Каттнер Генри. Шамбло

   Рука Аландра откинула четвертую по счету занавеску, и у Техасца перехватило дыхание. Стоя на цыпочках, девушка изгибалась в каком-то медленном, экзотическом танце; ее красота, изящество каждого ее движения завораживали, притягивали как магнит.
   Потрясенный Джо намертво вцепился в прутья решетки, голова его шла кругом. Это изумительное, недостижимое тело вызывало у него бешеную, безнадежную жажду, он мог бы держать его в руках годами, столетиями, никогда не пресыщаясь, стремясь ко все большему и большему, невозможному для плоти удовлетворению. Красота этой девушки разожгла в его душе желание. Больше, чем телом девушки, он хотел обладать ее очарованием; это безумное, неосуществимое желание сотрясало его с головы до ног, сжигало адским огнем. Не в силах вынести пытку красотой, он разжал пальцы и отшатнулся.
   Аландр коротко рассмеялся и опустил занавеску.
   - Идем. - В рокочущем голосе звучала снисходительная насмешка.
   Путь оказался долгим; Аландр остановился наконец перед занавеской, еле сдерживавшей рвущееся изнутри сияние.
   - Здесь, - сказал он, - мы имеем один из образцов чистой, незамутненной красоты. Смотри.
   На этот раз Джо хватило одного взгляда. Его рассудок дрогнул и помутился под напором волн, неудержимо накатывавших сквозь зарешеченное окно. Одно, всего лишь одно мгновение созерцал он самое воплощение Красоты, и этого хватило, чтобы разорвать его душу в клочья, вывернуть наизнанку. А затем он закрыл глаза рукой, словно спасаясь от ослепительного сияния солнца.
   Занавеска опустилась. Техасец стоял, прижавшись спиной к стене, и пытался успокоить бешено бьющееся сердце, дыхание вырывалось из его груди хриплыми, судорожными толчками. Глаза Аландра горели странным зеленым огнем, на мрачном лице лежал смутный отблеск непонятной, но устрашающей... _жажды_!
   - Придется прервать этот эксперимент, ты, того и гляди, рассудок потеряешь. А ведь у меня с тобой связаны некоторые планы... И все-таки, землянин, мне очень интересно - ты хоть начинаешь понимать, зачем все это делается?
   Зеленое свечение в глазах Аландра померкло; Джо передернул плечами, стряхивая зябкое ощущение близкой опасности, и перехватил рукоятку бластера. Привычная шершавость рифленого металла влила в него новые силы, но одновременно напомнила о близящейся развязке. Человек, получивший доступ к сокровеннейшим тайнам Минга, не может надеяться на пощаду. Скоро Аландру надоест эта игра, и тогда - смерть, странная, чудовищная. Нельзя, чтобы решительный момент застал тебя врасплох. Один, только один взмах клинком яростного голубого пламени, Господи, я ведь прошу тебя совсем о немногом...
   - У тебя в глазах смерть, - улыбнулся Аландр. - Неужели, землянин, в твоем мозгу нет места ни для чего, кроме убийств и сражений? А как же элементарное любопытство? Для чего я показал тебе все это? Да, ты умрешь, но без мучений, скорее даже приятным образом. И что такое, в сущности, смерть, ведь она неизбежна, остаются только два вопроса - "как" и "когда". Так вот, послушай - по некоторым причинам я хочу взломать панцирь самосохранения, под которым спрятан твой мозг. Дай мне заглянуть поглубже - если только в тебе есть глубина. В таком случае твоя смерть будет полезной - и приятной. А иначе... иначе черные твари хоть слегка утолят свой вечный голод. Твоя плоть напитает их - так же, как сладчайший из напитков питает меня. Подумай.
   Глаза Техасца сузились. Сладчайший из напитков... Опасность, опасность - тревожно звенело в его голове, он знал - звериным чутьем ощущал, насколько опасно открывать мозг перед кинжальным взглядом Аландра...
   - Пошли, - сказал Аландр, и они последовали за ним - напряженный, как струна, Джо и Водир, все так же погруженная в созерцание запредельной, неведомой тьмы.
   Коридор плавно превратился в широкий сводчатый проход, затем дальняя его стена исчезла, как будто испарилась, и они оказались в открытой галерее, над черной, тяжело колышущейся массой воды. Джо не сдержал изумленного восклицания - только что они находились глубоко под землей, бродили по низким, выбитым в камне тоннелям, и вдруг перенеслись на берег огромного необозримого океана.
   Далеко внизу медленно перекатывались темные волны; Техасец даже не был уверен, что это - вода, а не черная вязкая слизь. Огромная, почти неразличимая во мраке тварь пробила маслянистую поверхность, чтобы тут же, с тяжелым плеском, снова исчезнуть в бездонной пучине; по воде - по тому, что _казалось водой_ - разошлись медленные круги.
   - Так вот, - Аландр говорил, не отрывая глаз от кошмарного, словно в страшном сне увиденного океана, - жизнь очень стара. Есть много рас, несравненно более древних, чем человечество. Например - моя. Жизнь возникла в черной океанской пучине и поднималась к свету по многим, бесконечно разнообразным путям. Некоторые расы достигли зрелости и обрели глубокие знания еще в те незапамятные времена, когда ваши предки беззаботно цеплялись хвостами за сучья тропических деревьев. И многие столетия - по вашему, человеческому счету - я жил в этом замке, жил и взращивал красоту. Затем я начал продавать наименее совершенных красавиц, возможно - чтобы намекнуть людям на непостижимую для них истину. Ты начинаешь понимать? Моя раса находится в отдаленном родстве с теми, кто питается человеческой кровью, в более близком - с теми, которые пьют не кровь, а жизненную энергию. Мои вкусы еще рафинированнее. Я пью красоту. Я питаюсь красотой. Да, да, питаюсь, в самом буквальном смысле этого слова. Красота не менее материальна, чем кровь - в некотором смысле. Это отдельная, отличная от других, субстанция, содержащаяся в плоти мужчин и женщин - или, если хотите, не субстанция, а сила. Ты, вероятно, заметил некоторую ограниченность самых совершенных земных красавиц - мощь красоты подавляет все прочие качества.
   И все же любая пища со временем приедается. Водир удостоилась моего внимания по той простой причине, что в ней я заметил проблески качеств, почти невероятных для мингской девы - они исчезли в процессе селекции. Ибо красота, как я уже говорил, подавляет все остальное. Непонятно, каким образом у Водир сохранились и ум, и отвага. Они заметно снижают красоту этой девушки, однако послужат отличной приправой к сытной одинаковости других. Так я считал - пока не увидел тебя. Очень давно я не пробовал мужскую красоту. Она настолько редка, настолько отлична от красоты женской, что я почти забыл о ее существовании. А у тебя она есть, пусть и в грубой форме. Для того и предназначалась сегодняшняя экскурсия подвергнуть испытанию это редкое качество, твою грубую, неотесанную красоту. Ошибись я относительно предполагаемых глубин твоего разума, ты уже давно бы отправился на съедение черным тварям. Однако под панцирем самосохранения таятся глубинные силы, из которых произрастают корни мужской красоты. Пожалуй, я дам ей время взрасти попышнее, применю форсированные методы, в моем арсенале их много, и только потом - выпью. Думаю, это будет редкостное наслаждение...
   Рокочущий голос затих. Аландр посмотрел Джо в лицо. Техасец попытался сопротивляться, но глаза, независимо от его желания, встретились с пронзительным, сверхчеловеческим взглядом, напряженная бдительность исчезла без следа. Он замер, завороженный двумя ослепительными точками, сверкавшими в глубине темных, бездонных провалов.
   Алмазный блеск расплывался, угасал, превращался в тускло мерцавшие омуты, прошла минута, или век, и перед Джо раскрылось черное зло, стихийное и безбрежное, как космический вакуум, головокружительная чернота, где таился безымянный ужас... Ослепший и оглохший, потерявший ориентацию, он утопал в кромешной тьме, бессильно барахтался в безымянной преисподней, а чуждые, омерзительные мысли скользкими червями копошились в его мозгу. И в этот самый момент, когда безумие готово было сомкнуться, липкая завеса мрака разошлась.
   Техасец стоял, шатаясь, над черным простором океана. Перед глазами все плыло, но это, благодарение Господу, были нормальные, осязаемые вещи, и они замедляли свой круговорот. Джо чувствовал под ногами благословенную прочность камня, наконец ноги его перестали дрожать, а мозг освободился от чужой воли. Сквозь туман слабости, все еще застилавшей ему глаза, до него донеслись яростные крики: "Убей!.. Убей!" Он увидел, как Аландр отчаянно цепляется за парапет, контуры его фигуры казались размытыми и неопределенными. Чуть дальше стояла Водир, глаза ее сверкали, широко распахнутый, искаженный ненавистью рот зашелся диким, звериным воем:
   - У-убе-ей!
   Сама собой, без команды и принуждения его рука вскинула оружие, яркая вспышка высветила перекошенное лицо Водир, голубой луч вошел в грудь Аландра, послышалось громкое, отвратительное шипение сгорающей плоти.
   Джо плотно зажмурился, потряс головой, снова открыл глаза и ошеломленно уставился на невероятную картину. Согласно всем законам природы, человек с прожженными легкими должен был лежать сейчас на полу, истекая кровью, а вместо этого... Господи, да что же это такое? Темная фигура продолжала цепляться за парапет, из ее груди вырывались бесформенные сгустки чего-то темного, липкого - слизь, похожая на безымянную субстанцию, колыхавшуюся внизу, под обрывом. Аландр оседал, превращаясь в черную, медленно растекавшуюся лужу. Вскоре его тело превратилось в груду густой, вязкой слизи; омерзительно живая, она дрожала и колыхалась, словно пытаясь придать себе некую форму. Затем большая гладкая лужа подползла к парапету, просочилась между столбиками и начала медленно стекать вниз, в свой первородный океан. Через несколько минут на каменных плитах ничего не осталось.
   Водир боком привалилась к стене, у нее подкашивались ноги. Техасец собрал последние остатки сил, сделал четыре очень трудных шага и подхватил девушку за локоть.
   - Водир! Водир! - его голос срывался. - Водир, что тут произошло? Это наяву или снится? Нам ничто не угрожает? Ты... ты совсем очнулась?
   Длинные ресницы медленно поднялись, он увидел в черных, огромных глазах тень знания, почерпнутого в смутно знакомой ему трясине, тень, которую не сотрет уже ничто, кроме смерти. Джо непроизвольно отшатнулся, и Водир начала падать, но затем удержала равновесие, выпрямилась и взглянула на него в упор. Бесстрастность этого взгляда потрясла Техасца не меньше, чем недавнее жуткое зрелище, и все же он заметил в черной бездне некий проблеск, напомнивший о той, прежней Водир. И тут же уверился в своей правоте, когда услышал далекий, бесцветный голос:
   - Очнулась?.. Нет, землянин, мне никогда не очнуться. Слишком глубоко спустилась я в преисподнюю, слишком долго там пробыла. Он подверг меня пытке даже более страшной, чем хотел, потому что во мне сохранилось слишком много для того, чтобы понимать, чем я стала, - и страдать, понимая... Я была частью этого чудовища, я слилась с ним во мраке его души. И он был мной, и теперь, когда его нет, я тоже умру. Но сначала я должна вывести тебя отсюда - если сумею, ибо это моя вина, что ты оказался здесь. Если только вспомню, если только найду дорогу...
   Водир повернулась и шагнула, пошатываясь, к тускло освещенному зеву арки. Джо бросился следом, поддержал ее левой, свободной от оружия рукой, но она вздрогнула и отшатнулась.
   - Нет, нет... твое прикосновение невыносимо... это мешает вспомнить...
   Водир побрела дальше; Джо бросил еще один, последний взгляд на тяжелые волны и последовал за ней.
   Они шли по тускло освещенному коридору, мимо занавесок, за каждой из которых скрывалась ослепительная красавица, звуки спотыкающихся шагов девушки отбивали неровный такт ее почти бессвязной речи.
   - ...Жил здесь все эти века, разводил и пожирал красоту... неутолимая, как у вампира, жажда, я ощущала все это, когда была с ним одно... он может вытащить душу через глаза, а затем погрузить ее в ад, утопить, погубить навечно, так было бы и со мной, только я почему-то другая. Ну зачем, зачем мне это отличие? Я хотела бы тоже утонуть... Когда он всеми силами старался подчинить тебя, раздавить, я приняла участие в схватке, сражалась прямо там, в глубинах его мозга... сковывала его, позволила тебе освободиться... не на один момент, а дольше, чтобы ты успел разрушить его - и тогда он стал тем, чем была когда-то я...
   Водир споткнулась и чуть не упала, но, схватившись за стену, устояла на ногах. Дальше она старалась держаться от Техасца подальше, словно его близость была чем-то отвратительным, и он не мог больше разобрать ее горячечного шепота, слышал только отдельные, бессвязные обрывки фраз.
   Они миновали серебряные ворота и вступили в галерею, где воздух искрился, как шампанское. Там ничего не изменилось, но девушки куда-то исчезли.
   В конце галереи Водир остановилась и повернула к Джо мучительно напряженное лицо.
   - Здесь - главное испытание. - Она стиснула голову руками, закрыла глаза и начала покачиваться. - Если бы только вспомнить... Мне не хватает сил... я не могу, не могу... - Ее речь сбилась на бессвязный, захлебывающийся шепот.
   Но прошло несколько секунд, Водир выпрямилась и решительно взяла Техасца за руку. По ее телу пробежала судорожная волна, прекрасное лицо болезненно исказилось; через мгновение дрожь передалась Джо, и он тоже сморщился от непреодолимого отвращения. Глаза девушки остекленели, на лбу выступили мелкие бисеринки пота, она билась в конвульсиях, как человек, схватившийся за высоковольтный провод. С каждым ее содроганием на Техасца накатывали свинцовые волны ужаса, он снова утопал во тьме, снова барахтался в черной трясине.
   А затем кошмар закончился. Снова, как и тогда, вокруг Техасца сомкнулась ровная, бесстрастная тьма, возникло странное ощущение, что все вокруг течет и трансформируется; открыв глаза, он обнаружил себя в знакомом коридоре, в ноздри ударил затхлый, солоноватый запах.
   Водир негромко стонала, привалившись плечом к влажной каменной стене, ее все еще била дрожь.
   - Сейчас, - еле слышно выдохнула она, - сейчас. Я... я едва справилась... сил не хватает... подожди, я сейчас...
   Ожидание растянулось на несколько мучительно долгих минут, но в конце концов Водир сумела взять себя в руки.
   - Идем, - бесцветно сказала она, и они отправились наверх по длинному темному коридору. Перед черным залом девушка протянула Джо руки. И снова он провалился в ад, снова барахтался в кошмарной трясине, борясь с вязкими черными волнами... А затем нахлынула чистая, блаженная тьма, и Джо с трудом разжал сведенные судорогой пальцы.
   Бледная, как смерть, Водир едва держалась на ногах; за ее спиной смутно угадывались обтянутые черным бархатом стены, тусклый свет отражался в полированной поверхности стола.
   - Пошли. - Она покачнулась и чуть не упала. - Пошли. Скорее.
   И снова знакомый путь, но в обратном направлении - черный зал, кованые ворота, короткий, темный коридор, вход на винтовую лестницу. Здесь сердце Техасца упало - изнеможенная девушка не дойдет и до половины этой чертовой спирали. Однако Водир без раздумий шагнула на первую ступеньку; следуя за ней, Джо слышал обрывки бессвязного, горячечного шепота:
   - Подожди... подожди... дай мне подняться наверх... исправить хоть это... потом - что угодно... нет, нет! Землянин, землянин!
   Она вцепилась обеими руками в перила и повернула к Джо серое, внезапно постаревшее лицо.
   - Землянин, ты должен мне обещать! Не дай мне умереть своей смертью! Когда я тебя выведу - или когда упаду - сожги меня своим оружием. Сожги, иначе я навеки погрязну в черной трясине, из которой я же тебя и вытащила! Обещай, ты должен!
   - Хорошо, - кивнул Джо. - Обещаю.
   Лестница казалась бесконечной, его ноги отказывались идти; по всем законам здравого смысла Водир давно должна была упасть, но она словно не замечала усталости. Ступенька за ступенькой, виток за витком они поднимались наверх. И здесь она упала, как подкошенная, едва успев ступить на каменную площадку. Техасец испугался, что не успел выполнить своего обещания, однако Водир тут же пошевелилась, подняла голову и медленно, мучительно медленно встала.
   - Я дойду, - бормотала она, - дойду, дойду. Пройти так много, чтобы потом... я должна закончить...
   Следуя за девушкой по перламутровому, залитому мягким светом залу, Джо отчетливо видел, что силы ее на исходе, что жизнь покидает ее с каждым выдохом, и поражался, с каким бульдожьим упорством это хрупкое создание стремится к поставленной цели, стремится искупить нечаянную свою вину.
   В полутемных коридорах не было ни души, однако Техасец все время ощущал близкое присутствие какой-то странной опасности.
   - Стражи, - прошептала Водир. Неужели они тоже, как Аландр, умеют читать мысли? - Стражи... ночью их выпускают... держи оружие наготове...
   Но загадочные стражи так ни разу и не показались. Коридоры и лестницы, лестницы и коридоры... Джо казалось, что он бродит по этому бесконечному лабиринту уже многие годы. Водир еле переставляла заплетающиеся ноги, цеплялась скрюченными пальцами за стены и все же упорно шла вперед. Преодолев последний, залитый голубым светом коридор, она тяжело оперлась о бронзовую дверь, отодвинула засов и рухнула за распахнувшейся внутрь дверью. Боясь опоздать, Джо выхватил бластер; голубой луч прожег падающее тело еще в воздухе, за долю секунды до удара об пол. На какое-то мгновение глаза умирающей девушки вспыхнули живым огнем, и Джо снова узнал прежнюю Водир.
   Но это продолжалось только мгновение. Чистая смерть, о которой так мечтала Водир, погасила ее глаза, затем по распростертому на полу телу пробежала последняя судорога, а затем... Техасец с ужасом наблюдал, как на белой, атласной коже появляется грязноватый налет, сквозь мелкие, быстро расширяющиеся трещины выступает что-то отвратительное... Распад шел с невероятной скоростью.
   Техасец Джо закрыл глаза, пытаясь выудить из дальних, пыльных закоулков памяти слова давно позабытой молитвы. Затем он осторожно обогнул лужу черной слизи, в которой плавала грязная зеленая тряпка, и направился к выходу.
   Привратник получил достойное вознаграждение. На полу, в двух шагах от наружной двери, валялся толстый, до неузнаваемости обезображенный труп, еле прикрытый обрывками красного бархата. Неизвестный убийца оставил следы - от мертвеца к стене тянулась неровная, извилистая дорожка черной слизи. В каменной кладке не было ни единой, даже самой микроскопической щелки, и все же след кончался именно здесь.
   Джо перешагнул через труп, отодвинул засов, распахнул дверь и полной грудью вдохнул чистый, без пряных ароматов и соленой затхлости, воздух. Над крышами Эднеса занимался рассвет.
   4. КРАСНЫЙ СОН
   Техасец Джо купил эту шаль на Лакмандском Развале. Попадая на Марс, он никогда не отказывал себе в удовольствии побродить среди лотков и прилавков величайшего из рынков, куда привозят товары со всех планет Солнечной системы. Лакмандский Развал... Нет необходимости описывать его подробно, достаточно вспомнить сложенные о нем песни и легенды. Джо проталкивался сквозь пеструю, оглушительно галдящую толпу, вдыхал воздух, пропитанный ароматами экзотических блюд, пряностей и благовоний, а также сотнями прочих запахов, загадочных и дразнящих. Торговцы и торговки нахваливали свои товары на языках и наречиях едва ли не всех известных человеку миров.
   В одном из бесчисленных торговых рядов он остановился, привлеченный ярким пятном, мелькнувшим в глубине неказистой лавчонки; нестерпимо алый цвет почти физически царапал глаза. Предметом его внимания оказалась шаль, небрежно брошенная на резной сундучок, сработанный местными умельцами. Джо ни на секунду не усомнился в венерианском происхождении латунного подноса, который торговец поставил на шаль. Ему хватило одного взгляда, чтобы узнать в куче костяных фигурок необычных животных на подносе божества одного из самых малочисленных и малоизвестных племен, населяющих Ганимед, крупнейший спутник Юпитера. Что касается стиля и техники исполнения шали...
   - Почем шарфик? - лениво полюбопытствовал Джо.
   Продавец, коренастый марсианин, проследил за направлением его взгляда и поскреб в затылке.
   - Ты про что, про эту штуку? Бери по дешевке, у меня голова болит на нее смотреть.
   - Пять долларов, - ухмыльнулся Джо.
   - Десять.
   - Шесть с полтиной, или я пошел.
   - Шесть с полтиной - так шесть с полтиной, - махнул рукой марсианин, отставляя в сторону поднос с безделушками.
   Джо перегнулся через прилавок, взял шаль и поразился ее воздушной легкости. С первого прикосновения стало ясно, что она изготовлена из пуха или тонкой шерсти - необыкновенно теплая и мягкая, шаль льнула к руке, словно ласковый зверек. Приглядевшись к рисунку, Джо пришел в легкое замешательство: ни на одной из планет он не встречал ничего подобного. По серебристо-синему полю змеилась одна сплошная, фантастически запутанная красная линия. Кое-где синий цвет переходил в зеленый и фиолетовый приглушенные краски еще больше подчеркивали агрессивную яркость орнамента; красная линия буквально поднималась над тусклым фоном; казалось, что ее можно поддеть пальцем.
   - И где же такие делают? - недоуменно спросил он.
   - А черт его знает, - пожал плечами продавец. - Разбирали доставленный из Нью-Йорка хлам - и вот вам, пожалуйста. Я тоже поинтересовался у хозяина, откуда она взялась. Оказалось, что ее продал на тряпье какой-то венерианец, а тот вроде бы подобрал ее на брошенном корабле, крутившемся вокруг какого-то там астероида. Старая посудина, чуть не из самых ранних, во всяком случае, стандартных идентификационных знаков на нем не было. И чего это он продал такую вещь на тряпье, куда спешил, мог ведь больше получить...
   - Странно. Да и штука эта тоже какая-то необычная. - Техасец еще раз взглянул на огненный узор и невольно поежился. - Ладно, главное - легкая и пушистая. Посплю сегодня в тепле, если, конечно, не тронусь мозгами, рассматривая эту красную загогулину.
   Он небрежно сложил шаль, сунул шелковистый комок в карман и забыл о покупке до самого вечера.
   На этот раз Джо остановился в одной из огромных гостиниц, построенных специально для временных гостей планеты. Предоставляя этой разношерстной публике относительно сносное жилье за более чем умеренную плату, правительство надеялось оградить ее от излишних контактов с представителями марсианского преступного мира.
   Нельзя сказать, чтобы пристанище многих сотен космических бродяг было стерильно чисто по части преступности; пожелай стражи порядка провести хорошую облаву, почти все ее постояльцы - в том числе и наш герой перекочевали бы в тюрьму. Джо не помнил за собой сколько-нибудь серьезных правонарушений, совершенных на тускло-красной лакадарольской почве. Правда, вся его деятельность плохо укладывалась в рамки закона, так что не слишком ленивый следователь нашел бы основание для ареста. Но шансы попасть в облаву равнялись нулю, поэтому он смело миновал внушительные двери.
   Стены, потолок и даже пол номера были изготовлены из стальных листов. Коснувшись выключателя, Джо вызвал к жизни с десяток собственных отражений. Не обращая внимания на это несколько необычное общество, он подошел к столу, вытащил из кармана скомканную шаль, взял ее за углы и встряхнул. По зеркальным плоскостям заметались сотни огненных змей, комнату заполнил судорожный алый трепет.
   Раскинув свою странноватую покупку на столе, Техасец попытался пройти по орнаменту пальцем, проследить за всеми изгибами головоломно запутанной линии. С каждым новым витком алого лабиринта становилось яснее и яснее, что в этом цветовом водовороте есть какой-то тайный смысл, и если смотреть подольше, то смысл этот неизбежно выявится...
   Ложась спать, Джо набросил шаль поверх одеяла. Вряд ли он догадывался, какие сновидения посетят его в эту ночь благодаря этому покрывалу...
   ...Он брел по алому лабиринту, оглядываясь на каждом повороте, и неизменно обнаруживал позади себя тысячи собственных отражений, искаженных и тусклых; впереди не было никого - только бесконечность, окрашенная во все тот же зловещий цвет. Иногда она вздрагивала у него под ногами, а иногда ему казалось, что он видит ее конец, но это был лишь очередной головокружительный поворот...
   По потолку лабиринта ползали алые змеи молний, они извивались и корчились, а затем сплелись в знакомый узор, в Слово, начертанное неизвестными письменами на неизвестном языке. Джо пытался понять это слово, и боялся его понять, и уже почти понял, но в самый последний момент проснулся, дрожа от холодного ужаса...
   Он спал и видел шаль, висящую в голубом полумраке - таком же голубом, как и ее фон. Наконец голубой квадрат растворился, а узор повис в воздухе... Потом его изображение оказалось вырезанным на воротах высокой стены, едва различимой в мглистом сумраке, голубом с отдельными мазками зеленого и фиолетового. Вечерние сумерки в стране, где воздух наполнен цветными туманами и никогда не бывает ветра... Он почувствовал, как ноги несут его вперед, ворота оказались рядом, а затем они распахнулись.
   Джо поднимался по длинной широкой лестнице. Его ничуть не удивляло, что ворота исчезли и что он не помнит, как преодолел ту ее часть, которую можно увидеть, если обернуться. Перед ним обозначилось не больше десятка ступенек, а все остальное поглотила многоцветная дымка.
   Техасец поднимался и поднимался, пока не заметил рядом какое-то смутное движение; мгновение спустя из тумана вырвалась высокая стройная фигура. Девушка неслась по лестнице, спотыкаясь и чуть не падая, охваченная диким, всепоглощающим ужасом. Ее длинные золотистые волосы трепетали в воздухе, и вся она, с головы до ног, была забрызгана кровью. Незнакомка чуть не сбила с ног нерешительно застывшего Техасца. Он инстинктивно сомкнул руки, и девушка обвисла в нечаянных объятиях, судорожно хватая воздух ртом.