Страница:
Никаких пороков и излишеств. Никакого шампанского и водки. Никаких сумасшедших ночей по-милански в дискотеке, а ровно в 20.00 вместе с Резо – в «Смералдино», где заказывали почти постоянно одни и те же блюда, пиццу и моццареллу. Чтобы помочь Шевченко освоиться в первые дни пребывания в Милане, его почти что усыновили Ариедо Брайда и все тот же Адриано Галлиани, который вместе с сыном Джанлука часто приглашал Андрея отужинать по-семейному. «Милан», прекрасно помнивший, что может произойти с игроком с Востока, делал все возможное, чтобы Шева чувствовал себя как дома, как приемный сын Милана.
В ожидании покупки дома1его поселили в одной из центральных гостиниц на Пьяцца Репубблика (Площади Республики), в двух шагах от офиса клуба на улице Турати. Андрей попросил создать ему условия, чтобы иметь возможность тренироваться, если рядом не окажется тренировочной площадки. В общем, он перенес тренировочный зал в свою спальню и стал перемеживать тренировки с чтением детективов и русской классики, хотя любимым его писателем оставался Александр Дюма. Он купил себе «Три мушкетера» на итальянском языке. Кроме тренажеров неплохим развлечением оказался бильярд. Шевченко вел размеренную, спокойную жизнь согласно своему старому правилу: не делать ошибок, поздно не ложиться. Ведь прогрессировать можно только без остатка отдаваясь работе.
То, что Андрей не привез сразу же родственников в Милан, тоже сочли доказательством его зрелости. «Никогда не повторяй моей ошибки, по крайней мере, в первое время на новом месте и пока не узнаешь всех и все. Ты должен думать только о футболе. К сожалению, мысли о близких, что переехали в непривычную обстановку, помешали мне сосредоточиться на игре», – сказал ему Михайличенко при прощании с «Динамо». Но даже и без этого напутствия помощника Лобановского Шева все равно приехал бы в Милан один. Это в точности соответствовало его пониманию жизни футболиста, к тому же он знал, что миланисты подыщут ему квартиру, в которой его родственникам будет удобно. Таковым оказался дом, в котором несколько трудных, ужасных месяцев провел Оскар Вашингтон Табарес, бывший тренер «Милана», сменивший Фабио Капелло. Это был добротный дом на тенистой улице Марина, в самом центре города, в очень спокойном районе, буквально в двух шагах от садов на улице Палестро и от улицы Монтенаполеоне. Часть квартиры предназначалась родителям. Поскольку отец должен был перенести операцию на сердце, опять же клуб должен был обсудить с клиникой в Павии, одной из самых современных и оборудованных, все подробности. Словом, от Андрея требовалось лишь одно: играть и забивать. Говорят, что в то время на него был наложен лишь один запрет: даже как хобби не заниматься хоккеем на льду, видом спорта, в котором, по слухам из Киева, он был очень силен. Мог ли хоккей стать его основным выбором, если бы футбол не одержал верх? «Да нет же, – возражал Андрей. – Правда, я попробовал, но меня не очень это увлекло. Было у меня в Киеве несколько свободных дней, и я пошел с одним моим другом, бывшим профессионалом, чемпионом Украины, на каток. Он подарил мне клюшку. Купил себе амуницию, шлем… И все!»
И начались поездки в Миланелло. И не на мощной спортивной машине, символе престижности многих – утвердившихся и не вполне – футболистов, а на самом ординарном серийном «Опеле» (один из спонсоров «Милана»). Благодаря «Опелю» он мог менять машину через каждые 15 тысяч километров пробега.
У въезда на базу день ото дня росло число тифози, приезжавших сюда со всех уголков Ломбардии, чтобы полюбоваться игрой Андрея. Он улыбался, приветствовал их жестами. После «правил Василия Лобановского» в киевском «Динамо», на тренировках «Милана» его ждали другие законы – Альберто Дзаккерони. Кроме футбола Андрея объединяла с Дзаком любовь и восхищение Наполеоном. И на перипетии судьбы Шева смотрел совершенно по-своему: ни один из игроков не мог с уверенностью утверждать, что это он выбрал футбол своей профессией. Обычно футбол, вещь почти заразная, выбирал «своих людей» из них – поклонников кожаного мяча.
Если бы все зависело только от Дзака украинец достиг бы попасть в Италию и достигнуть вершины признания уже в 1999 году, во втором круге чемпионата, когда «Милан» стайерским рывком подлетал к финишу, Дзаку было бы крайне удобно иметь в своем штате «сокрушителя ворот» подобного масштаба, который, к тому же, мог бы оказаться и весьма полезным для столь любимой им схемы 3-4-3. Во всяком случае, соображения тренера были достаточно элементарны и не выходили за рамки непосредственного использования футболиста на полную нагрузку. «Опыт мне подсказывает, что иностранному игроку необходимы, по крайней мере, шесть месяцев, чтобы освоиться в Италии и в нашем чемпионате». И Брайда и Галлиани охотно пошли бы навстречу тренеру уже в начале года, если бы не было трудностей, связанных с популярностью Шевченко на Украине, с обязательствами киевского «Динамо» в Лиге чемпионов, в которой Андрей мог стать лучшим бомбардиром. Если бы не священный страх президента клуба Григория Суркиса перед возможным возмущением народа. Но уже 20 июля, через две недели после приезда, сам Дзак удивлялся, как этот украинец, буквально вмиг смог преодолеть период бездействия и неуверенности, обычно сопровождающий тех, кто переходит из зарубежной команды в итальянскую, что и естественно из-за языковых трудностей, из-за климата и, особенно, из-за периода обкатки, столь необходимого, чтобы влиться в новый коллектив. «Андрей начал блестяще, он пролетел некоторые этапы без лишних остановок», – говорил позднее Дзак.
Со своим сердитым выражением или лицом философа, пронизывающим взглядом или выражением одержимости в глазах, мефистофелевской улыбочкой или дикими восклицаниями Дзаккерони вовсе не напоминал модного современного тренера. В тренировочном костюме вы могли его принять за симпатягу из соседнего дома, который пригласил вас в сквер перекинуться в картишки или погонять мяч. Замкнутый, но не до предела, немногословный, но абсолютно лояльный, он вынашивал свои собственные научные соображения о футболе нового тысячелетия и проводил их в жизнь последовательно и серьезно. «У Дзаккерони, – говорил Шевченко, – в голове не только схема игры, но и возможные ее модификации в зависимости от действий противника, а это – решающее в командной игре». В общем, Дзак придерживался не столько схемы, сколько образа мыслей, он требовал не денег, а времени, чтобы оформить и «выдать на гора» продукт коллективных действий. С другой стороны, пройдя через единственную и незаменимую школу «рядовых», он научился убеждать и побеждать.
Дзаккерони родился в 1953 году в Мелдоле (провинция Форли), затем с родителями переехал в Чезенатико, что недавлеко от Римини. В тринадцатилетнем возрасте уже прислуживал за столом в семейном ресторане, а позднее окончил школу гостиничного хозяйства, возможно, чтобы доставить удовольствие отцу, у которого был небольшой пансион под вывеской «Амброзиана». Этот пансион он гордо противопоставлял такому же, владельцем которого являлся бывший вратарь «Интера» и сборной Италии Джорджо Гецци, по прозвищу «камикадзе». (После блестящей карьеры его перепродали в «Дженоа», и с Джипо Виани, уже в «Милане», он выиграл чемпионат-1961/62 и Кубок чемпионов-1962/63).
И тут тоже не обошлось без «руки судьбы». Кроме взаимоуважения, множество совпадений связывало его с еще одним историческим персонажем. Он родился 1-го апреля, как и Арриго Сакки, был коренным римлянином, как Сакки с детства «болел» за «Интер», как и Сакки возглавил «Милан».
Дзак уже был готов перейти в «Интер», и Массимо Моратти долгое время обхаживал его на этот счет, но когда в мае 1998 года в Париже был завоеван Кубок УЕФА, решил оставить на этом месте Джиджи Симони. «Милан» очень быстро и оперативно отреагировал на ситуацию и заполучил тренера, который, как никто другой, «сделал сам себя» и мог, стало быть, разобраться в игроках, особенно в их психологии. «Дзаккерони, – утверждал Шева, – умеет разобраться в каждом из своих подопечных. Он всегда подготовлен и много работает как на поле, так и вне его. И мне нравится его искренность. Он говорит в лицо то, что думает». Этот способ жить и самоутверждаться пришел к тренеру с опытом первых лет пребывания в клубе «Чезенатико».
Родившись «с мячом в ногах», он проявил себя как очень способный защитник, обладавший напористостью и скоростью и попал в юношеский состав «Болоньи». Здоровье не позволило Дзаккерони продолжить карьеру футболиста, и он, почувствовав склонность к тренерской работе, окончил высшие курсы Коверчано, следуя не столько словам преподавателей, сколько «правилам игры», «законам поля», которые он изучил во время поездок – вдоль и поперек по области Эмилия – Романья. Он начинал в «Чезенатико», работал в «Риччоне», «Сан Ладзаро», «Баракка Луго» в различных межрегиональных лигах и серии В, и завоевал славу дальновидного тренера, способного решать любые проблемы.
При нем в сезоне-1990/91 «Венеция» вышла из серии С1 в серию В. Приглашение «Болоньи» в сезоне-1993/94 через три месяца окончилось увольнением. Перейдя в «Козенцу» (серия В), Дзаккерони спас команду из Калабрии от вылета в низшую лигу. Но у Дзака была мечта появиться в серии А. Эту возможность предоставили ему предприниматели отец и сын Поццо, которые перед сезоном-1995/96 позвали его в «Удинезе», только что перешедшего в высший класс.
В «Удинезе» Дзак провел удачные сезоны и сделал немало открытий для себя и для других. Он работал на поле, с компьютером и с людьми. Но все эти усилия могли бы пойти прахом, если бы он не добился результатов и не доказал, что умеет собрать команду из игроков, отвечающих требованиям его собственного штатного расписания. В Турине, в незабываемой встрече с «Ювентусом» его команда сыграла так, что предложенная им собственная схема игры (3-4-3) из случайной и эпизодической очень быстро стала модной.
Во время матча Дзаккерони давал сухие и четкие указания, отличался трезвостью суждений, точно угадывал с заменами. В раздевалке не позволял себе панибратства. Во время тренировок оставался только тренером. У него было лишь одно единственное правило: «Мы выиграем, если будем придерживаться вполне определенных вещей». Отсюда необходимость быть единой группой. «Он живет с нами и для нас», – говорит Шева. От Андрея Дзак хотел узнать некоторые, даже на первый взгляд малозначительные, детали, чтобы разобраться в его характере. Итак, и в «Милане» он продемонстрировал культуру общения с игроками, с которой можно было познакомиться еще в «Удинезе».
«Удинезе» Дзак тренировал три года. В первый занял десятое, вполне достойное, место, если учесть класс тогдашних команд. Во второй поднял команду до пятого – действительно великолепный результат для «славной провинциалки» – и получил в награду «Золотую скамью» как лучший тренер года, приз, которым когда-то владели Фабио Капелло и Марчелло Липпи. В третий сезон «Удинезе» занял уже третье место с Бирхоффом в качестве главного бомбардира, стал участником Кубка УЕФА. Естественно, в это время Дзак представлял собой лакомый кусочек для любой команды. Брайда и Галлиани в течение многих месяцев следили за его ратными подвигами и решили, что Дзаккерони и есть тот самый нужный для «Милана» человек. И они не ошиблись. В первый же год был выигран чемпионат страны.
Насколько это было возможно, в Киеве, где параболические антенны явно чудес не творили, а чаще вообще ничего не передавали из-за постоянной политической нестабильности в стране, Андрей следил за итальянским чемпионатом, прежде всего, по газетам и по рассказам коллег по профессии. А поскольку он уже знал кое-кого из итальянской сборной по встречам с Украиной, постарался теперь запомнить тех, с кем теперь в Милане сражался на бильярде или встречался в ресторане на праздновании своего двадцатитрехлетия.
По прогнозам чемпионат должен был пройти под знаком «Лацио», а в итоге победителем стал «Милан», заранее начавший широкую кампанию перестройки состава и незаметно для всех вырвавшийся вперед. Заслуга в этом лежит, как на главных действующих лицах, так и на тех, кто был занят в эпизодах, как на солистах, так и участниках хора, которыми уверенно дирижировал Дзак. В общем, со свойственным ему упрямством и используя лучшие качества каждого игрока, Дзаккерони создал единую и сплоченную команду. Ее визитной карточкой мог считаться голкипер Кристиан Аббьяти (рост – 192 см, вес – 92 кг), отличный парень из Аббиатеграссо, вышедший на поле 17 января 1999 года в игре «Милан» – «Перуджа» вместо удостоенного множества наград и многократного чемпиона Италии Себастьяно Росси и не сдавший позиций до последней игры с «Перуджей».
Как бы по воле чертенка-шалунишки крещендо команды возрастало от «Перуджи» к… «Перудже». Возьмите Франческо Коко. Как футболист он вырос в «Милане», до того, как получил травму, был прекрасным левым крайним. Его возрождение состоялось в «Торино» при Эмилиано Мондонико, после чего он возвратился в стан красно-черных. Летом 1998 года Дзак вновь забрал Коко из «Виченцы» и выпустил на поле в матче с «Болоньей», который «Милан» выиграл со счетом 3:0, начав торжественное шествие на пути к скудетто.[4] Игрока сборной Дании Томаса Хельвега, правого полузащитника, Дзак забрал из «Удинезе» за его напористость, уверенную игру в обороне и дерзость в нападении. Хельвег провел 27 матчей. Старожил итальянской сборной Алессандро Костакурта по прозвищу «Билли», 1966 года рождения, который вместе с «Дьяволом» завоевал уже все, что можно было завоевать, в том числе и место в защите еще во времена, когда царила старая гвардия, такие как «игрок века» Франко Барези и блестящий Мауро Тассотти, не только и слышать не хотел о пенсии, но демонстрировал волю и прямо-таки юношескую скорость. Он как бы отвечал тем, кто приговорил его к неизбежному закату, продолжая оставаться ведущим игроком команды. Были и такие, что говорили будто и брешианец Деметрио Альбертини, 1971 года рождения, тоже на излете, а ведь он один из тех, кого скауты «Милана» пригласили еще в юношеский состав, и кто после 1991 года, после годичного «дозревания» в «Падуе» в серии В, благодаря тактическому мастерству, был соучастником и вдохновителем многих побед. А что уж говорить о Паоло Мальдини (1968 г.р.), сыне великого Чезаре, коренном миланце, капитане команды и капитане национальной сборной? С определенной точки зрения он является историей клуба даже в большей степени нежели сам Джанни Ривера, поскольку имеет отношение к «Милану» с девятилетнего возраста. До скудетто эпохи Дзака, чего только не успел завоевать Мальдини? В 1994 году удостоился триколора и получил Кубок чемпионов, выиграл европейский Суперкубок, стал вице-чемпионом мира и получил повязку капитана сборной (пока что в качестве заместителя Барези. Окончательно он стал владельцем повязки 7 сентября в последнем матче со Словенией).
И Андрей при Паоло Мальдини понимал, насколько он был «великолепен, превосходен и непревзойден», потому что в 1995 году именно Паоло в Киеве отметил его в игре сборной Украины против сборной Италии.
Был тут и Массимо Амброзини (1977 г.р.), которого генеральный директор Ариедо Брайда рекомендовал Шеве как соседа по номеру в Миланелло, симпатичного, общительного и душевно шедрого человека. Амброзини был одним из тех, кто с первых же дней стал одной из основных фигур в чемпионате страны. А Дзак показал, таким образом, свои способности… провидца. И действительно, чемпион Италии-1995/96, Амброзини перешел в «Виченцу», будучи готовым в любую минуту вернуться в лоно родного дома. Отозванный Дзаком обратно накануне чемпионата, какое-то время был запасным, но постепенно так прибавил, что стал незаменимым. Говорят, что его чувство ответственности и разнообразие технических приемов в немалой степени повлияли на то, что постепенно стала меркнуть звезда самого Звонимира Бобана, форварда сборной Хорватии. А ведь Бобан был любимцем славы, имел на своем счету три победы в чемпионате Италии, Кубке чемпионов, Суперкубке Европы и Кубке Италии. В октябре 1998 года он начал вдруг «брыкаться» и попытался уйти из команды: ему показалось, что в планах тренера ему остается все меньше места. По правде говоря, хорват все отдал «Милану» и все от него получил, но не всегда был в лучшей форме. После долгой полемики и примирения дело кончилось тем, что Бобан вернулся к своему старому амплуа диспетчера и оказался очень полезен в борьбе черно-красных за чемпионство. Во всем, что касается Бобана, мы видим «Милан» в постоянном поиске кусочков, составляющих итоговую мозаику, поиске альтернатив, замен. Например, перуджинец Федерико Джунти (теперь он в «Брешии») играл в шести матчах (на следующий год в двадцати четырех) и принимал участие в самых важных матчах чемпионата. А аргентинец Андреас Гульельминпьетро по прозвищу Гули (в настоящее время в «Интере»), хотя и числился самым что ни на есть рядовым, стал одним из любимых Дзаком игроков и после дебюта в матче «Салернитана» – «Милан» (1:2) 20-го сентября 1998 года принял участие еще в 21-й игре, забив четыре гола. Последний из них, на 11-й минуте в игре «Перуджа» – «Милан» позволить не только победить, но и обойти в турнирной таблице на одно очко «Лацио», прервав тем самым двухгодичный пост и завоев скудетто.
Нелегко было в Миланелло избавиться от эйфории перед финишем, который накануне чемпионата представлялся далеко не оптимистичным. Говорили, что в то время, как «великие» обеспечили себя значительными приобретениями, «Милан» думал, прежде всего, о том, как сэкономить. В начале нового сезона Дзаку надо было приглушить эти слухи и напомнить всем сомневающимся, что «каждый год сам себе делает историю». Во всяком случае, приезд Шевы стал тоником для всех: в первой декаде октября 1999 года он в четырех играх забил пять голов, не чувствуя в Миланелло никакой ностальгии по Конча-Заспе. Вечерами на новой базе он азартно играл в бильярд. Его соперником стал Маурицио Ганц, фриуланец из Толмеццо. «Ко двору» Дзака его представили в декабре 1998 года почти что в качестве рождественского подарка тренеру от «Милана», но вовремя, чтобы успеть стать чемпионом Италии, сыграв девятнадцати игр и забив четыре гола.
Но Шева (многие уже стали его называть «Волшебная флейта» или «Восточный феномен») не мог не помнить, что когда он надел на себя футболку «Милана», в нападении команды уже играли два блестящих игрока. Одного звали Оливер Бирхофф. Это был немец из «Карлсруэ», любимец Дзака по «Удинезе», в составе которого тот за три сезона успел забить 57 мячей в 86-и матчах и, а в сезоне-1997/98 года завоевал титул лучшего бомбардира (27 голов, на 2 больше Роналдо). Бирхофф последовал за своим наставником и маэстро в «Милан» и в первый же сезон отплатил учителю 20-ю голами в 34-х играх, что составило 36 процентов «голевой продукции красно-черных», неочемпиона Италии.
Другой игрок был еще более знаменит. Его уже давно, со дня дебюта (17 августа 1995 года, когда он перешел из «Пари Сен-Жермен», куда еще раньше, в 1992 году, пришел из «Монако») полюбили и прославляли все болельщики. Это имя стало символичным. Звали его Джорж Маннех Оппонг Усман Веа, либериец из Монровии. Его и еще 13 братьев воспитывала бабушка. Год рождения – 1966. Обладатель «Золотого мяча», артист своего дела, образец профессионализма, серьезности, обязательности и постоянства, способный выдать на поле какой угодно номер, он умел оказаться в нужное время в нужном месте, не гоняясь по всему полю за мячом, акробат игры головой и ударов по воротам. В сезоне-1995/96 Веа в 26-и матчах чемпионата забил 11 мячей и, соответственно, в 1996/97 – 13 в 28-и, в 1997/98 – 10 в 24-х и в 1998/99 – 8 в 26-и. Он был футболистом-победителем в полном смысле этого слова и в то же время невероятно богатым человеком, владельцем дискотек, салонов красоты, бутиков, ресторанов, компании минеральных вод, недвижимости, включая виллу в Африке на 16 помещений. Настоящий гражданин мира, он дарил всем, кто просил, одежду и обувь, посылал мячи и футбольную экипировку нуждающимся командам стран третьего мира, тратил тысячи долларов в год на лагеря беженцев в окрестностях Монровии, обращался к власть имущим с призывами «открыть границы африканцам» и «любой ценой во всех уголках мира остановить торговцев оружием».
Либериец стал живой легендой «Милана». Тифози называли его запросто Жоржем, а для радио– и телехроникеров он был просто Веа. Но и для великих людей рано или поздно настает время лебединой песни. Но расставание Веа с «Миланом», по-видимому, должно было пойти по несколько иному сценарию. В чемпионате-1999/2000 он сыграл только в 10-и играх и забил 2 гола, а в январе на время перешел в английский «Челси» к Джанлуке Виалли, так уже и не вернувшись в «Милан». «Дзак меня предал… Тренер выкинул меня из команды… Этого я не ожидал… Я хотел перейти в „Рому“, но мне не разрешили… Если они думали, что я уже не нужен, то почему не уступили кому-нибудь в Италии?…» И так далее. Главное было показать болельщикам, что Жорж не по своей воле ушел из команды, а по вине Дзаккерони, которому он уже стал не очень нужен. Дзак должен был разрешить проблему «перенаселенности» в линии атаки: у него уже был Бирхофф, который всегда оставался его человеком еще со времени «Удинезе» в Ломбардии, а главное – Шевченко, об универсальности которого он знал, но, возможно, еще не совсем представлял себе, что он окажется машиной по забиванию голов да еще и в первый же год. Так что – прощай, Веа. Это было очень грустное расставание. Впоследствии будут рассказывать, будто сам Адриано Галлиани, несмотря на запрет из-за соображений конкурентного порядка уступать Веа кому-то в Италии и уж никак не «Роме» Фабио Капелло, был растроган до слез, чего с ним не случалось при прощании с другими футболистами. Поблагодарив журналистов и попрощавшись с товарищами по команде, Веа непременно должен был минут десять поговорить с Шевченко. «Я подбодрил его и объяснил, что „Милану“ он становится все больше необходим, что он молод и всегда в хорошем настроении, – скажет либериец потом. – Он должен выходить на поле с гордо поднятой головой». Джентльмен до мозга костей, футболист в истинном смысле слова, обожаемый болельщиками, да к тому же уже год как идол «Сан-Сиро», Дзак принародно признавал за ним «серьезность, силу и упрямство». А в 1998 году ему было достаточно взглянуть на его игру в Лондоне против «Арсенала», чтобы вынести свой вердикт: «Несомненно, – это настоящая звезда».
До начала игры Шеве случалось поговорить с Амброзини, и когда его сосед по номеру в Миланелло говорил, что их главная цель – выиграть, Андрей возражал: прежде всего, – бегать. «Если мы окажемся быстрее противника, мы победим. Те, что бегают меньше, – проигрывают». Ничто не могло его разубедить в том, что главное в жизни – скромность. Брайда говорил, что Андрей прекрасный человек, великолепный спортсмен, что он знал массу футболистов, но мало кто был по-настоящему скромен и жаждал бы побольше узнать, отмечал его огромную моральную силу и уникальное чувство долга… Для украинца футбол, в сущности, всегда оставался командной игрой, так что бесполезно обсуждать, был ли Шевченко более нужен «Милану» или наоборот. Андрей сам рассказывал об Алексее Яшине, известнейшем хоккейном бомбардире из «Оттава Сенаторс», который из-за разногласий не мог подписать контракт с собственным клубом и поэтому бездействовал целый год, а команда выступала почти что с прежними результатами и по-прежнему возглавляла турнирную таблицу. Но Шева не мог и вообразить, что в Италии могут «с почти маниакальной настойчивостью стремиться организовать игру». В киевском «Динамо» чемпионат носил рутинный характер, а основная работа проводилась в преддверии Лиги чемпионов. В Италии же – не дай Бог остаться за бортом соревнований или не победить. Не важно, идет ли речь о чемпионате страны или Кубке чемпионов, хотя оба трофея и оставались наиболее желанными. Так что все здесь было гораздо более тяжелым. Вот, например, есть шесть сильнейших команд и столько же, так называемых, провинциальных, но которые ни за что не согласятся уступить. Наоборот, они все время на тропе войны, их только подхлестывает желание победить титулованного противника. А что сказать о мастерстве защитников, о тактике, что от встречи к встрече анализируются тренерами за столом и на поле? Для футболиста не выложиться в игре на все сто процентов иногда означало риск вообще оказаться вне игры. И все это под давлением подготовленной публики и пристальным наблюдением компетентных телеканалов и прессы, обычно отдающих футболу массу места. Но разве Михайличенко не предупреждал Шеву о сверхтрудном и сверхконкурентном характере итальянского футбола? Только после голов Андрей приходил в хорошее настроение и расслаблялся, а взгляд становился взволнованным и веселым. По словам Брайды, главное оружие Шевченко – это высокая скорость и невероятная выносливость на такой скорости, типичные для человека, который, будучи в хорошей форме, идет до конца, становясь все более опасным.
Хет-трик в ворота «Лацио» вызвал восхищение легкостью, с какой Шева пробивал защиту противника, принимая во внимание, что бело-голубые (цвета «Лацио» – прим. ред.) были одними из сильнейших на чемпионате. Прорвать оборону легко в Киеве, но не так просто в Италии, где забить мяч гораздо сложнее. Здесь форварду даются доли секунды, чтобы решить, как ему поступить, и каждая секунда «имеет вес». Всегда корректный Шевченко считал, что именно в матче с «Лацио» судья Баццоли вместо того, что бы выносить ему предупреждение, должен был назначить пенальти. Однако на поле он даже не попытался протестовать: ломать комедию – не в его привычках.
В ожидании покупки дома1его поселили в одной из центральных гостиниц на Пьяцца Репубблика (Площади Республики), в двух шагах от офиса клуба на улице Турати. Андрей попросил создать ему условия, чтобы иметь возможность тренироваться, если рядом не окажется тренировочной площадки. В общем, он перенес тренировочный зал в свою спальню и стал перемеживать тренировки с чтением детективов и русской классики, хотя любимым его писателем оставался Александр Дюма. Он купил себе «Три мушкетера» на итальянском языке. Кроме тренажеров неплохим развлечением оказался бильярд. Шевченко вел размеренную, спокойную жизнь согласно своему старому правилу: не делать ошибок, поздно не ложиться. Ведь прогрессировать можно только без остатка отдаваясь работе.
То, что Андрей не привез сразу же родственников в Милан, тоже сочли доказательством его зрелости. «Никогда не повторяй моей ошибки, по крайней мере, в первое время на новом месте и пока не узнаешь всех и все. Ты должен думать только о футболе. К сожалению, мысли о близких, что переехали в непривычную обстановку, помешали мне сосредоточиться на игре», – сказал ему Михайличенко при прощании с «Динамо». Но даже и без этого напутствия помощника Лобановского Шева все равно приехал бы в Милан один. Это в точности соответствовало его пониманию жизни футболиста, к тому же он знал, что миланисты подыщут ему квартиру, в которой его родственникам будет удобно. Таковым оказался дом, в котором несколько трудных, ужасных месяцев провел Оскар Вашингтон Табарес, бывший тренер «Милана», сменивший Фабио Капелло. Это был добротный дом на тенистой улице Марина, в самом центре города, в очень спокойном районе, буквально в двух шагах от садов на улице Палестро и от улицы Монтенаполеоне. Часть квартиры предназначалась родителям. Поскольку отец должен был перенести операцию на сердце, опять же клуб должен был обсудить с клиникой в Павии, одной из самых современных и оборудованных, все подробности. Словом, от Андрея требовалось лишь одно: играть и забивать. Говорят, что в то время на него был наложен лишь один запрет: даже как хобби не заниматься хоккеем на льду, видом спорта, в котором, по слухам из Киева, он был очень силен. Мог ли хоккей стать его основным выбором, если бы футбол не одержал верх? «Да нет же, – возражал Андрей. – Правда, я попробовал, но меня не очень это увлекло. Было у меня в Киеве несколько свободных дней, и я пошел с одним моим другом, бывшим профессионалом, чемпионом Украины, на каток. Он подарил мне клюшку. Купил себе амуницию, шлем… И все!»
И начались поездки в Миланелло. И не на мощной спортивной машине, символе престижности многих – утвердившихся и не вполне – футболистов, а на самом ординарном серийном «Опеле» (один из спонсоров «Милана»). Благодаря «Опелю» он мог менять машину через каждые 15 тысяч километров пробега.
У въезда на базу день ото дня росло число тифози, приезжавших сюда со всех уголков Ломбардии, чтобы полюбоваться игрой Андрея. Он улыбался, приветствовал их жестами. После «правил Василия Лобановского» в киевском «Динамо», на тренировках «Милана» его ждали другие законы – Альберто Дзаккерони. Кроме футбола Андрея объединяла с Дзаком любовь и восхищение Наполеоном. И на перипетии судьбы Шева смотрел совершенно по-своему: ни один из игроков не мог с уверенностью утверждать, что это он выбрал футбол своей профессией. Обычно футбол, вещь почти заразная, выбирал «своих людей» из них – поклонников кожаного мяча.
Если бы все зависело только от Дзака украинец достиг бы попасть в Италию и достигнуть вершины признания уже в 1999 году, во втором круге чемпионата, когда «Милан» стайерским рывком подлетал к финишу, Дзаку было бы крайне удобно иметь в своем штате «сокрушителя ворот» подобного масштаба, который, к тому же, мог бы оказаться и весьма полезным для столь любимой им схемы 3-4-3. Во всяком случае, соображения тренера были достаточно элементарны и не выходили за рамки непосредственного использования футболиста на полную нагрузку. «Опыт мне подсказывает, что иностранному игроку необходимы, по крайней мере, шесть месяцев, чтобы освоиться в Италии и в нашем чемпионате». И Брайда и Галлиани охотно пошли бы навстречу тренеру уже в начале года, если бы не было трудностей, связанных с популярностью Шевченко на Украине, с обязательствами киевского «Динамо» в Лиге чемпионов, в которой Андрей мог стать лучшим бомбардиром. Если бы не священный страх президента клуба Григория Суркиса перед возможным возмущением народа. Но уже 20 июля, через две недели после приезда, сам Дзак удивлялся, как этот украинец, буквально вмиг смог преодолеть период бездействия и неуверенности, обычно сопровождающий тех, кто переходит из зарубежной команды в итальянскую, что и естественно из-за языковых трудностей, из-за климата и, особенно, из-за периода обкатки, столь необходимого, чтобы влиться в новый коллектив. «Андрей начал блестяще, он пролетел некоторые этапы без лишних остановок», – говорил позднее Дзак.
Со своим сердитым выражением или лицом философа, пронизывающим взглядом или выражением одержимости в глазах, мефистофелевской улыбочкой или дикими восклицаниями Дзаккерони вовсе не напоминал модного современного тренера. В тренировочном костюме вы могли его принять за симпатягу из соседнего дома, который пригласил вас в сквер перекинуться в картишки или погонять мяч. Замкнутый, но не до предела, немногословный, но абсолютно лояльный, он вынашивал свои собственные научные соображения о футболе нового тысячелетия и проводил их в жизнь последовательно и серьезно. «У Дзаккерони, – говорил Шевченко, – в голове не только схема игры, но и возможные ее модификации в зависимости от действий противника, а это – решающее в командной игре». В общем, Дзак придерживался не столько схемы, сколько образа мыслей, он требовал не денег, а времени, чтобы оформить и «выдать на гора» продукт коллективных действий. С другой стороны, пройдя через единственную и незаменимую школу «рядовых», он научился убеждать и побеждать.
Дзаккерони родился в 1953 году в Мелдоле (провинция Форли), затем с родителями переехал в Чезенатико, что недавлеко от Римини. В тринадцатилетнем возрасте уже прислуживал за столом в семейном ресторане, а позднее окончил школу гостиничного хозяйства, возможно, чтобы доставить удовольствие отцу, у которого был небольшой пансион под вывеской «Амброзиана». Этот пансион он гордо противопоставлял такому же, владельцем которого являлся бывший вратарь «Интера» и сборной Италии Джорджо Гецци, по прозвищу «камикадзе». (После блестящей карьеры его перепродали в «Дженоа», и с Джипо Виани, уже в «Милане», он выиграл чемпионат-1961/62 и Кубок чемпионов-1962/63).
И тут тоже не обошлось без «руки судьбы». Кроме взаимоуважения, множество совпадений связывало его с еще одним историческим персонажем. Он родился 1-го апреля, как и Арриго Сакки, был коренным римлянином, как Сакки с детства «болел» за «Интер», как и Сакки возглавил «Милан».
Дзак уже был готов перейти в «Интер», и Массимо Моратти долгое время обхаживал его на этот счет, но когда в мае 1998 года в Париже был завоеван Кубок УЕФА, решил оставить на этом месте Джиджи Симони. «Милан» очень быстро и оперативно отреагировал на ситуацию и заполучил тренера, который, как никто другой, «сделал сам себя» и мог, стало быть, разобраться в игроках, особенно в их психологии. «Дзаккерони, – утверждал Шева, – умеет разобраться в каждом из своих подопечных. Он всегда подготовлен и много работает как на поле, так и вне его. И мне нравится его искренность. Он говорит в лицо то, что думает». Этот способ жить и самоутверждаться пришел к тренеру с опытом первых лет пребывания в клубе «Чезенатико».
Родившись «с мячом в ногах», он проявил себя как очень способный защитник, обладавший напористостью и скоростью и попал в юношеский состав «Болоньи». Здоровье не позволило Дзаккерони продолжить карьеру футболиста, и он, почувствовав склонность к тренерской работе, окончил высшие курсы Коверчано, следуя не столько словам преподавателей, сколько «правилам игры», «законам поля», которые он изучил во время поездок – вдоль и поперек по области Эмилия – Романья. Он начинал в «Чезенатико», работал в «Риччоне», «Сан Ладзаро», «Баракка Луго» в различных межрегиональных лигах и серии В, и завоевал славу дальновидного тренера, способного решать любые проблемы.
При нем в сезоне-1990/91 «Венеция» вышла из серии С1 в серию В. Приглашение «Болоньи» в сезоне-1993/94 через три месяца окончилось увольнением. Перейдя в «Козенцу» (серия В), Дзаккерони спас команду из Калабрии от вылета в низшую лигу. Но у Дзака была мечта появиться в серии А. Эту возможность предоставили ему предприниматели отец и сын Поццо, которые перед сезоном-1995/96 позвали его в «Удинезе», только что перешедшего в высший класс.
В «Удинезе» Дзак провел удачные сезоны и сделал немало открытий для себя и для других. Он работал на поле, с компьютером и с людьми. Но все эти усилия могли бы пойти прахом, если бы он не добился результатов и не доказал, что умеет собрать команду из игроков, отвечающих требованиям его собственного штатного расписания. В Турине, в незабываемой встрече с «Ювентусом» его команда сыграла так, что предложенная им собственная схема игры (3-4-3) из случайной и эпизодической очень быстро стала модной.
Во время матча Дзаккерони давал сухие и четкие указания, отличался трезвостью суждений, точно угадывал с заменами. В раздевалке не позволял себе панибратства. Во время тренировок оставался только тренером. У него было лишь одно единственное правило: «Мы выиграем, если будем придерживаться вполне определенных вещей». Отсюда необходимость быть единой группой. «Он живет с нами и для нас», – говорит Шева. От Андрея Дзак хотел узнать некоторые, даже на первый взгляд малозначительные, детали, чтобы разобраться в его характере. Итак, и в «Милане» он продемонстрировал культуру общения с игроками, с которой можно было познакомиться еще в «Удинезе».
«Удинезе» Дзак тренировал три года. В первый занял десятое, вполне достойное, место, если учесть класс тогдашних команд. Во второй поднял команду до пятого – действительно великолепный результат для «славной провинциалки» – и получил в награду «Золотую скамью» как лучший тренер года, приз, которым когда-то владели Фабио Капелло и Марчелло Липпи. В третий сезон «Удинезе» занял уже третье место с Бирхоффом в качестве главного бомбардира, стал участником Кубка УЕФА. Естественно, в это время Дзак представлял собой лакомый кусочек для любой команды. Брайда и Галлиани в течение многих месяцев следили за его ратными подвигами и решили, что Дзаккерони и есть тот самый нужный для «Милана» человек. И они не ошиблись. В первый же год был выигран чемпионат страны.
Насколько это было возможно, в Киеве, где параболические антенны явно чудес не творили, а чаще вообще ничего не передавали из-за постоянной политической нестабильности в стране, Андрей следил за итальянским чемпионатом, прежде всего, по газетам и по рассказам коллег по профессии. А поскольку он уже знал кое-кого из итальянской сборной по встречам с Украиной, постарался теперь запомнить тех, с кем теперь в Милане сражался на бильярде или встречался в ресторане на праздновании своего двадцатитрехлетия.
По прогнозам чемпионат должен был пройти под знаком «Лацио», а в итоге победителем стал «Милан», заранее начавший широкую кампанию перестройки состава и незаметно для всех вырвавшийся вперед. Заслуга в этом лежит, как на главных действующих лицах, так и на тех, кто был занят в эпизодах, как на солистах, так и участниках хора, которыми уверенно дирижировал Дзак. В общем, со свойственным ему упрямством и используя лучшие качества каждого игрока, Дзаккерони создал единую и сплоченную команду. Ее визитной карточкой мог считаться голкипер Кристиан Аббьяти (рост – 192 см, вес – 92 кг), отличный парень из Аббиатеграссо, вышедший на поле 17 января 1999 года в игре «Милан» – «Перуджа» вместо удостоенного множества наград и многократного чемпиона Италии Себастьяно Росси и не сдавший позиций до последней игры с «Перуджей».
Как бы по воле чертенка-шалунишки крещендо команды возрастало от «Перуджи» к… «Перудже». Возьмите Франческо Коко. Как футболист он вырос в «Милане», до того, как получил травму, был прекрасным левым крайним. Его возрождение состоялось в «Торино» при Эмилиано Мондонико, после чего он возвратился в стан красно-черных. Летом 1998 года Дзак вновь забрал Коко из «Виченцы» и выпустил на поле в матче с «Болоньей», который «Милан» выиграл со счетом 3:0, начав торжественное шествие на пути к скудетто.[4] Игрока сборной Дании Томаса Хельвега, правого полузащитника, Дзак забрал из «Удинезе» за его напористость, уверенную игру в обороне и дерзость в нападении. Хельвег провел 27 матчей. Старожил итальянской сборной Алессандро Костакурта по прозвищу «Билли», 1966 года рождения, который вместе с «Дьяволом» завоевал уже все, что можно было завоевать, в том числе и место в защите еще во времена, когда царила старая гвардия, такие как «игрок века» Франко Барези и блестящий Мауро Тассотти, не только и слышать не хотел о пенсии, но демонстрировал волю и прямо-таки юношескую скорость. Он как бы отвечал тем, кто приговорил его к неизбежному закату, продолжая оставаться ведущим игроком команды. Были и такие, что говорили будто и брешианец Деметрио Альбертини, 1971 года рождения, тоже на излете, а ведь он один из тех, кого скауты «Милана» пригласили еще в юношеский состав, и кто после 1991 года, после годичного «дозревания» в «Падуе» в серии В, благодаря тактическому мастерству, был соучастником и вдохновителем многих побед. А что уж говорить о Паоло Мальдини (1968 г.р.), сыне великого Чезаре, коренном миланце, капитане команды и капитане национальной сборной? С определенной точки зрения он является историей клуба даже в большей степени нежели сам Джанни Ривера, поскольку имеет отношение к «Милану» с девятилетнего возраста. До скудетто эпохи Дзака, чего только не успел завоевать Мальдини? В 1994 году удостоился триколора и получил Кубок чемпионов, выиграл европейский Суперкубок, стал вице-чемпионом мира и получил повязку капитана сборной (пока что в качестве заместителя Барези. Окончательно он стал владельцем повязки 7 сентября в последнем матче со Словенией).
И Андрей при Паоло Мальдини понимал, насколько он был «великолепен, превосходен и непревзойден», потому что в 1995 году именно Паоло в Киеве отметил его в игре сборной Украины против сборной Италии.
Был тут и Массимо Амброзини (1977 г.р.), которого генеральный директор Ариедо Брайда рекомендовал Шеве как соседа по номеру в Миланелло, симпатичного, общительного и душевно шедрого человека. Амброзини был одним из тех, кто с первых же дней стал одной из основных фигур в чемпионате страны. А Дзак показал, таким образом, свои способности… провидца. И действительно, чемпион Италии-1995/96, Амброзини перешел в «Виченцу», будучи готовым в любую минуту вернуться в лоно родного дома. Отозванный Дзаком обратно накануне чемпионата, какое-то время был запасным, но постепенно так прибавил, что стал незаменимым. Говорят, что его чувство ответственности и разнообразие технических приемов в немалой степени повлияли на то, что постепенно стала меркнуть звезда самого Звонимира Бобана, форварда сборной Хорватии. А ведь Бобан был любимцем славы, имел на своем счету три победы в чемпионате Италии, Кубке чемпионов, Суперкубке Европы и Кубке Италии. В октябре 1998 года он начал вдруг «брыкаться» и попытался уйти из команды: ему показалось, что в планах тренера ему остается все меньше места. По правде говоря, хорват все отдал «Милану» и все от него получил, но не всегда был в лучшей форме. После долгой полемики и примирения дело кончилось тем, что Бобан вернулся к своему старому амплуа диспетчера и оказался очень полезен в борьбе черно-красных за чемпионство. Во всем, что касается Бобана, мы видим «Милан» в постоянном поиске кусочков, составляющих итоговую мозаику, поиске альтернатив, замен. Например, перуджинец Федерико Джунти (теперь он в «Брешии») играл в шести матчах (на следующий год в двадцати четырех) и принимал участие в самых важных матчах чемпионата. А аргентинец Андреас Гульельминпьетро по прозвищу Гули (в настоящее время в «Интере»), хотя и числился самым что ни на есть рядовым, стал одним из любимых Дзаком игроков и после дебюта в матче «Салернитана» – «Милан» (1:2) 20-го сентября 1998 года принял участие еще в 21-й игре, забив четыре гола. Последний из них, на 11-й минуте в игре «Перуджа» – «Милан» позволить не только победить, но и обойти в турнирной таблице на одно очко «Лацио», прервав тем самым двухгодичный пост и завоев скудетто.
Нелегко было в Миланелло избавиться от эйфории перед финишем, который накануне чемпионата представлялся далеко не оптимистичным. Говорили, что в то время, как «великие» обеспечили себя значительными приобретениями, «Милан» думал, прежде всего, о том, как сэкономить. В начале нового сезона Дзаку надо было приглушить эти слухи и напомнить всем сомневающимся, что «каждый год сам себе делает историю». Во всяком случае, приезд Шевы стал тоником для всех: в первой декаде октября 1999 года он в четырех играх забил пять голов, не чувствуя в Миланелло никакой ностальгии по Конча-Заспе. Вечерами на новой базе он азартно играл в бильярд. Его соперником стал Маурицио Ганц, фриуланец из Толмеццо. «Ко двору» Дзака его представили в декабре 1998 года почти что в качестве рождественского подарка тренеру от «Милана», но вовремя, чтобы успеть стать чемпионом Италии, сыграв девятнадцати игр и забив четыре гола.
Но Шева (многие уже стали его называть «Волшебная флейта» или «Восточный феномен») не мог не помнить, что когда он надел на себя футболку «Милана», в нападении команды уже играли два блестящих игрока. Одного звали Оливер Бирхофф. Это был немец из «Карлсруэ», любимец Дзака по «Удинезе», в составе которого тот за три сезона успел забить 57 мячей в 86-и матчах и, а в сезоне-1997/98 года завоевал титул лучшего бомбардира (27 голов, на 2 больше Роналдо). Бирхофф последовал за своим наставником и маэстро в «Милан» и в первый же сезон отплатил учителю 20-ю голами в 34-х играх, что составило 36 процентов «голевой продукции красно-черных», неочемпиона Италии.
Другой игрок был еще более знаменит. Его уже давно, со дня дебюта (17 августа 1995 года, когда он перешел из «Пари Сен-Жермен», куда еще раньше, в 1992 году, пришел из «Монако») полюбили и прославляли все болельщики. Это имя стало символичным. Звали его Джорж Маннех Оппонг Усман Веа, либериец из Монровии. Его и еще 13 братьев воспитывала бабушка. Год рождения – 1966. Обладатель «Золотого мяча», артист своего дела, образец профессионализма, серьезности, обязательности и постоянства, способный выдать на поле какой угодно номер, он умел оказаться в нужное время в нужном месте, не гоняясь по всему полю за мячом, акробат игры головой и ударов по воротам. В сезоне-1995/96 Веа в 26-и матчах чемпионата забил 11 мячей и, соответственно, в 1996/97 – 13 в 28-и, в 1997/98 – 10 в 24-х и в 1998/99 – 8 в 26-и. Он был футболистом-победителем в полном смысле этого слова и в то же время невероятно богатым человеком, владельцем дискотек, салонов красоты, бутиков, ресторанов, компании минеральных вод, недвижимости, включая виллу в Африке на 16 помещений. Настоящий гражданин мира, он дарил всем, кто просил, одежду и обувь, посылал мячи и футбольную экипировку нуждающимся командам стран третьего мира, тратил тысячи долларов в год на лагеря беженцев в окрестностях Монровии, обращался к власть имущим с призывами «открыть границы африканцам» и «любой ценой во всех уголках мира остановить торговцев оружием».
Либериец стал живой легендой «Милана». Тифози называли его запросто Жоржем, а для радио– и телехроникеров он был просто Веа. Но и для великих людей рано или поздно настает время лебединой песни. Но расставание Веа с «Миланом», по-видимому, должно было пойти по несколько иному сценарию. В чемпионате-1999/2000 он сыграл только в 10-и играх и забил 2 гола, а в январе на время перешел в английский «Челси» к Джанлуке Виалли, так уже и не вернувшись в «Милан». «Дзак меня предал… Тренер выкинул меня из команды… Этого я не ожидал… Я хотел перейти в „Рому“, но мне не разрешили… Если они думали, что я уже не нужен, то почему не уступили кому-нибудь в Италии?…» И так далее. Главное было показать болельщикам, что Жорж не по своей воле ушел из команды, а по вине Дзаккерони, которому он уже стал не очень нужен. Дзак должен был разрешить проблему «перенаселенности» в линии атаки: у него уже был Бирхофф, который всегда оставался его человеком еще со времени «Удинезе» в Ломбардии, а главное – Шевченко, об универсальности которого он знал, но, возможно, еще не совсем представлял себе, что он окажется машиной по забиванию голов да еще и в первый же год. Так что – прощай, Веа. Это было очень грустное расставание. Впоследствии будут рассказывать, будто сам Адриано Галлиани, несмотря на запрет из-за соображений конкурентного порядка уступать Веа кому-то в Италии и уж никак не «Роме» Фабио Капелло, был растроган до слез, чего с ним не случалось при прощании с другими футболистами. Поблагодарив журналистов и попрощавшись с товарищами по команде, Веа непременно должен был минут десять поговорить с Шевченко. «Я подбодрил его и объяснил, что „Милану“ он становится все больше необходим, что он молод и всегда в хорошем настроении, – скажет либериец потом. – Он должен выходить на поле с гордо поднятой головой». Джентльмен до мозга костей, футболист в истинном смысле слова, обожаемый болельщиками, да к тому же уже год как идол «Сан-Сиро», Дзак принародно признавал за ним «серьезность, силу и упрямство». А в 1998 году ему было достаточно взглянуть на его игру в Лондоне против «Арсенала», чтобы вынести свой вердикт: «Несомненно, – это настоящая звезда».
До начала игры Шеве случалось поговорить с Амброзини, и когда его сосед по номеру в Миланелло говорил, что их главная цель – выиграть, Андрей возражал: прежде всего, – бегать. «Если мы окажемся быстрее противника, мы победим. Те, что бегают меньше, – проигрывают». Ничто не могло его разубедить в том, что главное в жизни – скромность. Брайда говорил, что Андрей прекрасный человек, великолепный спортсмен, что он знал массу футболистов, но мало кто был по-настоящему скромен и жаждал бы побольше узнать, отмечал его огромную моральную силу и уникальное чувство долга… Для украинца футбол, в сущности, всегда оставался командной игрой, так что бесполезно обсуждать, был ли Шевченко более нужен «Милану» или наоборот. Андрей сам рассказывал об Алексее Яшине, известнейшем хоккейном бомбардире из «Оттава Сенаторс», который из-за разногласий не мог подписать контракт с собственным клубом и поэтому бездействовал целый год, а команда выступала почти что с прежними результатами и по-прежнему возглавляла турнирную таблицу. Но Шева не мог и вообразить, что в Италии могут «с почти маниакальной настойчивостью стремиться организовать игру». В киевском «Динамо» чемпионат носил рутинный характер, а основная работа проводилась в преддверии Лиги чемпионов. В Италии же – не дай Бог остаться за бортом соревнований или не победить. Не важно, идет ли речь о чемпионате страны или Кубке чемпионов, хотя оба трофея и оставались наиболее желанными. Так что все здесь было гораздо более тяжелым. Вот, например, есть шесть сильнейших команд и столько же, так называемых, провинциальных, но которые ни за что не согласятся уступить. Наоборот, они все время на тропе войны, их только подхлестывает желание победить титулованного противника. А что сказать о мастерстве защитников, о тактике, что от встречи к встрече анализируются тренерами за столом и на поле? Для футболиста не выложиться в игре на все сто процентов иногда означало риск вообще оказаться вне игры. И все это под давлением подготовленной публики и пристальным наблюдением компетентных телеканалов и прессы, обычно отдающих футболу массу места. Но разве Михайличенко не предупреждал Шеву о сверхтрудном и сверхконкурентном характере итальянского футбола? Только после голов Андрей приходил в хорошее настроение и расслаблялся, а взгляд становился взволнованным и веселым. По словам Брайды, главное оружие Шевченко – это высокая скорость и невероятная выносливость на такой скорости, типичные для человека, который, будучи в хорошей форме, идет до конца, становясь все более опасным.
Хет-трик в ворота «Лацио» вызвал восхищение легкостью, с какой Шева пробивал защиту противника, принимая во внимание, что бело-голубые (цвета «Лацио» – прим. ред.) были одними из сильнейших на чемпионате. Прорвать оборону легко в Киеве, но не так просто в Италии, где забить мяч гораздо сложнее. Здесь форварду даются доли секунды, чтобы решить, как ему поступить, и каждая секунда «имеет вес». Всегда корректный Шевченко считал, что именно в матче с «Лацио» судья Баццоли вместо того, что бы выносить ему предупреждение, должен был назначить пенальти. Однако на поле он даже не попытался протестовать: ломать комедию – не в его привычках.