Карышев Валерий. Сильвестр - версия адвоката

   - Неужели никто жулика не направит, власть не возьмет? - возмутился я, узнав о возникшей ситуации.
   - Я думаю, что никто просто связываться не хочет. Очень много молодежи у нас в последнее время стало. А у них разговор короткий - пуля и кулак, сказал Вадим. - Санек, еще раз скажи мне как брату, ты точно не знаешь, где бабки общаковские?
   - Да не знаю я, в натуре, Вадим! - рявкнул я.
   - Ладно, я тебе верю. В общем, еще раз говорю тебе - езжай к себе на хату, забери все необходимое и живи где хочешь. Связь через мобильный. Больше на хате не появляйся, потому что тебя ищут.
   Пожав друг другу руки, мы расстались. Я решил сразу поехать на свою прежнюю квартиру, забрать кое-что из вещей и прежде всего документы. До дома я ехал дворами, внимательно оглядываясь по сторонам, но ничего подозрительного так и не заметил. Машину я поставил в некотором удалении от дома и к подъезду пробирался, старательно пряча лицо. На свой этаж я поднимался пешком, прислушиваясь к каждому подозрительному шороху. В квартире я пробыл всего каких-то пятнадцать минут, ровно столько времени мне понадобилось на то, чтобы собрать документы, деньги и кое-что из вещей. Затем, стараясь не хлопать дверью и не топать, я покинул свое, уже ставшее родным жилище.
   Выскочив на улицу, я сел в машину. Тут в голову мне пришла мысль, что первым делом мне нужно ехать в Солнцево, говорить с тамошней братвой. Только они могут сейчас переломить ситуацию. Надо найти Андрея, других знакомых ребят и все им объяснить. Как вы уже знаете, до Солнцева добраться мне не удалось.
   Циборовский закончил свой долгий рассказ и посмотрел мне в глаза.
   - Ну, как вы думаете, чем закончится эта история? - немного погодя спросил он.
   Я не знал, что ответить, и только пожал плечами.
   Конец истории я узнал гораздо позже, когда Александру изменили меру пресечения и он вышел из тюрьмы на свободу. Вскоре мы встретились с ним в маленьком ресторанчике, где он поведал мне о своем пребывании в тюрьме.
   Глава 23
   В СЛЕДСТВЕННОМ ИЗОЛЯТОРЕ
   19 сентября 1994 года, 12.30, ИВС на Петровке
   Прошло два дня с тех пор, как меня задержали после злополучного покушения на проспекте. Уже вторые сутки я находился в ИВС на Петрах.
   Первая встреча с вами вселила в меня некоторую уверенность. Как ни крути, вы стали единственной моей связью с внешним миром. Сидя в камере-одиночке, я только и думал о последних событиях в моей жизни.
   Неожиданно открылась кормушка - небольшое окошко, через которое в камеру подается еда, - и конвоир, выкрикнув мою фамилию, сказал:
   - Собирайся на допрос! Зайду через пять минут!
   Я слез с нар, сунул ноги в кроссовки без шнурков - их отобрали раньше, видимо, для того, чтобы я не смог на них повеситься, и сел ждать конвоира. Вскоре заскрипел засов, дверь отворилась, я вышел в коридор. Конвоир скомандовал:
   - Вперед! Руки за спину!
   Заложив руки за спину, я медленно пошел вперед. Миновав два этажа, мы оказались на четвертом. Там находились следственные кабинеты, где проводили свои допросы оперативники и следователи, а также проходили встречи с адвокатами. Конвоир нажал на кнопку звонка, через несколько минут дверь открыл другой охранник.
   - Этого - в восьмую комнату, - сказал он, протягивая листок вызова. Конвоир снова скомандовал мне:
   - Вперед!
   Подойдя к двери восьмой комнаты, охранник открыл ее, сказав: 1
   - Разрешите?,
   Из комнаты послышался голос;
   - Входи!
   Конвоир обернулся ко мне и велел войти.
   Я оказался в небольшой комнате, так называемом следственном кабинете. Единственное окно в этом помещении было закрыто двумя рядами решетки, возле него стояли стол и две скамейки, намертво прибитые к полу. Вдоль другой стены находилось еще несколько стульев, также прибитых к полу. Больше в кабинете мебели никакой не было.
   За столом сидели два человека. Одному, светловолосому и голубоглазому, одетому в кожаную куртку, на вид было лет сорок. Другой, бородатый и темноволосый, был постарше и помощнее. Поскольку оба оперативника были без верхней одежды, я подумал, что скорее всего они приехали не из какой-то другой организации, например прокуратуры, а при - шли с Петровки, по внутреннему переходу.
   - Заходи, садись! - показал оперативник на стул. - Давай знакомиться. Значит, про тебя мы все знаем, - сразу перешел он с места в карьер. - А мы оперативники с Петровки, как ты сам уже, наверное, догадался.
   - Да, в курсе, - ответил я и, опередив их, добавил: - Никаких показаний я давать не буду. Вообще разговаривать собираюсь только в присутствии моего адвоката.
   - Послушай, Саша, - почти ласково обратился ко мне голубоглазый опер. - А кто сказал, что тебя здесь будут допрашивать? Видишь, у нас даже никаких документов нет - ни протокола допроса, ничего. Мы просто хотим с тобой побеседовать, а ты должен знать, что на беседе присутствие твоего адвоката совсем необязательно. К тому же в этой беседе скорбе всего заинтересован ты, а не мы, - неожиданно добавил оперативник.
   Я выдавил улыбку и спросил:
   - Интересно, в чем же это я заинтересован?
   - А в том, что мы раскроем тебе глаза на многие вещи, которых ты не знал, - нравоучительно произнес бородатый.
   - На какие, например? - полюбопытствовал я.
   - Например, на тот факт, что тебя приговорили... Ты в курсе? Оперативник, казалось, наслаждался моим временным замешательством.
   - Кто? - наконец спросил я.
   - Ореховские, курганские и другая братва... - перечислил опер.
   - И за что же они меня приговорили? - Ответ на этот вопрос я и без ментов знал наверняка, но уж больно упивались они своей значимостью, и я решил им подыграть.
   - За то, что ты не смог уберечь своего патрона, Сильвестра, - ответил опер, практически читая мои мысли.
   - Ну, - протянул я задумчиво, - это еще надо доказать! Лучше скажите сразу, чего вы от меня хотите?
   - Мы хотим задать тебе несколько вопросов, - сказал голубоглазый.
   - А какой смысл мне отвечать на ваши вопросы? - осведомился я.
   - Очень простой. Ты приговорен и можешь погибнуть в любую минуту. Вот сейчас ты находишься в одиночке. Это наша работа и наша заслуга, и ты должен это оценить. А мы могли бы перевести тебя в общую камеру. Там, как ты понимаешь, ситуацией владеют зеки, "синие", блатные. Как придет "малява" с воли - тебя порешить, - они сразу тебя и почикают, - предсказал голубоглазый мою дальнейшую судьбу. - Любой зек сочтет за честь это сделать. Ты же человек, который не уберег, а может, и сам подстроил смерть Сильвестра!
   - А что, и такой базар уже идет? - поинтересовался я ради приличия.
   - Базар идет самый разный, - сказал бородатый. - Мы владеем информацией.
   - Так если вы владеете информацией, зачем же меня допрашивать? - невинно спросил я.
   - А мы хотим уточнить кое-что, проверить наши знания. То, что мы тебя топить при даче показаний не будем, - гарантируем, - добавил голубоглазый опер.
   - Что значит топить не будете? - поинтересовался я.
   - Мы не будем тебя спрашивать о принадлежности к бандформированию, о происхождении твоего оружия, которое изъяли у тебя в ходе перестрелки на Мичуринском проспекте, о твоей деятельности в бригаде Сильвестра - нас это совершенно не интересует, - объяснил опер.
   - А что же вас интересует? - спросил я.
   Оперативники переглянулись, и бородатый сказал:
   - Нас интересует многое, например - последние дни Сильвестра перед гибелью. С кем он встречался, куда ездил.
   - Об этом говорить не буду, - отрезал я.
   - Хорошо, - сказал оперативник. - Нас интересуют похороны. Ты же был на похоронах?
   - Да, был.
   - Вот, мы тебя засняли. - И оперативник вытащил фото, на котором я стоял рядом с Вадимом. - Нас интересуют вот эти товарищи. - И он вытащил другие фотографии. На них я без труда узнал солнцевских, Андрея, стоящего с ними, курганских...
   - А вот этого товарища ты знаешь? - неожиданно спросил бородач и вытащил из папки еще одну фотографию.
   - Кто это? - удивленно спросил я, вглядываясь в изображение.
   - Посмотри внимательно! - настаивал бородатый.
   - Нет, его не знаю. - Я отрицательно покачал головой.
   - Ты что же своего шефа не узнаешь? - насмешливо переспросил голубоглазый.
   - Это Сильвестр? - Я даже подскочил на месте. - Он что, жив?
   - Это мы у тебя хотим спросить. Давай, Саня, колись. Мы-то знаем, что он жив и что покушение на себя подстроил сам.
   - А смысл какой? - растерянно спросил я, не зная, верить сказанному или нет.
   - Ну, во-первых, ему необходимо было спрятаться от Басманной группировки, которая его активно искала и приговорила, во-вторых, отойти от дел - ведь у него достаточно много недвижимости за границей, в Израиле, в Австрии, да и в России, ты это знаешь не хуже нас. А в-третьих, есть еще кое-какие причины. Может быть, он бабки захапал общаковские - ведь все сейчас ваш общак ищут, а никто найти не может! - Слова опера звучали на редкость убедительно.
   - Я ничего об общаке не знаю и, честно говоря, не верю, что Сильвестр жив.
   - А ты знаешь, что его уже видели в Одессе посдечзохорон, причем в обществе Росписи? - вновь заинтриговал меня бородатый.
   - Откуда я могу это знать? Я вообще два дня после похорон пил, а как только оклемался и на улицу вылез, вы меня задержали. Я не в курсе, что в городе творится, что делается. У вас же есть возможность проверить, он это или нет, опознание, в конце концов, провести... Ведь у него есть родственники, его брательник приехал... - Меня снова начинало трясти.
   - Все это мы сделали, - уже доброжелательнее сказал бородатый. - Больше того, мы очень внимательно описали его зубки, которые он вставлял себе в Штатах, и направили технику, который этим занимался, так что сейчас ждем ответа. Зубки точно покажут, он это или не он. Но мы хотим от тебя это узнать. Ты же последние два года работал с ним вплотную, можно сказать, плечом к плечу. Он тебе что-то ведь говорил накануне гибели? Давай, Саша, вспоминай, вспоминай!
   - Странные вопросы вы задаете! - покачал я головой. - Я думал, вы будете интересоваться, кто его убил или заказал это убийство, а вы спрашиваете, жив он иди умер, говорил он со мной или нет... Что, неужели вы действительно верите в то, что Иваныч жив?
   Бородатый внимательно посмотрел на меня и сказал, обращаясь ко второму оперу:
   - Ты знаешь, - а я ему верю. Не думаю, что он дурачком прикидывается.
   - Хорошо, - сказал голубоглазый и вновь обратился ко мне: - Давай поговорим о тебе. Что тебе известно об ореховской структуре?
   - Мне ничего не известно, - устало сказал я.
   Сказал же уже, что после Похорон два дня пил не просыхая.
   - Где ты пил? - поинтересовался бородач.
   - У Веры. - По крайней мере здесь скрывать мне было нечего, мало того, в случае необходимости Вера подтвердит каждое мое слово.
   - Кто такая Вера? - спросил бородач.
   - Моя девушка, - ответил я.
   - Адрес, телефон? - Бородач приготовился записывать.
   Я назвал адрес и телефон Веры, надеясь, что она не очень испугается, получив повестку.
   - Дальше что? - продолжил бородач.
   - Дальше - встречался со своими-ребятами с
   Дальнего Востока.
   - С Вадимом и Станиславом? - перебил русоволосый.
   - Да, - нехотя подтвердил я.
   - О чем говорили? - поинтересовался опер.
   - Говорили, что разлад в Орехове произошел... - начал вспоминать я наш последний разговор.
   - Это мы знаем, - подтвердил русоволосый.
   А ты-то в курсе, что теперь в Орехове двадцать бригад? Как таковой Ореховской группировки уже нет. Теперь двадцать независимых бригад. И уже началась война между многими - наследство делят: структуры, коммерсантов, в общем, знаешь сам. Значит, - продолжил оперативник, - на сегодняшний день ты информацией не владеешь?
   - Нет, - покачал я головой.
   - К тебе ходит адвокат? - вдруг спросил бородатый.
   - Да, - ответил я.
   - Давай с тобой договоримся. Мы тебе поможем. Но помоги и ты нам. Дашь информацию, которую тебе даст адвокат, в основном по Орехову, кто записки тебе будет присылать, что будут спрашивать, что говорить, а мы тебе...
   - А чем вы можете мне помочь? - перебил я опера. - Выпустите меня отсюда?
   - Нет, этого не обещаем. У тебя нашли оружие, и за оружие годика два тебе светит. Мы гарантируем тебе сохранение жизни в стенах изолятора. Это в нашей силе.
   - Это в каком смысле? - полюбопытствовал я.
   - Понимаешь, от нас тоже зависит, в какой камере ты будешь сидеть. Хочешь - до конца будешь сидеть в одиночке, никто тебя не тронет, не захочешь значит, как все, сядешь в общую. А там, извини, враги тебя могут достать. Врагов-то у тебя, Шурик, много, - развел руками голубоглазый опер и продолжил: - Теперь мы зададим тебе один вопрос, очень важный для нас, по которому мы сразу определим, согласен ты нам помогать или нет.
   Бородач достал фотографию и выложил ее на стол.
   - Знаешь ли ты этого человека? И если знаешь, то когда и где его видел?
   На фото был изображен Александр Солоник. Я его узнал сразу, но говорить о своем знакомстве с киллером у меня не было никакого желания. Я покачал головой:
   - Я его не знаю. Кто он?
   - Будто не знаешь? - усмехнулся голубоглазый оперативник. - Разве Сильвестр не вызывал его из Кургана?
   - Не знаю, - ответил я. - Сильвестр со многими встречался, всех не упомнишь. И на многих встречах я сидел в машине, не видел, с кем он говорил, и не знаю, о чем.
   - Значит, ты не знаешь киллера Александра Солоника, который завалил Глобуса, Барона и многих других авторитетов? - жестко спросил бородатый.
   - Нет, я его не знаю, - снова ответил я.
   - Что ж, мы проверили твою искренность... - несколько разочарованно протянул голубоглазый. - Ладно, Саня, иди в камеру и думай. Захочешь с нами поговорить - вызовешь, позвонишь конвоиру, скажешь, чтобы люди с Петровки пришли, из нашего отдела, - оперативник назвал номер отдела, - и мы придем. Или через следователя это сделаешь. Разочаровал ты нас, Санек, очень разочаровал! - добавил на прощание опер. - Мы считали, что ты думающий человек, - помолчав, сказал он, показывая, что допрос окончен.
   Меня снова отконвоировали в камеру.
   Оставшись в одиночке, я стал раздумывать над всем тем, что услышал от оперов. Неужели действительно Сильвестр жив? Эта мысль не давала мне покоя. Неужели он провернул такой трюк? - Может быть, Сильвестр завел двойника? Действительно, в последнее время некоторые встречи, как я начал припоминать, проходили в его отсутствие. Он как будто умышленно оставлял меня в машине, уходя на встречи с какими-то людьми. По-моему, несколько раз он встречался с какими-то артистами... Может, тогда он и завел себе двойника? Тогда логично будет предположить, что именно двойник взорвался в тот злополучный день, а настоящий Сильвестр отдыхает сейчас в полном здравии где-нибудь на морском побережье. А в это время меня подозревают во всех смертных грехах, включая убийство Сильвестра и похищение общаковских денег. Ничего себе шутки!
   Практически всю ночь я не сомкнул глаз. Меня волновала и моя будущая судьба, и судьба Веры. Я не переставал прокручивать в голове все события последних дней и пришел к выводу, что Сильвестр, возможно, действительно жив.
   На следующее утро меня снова выдернули на допрос. На этот раз к следователю приехал и мой адвокат. Допрос был совершенно неинтересным, следователю, по-моему, вообще было наплевать, кто я, что натворил, какое отношение имею к Сильвестру, да и к криминалу в целом. Его интересовало только оружие - где купил, кто стрелял... Было видно, что следователь работал по узкой теме, выявлял то, что было связано с конкретным уголовным делом, по которому я проходил, - незаконное ношение оружия.
   - А что мне светит? - обратился я к адвокату.
   - По твоей статье - до трех лет, - перехватив инициативу, сказал следователь. - Кстати, вот, - он показал листок, - предъявляю вам санкцию прокурора на ваш арест, в связи с обвинением в незаконном хранении и перевозке оружия. Сейчас твое оружие направлено на экспертизу. Скоро мы узнаем, стреляли ли из твоего пистолета и есть ли у этого "ствола" определенная биография. А поскольку санкция прокурора получена сегодня, то сегодня тебя переведут в тюрьму.
   - В какую? - спросил я.
   - Не знаю, - пожал плечами следователь. - Это не в моей компетенции. Какая будет свободна.
   - А что, есть свободные тюрьмы? - поинтересовался я.
   - Я имею в виду свободные места в камерах, - сухо объяснил следователь.
   В этот же вечер меня посадили в "автозак" и повезли в Бутырку. В машине находились еще несколько заключенных. Ехали молча. Казалось, от Петровки до Бутырки рукой подать, но везли нас почемуто очень долго. Наконец машина въехала во дворик. Передо мной медленно открылись похожие на шлюзы ворота тюрьмы.
   Сначала я попал на сборку. Это помещение, где находятся люди до направления их в конкретные камеры, - что-то вроде карантина.
   На сборке я пробыл около недели. Время пролетело быстро, ничего особенного не происходило. На сборке народ сидел разный. Поскольку почти все "попали в следственный изолятор впервые, то был какой-то своеобразный обмен информацией - кто что знает о правилах и законах тюремной жизни. Я молча слушал этот треп, стараясь, однако, не встревать в разговоры. Из болтовни я узнал некоторые подробности, важные для предстоящего мне пребывания в тюрьме. Теперь я был в курсе того, что существует так называемая общая камера, где содержится большая часть заключенных, и спецы - - спецкамеры, где сидит криминальная элита - воры в законе и авторитеты. Подобных камер в тюрьме было мало, в них сидело по 10 - 16 человек, и условия там были вполне сносные. Иногда в спецкамеры попадали люди, не принадлежащие к элите криминального мира, но такое случалось крайне редко.
   Я немного страшился того, что могу не адаптироваться к тюремным законам, не ужиться, так сказать, с коллективом. Вскоре меня, выражаясь тюремным языком, выдернули. Прокричав вечером перед отбоем несколько фамилий, в числе которых была и моя, конвоир сказал:
   - С вещами на выход!
   Это означало, что названных людей-переводят в камеры. Мы долго шли по коридорам. Время от времени открывались двери какой-нибудь камеры и туда вталкивали новоприбывшего. Наконец я остался с конвоиром один на один. Я вопросительно посмотрел на него. Это был молодой парень, лет двадцати трех.
   - А меня куда? - поинтересовался я.
   - Как куда? В камеру, - ухмыльнулся тот.
   - В какую? В общую?
   - А ты что, хотел на спец, что ли? - с иронией спросил конвоир. - Что-то ты на крутого не тянешь, чтобы тебя на спец тащить! В общей будешь сидеть! Камера нормальная, не волнуйся!
   - Сколько человек-то? - допытывался я.
   - Тридцать, по стандарту, - отрезал конвоир.
   Вскоре мы остановились у металлической двери, на которой красовался номер "162".
   - Давай заходи! - сказал мне охранник, открывая дверь камеры.
   Я вошел внутрь. Камера была действительно небольшая, рассчитанная на тридцать человек, только на самом деле людей там оказалось в три раза больше. Кто-то из них спал, кто-то ходил, разминая затекшие от постоянного сидения конечности. Стоял несмолкающий гул от разговоров и нескольких работающих телевизоров.
   Я стоял у входа, не зная, что делать дальше. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Вдруг какой-то паренек, сидящий ближе всех ко входу, подошел ко мне и спросил:
   - Чего, новенький, что ли?
   Я молча кивнул головой.
   - Давай садись пока ко мне на нары, ночь просидишь у меня. Тебе повезло, братуха, завтра будет этап, многие места в камере освободятся, так что, может, повезет и какая-нибудь шконка тебе перепадет.
   Всю ночь я просидел молча рядом с этим парнем. Спать сидя я не привык, к тому же стоял оглушительный храп и воздух был настолько спертый, что практически нечем было дышать.
   Утро в камере началось с восьми часов, по обычному тюремному распорядку. Вошли несколько конвоиров и оперативники. Всех выстроили в одну шеренгу. Началась перекличка. У оперативника был список. Он называл фамилию, человек повторял фамилию, имя, отчество, говорил номер статьи, по какой сидит. После проверки я сделал вывод, что москвичей в камере было процентов шестьдесят, остальные - приезжие. Основной массе заключенных было от двадцати до тридцати пяти лет. Небольшая прослойка молодежи - до восемнадцати лет - и несколько человек около сорока. Последние практически все были бомжами, какими-то доходягами, иными словами - залетные. Братва тусовалась вместе. Они резко контрастировали с остальной массой заключенных, благодаря ухоженному виду идорогой одежде.
   Телевизоры в камере работали круглосуточно, отключались только ночью на два-три часа, когда не работала ни одна программа. Братва с большим упоением смотрела любимую программу "Криминал" и женскую гимнастику. Очень любили смотреть музыкальные программы, репортажи с различных дискотек, музыкальные клипы.
   Криминальных программ по телевизору показывали достаточно много, но самой любимой была оперативная программа, идущая по ТВ-6, - "Дорожный патруль". Благодаря ей заключенные узнавали последние новости об убийствах и крупных преступлениях в Москве.
   Однажды, когда мой сосед смотрел телевизор, до меня долетели слова диктора о том, что накануне возле подъезда своего дома был убит предприниматель с Дальнего Востока. Я подскочил к телевизору как раз в тот момент, когда показывали человека с простреленной головой, лежащего в луже крови. В убитом я с ужасом узнал Вадима. Через день показали задержание и арест предполагаемого убийцы. Я поразился да глубины души, когда на экране появилось изображение Славки. "Нет, этого не могло быть! - подумал-я. Значит, кто-то дал команду на отстрел и ликвидацию дальневосточной бригады".
   4 октября произошло сенсационное событие. Все телевизионные программы показывали кадры, запечатлевшие перестрелку на Петровско-Разумовской, в результате которой погибли несколько милиционеров. Но самое интересное - был схвачен киллер. В течение всего дня я периодически видел на телеэкране портрет этого киллера, которым оказался не кто иной, как Александр Солоник.
   Народ в камере обсуждал исключительно этот случай. Принялись снорить о том, кто такой Солоник и откуда он взялся. Когда же прошла новая информация о его причастности к убийству ряда авторитетов, в том числе Глобуса и Барона, я с ужасом узнал, что в камере сидят три человека из Басманной группировки, которые стали активно доказывать, что правильнее и честнее вора, чем Глобус, и круче авторитета Барона в Москве они не знали и не знают. Теперь у меня была одна мысль - только бы они не пронюхали, кто я! Только бы не произошло утечки информации!
   Через два дня произошло новое событие... Неожиданно меня выдернули на допрос. Было около восьми вечера - в это время адвокатоб на беседы с подзащитными уже не допускали. Значит, меня будут допрашивать или следователь, или оперативники и наверняка по какому-то срочному делу. Не будут же они тревожить меня в такое время из-за дела, связанного с незаконным хранением оружия!
   Вел меня на допрос не обычный конвоир-вертухай и даже не корпусной, который постоянно дежурил на этаже, гце находились камеры, а какой-то оперативный работник, в накинутом бушлате без погон, должность и звание которого были скрыты. Оперативник шел молча, открывая ключом-вездеходом двери и отсеки.
   Наконец мы вошли в широкий коридор со сводчатыми потолками. Это были следственные кабинеты Бутырки. Дежурного, который обычно сидел и вызывал заключенных к следователям или адвокатам, на его привычном месте"за столом не оказалось. Более того, практически все следственные кабинеты были открыты и тщательно вымыты шнырями - зеками, которые оставлялись для уборки помещений. Мы подошли-к одной из дверей. Оперативник приоткрыл ее и слегка подтолкнул меня внутрь.
   В следственном кабинете горела тусклая лампочка. За столом сидел мужчина в пальто, в темной водолазке, в черной кепке. Я всмотрелся в его лицо и с удивлением узнал Андрея.
   - Андрей, ты?! Какими судьбами! Что ты здесь делаешь? - бросился я к человеку, который еще совсем недавно был правой рукой Сильвестра.
   Андрей медленно поднялся.
   - Садись, Санек, - сказал он, - базар есть.
   Я понял, что что-то произошло.
   - Как ты попал сюда? - задал я первый пришедший мне в голову вопрос.
   - А чего ты лохом прикидываешься? - ответил Андрей. - Ты что, не знаешь, что за бабки можно все? Дал лавэ, вот и провели меня к тебе на свидание. Поговорить надо. Ты в курсе, что творится?
   - Я по ящику слышал - Вадика грохнули... Славку арестовали... Он же наверняка не имеет никакого отношения к убийству Вадика! - сразу высказал я свое мнение о причастности Славки к убийству.
   - Обычное дело - бандитские разборки, - пожав плечами, бесстрастно сказал Андрей. - Отстрел ваших пошел, да и наших тоже. Ты в курсе, что завалили Культика, Дракона, Двоечника, еще нескольких ребят?
   - А кто это сделал? Ты в курсах? - поинтересовался я.
   - Об этом-то я и пришел с тобой поговорить. Но прежде всего я хочу знать, что тебе накануне взрыва говорил Иваныч, куда вы ездили, с кем встречались?
   - Встречались с коммерсантами, с одним жуликом, - начал припоминать я. Потом он должен был в банк подъехать, что-то там насчет нефтяного бизнеса выяснить... Да ведь ты же был там в тот день... С курганцами, - внезапно вспомнил я.
   - Причем тут курганцы, - поморщился Андрей, - я их просто на место встречи с Сильвестром привез и тут же практически смотался. Если б я знал, что через несколько минут Иваныч погибнет...
   Я не знал - верить мне Андрею или нет. С одной стороны, он действительно всегда верой и правдой служил Сильвестру, а с другой - он все-таки приехал в одной машине с людьми, которых я подозревал в убийстве моего шефа.