Карышев Валерий. Дело «о загадочном убийстве»

   Я свернул на другую улицу. «Девятка» шла за мной. Я начал лихорадочно соображать, чего от меня хотят. Может, меня и дома ждет какой-нибудь сюрприз – засада, и со мной там будут разбираться? Но, с другой стороны, зачем меня трогать? Наоборот, они заинтересованы, чтобы я освободил Марину. Нелогично получается…
   Вскоре я заметил, что «девятка» свернула в другой переулок. У страха глаза велики…
   Но, подъехав к дому, я обратил внимание, что во дворе стоит незнакомая машина, «Ауди-80», в которой сидят два парня. Мне почему-то показалось, что они ждут меня. А может, это киллеры? Ладно, совсем ты, адвокат, запаниковал! Соберись, все будет нормально!
   Утром позвонили с работы и сказали, что следователь Самохин ждет меня в прокуратуре на процессуальные действия. Теперь, как я понял, он решил все свои вызовы проводить официально. Да ради бога!
   Вскоре я подъехал к зданию прокуратуры. Отыскав на первом этаже кабинет Самохина, я заметил, что рядом в коридоре сидит молодая девушка в темном плаще и темной косынке. Наверное, к нему… Да мало ли кто к нему ходит, наверняка он не одно дело ведет.
   Я постучал.
   – Входите! – раздалось из-за двери.
   Я вошел. Самохин посмотрел на меня и тут же отвел взгляд в сторону.
   – Вызывали? – спросил я, специально подчеркивая значимость его фигуры.
   – Я попросил вас прийти, чтобы ознакомить с заключением экспертизы, – сказал Самохин. – Пожалуйста, прочтите и распишитесь.
   Я взял листок, лежащий на столе. По результатам экспертизы было установлено, что взрывное устройство, в котором находилось столько-то граммов тротила – заряд был достаточно большой, – управлялось дистанционным управлением. Я подписал.
   – И что из этого следует? – спросил я.
   – Во-первых, то, что заряд был слишком большой и практически невозможно определить, кто погиб…
   – Я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что банкир Солодовников жив?
   – Нет, в том, что Солодовников мертв, сомнений нет. А вот в том, что погиб Сергей Ломакин, у нас сомнения…
   – Почему?
   – Никто не смог его опознать. Я вызвал его сестру, она в коридоре сидит, вы, вероятно, ее видели… Так вот, я допросил ее, и у меня возникли сомнения, что Ломакин погиб.
   – Так кто же тогда погиб?
   – Не знаю. Это только мои домыслы. Но самое главное, как вы видите, – это дистанционное управление, – сказал следователь с ехидной улыбкой.
   – И что из того?
   – Кто-то же им управлял!
   – И кто же?
   – Если Ломакин жив, то он и управлял. А может быть, и не Ломакин. А может, и ваша подзащитная им управляла!
   – Ну, вы такие смелые предположения делаете! – улыбнулся я. – Кстати, вы нашли пульт дистанционного управления?
   Самохин опустил глаза:
   – Не нашли, но ищем.
   – Ну что, я могу быть свободен? – спросил я.
   – Конечно, – кивнул Самохин.
   Я хотел уже выйти из кабинета, но неожиданно услышал его голос:
   – Надеюсь, вы ничем особенным со своей подзащитной в тюрьме не занимаетесь?
   – А что вы имеете в виду? – оглянулся я.
   – Да ничего… Просто я предполагаю, что там все записывается или прослушивается. Так что, господин адвокат, будьте поосторожней…
   Что за намеки? Чем я не должен заниматься? Или не должен что-то ей носить?
   Я закрыл дверь. Девушка в трауре. Она подняла на меня глаза.
   – Извините, пожалуйста, – обратился я к ней, – я адвокат жены погибшего Андрея Солодовникова. Как я понимаю, вы – сестра Сергея Ломакина?
   – Да, – тихо сказала девушка.
   – Можно вас спросить?
   Девушка кивнула.
   – Вы были на опознании своего брата?
   – Да, была.
   – Вы определили, что это он?
   – А что можно было определить? От него ничего не осталось… Так, одежда кое-какая, часы его да цепочка с перстнем каким-то образом уцелели, которые он носил…
   «Да, не густо», – подумал я.
   – Я хочу вам сказать, господин защитник, – неожиданно заявила девушка, – что я вам не союзник. Я не любила эту фифочку. Это из-за нее Сережа погиб, – девушка стала вытирать носовым платком мокрые от слез глаза.
   Господи, кто же мои союзники, где они? Везде одни недоброжелатели…
   Прошло некоторое время, я был вынужден заниматься своими старыми делами и клиентами. Марину несколько дней не посещал, но на следующий день после освобождения одного моего старого клиента я поспешил к ней в следственный изолятор, дабы поставить в известность о результатах недавней экспертизы.
   Поднявшись на третий этаж, я быстро заполнил требование вызова. Написав номер ее камеры, я передал листок женщине, сидящей в картотеке. Та сверила данные с карточкой, неожиданно зачеркнула написанное, пометив красным карандашом «Карцер», и вернула листок мне.
   – Что это значит? – удивился я.
   – То, что ваша клиентка в карцере, – сухо ответила женщина.
   Господи, что же случилось?
   Через полчаса ко мне ввели Марину. Она была снова одета в тренировочный костюм, какая-то осунувшаяся. Я шагнул к ней. Она остановилась.
   – Не подходите ко мне близко, – сказала она, – от меня плохо пахнет. Я уже три дня не умываюсь.
   – Почему ты попала в карцер? – спросил я.
   – Ой, нервы у меня не выдержали! В камере сцепилась с одной алкоголичкой.
   – По какому поводу?
   – Она приставать ко мне начала, гадости всякие говорить, ну я и не выдержала.
   – Ну-ка, рассказывай подробно!
   Через несколько минут я все узнал.
   Оказывается, Марина сцепилась с женщиной, которая тоже сидела за убийство мужа, у которой уже состоялся суд, и она получила девять лет.
   – Девять лет? – переспросил я.
   – Да, девять. Мне что, тоже девять лет дадут?
   – Не волнуйся, у тебя все будет нормально.
   – Короче, нервы у меня не выдержали. Подрались мы. А тут еще записку мне передали, не знаю, каким образом… От тех, что в коридоре были. Это же бандиты! Андрей с их деньгами работал, и теперь они все стрелки пытаются перевести на меня. Они сказали, что навестят меня в тюрьме. Я очень испугалась…
   – Поэтому ты и спряталась в карцер? – улыбнулся я.
   Марина пожала плечами.
   – У меня тоже новости, – сказал я. – Взрывное устройство имело дистанционное управление, и следак начинает уверять, что Ломакин может быть жив, а дистанционным управлением управляла якобы ты.
   – Что вы! – удивилась Марина. – Это просто бред!
   Мы проговорили еще минут сорок. Я уже хотел собираться, но Марина неожиданно сказала мне:
   – У меня к вам просьба… Вы не могли бы послать сообщение на пейджер?
   – Какое?
   Марина взяла листок и что-то написала на нем.
   – Вот номер пейджера, – она протянула листок мне. – А сообщение такое: срочно пришлите весточку через адвоката. И еще, укажите в сообщении адрес вашей адвокатской фирмы и вашу фамилию. Вам привезут записку.
   – А может, мне лучше встретиться?
   – Нет, сейчас обстановка не та. Мафия появилась. Может, они и за вами следят. Пусть лучше будет так.
   – Хорошо, все сделаю, – сказал я.
   Как только я вышел из следственного изолятора, тут же послал короткое сообщение: жду весточку через адвоката, назвал свою фамилию и адрес, подписал «Марина». «Интересно, – подумал я, – кто же у нее остался на свободе, от кого она ждет сообщений и что это за человек?»
   Через два дня позвонили с работы и сказали, что меня ждет телефонограмма, причем срочная.
   – Раз срочная – прочитайте ее, – сказал я секретарше.
   «Вам сегодня необходимо срочно прибыть на следственные действия по адресу», – и секретарша назвала адрес одной городской больницы.
   На следственные действия меня приглашал следователь, который вел дело Николая Соколова. Я сразу заволновался.
   Николай мне не звонил несколько дней. Куда он пропал? Может, опять на него покушение? Всю дорогу я только и думал, что могло случиться с Николаем.
   Когда я приехал в больницу, то ни у входа, ни в приемном отделении следователя не нашел. Я обратился с вопросом к охраннику, стоящему у дверей.
   Тот послал меня в морг. Подъехав к отдельно стоящему одноэтажному зданию, я сразу заметил несколько машин у входа. Две из них были с милицейской символикой. Осторожно войдя внутрь помещения, я сразу заметил несколько человек, среди которых был следователь Николая.
   – Что случилось? – даже не здороваясь, спросил я его.
   – Вашего клиента сегодня утром убили у подъезда. Поскольку у него родственников нет, то пригласили вас на опознание, – сказал мне следователь.
   Через несколько минут меня провели в отдельную комнату, где посередине стояла кровать на колесах. В присутствии понятых мне показали лицо лежащего человека. Это был Николай Соколов.
   Выполнив формальности, я хотел было ехать домой, но ко мне обратился следователь:
   – Не хотите быть адвокатом убийцы?
   – Его уже задержали? И кто он? – спросил я.
   – Из его же братвы. Они обвинили его, что он присвоил их общак. А опера говорят – это борьба за власть. Так что ответить задержанному? – снова спросил меня следователь.
   – Скажите, что я занят по другим делам. Пусть ищет другого адвоката.
   После морга я решил поехать на работу. Всю дорогу только и думал о погибшем клиенте. Лучше бы его тогда посадили – был бы живым.
   Когда я приехал в офис, там лежал конверт, на котором было написано: адвокату такому-то. Внутри находилась тщательно запечатанная записка. На ней было написано: «Марине, лично».
   Взяв записку, я поехал в следственный изолятор.
   – Принесли? – спросила Марина, как только вошла в кабинет.
   – Да. – Я протянул ей записку.
   Марина быстро проговорила:
   – Вы можете постоять возле двери?
   – Зачем?
   – На всякий случай. Это очень важно! Если услышите какие-то шаги в коридоре, сразу же дайте мне знак.
   – Хорошо.
   Я подошел к двери. Марина достала зажигалку и, крутанув колесико, проверила, работает ли она. Затем быстро распечатала записку. Прочтя, она пробежала ее глазами еще раз, тут же поднесла к листку зажигалку и сожгла бумагу. После этого Марина, дунув, чтобы пепел вылетел на улицу, отправила туда же и зажигалку.
   – Что пишут? – поинтересовался я.
   Марина тяжело вздохнула:
   – Вроде надежда есть…
   Спрашивать, от кого пришла записка и что там было, я посчитал неделикатным. В конце концов, захочет – расскажет сама.
   – Да, сегодня я из карцера вышла, – сказала Марина.
   – Как это? Вроде срок-то еще не закончился.
   – Меня досрочно выпустили. Приходил какой-то тюремный начальник. По душам поговорил и выпустил. Меня теперь в другую камеру перевели.
   – Вот видишь, как хорошо! – улыбнулся я. – Просто отлично!
   – Только не в Ницце я сижу и не в Монако, – грустно улыбнулась Марина, – где я раньше была с Андрюшкой.
   Через несколько минут я вышел из следственного изолятора. Неожиданно зазвонил мобильный телефон. Незнакомый мужской голос назвал меня по имени-отчеству и поинтересовался, я ли это.
   – Да, это я.
   – Здесь вот какая тема, – чувствовалось, что мужчина подбирает слова. – Вы не могли бы завтра с утра подъехать в банк, где работал Андрей Николаевич Солодовников? – Мужчина назвал адрес.
   – А зачем мне туда ехать?
   – С вами хотят поговорить.
   – Кто?
   – Вы его знаете. Большая просьба – подъезжайте. Только вот что… Вы следаку ничего об этом не говорите. В ваших же интересах. И еще, как вы понимаете, люди, которые звонят вам, обладают большими возможностями, раз они узнали ваш телефон. Соответственно, они знают и ваш домашний адрес. Так что не делайте, пожалуйста, глупостей. – И мужчина положил трубку.
   Господи, началось! И что мне делать? Ехать или не ехать? Сообщать следователю или не сообщать? С одной стороны, я не обязан туда ездить. Более того, это запрещено законом, я не должен вступать в какие-либо неформальные отношения с любой стороной.
   Но, с другой стороны, вдруг что-то будет в пользу Марины? Надо все же рискнуть…
   В назначенное время я подъехал к банку в центре города. Это был четырехэтажный особняк желтого цвета, с зеленой лужайкой, с огромным количеством иномарок возле него и рядом видеокамер слежения. «Да, Служба безопасности поставлена тут на широкую ногу!» – подумал я.
   Подойдя к окошку, назвал свою фамилию.
   Мужчина попросил у меня документы. Я предъявил свое адвокатское удостоверение. Он внимательно рассмотрел его.
   – У вас удостоверение через два месяца кончается. Не забудьте продлить! – сказал он.
   Какая въедливая Служба безопасности! В тюрьме никогда на это внимания не обращают, а тут сразу: «Надо продлить»…
   – Хорошо, постараюсь, – улыбнулся я и пошел по коридору.
   – Вам прямо и направо, там вас встретят, – сказал вслед мужчина.
   Пройдя несколько шагов, я поравнялся с одной из дверей. Неожиданно из нее вышел парень, в ухе у которого я заметил маленький наушник. Вероятно, это был сотрудник Службы безопасности. Он обратился ко мне по имени-отчеству.
   – Да, это я.
   – Пойдемте, нам нужно подняться на третий этаж.
   Мы шли по широкому коридору. Нетрудно было догадаться, что на третьем этаже располагалось руководство. Тут было меньше дверей, на каждой надпись: «Вице-президент», «Член правления»…
   Наконец мы подошли к массивным дверям с табличкой: «Председатель правления Андрей Николаевич Солодовников». Да, табличку еще не заменили…
   Я открыл дверь.
   В приемной сидела молодая девушка, лет двадцати, в розовой блузке, темноволосая, немного похожая на Марину. «Наверное, секретарша», – подумал я. Она посмотрела на меня странным, недобрым взглядом. Да что же они на меня все так смотрят в последнее время!
   – Куда мне пройти? – спросил я.
   – Пожалуйста, – ответила девушка, – вас ждут.
   В просторном кабинете, где еще не так давно сидел муж Марины, находилось четверо мужчин. Двоих из них я узнал сразу. Это были те люди из суда. Двое были мне незнакомы. Один из них сидел без пиджака. Было ясно, что это новый председатель правления банка. Пиджак его висел на спинке президентского кресла.
   Я поздоровался. Каждый из присутствующих подошел и пожал мне руку. Поздоровался и тот, который приветливо говорил со мной в машине. Он спросил у меня, что я буду пить – кофе, чай.
   – Может быть, что-нибудь покрепче? – добавил он с улыбкой.
   – Нет, спасибо, ничего, – сказал я. – Давайте лучше поближе к делу.
   – Садитесь, – указал мне мужчина на кресло возле небольшого столика. Сам же опустился в президентское кресло. Тут же стало ясно, кто настоящий хозяин. Тот мужчина без пиджака, видимо, только пешка, или марионетка, если быть точнее. А истинный хозяин – вот этот. Мафиози…
   – Надеюсь, вы понимаете, о чем у нас пойдет разговор? – спросил мужчина. – Кстати, познакомьтесь, – указал он мне на мужчину, стоящего неподалеку. – Это Николай Васильевич Громов, начальник Службы собственной безопасности, тот человек, который написал заявление и предоставил все записи о причастности Марины к убийству Андрея.
   Я разглядывал Громова. Это был мужчина лет сорока пяти, невысокого роста, достаточно худощавый, с темноватым лицом, темными бегающими глазами.
   – Разговор у нас будет серьезный, – сказал мужчина. – Но для начала… Можно ваш мобильный телефон? – неожиданно спросил он.
   – Зачем?
   – Я попросил ваш мобильный, – повторил мужчина, не отвечая на мой вопрос. Я молча протянул ему телефон. Он взял его и отстегнул батарейку от корпуса, положив отдельно. Затем кивнул в сторону Громова. – Теперь еще одна формальность. Заранее приносим свои извинения, – сказал он равнодушным голосом, давая понять, что мои претензии никакого значения для него иметь не будут.
   Громов подошел и стал быстро ощупывать меня, проверяя воротники, нет ли там какого-либо подслушивающего или записывающего устройства; сказав «Чисто», он отошел в сторону.
   – Такая конспирация – прямо фильм про Джеймса Бонда! – с улыбкой сказал я.
   – Береженого бог бережет, – сказал мужчина, вытянув руку вперед.
   «Да, – подумал я, – знакомый жест, типично бандитский!»
   Сидя в кабинете банкира Солодовникова, я осматривался по сторонам. Помимо кожаного кресла, где восседал незнакомец, расспрашивавший меня, и громадного стола, у стены стоял огромный современный двустворчатый стеклянный шкаф, в котором хранились различные бумаги. С правой стороны стола находился кожаный диван и два кожаных кресла, между ними – журнальный столик.
   Там сидели другие собеседники. Но мое внимание привлекли две красные лампочки, горевшие на панели видеомагнитофона, расположенного в едином корпусе под телевизором. Одна из лампочек находилась под словом «REC». «Так, – подумал я, – значит, меня пишут».
   Излюбленный прием банкиров, когда в видеодвойки вставляют миниатюрную видеокамеру и ведут запись сразу на расположенный тут же видеомагнитофон, для меня был не нов. Вероятно, мои визави решили записать беседу со мной, чтобы потом проанализировать все ответы на задаваемые вопросы.
   Тем временем перекрестный допрос – так его можно было назвать – продолжался. Человек, который впоследствии назвался Яном, стал подробно расспрашивать меня о том, как я вышел на свою клиентку, знакомы ли мы были с ней раньше. Я рассказал ему историю нашего знакомства.
   Он усмехнулся и сказал:
   – И что же, она прямо так приехала? И после этого она пригласила вас в это дело?
   Я кивнул головой. Он снова усмехнулся, или не очень веря моим словам, или удивляясь женской непосредственности.
   – Хорошо, допустим. Что, она просила вас, например, телефон принести, кому-то позвонить, записку передать? – снова стал расспрашивать меня Ян.
   Я немного задумался. Как себя вести? Конечно, шутить с ними опасно. Эти люди готовы на все. Но, с другой стороны, никакой опасной информации не было.
   – Да, было дело, – сказал я, – вышел, передал информацию на пейджер…
   – Какой номер пейджера? – неожиданно вступил в разговор коллега Яна, который взял карандаш, чтобы записать номер.
   – Я уже не помню, какой…
   – Вспомнить можешь? – неожиданно обратился он ко мне на «ты». Но Ян строго взглянул на него. Тот тут же замолчал, видимо поняв, что ему нельзя задавать вопросы, пока со мной беседует Ян. Вероятно, эта бандитская субординация была достаточно строгой, и никто не смел нарушать ее.
   Ян опять спросил:
   – Хорошо, а потом вы можете его вспомнить?
   – Может, и вспомню, не знаю…
   – А что было дальше?
   – А потом, после того как я отправил сообщение на пейджер, мне в консультацию кто-то принес конверт с запиской, которую я и передал.
   – Записку, конечно, не читали?
   – Нет, не читал, – покачал я головой.
   Ян хлопнул рукой по столу.
   – Ну что я говорил! – сказал он громко. – Все сходится! – обратился он к своим коллегам. – Он жив, и записка является подтверждением этого.
   Я расширил глаза. «Кто он?» – подумал я. Но спросить не решился.
   – Хорошо, – обратился ко мне по имени-отчеству Ян, – вы вспомните, пожалуйста, как передали ей записку. Она ее прочла. Что дальше было? Какая ее реакция? Нас это очень интересует. Она обрадовалась, расстроилась, успокоилась? – как бы стал он подсказывать мне.
   Я пожал плечами:
   – Вроде все было нормально… Я особого внимания не обращал на ее реакцию. Она меня сразу к двери поставила на всякий случай…
   – Так, а дальше?
   – Я не видел ее лица. Стоял около двери, и мне не было видно. А потом она быстро сожгла записку и пепел в окно выбросила.
   – Видите, – снова обратился Ян к собеседникам, – все сходится! Все не зря!
   Неожиданно один из собеседников сказал:
   – Знаешь, Ян, может, здесь просто совпадение… Может, кто-то просто…
   – Да ладно! – оборвал его Ян. – У тебя с мозгами всегда было неважно! Ты никогда не можешь просчитывать ходы противника. А я все четко вижу. Ладно, мы ее проверим. Так, – обратился Ян ко мне, – вы можете пронести ей записку от нас или мобильный телефон?
   – С телефоном сложновато будет, – сказал я, – потому что там все прослушивается, и у меня могут быть неприятности.
   – Хорошо, верю, – сказал Ян. – А маляву?
   – С запиской проблем нет, пишите.
   – Мы сейчас напишем. – Ян тут же придвинул к себе листок бумаги и стал писать что-то. Закончив, он протянул записку мне. Она была не запечатана.
   – Мы вам доверяем, – улыбнулся Ян. – Видите, я даже не запечатываю записку. Но у нас к вам будет одна просьба. Вы можете говорить ей про наш разговор, что мы вас пригласили сюда, что сидели в этом кабинете, рассуждали о том о сем… Но когда она будет читать эту записку, внимательно следите за ее реакцией. Потом мы с вами встретимся в каком-нибудь уютном местечке, – Ян встал и взял меня под руку, чтобы проводить до дверей кабинета, – и вы нам расскажете, как она читала записку, что у нее в это время было написано на лице. Сможете это сделать?
   – Постараюсь, – кивнул я головой. – А если она прервет со мной контакт после того, как узнает, что мы общались с вами?
   – Она не прервет с вами контакт. Скоро будет суд, и вы ей нужны. Следствие скоро заканчивается, дела у нее достаточно плохи, и она не будет менять адвоката перед судом. Лошадей на переправе не меняют – так, по-моему, говорят? – улыбнулся Ян.
   – Спасибо, конечно, за сравнение меня с лошадью…
   Ян с улыбкой похлопал меня по плечу, оценив мой юмор.
   – Ничего, если все получится так, как мы задумали, у вас будет много денег. Мы вас не обидим. И вообще, у вас проблем не будет. Хотите у нас в банке работать? – неожиданно сказал Ян и всмотрелся в мое лицо.
   – Не знаю… Нужно сначала это дело закончить, – ответил я.
   Ян пошел провожать меня. Когда мы выходили из здания, он опять взял меня за руку, приблизился ко мне и, наклонившись, сказал на ухо:
   – Я почему-то вам верю. Не думаю, что вы играете с ней в одну игру. Я верю в случайность. И в подтверждение раскрою вам небольшой секрет. Дело вот какое… Я не очень верю в убийство этого охранника. Я думаю, что он жив, потому что кто-то машину взорвал. А это мог сделать только Сергей Ломакин.
   – Почему вы так решили? Ведь сестра была на опознании, вроде труп опознан…
   – Это все игра, – махнул рукой Ян. – Нас так дешево не проведешь. Дело в том, что наши бабульки заныкались в связи с этим взрывом…
   – Вы хотите сказать – исчезли? – уточнил я.
   – Да, двадцать миллионов гринов. Нормальная сумма, да? Так вот, все это дело они подстроили, со взрывом, с пропажей… И в тюрьму она не случайно села. Я это чувствую. Тут все сходится. Ну ничего, мы это дело раскроем! Так что внимательно смотрите за ее реакцией на записку. А Ломакина мы найдем своими силами, – сказал Ян и протянул мне руку на прощание.
   Я был ошарашен его словами. Неужели действительно Ломакин жив? Быть такого не может!
   В тюрьму к Марине я поехал на следующий день. Перед этим я все же прочел записку – уж больно хотелось узнать, о чем она. Тем более что записка была не запечатана.
   Там было следующее: «Мариночка, мы очень переживаем за твое здоровье, очень волнуемся. Ты молодец, что придумала такую комбинацию. Твоего ищем и обязательно найдем. Мы знаем, что он жив. Так что подумай, как облегчить свою ситуацию. Сама понимаешь, что сейчас находишься в тяжелом положении. И ты знаешь наши возможности и связи. Так что до скорого свидания! Мы очень надеемся, что ты нам поможешь. Твои друзья». И внизу была поставлена буква «К». Вероятно, это подпись того, кто писал записку. Вообще-то я говорил с Яном… Значит, его фамилия начинается на букву «К», а может быть, это кличка…
   Через несколько минут я сидел в кабинете. Вскоре появилась Марина, уже в нормальном виде, причесанная и аккуратная. Она очень обрадовалась, подошла ко мне и поцеловала в щеку.
   – Ну, как дела? – спросила она.
   – Боюсь, не очень хорошие, – ответил я и стал рассказывать ей о своем визите в банк. При этом я смотрел внимательно за ее лицом. Она резко изменилась, побледнела.
   – И записочку вам передали, – сказал я и протянул ей листок. Марина быстро пробежала его глазами. Я наблюдал за ее реакцией. Она погрустнела, заволновалась.
   – Вы понимаете, – сказала она, – они считают, что он жив! Кто он? Кого они имеют в виду?
   Я пожал плечами.
   – Вспомните, про кого они расспрашивали – про моего мужа, Андрея Солодовникова, или про охранника, Сергея Ломакина? – спросила Марина.
   – Не знаю… Скорее всего, про Ломакина.
   – Да, ситуация очень сильно меняется, – сказала Марина. – Я очень расстроена. У меня к вам просьба… Вы не могли бы позвонить на пейджер? И вот еще что – я записку напишу, завтра передайте. А на пейджер пошлите вот такое сообщение. – И она записала текст.
   Сообщение было следующим: «Пошли человека на работу адвоката. Для тебя записка. Очень важно. Целую, Марина».
   Марина протянула мне листок.
   – Сейчас вы выйдете и сразу пошлете это сообщение на пейджер. А завтра я попрошу вас прийти ко мне пораньше, часам к одиннадцати. Вы можете это сделать?
   Я кивнул.
   – А я к этому времени постараюсь написать записку. Вы потом ее возьмете к себе на работу, человек к вам за ней подъедет. Понимаете, это очень важно! – повторила Марина. – Это очень опасные люди. Будьте с ними осторожны!
   Покинув следственный изолятор, я сделал все так, как просила Марина, – тут же отправил сообщение на пейджер. Теперь у меня у самого появились сомнения. Неужели она действительно разработала тонкую игру? Неужели охранник Ломакин жив, а деньги она действительно взяла и разыграла спектакль, подготовив убийство собственного мужа?