Виктор медленно сел на скамью и опустил голову. Тут произошло неожиданное. Из рядов, где сидела братва Вороны, поднялись два парня. Они почти вплотную подошли к решетке, за которой сидел Виктор.
   – Смотри в глаза! – сказал один из них строго.
   Конвоиры забеспокоились.
   – Уважаемые, сядьте на место! – потребовали они. Но ребята не реагировали. Обстановка накалялась. Один из парней стал полушепотом разговаривать с Виктором. Я понял, что в ход идут угрозы. Но в этот момент дверь открылась, и секретарь объявила:
   – Прошу всех встать! Суд идет!
   В зал вошла женщина-судья и два народных заседателя – мужчина и пожилая женщина. Перед тем как начать, судья взглянула на адвоката другой стороны, так и не севшего до сих пор и стоящего между рядами.
   – Вы кто? – спросила она. – Почему вы не можете сесть?
   – Я адвокат, адвокат потерпевшего. Я не знаю, куда садиться, ваша честь! – От волнения парень стал заикаться.
   Судья смутилась.
   – По идее, если вы представляете потерпевшего, вам уместнее сесть рядом с прокурором, – сказала она и взглянула на прокурора. Тот согласно кивнул.
   Адвокат сел на указанное место и раскрыл толстую папку. «Хорошо подготовился! – подумал я. – Ну, ничего, сейчас мы тебя разобьем!»
   Судья начала перечислять, кто участвует в судебном процессе: судья, народные заседатели, прокурор, адвокат, адвокат потерпевшего, свидетели… Затем она огласила статью, по которой обвиняется мой подзащитный, спросила, получил ли он вовремя обвинительное заключение. Настало время отвечать Виктору.
   – Подсудимый Князев, когда вы получили обвинительное заключение? – спросила судья.
   Виктор сидел неподвижно и молчал.
   – Подсудимый Князев, я к вам обращаюсь!
   Виктор медленно встал и отвернулся в противоположную от судьи сторону. Хорошо играет, черт возьми!
   Судья начала раздражаться.
   – Вы что, не понимаете русского языка? Я спрашиваю, когда вы получили обвинительное заключение, какого числа?
   – Ваша честь, мой клиент себя чувствует не совсем хорошо, – вмешался я, – поэтому позвольте ответить на этот вопрос за него мне. Из дела видно, что он получил заключение 14 марта.
   – Это я знаю, – сказала судья. – Но я хотела бы услышать это от него.
   – Ваша честь, – продолжил я, – я бы хотел чуть позже объяснить поведение моего клиента.
   Судья недоуменно взглянула на меня, не понимая, в чем дело.
   – Хорошо, – кивнула она. – Начинаем судебное заседание! Какие у кого будут ходатайства? Товарищ прокурор, у вас есть ходатайства?
   Прокурор в синей форме встал словно по стойке «смирно»:
   – Ваша честь, пока у меня никаких ходатайств нет.
   – Хорошо. У защиты?
   Я поднялся.
   – Есть ходатайство, ваша честь!
   – Слушаю внимательно.
   Я специально сделал паузу.
   – Я прошу направить дело в отношении моего подзащитного на доследование по той причине, что следственные органы грубо нарушили статью Уголовно-процессуального кодекса – не провели судебно-психиатрическую экспертизу моего подзащитного.
   – А при чем тут экспертиза? – поинтересовалась судья.
   – Дело в том, что мой клиент полтора года назад получил серьезную контузию в результате взрыва легкового автомобиля, в котором он находился, и соответственно у него налицо все признаки контузии. И эти симптомы особенно обострились к началу суда, – специально добавил я, словно оправдывая поведение Виктора. – Поэтому я считаю, что он может неадекватно воспринимать происходящее и не в полной мере может защищать себя, что нарушает его право на защиту. Поэтому я прошу направить дело на доследование и назначить судебно-психиатрическую экспертизу моего подзащитного.
   – А что, – спросила судья, – разве судебно-психиатрической экспертизы не было?
   – Не было, ваша честь.
   Судья стала быстро листать уголовное дело, затем вопросительно посмотрела на прокурора. Тот пожал плечами. Было ясно, что они не знали об отсутствии экспертизы.
   – Хорошо, – произнесла судья, – суд удаляется на совещание!
   Все присутствующие, кроме меня, естественно, не могли понять, что произошло. Особенно сторона потерпевшего. Пацаны подбежали к своему адвокату, тот только пожимал плечами и ничего толком не мог объяснить.
   Через полчаса судья вернулась и огласила решение суда, в котором мое ходатайство было полностью удовлетворено. Суд постановил: «В связи с тем, что судебно-психиатрическая экспертиза на следствии в отношении подсудимого Князева не была проведена, назначить ее стационарно, дело направить на доследование, ходатайство адвоката удовлетворить».
   Воспользовавшись тем, что в зале началась суматоха, так как пацаны Вороны засуетились, стали подбегать то к адвокату, то к прокурору, пытаясь что-то выяснить, я быстро вышел из зала. Теперь необходимо было найти мою охрану. Но, как назло, я их не видел. Я спустился на второй этаж – там их тоже не было. Я вышел на улицу и увидел, что со стороны площадки, где стояли автомобили, появились четыре человека в темных очках. Это явно были люди из группировки Вороны. Они пристально смотрели на меня. Один из них тут же достал мобильный телефон – вероятно, собрался звонить своим дружкам, которые оставались в зале суда, чтобы выяснить, почему адвокат вышел.
   Нужно было торопиться. Я еще раз огляделся по сторонам и, выругавшись про себя, хотел идти, как неожиданно кто-то взял меня за руку.
   Я обернулся и увидел своих «телохранителей», улыбающихся во весь рот.
   – Ну что, все закончилось, командир? – обратился один из них ко мне.
   – Да, закончилось. Быстро уходим!
   Ребята торопливо пошли за мной. Мы прошли несколько шагов шагов по улице, затем я свернул во двор. Мы вышли на соседнюю улицу и направились к моей машине. Попрощавшись с ребятами, я сел в автомобиль и нажал на газ.

Процесс над итальянцем

   В Мосгорсуде завершился процесс по делу шести участников солнцевской ОПГ, контролировавших ряд крупных коммерческих структур. Возглавляли бригаду «авторитетный» предприниматель Андрей Качуйков (Итальянец) и Андрей Артемов. За решеткой они оказались по жалобе предпринимателя, которого практически разорили. Расследование этого дела началось в ноябре 1999 года, после того как в ГУБОП МВД обратился коммерсант Андрей Гайдашенко. Он рассказал, что его фирма «Маира» занималась взаимозачетами между российскими нефтяниками и украинскими переработчиками. Однако последние постоянно задерживали платежи, и получить с них деньги без проблем почти никогда не удавалось. Поначалу господин Гайдашенко решал эти проблемы с помощью Фонда поддержки правоохранительных органов.
   Однако в какой-то момент представитель фонда Владимир Темников порекомендовал предпринимателю сотрудничать с одним из «подразделений» фонда, которым руководил некий Андрей Качуйков.
   Андрей Гайдашенко последовал его совету. Новый партнер пообещал выбивать долги «Маиры» за 20% «комиссионных», что вполне устроило главу фирмы. Поначалу Андрей Качуйков неплохо справлялся со своими обязанностями (правда, сумма комиссии иногда была больше оговоренной), однако все изменилось после того, как в октябре 1998 года у «Маиры» возникли финансовые проблемы и ей нечем было оплатить провоз очередной партии нефтепродуктов. Качуйков предложил Андрею Гайдашенко ссуду в пятьдесят тысяч долларов, потребовав взамен, чтобы доходы от сделок перечислялись на счет в латвийском банке Hansabank-Latvia. Предприниматель согласился.
   С этого времени доходами фирмы распоряжался Андрей Качуйков. Себе он стал забирать половину. Когда Андрей Гайдашенко попытался воспротивиться, Качуйков вместе с приятелем Андреем Артемовым избили коммерсанта. После этого они потребовали полностью отдать им бизнес, предложив в качестве отступных десять тысяч долларов в месяц. При этом ежемесячная прибыль «Маиры» составляла около 200 тысяч долларов. Андрею Гайдашенко ничего не оставалось, как согласиться. Однако в конце 1999 года «Маира» оказалась на грани разорения. Вскоре коммерсант обратился в милицию и написал заявление о вымогательстве, и в начале 2000 года Андрей Качуйков и пятеро его сообщников были задержаны. При обысках у них обнаружили немало оружия, целый набор поддельных паспортов.
   Позже выяснилось, что господин Качуйков работал на солнцевскую ОПГ, где был известен под прозвищем Итальянец. Он специализировался на том, что отнимал чужой бизнес. Так, параллельно с «Маирой» его люди пытались захватить Выхинский колбасный завод. Руководство завода также взяло у господина Качуйкова ссуду, но, выяснив, с кем имеет дело, вовремя погасило долг и отказалось от дальнейшего «сотрудничества». И на следствии, и в суде солнцевские не признавали своей вины. Обвиняемый Качуйков заявил, что Андрей Гайдашенко согласился с перечислением доходов «Маиры» в Латвию, так как занял у него не пятьдесят, а пятьсот тысяч доларов. При этом Андрей Гайдашенко будто бы сам пытался «кинуть» инвесторов и обратился в милицию, чтобы не возвращать долг. Подельники Качуйкова говорили, что только улаживали долговые проблемы с украинскими партнерами «Маиры» и ни в какие иные финансовые отношения с Андреем Гайдашенко не вступали.
   В итоге реальное наказание получили лишь Качуйков и Артемов, участвовавшие в избиении предпринимателя. Их признали виновными в мошенничестве, вымогательстве, организации преступного сообщества и приговорили соответственно к десяти и пяти годам заключения. Для Итальянца это был не первый срок: он уже отсидел два года за то, что в драке откусил ухо сотруднику ГАИ. Четверо его подельников были признаны виновными в соучастии в мошенничестве, но отделались условным наказанием. Все осужденные остались недовольны приговором. Адвокаты Качуйкова и Артемова добились в Верховном суде смягчения наказания на половину срока.

Дело гольяновской группировки развалилось в суде

   Московский окружной военный суд вынес приговор по делу так называемой гольяновской преступной группировки. И хотя трое из семи подсудимых все-таки получили сроки, а один был отправлен на принудительное лечение, сказать, что дело рассыпалось, – значит, не сказать ничего.
   Следствие по делу гольяновской группировки велось более четырех лет. Два года им занимались прокуратура Восточного округа Москвы и Московская городская прокуратура, затем более трех лет дело находилось в Московском окружном военном суде. Заседания проходили сначала в Лефортовском СИЗО, а потом в здании военного суда Московского гарнизона.
   Обвиняемых было семеро, но один из них на процессе не присутствовал, так как в ходе следствия он стал невменяемым. Это тридцатипятилетний Максим Шенков, известный также как Макс Гольяновский, серебряный призер Европы по карате, мастер спорта международного класса по дзюдо, член Российского союза промышленников и предпринимателей. Следствие считало его лидером гольяновской группировки, которая в материалах дела значилась как банда. Другим лидером, по версии обвинения, был неоднократно награждавшийся за безупречную службу кадровый чекист из информационно-аналитического отдела МБ/ФСК/ФСБ, кандидат социологических наук полковник Игорь Кушников. Пятеро остальных подсудимых, по мнению следствия, являлись активными участниками банды. Еще пять «активных бандитов» до сих пор находятся в розыске по этому же делу. По словам оперативников, в группировке состояло около 150 человек и за ними числилось не менее 40 убийств. Однако выдвинутые против них официальные обвинения были более скромными, хотя и не менее тяжкими. Вкратце они звучали так. В 1992 году офицер госбезопасности Кушников сколотил банду, которая действовала под вывеской ЧОП «Беркут», расположенного на территории спортивно-зрелищного комплекса «Измайлово». Там же находились и принадлежавшие Максиму Шенкову торговые и развлекательные заведения. Чекист обеспечивал банде прикрытие, снабжал оружием, спецаппаратурой, спецталонами, запрещающими досмотр автомобилей, разрабатывал планы операций. Непосредственное руководство «бригадой» осуществлял Максим Шенков. В обвинительное заключение вошло 14 эпизодов преступной деятельности подсудимых: вымогательства, убийства четырех человек (в том числе «вора в законе» Бориса Зильбера по кличке Крыса), взрывы, незаконные операции с оружием. В принципе все это охватывалось всего одной статьей УК – «Бандитизм» (ст. 209). В основу обвинения легли вещественные доказательства, признания обвиняемых, акты экспертиз и показания 108 свидетелей и потерпевших.
   В суде выяснилось, что результаты экспертиз имеют мало общего с признаниями и показаниями, что не помешало следствию принять в качестве доказательств и то и другое. При этом в материалах дела не оказалось ни одной обещанной следствием видеозаписи следственных действий, не хватало протоколов, а многие вещдоки, главным образом пистолеты, автоматы, гранатометы, просто куда-то исчезли. Вдобавок ко всему от показаний дружно отказались не только подсудимые, но и большинство потерпевших и свидетелей, в том числе сотрудники милиции и ФСБ. Членам оперативно-следственной бригады все было ясно: всех запугали и купили. Все расставил на свои места вызванный под конец процесса следователь прокуратуры Восточного округа Вячеслав Канев. Именно он возбудил это дело и собрал большую часть материалов, но при этом, как следовало из его показаний, руководствовался не столько УПК, а тем, что ему подсказывала совесть, и поэтому переводил показания допрашиваемых на язык протокола весьма вольно. Это же подтвердили и большинство свидетелей. Так, российско-израильский предприниматель Вадим Каненгисер, в похищении которого в 1994 году и в вымогательстве у которого шести миллионов долларов обвинялись подсудимые, объяснил суду, что на самом деле наезжали на него люди ореховского «авторитета» Сильвестра. А из этих он знает лишь одного, да и то с лучшей стороны. Оговорил же он их потому, что сыщики обещали вытурить его из России за его просроченный паспорт и прикрыть его ювелирный бизнес. Попутно выяснилось, что подсудимого Дмитрия Мигина, члена сборной Москвы по футболу, следствие обвинило в преступлениях, в которых он никак не мог участвовать: в то время, когда они были совершены, он сидел в СИЗО под следствием за другие дела. А тут еще оказалось, что в ЧОП «Беркут», якобы под прикрытием которого с 1992 года действовали бандиты, работали одни отставные офицеры ФСБ и образован он был двумя годами позже. По ходу процесса и обвинители, и адвокаты, и судья, обсуждая в кулуарах это дело, сошлись на том, что с таким качеством расследования им еще не приходилось сталкиваться. В итоге обвинение отказалось от всех основных статей обвинения. Военный судья Виктор Ефимов огласил приговор. В маленьком зале было не протолкнуться. За своего близкого друга чекиста Кушникова пришел поболеть даже начальник Лефортовского СИЗО. Из текста приговора следовало, что обвинение построено в основном на домыслах: в одних случаях нет убедительных доказательств, в других случаях нет вообще никаких доказательств, и «результаты следственных действий вызывают у суда обоснованные сомнения».
   И вот итог. Игорь Кушников признан виновным в злоупотреблении властью в 1994 году (тогда он вытащил из милиции другого из нынешних подсудимых – сына своего приятеля) и освобожден от ответственности за истечением срока давности, в остальном же признан невиновным. Руслан Богачев оправдан полностью. Александр Сонис получил два с половиной года за хулиганство, при том что уже отсидел в СИЗО более четырех лет. Игорь Ивановский и Дмитрий Мигин получили по четыре года за хулиганство. Первый выйдет уже через год, а вот Мигину сидеть еще долго: в 1998 году Мосгорсуд приговорил его к восьми годам за другие преступления, и теперь, в результате частичного сложения обоих сроков, ему дали десять лет. Столько же получил Сергей Бурей, признанный виновным в покушении на убийство и в мелком грабеже. Максим Шенков также признан виновным в покушении на убийство, в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью и в хулиганстве; производство по его делу решено приостановить, а самого его – отправить на принудительное лечение.

Дело о прослушивании телефонных переговоров

   В Мосгорсуде завершилось слушание нашумевшего уголовного дела о незаконном прослушивании телефонных переговоров и перехвате пейджинговых сообщений частным охранным предприятием «Сокол-ЮНС», патронируемым милицейскими чиновниками. Директор ЧОПа Юрий Стенин приговорен за эти злоупотребления к трем годам лишения свободы. Но от тюрьмы его спасла амнистия.
   Старший лейтенант милиции Юрий Стенин в 1993 году уволился из органов и занялся частной охранной деятельностью. Совместно с руководством Московского экономико-статистического института он учредил ЧОП «Стрелец», а пять лет спустя у него появилось охранное агентство «Сокол-ЮНС» (эта аббревиатура – инициалы господина Стенина). Господин Стенин стал его гендиректором, а в замы себе взял работавшего ранее на Петровке подполковника милиции. Руководителем же отдела криминальной безопасности был назначен оперуполномоченный угрозыска с 22-летним стажем Василий Левандовский. Бизнес «Сокол-ЮHC» развивался весьма успешно: по словам Юрия Стенина, всего за год клиентами ЧОПа стали около 160 юридических и физических лиц, в том числе Беджет Паколли (Behdjet Pacolli) из известной швейцарской компании «Mabeteх», которого чоповцы охраняли в течение полугода во время его визитов в Москву. Агентство гордилось своими связями и сотрудничеством с ГУВД Москвы и с РУБОПом.
   Однако летом 1999 года у ЧОПа начались крупные неприятности с законом. 7 июля в офис предприятия в Басманном тупике нагрянули налоговые полицейские и обнаружили там склад специальных технических средств, использование которых на территории РФ без специальной лицензии запрещено. В ходе обыска были изъяты радиопередатчики, радиомикрофоны, широкополосные сканирующие приемники, в том числе для негласноro прослушивания сотовых телефонов. Юрий Стенин стал первым из руководителей российских ЧОПов, попавших под суд за подслушивание чужих разговоров.
   Доказать, что «Сокол-ЮНС» прослушивал телефонные переговоры, следствию удалось лишь по одному эпизоду.
   Подсудимый Стенин виновным себя не признал. Он также не сказал, откуда в офисе ЧОПа оказалась «шпионская» техника. Тем не менее Мосгорсуд счел его вину доказанной и приговорил его по ст. 201 УК («Злоупотребление полномочиями») к трем годам лишения свободы.
   От тюрьмы осужденного спасла юбилейная медаль «В память 850-летия Москвы»: награжденные ею подпадают под амнистию.

Год 2003

Криминальная хроника
Расстрел в суши-баре

   21 марта в Москве была расстреляна сходка криминальных «авторитетов». Два человека убиты, четверо ранены. Примерно в половине второго ночи в милицию и «Скорую помощь» поступили вызовы из суши-бара «Такэ» (Кутузовский проспект, 5/3). «Приезжайте быстрее, – просили охранники заведения. – У нас тут несколько человек расстреляли». Врачи и милиционеры приехали почти одновременно. Пока первые оказывали помощь раненым, вторые, по рассказам работников суши-бара восстанавливали картину происшедшего. Как выяснилось, в начале первого в «Такэ» на автомобилях «БMВ» и внедорожнике «Мерседес» прибыла компания из шести человек. Приехавшие заняли столик в углу, заказали суши и вино и стали о чем-то тихо разговаривать. Других посетителей в заведении не было. В 1.15 к «Такэ» подъехали две иномарки с опущенными в задних правых дверях стеклами.
   Как только машины остановились, из них хлестнули автоматные очереди. Стрелки били прицельно через стеклянную витрину бара – пули не миновали ни одного из сидевших за столиком. После того как посетители бара упали на пол, машины одновременно резко взяли с места и скрылись. Все произошло настолько быстро, что никто из сотрудников бара не то что не запомнил номера автомобилей преступников, но даже не смог определить их марки. На месте происшествия сыщики нашли два автомата, один из них с глушителем, и гильзы.
   Двое из шести пострадавших скончались в больнице. По словам оперативников, это были криминальные «авторитеты» Отар Бадалов и Муслим Хасханов. Последний, по информации ГУБОПа, в самом начале второй чеченской кампании возглавлял крупный отряд, действовавший в Ачхой-Мартановском районе. Однако уже летом 2000 года сложил оружие, а потом и вовсе перебрался в Россию. Раненные в суши-баре так же имеют отношение к криминальному миру: житель Грозного Артик Добчаев оказался известным чеченским «вором в законе» Артеком, Руслан Мусаев из подмосковной Шатуры – другом и правой рукой Хасханова, а Моборис Гаджи-заде и Иса Мустафаев – лидерами одной из азербайджанских преступных группировок. Оперативники считают, что сходку расстреляли участники одной из славянских ОПГ, с которой кавказцы не смогли поделить сферы влияния. Самим пострадавшим, рассказали в прокуратуре Западного округа, причины нападения неизвестны. Один из «авторитетов» прокомментировал случившееся так: «Приехали Москву посмотреть, японскую кухню попробовать: много о ней хорошего слышали. А у вас тут такой беспредел».

Криминальная хроника
Апрель
Мосгорсуд вынес приговор

   Банда лейтенанта запаса Сергея Захарова (Захар) взяла в середине 90-х годов под свой контроль коммерческую деятельность на юге Москвы. По подсчету следователей, ежемесячный доход гангстеров доходил до пятисот тысяч долларов.
   Всего по делу банды Сергея Захарова обвинялись пять человек. Двое из них, Дмитрий Романов и Александр Данилов, находятся в розыске, и перед судом, таким образом, предстали трое бандитов – сам Захар и его подручные – Александр Борисов и Александр Бурлаков. Все трое признаны виновными в бандитизме, убийствах, похищениях людей, вымогательствах и в ряде более мелких преступлений. Но приговор, который оглашался в конце минувшей недели, услышал лишь Александр Бурлаков: обвиняемые Захаров и Борисов перед самым заседанием суда разбили себе головы о стены конвойной комнаты, и их пришлось госпитализировать. Тем не менее свои сроки они получили.
   Захару дали 21 год в колонии строгого режима, его приятелям Борисову и Бурлакову – 14 и 7 лет соответственно.
   Лейтенант запаса Сергей Захаров стал бандитом в 1992 году, когда вступил в группировку, уже несколько лет хозяйничавшую на юге Москвы. Начинающий уголовник с задатками лидера привел с собой еще несколько человек, среди которых были мастер спорта по боксу Александр Бурлаков, титулованный каратист Александр Борисов, а также их приятели Дмитрий Романов и Александр Данилов. В 1994 году Захар сам возглавил банду, чему в немалой степени способствовала смерть двух ее предыдущих лидеров – Геннадия Пушкова и Сергея Кушнера. Первый погиб в разборке с конкурентами, второй пропал при загадочных обстоятельствах.
   Под руководством Захара бригада прибрала к рукам Даниловский рынок с прилегающими территориями и взяла под контроль несколько относительно крупных фирм. Например, известную строительную компанию «Юнисстрой». Но в 1997 году Захар впервые сел по подозрению в убийстве одного предпринимателя. В машине бандита нашли даже пистолет, из которого в начале 90-х и был убит тот самый коммерсант. Однако доказать, что его убил именно Захар, не удалось, и тот отсидел всего два года за хранение оружия. Освободившись в 1999 году, Захаров взялся за дело с удвоенной энергией.
   Вскоре после этого бандиты похитили владельца нефтяной фирмы «МТК Финанс» Максима Коныгина, за которого потребовали семьсот пятьдесят тысяч долларов. Денег они не получили, и бизнесмена с тех пор никто не видел.
   Однако в это же время у Захара начались конфликты с «коллегами» по ремеслу. Он не признавал никаких «авторитетов», не платил ни в чей «общак», и против него ополчились другие ОПГ. Оказалось, что Захар переоценил свои возможности: практически все подконтрольные ему коммерческие структуры ушли под другие «крыши». С бандитами Захаров воевать не стал, а вот коммерсантам – «предателям» спуску решил не давать. В мае 2000 года он собрал свою бригаду за городом и произнес перед ними свою программную речь (ее черновые наброски оперативники нашли потом на квартире автора).
   Смысл речи сводился к тому, что он хочет «заработать большие деньги, а потом завязать». Пообещал, что честно поделится со своей бандой, но та должна за это беспрекословно повиноваться ему. Затем Захар объяснил суть плана: выкрасть всех плативших ему ранее предпринимателей и потребовать за них выкуп. «Что нас ждет, не знаю, – честно сказал главарь, – но кто останется со мной, у того не будет дороги назад». Согласились все. После этого Сергей Захаров зачитал текст придуманной им клятвы: «Перед лицом моих товарищей клянусь! Отныне и до конца, каким бы он ни был, выполнять приказ, действовать и жить по уставу, не идти на поводу своих слабостей. Не слушать чужих против своих. Враги моих товарищей – мои враги. Клянусь! Перед смертью или под пытками молчать обо всем, что касается команды. Клянусь! Отныне и до конца жизнь моих товарищей – моя жизнь. И я за нее в ответе. Клянусь! Если с одним из моих товарищей что-нибудь случится, я буду в ответе за его семью, даже если останусь один. Клянусь! Не предавать и не сдаваться. Клянусь! Клянусь! Клянусь!» Велел каждому надрезать себе палец, капнуть кровью на бумагу, затем сжег листок и, утрамбовав пепел в землю, плюнул на него. С этого момента, по мысли Захарова, каждый из его сообщников превращался в члена тайного ордена, беспрекословно подчинявшегося его воле. И пошла работа.