Картленд Барбара. Триумф сердца

   Пожилой сосед заговорил с ним:
   – Уверен, сэр, что вы тот самый смельчак, который укокошил двух грабителей несколько дней назад.
   – Только одного, сэр, с другим справился мой лакей, – уточнил Шелдон.
   – Приношу вам свою благодарность, – сказал джентльмен. – В прошлом году негодяи обчистили меня на пятьдесят гиней, сняли два перстня и вытащили бриллиантовую булавку из шейного платка.
   – Прискорбно это слышать, – откликнулся Шелдон. – Мне очень жаль.
   – Мне тоже. Моя фамилия Уолбертон. Я давал обед в тот вечер, когда вы появились в «Белом олене».
   – Я узнал об этом впоследствии. В тот момент я был не в состоянии на что-либо обращать внимание…
   – Разумеется, – согласился лорд Уолбертон. – Хочу сказать вам, что вы проявили храбрость, и те, кто ранее пострадал от грабителей, оценили ваш поступок по достоинству.
   – Я предполагаю, что будут приняты надлежащие меры, чтобы подобные случаи больше не повторялись.
   – Городской совет занят только выкачиванием денег из приезжающих и больше ничем, – буркнул лорд Уолбертон.
   Шелдон улыбнулся.
   – Их можно понять…
   – А что они будут делать, когда источники остынут? Вода уже не так горяча, как в былые времена.
   – Неужели? Как печально… Лорд Уолбертон внезапно осекся.
   – Впрочем, мы побеседуем об этом позже. Я вижу, вы собирались читать газеты.
   – Я удивляюсь, с какой быстротой их доставляют сюда из Лондона.
   – Это все благодаря почтовым каретам Палмера. Они курсируют в столицу и обратно ежедневно.
   – Разве это возможно? – заинтересовался Шелдон. – Я предполагал, что раз или два в неделю…
   – Нет, каждый день.
   – Значит, – настойчиво развивал Шелдон затронутую тему, – новости из Бата уже появились в лондонских газетах?
   – Бесспорно, – заявил лорд Уолбертон. – В прежнее время я, приезжая в Бат, попадал словно за границу. Никаких новостей, кроме местных сплетен, а в Лондоне не имели представления о том, что происходит здесь. Сейчас все изменилось.
   – Предчувствие меня не обманывало, – произнес Шелдон невнятно, как бы про себя и поднялся, оставив на кресле так и не прочитанные газеты.
   – То, что вы здесь, в Бате, заделались местным героем, в Лондоне, несомненно, уже знают, – сказал лорд Уолбертон. – Так что готовьтесь пожинать лавры, когда возвратитесь в столицу.
   Шелдон ничего не ответил. Кивком головы распрощавшись с его светлостью, он покинул библиотеку, озабоченно нахмурившись.
   День, впрочем, закончился довольно удачно. Выиграв несколько фунтов за игорным столом, он вернулся к Кериссе в хорошем настроении, но, поскольку было уже позднее время, незамедлительно отправил ее спать.
   Утром Шелдон заявил, что собирается до полудня, по собственному его выражению, «убивать время», а Кериссу, несмотря на ее протесты, послал на прогулку в сопровождении Франсины, отвергнув назойливые попытки сэра Ральфа проникнуть к Шелдону для беседы с глазу на глаз.
   Шелдон также настоял на том, чтобы Керисса не появлялась в зале ассамблей где она условилась раньше встретиться с леди Имоджин.
   Чем он занимался почти весь день, осталось тайной, но когда Шелдон возвратился в «Белый олень», чтобы переодеться к обеду, он по-прежнему пребывал в отличном расположении духа.
   Керисса встретила его с сияющими глазами и болтала без умолку до самого порога «домика» леди Имоджин на площади Королевы.
   Леди Имоджин сдержала слово, и гости, собравшиеся за обеденным столом, были все как один молоды и весьма привлекательны. Несколько девиц были приглашены с явной целью привлечь к себе внимание ее братца. Но, как она и предполагала, увидев Кериссу, маркиз тотчас лишился последних остатков благоразумия. Это было неудивительно, ибо Шелдон тщательно продумал наряд Кериссы.
   Черный цвет, который доминировал в ее одежде постоянно с момента приезда в Бат, сменился белым, и в этом белоснежном облачении юная девушка выглядела еще прелестнее. И в то же время в этом платье была некая вызывающая и слегка даже порочная изысканность, какой только парижский портной мог наделить придуманный им фасон.
   Материнский бриллиант сверкал в темных волосах Кериссы. В изящных пальчиках, обтянутых прозрачной перчаткой, она держала чудно расписанный веер.
   Шелдон сразу же заметил несколько озадаченное выражение голубых глаз леди Имоджин. Юная французская графиня уже представляла опасность для нее самой.
   Он подумал, что в своих стараниях представить Кериссу обществу в наилучшем виде зашел за черту, которую нельзя было преступать. Леди Имоджин могла усмотреть в этом сознательную попытку затмить хозяйку дома.
   Но, слава Богу, обед прошел без осложнений, и как только в салоне заиграл оркестр и молодежь отправилась танцевать, леди Имоджин увлекла Шелдона в уединенную гостиную.
   Сцена, как ему показалось, была поставлена заранее и снабжена необходимым реквизитом. В гостиной царил полумрак, в камине пылал огонь, рядом с ним располагалась софа с мягкими подушками.
   Едва они вошли и Шелдон, пропустив даму вперед, притворил за собой дверь леди Имоджин оказалась в его объятиях, и он поцеловал ее, как от него и ожидалось. Действовал он так скорее по необходимости, а не движимый каким-либо чувством.
   – Я в тебе не ошиблась, – промурлыкала леди Имоджин.
   Ответных слов от него не требовалось, и Шелдон вновь поцеловал ее. Он почувствовал, что она вся трепещет от страсти.
   Светловолосые, голубоглазые создания женского пола, по общепринятому мнению, не обладают темпераментом, но ему приходилось не раз убеждаться, что это суждение ошибочно. Подо льдом часто скрывается вулканическая лава.
   Леди Имоджин прерывисто вздохнула и увлекла его на софу.
   – Все идет отлично. Соответственно моему плану. Прикки без ума от Кериссы.
   – Они оба так молоды, – сказал Шелдон, понимая, что надо что-то сказать.
   – А так как мы старше, то нам нельзя тратить время на раздумья, а нужно пользоваться тем, что дарует нам судьба.
   С этими словами она прижала его голову к своей пышной груди. Экзотический аромат ее духов, все ее телодвижения, приемы опытной обольстительницы и их последовательность были ему хорошо знакомы.
   Она была неприятно удивлена, когда Шелдон разомкнул кольцо ее рук и встал с софы.
   – Мы возвращаемся в салон, – произнес он тоном, не допускающим никаких возражений.
   – Почему, Шелдон? Почему?
   – Я не хочу, чтобы Керисса думала, будто я обделываю свои делишки за ее спиной.
   Заметив, как гневно вспыхнули глаза леди Имоджин, он добавил с насмешкой в голосе, которая ошеломила вдовствующую маркизу:
   – Я также предпочитаю охотиться сам, а не становиться чьей-то добычей.
   В какой-то момент ему показалось, что дама сейчас вцепится в него ногтями и разорвет на куски, но она неожиданно расхохоталась.
   – Ты всегда был непредсказуем! – воскликнула она. – Мне давно надо было догадаться, что ты не похож на всех других мужчин, что я прежде встречала.
   – Так продолжим играть по моим правилам, чтобы игра тебе не наскучила слишком скоро.
   Он поправил свой шейный платок перед зеркалом в красивой резной раме.
   – Мне с тобой пока не скучно, – сказала леди Имоджин, глядя из-за его плеча на отражение в зеркале. – Когда мы снова увидимся?
   – Я дам тебе знать.
   – Завтра?
   – Я еще не знаю, каковы наши планы.
   – Ты подразумеваешь, что это зависит от твоей подопечной? Я сделаю так, что Прикки пригласит ее на прогулку.
   – Возможно, она не захочет прогуливаться без сопровождения.
   Леди Имоджин не смогла удержаться от смеха.
   – Я слышала, что служанка буквально водила ее на поводке в первый ее выход, когда сэр Ральф познакомился с нею.
   – Керисса француженка, а французских девиц держат в строгости. Я никогда не позволю Кериссе свидания наедине с мужчиной, пока она не замужем.
   – Посадили вора сторожить золото, – пробормотала леди Имоджин поговорку.
   – Вернемся в салон, – повторил Шелдон.
   – Значит, ты заявляешь, – сказала она А ему вслед, когда Шелдон направился к двери, – что, только когда графиня выйдет замуж или хотя бы обручится, ты станешь свободным и сможешь пойти навстречу моим желаниям?
   – Ты вкладываешь в мои уста те слова, которых я не говорил, – запротестовал Шелдон. – Я лишь сказал, что трудно намечать какие-то планы на будущее, когда в твоих руках судьба юной невинной девочки!
   – Чем скорее она перестанет быть невинной, тем лучше! – откровенно высказалась леди Имоджин.
   – Я не намерен силой гнать Кериссу к алтарю.
   Он уже коснулся ручки двери, когда леди Имоджин повернула его к себе лицом и вновь заключила в объятия.
   – Я помогу тебе, Шелдон! Я избавлю тебя от этой обузы! Но не испытывай мое терпение слишком долго!
   Ее губы прижались к его губам. Она уже уверовала, что мужчина не в силах противиться ее напору, но ошиблась. Шелдон решительно высвободился из плена прекрасных рук и с холодной галантностью препроводил леди Имоджин обратно в салон.
   Шелдон отъехал от библиотеки и направился к залу ассамблей, где договорился встретиться с Кериссой.
   Если там у нее все в порядке, он направит свои стопы в игорный зал, если нет, то отвезет ее в «Белый олень».
   Он велел Чапмену ждать.
   Шелдон обнаружил Кериссу в компании нескольких леди и их дочерей, знакомых ей по приему у леди Имоджин. Дамы пили чай.
   Незадолго до появления Шелдона к дамскому обществу присоединился и маркиз Уичвуд.
   Маркиз Прикки выглядел именно так, как и должен был выглядеть молодой маркиз. У него были светлые волосы и голубые глаза, точно как у его сестры. Но, в отличие от красавицы леди Имоджин, его внешность портил слишком выдвинутый вперед подбородок. Одет он был безукоризненно и живостью характера, несомненно, привлекал к себе женские сердца.
   Шелдон был уверен, что юный повеса заскучает в Бате и, если его сестра вознамерилась помешать ему вернуться в Лондон к соблазнительным прелестям танцовщицы, Кериссе надо действовать быстро и решительно.
   Очевидно было, что маркиз уже увлекся ею. Вопрос только в том, насколько его интерес к ней серьезен. Или она лишь одна из «муслиновых куколок», которые в его глазах все одинаково очаровательны.
   На обеде и во время танцев он смотрел только на нее, да и сейчас, на чаепитии, казалось, не слушал, что ему говорили другие девицы и их матери.
   Он уставился своими небесной голубизны, но довольно пустыми глазами на француженку-графиню, и окружающий мир перестал для них существовать.
   Шелдон подошел к Кериссе и тронул ее за плечо. Девушка улыбнулась, и глаза ее засветились от радости.
   Она вскочила.
   – Вы управились очень скоро, монсеньор. Я даже не ожидала.
   – Надеюсь, вы здесь не скучали без меня, графиня. – При посторонних Шелдон решил обращаться к Кериссе вполне официально.
   Шелдон поклонился присутствующим леди с грацией, которую они нашли очень привлекательной, затем обратился к Кериссе:
   – Я думаю, мне пора отвезти вас в отель. У меня срочное свидание в игорном зале.
   Одна из женщин, услышав его реплику воскликнула:
   – О, пожалуйста, мистер Харкорт, не навещайте так часто игорный зал. Вы сделаете наших бедных мужей банкротами. Я заявляю, что с тех пор, как вы появились в Бате, их кошельки изрядно похудели.
   – Заверяю вас, что в сравнении с тем, как идет игра в Лондоне, мы здесь играем по маленькой, – успокоил даму Шелдон. – Ставки мизерны.
   – Они мизерны, может быть, для тех, кто выигрывает, – возразила леди. – Для тех, кто проиграл, это все равно убыток.
   – Полностью согласен с вами, – откликнулся Шелдон. – И все же я нахожу интерес в игре. Поэтому я намерен забрать свою подопечную домой.
   – Могу ли я составить вам компанию, сэр? – спросил маркиз.
   Шелдон удивленно поднял брови, как бы посчитав эту просьбу несколько странной.
   Распрощавшись с дамами, они с Кериссой прошли по анфиладе роскошных комнат с высокими потолками и огромными хрустальными люстрами к выходу. Маркиз неотступно следовал за ними.
   У подъезда их поджидал фаэтон с Чапменом на козлах.
   – Вы намерены ехать с нами, милорд? – спросил Шелдон маркиза.
   – Если вы позволите… – скромно отозвался маркиз. – Графиня обещала показать мне несколько табакерок, которые она привезла из Франции. Может быть, вам известно, сэр, что коллекция табакерок моего покойного отца знаменита на весь мир.
   – Да, я слышал о ней, – произнес Шелдон осторожно.
   – А я затеял собирать собственную коллекцию.
   Говоря это, маркиз достал из кармана изящную золотую табакерку с орнаментом из мелких бриллиантов.
   – О, какая прелесть! – воскликнула Керисса. – Я никогда не видела более изысканной вещицы.
   – Она ваша! – сказал маркиз.
   Шелдон забрал у Кериссы табакерку и вернул владельцу.
   – Это прелестная безделушка, но моей подопечной не позволяется принимать столь дорогие подарки. Надеюсь, вы меня понимаете, маркиз? – строго сказал Шелдон.
   В его тоне прозвучал упрек, заставивший маркиза смутиться.
   – Извините, – произнес он. – Я поступил необдуманно.
   – Вы, разумеется, прощены, – заявил Шелдон добродушно. – А теперь поведайте нам о ваших планах. Как долго вы намереваетесь пробыть в Бате?
   – Не более одного-двух дней, – ответил Прикки. – Так я предполагал раньше. Но теперь я уже не тороплюсь.
   Произнося эти слова, он устремил взгляд на Кериссу, но она, как нарочно, смотрела в это время в окошко кареты, и казалось, до нее не дошел скрытый смысл его громкого заявления.
   До «Белого оленя» было рукой подать. Маркиз поднялся с Шелдоном и Кериссой наверх в гостиную.
   – Подождите, пожалуйста, – сказала девушка, – я сейчас принесу табакерки.
   Шелдон и маркиз остались одни. Молодой человек даже слегка поежился, когда Шелдон стал пристально разглядывать его.
   – Моя подопечная, – сказал Шелдон, – еще совсем дитя, и ее воспитывали в строгости. В своей замкнутой жизни она никогда не встречалась с людьми, подобными вам, маркиз.
   Прикки слушал внимательно, однако с виду был озадачен.
   – Как светский человек светскому человеку, как мужчина мужчине скажу вам… – Шелдон сделал паузу и сурово сжал губы. – Я прошу не разбивать ей сердце.
   Кровь бросилась в голову молодого человека. Маркиз побагровел.
   – Вы считаете, что я способен на такой поступок?
   – На этот вопрос может ответить только Керисса. Но я не хочу, чтобы она была несчастна.
   – И я тоже! Клянусь!
   То, что маркиз говорил искренне, было очевидно.
   Шелдон опустил руку на плечо юноши.
   – Благодарю вас, – сказал он. – Я знал, что вы меня поймете.
   Когда Керисса возвратилась из своей спальни, за ней шла Франсина с набором табакерок. Она разложила их на столе, затем, почтительно отступила в дальний угол комнаты и уселась там на стульчике.
   Она достала вышивание и занялась работой, пока маркиз и Керисса рассматривали табакерки.
   Шелдон наблюдал за этой милой, почти домашней сценой. Но когда скептическую гримасу, исказившую его лицо, было уже невозможно скрыть, он покинул гостиную и направился туда, где, вероятно, было его место – к карточному столу.

Глава 6

   – Я должен увидеться с вами наедине!
   – Мой опекун это запрещает. Керисса грациозно двигалась, выполняя сложные фигуры менуэта.
   – Но ведь это как-то можно устроить. Вы просто сведете меня с ума!
   – Как? Неужели? Я же ничего не делаю… такого…
   Ее недоумение выглядело по-детски безыскусным.
   – Может, вашей вины в этом нет, но это так, – сквозь стиснутые зубы промолвил маркиз.
   Керисса взглянула на него мельком из-под опущенных ресниц и поняла, что молодой человек в самом деле теряет голову.
   Только по настоянию Шелдона она отказывалась от общения с маркизом наедине. Ей же самой горько было выслушивать стоны и упреки, которые срывались то и дело с его уст.
   Если бы не воля Шелдона, она охотно согласилась бы выполнить совсем невинную – с ее точку зрения – просьбу его светлости. Жаль было смотреть, как дрожат от бессилия и обиды губы влюбленного юноши.
   «Торопиться незачем», – уговаривала она сама себя.
   Но нетерпение маркиза все росло, и она сомневалась, что ей удастся удерживать его на расстоянии сколько-нибудь долго.
   Когда они степенно двигались в танце под сияющими люстрами в зале ассамблей, Керисса отдавала себе отчет, что две вдовы – мать и сестра маркиза – наблюдают за ней и то, что он не отходит от нее ни на шаг, давно ими замечено. Вопрос только времени, когда пыл его выльется в конкретные слова, сказанные вслух.
   Керисса была почти уверена, что он предложит ей руку, сердце и брачный контракт. Шелдон не преувеличивал, когда говорил о состоянии маркиза, о знатности его рода. Став его женой, она займет столь высокое положение в обществе, что ей можно будет только завидовать.
   Обстоятельства, в которых очутилась Керисса, диктовали ей свою волю, подгоняли ее.
   «У меня достаточно времени», – тщетно убеждала себя Керисса. Однако она знала, что Шелдон торопит события всеми возможными способами. Она чувствовала, что ее так и подталкивают к алтарю.
   Сквозь толпу, заполнившую бальный зал, она разглядела Шелдона. Он занял место на банкетке возле леди Имоджин. Их головы сблизились. Было ясно, что они ведут весьма интимную беседу.
   Маркиз перехватил ее взгляд и сказал:
   – Им нет дела до нас. Давайте улизнем отсюда куда-нибудь, где мы будем предоставлены самим себе.
   Настойчивость в голосе маркиза и выражение его лица заставили Кериссу встревожиться.
   Она промолчала, но после короткой паузы маркиз возобновил этот разговор. Теперь в его голосе появились раздраженные нотки:
   – У моей сестрицы больше опыта в общении с мужчинами, чем у меня – с женщинами. Ей везет с кавалерами, а мне с вами – нет.
   – О чем вы говорите? Не понимаю… – на всякий случай пожала плечами Керисса.
   – Не удивлюсь, если в одно прекрасное утро обнаружится, что леди Имоджин стала кем-то вроде вашей мачехи или… уж даже не знаю, как это именовать. В общем, вы окажетесь под ее опекой.
   Керисса споткнулась, выполняя очередную фигуру менуэта.
   – Как вы можете… делать такие… предположения? – запинаясь на каждом слове, у произнесла она.
   – Я никогда не видел сестрицу столь увлеченной погоней за добычей, – ответил маркиз и хихикнул. – Обычно мужчины преследуют ее, но там, где замешан мистер Харкорт, все происходит наоборот.
   Кериссе показалось, будто ледяная рука сжала ее сердце.
   «Вот чем занимается Шелдон! – подумала она. – Ищет себе богатую жену, супругу, которая может дать ему все, что он пожелает!»
   Казалось, что бальный зал закружился, а она стоит на месте. Силуэты танцующих проносились мимо нее словно на карусели.
   Она вновь споткнулась.
   Маркиз поддержал ее под руку.
   – С вами все в порядке?
   – У меня слегка кружится голова, – слабым голосом произнесла Керисса.
   Он повел ее к выходу. Они прошли в вестибюль, где подавали прохладительные напитки.
   Маркиз усадил Кериссу в удобное кресло, сбегал к буфету и принес ей бокал лимонада.
   Она приняла напиток с благодарностью. Губы ее пересохли, но, несмотря на жару, внутри у нее царил холод.
   – Вам не лучше? – заботливо спросил Прикки.
   – Да… гораздо лучше… Спасибо… – Каждое слово давалось Кериссе с трудом. – Я думаю, вам нужно присоединиться к вашей сестре…
   – Не будем торопиться, – настаивал маркиз. – Я хочу сказать вам о своих чувствах…
   – Пожалуйста, не сейчас… и не здесь… – прервала его Керисса.
   – Почему не сейчас? – спросил он. – В другое время у меня не будет шанса… а я не могу спать, потому что все время думаю о вас.
   Откровенная страсть слышалась в его голосе, и это заставило Кериссу поспешно вскочить.
   – Монсеньор рассердится, если я останусь здесь… с вами наедине.
   – Черт побери! В данный момент он напрочь выбросил вас из головы. У него другие заботы! – воскликнул маркиз.
   Но Керисса уже торопилась обратно в бальный зал, и маркиз был вынужден следовать за ней.
   Леди Имоджин взглянула на подошедших Кериссу и маркиза. То, что выражали ее глаза, невозможно было не понять.
   – С какой стати вы прервали танцы? – спросила она недовольно и тут же поинтересовалась: – Нельзя ли их продолжить?
   – Керисса почувствовала себя плохо, – объяснил маркиз. – В зале слишком жарко и не хватает воздуха.
   Шелдон внимательно изучал Кериссу.
   – Вам в самом деле нехорошо?
   – Я… в порядке… теперь… – ответила Керисса.
   Она жутко боялась его гнева. Ведь она прервала его тет-а-тет с леди Имоджин.
   Керисса горела желанием узнать, о чем они говорили. Неужели маркиз прав и они действительно собираются пожениться? К обществу присоединился лорд Уолбертон.
   – У меня есть кое-какая сплетня, специально предназначенная для ваших прелестных ушек, леди Имоджин, – жизнерадостно заявил лорд Уолбертон.
   – Какая же? – в ответ улыбнулась она.
   Лорд Уолбертон был известен в Бате как главный разносчик сплетен.
   – Вы помните Арчи Арбенота?
   – Да, конечно, – сказала леди Имоджин. – Он обедал у меня прошлый раз.
   – Так вот, он наконец поймал свою «золотую рыбку» – то бишь богатую наследницу.
   – Как интересно! – воскликнула леди Имоджин. – Кто же она?
   – Некая простушка. Выглядит лет на тридцать пять – при тусклом освещении – и богата, как вдова Креза.
   – Арчи заслуживает удачи, которая ему выпала. Он так упорно шел к цели, – рассмеялась леди Имоджин.
   – И не оставил себе путей к отступлению, – подхватил лорд Уолбертон. – Он обвенчался сегодня в полдень в Октагане.
   – Где это? – поинтересовался Шелдон. – Я не слышал о таком храме.
   – Неужели? Это самая знаменитая наша частная церковь, – пояснил лорд Уолбертон. – Всего их шесть, построенных на деньги предприимчивых дельцов скорее ради получения прибыли, а не из-за духовного возрождения грешных душ.
   – Они еще не освящены, но в них можно заключать так называемые «быстрые» бракосочетания, – добавила леди Имоджин, – что означает упрощенную процедуру. Не надобны лицензии, церковные оглашения и документы о согласии родителей.
   – Я не имел представления, что подобные заведения существуют в Бате! – воскликнул Шелдон.
   – Браки эти вполне легальны и признаются законными. Их процедура обходится недешево, – с удовольствием просвещал новичка лорд Уолбертон. – Кстати, церкви эти привлекают много прихожан, потому что там отличные проповедники и хорошая музыка.
   – Это точь-в-точь как храм Мэйфер в Лондоне, – продолжала леди Имоджин, – где венчалась герцогиня Гамильтон. Я рада за Арчи. Теперь он может передохнуть и попользоваться роскошью в обществе богатой женушки.
   Несколько злорадный смех последовал за этим заявлением.
   Затем лорд Уолбертон обратился к Шелдону:
   – У меня и для вас есть кое-что. Шелдон удивленно вскинул брови.
   – Во вчерашнем номере «Таймса» рассказ о вас занял почти половину колонки. Я принес вам эту новость в клюве, а газету вы можете прочесть в библиотеке.
   – Не продолжение ли это саги о подвигах мистера Харкорта на большой дороге? – предположила леди Имоджин. – Шелдон исключительно метко стреляет по разбойникам.
   – Его мужество ставится в пример всем читателям «Таймса». Им рекомендуется поступать так же. Тогда наши дороги очистятся от всякой нечисти.
   – Видите, Шелдон, вы стали знаменитостью! – В тоне леди Имоджин ощущалась ласковая заботливость.
   – Мне бы хотелось вернуться… в отель, – вдруг объявила Керисса. Шелдон мгновенно поднялся.
   – Я провожу вас.
   – Я говорил, что здесь чересчур жарко, – с раздражением произнес маркиз. – Ощущение такое же, как в местной горячей ванне.
   Он взял Кериссу под руку и повел ее к выходу.
   Она услышала, как за ее спиной леди Имоджин сказала Шелдону:
   – Возвращайся скорее, как только уложишь ее в кроватку. Я буду ждать.
   Он не ответил и догнал Кериссу.
   Их фаэтон ожидал у подъезда. Не спрашивая разрешения, маркиз пристроился в экипаже на маленькой скамеечке.
   – Вы должны хорошенько отдохнуть, – сказал он, – а завтра утром мы увидимся. Может быть, вы пожелаете прогуляться.
   – Благодарю вас, – пробормотала Керисса.
   После краткого путешествия до «Белого оленя» Шелдон обратился к Чапмену:
   – Ты не понадобишься больше сегодня вечером.
   – Спасибо. Спокойной ночи, сэр.
   – И тебе спокойной ночи, Чапмен.
   У Кериссы отлегло от сердца. Тяжесть, которая сдавливала ее грудь там, в зале ассамблей, внезапно исчезла.
   Они вошли в холл, и Керисса протянула руку маркизу.
   – До свидания, милорд!
   – Значит, мы встретимся завтра?
   – Я была бы рада… если буду себя достаточно хорошо чувствовать.
   Прикки крепко сжал ее руку. Потом не удержался и поднес пальчики Кериссы к губам.
   – Помните! Я должен встретиться с вами наедине, – предупредил он ее тихо, так, что слышала его только она.
   Керисса высвободила руку – не слишком резко, но решительно – и начала подниматься по ступеням.
   Шелдон обратился к маркизу:
   – Я хочу поговорить с вами. Не подождете ли вы здесь, пока я провожу мою подопечную в ее комнату?
   – Разумеется.
   Шелдон догнал Кериссу на лестнице. Когда им уже не грозило быть услышанными, она спросила: