась за стоящий рядом стул.
   — Продолжай, — попросила она.
   — Я полагала, что Жан доставит тебе радость, которой ты так долго была лишена, развлечет тебя комплиментами, в изобретении которых ему нет равных, и ты станешь такой же веселой и прекрасной, как во время нашей первой встречи.
   Она пытливо взглянула в лицо своей подруги и добавила:
   — Он, несомненно, добился этого! Но, Сузи, дорогая Сузи, я никогда не прощу себе, если, когда все это закончится, ты останешься с разбитым сердцем, как многие другие женщины до тебя.
   — Я никогда не говорила, что я… влюблена в герцога, — сказала Сузи с вызовом.
   — Тебе не обязательно говорить то, что и так слишком очевидно, — возразила герцогиня. — Я видела это по блеску твоих глаз, когда вошла в гостиную. Ты ведь рассчитывала увидеть Жана, а не меня.
   — Не заставляй меня краснеть, Лорен.
   — Я хочу, чтобы ты была благоразумной! — воскликнула герцогиня. — Флиртуй с Жаном сколько угодно, позволь ему заставить тебя чувствовать себя единственной женщиной в мире — он это умеет! Но помни, что для Жана любовь — это только прекрасная изысканная пища. Когда она заканчивается — очень легко забыть, где и с кем ты ее ел!
   Теперь Сузи сделала протестующий жест.
   — Судя по твоим словам, он — ужасный человек.
   — Я не хотела бы, чтобы ты так меня поняла, — быстро проговорила герцогиня. — Я хочу, чтобы ты немного пофлиртовала, но помнила, что дальше этого идти нельзя.
   Она заметила досаду и смущение на лице своей подруги и быстро добавила:
   — Родственники Жана, а их множество, уже активно занялись поиском для него богатой невесты. Ему нужна очень богатая невеста, чтобы сохранить Жиронский замок — самый прекрасный в Провансе и самый древний. Жан говорил тебе об этом?
   — Он рассказывал… но не слишком много.
   — Вот видишь! — воскликнула герцогиня. — Это значит, что он несерьезно к тебе относится, потому что, поверь мне, самая большая любовь Жана — это его дом, его поместья и история Жироны, которая сделала его род одним из самых великих во Франции.
   — Я помню — читала про Прованс, — сказала Сузи. — Трубадуры, битвы, осады диких орд.
   — Это все — в крови Жана, — вставила Лорен Д'Оберг, — и составляет часть того невероятного обаяния, которое как магнитом влечет к нему женщин.
   — Теперь я… поняла, — задумчиво произнесла Сузи, — что с моей стороны… было глупо… даже слушать его.
   — Нет, нет! Ты не должна так думать! Несомненно, ты не должна избегать общества Жана, ты должна наслаждаться общением с ним! Во всем Париже нет более интересного и привлекательного мужчины. Я говорю тебе все это, Сузи, только из-за положения, в котором ты оказалась.
   — Я… понимаю, — сказала Сузи упавшим голосом. — Спасибо тебе за… разъяснение. Герцогиня вздохнула.
   — Я не хочу каркать. Но, когда ты рассказала мне об условиях завещания твоего мужа, я поняла, что ты не сможешь выйти замуж за француза.
   Она замолчала на минуту, а затем продолжила:
   — Намерения Жана в отношении тебя не станут серьезными, если даже ты сохранишь свое нынешнее богатство. Если он женится, то только на представительнице старинного знатного рода, к тому же молодой — чтобы та могла родить ему наследника.
   Лорен опять вздохнула.
   — Он давно бы уже имел наследников, будь его жена нормальной. Но этой женщине вообще нельзя было выходить замуж. Она должна была уйти в монастырь еще в детстве.
   — Так почему же она вышла за него замуж? — воскликнула леди Шерингтон.
   — Потому что отец Жана хотел иметь богатую невестку, чтобы сохранить Жиронский замок, а семья Марии-Терезы жаждала высокого положения, которое давал титул герцогини Жиронской.
   — Я… я просто забыла, что у французов принято устраивать браки.
   — Ну конечно! Это очень разумно и во многих случаях прекрасно себя оправдывает. Только бедный Жан был несчастлив. А может быть, именно его немощная юродствующая женушка сделала так, чтобы его жизнь не стала кроватью, усыпанной розами.
   — Неужели она его прокляла?!
   — Именно это я и хочу сказать, — согласилась герцогиня. — У Жана были красота, шарм, ум, древний род, который восходит к графам Прованским, и… жена, которая его ненавидела с того самого момента, когда пошла с ним под руку к алтарю.
   — Это… правда? — тихо переспросила Сузи. — Мне так жаль его — И мне тоже, — кивнула Лорен. — Но запомни, Сузи, дорогая, он очень скоро женится на богатой и молодой девушке, которая будет его обожать только за то, что он сделал ее герцогиней Жиронской, и закроет глаза на всех других женщин, оставляющих след в его сердце с того момента, как он узнал, что оно вообще у него есть.
   Раздался мелодичный звон каминных часов, и герцогиня в ужасе воскликнула:
   — Я опаздываю! Герцог будет в бешенстве! Я обещала заехать за ним по дороге на званый обед. Она вскочила и, обняв Сузи, поцеловала ее.
   — Прости меня, дорогуша, если я омрачила твою радость, но я должна присматривать за тобой, потому что хоть я и моложе, но чувствую себя намного опытнее и, прости, — неизмеримо мудрее.
   — Я знаю, что ты желаешь мне добра, — тихо сказала Сузи, — и очень благодарна тебе за… любовь и заботу.
   Герцогиня поцеловала ее еще раз и заспешила к дверям, на ходу бросив отчаянный взгляд на каминные часы, словно надеясь, что они покажут другое время.
   Как только дверь за ней закрылась, Сузи Шерингтон вновь встала и подошла к окну, устремив взгляд на сад.
   Герцогиня была права, сказав, что омрачила ее настроение: в душе опять стало темно и пусто, как будто из нее ушло что-то светлое и радостное.
   — Лорен права, я должна быть благоразумной, — убеждала она себя.
   В то же время она знала, что ей никогда в жизни не было так хорошо, как в последние несколько дней после встречи с герцогом Жиронским.
   Когда их представили друг другу и она увидела его черные глаза, в ее груди что-то перевернулось.
   Это чувство окрепло в тот вечер, когда они танцевали, а потом сидели и разговаривали, хотя слова не имели значения, потому что они понимали друг друга и без них.
   «Я не привыкла к светскому обращению, — думала Сузи, — и поэтому, вероятно, не только поверила всему, что он говорил, но и решила, что он отличается от других мужчин».
   Ее размышления о герцоге словно вызвали его дух — дверь гостиной отворилась, и слуга доложил:
   — Его светлость герцог Жиронский, мадам!
   Несмотря на решение быть благоразумной, несмотря на все предупреждения герцогини, Сузи Шерингтон почувствовала, что ее сердце бешено рванулось из груди, когда она повернулась к дверям.
   Какое-то мгновение герцог смотрел на нее из другого конца гостиной. Затем, когда слуга закрыл за собой дверь, он направился к ней, не скрывая радости от их встречи.
   Это был самый красивый мужчина из всех, кого Сузи доводилось встречать. Словно загипнотизированная его взглядом, она ничего не видела вокруг, кроме приближающегося герцога.
   Автоматически протянув руку для поцелуя, она почувствовала прикосновение его губ к своей коже, и дрожь пробежала по ее телу.
   — Возможно ли, чтобы вы выглядели еще прекраснее, чем в последнюю нашу встречу? — спросил герцог своим глубоким голосом. — Вы так очаровательны, что мне не верится, что я вижу вас наяву, а не во сне, как всю минувшую ночь.
   С усилием Сузи отняла свою руку.
   — Я очень… благодарна вам зато, что вы пригласили меня пообедать на открытом воздухе в… Булонском лесу, — сказала она неуверенным дрожащим голосом, — но, боюсь, мне придется… отказаться от этого приглашения.
   Герцог замер, его взгляд искал ее глаза.
   — Что случилось?
   — Ничего… Я только подумала, ..
   — Вас кто-то отговорил, — сказал он задумчиво. — Когда мы расстались вчера вечером, вы радовались этому маленькому путешествию так же, как и я.
   Сузи не ответила. Она упорно смотрела в сторону. Его взгляд обежал все ее лицо — маленький прямой нос и аккуратный абрис губ, — и он тихо произнес:
   — Вы изменили свое отношение ко мне? Или вы пытаетесь, хотя уже слишком поздно, быть благоразумной?
   Это было именно то слово, что повторяла Лорен, и Сузи с удивлением посмотрела на герцога, который тихо рассмеялся, догадавшись, что произошло.
   — Как я и ожидал — Лорен прочитала вам лекцию о хорошем поведении и, конечно, об опасности слишком увлечься мною.
   — Лорен любит меня, — быстро произнесла Сузи, чувствуя, что она должна защитить подругу.
   — И я тоже.
   У Сузи остановилось дыхание. Трудно было не заметить, что при этих словах по ее телу прокатилась волна нервной дрожи, заставившая трепетать каждый нерв.
   — Да, я люблю вас! Мы оба знаем, что мы почувствовали прошлым вечером. Но я сказал себе, что еще слишком рано говорить об этом вслух, потому что вы, моя дорогая, очень невинны и не испорчены. Я боялся напугать вас.
   Губы Сузи шевельнулись, но ни одно слово не смогло сорваться с них. Герцог продолжал:
   — Почему мы должны притворяться и скрывать правду, которую оба знаем? Я полюбил вас с первого взгляда, и я думаю, что не ошибаюсь, веря, что и вы тоже любите меня.
   Мягкость и чувственность его голоса мешали возразить ему, и все-таки Сузи удалось вытолкнуть из себя несколько слов:
   — Мы… не должны… вы знаете, что мы не должны встречаться!
   — Почему?
   — Потому…
   Она не могла продолжать. Как она могла говорить о браке, если он ни единым словом не обмолвился об этом?
   — Потому, что мы — слишком разные, — выдавила она из себя. — Я приехала в Париж развеяться… Лорен сказала, что мы должны лишь развлекаться, флиртовать.
   — И вы полагаете, что у нас именно такие отношения?
   — У меня… нет опыта в любовных делах, но… я полагаю, что мы не должны… говорить о каких-то серьезных чувствах.
   Герцог рассмеялся, но, встретившись с удивленным взглядом Сузи, объяснил:
   — Я смеюсь, моя бесценная, потому, что вы сейчас смешны и говорите такой абсурд!
   Сузи смутилась, вспыхнула и вновь отвела взгляд.
   — Вы действительно считаете флиртом отношения между мужчиной и женщиной, которые встретились на танцах и хотят наслаждаться общением в течение нескольких часов, дней, недель?
   — Так… получается.
   — Потому, что так говорит ваша подруга Лорен? — насмешливо спросил герцог. — Моя драгоценнейшая, неужели вы действительно можете контролировать биение своего сердца, трепет голоса, изменить выражение глаз?
   Она не ответила, и он продолжал:
   — Минувшим вечером мы беседовали, хотя слова не имели ни малейшего значения, потому что мое сердце говорило вашему о любви, настоящей любви, Сузи! Мы оба знаем, что это — что-то совершенно отличное от того, что каждый из нас испытывал прежде.
   — Может быть, так можно сказать обо мне, но не о… вас.
   — Кто это может знать, кроме меня? — с иронией спросил герцог.
   Она не ответила, и после долгого молчания он сказал:
   — Посмотрите на меня, Сузи. Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня.
   Медленно, как будто боясь подчиниться ему, но не имея сил сопротивляться, она повернула голову, и он увидел в ее голубых глазах беспокойство и страх.
   Они оба замерли, но через мгновение он бросился к ней, и их губы слились в поцелуе.
   Сначала он лишь нежно прикоснулся к ней губами, становясь все более требовательным и все крепче сжимая ее в объятиях, пока, охваченные страстью, они не отдались ей полностью.
   Жизнь остановилась, во Вселенной остались только его объятия и упоение поцелуя. Сузи испугалась своего безрассудства и спрятала свое лицо у него на груди.
   — Je t'adore, та chene! Я люблю тебя! Я клянусь, что ни один поцелуй в моей жизни не был столь сказочно прекрасным!
   Его голос слегка дрожал.
   — Пожалуйста… пожалуйста… — шептала Сузи, — не заставляйте меня чувствовать так…
   Он еще крепче прижал ее к себе и улыбнулся.
   — Как, моя любимая? Тебе нет необходимости отвечать, потому что я чувствую то же.
   — Это… невозможно, — неуверенно возразила Сузи.
   Но, стоило ей начать говорить, герцог поднял ее подбородок и посмотрел в глаза.
   — Ты так прекрасна, как никто другой. Но ты для меня — больше, чем просто красивая женщина. Я всю жизнь мечтал о тебе и встретил, когда уже почти перестал надеяться.
   Он вновь стал ее целовать, страстно и требовательно, пока она не почувствовала, что жар его губ вновь разжег в ней огонь любви.
   Казалось — все ее тело освещено пламенем их душ, рожденным в самом сердце солнца…
 
   Часом позже, когда они уже сидели за столиком под деревьями в маленьком ресторанчике в Булонском лесу, герцог сказал:
   — Теперь мы можем поговорить.
   По дороге, когда они ехали в молчании в его карете, Сузи не могла сдержать охвативший ее внутренний трепет.
   Сейчас они сидели друг напротив друга за столиком, и она ощущала себя совершенно беспомощной перед силой его чар.
   «Он так красив, так мужественен», — подумала Сузи и покраснела от этой мысли.
   Герцог не отрывая взгляда смотрел на нее. Она же не видела выражения его лица из-за солнца, которое било ей прямо в глаза. Пытаясь какого разрядить возникшее напряжение, она стала снимать длинные белые перчатки, но блеск золотого обручального кольца на обнажившейся руке заставил ее помрачнеть. Сузи показалось, что это кольцо бросает ей немой упрек.
   Хотя после целого года траура по покойному мужу она и сняла муар и темные одежды, которые носила последние три месяца, что-то внутри ее сопротивлялось немедленному облачению в яркие нарядные платья.
   Сузи всегда избегала бросаться в глаза кричащим цветом своих туалетов, вот и сегодня она надела шифоновое белое платье, украшенное тяжелыми валансьенскими кружевами. Такие же кружева украшали поля ее шляпки и белый зонтик из шифона.
   Пышные волосы на изящной головке, голубые глаза и молочно-белая кожа делали ее очень молодой. И герцог подумал, что она выглядит недотрогой.
   Он инстинктивно чувствовал ее особый внутренний мир и обращался с ней, как с юной девушкой. В нем проснулась неописуемая радость любви: потрясающее чувство, которое что-то сильно изменило в его сердце с первого же мгновения, как он увидел Сузи.
   — Теперь, — сказал он громко, — вы можете пересказать все те злые и лживые выдумки, которые Лорен говорила обо мне.
   — Они не так уж несправедливы, — быстро сказала Сузи. — Лорен всего лишь беспокоилась обо мне, потому что, как вы уже знаете, в Париже я чувствую себя не в своей тарелке. Герцог улыбнулся.
   — Если бы вы почаще смотрелись в зеркало, милая Сузи, то у вас не возникало бы подобного ощущения, — сказал он. — Вы, наверное, никогда не смотрелись в зеркало!
   Сузи не успела ничего возразить, как герцог добавил:
   — Я готов признать, что вы несколько выделяетесь из галереи парижских дам, однако не из-за того, что выглядите несовременной. Вы просто разительно отличаетесь от всех тех женщин, которых мы встретили на приеме вчера вечером. — Он одарил ее одной из своих неотразимых улыбок. — Кроме того, вы не похожи на всех подруг Лорен, которыми она окружила себя для того, чтобы заполнить праздное существование, и которыми она так восхищается.
   — Чем же я отличаюсь от них? — спросила Сузи.
   — Тем, моя дорогая, что вы — сказочное существо, «спящая» красавица, которая во сне ждет поцелуя своего принца, чтобы пробудиться к жизни.
   Герцог увидел, как кровь прилила к ее щекам, когда он говорил о поцелуе, и почувствовал, что это ему приятно.
   — Если вы будете так краснеть, — тихо сказал он, — я сейчас же уведу вас отсюда под деревья и буду целовать до тех пор, пока хватит дыхания, а вы не сможете думать ни о чем другом!
   Какое-то мгновение Сузи не могла оторвать от него взгляда. Потом, словно очнувшись, она оглянулась вокруг и ответила едва слышно:
   — Пожалуйста, вы не должны говорить мне такие вещи, когда столько людей вокруг слушают и смотрят на нас.
   — Они заняты исключительно собой, — заметил герцог. — Вы прекрасно понимаете, что мы должны поговорить о нас, Сузи.
   — Тогда мы должны рассуждать здраво! — сказала она твердо. — Думаю, что Лорен была бы сильно шокирована, услышав, что после столь непродолжительного времени, что мы знакомы, мы уже обращаемся друг к другу так фамильярно.
   Де Жирон рассмеялся.
   — А как мы сможем объяснить Лорен или кому-либо другому, что мы знаем друг друга с сотворения мира и что все это время мы двигались навстречу друг другу, а судьба наконец смилостивилась, чтобы позволить нам воссоединиться.
   — Вы на самом деле верите в то, что говорите? Она смотрела на него так, как смотрят дети, с нетерпением ожидающие продолжения сказки, и герцог сказал:
   — Конечно, верю, потому что это истинная правда. Я искал вас всю свою жизнь. Если вы думаете, что теперь, когда я наконец нашел вас, я позволю вам уйти, то очень сильно ошибаетесь!
   — Но… мы же должны… — попыталась высказать свои возражения Сузи. — Я полагаю…
   Она вновь не смогла выразить словами то, о чем думала, и герцог накрыл своими ладонями ее руки, лежавшие на столе. . Он почувствовал, как Сузи вздрогнула от этого прикосновения, и сказал:
   — Не сомневайтесь, мы поженимся так скоро, как только это будет возможно!
   Сузи с изумлением посмотрела на него.
   — Поженимся? — прошептала она. Она решительно высвободила свои руки из его ладоней и сказала изменившимся голосом:
   — Вы должны забыть о том, что только что сказали.
   — Но почему? — Герцог никак не ожидал такой реакции ее на свои слова.
   — Потому что есть нечто, о чем вы должны непременно знать.
   — Я внимательно слушаю.
   Какое-то мгновение казалось, что она ничего не сможет вымолвить. Однако через минуту, глядя куда-то поверх его головы, Сузи сказала:
   — Мой муж… как я думаю, был очень богатым человеком, о чем Лорен наверняка рассказала вам. Я вышла за него замуж совсем молодой. Он был намного старше меня.
   Ее прерывающийся печальный голос без лишних слов красноречиво объяснял, что означала эта разница в возрасте.
   — Моя семья, которая была не очень богата, — продолжала Сузи, — гордилась тем, что такой важный и богатый вельможа, как лорд Шерингтон, выразил желание жениться на мне. Он всегда был очень добр ко мне, однако, когда он год назад умер, его завещание оказалось совсем не таким, как ожидали все родственники.
   Сузи с такой силой сцепила руки, что они побелели. Какое-то мгновение казалось, что она больше не сможет говорить.
   Однако она сделала над собой усилие.
   — Мой муж завещал мне довольно большой ежегодный доход, но в случае нового замужества я буду получать ежегодно только двести фунтов стерлингов!
   Сузи надеялась, что после этих слов он сразу поймет бессмысленность своего предложения и попытается тактично закрыть эту тему, но герцог молчал. Она старалась даже не смотреть на него, боясь увидеть, как гаснет его восхищенная улыбка, как замирают слова любви, которые он только что говорил ей, а вместо них на его красивом лице появляются холодность и скучающее выражение.
   Сузи догадывалась, что в силу своего расположения и симпатии к женщинам герцог по-прежнему будет расточать ей комплименты и флиртовать. Кроме того, он постарается сделать все, чтобы не дать ей почувствовать, как ее слова расстроили его.
   Но вместе с тем безвозвратно уйдет то чувство восторга и восхищения, которые она до этого никогда не испытывала ни к одному мужчине.
   После небольшой паузы Сузи осмелилась продолжить:
   — Кроме того, вам нужны наследники, которых вы не могли иметь с первой женой. Герцог улыбнулся.
   — Я тоже об этом думал. Лорен рассказала мне, что вы вышли замуж в семнадцать лет и стали матерью в восемнадцать, родив дочь. Сейчас ей тоже восемнадцать. Значит, вам — тридцать шесть. Мне столько же, дорогая.
   Сузи посмотрела на него с нескрываемым удивлением, когда он заявил:
   — Я высчитал, что вы сможете подарить мне еще двух сыновей, дорогая Сузи.
   — Двух сыновей?..
   У нее перехватило дыхание.
   — У герцогов Жиронских обычно рождаются сыновья. Однако, если у нашего наследника будет сестра, да еще похожая на вас, я буду любить ее не меньше.
   Сузи рассмеялась, хотя это было больше похоже на стон.
   — Как вы можете говорить подобные вещи? Как вам могло в голову прийти такое?
   — Моя дорогая, я же сказал, что люблю вас.
   — Однако Лорен говорила мне, что французы при заключении брака меньше всего думают о любви…
   — Забудьте слова Лорен и слушайте меня, — прервал ее герцог. — Вы принадлежите мне. Ничто и никто не сможет помешать нашему браку. Ну а поскольку мы столько лет искали друг друга, тянуть со свадьбой не стоит, она произойдет очень скоро. Я уже написал своей бабушке, что мы приедем к ней через два или три дня.
   — Как мы можем… Я думаю… Ее и так почти неслышный голос внезапно сорвался.
   Но молчание Сузи было недолгим.
   — Трина! Мы забыли о Трине!
   — Нет, я не забыл, — возразил герцог, — она, конечно же, может поехать с нами. Насколько я знаю, одной из причин, по которой вы приехали в Париж, было намерение забрать ее из школы.