Картленд Барбара. Танец души

   — Если бы я только знал… если бы мог найти ее раньше! Подумать только, она умирала с голоду в Лондоне, всего в миле от меня, а я ничего не знал!
   Если бы она не вернулась на нашу старую квартиру и привратник ее не узнал, я бы ее никогда не нашел. Только подумайте, Мортон… она могла умереть, а я никогда не узнал бы об этом! Я разыскивал… но найти ее… было невозможно.
   Я собирался обеспечить ее деньгами, прежде чем жениться на Энн, но все откладывал. А потом не мог разыскать…
   — Мы все совершаем ошибки, — мягко проговорил доктор.
   — Мортон, вы должны ее спасти! Я дам ей шанс вновь обрести счастье. Я собираюсь вознаградить ее за все страдания. Я теперь понимаю, как честна она была со мной и как мало я сделал для нее.
   — Если спасти ее в человеческих силах, сэр Томас сделает это, — ответил доктор и ушел в палату.
   Джим ждал. Сестра входила и выходила в коридор, затем к ней присоединилась другая сестра.
   Прошло еще полтора часа, прежде чем в коридоре послышались шаги и в палату Фионы вошел сэр Томас в сопровождении ассистента.
   Дверь за ними захлопнулась и воцарилась долгая тишина.
   Фиона медленно открыла глаза.
   Сначала она почти ничего вокруг не могла разглядеть. Чувствовала ужасную слабость. Какая-то фигура в белом склонилась над ней.
   Она поняла, что к ее губам поднесли чашку, и принялась жадно пить.
   Подумала: «Интересно, где я?» — и снова провалилась в сон.
   Ей показалось, что прошло всего несколько минут, и она вновь очнулась. Звучали голоса.
   — Это чудо, — сказал один. — Теперь она вне опасности. Вам надо сообщить об этом молодому человеку, он потеряет рассудок от счастья.
   Сквозь туман она подумала, что это за молодой человек и что там за чудо случилось, а потом опять впала в забытье.
   Туман вокруг постепенно рассеивался, ей показалось, что ее приподнимают, и в то же время все словно отодвинулись в сторону. Кто-то держал ее за руку.
   На миг почудилось, будто ей целуют руку. «Кто это может быть?» — думала она, и вспомнила о Джиме.
   Это он целовал ей руки! Так часто… Серый туман опять накрыл ее, и Фиона заснула.
   Сквозь шторы пробивался солнечный свет. «Солнце», — подумала Фиона и растерялась. Ведь шел дождь… Почему она здесь, в этой постели? Фиона пошире открыла глаза и пошевелила рукой. Рядом мгновенно возникла сестра.
   — Хотите пить? — ласково спросила она. Фиона попробовала покачать головой.
   — Где я? — вымолвила она.
   И удивилась слабости своего голоса, похожего на хриплый шепот.
   — В больнице, — ответила медсестра. — Все в порядке, вам не о чем беспокоиться.
   «В больнице? — подумала Фиона. — А как я тут оказалась?»
   И вдруг ее пронзила мысль.
   — У меня нет денег, — поспешно сказала она.
   — Все в порядке, — повторила с улыбкой сестра. — Мы не потребуем от вас никакой платы.
   Пока Фиона лежала, размышляя, как она сюда попала, сестра вернулась на свое место у камина. Не потребуют никакой платы!
   Фиона раздумывала над этим какое-то время. Она знала, что эта больница не может быть бесплатной, поскольку она лежала в отдельной палате и все вокруг выглядело весьма дорогостоящим.
   Утомившись от этих размышлений, она снова заснула.
   Проснувшись в очередной раз, Фиона почувствовала себя лучше, и первым делом в глаза ей бросился огромный букет роз на столике возле кровати.
   «Розы!» — подумала она.
   А потом вспомнила о вазе с цветами на туалетном столике, которые она очень давно оставила, уходя из их квартиры.
   Джим! Перед ней вдруг появилось его лицо и словно вернулся вчерашний сон.
   Ей приснилось, будто она слышит его голос, приснилось, будто чувствует прикосновение его губ к своей руке. Это был сон… это снилось ей, снился голос Джима, который говорил: «Дорогая… моя дорогая!»
   Звучали в тех странных снах и другие голоса, которые, кажется, звали ее назад из туманной страны, куда она уплывала.
   Они на время вытаскивали ее из забытья на свет, туда, где в ее теле просыпались боль и страдание, от которых Фиона хотела избавиться.
   Голоса менялись, но один из голосов постоянно присутствовал. И принадлежал он Джиму.
   Она пыталась заснуть, чтобы уйти от боли и грезить о нем, но тогда его не было. А с его голосом снова возвращалась боль, словно они были неразрывны.
   — Джим, — слабо бормотала она, повторяя и повторяя его имя.
   При этом послышался тихий шорох, и сестра вышла из комнаты.
   Фиона снова открыла глаза и на мгновение подумала, что действительно погрузилась в сон.
   Здесь, возле нее, так близко, что можно было дотронуться, стоял сам Джим! Минуту она просто смотрела, потом прошептала его имя.
   — Дорогая, — нежно вымолвил он и взял ее за руку. Она увидела на его глазах слезы. В сознании упорно возникал вопрос, почему он здесь, но она не могла его задать.
   Она молча взяла Джима за руку, пытаясь разглядеть любимые черты.
   Он выглядел усталым, встревоженным, но это был он, ее Джим.
   — Скорее поправляйся, Фиона, — прошептал он. — Ты мне нужна, дорогая.
   Голос его задрожал и прервался, он наклонил голову и прижался губами к ее руке.
   Ей очень хотелось поднять другую руку и положить ему на голову, но сил не хватило.
   Она могла лишь с изумлением смотреть на Джима, недоумевая и чувствуя, как радость просыпается в ее сердце.
   Джим здесь — значит, все должно быть хорошо!
   Она не могла с ним говорить, а он больше ничего не сказал, только несколько раз поцеловал ее руку и ушел.
   Она долго лежала, убаюканная нахлынувшим на нее счастьем, и заснула со счастливой улыбкой на губах.
   В палате снова светило солнце. Оно сияло на мягких волосах Фионы, которая лежала высоко на белых подушках.
   Сестра, улыбаясь, заканчивала оправлять постель.
   — Вам намного лучше сегодня, — заметила она. — Если так пойдет дальше, вы поставите рекорд по скорости выздоровления и добавите еще один листик к лавровому венку сэра Томаса!
   — А… Джим придет… навестить меня сегодня? — спросила Фиона, и сестра снова заулыбалась.
   — Я бы не удивилась, — сказала она. — Он заходил сюда каждый день в течение трех последних недель.
   — Я здесь… уже три недели? — прошептала Фиона, и сестра кивнула.
   Оставшись одна, Фиона засмотрелась на синее весеннее небо за окном. Ей казалось, что оно сулит ей что-то хорошее. Сегодня все выглядело намного лучше. Да, именно так.
   Пришла весна, а зима кончилась. Джим с ней — непонятно, каким чудом и почему, однако факт есть факт.
   «Интересно, когда он придет, когда мы встретимся?» — думала она.
   Фиона впервые посмотрела на себя в ручное зеркальце. Лицо было бледным, глаза огромными.
   Но лицо светилось надеждой снова увидеть Джима.
   Лежала, ждала… Наконец дверь открылась, и вошел Джим.
   Он спокойно подошел к постели, взял ее за руку. Глаза их встретились, он наклонился и очень нежно поцеловал ее.
   Как только он к ней прикоснулся, кровь волной бросилась Фионе в лицо, а глаза наполнились слезами.
   Джим взял обе ее руки и крепко сжал.
   Он глубоко вздохнул и заговорил, словно давал клятву.
   — Тебе нельзя разговаривать, моя дорогая, — сказал он, — и мне разрешили побыть с тобой несколько минут, но я хочу сказать, что отныне и навеки ты принадлежишь мне. И еще — я люблю тебя, Фиона.
   — Это… это действительно… ты?
   — Моя дорогая, обворожительная, поправляйся скорее, — повторял Джим. — Я хочу забрать тебя отсюда, и ты будешь только моя. Мы скоро поженимся, будем счастливы, моя бедная маленькая возлюбленная, и никогда больше не расстанемся.
   Глаза девушки засияли, и лицо ее преобразилось.
   Ей казалось, что все это сон.
   Губы Джима нежно коснулись ее губ, и она почувствовала, как в ней вновь появляется жизнь.
   Вот то, чего она так страстно желала, о чем грезила, — еще раз испытать волнение, в которое всегда приводил ее Джим.
   — Прости, что я потерял тебя, моя драгоценная, — горестно говорил Джим. — Прости, что заставил тебя страдать. Это моя вина.
   — Теперь… это не имеет… значения, — отвечала Фиона и знала, что говорит правду, что прошлое позади и все плохое скоро забудется.
   Будущее — вот что важно, будущее с Джимом, будущее, в котором она станет его женой.
   Она не спрашивала, почему это стало возможным, знала только, что он с ней, что они поженятся и будут вместе.
   Произошло чудо, и палата, залитая солнцем, казалось, засверкала золотом. Фиона чувствовала, как танцует ее сердце, переполненное радостью и любовью.
   — Я… люблю… тебя, — прошептала она, и увидела, как глаза его засветились счастьем.