— Отлично! Да ты просто молодец! — крикнула она. — Я знала, что у тебя все получится… И вдруг за спиной у Тамары раздался резкий голос:
— Могу я узнать, что здесь происходит? Сердце девушки екнуло. Тамара догадалась, что пока все наблюдали за Шандором, с конного двора к ним подошел герцог. Но и конюхи, и сама Тамара были так увлечены, что ничего не заметили.
Она и старый конюх обернулись одновременно. Герцог выглядел сегодня еще более импозантным. На нем были панталоны цвета шампанского и до блеска отполированные ботфорты.
Шляпу с высокими полями герцог чуть сдвинул набок, так что стали видны его роскошные темные волосы. С ним был еще один джентльмен, немного постарше, но одетый также безукоризненно и модно.
Этот последний не сводил глаз с Тамары, и его нескромный монокль заставил ее вспомнить о своей внешности.
День выдался жаркий. Рассчитывая, что сегодня герцог, как и вчера, появится лишь поздно вечером, Тамара надела свое любимое платье из тонкого муслина и причесалась гораздо изысканнее, чем в тот день, когда она впервые появилась в замке.
К тому же, считая, что рядом с ней находятся лишь конюх и дети, девушка сняла шляпку, и сейчас та болталась на ленте у нее на руке.
Казалось, герцог не обратил на это внимания, но сама Тамара прекрасно понимала, что ведет себя совершенно не так, как подобает настоящей гувернантке.
Поспешно сделав реверанс, она с тревогой взглянула на герцога и увидела, что тот внимательно наблюдает за Шандором.
— Кто позволил мальчику взять мою лошадь? — резким тоном спросил он.
— Я только разрешил ему сесть на Самсона и проехаться по двору, ваша светлость, — начал оправдываться главный конюх, — и тут вдруг молодой джентльмен прямиком направился на скаковое поле. Я даже не успел его остановить!..
В это время Шандор как раз преодолел очередной барьер, и конюх с удовлетворением добавил:
— Ну просто вылитый отец! А ведь этот мальчик через несколько лет будет таким же прекрасным наездником, как и ваша светлость…
Герцог поджал губы — как показалось Тамаре, замечание конюха его совсем не обрадовало. Джентльмен, стоявший рядом с ним, рассмеялся:
— Вот уж не думал, Говард, что у тебя в замке живут дети! А почему ты не представишь меня этой необыкновенно очаровательной молодой леди — по-видимому, их воспитательнице?
— Это их гувернантка, — резко бросил герцог, давая понять, что этим все сказано.
— И все же я хотел бы с ней познакомиться, — — продолжал настаивать его друг.
Чтобы положить конец этой неловкой сцене, Тамара отошла от джентльменов и быстрым шагом направилась к Ваве, которая все еще кружила по двору на лошади.
— Пора возвращаться пить чай, — позвала она племянницу.
— А я хочу кататься! — упорно настаивала Вава. — Хочу галопом!
— Ну, а мне хочется чаю, — заявила Кадина. Все это время она кормила лошадей в конюшне кусочками морковки, которые дал ей мальчик-слуга.
— Как только Шандор кончит кататься, мы пойдем пить чай, — пообещала Тамара.
Кадина обернулась к скаковому кругу и увидела герцога.
— А вот и дядя Говард! — воскликнула девочка. — Пойду попрошу, чтобы он купил мне пони.
И не успела Тамара хоть что-нибудь возразить, как Кадина уже бегом пересекла конный двор и, совершенно не смущаясь, взяла герцога за руку.
Он изумленно глянул на девочку сверху вниз, а она бойко затараторила:
— Дядя Говард, пожалуйста, купите мне пони! У меня дома он был… Я тоже хочу кататься, как Шандор, но для этого мне нужна собственная лошадка…
В голосе Кадины звучала такая мольба, что друг герцога рассмеялся.
— Вряд ли, Говард, ты сможешь отказать такому милому созданью!
Уронив монокль, джентльмен взял Кадину на руки.
Как вас зовут, маленькая леди?
— Кадина, — бойко отвечала девочка. — А вас?
— А меня — Кропторн.
— Какое смешное имя!
— Ты так думаешь? Зато у тебя имя просто прелестное — такое же, как ты сама.
— Ну что вы! Вот моя мама — действительно прелесть…
— Наверное, так оно и есть, раз ты так говоришь. Кадина неожиданно начала вырываться, пытаясь высвободиться.
— Отпустите меня! Я хочу домой, пить чай, — сказала она. — Вчера нам дали просто ужасный чай, а сегодня обещали испечь торт…
Джентльмен отпустил девочку на землю. Взяв ее за руку, он подошел к Тамаре.
— Я слышал, что у вас сегодня торт к чаю, — проговорил он. — Можно мне присоединиться к вам?
Что-то в манерах этого человека, интонациях его голоса и взгляде заставило Тамару насторожиться. Ей показалось, что этот джентльмен опасен.
— Вряд ли вам понравится чай в детской, сэр, — тем не менее вежливо возразила она.
— Я действительно уже много лет не пил чай в детской, — подтвердил он. — Но в вашем присутствии чаепитие может доставить только удовольствие!
На этот раз у Тамары не осталось никаких сомнений — его тон и вызывающий взгляд ясно говорили о том, что он флиртует с нею. Краска бросилась девушке в лицо, и, чтобы скрыть смущение, она отвернулась и попыталась снять громко протестовавшую Ваву с лошади.
Наконец ей это удалось. Взглянув на скаковой круг, Тамара увидела, что и Шандор закончил свои упражнения и ведет жеребца назад, на конюшню.
Щеки мальчика разгорелись от возбуждения, глаза сияли. Увидев герцога, он закричал:
— — Какая у вас замечательная лошадь, дядя Говард! Можно мне как-нибудь еще на ней покататься?
— Сегодня ты сделал это без моего разрешения, — сухо заметил герцог.
— Мисс Уинн собиралась попросить вас об этом утром, — ответил Шандор, — но вы уже уехали. А мне так хотелось опробовать ваши новые барьеры!..
— И все же вам не следовало этого делать не спросясь, — вмешался главный конюх. — А ну как вы бы упали, мой юный друг? И сами бы расшиблись, и меня в беду вовлекли…
— Да я уже сто раз падал с лошади! — похвастался Шандор. — Но отец всегда говорил, что в таком случае нужно не распускать нюни, а вставать. Я так и делал!
Спрыгнув с жеребца, мальчик подошел к герцогу.
— Так вы позволите мне ездить на ваших лошадях, дядя Говард? Я очень вас прошу!.. — умоляющим тоном произнес он.
— Посмотрим, — сухо ответил герцог. — Я поговорю об этом с твоей гувернанткой, когда у меня будет время.
С этими словами он круто повернулся и зашагал прочь, а Шандор так и остался стоять, глядя ему вслед.
Пройдя мимо Тамары, которая держала Ваву за руку, герцог продолжил свое полное достоинства шествие. Путь его лежал к замку.
Его друг поспешил за ним, но на минуту задержался возле Тамары. Понизив голос, он произнес, обращаясь к девушке:
— Итак, вы решили не приглашать меня на чай, юная прелестница! И все же я уверен — наши пути еще пересекутся…
Тамара ничего на это не ответила, а джентльмен одарил ее необыкновенно фамильярной, на взгляд девушки, улыбкой и поспешил догонять своего высокородного друга.
— Как ты думаешь, дядя Говард разрешит мне ездить на его лошадях? — поинтересовался Шандор.
— Надеюсь, что да, — осторожно ответила Тамара, — но ты же сам видишь, насколько он непредсказуем. Как жаль, что сегодня он так рано вернулся со скачек!..
Не желая огорчать детей, Тамара не стала развивать эту тему, а как можно более веселым голосом сказала:
— Поблагодари же Эбби, Шандор! А теперь побежали скорее — не забывайте, что нас сегодня ждет вкусный чай!..
Поднявшись в детскую, они обнаружили, что поварята не обманули ожиданий и выполнили просьбу Тамары. На столе красовался торт, горячие булочки, а вдобавок — мед в сотах и горшочек домашнего клубничного варенья.
— Ну вот, все идет на лад! — весело возвестила Тамара.
Правда, тут же ей пришла в голову мысль, что к их отношениям с герцогом это оптимистичное замечание вряд ли применимо.
Успехи племянника в верховой езде явно оставили его совершенно равнодушным. Скорее наоборот — он был раздосадован. А уж что касается его друга, то с его появлением ее и без того нелегкое положение в замке только осложнилось.
Внезапно Тамаре захотелось бежать, и как можно скорее.
Если бы они могли вернуться в Корнуолл, в милый, уютный и спокойный родной дом!.. Но увы» это невозможно…
И снова Тамару охватило такое чувство, будто ее подавляют и сам замок, и грубые, неприветливые слуги, а больше всего — этот противный высокомерный герцог.
— Как же я его ненавижу! — отчетливо произнесла она. словно эта фраза была талисманом, оберегающим и придающим силы и стойкость.
Глава 4
— Могу я узнать, что здесь происходит? Сердце девушки екнуло. Тамара догадалась, что пока все наблюдали за Шандором, с конного двора к ним подошел герцог. Но и конюхи, и сама Тамара были так увлечены, что ничего не заметили.
Она и старый конюх обернулись одновременно. Герцог выглядел сегодня еще более импозантным. На нем были панталоны цвета шампанского и до блеска отполированные ботфорты.
Шляпу с высокими полями герцог чуть сдвинул набок, так что стали видны его роскошные темные волосы. С ним был еще один джентльмен, немного постарше, но одетый также безукоризненно и модно.
Этот последний не сводил глаз с Тамары, и его нескромный монокль заставил ее вспомнить о своей внешности.
День выдался жаркий. Рассчитывая, что сегодня герцог, как и вчера, появится лишь поздно вечером, Тамара надела свое любимое платье из тонкого муслина и причесалась гораздо изысканнее, чем в тот день, когда она впервые появилась в замке.
К тому же, считая, что рядом с ней находятся лишь конюх и дети, девушка сняла шляпку, и сейчас та болталась на ленте у нее на руке.
Казалось, герцог не обратил на это внимания, но сама Тамара прекрасно понимала, что ведет себя совершенно не так, как подобает настоящей гувернантке.
Поспешно сделав реверанс, она с тревогой взглянула на герцога и увидела, что тот внимательно наблюдает за Шандором.
— Кто позволил мальчику взять мою лошадь? — резким тоном спросил он.
— Я только разрешил ему сесть на Самсона и проехаться по двору, ваша светлость, — начал оправдываться главный конюх, — и тут вдруг молодой джентльмен прямиком направился на скаковое поле. Я даже не успел его остановить!..
В это время Шандор как раз преодолел очередной барьер, и конюх с удовлетворением добавил:
— Ну просто вылитый отец! А ведь этот мальчик через несколько лет будет таким же прекрасным наездником, как и ваша светлость…
Герцог поджал губы — как показалось Тамаре, замечание конюха его совсем не обрадовало. Джентльмен, стоявший рядом с ним, рассмеялся:
— Вот уж не думал, Говард, что у тебя в замке живут дети! А почему ты не представишь меня этой необыкновенно очаровательной молодой леди — по-видимому, их воспитательнице?
— Это их гувернантка, — резко бросил герцог, давая понять, что этим все сказано.
— И все же я хотел бы с ней познакомиться, — — продолжал настаивать его друг.
Чтобы положить конец этой неловкой сцене, Тамара отошла от джентльменов и быстрым шагом направилась к Ваве, которая все еще кружила по двору на лошади.
— Пора возвращаться пить чай, — позвала она племянницу.
— А я хочу кататься! — упорно настаивала Вава. — Хочу галопом!
— Ну, а мне хочется чаю, — заявила Кадина. Все это время она кормила лошадей в конюшне кусочками морковки, которые дал ей мальчик-слуга.
— Как только Шандор кончит кататься, мы пойдем пить чай, — пообещала Тамара.
Кадина обернулась к скаковому кругу и увидела герцога.
— А вот и дядя Говард! — воскликнула девочка. — Пойду попрошу, чтобы он купил мне пони.
И не успела Тамара хоть что-нибудь возразить, как Кадина уже бегом пересекла конный двор и, совершенно не смущаясь, взяла герцога за руку.
Он изумленно глянул на девочку сверху вниз, а она бойко затараторила:
— Дядя Говард, пожалуйста, купите мне пони! У меня дома он был… Я тоже хочу кататься, как Шандор, но для этого мне нужна собственная лошадка…
В голосе Кадины звучала такая мольба, что друг герцога рассмеялся.
— Вряд ли, Говард, ты сможешь отказать такому милому созданью!
Уронив монокль, джентльмен взял Кадину на руки.
Как вас зовут, маленькая леди?
— Кадина, — бойко отвечала девочка. — А вас?
— А меня — Кропторн.
— Какое смешное имя!
— Ты так думаешь? Зато у тебя имя просто прелестное — такое же, как ты сама.
— Ну что вы! Вот моя мама — действительно прелесть…
— Наверное, так оно и есть, раз ты так говоришь. Кадина неожиданно начала вырываться, пытаясь высвободиться.
— Отпустите меня! Я хочу домой, пить чай, — сказала она. — Вчера нам дали просто ужасный чай, а сегодня обещали испечь торт…
Джентльмен отпустил девочку на землю. Взяв ее за руку, он подошел к Тамаре.
— Я слышал, что у вас сегодня торт к чаю, — проговорил он. — Можно мне присоединиться к вам?
Что-то в манерах этого человека, интонациях его голоса и взгляде заставило Тамару насторожиться. Ей показалось, что этот джентльмен опасен.
— Вряд ли вам понравится чай в детской, сэр, — тем не менее вежливо возразила она.
— Я действительно уже много лет не пил чай в детской, — подтвердил он. — Но в вашем присутствии чаепитие может доставить только удовольствие!
На этот раз у Тамары не осталось никаких сомнений — его тон и вызывающий взгляд ясно говорили о том, что он флиртует с нею. Краска бросилась девушке в лицо, и, чтобы скрыть смущение, она отвернулась и попыталась снять громко протестовавшую Ваву с лошади.
Наконец ей это удалось. Взглянув на скаковой круг, Тамара увидела, что и Шандор закончил свои упражнения и ведет жеребца назад, на конюшню.
Щеки мальчика разгорелись от возбуждения, глаза сияли. Увидев герцога, он закричал:
— — Какая у вас замечательная лошадь, дядя Говард! Можно мне как-нибудь еще на ней покататься?
— Сегодня ты сделал это без моего разрешения, — сухо заметил герцог.
— Мисс Уинн собиралась попросить вас об этом утром, — ответил Шандор, — но вы уже уехали. А мне так хотелось опробовать ваши новые барьеры!..
— И все же вам не следовало этого делать не спросясь, — вмешался главный конюх. — А ну как вы бы упали, мой юный друг? И сами бы расшиблись, и меня в беду вовлекли…
— Да я уже сто раз падал с лошади! — похвастался Шандор. — Но отец всегда говорил, что в таком случае нужно не распускать нюни, а вставать. Я так и делал!
Спрыгнув с жеребца, мальчик подошел к герцогу.
— Так вы позволите мне ездить на ваших лошадях, дядя Говард? Я очень вас прошу!.. — умоляющим тоном произнес он.
— Посмотрим, — сухо ответил герцог. — Я поговорю об этом с твоей гувернанткой, когда у меня будет время.
С этими словами он круто повернулся и зашагал прочь, а Шандор так и остался стоять, глядя ему вслед.
Пройдя мимо Тамары, которая держала Ваву за руку, герцог продолжил свое полное достоинства шествие. Путь его лежал к замку.
Его друг поспешил за ним, но на минуту задержался возле Тамары. Понизив голос, он произнес, обращаясь к девушке:
— Итак, вы решили не приглашать меня на чай, юная прелестница! И все же я уверен — наши пути еще пересекутся…
Тамара ничего на это не ответила, а джентльмен одарил ее необыкновенно фамильярной, на взгляд девушки, улыбкой и поспешил догонять своего высокородного друга.
— Как ты думаешь, дядя Говард разрешит мне ездить на его лошадях? — поинтересовался Шандор.
— Надеюсь, что да, — осторожно ответила Тамара, — но ты же сам видишь, насколько он непредсказуем. Как жаль, что сегодня он так рано вернулся со скачек!..
Не желая огорчать детей, Тамара не стала развивать эту тему, а как можно более веселым голосом сказала:
— Поблагодари же Эбби, Шандор! А теперь побежали скорее — не забывайте, что нас сегодня ждет вкусный чай!..
Поднявшись в детскую, они обнаружили, что поварята не обманули ожиданий и выполнили просьбу Тамары. На столе красовался торт, горячие булочки, а вдобавок — мед в сотах и горшочек домашнего клубничного варенья.
— Ну вот, все идет на лад! — весело возвестила Тамара.
Правда, тут же ей пришла в голову мысль, что к их отношениям с герцогом это оптимистичное замечание вряд ли применимо.
Успехи племянника в верховой езде явно оставили его совершенно равнодушным. Скорее наоборот — он был раздосадован. А уж что касается его друга, то с его появлением ее и без того нелегкое положение в замке только осложнилось.
Внезапно Тамаре захотелось бежать, и как можно скорее.
Если бы они могли вернуться в Корнуолл, в милый, уютный и спокойный родной дом!.. Но увы» это невозможно…
И снова Тамару охватило такое чувство, будто ее подавляют и сам замок, и грубые, неприветливые слуги, а больше всего — этот противный высокомерный герцог.
— Как же я его ненавижу! — отчетливо произнесла она. словно эта фраза была талисманом, оберегающим и придающим силы и стойкость.
Глава 4
В ожидании встречи с герцогом Тамара переоделась в зеленое платье и по-новому причесалась. Теперь у нее на затылке красовался тугой невыразительный пучок — такой же, как в день приезда в замок.
Однако когда девушка взглянула на себя в зеркало, она убедилась, что строгость прически и платья лишь подчеркивает глубину ее огромных фиалковых глаз.
Оставалось надеяться, что герцог, как и прежде, не будет уж слишком пристально разглядывать какую-то гувернантку. Кроме того, Тамара считала, что этот нелепый наряд и унылая прическа хотя бы делают ее старше.
Долгожданное приглашение прибыло в шесть часов, как раз когда Тамара укладывала Ваву спать. На пороге детской возник слуга и торжественно возвестил:
— Его светлость желает видеть вас, мисс.
— Будьте добры, подождите немного, — попросила Тамара. — Я сейчас буду готова.
— Его светлость в синем салоне, мисс.
— К сожалению, я понятия не имею, где это. Я была бы вам очень признательна, если бы вы проводили меня.
Слуга сказал, что подождет, пока она освободится. При этом он фамильярно прислонился к двери, и Тамара поняла — этот молодой человек считает ее всего-навсего прислугой и поэтому совершенно не церемонится.
Тамара отнесла Ваву в детскую спальню и уложила в постель, взяв с Кадины обещание, что та допьет молоко и тоже ляжет.
— Присмотри за сестрами, Шандор, — напоследок попросила девушка.
Мальчик сидел у окна и читал. Услышав просьбу тетки, он с готовностью откликнулся:
— Ну конечно! А ты не забудь спросить, можно ли мне пользоваться всеми лошадьми в конюшне.
— Скажи спасибо, если тебе позволят пользоваться хотя бы одной, — умерила Тамара пыл племянника. — Ладно, так и быть, спрошу.
Бросив последний взгляд в зеркало, она обнаружила, что несколько прядей выбилось из прически.
Должно быть, это Вава шаловливыми ручонками растрепала тетке волосы.
Устранив непорядок, Тамара вышла из комнаты.
Она убеждала себя, что бояться глупо.
И все же, следуя за слугой по лестнице и огромному холлу, девушка страшно нервничала. Пожалуй, в таком состоянии Тамара не была еще ни разу в жизни.
«Я боюсь вовсе не его самого, — попыталась она проанализировать свои чувства. — Просто он может разлучить меня с детьми, а это было бы ужасно!..»
Слуга открыл двери и возвестил:
— Мисс Уинн, ваша светлость!
Тамара вошла в комнату.
Герцог был один. Он стоял в дальнем углу салона спиной к камину.
По случаю жаркой летней погоды в камине не было огня, и у Тамары мелькнула мысль, что герцог, стоя на каминном коврике, выглядит прямо как властелин на троне, а она рядом с ним похожа на униженного просителя, коленопреклоненного перед своим сюзереном.
Вместе с тем Тамаре пришлось нехотя признать, что герцог, как всегда, красив и одет весьма изысканно. Лишь насмешливое, слегка циничное выражение лица, на взгляд девушки, портило его.
Еще до того, как герцог заговорил, Тамару охватило чувство негодования — она упрямо вздернула подбородок, а в ее глазах зажегся дерзкий огонь, который она даже не пыталась скрыть.
Подойдя поближе, девушка сделала реверанс и замерла в ожидании. Она чувствовала, что герцог бесцеремонно оглядывает ее, и это еще больше разозлило Тамару.
— Похоже, вы ведете себя весьма вольно в моем доме, — наконец проговорил герцог. Тамара промолчала, и он продолжал:
— Мне доложили, что вверенные вам дети — очевидно, вы не справляетесь с ними — крадут фрукты из моих оранжерей, а вы сами учинили форменное безобразие на кухне, вследствие чего главный повар пригрозил уволиться.
Тамару последнее утверждение даже немного позабавило.
Она прекрасно понимала, что француз способен лишь устроить скандал и пригрозить увольнением, но ни за что не приведет свою угрозу в исполнение.
— Итак, можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание? — нетерпеливо спросил герцог.
— Естественно, мне есть что сказать, ваша светлость, — холодно отвечала Тамара. — Во-первых, я не могу равнодушно наблюдать за тем, как дети голодают.
Мало того — от дурной пищи они могут заболеть! Мне и в голову не могло прийти, что если дети возьмут немного фруктов из сада своего родного дяди, то их сочтут воришками.
А чем нехороша их пища? — удивился герцог, — Нехороша? Во-первых, ее крайне мало, а во-вторых, она попросту несъедобна!
— Это ваше собственное мнение?
— Не только. Это общее мнение. Вчера, например, дети вообще практически остались голодными, и я была вынуждена приготовить для них что-нибудь съедобное. Кстати, это была первая. сносная еда с тех пор, как мы появились в замке.
— Мне с трудом верится, что мой повар — чью стряпню, кстати, уже имели случай оценить настоящие знатоки — не сумел угодить трем детям и вам, мисс Уинн.
— Дело вовсе не в том, как он готовит, — возразила Тамара. — Просто яйца, например, которые нам подали к завтраку, совсем остыли, пока их принесли наверх в детскую. Остатки цыпленка и баранины, которые не стали есть слуги — мясо было слишком жестким — посчитали достаточно подходящей пищей для детей, к которым — теперь мне это совершенно ясно — ваша светлость не испытывает ни малейшего интереса!
Тамаре показалось, что герцог собирается что-то возразить, поэтому она торопливо продолжала:
— Слуги копируют своих хозяев, и тот факт, что вы неприветливо встретили осиротевших детей своего брата, конечно, не ускользнул от их внимания. К нам пренебрежительно относятся не только повар и поварята, но и вся остальная прислуга.
Негодование переполняло девушку. В заключение своей обличительной речи она сказала:
— Еще я хотела бы проинформировать вашу светлость вот о чем. Возможно, вам это неизвестно, но в обязанности гувернантки входит учить детей и заботиться о них, а вовсе не убирать постели и мыть полы, потому что, видите ли, в замке нет свободных горничных, чтобы заняться этим!
— Вы меня удивляете, мисс Уинн, — с расстановкой произнес герцог.
— У меня есть предложение.
— Какое же? — спросил он.
— Если вы будете платить мне то же денежное содержание, что выплачивали своему брату, я заберу детей и вернусь с ними в Корнуолл. Правда, дом, в котором мы жили, уже продан. Но я думаю, что сумела бы найти подходящее жилье, которое было бы нам еще и по средствам.
— Никогда не слышал более абсурдного предложения! — резко бросил герцог. — Вы не можете быть опекуном моих племянников, мисс Уинн, — вы ведь простая гувернантка, да и слишком молоды для такой роли.
Тамара собиралась возразить и даже сделала нетерпеливый жест рукой, но герцог продолжал:
— Вчера я получил письмо из Корнуолла от поверенных моего брата. В нем рассказывается о произошедшей трагедии и сообщается о том, что в замок должны приехать вы и дети. Письмо задержалось в дороге — насколько мне известно, что-то случилось с почтовой каретой.
— Жаль, что мы приехали раньше, чем пришло письмо, — саркастически заметила Тамара.
— Весьма жаль, — согласился с нею герцог, не заметив иронии. — Но поскольку вы здесь, я намерен сделать распоряжения, которыми вы, мисс Уинн, надеюсь, останетесь довольны.
На этот раз в его голосе звучал такой неприкрытый сарказм, что Тамаре показалось — он ударил ее хлыстом.
Она решила перехватить инициативу.
— Первым делом я должна просить вашу светлость отправить Шандора в школу.
Мальчику скоро будет двенадцать лет.
— А он хоть чему-нибудь уже учился?
— Думаю, что когда вы с ним побеседуете, то увидите, что он подготовлен гораздо лучше большинства своих сверстников.
— А его учительницей, несомненно, были вы сами.
Снова на лице герцога появилась язвительная усмешка, которая не ускользнула от внимания Тамары.
— Я занималась с Шандором языками, — ответила она, решив не опускаться до обмена колкостями. — Он превосходно говорит по-французски и неплохо — по-итальянски. Латынью он занимался с нашим викарием, крупным знатоком античности.
— И это все?
— Нет. Еще я учила его арифметике, географии и английской литературе, ваша светлость.
— Но вы не похожи на англичанку.
— Мой отец был англичанином.
— А мать?
— Венгеркой.
— Так вот чем объясняется необычный цвет ваших волос!
Тамара промолчала, лишь удивленно приподняв брови.
— Ну что же, — подытожил герцог после паузы, — остается надеяться, что моего племянника не будут дразнить в школе за его вычурное — вернее, как я выразился ранее, театральное — имя.
— К сожалению, ваша светлость ошибается, — дерзко возразила Тамара. — «Шандор»— имя вовсе не театральное. Оно принадлежит к числу самых старинных и уважаемых венгерских имен. Граф Шандор Андраши, например, был национальным героем, и большинству людей, знакомых с историей, это, без сомнения, хорошо известно.
Тамара рассчитывала уязвить самолюбие герцога, и это ей, по всей вероятности, удалось. Она заметила удивленное выражение его глаз, и прежде чем он сумел вставить хоть слово, добавила:
— Собственно говоря, граф Шандор Андраши приходился дедом леди Рональд!
— Так она была венгеркой! — удивленно воскликнул герцог. — Я понятия об этом не имел…
И затем как бы про себя добавил, не в силах сдержаться:
— И все же она была в первую очередь актрисой…
— Вовсе нет! — резко возразила Тамара. — Леди Рональд была певицей. У нее был редкой красоты голос, и в течение двух лет она пела в оперном театре. В то время тяжело болела мать леди Рональд, и если бы не заработки дочери, нечем было бы платить докторам.
Заметив, что герцог снова удивленно поднял брови, Тамара продолжала свою взволнованную речь:
— А недавно та оперная труппа, в составе которой выступала леди Рональд, перешла под патронаж графини Рокингемской. От нее ваша светлость может получить более точные сведения, если вас, конечно, они интересуют! Герцог был явно поражен.
— Вы говорите — графиня Рокингемская? Да она моя родственница, — сказал он. — Я что-то такое слышал об оперной труппе, которой она покровительствует.
Однажды я даже сам внес на их счет некоторую сумму…
— Тогда вы понимаете, что леди Рональд не была актрисой в общепринятом смысле этого слова!
— Похоже, что вам известно об этой женщине значительно больше, чем мне, мисс Уинн.
Сказано это было таким искренним тоном, что Тамара тоже решила сменить гнев на милость и произнесла уже гораздо дружелюбнее:
— Я была не только гувернанткой детей леди Рональд. Мне выпала большая честь быть ее подругой…
— Наверное, потому, что и вы, и она — венгерки.
— Я ведь уже говорила вашей светлости, что мой отец был англичанином.
— Неужели вы всерьез полагаете, что, будучи наполовину иностранкой, можете преподавать английскую литературу моим племянницам, а тем более — племяннику?
На этот выпад Тамара, не скрывая своего торжества, с достоинством ответила:
— Мой отец, ваша светлость, был профессором в Оксфорде, прекрасным знатоком античности и имел мировую известность. Он — автор восьми книг по классической филологии. Его труды были весьма высоко оценены специалистами!
Если Тамара рассчитывала своей тирадой сбить герцога с толку, то ей это, без сомнения, удалось.
В то же время она немного опасалась, что переусердствовала, и герцог, раздосадованный ее напором, просто-напросто закончит разговор.
Однако этого не случилось. После некоторой паузы он произнес:
— Должен заметить, мисс Уинн, что вы снабдили меня весьма ценной информацией. А теперь давайте вернемся к нашим насущным проблемам, если вы не возражаете. Я уверен, что у вас есть немало предложений по улучшению положения детей в моем замке, — Первым делом я хотела бы просить разрешения у вашей светлости переехать в какое-нибудь другое помещение, — с готовностью начала перечислять Тамара. — У себя дома дети привыкли жить вместе с родителями и всегда занимали лучшие комнаты. Обещаю вам, что никакого беспокойства они вам не доставят. А душные и тесные детские совсем для них не пригодны.
— Я уже понял вас, мисс Уинн, — холодно заметил герцог.
— Еще мне кажется, что было бы разумнее выделить нам небольшую столовую поближе к кухне. Тогда пища не будет остывать, — продолжала Тамара. — Мне также хотелось бы участвовать в составлении меню для детского стола. Дети должны получать не только вкусную, но и здоровую пищу, я настаиваю на этом.
— Что-нибудь еще? — осведомился герцог. Тамара набрала в грудь побольше воздуха и приступила к самому щекотливому пункту.
— Вы уже знаете, что детям очень хотелось бы заниматься верховой ездой. Вы ведь сами превосходный наездник, поэтому вам, без сомнения, знакомо то чувство досады, которое охватывает человека, любящего конные прогулки, но обреченного лишь на роль стороннего наблюдателя.
— У меня такое ощущение, мисс Уинн, что вы хлопочете не только ради детей, но и ради себя самой.
— Но я ведь… учу Ваву ездить верхом, — пролепетала Тамара.
— У меня в конюшнях масса лошадей, — проговорил герцог, — и мне кажется, что вы и Шандор могли бы объезжать их ничуть не хуже любого из моих конюхов. Я постараюсь также раздобыть пони для своих маленьких племянниц.
У Тамары от восторга зажглись глаза.
— Неужели это правда? Я просто не могу поверить!.. Вы даже не представляете себе, как это много значит для детей! Ваша щедрость поможет им побыстрее заглушить боль той утраты, которая их постигла…
Голос девушки прервался. Ее переполняли теплые чувства — впервые за время знакомства с герцогом.
— Надеюсь, мисс Уинн, что теперь вы наконец будете удовлетворены, — раздался насмешливый голос.
Она поняла, что герцог снова иронизирует, но решила не показывать виду и как ни в чем не бывало сказала:
— Есть еще кое-что, ваша светлость.
— Что же?
— Не забудьте, что Шандору надо поступить в школу. Он нуждается в друзьях-сверстниках не меньше, чем в новых знаниях.
— Я ведь уже говорил вам, что подумаю над этим.
— Тогда мне остается лишь поблагодарить вашу светлость за необычайную щедрость.
Тамара сделала реверанс, чувствуя, что герцог не спускает с нее глаз. Она уже собралась уходить, но вдруг неожиданно услышала:
— Книги вашего отца были, разумеется, изданы под его собственным именем? Я узнаю, нет ли их в моей библиотеке. Если нет, то это досадное упущение, и его надо будет немедленно исправить.
У Тамары перехватило дыхание. Она не нашлась, что ответить, и лишь снова сделала реверанс.
— Благодарю вашу светлость, — еле слышно пролепетала девушка.
Возвращаясь к себе в детскую, она размышляла над тем, что совершила непростительную ошибку, и теперь герцог, вне всякого сомнения, уличит ее.
Да, получилось ужасно глупо! И как это ей пришло в голову ляпнуть, что ее отец был оксфордским профессором?
Ну разве не могла она сказать, что это ее дядя или какой-нибудь другой родственник?
Впрочем, герцог был так мало осведомлен о ее сестре Майке — а ведь она приходилась ему невесткой! — что наверняка и понятия не имеет, что ее девичья фамилия была Селинкорт.
«Да, по многим позициям мне удалось выиграть сражение, — мысленно подытожила Тамара, — и все же один досадный промах я допустила. Теперь в любой момент герцог может разоблачить меня!»
Думать об этом было неприятно, и девушка решила пока выбросить это из головы. Зато как обрадуются дети, когда узнают, что им разрешено ездить верхом!..
Повинуясь полученным указаниям герцога, хотя явно не одобряя их, миссис Хендерсон перевела Тамару и детей из детской вниз, в западное крыло замка.
Комнаты, в которые их поместили, были гораздо просторнее и значительно лучше меблированы.
Одна из них, прелестная гостиная, выходила окнами на главный фасад замка, откуда открывался великолепный вид на озеро и парк. Кроме того, каждому была предоставлена отдельная спальня.
— Вот так-то лучше! — с удовлетворением воскликнул Шандор. — Отсюда даже видны олени…
— Я тоже их вижу, — капризно заметила Вава, — но мне нужны не олени, а лошадки!
— Да и мне тоже, — усмехнулся Шандор. Услышав от Тамары, что герцог пообещал разрешить им пользоваться своими лошадьми, мальчик пришел в неописуемый восторг.
— Как здорово, тетя Тамара, что ты уговорила-таки его! — вскричал он.
Тамара сама была так рада, что даже не одернула племянника, когда тот не назвал ее мисс Уинн.
— В ваше распоряжение поступает эта столовая, мисс, — сказала миссис Хендерсон с видом оскорбленной добродетели, — и, как я понимаю, одна из моих горничных обязана будет убирать ваши комнаты. Кроме того, еду вам будет подавать слуга его светлости.
— Герцог начинает обращаться с нами прямо по-королевски. — сказала Тамара, обращаясь к Шандору, когда миссис Хендерсон ушла.
— Это его обязанность, — заявил мальчик. — Ведь после его смерти герцогом буду я!
Однако когда девушка взглянула на себя в зеркало, она убедилась, что строгость прически и платья лишь подчеркивает глубину ее огромных фиалковых глаз.
Оставалось надеяться, что герцог, как и прежде, не будет уж слишком пристально разглядывать какую-то гувернантку. Кроме того, Тамара считала, что этот нелепый наряд и унылая прическа хотя бы делают ее старше.
Долгожданное приглашение прибыло в шесть часов, как раз когда Тамара укладывала Ваву спать. На пороге детской возник слуга и торжественно возвестил:
— Его светлость желает видеть вас, мисс.
— Будьте добры, подождите немного, — попросила Тамара. — Я сейчас буду готова.
— Его светлость в синем салоне, мисс.
— К сожалению, я понятия не имею, где это. Я была бы вам очень признательна, если бы вы проводили меня.
Слуга сказал, что подождет, пока она освободится. При этом он фамильярно прислонился к двери, и Тамара поняла — этот молодой человек считает ее всего-навсего прислугой и поэтому совершенно не церемонится.
Тамара отнесла Ваву в детскую спальню и уложила в постель, взяв с Кадины обещание, что та допьет молоко и тоже ляжет.
— Присмотри за сестрами, Шандор, — напоследок попросила девушка.
Мальчик сидел у окна и читал. Услышав просьбу тетки, он с готовностью откликнулся:
— Ну конечно! А ты не забудь спросить, можно ли мне пользоваться всеми лошадьми в конюшне.
— Скажи спасибо, если тебе позволят пользоваться хотя бы одной, — умерила Тамара пыл племянника. — Ладно, так и быть, спрошу.
Бросив последний взгляд в зеркало, она обнаружила, что несколько прядей выбилось из прически.
Должно быть, это Вава шаловливыми ручонками растрепала тетке волосы.
Устранив непорядок, Тамара вышла из комнаты.
Она убеждала себя, что бояться глупо.
И все же, следуя за слугой по лестнице и огромному холлу, девушка страшно нервничала. Пожалуй, в таком состоянии Тамара не была еще ни разу в жизни.
«Я боюсь вовсе не его самого, — попыталась она проанализировать свои чувства. — Просто он может разлучить меня с детьми, а это было бы ужасно!..»
Слуга открыл двери и возвестил:
— Мисс Уинн, ваша светлость!
Тамара вошла в комнату.
Герцог был один. Он стоял в дальнем углу салона спиной к камину.
По случаю жаркой летней погоды в камине не было огня, и у Тамары мелькнула мысль, что герцог, стоя на каминном коврике, выглядит прямо как властелин на троне, а она рядом с ним похожа на униженного просителя, коленопреклоненного перед своим сюзереном.
Вместе с тем Тамаре пришлось нехотя признать, что герцог, как всегда, красив и одет весьма изысканно. Лишь насмешливое, слегка циничное выражение лица, на взгляд девушки, портило его.
Еще до того, как герцог заговорил, Тамару охватило чувство негодования — она упрямо вздернула подбородок, а в ее глазах зажегся дерзкий огонь, который она даже не пыталась скрыть.
Подойдя поближе, девушка сделала реверанс и замерла в ожидании. Она чувствовала, что герцог бесцеремонно оглядывает ее, и это еще больше разозлило Тамару.
— Похоже, вы ведете себя весьма вольно в моем доме, — наконец проговорил герцог. Тамара промолчала, и он продолжал:
— Мне доложили, что вверенные вам дети — очевидно, вы не справляетесь с ними — крадут фрукты из моих оранжерей, а вы сами учинили форменное безобразие на кухне, вследствие чего главный повар пригрозил уволиться.
Тамару последнее утверждение даже немного позабавило.
Она прекрасно понимала, что француз способен лишь устроить скандал и пригрозить увольнением, но ни за что не приведет свою угрозу в исполнение.
— Итак, можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание? — нетерпеливо спросил герцог.
— Естественно, мне есть что сказать, ваша светлость, — холодно отвечала Тамара. — Во-первых, я не могу равнодушно наблюдать за тем, как дети голодают.
Мало того — от дурной пищи они могут заболеть! Мне и в голову не могло прийти, что если дети возьмут немного фруктов из сада своего родного дяди, то их сочтут воришками.
А чем нехороша их пища? — удивился герцог, — Нехороша? Во-первых, ее крайне мало, а во-вторых, она попросту несъедобна!
— Это ваше собственное мнение?
— Не только. Это общее мнение. Вчера, например, дети вообще практически остались голодными, и я была вынуждена приготовить для них что-нибудь съедобное. Кстати, это была первая. сносная еда с тех пор, как мы появились в замке.
— Мне с трудом верится, что мой повар — чью стряпню, кстати, уже имели случай оценить настоящие знатоки — не сумел угодить трем детям и вам, мисс Уинн.
— Дело вовсе не в том, как он готовит, — возразила Тамара. — Просто яйца, например, которые нам подали к завтраку, совсем остыли, пока их принесли наверх в детскую. Остатки цыпленка и баранины, которые не стали есть слуги — мясо было слишком жестким — посчитали достаточно подходящей пищей для детей, к которым — теперь мне это совершенно ясно — ваша светлость не испытывает ни малейшего интереса!
Тамаре показалось, что герцог собирается что-то возразить, поэтому она торопливо продолжала:
— Слуги копируют своих хозяев, и тот факт, что вы неприветливо встретили осиротевших детей своего брата, конечно, не ускользнул от их внимания. К нам пренебрежительно относятся не только повар и поварята, но и вся остальная прислуга.
Негодование переполняло девушку. В заключение своей обличительной речи она сказала:
— Еще я хотела бы проинформировать вашу светлость вот о чем. Возможно, вам это неизвестно, но в обязанности гувернантки входит учить детей и заботиться о них, а вовсе не убирать постели и мыть полы, потому что, видите ли, в замке нет свободных горничных, чтобы заняться этим!
— Вы меня удивляете, мисс Уинн, — с расстановкой произнес герцог.
— У меня есть предложение.
— Какое же? — спросил он.
— Если вы будете платить мне то же денежное содержание, что выплачивали своему брату, я заберу детей и вернусь с ними в Корнуолл. Правда, дом, в котором мы жили, уже продан. Но я думаю, что сумела бы найти подходящее жилье, которое было бы нам еще и по средствам.
— Никогда не слышал более абсурдного предложения! — резко бросил герцог. — Вы не можете быть опекуном моих племянников, мисс Уинн, — вы ведь простая гувернантка, да и слишком молоды для такой роли.
Тамара собиралась возразить и даже сделала нетерпеливый жест рукой, но герцог продолжал:
— Вчера я получил письмо из Корнуолла от поверенных моего брата. В нем рассказывается о произошедшей трагедии и сообщается о том, что в замок должны приехать вы и дети. Письмо задержалось в дороге — насколько мне известно, что-то случилось с почтовой каретой.
— Жаль, что мы приехали раньше, чем пришло письмо, — саркастически заметила Тамара.
— Весьма жаль, — согласился с нею герцог, не заметив иронии. — Но поскольку вы здесь, я намерен сделать распоряжения, которыми вы, мисс Уинн, надеюсь, останетесь довольны.
На этот раз в его голосе звучал такой неприкрытый сарказм, что Тамаре показалось — он ударил ее хлыстом.
Она решила перехватить инициативу.
— Первым делом я должна просить вашу светлость отправить Шандора в школу.
Мальчику скоро будет двенадцать лет.
— А он хоть чему-нибудь уже учился?
— Думаю, что когда вы с ним побеседуете, то увидите, что он подготовлен гораздо лучше большинства своих сверстников.
— А его учительницей, несомненно, были вы сами.
Снова на лице герцога появилась язвительная усмешка, которая не ускользнула от внимания Тамары.
— Я занималась с Шандором языками, — ответила она, решив не опускаться до обмена колкостями. — Он превосходно говорит по-французски и неплохо — по-итальянски. Латынью он занимался с нашим викарием, крупным знатоком античности.
— И это все?
— Нет. Еще я учила его арифметике, географии и английской литературе, ваша светлость.
— Но вы не похожи на англичанку.
— Мой отец был англичанином.
— А мать?
— Венгеркой.
— Так вот чем объясняется необычный цвет ваших волос!
Тамара промолчала, лишь удивленно приподняв брови.
— Ну что же, — подытожил герцог после паузы, — остается надеяться, что моего племянника не будут дразнить в школе за его вычурное — вернее, как я выразился ранее, театральное — имя.
— К сожалению, ваша светлость ошибается, — дерзко возразила Тамара. — «Шандор»— имя вовсе не театральное. Оно принадлежит к числу самых старинных и уважаемых венгерских имен. Граф Шандор Андраши, например, был национальным героем, и большинству людей, знакомых с историей, это, без сомнения, хорошо известно.
Тамара рассчитывала уязвить самолюбие герцога, и это ей, по всей вероятности, удалось. Она заметила удивленное выражение его глаз, и прежде чем он сумел вставить хоть слово, добавила:
— Собственно говоря, граф Шандор Андраши приходился дедом леди Рональд!
— Так она была венгеркой! — удивленно воскликнул герцог. — Я понятия об этом не имел…
И затем как бы про себя добавил, не в силах сдержаться:
— И все же она была в первую очередь актрисой…
— Вовсе нет! — резко возразила Тамара. — Леди Рональд была певицей. У нее был редкой красоты голос, и в течение двух лет она пела в оперном театре. В то время тяжело болела мать леди Рональд, и если бы не заработки дочери, нечем было бы платить докторам.
Заметив, что герцог снова удивленно поднял брови, Тамара продолжала свою взволнованную речь:
— А недавно та оперная труппа, в составе которой выступала леди Рональд, перешла под патронаж графини Рокингемской. От нее ваша светлость может получить более точные сведения, если вас, конечно, они интересуют! Герцог был явно поражен.
— Вы говорите — графиня Рокингемская? Да она моя родственница, — сказал он. — Я что-то такое слышал об оперной труппе, которой она покровительствует.
Однажды я даже сам внес на их счет некоторую сумму…
— Тогда вы понимаете, что леди Рональд не была актрисой в общепринятом смысле этого слова!
— Похоже, что вам известно об этой женщине значительно больше, чем мне, мисс Уинн.
Сказано это было таким искренним тоном, что Тамара тоже решила сменить гнев на милость и произнесла уже гораздо дружелюбнее:
— Я была не только гувернанткой детей леди Рональд. Мне выпала большая честь быть ее подругой…
— Наверное, потому, что и вы, и она — венгерки.
— Я ведь уже говорила вашей светлости, что мой отец был англичанином.
— Неужели вы всерьез полагаете, что, будучи наполовину иностранкой, можете преподавать английскую литературу моим племянницам, а тем более — племяннику?
На этот выпад Тамара, не скрывая своего торжества, с достоинством ответила:
— Мой отец, ваша светлость, был профессором в Оксфорде, прекрасным знатоком античности и имел мировую известность. Он — автор восьми книг по классической филологии. Его труды были весьма высоко оценены специалистами!
Если Тамара рассчитывала своей тирадой сбить герцога с толку, то ей это, без сомнения, удалось.
В то же время она немного опасалась, что переусердствовала, и герцог, раздосадованный ее напором, просто-напросто закончит разговор.
Однако этого не случилось. После некоторой паузы он произнес:
— Должен заметить, мисс Уинн, что вы снабдили меня весьма ценной информацией. А теперь давайте вернемся к нашим насущным проблемам, если вы не возражаете. Я уверен, что у вас есть немало предложений по улучшению положения детей в моем замке, — Первым делом я хотела бы просить разрешения у вашей светлости переехать в какое-нибудь другое помещение, — с готовностью начала перечислять Тамара. — У себя дома дети привыкли жить вместе с родителями и всегда занимали лучшие комнаты. Обещаю вам, что никакого беспокойства они вам не доставят. А душные и тесные детские совсем для них не пригодны.
— Я уже понял вас, мисс Уинн, — холодно заметил герцог.
— Еще мне кажется, что было бы разумнее выделить нам небольшую столовую поближе к кухне. Тогда пища не будет остывать, — продолжала Тамара. — Мне также хотелось бы участвовать в составлении меню для детского стола. Дети должны получать не только вкусную, но и здоровую пищу, я настаиваю на этом.
— Что-нибудь еще? — осведомился герцог. Тамара набрала в грудь побольше воздуха и приступила к самому щекотливому пункту.
— Вы уже знаете, что детям очень хотелось бы заниматься верховой ездой. Вы ведь сами превосходный наездник, поэтому вам, без сомнения, знакомо то чувство досады, которое охватывает человека, любящего конные прогулки, но обреченного лишь на роль стороннего наблюдателя.
— У меня такое ощущение, мисс Уинн, что вы хлопочете не только ради детей, но и ради себя самой.
— Но я ведь… учу Ваву ездить верхом, — пролепетала Тамара.
— У меня в конюшнях масса лошадей, — проговорил герцог, — и мне кажется, что вы и Шандор могли бы объезжать их ничуть не хуже любого из моих конюхов. Я постараюсь также раздобыть пони для своих маленьких племянниц.
У Тамары от восторга зажглись глаза.
— Неужели это правда? Я просто не могу поверить!.. Вы даже не представляете себе, как это много значит для детей! Ваша щедрость поможет им побыстрее заглушить боль той утраты, которая их постигла…
Голос девушки прервался. Ее переполняли теплые чувства — впервые за время знакомства с герцогом.
— Надеюсь, мисс Уинн, что теперь вы наконец будете удовлетворены, — раздался насмешливый голос.
Она поняла, что герцог снова иронизирует, но решила не показывать виду и как ни в чем не бывало сказала:
— Есть еще кое-что, ваша светлость.
— Что же?
— Не забудьте, что Шандору надо поступить в школу. Он нуждается в друзьях-сверстниках не меньше, чем в новых знаниях.
— Я ведь уже говорил вам, что подумаю над этим.
— Тогда мне остается лишь поблагодарить вашу светлость за необычайную щедрость.
Тамара сделала реверанс, чувствуя, что герцог не спускает с нее глаз. Она уже собралась уходить, но вдруг неожиданно услышала:
— Книги вашего отца были, разумеется, изданы под его собственным именем? Я узнаю, нет ли их в моей библиотеке. Если нет, то это досадное упущение, и его надо будет немедленно исправить.
У Тамары перехватило дыхание. Она не нашлась, что ответить, и лишь снова сделала реверанс.
— Благодарю вашу светлость, — еле слышно пролепетала девушка.
Возвращаясь к себе в детскую, она размышляла над тем, что совершила непростительную ошибку, и теперь герцог, вне всякого сомнения, уличит ее.
Да, получилось ужасно глупо! И как это ей пришло в голову ляпнуть, что ее отец был оксфордским профессором?
Ну разве не могла она сказать, что это ее дядя или какой-нибудь другой родственник?
Впрочем, герцог был так мало осведомлен о ее сестре Майке — а ведь она приходилась ему невесткой! — что наверняка и понятия не имеет, что ее девичья фамилия была Селинкорт.
«Да, по многим позициям мне удалось выиграть сражение, — мысленно подытожила Тамара, — и все же один досадный промах я допустила. Теперь в любой момент герцог может разоблачить меня!»
Думать об этом было неприятно, и девушка решила пока выбросить это из головы. Зато как обрадуются дети, когда узнают, что им разрешено ездить верхом!..
Повинуясь полученным указаниям герцога, хотя явно не одобряя их, миссис Хендерсон перевела Тамару и детей из детской вниз, в западное крыло замка.
Комнаты, в которые их поместили, были гораздо просторнее и значительно лучше меблированы.
Одна из них, прелестная гостиная, выходила окнами на главный фасад замка, откуда открывался великолепный вид на озеро и парк. Кроме того, каждому была предоставлена отдельная спальня.
— Вот так-то лучше! — с удовлетворением воскликнул Шандор. — Отсюда даже видны олени…
— Я тоже их вижу, — капризно заметила Вава, — но мне нужны не олени, а лошадки!
— Да и мне тоже, — усмехнулся Шандор. Услышав от Тамары, что герцог пообещал разрешить им пользоваться своими лошадьми, мальчик пришел в неописуемый восторг.
— Как здорово, тетя Тамара, что ты уговорила-таки его! — вскричал он.
Тамара сама была так рада, что даже не одернула племянника, когда тот не назвал ее мисс Уинн.
— В ваше распоряжение поступает эта столовая, мисс, — сказала миссис Хендерсон с видом оскорбленной добродетели, — и, как я понимаю, одна из моих горничных обязана будет убирать ваши комнаты. Кроме того, еду вам будет подавать слуга его светлости.
— Герцог начинает обращаться с нами прямо по-королевски. — сказала Тамара, обращаясь к Шандору, когда миссис Хендерсон ушла.
— Это его обязанность, — заявил мальчик. — Ведь после его смерти герцогом буду я!