- Но у Григория, я думаю, в хозяйстве найдётся...
- Найдётся, - откликнулся Григорий и кинул быстрый взгляд на следователя.
- Я бы на вашем месте попробовал с фона...
Но договорить не успел.
- Попробуем, - перебил Мудраков. - Честно говоря, не подумали. Возьми двух ребят, Гриша. Фонарь обязательно. Сообщать по начальству не надо, обернёмся быстро.
Хорошо понимают друг друга люди, работающие в одной системе. Не задав ни одного вопроса и вообще не произнеся ни слова, Григорий пружинно вскочил и исчез в кустах.
- Идёмте со мной, - сказал Мудраков, вдруг посуровев.
Мы вышли на берег моря, к тому камню, за которым пристроился парень с автоматом. Велев мне спуститься вниз, к воде, Мудраков постоял у камня и посмотрел налево и направо.
- Отвечаешь за него своей зарплатой, - сказал он омоновцу. - Пока я не вернусь - глаз с него не спускать. Сдашь его лично мне и больше никому.
И исчез, будто растворился в нагретом, струящемся воздухе.
* * *
Миллионы лет точит Байкал волнами эти горы и эти камни. А может десятки миллионов. Чего только не было на его берегах... Гиганты древности - динозавры мезозойские бродили когда-то по его побережью. Побродили - и сгинули. Лишь позвонки громадных размеров, вылезшие из земли, попадают иногда в руки жадных до таких сокровищ учёных. Легенды ходят о пребывании великого и ужасного Чингисхана на этих берегах, и о том, что "сухою ногою перешёл он Малое море", аки Бог, к острову Ольхон, а это - добрый пяток километров в самом узком месте. А недалеко от мыса Бурхан захоронен будто бы сам повелитель Вселенной, и могила его скрыта надёжно от глаз людских... Так это или не так - кто знает, но до сих пор находят люди на берегах моря нагрудные знаки воинов-чингизидов - железные круги с выбитыми стрелами, указывающими страны света...
Вытянув конечности, сидел я на камнях и смотрел, как колышется прозрачная вода у моих ног. Всё канет в Лету, други мои, думал я. И эта история с криминальным богатством - непременно тоже...
Солнце стало понемногу клониться вниз, к горам, когда сверху донёсся крик:
- Эй! Как тебя... Филипп! Подымайся наверх. Зовут, соскучились.
Я искоса глянул на парня с автоматом и покачал головой.
- Не пойду.
- Чего так?
- Мне и тут хорошо.
Ошарашенный, он немного подумал и выпалил:
- Понял!
Минут пять спустя к воде, хрустя галькой, спустился добрый человек следователь Мудраков. Глаза его были счастливы, и я не стал его ни о чём расспрашивать. Он присел рядом, помолчал и поинтересовался:
- Как самочувствие?
- Нормально.
- Ты свободен, - он дотронулся до моего плеча. - Павел Селивёрстович уже вернулся домой.
- Сейчас и я пойду, - пообещал я. - Мне вот что непонятно. Кто против кого здесь воевал? Почему одни убивали из засады других?
- Ты не куришь? - спросил зачем-то Мудраков.
- Нет.
- Молодец. Я - тоже. Бросил. Тут, значит, вот какая ситуация. Мимо нас проходит немало героину. Местный рэкет знает об этом и пытается взять, м-м... свою долю. Вроде как пошлину. Они этого курьера, что разбился, вели от самого Хабаровска. Хотели ограбить, потому что их стрелка месяц назад ни к чему полезному не привела. Но мы тоже его вели, человек наш с ним ехал, и курьеру как-то об этом стало известно. Прокол случился. Тогда он решил воспользоваться задержкой поездов и сменил маршрут. Тут мы его потеряли. Но не рэкетиры. Как думаешь, кто остановил поезд? - перебил вдруг он сам себя.
- Они?
- Нет. Те, кто отправлял товар. У них разведка работает - будь здоров. Почти как в ГРУ. Они в последний момент узнали, что курьера с товаром в конце этого маршрута тоже ожидает рэкет, и по эфиру ему сообщили. И договорились, что он покинет поезд с товаром в районе тридцать шестого километра. Связь, говнюки, такую имеют, что нам и не снится. Но курьер по известной нам причине на контрольную связь не вышел, тогда они остановили поезд. Идею, как сделать, подсказал тот самый Гусев, которого они тут же и убрали на всякий случай. Выходит, заранее о таком варианте позаботились.
- А зачем им понадобился такой вариант?
- На случай, если в поезде курьера рэкет повяжет.
- Ну, блин, стратеги. А как случилось, что ваш человек прокололся?
- А нашего человека вчера в Байкале выловили. Хороший был мужик. Поэтому Мущепако и отозвали срочно в Управление. Об этом человеке знали конкретно только трое, он один из них.
- Мне кажется, - заметил я, глядя мимо Мудракова, - на Мущепаке не один такой грех висит.
- Там разберутся, - кратко сказал следователь. - С конвоем повезли...
Он помолчал, солидно произнёс "М-да" и посмотрел на меня как-то странно. Будто хотел о чём-то спросить, но не решался. Это следователь то... Я подождал и спросил сам:
- Сумка-то какого цвета оказалась?
- Тёмносинего.
- Ага. Так нашли мину в туннеле? Или нет?
- Нет! - весело пискнул Мудраков. - Ну, идём. Или ты ещё посидишь?
Интересно, из каких соображений он перешёл со мною на "ты"?
- Пошли...
Наверху было оживлённо. Мужественные ребята в камуфляжной форме кончили спать и явно готовились к очередному походу. Было похоже - в тайгу. Когда мы поднялись, на нас обратили благосклонное внимание. Впрочем - без навязчивости: одобрительно глянули и отвернулись. Лишь возникший из ниоткуда Григорий раскинул руки и, подойдя ближе, заключил меня в объятия.
- Люблю умных мужиков, - объяснил он свой поступок Мудракову и хлопнул меня дружески по спине, отчего внутри моего организма возник дребезжащий звон, долго не затихавший.
- Слушай сюда, - сказал он, отстранившись. - Я двух ребят сейчас к Селивёрстычу послал, пусть не пугается. Мы сегодня по горам полазим, пошугаем кое-кого, а они тем временем у него ночью покараулят. Вот. Ты погоди чуток, я сейчас бутылку спирта тебе вытащу. Выпейте с ним за нас, грешных...
* * *
Часа два спустя мы сели с Селивёрстычем за стол. Стол был уставлен добротной снедью.
По первой мы выпили за упокой души участкового, мир праху его. Трое девок-сирот - это проймёт каждого. Тут же налили по второй, выпили и, закусив солёным омулем с горячей картошкой, я рассказал Селивёрстычу всё, что знал о майоре Мущепако. А после того - что о нём думаю. И потом мы стали думать о нём вместе.
- Это вот почему, Филипп, - объяснил Селивёрстыч труднообъяснимый факт предательства. - У каждого человека всё должно быть разложено по полочкам. На этой полке - хорошее, на этой - плохое. А есть такие, у которых всё перемешано, как вон в том винегрете, - он ткнул пальцем в тарелку. - С ними случается такое, отчего волосы дыбом...
- А ведь жалел он всё же вашего капитана, - заметил я, хмурясь от воспоминаний. - Сильно не хотел его за Гусевым посылать, да следователь настоял. А потом на меня орал за то, что я с капитаном вместе в дом не зашёл. А я зашёл, да уже после...
- Я и говорю, - сказал Селивёрстыч, подумав. - У них всё перемешано. И плохое, и хорошее.
Тут мы опять выпили, теперь за всё хорошее, и уже хозяин поведал мне очень, как оказалось, странную историю.
- Я с ребятами недавно поговорил, - начал он, - так они рассказали, что дело-то вроде как заколдовано. В той сумке, что в туннельке нашли, одной упаковки нет. Они говорят, залезал кто-то до них в сумочку и одну упаковку вынул. А почему только одну - никто понять не может.
Я глянул на дверь - ребята торчали за нею на крыльце и присесть за стол категорически отказались. Не положено. За стеной, в соседней комнате домашние собрались у телевизора, который что-то упорно показывал сквозь мерцающий на экране снег. Я вспомнил испытующий взгляд следователя Мудракова, так и не пожелавшего задать мне какой-то вопрос. Банка с героином лежала в туннеле, надёжно припрятанная.
- А что тут непонятного? - спросил я лениво. - Нежадный человек оказался. Бывает.
Хозяин усмехнулся, взглянул на часы и предложил:
- Идём на пути. Сейчас туристический подойдёт, нам хлеб выгрузят.
- С каких это пор туристический стал здесь останавливаться?
- Да ни с каких. Сегодня исключение. Рабочий-то не пустили, пока дополнительный с пассажирами стоял.
Мы вышли к путям. Из горловины ущелья дул прохладный ветерок,
рябивший воду напротив. На юго-востоке блестели в лучах заходящего солнца, будто на картине Рериха, горы Хамар-Дабана, замыкавшие чашу Байкала с той стороны.
Не спеша подплыл к нашей пристани туристический, неприступно-элегантный, с роскошными голубыми вагонами, на которых золотом сияли слова: ORIENT EXPRESS. Из окон вагонов торчали восторженные физиономии вперемешку с объективами видеокамер. Наиболее отчаянные туристы снимали, высовываясь из окон наружу до пояса и ниже оного.
- Что у вас стряслось? - спросил человек в белом халате, передавая шесть буханок хлеба из двери вагона-ресторана. - Почему задержали? Опять камнепад?
- Не, - ответил Селивёрстыч. - Если бы камнепад - сейчас технику ждали бы. А тут без неё сами управились. Зелёный вам до порта Байкал.
- Молодцы, - похвалил человек в халате.
Стоявший в тамбуре соседнего вагона мужчина в трико с лампасами заметил с неудовольствием:
- Перестраховщики, ядрёна вошь. Вечно железнодорожники из мухи слона делают. Зелёный... Сейчас солнце сядет и ничего не снимешь. А люди для чего сюда поехали?
- А ты штаны сними, если снимать нечего, - сказал я ему на это. - Как солнце сядет. Вот люди и повеселятся. Для чего поехали?
Человек в халате загоготал, а мужчина в тамбуре выпучил глаза и поинтересовался:
- А ты кто такой?
Тут он стал говорить какие-то нехорошие слова, но в этот момент сипло заорал тепловоз и элегантный Восточный экспресс степенно отвалил от нашей пристани. И, набирая скорость, сквозь туннели и галлереи поплыл в сторону порта Байкал. И двести сорок восемь мостов и виадуков ложились под его колёса... А мы сделали ему ручкой и направились к дому.
У нас ещё было, что выпить, и было, о чём поговорить.
18. 12. 2000г.
- Найдётся, - откликнулся Григорий и кинул быстрый взгляд на следователя.
- Я бы на вашем месте попробовал с фона...
Но договорить не успел.
- Попробуем, - перебил Мудраков. - Честно говоря, не подумали. Возьми двух ребят, Гриша. Фонарь обязательно. Сообщать по начальству не надо, обернёмся быстро.
Хорошо понимают друг друга люди, работающие в одной системе. Не задав ни одного вопроса и вообще не произнеся ни слова, Григорий пружинно вскочил и исчез в кустах.
- Идёмте со мной, - сказал Мудраков, вдруг посуровев.
Мы вышли на берег моря, к тому камню, за которым пристроился парень с автоматом. Велев мне спуститься вниз, к воде, Мудраков постоял у камня и посмотрел налево и направо.
- Отвечаешь за него своей зарплатой, - сказал он омоновцу. - Пока я не вернусь - глаз с него не спускать. Сдашь его лично мне и больше никому.
И исчез, будто растворился в нагретом, струящемся воздухе.
* * *
Миллионы лет точит Байкал волнами эти горы и эти камни. А может десятки миллионов. Чего только не было на его берегах... Гиганты древности - динозавры мезозойские бродили когда-то по его побережью. Побродили - и сгинули. Лишь позвонки громадных размеров, вылезшие из земли, попадают иногда в руки жадных до таких сокровищ учёных. Легенды ходят о пребывании великого и ужасного Чингисхана на этих берегах, и о том, что "сухою ногою перешёл он Малое море", аки Бог, к острову Ольхон, а это - добрый пяток километров в самом узком месте. А недалеко от мыса Бурхан захоронен будто бы сам повелитель Вселенной, и могила его скрыта надёжно от глаз людских... Так это или не так - кто знает, но до сих пор находят люди на берегах моря нагрудные знаки воинов-чингизидов - железные круги с выбитыми стрелами, указывающими страны света...
Вытянув конечности, сидел я на камнях и смотрел, как колышется прозрачная вода у моих ног. Всё канет в Лету, други мои, думал я. И эта история с криминальным богатством - непременно тоже...
Солнце стало понемногу клониться вниз, к горам, когда сверху донёсся крик:
- Эй! Как тебя... Филипп! Подымайся наверх. Зовут, соскучились.
Я искоса глянул на парня с автоматом и покачал головой.
- Не пойду.
- Чего так?
- Мне и тут хорошо.
Ошарашенный, он немного подумал и выпалил:
- Понял!
Минут пять спустя к воде, хрустя галькой, спустился добрый человек следователь Мудраков. Глаза его были счастливы, и я не стал его ни о чём расспрашивать. Он присел рядом, помолчал и поинтересовался:
- Как самочувствие?
- Нормально.
- Ты свободен, - он дотронулся до моего плеча. - Павел Селивёрстович уже вернулся домой.
- Сейчас и я пойду, - пообещал я. - Мне вот что непонятно. Кто против кого здесь воевал? Почему одни убивали из засады других?
- Ты не куришь? - спросил зачем-то Мудраков.
- Нет.
- Молодец. Я - тоже. Бросил. Тут, значит, вот какая ситуация. Мимо нас проходит немало героину. Местный рэкет знает об этом и пытается взять, м-м... свою долю. Вроде как пошлину. Они этого курьера, что разбился, вели от самого Хабаровска. Хотели ограбить, потому что их стрелка месяц назад ни к чему полезному не привела. Но мы тоже его вели, человек наш с ним ехал, и курьеру как-то об этом стало известно. Прокол случился. Тогда он решил воспользоваться задержкой поездов и сменил маршрут. Тут мы его потеряли. Но не рэкетиры. Как думаешь, кто остановил поезд? - перебил вдруг он сам себя.
- Они?
- Нет. Те, кто отправлял товар. У них разведка работает - будь здоров. Почти как в ГРУ. Они в последний момент узнали, что курьера с товаром в конце этого маршрута тоже ожидает рэкет, и по эфиру ему сообщили. И договорились, что он покинет поезд с товаром в районе тридцать шестого километра. Связь, говнюки, такую имеют, что нам и не снится. Но курьер по известной нам причине на контрольную связь не вышел, тогда они остановили поезд. Идею, как сделать, подсказал тот самый Гусев, которого они тут же и убрали на всякий случай. Выходит, заранее о таком варианте позаботились.
- А зачем им понадобился такой вариант?
- На случай, если в поезде курьера рэкет повяжет.
- Ну, блин, стратеги. А как случилось, что ваш человек прокололся?
- А нашего человека вчера в Байкале выловили. Хороший был мужик. Поэтому Мущепако и отозвали срочно в Управление. Об этом человеке знали конкретно только трое, он один из них.
- Мне кажется, - заметил я, глядя мимо Мудракова, - на Мущепаке не один такой грех висит.
- Там разберутся, - кратко сказал следователь. - С конвоем повезли...
Он помолчал, солидно произнёс "М-да" и посмотрел на меня как-то странно. Будто хотел о чём-то спросить, но не решался. Это следователь то... Я подождал и спросил сам:
- Сумка-то какого цвета оказалась?
- Тёмносинего.
- Ага. Так нашли мину в туннеле? Или нет?
- Нет! - весело пискнул Мудраков. - Ну, идём. Или ты ещё посидишь?
Интересно, из каких соображений он перешёл со мною на "ты"?
- Пошли...
Наверху было оживлённо. Мужественные ребята в камуфляжной форме кончили спать и явно готовились к очередному походу. Было похоже - в тайгу. Когда мы поднялись, на нас обратили благосклонное внимание. Впрочем - без навязчивости: одобрительно глянули и отвернулись. Лишь возникший из ниоткуда Григорий раскинул руки и, подойдя ближе, заключил меня в объятия.
- Люблю умных мужиков, - объяснил он свой поступок Мудракову и хлопнул меня дружески по спине, отчего внутри моего организма возник дребезжащий звон, долго не затихавший.
- Слушай сюда, - сказал он, отстранившись. - Я двух ребят сейчас к Селивёрстычу послал, пусть не пугается. Мы сегодня по горам полазим, пошугаем кое-кого, а они тем временем у него ночью покараулят. Вот. Ты погоди чуток, я сейчас бутылку спирта тебе вытащу. Выпейте с ним за нас, грешных...
* * *
Часа два спустя мы сели с Селивёрстычем за стол. Стол был уставлен добротной снедью.
По первой мы выпили за упокой души участкового, мир праху его. Трое девок-сирот - это проймёт каждого. Тут же налили по второй, выпили и, закусив солёным омулем с горячей картошкой, я рассказал Селивёрстычу всё, что знал о майоре Мущепако. А после того - что о нём думаю. И потом мы стали думать о нём вместе.
- Это вот почему, Филипп, - объяснил Селивёрстыч труднообъяснимый факт предательства. - У каждого человека всё должно быть разложено по полочкам. На этой полке - хорошее, на этой - плохое. А есть такие, у которых всё перемешано, как вон в том винегрете, - он ткнул пальцем в тарелку. - С ними случается такое, отчего волосы дыбом...
- А ведь жалел он всё же вашего капитана, - заметил я, хмурясь от воспоминаний. - Сильно не хотел его за Гусевым посылать, да следователь настоял. А потом на меня орал за то, что я с капитаном вместе в дом не зашёл. А я зашёл, да уже после...
- Я и говорю, - сказал Селивёрстыч, подумав. - У них всё перемешано. И плохое, и хорошее.
Тут мы опять выпили, теперь за всё хорошее, и уже хозяин поведал мне очень, как оказалось, странную историю.
- Я с ребятами недавно поговорил, - начал он, - так они рассказали, что дело-то вроде как заколдовано. В той сумке, что в туннельке нашли, одной упаковки нет. Они говорят, залезал кто-то до них в сумочку и одну упаковку вынул. А почему только одну - никто понять не может.
Я глянул на дверь - ребята торчали за нею на крыльце и присесть за стол категорически отказались. Не положено. За стеной, в соседней комнате домашние собрались у телевизора, который что-то упорно показывал сквозь мерцающий на экране снег. Я вспомнил испытующий взгляд следователя Мудракова, так и не пожелавшего задать мне какой-то вопрос. Банка с героином лежала в туннеле, надёжно припрятанная.
- А что тут непонятного? - спросил я лениво. - Нежадный человек оказался. Бывает.
Хозяин усмехнулся, взглянул на часы и предложил:
- Идём на пути. Сейчас туристический подойдёт, нам хлеб выгрузят.
- С каких это пор туристический стал здесь останавливаться?
- Да ни с каких. Сегодня исключение. Рабочий-то не пустили, пока дополнительный с пассажирами стоял.
Мы вышли к путям. Из горловины ущелья дул прохладный ветерок,
рябивший воду напротив. На юго-востоке блестели в лучах заходящего солнца, будто на картине Рериха, горы Хамар-Дабана, замыкавшие чашу Байкала с той стороны.
Не спеша подплыл к нашей пристани туристический, неприступно-элегантный, с роскошными голубыми вагонами, на которых золотом сияли слова: ORIENT EXPRESS. Из окон вагонов торчали восторженные физиономии вперемешку с объективами видеокамер. Наиболее отчаянные туристы снимали, высовываясь из окон наружу до пояса и ниже оного.
- Что у вас стряслось? - спросил человек в белом халате, передавая шесть буханок хлеба из двери вагона-ресторана. - Почему задержали? Опять камнепад?
- Не, - ответил Селивёрстыч. - Если бы камнепад - сейчас технику ждали бы. А тут без неё сами управились. Зелёный вам до порта Байкал.
- Молодцы, - похвалил человек в халате.
Стоявший в тамбуре соседнего вагона мужчина в трико с лампасами заметил с неудовольствием:
- Перестраховщики, ядрёна вошь. Вечно железнодорожники из мухи слона делают. Зелёный... Сейчас солнце сядет и ничего не снимешь. А люди для чего сюда поехали?
- А ты штаны сними, если снимать нечего, - сказал я ему на это. - Как солнце сядет. Вот люди и повеселятся. Для чего поехали?
Человек в халате загоготал, а мужчина в тамбуре выпучил глаза и поинтересовался:
- А ты кто такой?
Тут он стал говорить какие-то нехорошие слова, но в этот момент сипло заорал тепловоз и элегантный Восточный экспресс степенно отвалил от нашей пристани. И, набирая скорость, сквозь туннели и галлереи поплыл в сторону порта Байкал. И двести сорок восемь мостов и виадуков ложились под его колёса... А мы сделали ему ручкой и направились к дому.
У нас ещё было, что выпить, и было, о чём поговорить.
18. 12. 2000г.