Каттнер Генри. Ось времени

   Белем ощутил присутствие Пайнтера раньше, чем я. Это он заставил меня броситься в сторону, когда Пайнтер выстрелил.
   У меня не было никакого оружия. Пайнтер снова поднял свою рапиру. Я не имел понятия, что же мне делать дальше.
   - Что мне делать? - в отчаянии воззвал я к Белему.
   - Не знаю. Успокойся. Я подумаю. - Это все, что смог предложить мне Белем.
   Я нашел глаза Пайнтера и попытался отвлечь его разговором.
   - Подожди, Пайнтер, не стреляй! Я...
   В любую секунду из сопла может вырваться луч со щупальцами. И мне некуда броситься, чтобы избежать с ним встречи. Разве что в сторону пьедестала с ящиком. Но я неминуемо столкну его.
   Столкну его...
   Да, конечно, это решение, такое простое, что никто из нас не увидел его. Это было самое простое решение на свете! Я рассмеялся, схватил стеклянный ящик и швырнул его в лицо Пайнтера.
   Не могу сказать, что реакция у Пайнтера отсуствовала. Мозг его осознал опасность, как только ящик оказался у меня в руках. Он мог сделать только одно - и он сделал это. Он бросил свое оружие и поймал опасный и драгоценный ящик на лету.
   Я не стал смотреть, что же будет дальше. Как только оружие выпало из рук Пайнтера, я уже был у дверей передатчика материи. Одним ударом ноги я захлопнул за собой дверь и протянул руку к стене с кнопками настройки.
   - Белем? - крикнул я.
   Пайнтер торопливо устанавливал ящик в место, где он не мог активизироваться. Ведь через две минуты, если ящик не окажется в защитном поле, все передатчики вещества в радиусе одной мили перестанут действовать. И тогда я пропал, если, конечно, Белем не придет мне на помощь.
   К счастью он не оставил меня. Пальцы без участия моего мозга начали нажимать на кнопки.
   Полированные металлические стены завибрировали, и я перестал что-либо видеть.
   18. КОСМИЧЕСКОЕ КРУШЕНИЕ.
   - Нет, тебе не следует выходить, - сказал Белем. - Сейчас мы находимся в камере передатчика брошенного космического корабля, который находится в созвездии Центавра. Мы нашли его много лет назад. Мы знаем еще много таких передатчиков, которые очень полезны в критических ситуациях. Не мог же установить настройку так, чтобы мы сразу попали на нашу планету. Пайнтер тогда смог бы прочесть наше местонахождения по индикаторам.
   Я почувствовал, что мне тяжело дышать. Механдроид сказал:
   - Мы захватили с соболи несколько кубических ярдов воздуха, но этого не хватит надолго. Сейчас не мешай мне...
   Я смотрел, как мои руки крутили заржавленные диски на стене. Мне стало не по себе, когда я подумал о мрачных глубинах космоса, окружающих нас, о нашем крошечном убежище песчинке, которая летит в чужой звездной системе.
   Для моего душевного равновесия очень хорошо было то обстоятельство, что мне некогда было особенно раздумывать о случившемся. Я так внезапно очутился в мире, культура которого была абсолютно для меня чуждой, что я мог совершенно спокойно сойти с ума.
   Стены завибрировали и стали расплываться - и передо мной сквозь прозрачный металл простирается ярко-зеленая трава и круг домов с низкими, похожми на китайские, крышами. Единственные живые существа, которые я увидел, были голубь с красной лентой в клюве, летящий низко над землей, и дурашливый пес, который бежал за голубем и безуспешно пытался схватить ленту... Я мог слышать его лай.
   - Быстрее, - сказал Белем, и мои руки снова стали крутить диски, нажимать кнопки. Я и не подозревал, что может быть столько передатчиков. Снова стены расплылись у меня перед глазами. Так мы проделали еще несколько перемещений. Передатчики были разные по конструкции. Одни имели прозрачные стены - и я мог видеть, что нас окружает, другие же были начисто отрезаны от внешнего мира, и я исчезал оттуда, так и не узнав, где мы были.
   Наконец, Белем сказал:
   - Здесь нам нужно выйти и перейти на другую линию. Я думаю, что теперь мы можем переместиться в нашу лабораторию. Открой дверь.
   Я вышел в город, похожий на тот, который видел раньше. Толпы людей в самых разнообразных одеждах кишели на улицах. Они то исчезали в кабинках, то появлялись вновь.
   - Видишь ряд кабинок с голубыми лампочками? Найди свободную. Мне кажется, третья с краю.
   Когда я подошел к кабинке, оттуда вышел мужчина в засыпанном снегом плаще. Мужчина пошел прочь, отряхиваясь на ходу.
   И зашел в кабинку, закрыл дверь, стараясь не ступить в лужу, оставшиеся после предыдущего посетителя.
   - Эти кабинки - прекрасное средство для распространения заразы, - сказал я. - Неизвестно ведь, откуда этот снег, а теперь мы принесем его в твою лабораторию.
   - Странно, что ты считаешь снег чем-то более ужасным, чем то, что носишь в себе ты...
   - Хорошо, хорошо, забудем о моих словах, - торопливо согласился я. Действительно, может я уже занес некронную смерть на на десятки миров, оставляя вирус в кабинках, где его могли подхватить и другие.
   - Пока об этом нечего думать, - сказал Белем. - Поверни ручки.
   Я повиновался.
   На этот раз мне показалось, что вибрация стен была гораздо сильнее и длилась дольше. Видимо, мы переместились на очень большое расстояние. Затем стены успокоились, и я открыл дверь.
   Я ожидал увидеть огромную лабораторию, опоясанную железными балками, светящуюся нейтронную сеть над столом, где создавалась могущественная человекоподобная машина. Может быть и неподвижная фигура Белема поджидала нас у дверей...
   Но перед нами лежала та же площадь. Я даже увидел толстого человека в засыпанном снегом плаще. Правда, он был от нас уже шагах в десяти. Мы остались на той же станции.
   - Попытайся снова, - сказал Белем после долгой паузы. Я почувствовал в его голосе напряжение.
   Я снова повернул диски. Стены завибрировали, потом исчезли. Затем все пришло в норму.
   Я открыл дверь и увидел ту же площадь. На этот раз толстый мужчина почти исчез в толпе, но я успел заметить его белый плащ.
   - Закрой дверь, - сказал Белем. Я ощутил, что им овладела паника, он был испуган, хотя старался подавить страх. - Все очень просто, - сказал он скорее себе, чем мне. - Приемник в нашей лаборатории больше не работает. И это означает только одно. Пайнтер обнаружил нас, правда, я не знаю как. Во всяком случае, он успел послать туда свое оружие. - В голове у меня сразу всплыло видение стеклянного ящика с куском золотого мрамора в нем.
   - Хорошо, - сказал я. - Тогда отпусти меня. С нами все кончено.
   - Вовсе нет, - резко ответил Белем. - Нам нужно найти ближайший к лаборатории действующий приемник. Оттуда мы сможем дойти пешком. Там есть тайные ходы, которые правительство вряд ли обнаружит. В конце концов, прошло еще слишком мало времени, чтобы произошло что-либо серьезное. Я должен вернуться в свое тело, а с нами ты будешь в большей безопасности, чем с правительством. Поверни ручки, быстро.
   Кто-то нетерпеливо забарабанил в дверь, но стены уже завибрировали, и мы стали перемещаться к тому миру, где находилась лаборатория, и полагаю, что для такого перемещения в пространстве тело человека рассыпается на молекулы, которые вновь собираются в приемнике. Может я и ошибаюсь. Когда я снова стал самим собой, то находился уже в маленькой кабине, в которой сильно пахло машинным маслом. Я открыл дверь.
   И сраху же узнал этот странный бледный дневной свет, далекое холодное двойное солнце над полуразрушенным городом.
   Но сейчас в этом городе царило оживление. Люди в униформе двигались по улицам на низких квадратных карах. Над ржавыми крышами домов виднелась ослепительно белая игла. Я знал, что это такое.
   - Быстро, - сказал Белем. - Иди за угол и вставай на диск, на его черную половину. Если ты поторопишься, тебя не успеют узнать. Я думаю, что нас ждут здесь.
   - Меня, а не нас, - сказал я, выходя из кабины. - Не удивлюсь, если Пайнтер специально отпустил меня, чтобы выследить, где находишься ты. Скорее всего, он, конечно, не догадывается, что все это время ты был со мной. Вот диск, что теперь?
   - Встань на него. На темную половину.
   Диск был диаметром шесть футов. На его темной половине была нарисована стрела. Я осторожно встал на нее.
   Через мгновение я стоял на светлой половине, и диск был точно такой же. Вокруг были уже другие дома. Отряд солдат ддали быстро подошел к большому диску, погрузился на него и исчез.
   - За угол, - торопил меня Белем. - На темную половину диска. Скорее!
   Одиим прыжком я пересек темное пространство.
   Вскоре мы остновились около эабрра
   Это было похоже на свалку, здесь громоздилось много летательных аппаратов самого разного вида, каров и еще каких то машин, о назначении которых мне было трудно догадаться.
   - Иди туда. Увидишь маленький корабль. Только смотри, чтобы тебя никто не видел, когда будешь входить в кабину.
   Я нашел корабль, влез в кабину и сел в кресло пилота. Интересно, кто последний сидел в этом кресле, направляя корабль в пучины космоса? Белем нетерпеливо прервал мои мысли. По его приказу я закрыл дверь и откинул трап.
   Никто нас не заметил, хотя я все время ощущал, что на меня нацелено сопло рапиры с раздувающимися губами. Немного времени спустя, кто-то уже открывал дверь кабины.
   Огромная лаборатория была голубой от наполнявшего ее дыма, и еще более голубая от ослепительного света самого конуса, который вонзался в бледное небо.
   Неподвижная фигура Белема стояла на том же месте, где я видел его в последний раз.
   19. МРАМОР.
   Было любопытно смотреть в это чужое лицо после того, как его мозг был частью моего. Бесстрастное лицо, странные металлические глаза... Да, это был Де Калб.
   Казалось, что свое собственное тело показалось ему чужим, потому что он сделал несколько коротких шагов вперед-назад.
   - Ты очень похож на Де Калба, - сказал я. - И двигаешься, как Де Калб. Белем, где сейчас Де Калб?
   Он быстро взглянул на меня.
   - Я сказал, что начинаю понимать. Но пока у меня еще нет полного ответа. Смотри, Кортленд?!
   Я посмотрел туда, куда он показывал. Огромная комната была перед нами. Возле панели управления суетились механдроиды. Вероятно, они создавали этот купол света для защиты лаборатории. Изредка световая завеса рвалась в разных местах. Нападение? Штурм? Но ведь прошло так мало времени, после моего бегства от Пайнтера! Значит, главный штурм еще впереди.
   Под светящейся сетью на столе все еще лежало тело. Возле него тоже работали механдроиды, стараясь вдохнуть жизнь в это тело.
   - Это самое главное, что сейчас происходит здесь, - сказал Белем. - Я нужен там. У меня нет ни времени, ни уметенной энергии решать твои проблемы. Позже, если мы останемся живы, я помогу тебе.
   Он повернулся и пошел к столу. Я молча последовал за ним. Супермехандроид лежал с закрытыми глазами. В его лице было что-то нечеловеческое, хотя черты лица были вполне людскими. Мне оно показалось знакомым. Белем? Я смотрел на это лицо, но не мог понять, откуда я могу знать его. Человек? Машина? Или и то и другое?
   - Он уже жив? - спросил я.
   - Чтобы узнать это, нужно еще четыре дня, - ответил один из механдроидов. Он говорил по-английски правильно, безукоризненно, но очень механически. Казалось, что он изучал язык по пластинкам, и теперь воспроизводил все шумы, которые были при проигрывании, даже щелчки.
   - Он уже начал мыслить, он жив, но для полного оживления должно пройти еще четыре дня. И думаю, что наша защита выдержит этот срок, Однако, энергии нам надолго не хватит.
   - А мы можем бежать отсюда тем же путем, что я проник сюда.
   - Мы не можем взять его с собой. Нет, это невозможно. Единственное, что нам остается - это защищаться и надеяться. что мы сумеем закончить работу вовремя. Однако, я сильно в этом сомневаюсь, - печально заметил он.
   - В первый раз, когда вы делали механдроида, - нетактично заметил я, - правительство просто уничтожило целый город. Почему бы им не сделать этого и сейчас?
   - Они считают это ошибкой, - ответил Белем. - У них есть усовершенствованное оружие. К тому же им хочется знать, чего мы добились. Однако, если у нас не останется иного выхода, мы сами взорвем себя.
   - Но ты должен работать, пока...
   - Естественно, - ответил Белем. - Есть малая, но отличная от нуля вероятность, что мы достигнем успеха. Было бы глупо отказываться от этого шанса. Я механдроид, и пока живу и мыслю, обязан работать над решением проблемы, которая передо мной поставлена. А решение может быть осуществлено только супермехандроидом. Поэтому мы создаем его.
   - Я полагаю, что во всех вас следует вставить блок, который сделал бы вас неопасными для цивилизации, - заметил я.
   - Это ни к чему. Супермехандроид не представляет угрозы для цивилизации. Пайнтер ошибается. Люди часто ошибаются. Человек-машина опасен только для тех, кого следует уничтожить. Люди игнорируют то обстоятельство, что мы тоже мыслим и можем принимать решения. Рано или поздно люди поймут, что супермехандроид необходим. Проблемы, встающие перед человечество, слишком сложны и для них и для нас.
   Белем взглянул на спокойное лицо супермехандроида. Затем повернулся и пошле куда-то. Я отправился за ним. Мы прошли мимо механдроидов, занятых работой и не обративших на нас никакого внимания. Затем Белем приблизился к ржавой металлической стене, что-то нажал и стена раскрылась. И вот я снова в том передатчике, откуда впервые увидел эту лабораторию.
   На ржавом полу лежал кусок мрамора. И все.
   Теперь он стал серебряным.
   - Он же раньше был золотым.
   - Трансмутацмя. Превращение радиоактивных эяементов.
   - Он такой маленький.
   - Подними его.
   Я попытался это сделать, но не смог. Казалось, что он привинчен к полу.
   - Никакая сила в мире не может сдвинуть с места отрицательно заряженное активированное тело, - сказал Белем.
   - Даже бесконечная сила?
   - Существование одного автоматически исключает другое...
   - Это просто юмор, - сказал я. - Я боюсь смерти и потому шучу. - Однако Белема не удовлетворил мой ответ. Меня тоже.
   Я пнул кусо мрамора и запрыгал на одной ноге, корчась от боли.
   Я не могу описать битву, так как не понимал, что же именно происходит. Изредка стена голубого света рвалась в нескольких местах, и тогда механдроиды начинали суетиться возле панели управления, пока стена не восстанавливалась. Вероятно, снаружи наша защитная стена выглядела весьма любопытно.
   В лаборатории не было никаких признаков паники. Механдроиды спокойно занимались своими делами. Я бродил по лаборатории, воображая себя военным корреспондентом. Иногда я заглядывал в передатчик материи. Кусок серебряного мрамора все еще лежал там.
   Я чувствовал себя весьма неуютно в этом мире будущего. Я не мог понимать основных взаимооотношений человека с обществом. Я видел этот мир в действии, но не понимал почему все происходит так, а не иначе.
   Для людей этого мира пространство не значило ничего. Человек мог жить у черта на рогах - в самом дальнем конце Галактики - и тем не менее получать калифорнийские апельсины прямо с дерева.
   Да, для них не существовало пространство, следовательно, должна была измениться сама система мышления.
   И способ воевать тоже. Самое главное в этой войне - парализовать противника, сделать его неподвижным. Этот кусок мрамора был как гвоздь, которым нас приколотили к планете.
   Значит, нужно придумать клещи, которыми можно этот гвоздь вытащить.
   Я стал мыслить галактическими масштабами. В мозгу рождались странные идеи, например, вроде того, чтобы прицепить этот кусок к какой-нибудь планете с помощью лучевых тросов и вытащить его отсюда, как трактор вытаскивает из кювета машину. Я рассказал о своей идее Белему. Тот серьезно задумался, а потом сказал, что идея слишком фантастическая и у нас нет никакой практической возможности для ее реализации.
   Несколько обескураженный, я сел и стал думать дальше. Потом опять подошел к Белему.
   - Почему ты уверен, что супермехандроид смодет решить проблему некрона? - спросил я.
   Он работал с каким-то хитроумным устройством, состоящим из разноцветных линз.
   - И могу только надеяться на это, - спокойно ответил Белем. - Мы создаем его именно для решения этой проблемы, и мощь его мозга будет намного превосходить мощь любого механдроида.
   - И он будет свободен в принятии решений?
   - Да, в известных пределах. Он будет делать все, чтобы решить эту проблему.
   - Но на что он еще способен, кроме этой работы с некроном?
   - О, это будет мощный мозг, который решит многие проблемы.
   Он снова вернулся к своей работе. Через некоторое время Белем продолжил разговор:
   - Я все время размышляю над проблемой некрона. Материя и мысль связаны друг с другом. Может быть, некронное существо облекает себя в форму жертвы и постепенно пожирает его.
   - Ты думаешь, что он убивает ради пищи?
   - Я знаю об этом ровно столько же, сколько и ты. Может, немного больше. Мы не знаем, почему это существо убивает. Единственный разумный ответ - это поддержание своего существования. Даже организм с нулнвой энтропией нуждается в этом.
   Он задумчиво уставился на голубые вспышки. Думал он недолго - всего несколько минут.
   А я в это время смотрел, как черная молния пробила голубую завесу и черное облако вплыло в лабораторию. Трещина в стене мгновенно была залечена, облако рассеялось.
   Белем повернул ручку прибора, сдвигая две линзы.
   - Вполне возможно, что мы уже никогда ничего не узнаем о некроне. Мы не сможем выстоять, ведь против нас стоит Военный Совет.
   - А Пайнтер?
   - А Пайнтер входит в этот Совет. Он уже трижды голосовал против уничтожения планеты. Он не хочет терять нас, особенно тебя.
   - Очень любезно с его стороны. Особенно после его попытки убить меня в Подземелье.
   - Парализовать, - поправил меня Белем.
   Снова наступила тишина. Белем работал, а я смотрел.
   - А что бы произошло, если бы у нас была возможность создать второй кусок мрамора? - спросил я немного погодя.
   - Два отрицательно заряженный куска отталкивали бы друг друга. К несчастью, у нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы создать второй кусок.
   - Но нам достаточно расколоть этот пополам. Тогда они просто вытолкнут друг друга за пределы Галактики. Верно?
   - Неверно. Кроме того, это невозможно. Так что нет смысла и говорить об этом. При расколе разрушится электронная матрица, целое никогда не бывает больше суммы его составляющих, а сумма составляющих всегда равна целому.
   - Значит, ты никогда не слышал о Бакахе-Тарски, - сказал я.
   - Кто это?
   - Однажды я написал очерк о их работе, парадокс БакахаТарски - так он называется - метод дробления твердого тела на части и затем соединение их вместе, но с другим объемом.
   - Я должен вспомнить об этом. Ведь я прочел всю твою память. Это чисто теоретическая разработка, да?
   Он обыскал всю мою память, и я почувствовал себя, как пациент перед врачом.
   - Да, теоретическая. Однако, насколько мне помнится, ктото сумел ее решить практически. Только я не помню подробностей.
   - Нет, помнишь. Ты просто не можешь найти их в памяти, ты просто не властен над своей памятью, но все равно эта информация где-то должна быть. Очевидно, я недостаточно хорошо изучил твою память. Ты помнишь такое имя - Робинсон?
   - Н-нет.
   На лице его было написано все то же спокойствие, но я чувствовал, как нарастает его возбуждение.
   - Кортленд, - сказал он. - Я хочу снова войти в твою память. Я думаю...
   20. ПОСЛЕДНЯЯ ЗАЩИТА.
   Очевидно, он думал, что я буду возражать, хотя для него это и не имело большого значения. Я видел как расширились его блестящие глаза, глядя прямо в мои. Но вот их фокус изменился. Теперь они смотрели внутрь, за мои глаза. Я видел, что тело его стало совершенно неподвижным, а лицо потеряло всякое выражение.
   И вот снова его голос зазвучал, но теперь прямо в моем мозгу.
   - Помни, все здесь, в твоей памяти. Правильно подобранная ассоция - и ты вспомнишь. Подсознание не забывает ничего. Робинсон, калифорнийский университет...
   - Калифорния... - подумал я, и что-то щелкнуло у меня в голове. Я увидел перед собой раскрытую страницу, которую я читал тысячу лет назад. Печать была четкой и я хорошо разбирал слова.
   "Профессор Рафаэль М.Робинсон из Калифорнийского университета доказал, что возможно разделить твердую сферу на пять частей, из которых можно сложить две сферы, каждая из которых равна по объему исходной. Одна сфера формируется из двух частей, а вторая из трех.
   Иными словами, сумма объемов пяти частей равна объему исходной сферы и равна сумме объемов двух сфер, то есть вдвое большему объему".
   И все. Для Белема этого было, конечно, недостаточно.
   Я чувствовал, как нетерпеливо обшаривает мой мозг в поисках информации, но он не мог найти там то, чего там не было. Вскоре он покинул мой мозг, металлическая фигура зашевелилась. Белем повернулся и молча пошел к столу, где начал что-то рисовать.
   Когда я попытался задать ему вопрос, он рассеяно послал меня к черту.
   Так это началось. Бесполезно спрашивать меня, как это кончилось - я ничего не понял. Смешно претендовать на то, что я хоть что-то понимал, хотя все происходило на моих глазах.
   Не легко и не быстро. Это заняло так много времени, что чуть не стало бесполезным, ведь штурм не прекращался ни на минуту.
   Я еще мог следить за первыми стадиями эксперимента Белема. Забросив свою работу с линзами, он полностью переключился на парадокс Банахи-Тарски. Сначала я терпеливо наблюдал, как он формирует сферы и грани, но потом у меня заболела от этого голова.
   Он пытался сделать то, что любому здравомыслящему человеку казалось невозможным.
   Вскоре я переключился на игру огней возле защитной стены. На первый взгляд все выглядело вполне благополучно, но я ощущал возросшую опасность. На мои вопросы никто не хотел отвечать, но я заметил в движениях механдроидов излюшнюю торопливость. Они знали, что нужно спешить.
   Супермехандроид на столе тоже изменился. Сеть над ним значительно упростилась, в ней остались только основные узлы и каналы.
   Неподвижное тело как в коконе, окруженное голубоватым сиянием, лежало на столе.
   Механдроилы столпились вокруг стола. У меня создалось впечатление, что они выслушивают советы своего новорожденного собрата. Более того, некоторые из них выпрямились и куда-то торопливо направились, как бы выполняя приказ.
   Они работали, зная, что им остались часы, а может и минуты.
   Прорвавшая завесу черная молния, вызвала бешеный приступ активности среди механдроидов.
   Красное угрожающее облако медленно вплыло под огромные своды лаборатории, но брешь снова была заделана. В облаке вспыхнул красный столб, который стал быстро расти, грозя разрушить стены.
   Позади меня раздался звон колокола.
   Все повернулись на этот звук. Белем стоял у стола, и на его лице, обычно бесстрастном, появилась тень торжества.
   - Вот оно, - сказал он.
   Число механдроидов вокруг операционного стола заметно уменьшилось. Многие подошли к Белему, чтобы посмотреть на то, что он сделал.
   В воздухе над столом плавала сфера, размером с грейфрут. Белем лучам света, как ножами, разрезал эту сферу на пять частей. Эти разрезы, разумеется, были не простыми. Казалось, что лучи света режут сферу так, что разрезают даже молекулы.
   И вот в воздухе плавает уже пять частей. Я был уверен, что сфера разрезана в четырех измерениях, так как я совершенно не мог сфокусировать на них свои глаза.
   Я не мог смотреть на эти сферы без боли в глазах, и мне пришлось их закрыть. После долгого вздоха присутствовавших я снова открыл их.
   Там, где плавала одна сфера, теперь было две.
   - Это же делают и амебы, - сказал я. - Что особенного в размножении делением?
   - Не болтай, - сказал Белем. - И будь готов бежать, как только я прикажу. Времени осталось совсем мало. - Он бросил на окно встревоженный взгляд.
   В лаборатории все без излишней суматохи готовились к бегству. Огромная нейронная сеть была свернута и помещена вглубь кокона из голубого сияния. Стол уже не стоял на полу, а висел в воздухе без всяких опор. Значит, передатчики вещества уже готовы к действию, - подумал я.
   - Возьми эту трубку, - сказал Белем, - и иди в камеру передатчика. Держи трубку так, чтобы голубой конец был направлен вверх. Я приду через минуту.
   - Даже если ты сможешь расколоть этот мрамор, уверен ли ты в успехе? - спросил я.
   - Сейчас некогда разговаривать. Иди в камеру передатчика и открой двери.
   Я так и сделал. Серебряный кусок мрамора все еще лежал на полу. Он был освещен красным светом, заполнявшим лабораторию. Красный свет исходил из длинного столба, проникшего через защиту и упорно расширявшегося, несмотря на все усилия механдроидов погасить его.
   Белем методически работал со всеми своими трубками, линзами и призмами. Стол с закутанным в кокон сияния телом, висел в воздухе, готовый к отправке в любой момент, и стал разглядывать лицо спящего. Оно потрясло меня, хотя я и не могу объяснить, почему.
   Супермехандроид спал, но он уже был готов проснуться. Во всяком случае, мозг его бодрствовал.
   Казалось, вся лаборатория наполнена излучениями этого могущественного мозга. Мне казалось, что я понимаю, что происходит сейчас за этим могучим лбом.
   Странное дело, но меня снова встревожило то, что это лицо было мне знакомо. Сейчас не было времени думать над этим, но я был уверен, что видел это лицо и раньше.
   Защитные стены лаборатории могли рухнуть в любой момент. Внезапно поползли вниз огненные экраны, отделявшие нас от нападающих. Видно, Белем использовал последние энергетические резервы для своих экспериментов.
   Один из механдроидов что-то сказал Белему на своем языке. и ответе Белема я услышал имя Пайнтера.
   Белем повернул призму. Говорил он громко, но спокойно. Я почувствовал в воздухе что-то странное, какой-то низкий, почти неслышный гул. Я не могу сказать, что это было. Какието волны накатывались на нас, что-то такое, чего я никогда не ощущал раньше.