Катаев Валентин Петрович. Случай с гением (Понедельник)

   К о р н е п л о д о в а. Улыбался? Тогда это действительно катастрофа. Если ты не представишь своих произведений, они тебя уничтожат. А представить нечего.
   К о р н е п л о д о в. Может быть, представить свои лекции?
   К о р н е п л о д о в а. Ах, какие там лекции! Всего и есть одна лекция "Моя встреча с Бернардом Шоу в ВОКСе", с которой ты выступаешь уже двадцать пять лет.
   К о р н е п л о д о в. Тогда, - только ты, ради бога, Софьюшка, на меня не кричи! - может быть, все-таки "Овсы", а? Рискнуть? Или, может быть, заболеть и отменить юбилей?
   К о р н е п л о д о в а. Отказаться от юбилея?! Ни за что! Лучше умереть. Юбилей - единственный выход из положения. Давай сюда "Овсы цветут". Посмотрим.
   К о р н е п л о д о в. Вот, Софьюшка, последнее издание, двадцать пять лет назад издано, библиографическая редкость...
   К о р н е п л о д о в а (перелистывает книгу и из разных мест читает). "На большие миллионы верст вокруг, словно ядреная баба-вековуха, разметалось море овсов. И цвели те овсы истово и буйно. Рыжемордое, бородатое и задастое солнце всходило над теми неуемными овсищами..." Боже мой! "В Яругах сладко сочилась весенняя тягомотина". Нет, нет! "Митрич потянул Васку за упругие груди и хлобыстнул по уху тальянкой..." "Ахти, бабоньки! - истошно голосила Кирибеевна полосатым голосом..." Кошмар!
   К о р н е п л о д о в. Что, не годится?
   К о р н е п л о д о в а. Евтихий, ты ребенок.
   Ольга Николаевна входит.
   (Быстро пряча книгу.) Лапушка! Золотко! Наконец. Скорей идите сюда. Ну что, что там слышно?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Сейчас все расскажу. Но сперва позвольте поздравить Евтихия Федоровича с днем пятидесятилетия. Желаю вам счастья, здоровья, долгих лет жизни и дальнейшего творческого роста. Народ ждет от вас новых выдающихся произведений. Умоляю вас, не откладывайте, чтобы раз и навсегда заткнуть рот всем вашим врагам и завистникам.
   К о р н е п л о д о в а. А теперь ступай.
   К о р н е п л о д о в. Все-таки, Софьюшка, как же будет?
   К о р н е п л о д о в а. Так и будет, как я сказала. Наденешь новый костюм, голубую сорочку и ультрамариновый галстук. Ступай переоденься и потом покажешься мне.
   Корнеплодов уходит.
   Эй, кто там, Вера или Надя!
   В е р а  и  Н а д я (из-за двери). Мы переодеваемся к юбилею.
   К о р н е п л о д о в а. Скажите папиной матери, чтобы водку убрала и подала нам кофе. Когда переоденетесь, покажитесь мне. Ну, рассказывайте, рассказывайте же.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Я вырвалась из союза буквально на пять минут. Сейчас же обратно.
   К о р н е п л о д о в а. Но торопитесь, золотко. Вас подбросит на машине наш ветеринар. Прежде всего скажите: приветствие от союза будет?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Я не имею права разглашать, но по секрету скажу - не будет. Видите ли, Максим Максимович сейчас в отъезде, а Степан Степанович занял такую позицию - раз уж так случилось, что каким-то образом юбилей разрешили, то пускай себе будет, но союз, как таковой, устраняется и от приветствия воздержался. Между нами говоря, у нас в руководстве союза все прямо-таки посходили с ума. На первом плане высокий идейно-художественный уровень. Мастерство, разнообразие форм и жанров, острая, актуальная тематика. Жуткие требования!
   К о р н е п л о д о в а. Это они специально подкапываются под Евтихия...
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Безусловно. Они просто завидуют, но повторяю, они сказали, что юбилей пусть себе будет. Это их частное дело, и каждый советский гражданин, как таковой, имеет право справлять свой день рождения в своем клубе, тем более если это пятидесятилетие.
   К о р н е п л о д о в а. Досадно.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Конечно. Но могло быть и хуже. Вы не знаете, какие в президиуме жуткие установки! Между прочим, курьез: заседание приемочной комиссии назначено, так же как и юбилей, в клубе, только в другой комнате.
   К о р н е п л о д о в а. Понятно. Это они нарочно.
   Бабушка вносит кофе и убирает водку.
   Пейте, лапушка, кофе со сливками. Берите торт.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Мерси. Я ужасная кофейница, вы знаете. Короче говоря, с юбилеем все утряслось. Это главное. Но все-таки какие злые, завистливые люди. Эта история с членским билетом, с комиссией по приему, все эти кулуарные разговоры - жуть!
   К о р н е п л о д о в а. Кто там орудует?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Я не имею права, но вам могу по секрету. Все орудуют! Я удивляюсь, как у них может подняться рука на такого человека, как Евтихий Федорович.
   К о р н е п л о д о в а. Личные счеты.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. А что касается Мартышкина, то он занял двойственную позицию.
   К о р н е п л о д о в а. Он дал согласие сделать на юбилее вступительное слово.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. А у меня другая информация. У Мартышкина работает машинисткой одна моя приятельница, которая сказала мне под большим секретом, что сегодня утром Мартышкин продиктовал ей две свои речи по поводу Евтихия Федоровича: одну резко отрицательную, просто убийственную, - для заседания приемочной комиссии, а другую весьма пристойную, даже, я бы сказала, восторженную, - для юбилея. И обе речи безумно талантливые.
   К о р н е п л о д о в а. Какую же речь он произнесет, как вы думаете?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Может быть, первую. Может быть, вторую. А может быть, и обе. Это никто не может предсказать. Даже я. Только бюро погоды.
   К о р н е п л о д о в а. Ну, если только этот фрукт посмеет попытаться сорвать наш юбилей, тогда я сама выступлю!
   Н а д я (входя с Верой в новых, "юбилейных" платьях). Ну, что? Заметно, что мы дочери юбиляра?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Восхитительно! Это правда, что вы выходите за начинающего беллетриста Бурьянова? Поздравляю.
   Н а д я. Благодарю вас. Откуда это известно?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. У нас известно все, что касается литературы.
   К о р н е п л о д о в а. Ну, идите, идите же. Я вас позову.
   В е р а. Один вопрос. Неужели и папина мать поедет с нами на юбилей?
   К о р н е п л о д о в а. Обязательно.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Мать юбиляра! Что вы!
   В е р а. Как же мы все влезем в машину?
   Н а д я. Обо мне не беспокойся. За мной заедет начинающий беллетрист, и мы с ним торжественно прибудем на торжество.
   К о р н е п л о д о в а. Вера, скажи ветеринару, чтобы он не завозил машину в гараж. Надо отправить нашу лапушку в союз. Позови его сюда. Пусть покажется. Я хочу посмотреть, как он одет.
   В е р а. Хорошо.
   Н а д я. Значит, одобряете наши туалеты? Очень приятно. Удаляемся.
   Уходят.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Между прочим. Усиленно распространяется версия, что Евтихий Федорович протащил через редсовет серую и посредственную повестушку Бурьянова только потому, что тот женится на Надюшке. Говорят, что скоро в комиссии они хотят публично обвинить Евтихия Федоровича в семейственности и беспринципном кумовстве. Учтите это.
   К о р н е п л о д о в а. Ах, подлецы! Ах, подонки!
   В а с и н (входит). Вы мне приказали явиться?
   К о р н е п л о д о в а. Да. Во-первых, подбросьте Ольгу Николаевну, а затем возвращайтесь и приведите себя в приличный вид, так как вы поедете сегодня вместе с нами на юбилей. И будьте добры, побрейтесь.
   В а с и н. Слушаюсь. Больше ничего?
   К о р н е п л о д о в а. Пока ничего, идите.
   В а с и н. Стричься не надо? Вошел к парикмахеру, сказал спокойный: "Будьте добры, причешите мне уши".
   К о р н е п л о д о в а. Что?
   В а с и н. "Гладкий парикмахер сразу стал хвойный"...
   К о р н е п л о д о в а. Позвольте, да он совершенно пьян. (Кричит.) Вера!
   В е р а. Что случилось?
   В а с и н. Ровно ничего. Меня потребовали - и я явился. И пусть вас это не удивляет. Прошу прощенья. Меня напоили шоферы, отличные ребята. Полтораста граммов с прицепом. (Подмигивает.)
   В е р а. Этого с ним раньше никогда не было.
   В а с и н. Потому что раньше я был человек науки, почти ученый, я мечтал об открытиях в области ветеринарии, но мои мечты поломались, и теперь я мальчик на побегушках, человек без индивидуальности, доставало. Понимаете, я доставало. Толкач! Вот что вы все со мной сделали, и я вас всех очень люблю. И презираю.
   К о р н е п л о д о в а. Вера, скажи этому человеку, чтобы он сию минуту вышел вон. Извините, лапушка.
   В е р а. Ступай вон и проспись.
   В а с и н. Слушаюсь. Я сейчас пойду и просплюсь. Только вряд ли.
   В е р а. Ступай!
   В а с и н. Я просплюсь. Но имейте в виду, когда я проснусь... О!.. К чертовой матери! Хватит! Поездили! Я живой человек, я творчески мыслящая личность! А вы кто такие? Лабазники! Хуторяне!
   Корнеплодов входит и стоит, молчаливый, как монумент.
   К о р н е п л о д о в а. Евтихий, выгони его прочь.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Как вам не стыдно в такой день!
   В а с и н. В какой такой день?
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. В день юбилея вашего тестя, всеми нами любимого и уважаемого писателя.
   В а с и н. Кто писатель? Я не вижу. Где? Вот это? А что он написал? Он такой же писатель, как я геоботаник. Даже еще меньше. Удивляюсь, чего смотрит ваш союз!
   К о р н е п л о д о в. Вон!
   В а с и н. Хорошо. А кто вас на юбилей повезет? Вы думаете, я ничего не понимаю, а я все понимаю. Вы любите на всех ездить. Даже на собственной бабушке ездите верхом.
   К о р н е п л о д о в а. Евтихий, ударь его.
   В а с и н. Что? Меня бить? Впрочем, вы совершенно правы. Бейте меня. Лупите прямо по морде. Я заслужил. Я польстился... Польстился на все это... Свое будущее, свою науку я променял на вашу гнусную чечевичную похлебку. Да знаете ли вы, жалкие, ничтожные личности, что такое ветеринария? Не подходите ко мне! Расшибу!
   К о р н е п л о д о в а. Позвоните в милицию!
   В а с и н. Да знаете ли вы, что такое наша родная отечественная эпизоотологическая школа, возглавляемая Вышелесским? Вы знаете, что этой школой установлены этиология, патогенез и мероприятия по борьбе с инфекционным энцефаломиэлитом лошадей? В изучении инфекционной анемии лошадей, сапа и других заболеваний советские патологоанатомы значительно опередили буржуазную науку! А я? Боже мок, а в это время я... Но нет... Кончено!
   Б у р ь я н о в (входит). Что происходит?
   В а с и н. А! Еще один любитель чечевичной похлебки. Присаживайтесь. Сейчас вас будут запрягать. А лично я - извиняюсь. Сыт по горло. Вера, пойдем!
   В е р а. Ты с ума сошел.
   В а с и н. Веррра! Я твой муж, и я тебе велю. Ну, без разговоров. А то знаешь... Может быть, ты не хочешь? Так ради бога. Тем лучше. Оставайся и можешь всю жизнь перелистывать эти пресные рукописи по сорок рублей за печатный лист.
   В е р а. Ну, негодяй, я с тобой поговорю, когда ты проспишься.
   В а с и н. Я уже проспался. То есть проснулся. Желаю вам дальнейшего процветания... Хуторяне! (Уходит.)
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Я так перепугалась... У меня дрожат руки...
   К о р н е п л о д о в а. Это даже... смешно, не правда ли? Ради бога, простите, лапушка. Это наш общий недосмотр. И пожалуйста... Я надеюсь на вашу скромность.
   О л ь г а  Н и к о л а е в н а. Что вы! Что вы! Ничего и не было, я ничего не видела и не слышала. Где этого не случается. По-видимому, машины не будет, так я побегу. Не провожайте меня. До вечера. (Быстро уходит.)
   К о р н е п л о д о в а. Вот плоды нашего либерального отношения к людям. Евтихий, успокойся. Не забудь, что у тебя давление, а вечером юбилей. (Вере.) А ты не расстраивайся и не ломай руки. Далеко не уйдет. Видали мы и не таких. Мишенька, ты водить машину умеешь?
   Б у р ь я н о в (довольно грубо). Нет.
   К о р н е п л о д о в а. Жаль. Ну тогда сбегаешь за такси.
   Входит портниха, неся в воздушном большом свертке
   платье.
   А, юбилейное платье. Несите его, милочка, туда. Вера, ступай помоги мне, будешь держать зеркало сбоку.
   Вера и портниха уходят.
   А ты, Евтихий, тоже ступай переодевайся, - я тебе что сказала?
   Корнеплодов уходит.
   Надя, проследи, чтобы мать твоего отца надела желтый платок и новую кофту с оборочками. (Уходит.)
   Н а д я. Они бабушку хотят превратить в какую-то сказительницу. Миша, тебе нравится мое платье?
   Б у р ь я н о в. Да, но мне не нравится, что ваш нетрезвый родственник позволил себе назвать меня любителем чечевичной похлебки. Что это значит? И вообще мне многое не нравится.
   Н а д я. Что за тон? В доме праздник, а все злые как собаки. Только что не кусаются. И ты тоже. Поцелуй меня, ведь мы еще с прошлой ночи не виделись.
   Б у р ь я н о в. Это лишнее.
   Н а д я. Что-нибудь случилось?
   Б у р ь я н о в. Оказывается, против твоего отца ведется сильная кампания. Сегодня на заседании приемочной комиссии его собираются с треском провалить, причем в это дело впутали и меня. Кричат, что Евтихий Федорович протащил мою повесть потому, что якобы я собираюсь на тебе жениться! Ты понимаешь, чем это пахнет? Семейственность, беспринципность. А Сироткин-Амурский прямо заявил, что моя повесть посредственная, серая, не имеет никакой художественной ценности, а сам я молодой карьерист, Растиньяк и состою у твоего отца в холуях.
   Н а д я. Но ведь это неправда! Какие жестокие, злые люди!
   Б у р ь я н о в. Злые не злые, а факт тот, что моя повесть стоит под ударом, и я этого не допущу. Я буду за нее драться. Прежде всего надо развеять глупенькую легенду, что я на тебе женюсь и что вообще имею какое-то отношение к вашей семье. А я еще, дурак, послал сегодня поздравительную телеграмму Корнеплодову.
   Н а д я. Миша, опомнись, что ты говоришь! Ты меня больше не любишь?
   Б у р ь я н о в. Не до любви, милая, на карте стоит вся моя карьера. Это понять надо.
   Н а д я. Подожди. Я не понимаю. Ты от меня отказываешься?
   Б у р ь я н о в. Надо срочно поправлять дело.
   Н а д я. Ты отказываешься? Да? После того, что между нами было? Как же я теперь буду смотреть людям в глаза? Родителям, ребятам из института?
   Б у р ь я н о в. Не говори примитивных вещей. И я надеюсь, что у тебя еще сохранилось ко мне достаточно чувства, чтобы не делать мне неприятностей и не давать пищи для нежелательных обобщений. И пожалуйста, не делай из этого трагедии.
   Б а б у ш к а (входит, переодетая в новое). Ну вот, я пришла показаться. Так будет ладно?
   Н а д я (бросается к ней). Бабушка?
   Б у р ь я н о в. Не буду вас больше задерживать и надеюсь на твое, в общем, хорошее ко мне отношение. С твоей наружностью ты еще вполне найдешь себе приличного партнера. (Уходит.)
   Н а д я (рыдая). Бабушка... милая бабушка!
   Б а б у ш к а. Не знаю, что тут у вас случилось, а только знаю, что не нужно было все это затевать в понедельник.
   Звонит телефон.
   Н а д я. Алло? Из приемочной комиссии? Лично? Хорошо, я сейчас позову. (Зовет.) Папочка! Милый папочка! Корнеплодов входит в новом костюме, но еще без галстука. Возьми трубку...
   Б а б у ш к а. Ну как, Евтюша, так ладно? Похожа я на сказительницу? Для юбилея гожусь?
   К о р н е п л о д о в. Ступай, мать, ступай. Когда надо, тебя позовут.
   Бабушка уходит.
   Корнеплодов у аппарата. Нет, не собираюсь. Хорошо. Учту. (Кладет трубку. Болезненно.) Ох!
   Н а д я. Что, папочка?
   К о р н е п л о д о в. Так как я до сих пор не представил своих сочинений, они требуют моего личного присутствия. А если я не явлюсь, то они... Будут решать сами... Ох!.. Я не могу. Я не пойду. Пусть выгоняют. Я болен. У меня юбилей. Я совершенно болен.
   Н а д я. Папочка, выслушай меня. До сих пор я ничего не понимала. А сегодня поняла.
   К о р н е п л о д о в. Что ты поняла?
   Н а д я. Я все поняла. Папочка, умоляю тебя. Родненький! Старенький мой! Я же вижу, как тебе тяжело. Мне самой так тяжело, так мучительно трудно. Мне сегодня плюнули в душу.
   К о р н е п л о д о в. Надежда, не пори дичь.
   Н а д я. Я уже давно начала замечать. Только я не верила себе. А сегодня я вдруг как будто проснулась. И все увидела.
   К о р н е п л о д о в. Что ты увидела?
   Н а д я. Папа, не надо со мной так говорить. Я не маленькая. Прости меня, но я должна тебе сказать все, что думаю. Мы потребители. Папа, пойми, мы только потребители.
   К о р н е п л о д о в. Что ты этим хочешь сказать?
   Н а д я. Ты же сам знаешь. В нашей прекрасной, удивительной стране все люди трудятся, творят, создают какие-то новые ценности. Материальное, духовные. Дома, симфонии, удивительные машины... А мы... А ты? Что делаешь ты?
   К о р н е п л о д о в. Я писатель.
   Н а д я. Ах, боже мой, господи, ты так привык называть себя писателем, что сам в это поверил. Ну какой же ты, папочка, прости меня, писатель? Сколько я тебя помню, ты ничего не написал. Да и раньше - тоже. У тебя только шуба и шапка как у Некрасова. А на самом деле ты никто. Ты фикция.
   К о р н е п л о д о в. А, понимаю. Отцы и дети. Критикуешь? Ну, критикуй, критикуй, я не боюсь критики.
   Н а д я. Не боишься, потому что у тебя нечего критиковать. И если тебя сегодня... уволят из писателей, то это будет только справедливо.
   К о р н е п л о д о в. Ты думаешь, они меня могут... того? Вздор. Они только требуют, чтобы я представил им свои произведения. Это их право. Что ж, придется писать.
   Н а д я. Если бы я была правительством, я бы тебе платила большие деньги, только чтобы ты не писал.
   К о р н е п л о д о в. Девчонка! Как ты смеешь так разговаривать с отцом-литератором?
   Н а д я. Я потому так и разговариваю, что ты мой отец. Я люблю тебя и говорю тебе правду, чистую правду.
   К о р н е п л о д о в. Так ты думаешь, что они того?
   Н а д я. А что же они еще могут сделать, ну посуди сам?
   К о р н е п л о д о в. Так... что же мне делать?
   Н а д я. Пойди и скажи им всю правду.
   К о р н е п л о д о в. Правду? Какую правду?
   Н а д я. Скажи, что ты все время занимал чье-то чужое место и больше не хочешь. По крайней мере, это будет благородно. И я уверена, что тебя за это никто не осудит.
   К о р н е п л о д о в. Это невозможно... Невероятно!..
   Н а д я. Ну что ж делать, папочка, если так случилось? Поверь мне, поверь. Мы не пропадем, ты не бойся. Мы все будем работать, трудиться. Ведь работают же другие люди? Я сдам экзамены, поступлю на работу. И ты - тоже. Ведь ты в конце концов грамотный человек. Пойди, папочка. Имей мужество войти и сказать им всю правду. И тогда никто не посмеет сказать, что тебя выгнали. Ты сам уйдешь. По своему желанию.
   К о р н е п л о д о в. По собственному желанию? Ты знаешь... в этом есть какая-то здравая мысль. Надо посоветоваться с матерью.
   Н а д я. Не делай этого, умоляю тебя. Мама все равно не поймет. Не захочет понять. Я ее очень люблю, она умная, хорошая, но она не поймет.
   К о р н е п л о д о в. Ты думаешь? А как же юбилей?
   Н а д я. Не надо никакого юбилея. Ничего не надо. Ты пойдешь... Мы сейчас же с тобой пойдем, и ты им скажешь, что юбилей отменяется.
   К о р н е п л о д о в. Трудно, Надюшка.
   Н а д я. Трудно, но надо. Умоляю тебя, послушай меня. Ведь ты же сам знаешь, что это нужно. Хоть раз в жизни послушайся своего сердца. И тебе сразу станет так легко. Так хорошо. Пойдем! Ведь ты же когда-то был молодой, смелый... я уверена, что ты был смелый.
   К о р н е п л о д о в. Да, я был молодой, был смелый.
   Г о л о с  К о р н е п л о д о в о й. Евтихий!
   К о р н е п л о д о в. Мать зовет.
   Н а д я. Папочка, вспомни свою молодость. Подумай, какой будет стыд. Пойдем. Я тебе принесу пальто. И сама оденусь. (Уходит.)
   Г о л о с  К о р н е п л о д о в о й. Евтихий!
   Н а д я (входит одетая, с шубой и шапкой отца). Одевайся, папочка. Поскорее. Это ничего, что ты без галстука, тебя не осудят. Только потише, чтобы мама не услыхала. Дай... я возьму тебя об руку...
   К о р н е п л о д о в. Да, ты права. По собственному желанию и без опубликования в печати. Пойдем, Надежда.
   Уходят.
   К о р н е п л о д о в а (входит в новом вечернем платье, красивая, строгая, похожая на какую-то русскую императрицу). Евтихий, где же ты? Эй, кто там!
   Б а б у ш к а (вбегает). Он только что вышел с Наденькой.
   К о р н е п л о д о в а. Как - вышел? Скоро надо на юбилей ехать, а он ушел?
   Б а б у ш к а. Велел сказать, что юбилея не будет.
   К о р н е п л о д о в а. Как это - не будет? Куда он пошел?
   Б а б у ш к а. Как будто в приемочную комиссию.
   К о р н е п л о д о в а. Ведь я же ему не приказывала! Зачем он туда пошел?
   Б а б у ш к а. Как будто от членского билета отказываться, а потом как будто в клуб - юбилей отменять.
   К о р н е п л о д о в а. Что?! Ах, теперь я понимаю. (Кричит.) Вера! Вера! Скорей сюда!
   Вера вбегает.
   Беги скорей за ветеринаром, пусть он немедленно подает машину. Впрочем, я совсем забыла, что ветеринар невменяем.
   В е р а. Что случилось?
   К о р н е п л о д о в а. Большое несчастье. Отец ушел из дома.
   В е р а. Как Лев Толстой?
   К о р н е п л о д о в а. Еще хуже.
   Звонит безостановочно телефон.
   Это катастрофа.
   Занавес.
   ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
   В клубе. Часть зала, приготовленного для юбилея.
   Пальмы, зелень, в зелени портрет Корнеплодова.
   Эстрада, трибуна, все, что полагается. Несколько
   рядов стульев. Две двери. Одна входная, другая
   ведущая в другие помещения клуба. Эта дверь открыта,
   в нее видна голубая гостиная, в которую выходит еще
   одна дверь, с надписью - "Приемочная комиссия".
   Слышно щелканье бильярдных шаров и звуки рояля или
   радиолы. Двое из публики.
   П е р в ы й. Опять пальмы. Что сегодня?
   В т о р о й. Юбилей какого-то известного писателя.
   П е р в ы й. Кого именно?
   В т о р о й. Кажется, Корнеплодова.
   П е р в ы й. А разве он еще существует?
   В т о р о й. Как видите.
   П е р в ы й. Концерт будет?
   В т о р о й. А как же.
   П е р в ы й. Тогда я займу место.
   В т о р о й. Я уже на всякий случай занял.
   П е р в ы й. Так я рядом с вами, чтобы не было скучно. (Кладет на стул газету.) Может быть, пока что партию в шахматы?
   В т о р о й. Можно.
   Б у р ь я н о в (быстро входит). Сегодня, кажется, открытое заседание приемочной комиссии должно состояться здесь, в клубе? Где именно?
   П е р в ы й (показывает). Эта дверь.
   Б у р ь я н о в. Еще не начинали?
   П е р в ы й. Нет еще. Ждут Сироткина-Амурского.
   Б у р ь я н о в. Народу много?
   В т о р о й. Аншлаг. Вот, кстати, и Сироткин-Амурский.
   Входит Сироткин-Амурский.
   Мартышкин выходит из противоположной двери с
   бильярдным кием в руках.
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Товарищ Мартышкин, надеюсь, вы тоже выступите?
   М а р т ы ш к и н. По поводу кого?
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. По поводу Корнеплодова.
   М а р т ы ш к и н. Хо-хо.
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. То есть?
   М а р т ы ш к и н. В зависимости от ауспиций.
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Какие ж там, батюшка, ауспиции! Человек двадцать пять лет числится писателем, а ровно ничего не написал и никаких своих сочинений представить не может. Разумеется, нам его придется исключить. Но так как это вопрос глубоко принципиальный, имеющий не только узколитературное значение, было бы очень хорошо, чтобы выступили также и вы.
   М а р т ы ш к и н (насторожившись). Почему именно я?
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Как известный критик и человек с некоторым авторитетом.
   М а р т ы ш к и н. Хо-хо. Вы меня переоцениваете. А как на это смотрит руководство?
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Разумеется, одобрительно.
   М а р т ы ш к и н. В каком смысле одобрительно: одобрительно - да или одобрительно - нет?
   С и р о т к и н-А м у р с к и й (добродушно смеясь). Одобрительно нет.
   М а р т ы ш к и н. Вы уверены в этом?
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Совершенно.
   М а р т ы ш к и н. Ну, что ж. Пожалуй, я, хо-хо! Нет, но каков гусь этот самый Корнеплодов, а? Какая внешность, какой апломб, а на самом деле он просто дырка от бублика. Хо-хо. Ну, что ж, у меня даже есть на сей предмет кой-какие ораторские заготовочки. Вот, изволите видеть. (Роется по карманам и вынимает бумажку.) Нет, это не то. (Вынимает другую бумажку.) А вот это то! Хо-хо! Я раскопал его единственный шедевр - "Овсы цветут" и выписал оттуда цитатки. Животики порвете.
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Так прошу вас, пройдите.
   М а р т ы ш к и н. Ничего. Я еще успею сыграть партию. Вы начинайте без меня. (Уходит.)
   Б у р ь я н о в. Товарищ Сироткин-Амурский, можно вас на два слова?
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. У меня сейчас начинается заседание.
   Б у р ь я н о в. Это очень важно. Умоляю.
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Слушаю, батюшка.
   Б у р ь я н о в. Здравствуйте. Вы, наверное, меня не узнали. Я Михаил Бурьянов, автор повести "Крутой поворот" - парень любит девушку, но она уезжает в город на учебу, а когда возвращается уже врачом, то застает парня уже директором МТС, такой конфликт.
   С и р о т к и н-А м у р с к и й. Как же, читал. Так чего же вам надобно?
   Б у р ь я н о в. Я знаю, вы относитесь к моей повести отрицательно, и я совершенно с вами согласен. Я буду ее еще дотягивать. Но прошу учесть, что к Евтихию Корнеплодову я не имею абсолютно никакого отношения. А меня обвиняют в том, что будто я из карьерных соображений собираюсь жениться на его дочери. Это гнусная клевета. Ничего общего ни с авантюристом Корнеплодовым, ни с его подозрительным семейством никогда не имел, не имею и не буду иметь.