Страница:
– Что с собой могу взять? – спросил я.
– Блокнот, ручку, – сказал дежурный камеры хранения.
Сначала необходимо было пройти контроль. На входе стояла рамка. Помимо этого, дежурный металлоискателем тщательно провел по моему телу.
Я поднялся на второй этаж и пошел по длинному полутемному коридору, мимо автоматов с кофе и чаем, подошел к окошку, где сидел очередной дежурный по изолятору, и протянул ему листок вызова.
– Вы можете пройти в тридцать второй кабинет, – сказал дежурный, – сейчас ее приведут.
Я подошел к автомату, опустил десять рублей и взял кофе. Выпив его, пошел искать нужный кабинет. Вскоре я попал в небольшую комнатку со стандартным для следственных кабинетов изоляторов набором мебели: небольшой стол и два стула, намертво прикрепленные к полу металлическими скобами. С правой стороны стояла вешалка, куда я и повесил свою дубленку. Повернувшись к окну, заметил, что расположено оно значительно выше человеческого роста, поэтому, куда оно выходит, не было видно. На потолке – лампа дневного света, датчик пожарной сигнализации и еще какое-то стеклышко, наверное видеокамера. Все следственные кабинеты просматриваются, а некоторые и прослушиваются.
Осмотрев кабинет, я уселся за стол и взглянул на часы. Было около трех часов. Минут через двадцать дверь кабинета открылась, и конвоир ввел Светлану Васильевну. Она была одета в розовый спортивный костюм, выглядела очень похудевшей и уставшей. Увидев меня, улыбнулась.
– Вот видите, где мы с вами снова встретились! Я такой встречи совсем не ожидала…
– Честно говоря, мне эта встреча не доставляет большого удовольствия, – ответил я.
Светлана Васильевна, обратившись ко мне по имени-отчеству, сказала:
– Я очень вас прошу… Я долго думала – только вы можете меня спасти! Я хочу извиниться за тот мой поступок и за то недоразумение… Поймите, я потеряла все, что накопила тяжелым трудом, и мне показалось, что…
– Ладно, – махнул я рукой, – что вспоминать прошлое! Сейчас ситуация неординарная. Я не могу сказать, что горю желанием вас защищать.
– Но послушайте, – горячо заговорила Цветкова, – я прошу вас, умоляю! Хотите, на колени встану?
– Нет-нет, этого делать не надо! – остановил ее я.
– Только вы можете спасти меня, – повторила Светлана Васильевна.
– Светлана Васильевна, я бы взялся за вашу защиту, но есть одно обстоятельство, о котором я не могу вам сказать, – я имел в виду свою связь с Ириной Комаровой, – которое препятствует этому. И я сейчас нахожусь перед дилеммой.
– Да какая может быть дилемма? Вы – адвокат, я обращаюсь к вам за помощью, и вы обязаны мне ее оказать! Это же записано в хартии вашей профессии!
– Насчет хартии вы погорячились, – улыбнулся я, – мы еще ничего не приняли. А обязан ли…
– Вы поймите, – продолжала Светлана Васильевна, – они мне новую статью дали. Пятнадцать лет мне грозит!
– Кстати, я хотел вас спросить про сопротивление работникам милиции. Я читал в газетах, и по телевизору показывали, как вы чуть ли не стреляли в них.
– Нет, – покачала головой Светлана Васильевна. – Этого не было, и никакой статьи нет. У меня только 4-я часть 159-й. Они провели экспертизу, и, соответственно, срок вырос. Теперь мне грозит до пятнадцати лет.
– А что следователь?
– Да это вообще сучка! – зло проговорила Светлана Васильевна. – Вы меня извините за такие слова…
Странно, подумал я, слышать такие отзывы об Ирине…
– Более того, – продолжала Цветкова, – мне кажется, что они вообще ангажированы…
– То есть вы хотите сказать, что им денег дали?
– Кремнев развернул активную деятельность. И я уверена, что он проплатил мой арест и мое нахождение здесь.
– Вот видите, какая сложная ситуация…
– Да ничего сложного нет! Просто это дело – специфическое. Антиквариат, экспертиза… Вы думаете, что милицейские следователи хорошо разбираются в антиквариате?
– Но они же могут консультироваться у специалистов?
– Да, конечно. Но мы с вами все эти обвинения опровергнем! – уверенно сказала Цветкова.
– Но, Светлана Васильевна, я ведь тоже не разбираюсь в антиквариате… Вы пригласили меня по делу о мошенничестве, и я представлял ваши интересы как потерпевшей стороны. Здесь – другое дело. Вас обвиняют в подделке картин…
– Мы с вами обязательно докажем, что этого не было! Я вас очень прошу, соглашайтесь на мою защиту!
– Но у вас был адвокат, кажется, Марычев его фамилия?
– Да, был… – Светлана Васильевна опустила глаза. – И все это произошло из-за него…
– Как из-за него? – удивился я.
– Да, именно. Он организовал возврат «Мерседеса» – это разозлило Кремнева, и он устроил мой арест. Вы же помните, раньше он обивал все пороги, но ему везде отказывали в возбуждении уголовного дела? А тут вмешался лично начальник управления!
– И что вы хотите сказать?
– То ли напрямую, то ли через какие-то связи Кремнев вышел на этого начальника и убедил его возбудить уголовное дело. Может быть, и не безвозмездно…
– Но откуда вы все это знаете?
– Ничего я не знаю, а могу только догадываться и предполагать, – ответила Светлана Васильевна.
– Хорошо, так что же Марычев? Он сейчас с вами работает?
– Я дала ему отвод. Подозреваю, что он работает на Кремнева.
– Почему вы так думаете?
– Дело в том, что я ему давно уже не плачу, а он из дела не выходит. Вот вы бы стали работать бесплатно? – спросила Цветкова.
– Наверное, если бы я вел клиента и у него кончились деньги, я довел бы его до конца.
– Но, наверное, у вас было бы меньше энтузиазма? Скажите откровенно!
– Вероятно, вы правы…
– А у него большой интерес к этому делу. Он пытается выведать у меня информацию, всячески отговаривает от определенных поступков. Я хотела написать несколько жалоб – в Генеральную прокуратуру, министру внутренних дел, а он стал отговаривать меня.
– По каким причинам?
– Сказал, что будет обратная реакция, что эти жалобы ничего не дадут и мне станет еще хуже. Я сижу в следственном изоляторе, и мне грозит пятнадцать лет – что может быть хуже? Что, меня расстрелять должны по этому делу?
Я чувствовал, что Цветкова начинает нервничать.
– Это первое, – продолжала Светлана Васильевна, все больше распаляясь, – а второе – он все время угощает меня кофе, и мне кажется, что он туда что-то подсыпает.
– Почему вы так думаете? – насторожился я.
– Потому что, когда он уходит, я нахожусь в невменяемом состоянии несколько дней.
– А какой в этом смысл? Вы считаете, что он отравить вас хочет?
– Я не знаю.
Мне начало казаться, что у Светланы Васильевны не все в порядке с головой… Но, с другой стороны, за время пребывания ее в СИЗО – а она сидела тут уже полгода – у любого крыша поедет…
– Хорошо, – сказал я, помолчав, – если, положим, я хочу подчеркнуть: положим, – я возьмусь за ваше дело, то тогда мы вместе с вами составим план защиты. Я должен буду пойти в несколько экспертных советов, сделать свои собственные запросы, и мы разобьем обвинение. Сколько вы уже находитесь под арестом?
– Семь месяцев. Да, я хочу вам сказать насчет гонорара: вы не волнуйтесь, у меня есть несколько квартир, одну из которых мои родители продадут. Так что деньги на оплату у меня будут.
Помолчав, я продолжил:
– Давайте сделаем так: сегодня я к вам пришел, теперь мне надо подумать.
– А сколько вы будете думать?
– Хотя бы сутки. А потом приму окончательное решение, и если оно будет положительным, то я появлюсь у вас на следующий день, чтобы ознакомиться с делом.
– Хорошо, но я буду надеяться, что вы согласитесь и не бросите меня в трудную минуту! – сказала Светлана Васильевна, улыбнувшись. – К вам обращается женщина, которая прошла тяжелый путь испытаний и унижений, и вы должны ее вытащить из этого ада. Я невиновна!
– Хорошо, – кивнул я, – мы с вами договорились – я подумаю.
Глава 14
Глава 15
Глава 16
– Блокнот, ручку, – сказал дежурный камеры хранения.
Сначала необходимо было пройти контроль. На входе стояла рамка. Помимо этого, дежурный металлоискателем тщательно провел по моему телу.
Я поднялся на второй этаж и пошел по длинному полутемному коридору, мимо автоматов с кофе и чаем, подошел к окошку, где сидел очередной дежурный по изолятору, и протянул ему листок вызова.
– Вы можете пройти в тридцать второй кабинет, – сказал дежурный, – сейчас ее приведут.
Я подошел к автомату, опустил десять рублей и взял кофе. Выпив его, пошел искать нужный кабинет. Вскоре я попал в небольшую комнатку со стандартным для следственных кабинетов изоляторов набором мебели: небольшой стол и два стула, намертво прикрепленные к полу металлическими скобами. С правой стороны стояла вешалка, куда я и повесил свою дубленку. Повернувшись к окну, заметил, что расположено оно значительно выше человеческого роста, поэтому, куда оно выходит, не было видно. На потолке – лампа дневного света, датчик пожарной сигнализации и еще какое-то стеклышко, наверное видеокамера. Все следственные кабинеты просматриваются, а некоторые и прослушиваются.
Осмотрев кабинет, я уселся за стол и взглянул на часы. Было около трех часов. Минут через двадцать дверь кабинета открылась, и конвоир ввел Светлану Васильевну. Она была одета в розовый спортивный костюм, выглядела очень похудевшей и уставшей. Увидев меня, улыбнулась.
– Вот видите, где мы с вами снова встретились! Я такой встречи совсем не ожидала…
– Честно говоря, мне эта встреча не доставляет большого удовольствия, – ответил я.
Светлана Васильевна, обратившись ко мне по имени-отчеству, сказала:
– Я очень вас прошу… Я долго думала – только вы можете меня спасти! Я хочу извиниться за тот мой поступок и за то недоразумение… Поймите, я потеряла все, что накопила тяжелым трудом, и мне показалось, что…
– Ладно, – махнул я рукой, – что вспоминать прошлое! Сейчас ситуация неординарная. Я не могу сказать, что горю желанием вас защищать.
– Но послушайте, – горячо заговорила Цветкова, – я прошу вас, умоляю! Хотите, на колени встану?
– Нет-нет, этого делать не надо! – остановил ее я.
– Только вы можете спасти меня, – повторила Светлана Васильевна.
– Светлана Васильевна, я бы взялся за вашу защиту, но есть одно обстоятельство, о котором я не могу вам сказать, – я имел в виду свою связь с Ириной Комаровой, – которое препятствует этому. И я сейчас нахожусь перед дилеммой.
– Да какая может быть дилемма? Вы – адвокат, я обращаюсь к вам за помощью, и вы обязаны мне ее оказать! Это же записано в хартии вашей профессии!
– Насчет хартии вы погорячились, – улыбнулся я, – мы еще ничего не приняли. А обязан ли…
– Вы поймите, – продолжала Светлана Васильевна, – они мне новую статью дали. Пятнадцать лет мне грозит!
– Кстати, я хотел вас спросить про сопротивление работникам милиции. Я читал в газетах, и по телевизору показывали, как вы чуть ли не стреляли в них.
– Нет, – покачала головой Светлана Васильевна. – Этого не было, и никакой статьи нет. У меня только 4-я часть 159-й. Они провели экспертизу, и, соответственно, срок вырос. Теперь мне грозит до пятнадцати лет.
– А что следователь?
– Да это вообще сучка! – зло проговорила Светлана Васильевна. – Вы меня извините за такие слова…
Странно, подумал я, слышать такие отзывы об Ирине…
– Более того, – продолжала Цветкова, – мне кажется, что они вообще ангажированы…
– То есть вы хотите сказать, что им денег дали?
– Кремнев развернул активную деятельность. И я уверена, что он проплатил мой арест и мое нахождение здесь.
– Вот видите, какая сложная ситуация…
– Да ничего сложного нет! Просто это дело – специфическое. Антиквариат, экспертиза… Вы думаете, что милицейские следователи хорошо разбираются в антиквариате?
– Но они же могут консультироваться у специалистов?
– Да, конечно. Но мы с вами все эти обвинения опровергнем! – уверенно сказала Цветкова.
– Но, Светлана Васильевна, я ведь тоже не разбираюсь в антиквариате… Вы пригласили меня по делу о мошенничестве, и я представлял ваши интересы как потерпевшей стороны. Здесь – другое дело. Вас обвиняют в подделке картин…
– Мы с вами обязательно докажем, что этого не было! Я вас очень прошу, соглашайтесь на мою защиту!
– Но у вас был адвокат, кажется, Марычев его фамилия?
– Да, был… – Светлана Васильевна опустила глаза. – И все это произошло из-за него…
– Как из-за него? – удивился я.
– Да, именно. Он организовал возврат «Мерседеса» – это разозлило Кремнева, и он устроил мой арест. Вы же помните, раньше он обивал все пороги, но ему везде отказывали в возбуждении уголовного дела? А тут вмешался лично начальник управления!
– И что вы хотите сказать?
– То ли напрямую, то ли через какие-то связи Кремнев вышел на этого начальника и убедил его возбудить уголовное дело. Может быть, и не безвозмездно…
– Но откуда вы все это знаете?
– Ничего я не знаю, а могу только догадываться и предполагать, – ответила Светлана Васильевна.
– Хорошо, так что же Марычев? Он сейчас с вами работает?
– Я дала ему отвод. Подозреваю, что он работает на Кремнева.
– Почему вы так думаете?
– Дело в том, что я ему давно уже не плачу, а он из дела не выходит. Вот вы бы стали работать бесплатно? – спросила Цветкова.
– Наверное, если бы я вел клиента и у него кончились деньги, я довел бы его до конца.
– Но, наверное, у вас было бы меньше энтузиазма? Скажите откровенно!
– Вероятно, вы правы…
– А у него большой интерес к этому делу. Он пытается выведать у меня информацию, всячески отговаривает от определенных поступков. Я хотела написать несколько жалоб – в Генеральную прокуратуру, министру внутренних дел, а он стал отговаривать меня.
– По каким причинам?
– Сказал, что будет обратная реакция, что эти жалобы ничего не дадут и мне станет еще хуже. Я сижу в следственном изоляторе, и мне грозит пятнадцать лет – что может быть хуже? Что, меня расстрелять должны по этому делу?
Я чувствовал, что Цветкова начинает нервничать.
– Это первое, – продолжала Светлана Васильевна, все больше распаляясь, – а второе – он все время угощает меня кофе, и мне кажется, что он туда что-то подсыпает.
– Почему вы так думаете? – насторожился я.
– Потому что, когда он уходит, я нахожусь в невменяемом состоянии несколько дней.
– А какой в этом смысл? Вы считаете, что он отравить вас хочет?
– Я не знаю.
Мне начало казаться, что у Светланы Васильевны не все в порядке с головой… Но, с другой стороны, за время пребывания ее в СИЗО – а она сидела тут уже полгода – у любого крыша поедет…
– Хорошо, – сказал я, помолчав, – если, положим, я хочу подчеркнуть: положим, – я возьмусь за ваше дело, то тогда мы вместе с вами составим план защиты. Я должен буду пойти в несколько экспертных советов, сделать свои собственные запросы, и мы разобьем обвинение. Сколько вы уже находитесь под арестом?
– Семь месяцев. Да, я хочу вам сказать насчет гонорара: вы не волнуйтесь, у меня есть несколько квартир, одну из которых мои родители продадут. Так что деньги на оплату у меня будут.
Помолчав, я продолжил:
– Давайте сделаем так: сегодня я к вам пришел, теперь мне надо подумать.
– А сколько вы будете думать?
– Хотя бы сутки. А потом приму окончательное решение, и если оно будет положительным, то я появлюсь у вас на следующий день, чтобы ознакомиться с делом.
– Хорошо, но я буду надеяться, что вы согласитесь и не бросите меня в трудную минуту! – сказала Светлана Васильевна, улыбнувшись. – К вам обращается женщина, которая прошла тяжелый путь испытаний и унижений, и вы должны ее вытащить из этого ада. Я невиновна!
– Хорошо, – кивнул я, – мы с вами договорились – я подумаю.
Глава 14
Адвокат и следователь
Вскоре я вышел из следственного изолятора, сел в машину и задумался. Как же мне быть? Стоило бы поехать в офис, где меня ждет Саша, чтобы выслушать мой рассказ о встрече со следователем и бывшей клиенткой. Но в то же время мне нужно разобраться в отношениях с Ириной. Поразмыслив, я решил, что сначала все же встречусь с Ириной.
Остановив машину возле Следственного комитета, я набрал ее номер.
– Слушаю тебя, – ответил взволнованный голос.
– Ира, я у нее был. Мы можем сейчас с тобой встретиться? Это займет не более десяти минут.
– А тебе этого времени хватит?
– Вполне.
– И что ты решил?
– Я хотел бы, чтобы мы решили вместе…
– Хорошо, сейчас я спущусь. Давай подходи к «Макдоналдсу», встретимся там. И возьми что-нибудь пожевать.
– Это что, конспиративная встреча? – улыбнулся я.
– Не до шуток, – оборвала меня Ирина. – Я буду минут через десять.
Стены ресторана были из стекла, и через них просматривалось все, что происходило в зале. Видимо, Ирина не хотела, чтобы нас видели вместе. А может быть, Кремнев за ней следит? Или она с ним заодно?
Я выбрал столик в углу и расположился так, чтобы Ирина села спиной к входу. Вскоре она появилась. Я помахал ей рукой.
– Ну, как ты? Был у нее? – спросила Ирина, усаживаясь.
– Мне кажется, что она немного не в себе. Стала говорить, что адвокат пытается ее отравить…
– Это обычное поведение людей, которые долго находятся в замкнутом пространстве, – объяснила Ирина. – Так что ты решил?
– А ты что посоветуешь?
– Сам решай.
– Но прежде чем принять решение, я хотел поговорить с тобой.
– Внимательно тебя слушаю.
– Она очень меня уговаривала, умоляла даже, чтобы я занялся этим делом и спас ее.
– Да, ей светит приличный срок, – кивнула Ирина.
– Но я хотел бы определить наши с тобой отношения…
– А у нас с тобой никаких отношений больше не будет, если мы будем оппонентами по одному и тому же делу, я тебе уже говорила.
– Но мы же…
– Никаких отношений! – повторила Ирина. – Ты должен понимать, что у меня есть определенные служебные обязанности и правила поведения. У нас не так все просто, за нами наблюдают. И если ты думаешь, что наши отношения не выплывут на поверхность… Это невозможно. Наши встречи прекратятся, пока ты будешь вести это дело.
– Погоди, – прервал я ее. – Получается, что я стою перед выбором: либо продолжать общаться с тобой, либо вести это дело и забыть о тебе.
Ирина замолчала.
– Мне казалось, – продолжал я, – что у нас с тобой серьезные отношения и я тебе нравлюсь…
Ирина продолжала молчать.
– Или мне это только казалось?
– Что же ты решил? – тихо произнесла Ирина, глядя в стол. – Будешь брать это дело или нет?
– Новый год приближается… Давай мы с тобой съездим отдохнем, а потом я решу.
– Нет, ты должен решить сейчас! В крайнем случае завтра.
– И конечно, если я возьму это дело, то мы с тобой уже никуда не поедем?
Ирина кивнула.
– Так что же ты решаешь? – снова спросила она.
– Не торопи меня, это непростой вопрос.
Ирина взглянула на часы:
– Мне надо на работу, у нас совещание начинается… Давай наш разговор перенесем на более поздний срок.
– На какой?
– Созвонимся.
Ирина ушла, а я поехал в офис.
– Ну как, шеф? – спросил Саша, едва я вошел в кабинет.
– Не знаю, – и я коротко изложил ему суть дела.
– Да, попали вы! – присвистнул Саша. – Получается палка о двух концах. Клиент настаивает, чтобы вы взяли дело, и дело достаточно перспективное и громкое.
– Ты думаешь, мы с тобой сумеем его разрушить? Я же еще не читал, что они там накопали…
– Мне интуиция подсказывает, что мы все сделаем как надо. Но, с другой стороны, у вас другая женщина, следователь, с которой у вас роман или любовная интрижка, не знаю как это назвать…
– Да какая разница, как это назвать! – махнул я рукой.
– И вы должны эти отношения прекратить. А совместить никак нельзя?
– Категорически нет. И, скажу тебе честно, у меня появился охотничий азарт.
– Охотничий? – переспросил Саша.
– Да, как будто я выхожу на охоту. Я возьму это дело, займусь защитой, и мне, может быть, удастся его развалить. Но, с другой стороны, я так привык к Ирине…
– В таком случае решайте, что важнее – карьера или любовь.
– Хорошо, постараюсь. Времени у меня на это – сутки. Сегодня пятница, поеду на дачу, подумаю, а в понедельник дам ответ.
Впервые за последние полгода я был на даче один. В доме без Ирины было пусто…
Я поужинал и сел смотреть очередной фильм. Вскоре зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветился номер Ирины.
– Привет! – сказал я.
– Добрый вечер. Как ты?
– Ничего, отдыхаю.
– На дачу поехал?
– Да. Но мне тут грустно и одиноко без тебя…
– Понятно… Что ты решил?
– Ничего пока. Думаю до понедельника отложить. Может, ты приедешь?
– Я вот о чем хотела с тобой поговорить… – Ирина сделала вид, что не слышала последней фразы. – Еще в «Макдоналдсе», но не получилось… Короче, мы с тобой больше встречаться не будем.
– Почему, что случилось? В конце концов, не буду я брать это дело!
– Причина не в том. Я, скорее всего, вернусь к мужу. Он приезжал ко мне, мы долго говорили… Наверное, мы снова будем жить вместе.
– Это меняет дело… Но как-то неожиданно все это…
– И еще вот что, – продолжила Ирина, – если ты возьмешь дело Цветковой – а ты вправе его взять и вести, – у нас с тобой отношения будут нормальные, как между следователем и адвокатом, я не буду вставлять тебе палки в колеса. Но, естественно, ни на какую помощь с моей стороны и тем более на получение какой-то дополнительной информации ты не должен рассчитывать. Понял?
– Да.
– Вот мы и расставили все точки над i, – закончила Ирина.
– Вот ведь как получилось. Я решал, а за меня это сделала ты.
– Извини, так получилось… Я давно тебе хотела об этом сказать.
– Хорошо, что все-таки сказала. Ладно, товарищ майор, в понедельник буду у вас. Стану принимать дело, раз все так сложилось у нас с тобой. Это мое окончательное решение.
– Хорошо, до понедельника!
Я задумался. Слова Ирины о том, что она хочет вернуться к мужу, показались мне не очень убедительными. Может быть, она просто ищет предлог расстаться со мной? Или боится, что о нашей связи может кто-то узнать и это отразится на ее карьере? Но мне показалось, что она отчаянная, рисковая женщина. Какова же истинная причина?
Остановив машину возле Следственного комитета, я набрал ее номер.
– Слушаю тебя, – ответил взволнованный голос.
– Ира, я у нее был. Мы можем сейчас с тобой встретиться? Это займет не более десяти минут.
– А тебе этого времени хватит?
– Вполне.
– И что ты решил?
– Я хотел бы, чтобы мы решили вместе…
– Хорошо, сейчас я спущусь. Давай подходи к «Макдоналдсу», встретимся там. И возьми что-нибудь пожевать.
– Это что, конспиративная встреча? – улыбнулся я.
– Не до шуток, – оборвала меня Ирина. – Я буду минут через десять.
Стены ресторана были из стекла, и через них просматривалось все, что происходило в зале. Видимо, Ирина не хотела, чтобы нас видели вместе. А может быть, Кремнев за ней следит? Или она с ним заодно?
Я выбрал столик в углу и расположился так, чтобы Ирина села спиной к входу. Вскоре она появилась. Я помахал ей рукой.
– Ну, как ты? Был у нее? – спросила Ирина, усаживаясь.
– Мне кажется, что она немного не в себе. Стала говорить, что адвокат пытается ее отравить…
– Это обычное поведение людей, которые долго находятся в замкнутом пространстве, – объяснила Ирина. – Так что ты решил?
– А ты что посоветуешь?
– Сам решай.
– Но прежде чем принять решение, я хотел поговорить с тобой.
– Внимательно тебя слушаю.
– Она очень меня уговаривала, умоляла даже, чтобы я занялся этим делом и спас ее.
– Да, ей светит приличный срок, – кивнула Ирина.
– Но я хотел бы определить наши с тобой отношения…
– А у нас с тобой никаких отношений больше не будет, если мы будем оппонентами по одному и тому же делу, я тебе уже говорила.
– Но мы же…
– Никаких отношений! – повторила Ирина. – Ты должен понимать, что у меня есть определенные служебные обязанности и правила поведения. У нас не так все просто, за нами наблюдают. И если ты думаешь, что наши отношения не выплывут на поверхность… Это невозможно. Наши встречи прекратятся, пока ты будешь вести это дело.
– Погоди, – прервал я ее. – Получается, что я стою перед выбором: либо продолжать общаться с тобой, либо вести это дело и забыть о тебе.
Ирина замолчала.
– Мне казалось, – продолжал я, – что у нас с тобой серьезные отношения и я тебе нравлюсь…
Ирина продолжала молчать.
– Или мне это только казалось?
– Что же ты решил? – тихо произнесла Ирина, глядя в стол. – Будешь брать это дело или нет?
– Новый год приближается… Давай мы с тобой съездим отдохнем, а потом я решу.
– Нет, ты должен решить сейчас! В крайнем случае завтра.
– И конечно, если я возьму это дело, то мы с тобой уже никуда не поедем?
Ирина кивнула.
– Так что же ты решаешь? – снова спросила она.
– Не торопи меня, это непростой вопрос.
Ирина взглянула на часы:
– Мне надо на работу, у нас совещание начинается… Давай наш разговор перенесем на более поздний срок.
– На какой?
– Созвонимся.
Ирина ушла, а я поехал в офис.
– Ну как, шеф? – спросил Саша, едва я вошел в кабинет.
– Не знаю, – и я коротко изложил ему суть дела.
– Да, попали вы! – присвистнул Саша. – Получается палка о двух концах. Клиент настаивает, чтобы вы взяли дело, и дело достаточно перспективное и громкое.
– Ты думаешь, мы с тобой сумеем его разрушить? Я же еще не читал, что они там накопали…
– Мне интуиция подсказывает, что мы все сделаем как надо. Но, с другой стороны, у вас другая женщина, следователь, с которой у вас роман или любовная интрижка, не знаю как это назвать…
– Да какая разница, как это назвать! – махнул я рукой.
– И вы должны эти отношения прекратить. А совместить никак нельзя?
– Категорически нет. И, скажу тебе честно, у меня появился охотничий азарт.
– Охотничий? – переспросил Саша.
– Да, как будто я выхожу на охоту. Я возьму это дело, займусь защитой, и мне, может быть, удастся его развалить. Но, с другой стороны, я так привык к Ирине…
– В таком случае решайте, что важнее – карьера или любовь.
– Хорошо, постараюсь. Времени у меня на это – сутки. Сегодня пятница, поеду на дачу, подумаю, а в понедельник дам ответ.
Впервые за последние полгода я был на даче один. В доме без Ирины было пусто…
Я поужинал и сел смотреть очередной фильм. Вскоре зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветился номер Ирины.
– Привет! – сказал я.
– Добрый вечер. Как ты?
– Ничего, отдыхаю.
– На дачу поехал?
– Да. Но мне тут грустно и одиноко без тебя…
– Понятно… Что ты решил?
– Ничего пока. Думаю до понедельника отложить. Может, ты приедешь?
– Я вот о чем хотела с тобой поговорить… – Ирина сделала вид, что не слышала последней фразы. – Еще в «Макдоналдсе», но не получилось… Короче, мы с тобой больше встречаться не будем.
– Почему, что случилось? В конце концов, не буду я брать это дело!
– Причина не в том. Я, скорее всего, вернусь к мужу. Он приезжал ко мне, мы долго говорили… Наверное, мы снова будем жить вместе.
– Это меняет дело… Но как-то неожиданно все это…
– И еще вот что, – продолжила Ирина, – если ты возьмешь дело Цветковой – а ты вправе его взять и вести, – у нас с тобой отношения будут нормальные, как между следователем и адвокатом, я не буду вставлять тебе палки в колеса. Но, естественно, ни на какую помощь с моей стороны и тем более на получение какой-то дополнительной информации ты не должен рассчитывать. Понял?
– Да.
– Вот мы и расставили все точки над i, – закончила Ирина.
– Вот ведь как получилось. Я решал, а за меня это сделала ты.
– Извини, так получилось… Я давно тебе хотела об этом сказать.
– Хорошо, что все-таки сказала. Ладно, товарищ майор, в понедельник буду у вас. Стану принимать дело, раз все так сложилось у нас с тобой. Это мое окончательное решение.
– Хорошо, до понедельника!
Я задумался. Слова Ирины о том, что она хочет вернуться к мужу, показались мне не очень убедительными. Может быть, она просто ищет предлог расстаться со мной? Или боится, что о нашей связи может кто-то узнать и это отразится на ее карьере? Но мне показалось, что она отчаянная, рисковая женщина. Какова же истинная причина?
Глава 15
Поддельные картины
Проведя выходные на даче, я утвердился в решении приступить к защите Цветковой. В понедельник утром я был в Следственном комитете.
Ирина немного задерживалась, поэтому я сидел в кабинете у Виталия Николаевича и дожидался ее прихода. Тот сидел за компьютером и набирал какой-то текст, время от времени поглядывая в мою сторону. Наконец он оторвался от экрана и повернулся ко мне:
– Я хочу вам сказать честно – зря вы в это дело ввязываетесь!
– Почему же зря?
– Неперспективное оно. Мы собрали практически полную доказательную базу, есть заключение экспертов. Наконец, дело курирует достаточно высокий начальник в нашем департаменте.
– И что это за начальник – министр или его заместитель?
– Нет, что вы… Но очень серьезный человек, и он имеет большие возможности. Да и сама Ирина Георгиевна говорила, что не стоит вам вступать в это дело.
– Значит, получается, что я, адвокат, должен спрашивать разрешения и совета у вас, следователей? – улыбнулся я.
– Конечно нет, – ответил Виталий. – Хозяин – барин. Я просто высказал свою точку зрения. И Ирина Георгиевна тоже ее поддерживает, – повторил он.
В этот момент дверь открылась. Ирина удивленно посмотрела на меня:
– Адвокаты на работе с самого утра?
– Волка ноги кормят, – улыбнулся я.
– Я понимаю, что вы вступили в это дело?
– Да, правильно понимаете, Ирина Георгиевна!
– Что вы хотите посмотреть? – спросила Ирина. – Мы можем показать вам документы, которые подписывала ваша клиентка, или обвинительное заключение.
– Я бы хотел ознакомиться с обвинительным заключением.
– Хорошо, оно у нас в новой редакции – мы добавили ей еще пару статей. Пойдемте ко мне в кабинет, я вам покажу его.
Я молча двинулся за Ириной. В кабинете она уселась за стол, достала какую-то папку и стала пролистывать ее, откладывая в сторону те страницы, с которыми я мог ознакомиться. Я же смотрел на Ирину очень внимательно.
– Как настроение, Ирина Георгиевна? – спросил я спустя несколько минут тишины.
– Настроение ничего. А как вы провели выходные? На даче, наверное, были? – каким-то язвительным тоном спросила Ирина.
– Да, на даче.
– И весело там было?
Что это? – подумал я. Намек на что-то или ревность?
– Было все как обычно, – ответил я.
– Могу себе представить! – Ирина снова подняла голову и посмотрела вверх, напоминая, что кабинет может прослушиваться. Я молчал.
– Ну вот все, что я вам могу показать, – Ирина придвинула ко мне несколько листков. – Вот обвинительное заключение.
Я взял листок и начал читать. Светлане и Юрию Цветковым было предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупных размерах, хищении предметов, имеющих особую ценность, совершенное группой лиц, а также в неуплате налогов. В этой редакции все выглядело так: Светлана и Юрий Цветковы вступили в преступный сговор с неким гражданином Коробейниковым, создали преступную группу для совершения хищений на рынке антиквариата. План антикваров заключался в приобретении на антикварных рынках и аукционах по заведомо низким ценам картин, близких по сюжету и исполнению манере русских художников XIX века. Реализация этих картин осуществлялась через салон Светланы Цветковой. Схема была опробована на Кремневе, с которым у антикваров сложились доверительные отношений. Для этого гражданин Коробейников примерно за пять тысяч долларов купил на аукционе в Дании картину местного художника Януса ля Кура «Деревья у озера», которую затем привез в Россию и после подделки подписи передал Светлане Цветковой. Она выдала картину за «неизвестный шедевр» живописца Александра Киселева «Летний день. Дорога вдоль опушки леса». Работа сопровождалась заключением известного эксперта Татьяны Поляковой, работающей во Всесоюзном художественном научно-реставрационном центре имени Грабаря. Кроме того, госпожа Цветкова, являясь кандидатом искусствоведения, лично гарантировала подлинность работы и ее музейную ценность, выдав доверчивому клиенту сертификат подлинности на бланке своего антикварного салона «Русские картины».
Господин Кремнев, поверив этим документам, купил картину за 120 тысяч долларов. Затем Светлана и Юрий Цветковы продали бизнесмену еще пять поддельных работ общей стоимостью более миллиона долларов. Кроме того, Цветкова, по данным следствия, похитила у предпринимателя набросок «Обнаженная с тамбурином» русского художника-передвижника Константина Маковского, датированный серединой XIX века. Рисунок был приобретен господином Кремневым на аукционе Сотбис за 30 тысяч долларов. Также антиквары подозреваются в неуплате налогов на сумму 4,8 миллиона рублей. По совокупности обвинения… – далее следовало перечисление статей УК.
– Да, серьезное обвинение, – сказал я, поднимая голову от бумаги.
– На пятнадцать лет лишения свободы тянет, – сказала Ирина.
– Вот тут, в обвинительном заключении, – начал я, – две фамилии встречаются: некий Коробейников и эксперт Полякова. Что с ними?
– А что вас интересует?
– Меня интересует их статус в этом деле.
– У Поляковой пока статус свидетеля. У Коробейникова – ему заочно предъявлено обвинение, он в розыске. Поймать его – дело времени. Так что, как видите, мы приготовили достаточно серьезное обвинение. Выдвинуты три статьи, серьезное наказание. Даже не знаю, как вам придется в этой ситуации…
– Ничего, как-нибудь постараюсь, – улыбнулся я.
– Я должна вас, как адвоката, ознакомить с экспертным заключением. – Ирина протянула мне еще несколько листков.
В заключениях я прочел, что одна из лабораторий, занимающихся экспертизой картин, дала заключение, что картины, которые им предъявили, были слегка переделаны. Их авторы – живописцы того же времени – Янус ля Кур и Андерсен Лунблю. Работы эти покупались в апреле прошлого года на датском аукционе по пять-шесть тысяч долларов, затем перевозились в Россию, на них наносились поддельные подписи русских авторов. При этом фальшивки прошли экспертизу на подлинность во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени Грабаря.
Затем Ирина ознакомила меня еще с одним документом, где все трое мошенников, которые обманули Цветкову с ее квартирой, были признаны по этому делу в качестве потерпевших – и Кремнев, и Яхонтов, и даже Зайцев, что меня очень удивило.
– Ирина Георгиевна, я хотел спросить, что с первым делом, где моя доверительница является потерпевшей?
– Мы его забрали, объединили в одно и расследуем. Вы же знаете: бывает так, что обвиняемый одновременно находится в роли потерпевшего. В вашей большой адвокатской практике такое было?
– Было, конечно. И кто же обвиняемый по первому делу?
– По первому делу нет обвиняемых, – ответила Ирина. – Лица, совершившие мошенничество в отношении Цветковой, не установлены. Что же касается Кремнева и Яхонтова, что вас, судя по всему, интересует, то они проходят только как свидетели. Претензий к ним у следствия нет.
– Ну что же, – улыбнулся я, – получил от вас много ценной информации! Пойду работать.
– Желаю успехов! – сказала Ирина на прощание.
Ирина немного задерживалась, поэтому я сидел в кабинете у Виталия Николаевича и дожидался ее прихода. Тот сидел за компьютером и набирал какой-то текст, время от времени поглядывая в мою сторону. Наконец он оторвался от экрана и повернулся ко мне:
– Я хочу вам сказать честно – зря вы в это дело ввязываетесь!
– Почему же зря?
– Неперспективное оно. Мы собрали практически полную доказательную базу, есть заключение экспертов. Наконец, дело курирует достаточно высокий начальник в нашем департаменте.
– И что это за начальник – министр или его заместитель?
– Нет, что вы… Но очень серьезный человек, и он имеет большие возможности. Да и сама Ирина Георгиевна говорила, что не стоит вам вступать в это дело.
– Значит, получается, что я, адвокат, должен спрашивать разрешения и совета у вас, следователей? – улыбнулся я.
– Конечно нет, – ответил Виталий. – Хозяин – барин. Я просто высказал свою точку зрения. И Ирина Георгиевна тоже ее поддерживает, – повторил он.
В этот момент дверь открылась. Ирина удивленно посмотрела на меня:
– Адвокаты на работе с самого утра?
– Волка ноги кормят, – улыбнулся я.
– Я понимаю, что вы вступили в это дело?
– Да, правильно понимаете, Ирина Георгиевна!
– Что вы хотите посмотреть? – спросила Ирина. – Мы можем показать вам документы, которые подписывала ваша клиентка, или обвинительное заключение.
– Я бы хотел ознакомиться с обвинительным заключением.
– Хорошо, оно у нас в новой редакции – мы добавили ей еще пару статей. Пойдемте ко мне в кабинет, я вам покажу его.
Я молча двинулся за Ириной. В кабинете она уселась за стол, достала какую-то папку и стала пролистывать ее, откладывая в сторону те страницы, с которыми я мог ознакомиться. Я же смотрел на Ирину очень внимательно.
– Как настроение, Ирина Георгиевна? – спросил я спустя несколько минут тишины.
– Настроение ничего. А как вы провели выходные? На даче, наверное, были? – каким-то язвительным тоном спросила Ирина.
– Да, на даче.
– И весело там было?
Что это? – подумал я. Намек на что-то или ревность?
– Было все как обычно, – ответил я.
– Могу себе представить! – Ирина снова подняла голову и посмотрела вверх, напоминая, что кабинет может прослушиваться. Я молчал.
– Ну вот все, что я вам могу показать, – Ирина придвинула ко мне несколько листков. – Вот обвинительное заключение.
Я взял листок и начал читать. Светлане и Юрию Цветковым было предъявлено обвинение в мошенничестве в особо крупных размерах, хищении предметов, имеющих особую ценность, совершенное группой лиц, а также в неуплате налогов. В этой редакции все выглядело так: Светлана и Юрий Цветковы вступили в преступный сговор с неким гражданином Коробейниковым, создали преступную группу для совершения хищений на рынке антиквариата. План антикваров заключался в приобретении на антикварных рынках и аукционах по заведомо низким ценам картин, близких по сюжету и исполнению манере русских художников XIX века. Реализация этих картин осуществлялась через салон Светланы Цветковой. Схема была опробована на Кремневе, с которым у антикваров сложились доверительные отношений. Для этого гражданин Коробейников примерно за пять тысяч долларов купил на аукционе в Дании картину местного художника Януса ля Кура «Деревья у озера», которую затем привез в Россию и после подделки подписи передал Светлане Цветковой. Она выдала картину за «неизвестный шедевр» живописца Александра Киселева «Летний день. Дорога вдоль опушки леса». Работа сопровождалась заключением известного эксперта Татьяны Поляковой, работающей во Всесоюзном художественном научно-реставрационном центре имени Грабаря. Кроме того, госпожа Цветкова, являясь кандидатом искусствоведения, лично гарантировала подлинность работы и ее музейную ценность, выдав доверчивому клиенту сертификат подлинности на бланке своего антикварного салона «Русские картины».
Господин Кремнев, поверив этим документам, купил картину за 120 тысяч долларов. Затем Светлана и Юрий Цветковы продали бизнесмену еще пять поддельных работ общей стоимостью более миллиона долларов. Кроме того, Цветкова, по данным следствия, похитила у предпринимателя набросок «Обнаженная с тамбурином» русского художника-передвижника Константина Маковского, датированный серединой XIX века. Рисунок был приобретен господином Кремневым на аукционе Сотбис за 30 тысяч долларов. Также антиквары подозреваются в неуплате налогов на сумму 4,8 миллиона рублей. По совокупности обвинения… – далее следовало перечисление статей УК.
– Да, серьезное обвинение, – сказал я, поднимая голову от бумаги.
– На пятнадцать лет лишения свободы тянет, – сказала Ирина.
– Вот тут, в обвинительном заключении, – начал я, – две фамилии встречаются: некий Коробейников и эксперт Полякова. Что с ними?
– А что вас интересует?
– Меня интересует их статус в этом деле.
– У Поляковой пока статус свидетеля. У Коробейникова – ему заочно предъявлено обвинение, он в розыске. Поймать его – дело времени. Так что, как видите, мы приготовили достаточно серьезное обвинение. Выдвинуты три статьи, серьезное наказание. Даже не знаю, как вам придется в этой ситуации…
– Ничего, как-нибудь постараюсь, – улыбнулся я.
– Я должна вас, как адвоката, ознакомить с экспертным заключением. – Ирина протянула мне еще несколько листков.
В заключениях я прочел, что одна из лабораторий, занимающихся экспертизой картин, дала заключение, что картины, которые им предъявили, были слегка переделаны. Их авторы – живописцы того же времени – Янус ля Кур и Андерсен Лунблю. Работы эти покупались в апреле прошлого года на датском аукционе по пять-шесть тысяч долларов, затем перевозились в Россию, на них наносились поддельные подписи русских авторов. При этом фальшивки прошли экспертизу на подлинность во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени Грабаря.
Затем Ирина ознакомила меня еще с одним документом, где все трое мошенников, которые обманули Цветкову с ее квартирой, были признаны по этому делу в качестве потерпевших – и Кремнев, и Яхонтов, и даже Зайцев, что меня очень удивило.
– Ирина Георгиевна, я хотел спросить, что с первым делом, где моя доверительница является потерпевшей?
– Мы его забрали, объединили в одно и расследуем. Вы же знаете: бывает так, что обвиняемый одновременно находится в роли потерпевшего. В вашей большой адвокатской практике такое было?
– Было, конечно. И кто же обвиняемый по первому делу?
– По первому делу нет обвиняемых, – ответила Ирина. – Лица, совершившие мошенничество в отношении Цветковой, не установлены. Что же касается Кремнева и Яхонтова, что вас, судя по всему, интересует, то они проходят только как свидетели. Претензий к ним у следствия нет.
– Ну что же, – улыбнулся я, – получил от вас много ценной информации! Пойду работать.
– Желаю успехов! – сказала Ирина на прощание.
Глава 16
Установление истины
Выйдя из Следственного комитета, я сел в машину. Что теперь делать? Прежде всего нужно поехать в Центр Грабаря, который занимается экспертизой картин, попробовать там установить истину, а потом отправиться к клиентке и разобраться с ней.
Я открыл справочник и нашел адрес Центра Грабаря. Он находился недалеко от Третьяковской галереи, куда я и поехал.
Вскоре я был на месте. Меня тут же остановил вахтер.
– Добрый день, – сказал он, – чем могу быть полезен?
– Я бы хотел встретиться… – Я замолчал, так как не знал, с кем мне нужно повидаться. Что мне ему сказать? – Я бы хотел встретиться с директором. Он на месте?
– Да, на месте. А как вас представить?
Я назвал свою фамилию и должность. Вахтер немного удивился, но подвинул к себе телефон и набрал номер.
– Владимир Алексеевич, к вам адвокат пришел, хочет с вами поговорить…
Вскоре я открыл дверь кабинета директора. Передо мной был седоволосый мужчина лет пятидесяти, в сером костюме. Я поздоровался с ним и протянул свою визитную карточку. Директор немного замешкался, словно раздумывая, давать ли мне свою визитную карточку в ответ, затем все же протянул ее мне.
– Чем могу быть полезен? – спросил он.
– Наверное, вы слышали про скандал с галереей «Русские картины», которой владела госпожа Цветкова?
– Да, немного слышал…
– У вас работала эксперт Полякова. Я бы хотел с ней поговорить.
– Госпожа Полякова отстранена от экспертизы частных работ, но при этом продолжает работать с музейными экспонатами. Вы должны понять, что даже высококвалифицированные эксперты имеют право на ошибку. Кроме того, фальшивых картин такого высокого уровня изготовления в России еще не было.
– А что вы можете сказать о Поляковой? – спросил я.
– Только хорошее, – ответил директор. – У нее такого никогда не было. И я хочу вам сказать, – он неожиданно перешел на полушепот, – здесь работает определенная группа людей, так сказать, цепочка. И в эту цепочку вовлечены художники. Они хорошо знают живопись XIX века и методы ее экспертизы. Кроме того, на мой взгляд, есть и дилеры, работающие на этом рынке. Поэтому я не знаю, какая роль отводилась в этом деле вашей доверительнице Цветковой и моей сотруднице Поляковой.
– Хорошо, – кивнул я. – У меня к вам, Владимир Алексеевич, еще один вопрос. Я прекрасно понимаю, что мне, как адвокату, разговаривать с Поляковой не имеет смысла, поскольку это может быть истолковано как воздействие на свидетеля. Но вы должны понять, что я впервые занимаюсь таким делом и, естественно, ничего не понимаю в антиквариате, тем более в подделках.
Директор внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Вам нужен консультант, который всему обучит и расскажет подробности?
– Да, хорошо бы…
– Я бы охотно помог вам, хотя тоже не посвящен в тонкости подделки картин, – словно оправдываясь, проговорил директор, – но мне оказывать вам консультативные услуги… Был скандал, про это много пишут, наверняка вы будете ссылаться на меня, поэтому я из этических соображений не смогу вам помочь. Но человека, который согласится оказать вам помощь, я назову. – Он открыл записную книжку и начал выписывать данные на листок бумаги. – Вы позвоните ему, объясните ситуацию. Человек отзывчивый, специалист своего дела. И я думаю, что он даст вам нужную информацию. Вы хотите организовать свое собственное расследование, не так ли?
– Совершенно верно, Владимир Алексеевич, прежде чем приступить к защите своей доверительницы, я хочу понять, способна ли она на такие действия.
Я открыл справочник и нашел адрес Центра Грабаря. Он находился недалеко от Третьяковской галереи, куда я и поехал.
Вскоре я был на месте. Меня тут же остановил вахтер.
– Добрый день, – сказал он, – чем могу быть полезен?
– Я бы хотел встретиться… – Я замолчал, так как не знал, с кем мне нужно повидаться. Что мне ему сказать? – Я бы хотел встретиться с директором. Он на месте?
– Да, на месте. А как вас представить?
Я назвал свою фамилию и должность. Вахтер немного удивился, но подвинул к себе телефон и набрал номер.
– Владимир Алексеевич, к вам адвокат пришел, хочет с вами поговорить…
Вскоре я открыл дверь кабинета директора. Передо мной был седоволосый мужчина лет пятидесяти, в сером костюме. Я поздоровался с ним и протянул свою визитную карточку. Директор немного замешкался, словно раздумывая, давать ли мне свою визитную карточку в ответ, затем все же протянул ее мне.
– Чем могу быть полезен? – спросил он.
– Наверное, вы слышали про скандал с галереей «Русские картины», которой владела госпожа Цветкова?
– Да, немного слышал…
– У вас работала эксперт Полякова. Я бы хотел с ней поговорить.
– Госпожа Полякова отстранена от экспертизы частных работ, но при этом продолжает работать с музейными экспонатами. Вы должны понять, что даже высококвалифицированные эксперты имеют право на ошибку. Кроме того, фальшивых картин такого высокого уровня изготовления в России еще не было.
– А что вы можете сказать о Поляковой? – спросил я.
– Только хорошее, – ответил директор. – У нее такого никогда не было. И я хочу вам сказать, – он неожиданно перешел на полушепот, – здесь работает определенная группа людей, так сказать, цепочка. И в эту цепочку вовлечены художники. Они хорошо знают живопись XIX века и методы ее экспертизы. Кроме того, на мой взгляд, есть и дилеры, работающие на этом рынке. Поэтому я не знаю, какая роль отводилась в этом деле вашей доверительнице Цветковой и моей сотруднице Поляковой.
– Хорошо, – кивнул я. – У меня к вам, Владимир Алексеевич, еще один вопрос. Я прекрасно понимаю, что мне, как адвокату, разговаривать с Поляковой не имеет смысла, поскольку это может быть истолковано как воздействие на свидетеля. Но вы должны понять, что я впервые занимаюсь таким делом и, естественно, ничего не понимаю в антиквариате, тем более в подделках.
Директор внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Вам нужен консультант, который всему обучит и расскажет подробности?
– Да, хорошо бы…
– Я бы охотно помог вам, хотя тоже не посвящен в тонкости подделки картин, – словно оправдываясь, проговорил директор, – но мне оказывать вам консультативные услуги… Был скандал, про это много пишут, наверняка вы будете ссылаться на меня, поэтому я из этических соображений не смогу вам помочь. Но человека, который согласится оказать вам помощь, я назову. – Он открыл записную книжку и начал выписывать данные на листок бумаги. – Вы позвоните ему, объясните ситуацию. Человек отзывчивый, специалист своего дела. И я думаю, что он даст вам нужную информацию. Вы хотите организовать свое собственное расследование, не так ли?
– Совершенно верно, Владимир Алексеевич, прежде чем приступить к защите своей доверительницы, я хочу понять, способна ли она на такие действия.