Генри Каттнер, Кэтрин Мур
Судная ночь
Здесь, в мерцающих сумерках старого храма, вопрошающий безмолвно стоял перед Древними, ожидая ответа, которому он все равно не поверит.
Снаружи расстилались мягкие зеленые холмы и мглистые небеса Эрикона, но даже легчайшее дыхание свежего, сырого воздуха не проникало через порталы Обители Древних. Ничто преходящее не могло коснуться их. Они находились за пределами всех событий и перемен. Они жили здесь с тех пор, как первые серебристые корабли прилетели сюда через галактические просторы, и они никогда не умрут.
Отсюда, с Эрикона, биение могучего пульса империи распространялось в межзвездном пространстве, прокатываясь отдаленным громом над побережьями бесчисленных планет. Ибо раса, владевшая Эриконом, владела и всей Галактикой.
Многие короли и императоры безмолвно стояли в звездном сумраке перед Древними – точно так же, как сейчас стоял вопрошающий. Ответ следовал всегда, но лишь Древние знали, заключается ли в нем судьба того, кто спрашивает.
Древние были строго привержены своему странному кодексу. Никакой человеческий разум не мог постичь его. Никто из людей даже не знал, прошел ли он суровое испытание или же полученное пророчество открывает скорейший путь к смерти и забвению.
Безголосые и невидимые за своим высоким алтарем, Древние ответили на вопрос. Маленький пришелец, пожелавший разрешить свои сомнения, стоял и слушал в необъятной пустоте храма.
– Пусть сражаются, – безмолвно произнес оракул. – Потерпи еще немного. Твой час почти пробил. Они получат свой шанс в последнем конфликте, который уже приближается, и тогда ты поймешь, насколько они слепы. Будь терпелив. Будь молчалив. Наблюдай за их словами и поступками, но храни свою тайну…
Сто императоров Эрикона сурово глядели со своих портретов на Джулию, вступившую в полумрак их святилища, расцвеченный мягкими красками.
– Если бы я была мужчиной, то, может быть, ты бы послушал меня, – сказала Джулия, не поворачивая головы.
Ответа не последовало.
– Ты всегда хотел сына, – напомнила Джулия. Ее голос эхом отдался под высокими сводами и стрельчатыми окнами, забранными тонким пластиком пастельных оттенков. Солнечные лучи, падавшие через них, окрашивались в причудливые тона.
– Знаю, знаю, – произнес старый император с помоста за ее спиной. – В твоем возрасте я тоже был глупцом.
Обернувшись, Джулия наградила его неожиданной улыбкой. Даже сейчас, подумала она, время от времени можно увидеть, каким великим и ужасным человеком когда-то был ее отец.
Многочисленные предки смотрели на нее из своих хрустальных ниш, когда она проходила мимо. То были люди, покорявшие Галактику мир за миром, великие полководцы, обрушивавшие свои армии как гибельное пламя на чужие планеты в холодных просторах космоса. То были императоры, искушенные в политике, хорошо знавшие пути войны и мира. Они были свидетелями того, как цивилизация возжигала свои яркие маяки по всему космосу.
Наконец Джулия повернулась и медленно пошла обратно вдоль ряда позднейших властителей, для которых мир в Галактике и величие империи были чем-то совершенно очевидным. Вековая гордость наложила неизгладимый отпечаток на их лица. Люди с внешних планет почитали их как богов, да они и были подобны древним божествам в своей почти неограниченной власти. Немногие могли иметь целую планету как пьедестал для своего трона и наблюдать за звездами своей империи, медленным парадом марширующими по небесам. Такое знание могло наделить даже слабую личность поразительной гордостью и достоинством, но ни один из императоров Эрикона не был слабым человеком. Слабые духом не могли бы долго продержаться на троне Галактики Лайоне.
Последние три человека в длинном ряду познали унижение – почти столь же великое, как и их гордость. Во времена их правления в ночном великолепии небес появились первые мятежные звезды. Гнев и тайная печаль омрачили суровые лица императоров, чье правление подверглось дерзкому вызову.
Последним в ряду был портрет отца Джулии.
Она стояла в молчании, глядя сначала на молодого императора в хрустальной нише, а затем на старика, сидевшего на помосте со скрещенными на груди руками. Император тоже смотрел на свой портрет – через призму многолетнего опыта и тяжких испытаний.
– Да, – спокойно сказал он. – Тогда я тоже был глупцом.
– Глупо было оставлять их в живых! – с жаром воскликнула Джулия. – В те дни ты был великим воином, отец; может быть, величайшим в Галактике. Как мне хотелось бы встретиться с тобой тогда! И все же ты не проявил достаточно решительности. Истинно великий властитель должен быть безжалостным.
Император посмотрел на свою дочь из-под нависавших бровей.
– Тогда я столкнулся с трудной проблемой, – произнес он. – С той же проблемой, которая стоит перед тобой сейчас. Если бы я выбрал решение, которое предлагаешь ты, то, пожалуй, тебя бы здесь не было. В сущности, ты сидела бы в какой-нибудь пещере и обгладывала полусырые кости.
Джулия обожгла его взглядом ярко-фиолетовых глаз.
– Я бы уничтожила их, даже если бы это означало конец империи, – гневно заявила она. – Я бы истребила каждого, в ком есть частица крови х'вани, сожгла бы каждое здание на каждой их планете, а руины обратила в пыль лучами смерти! Я бы оставила их мертвую систему висеть в небе как предупреждение для грядущих поколений! И я еще сделаю это, клянусь сотней императоров!
– Может быть, дитя, если на то будет воля Древних. – Старый император продолжал изучать свое молодое лицо на портрете. – Когда ты повзрослеешь, то поймешь, что может означать война такого масштаба, даже для победителей. А в этой войне не может быть победителей.
– Но, отец, нам придется сражаться! В любой день, в любой час…
– Думаю, время еще не настало. Пока сохраняется непрочное равновесие. Они владеют окраинами и сырьевыми базами, но мы… у нас есть Эрикон, а это многое значит. Больше, чем все ресурсы, человеческие и материальные. Больше, чем все лояльные миры. Никто не знает, сколько династий миновало до воцарения нашей, но все знают, что раса Эрикона правит Галактикой.
– Лишь до тех пор, пока она владеет Эриконом. Но рано или поздно равновесие нарушится и они нападут на нас. Нам придется сражаться.
– Нам придется поискать компромиссное решение.
– Лучше сразу перерезать друг другу глотки и покончить с этим.
– Именно это я и пытаюсь предотвратить. Как ты думаешь, что станет с цивилизацией после всеобщей бойни? Это будет означать наш крах, даже если мы победим. Подойди сюда, дитя.
Джулия испытующе взглянула на отца. Она медленно повернулась, сунула большие пальцы под пояс с мечом и, звеня шпорами, поднялась на помост по низким ступеням. Здесь в строгом порядке располагались миры империи ее отца, протягиваясь длинным рядом слева направо. Она хмуро смотрела, как император кладет руку на огромный зеленый шар Эрикона в центре ряда и заставляет его вращаться под своими пальцами. Самоцветы, обозначавшие города, замигали и слились в сверкающем вихре.
– Вот наша империя, Джулия, – сказал он. – Этот мир. Империя означает нечто гораздо большее, чем… скажем, чем сотня завоеванных планет. Она означает мир, справедливость и правосудие, – Император печально покачал головой. – Я больше не могу предложить это всем мирам Галактики, но я не брошу лояльные планеты на произвол судьбы вслед за теми, которые мы уже потеряли. Если мое слово еще что-нибудь значит…
Он убрал руку с вращающегося глобуса. Яркие самоцветы городов снова таинственно замерцали на изогнутой поверхности.
– В конце концов, – продолжал он, – разве мир, которым мы так долго наслаждались, не стоит небольших уступок?
– Нет, – ровным голосом ответила Джулия. Отец смотрел на нее в тяжком молчании.
– Я могу сделать это для Эрикона, – заявила она и одним взмахом руки снова заставила глобус вращаться вокруг своей оси. – Пока у меня есть силы, империя будет принадлежать нам. Я не собираюсь делиться ею с волосатыми дикарями!
Император молчал, продолжая глядеть на нее из-под тяжелых бровей. После неловкой паузы девушка отвернулась.
– Я уезжаю, – сухо сказала она. – Куда?
– Собираюсь на время покинуть планету.
– Но, Джулия…
– Отец, я обещаю вести себя осмотрительно. Я вернусь к началу совета, и большинство проголосует за мое предложение. Ты увидишь, что миры согласятся со мной. – Ее голос смягчился. – Мы должны бороться, отец. Все говорят об этом, кроме тебя. Теперь уже ничто не сможет предотвратить войну.
Глядя на Джулию, император видел на лице девушки очень хорошо знакомое ему выражение: невероятную гордость человека, вкусившего атрибутов божественности, правящего мирами и самими звездами, вокруг которых они обращаются. Он знал, что Джулия не отступит от своего. Наступали темные времена, и он ничего не мог с этим поделать.
«Но может быть, – подумал он, охваченный внезапным приступом сомнения, – может быть, она все-таки права в своей пугающей уверенности?»
Джулия прошла по коридору, ведущему к ее покоям. Шпоры на ее сапогах слабо, мелодично позвякивали, ножны огненного меча хлопали по бедру.
Даже за ее недолгую жизнь в лайонеской культуре произошли значительные перемены, но, пожалуй, самой главной из них была возможность занять место наследника империи, который уже никогда не появится на свет. За последние несколько поколений женщины все больше обращались к мужским профессиям, но Джулия не думала о себе как о простой замене для принца, лишь в силу обстоятельств и отсутствия наследника. Твердые, непреклонные принципы амазонки пришлись ей по нутру, и она не без основания считала себя лучше подготовленной и обученной для своей роли, чем любой мужчина.
Джулия заслужила право носить военный мундир наравне с мужчинами, с раннего возраста посвятив себя боевым искусствам. По ее мнению, женщины были гораздо лучше приспособлены к воинской службе, чем мужчины. Женщина может отречься от добродетелей так же легко, как и от пороков, и хранить верность новому своду правил, в котором беспрекословное подчинение долгу затмевает все остальное.
К женщинам, еще продолжавшим цепляться за старые принципы, Джулия ощущала нечто вроде снисходительного презрения, смешанного с недоумением. Они жили своей жизнью, полной тонких нюансов, о которых она и не догадывалась до последнего времени. В особенности это касалось их отношений с мужчинами. Джулия все чаще задавалась вопросами насчет определенных аспектов жизни, оставшихся без внимания во время ее обучения. Уверенность и изворотливость, проявляемые другими женщинами в делах, не связанных с войной или политикой, одновременно раздражали и зачаровывали ее. В конце концов, она была женщиной, а мундир можно снять так же легко, как и надеть. Но можно ли с такой же легкостью изменить состояние души? Эта проблема уже давно занимала ее, и теперь она решила перейти к действиям.
Войдя в свои покои, Джулия равнодушно взглянула на нескольких женщин, заторопившихся ей навстречу, и сухо распорядилась:
– Все выйдите отсюда. Пришлите ко мне Элию.
Затем она встала перед зеркалом и с серьезным, даже торжественным вниманием вгляделась в свое отражение. Это было бесполое лицо, высокомерное и нетерпимое. Его красота была сродни изяществу сияющего шлема у нее на голове – лицо Джулии было словно точеным, с правильными чертами. Лицо и шлем подходили друг другу.
Джулия увидела в зеркале темную фигуру, появившуюся в дверях за ее плечом.
– Элия, как я выгляжу в платье? – не поворачиваясь, спросила она. – Ты могла бы назвать меня хорошенькой?
– Во всяком случае, принцесса, вас нельзя назвать безобразной, – хрипло отозвалась Элия. Трудно было добиться лучшего комплимента из уст бывшей воительницы-амазонки, сначала служившей нянькой Джулии, а затем обучавшей девушку боевым искусствам. Ее коричневое лицо покрывали шрамы, полученные в стычках с мятежниками на восставших планетах, а узкие, вечно прищуренные глаза принадлежали древней расе, по сравнению с которой раса Джулии едва вышла из колыбели. Элия была андареанкой. Волны завоеваний захлестывали Галактику и снова отступали начиная с той эпохи, когда раса Элии блистала в своей ныне забытой славе. Возможно, где-то под фундаментами лайонеских городов и сегодня лежали андареанские постройки, некогда возведенные на руинах еще более древних поселений. За исключением Древних, едва ли кто-нибудь мог вспомнить столь далекое прошлое. Джулия вздохнула.
– От тебя мне не добиться ясного ответа, – сказала она.
– Вы получите ответ на Сайрилле, принцесса, но он может вам не понравиться.
Джулия расправила плечи.
– Надеюсь, ты никому не проболталась об этом. Корабль готов?
– Да. Мне удалось сохранить все в тайне. Но что скажет ваш отец, если узнает, что вы собираетесь посетить такое злачное место, как Сайрилл?
– Туда прилетают самые респектабельные граждане, и ты прекрасно знаешь об этом. Кроме того, я отправляюсь инкогнито. И если я услышу еще одно замечание по этому поводу, то прикажу наказать тебя.
Бескровные губы Элии неодобрительно сжались.
– Инкогнито не всегда бывает успешным, принцесса. Вы знаете, как быстро распространяются слухи.
Она заметила опасный блеск в фиолетовых глазах Джулии и замолчала, что-то проворчав себе под нос. Ей было хорошо известно это непреклонное выражение, но она помнила и об опасностях, таящихся на Сайрилле.
– Надеюсь, вы возьмете меня с собой? – спросила она после небольшой паузы.
– Еще одно слово, и не возьму, – предупредила Джулия. Она отошла от зеркала, напоследок окинув себя оценивающим взглядом. – Пойдем, если хочешь. Я уже ухожу.
Маленький зверек с гладкой шерсткой заискивающе потерся о ногу Джулии у самых дверей и посмотрел на нее огромными круглыми глазами. Она наклонилась и позволила ему забраться себе на плечо, где он и уселся, глядя по сторонам с выражением серьезного достоинства и обманчивого добродушия, характерным для всех лларов. Очень немногие на Эриконе владели такими зверьками. Возможно, ллары были настоящими аборигенами Эрикона, поскольку обитали здесь, и ни на какой другой планете, с незапамятных времен. Это были скрытные маленькие существа, разборчивые в своих привычках и легкоранимые.
– Я возьму вас обоих, – сказала Джулия. – Хотя и не знаю, кто будет больше докучать мне. Пошли.
Их корабль пробил плотный слой облаков над столицей и начал подниматься по широкой спирали, с каждым витком оставляя пологие холмы все дальше внизу, пока поверхность планеты не стала похожа на волны зеленого меха – свидетельство вечного лета, царившего на Эриконе.
Маленький корабль следовал по строго предписанному курсу. Наиболее жесткими из немногих ограничений, установленных Древними на Эриконе, были ограничения воздушного движения. Любые полеты запрещались над великими лесами, где обитали живые боги. Огромные космические лайнеры выходили на стационарную орбиту вокруг Эрикона; все сообщение с планетой осуществлялось через транспортные челноки, но и они, и частные корабли, прибывающие в столицу империи, подчинялись жестким правилам, определявшим воздушные коридоры. За исключением редчайших случаев, Эри-кон был миром наземного транспорта.
Джулия ни на градус не отклонялась от невидимого курса. Они пересекли сумеречную зону планеты, вырвавшись из оков тяготения, и теперь летели над ночной стороной, погруженной во тьму. Впереди показался светящийся сфероид, слишком маленький для естественного спутника, обращающийся по эллиптической орбите вокруг Эрикона. Элия хмуро покосилась на него.
Этот маленький мир развлечений вмещал в себя все мыслимые удовольствия Галактики, доступные во времена правления императорской династии. Любое желание, каким бы фантастическим оно ни было, не оставалось без внимания, пока клиент мог платить за свои фантазии. То, что подобные места неизбежно пользуются плохой репутацией, может служить глубокомысленным комментарием к человеческой суетности.
Корабль Джулии завис над сияющей поверхностью космического пузыря, в которой открылся темный прямоугольник. Затем включился буксирный луч, и системы управления перешли в автоматический режим. Корабль плавно поплыл к темному проему.
Поскольку анонимность и защита интересов клиентов относились к числу основных здешних правил, они никого не видели, и их тоже никто не видел. Корабль остановился с мягким толчком; Джулия открыла люк воздушного шлюза и вышла прямо в небольшое кубическое помещение с мерцающими розовыми стенами. Низкие кушетки, расставленные вдоль стен, образовывали нечто вроде мягкого карниза. Кроме светящейся панели рядом с закрытой дверью, в комнате больше ничего не было.
Элия вышла следом и неодобрительно огляделась по сторонам.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – проворчала она. Вместо ответа Джулия подошла к светящейся панели.
– К вашим услугам, – проворковал нечеловечески нежный голос.
– Мне нужен номер, – задумчиво произнесла Джулия. – Хорошо освещенная гостиная с видом на океан – планета по вашему выбору – и спальня, которая… в общем, подберите что-нибудь поудобнее. Прохладный освежающий душ. Потом познакомьте меня с общей программой на сегодня.
– Номер будет готов через пять минут, – сообщил нежный голос. – Не желаете ли подкрепиться, восстановить силы?
– Еды пока не надо. Что у вас еще есть?
По комнате пронесся порыв ветра, мягкий и прохладный, словно в горах. Слабо запахло сосной. Гравитация почти неощутимо уменьшилась, и Джулии показалось, будто она плывет вместе с ветерком, хотя она не двигалась с места.
– Замечательно, – сказала она. – Так как насчет общих развлечений?
– В центральном зале следующие двенадцать часов будут весенние сумерки на Эгиллире, – объявил нечеловеческий голос.
На панели появилось миниатюрное изображение огромного сферического помещения с полупрозрачными зеленоватыми стенами, в котором имитировался весенний вечер. В центре помещения стояло гигантское дерево с узловатым изогнутым стволом. Вокруг ствола спиралью вилась хрустальная лестница, по которой неторопливо прогуливались люди.
Ветви дерева покрывала густая листва, похожая на пастельное конфетти. Меж ветвей медленно парили хрустальные платформы с увитыми цветами беседками и изящными столиками, за которыми сидели обедающие. Листья колыхались под порывами легкого ветерка. Воздух был напоен тишайшей музыкой, похожей на перезвон серебряных колокольчиков.
– Есть также танцы на королевском озере Дуллаи, – продолжал бестелесный голос.
На экране появились пары, скользящие под аккорды старомодной мелодии по зеркальным водам озера, отражавшим звездное небо. Джулия узнала озеро и высокие башни города, который она посещала с дипломатической миссией несколько лет назад. Этот мир располагался на другом конце Галактики.
Изображение на экране потускнело.
– Кроме того, у нас есть несколько интересных разновидностей отдыха, в настоящее время доступных для общего использования, – продолжал голос. – Новый плавательный бассейн… музыкальные скачки… концерт в красках и движении, очень рекомендуемый в качестве…
– Достаточно, – перебила Джулия. – Пришлите мне лучшую модистку и включите горскую музыку Дуллаи. Я попробую ваши цветочные ароматы, но дайте их потоньше, на пределе обоняния. Я не хочу различать отдельные запахи.
Когда панель потускнела, Элия наградила свою хозяйку испепеляющим взглядом. Джулия рассмеялась.
– У меня хорошо получилось, не так ли? Во всяком случае, для человека, который еще ни разу здесь не был. Я целый месяц штудировала все, что могла найти по Сайриллу. Приятная музыка, правда?
В комнате тихо зазвучали жалобные дуллайские напевы. Эта печальная музыка была сочинена на далекой планете три поколения назад. Теперь ни один музыкант не умел играть на гибких металлических пластинках, но на Сайрилле все вещи были доступны… за свою цену.
– Кажется, ваша комната готова, принцесса, – сухо заметила Элия.
Джулия обернулась. В стене открылся широкий проем, за которым находилась длинная, низкая комната, освещенная неярким солнечным светом. Пол под ногами упруго пружинил, мягкие кресла и диваны словно приглашали проверить, как уютно на них сидеть. За панорамным окном, занимавшим дальнюю стену, зеленые морские валы разбивались брызгами пены на прибрежных скалах.
Спальня утопала в таинственных синеватых сумерках; овальный дверной проем напоминал газовую вуаль. Когда Джулия вошла внутрь, она увидела, что помещение наполнено неощутимым благоуханным туманом.
Безымянные дизайнеры Сайрилла превзошли сами себя в убранстве спальни. Во-первых, там как будто не было пола. Тончайшая пленка серо-голубых искр, натянутая над черной бездной, – вот и все, что поддерживало вес вошедшего. Постель, похожая на облако в оправе из черной слоновой кости, парила над иллюзорным полом. Над головой медленно проплывали ночные облака, из-за которых выглядывали редкие звезды. Два мягких стула и шезлонг обладали любопытной способностью дрейфовать по комнате, вызывая неосознанное желание подхватить их и сесть.
В дальнем конце спальни за вуалью тумана располагался зеркальный альков, а за ним – вход в ванную, где журчал фонтан с подсвеченной ароматной водой.
Лицо Элии, рассматривавшей комнаты вместе со своей хозяйкой, выражало откровенную неприязнь. Ручной ллар, сидевший на плече Джулии, смотрел на все эти чудеса широко распахнутыми глазами и время от времени тихонько ворчал.
– Каковы ваши планы, принцесса? – решительно спросила Элия, когда они закончили осмотр. Джулия недовольно покосилась на нее.
– Все очень просто, Я собираюсь провести несколько дней в развлечениях. Хочу заказать новые платья, посетить общественные мероприятия и узнать, каково быть обычной женщиной, встречающейся с обычными людьми.
– Если бы вы были обычной женщиной, тогда другое дело. Но вы принцесса, и у вас есть враги.
– Никто не знает, что я здесь. И не надо так мрачно смотреть на меня: я не собираюсь экспериментировать с экзотическими наркотиками! Кроме того, я способна позаботиться о себе, а остальное – вообще не твое дело.
– Все, что связано с вами, – это мое дело, принцесса, – ворчливо возразила Элия. – Другого у меня нет.
Где-то на Сайрилле молодой человек в ярком плаще сидел за завтраком перед широким окном, за которым открывался снежный ландшафт. Снаружи доносились тяжелые вздохи ветра, и время от времени ледяной порыв воздуха бодря щей струей проносился по комнате. Молодой человек поглаживал завитки короткой светлой бородки и со скептической усмешкой посматривал на своего собеседника.
– Я долго и тяжело трудился, – сказал он. – Может быть, это Джулия с Эрикона, а может быть, и нет. Так или иначе, я собираюсь устроить себе небольшой отпуск.
– Пора прекращать играть в игры, Эгид, – произнес человек, сидевший по другую сторону стола. Его голос был настолько мощным и глубоким, что заполнял всю комнату, и бокалы на столе начинали тонко вибрировать. По-видимому, ему постоянно приходилось сдерживаться; если бы он позволил своему голосу зазвучать в полную силу, то стены могли обрушиться от могучего сотрясения.
Сам человек был под стать своему голосу. Он носил длинную кольчугу, выкованную специально для защиты от ударов огненных мечей. Его волосы, короткая борода, кустистые брови и сердитые глаза под ними имели рыжевато-кирпичный оттенок. Рыжие волоски покрывали перекатывающиеся мускулы на его мощных руках, сложенных на столе. Жизненная сила, как марево в жаркий день, исходила от его огромного тела и сверкала в глазах на грубо вылепленном, покрытом шрамами лице.
– Я нанимал тебя не для того, чтобы ты был моей совестью, Джейр, – холодно произнес молодой человек. Он немного подумал над своими словами. – А может быть, и для этого тоже.
Он отодвинул свой стул и встал, запахнувшись в возмутительно яркий плащ.
– Мне не нравится эта работа.
– В самом деле? – озадаченно спросил рыжий гигант. Эгид покосился на него.
– Не беспокойся, я пойду. Интересно, какая она из себя? Ястребиное лицо, нос вроде клюва… Придется ли мне целовать ее ноги?
– Она здесь инкогнито, – серьезно ответил Джейр. Бокалы снова зазвенели от его громоподобного голоса.
Эгид помедлил перед зеркалом, любуясь складками плаща, свободно падавшими с его плеч. Он был довольно крупным мужчиной, но рядом с Джейром казался мальчиком. Однако любой, увидев их вместе, мог подметить странную неуверенность, сквозившую в мужественном голосе и манерах Джейра. Сейчас он наблюдал за Эгидом, стараясь не показывать своего беспокойства.
Молодой человек передернул плечами.
– Бр-рр! На что приходится идти человеку, чтобы изменить судьбы Галактики! Ладно, если я выживу, то вернусь. Подожди меня.
– Ты убьешь ее?
– Если смогу.
– Это нужно сделать. Или ты предпочитаешь, чтобы это сделал я, но позднее?
Эгид холодно взглянул на него.
– Нет, – ответил он после секундной паузы. – Она этого не заслуживает. Сначала посмотрим, что она из себя представляет. Если она не исчадие ада, то я избавлю ее от твоих методов и убью по-своему – ласково.
Он повернулся к двери, взмахнув плащом. Джейр сидел неподвижно, наблюдая за его уходом.
– Должно быть, это модистка, – сказала Элия.
Негромкая мелодичная нота, прозвучавшая у входа, предшествовала сладостным звукам уже знакомого нечеловеческого голоса. Джулия с интересом повернулась к двери.
Снаружи расстилались мягкие зеленые холмы и мглистые небеса Эрикона, но даже легчайшее дыхание свежего, сырого воздуха не проникало через порталы Обители Древних. Ничто преходящее не могло коснуться их. Они находились за пределами всех событий и перемен. Они жили здесь с тех пор, как первые серебристые корабли прилетели сюда через галактические просторы, и они никогда не умрут.
Отсюда, с Эрикона, биение могучего пульса империи распространялось в межзвездном пространстве, прокатываясь отдаленным громом над побережьями бесчисленных планет. Ибо раса, владевшая Эриконом, владела и всей Галактикой.
Многие короли и императоры безмолвно стояли в звездном сумраке перед Древними – точно так же, как сейчас стоял вопрошающий. Ответ следовал всегда, но лишь Древние знали, заключается ли в нем судьба того, кто спрашивает.
Древние были строго привержены своему странному кодексу. Никакой человеческий разум не мог постичь его. Никто из людей даже не знал, прошел ли он суровое испытание или же полученное пророчество открывает скорейший путь к смерти и забвению.
Безголосые и невидимые за своим высоким алтарем, Древние ответили на вопрос. Маленький пришелец, пожелавший разрешить свои сомнения, стоял и слушал в необъятной пустоте храма.
– Пусть сражаются, – безмолвно произнес оракул. – Потерпи еще немного. Твой час почти пробил. Они получат свой шанс в последнем конфликте, который уже приближается, и тогда ты поймешь, насколько они слепы. Будь терпелив. Будь молчалив. Наблюдай за их словами и поступками, но храни свою тайну…
Сто императоров Эрикона сурово глядели со своих портретов на Джулию, вступившую в полумрак их святилища, расцвеченный мягкими красками.
– Если бы я была мужчиной, то, может быть, ты бы послушал меня, – сказала Джулия, не поворачивая головы.
Ответа не последовало.
– Ты всегда хотел сына, – напомнила Джулия. Ее голос эхом отдался под высокими сводами и стрельчатыми окнами, забранными тонким пластиком пастельных оттенков. Солнечные лучи, падавшие через них, окрашивались в причудливые тона.
– Знаю, знаю, – произнес старый император с помоста за ее спиной. – В твоем возрасте я тоже был глупцом.
Обернувшись, Джулия наградила его неожиданной улыбкой. Даже сейчас, подумала она, время от времени можно увидеть, каким великим и ужасным человеком когда-то был ее отец.
Многочисленные предки смотрели на нее из своих хрустальных ниш, когда она проходила мимо. То были люди, покорявшие Галактику мир за миром, великие полководцы, обрушивавшие свои армии как гибельное пламя на чужие планеты в холодных просторах космоса. То были императоры, искушенные в политике, хорошо знавшие пути войны и мира. Они были свидетелями того, как цивилизация возжигала свои яркие маяки по всему космосу.
Наконец Джулия повернулась и медленно пошла обратно вдоль ряда позднейших властителей, для которых мир в Галактике и величие империи были чем-то совершенно очевидным. Вековая гордость наложила неизгладимый отпечаток на их лица. Люди с внешних планет почитали их как богов, да они и были подобны древним божествам в своей почти неограниченной власти. Немногие могли иметь целую планету как пьедестал для своего трона и наблюдать за звездами своей империи, медленным парадом марширующими по небесам. Такое знание могло наделить даже слабую личность поразительной гордостью и достоинством, но ни один из императоров Эрикона не был слабым человеком. Слабые духом не могли бы долго продержаться на троне Галактики Лайоне.
Последние три человека в длинном ряду познали унижение – почти столь же великое, как и их гордость. Во времена их правления в ночном великолепии небес появились первые мятежные звезды. Гнев и тайная печаль омрачили суровые лица императоров, чье правление подверглось дерзкому вызову.
Последним в ряду был портрет отца Джулии.
Она стояла в молчании, глядя сначала на молодого императора в хрустальной нише, а затем на старика, сидевшего на помосте со скрещенными на груди руками. Император тоже смотрел на свой портрет – через призму многолетнего опыта и тяжких испытаний.
– Да, – спокойно сказал он. – Тогда я тоже был глупцом.
– Глупо было оставлять их в живых! – с жаром воскликнула Джулия. – В те дни ты был великим воином, отец; может быть, величайшим в Галактике. Как мне хотелось бы встретиться с тобой тогда! И все же ты не проявил достаточно решительности. Истинно великий властитель должен быть безжалостным.
Император посмотрел на свою дочь из-под нависавших бровей.
– Тогда я столкнулся с трудной проблемой, – произнес он. – С той же проблемой, которая стоит перед тобой сейчас. Если бы я выбрал решение, которое предлагаешь ты, то, пожалуй, тебя бы здесь не было. В сущности, ты сидела бы в какой-нибудь пещере и обгладывала полусырые кости.
Джулия обожгла его взглядом ярко-фиолетовых глаз.
– Я бы уничтожила их, даже если бы это означало конец империи, – гневно заявила она. – Я бы истребила каждого, в ком есть частица крови х'вани, сожгла бы каждое здание на каждой их планете, а руины обратила в пыль лучами смерти! Я бы оставила их мертвую систему висеть в небе как предупреждение для грядущих поколений! И я еще сделаю это, клянусь сотней императоров!
– Может быть, дитя, если на то будет воля Древних. – Старый император продолжал изучать свое молодое лицо на портрете. – Когда ты повзрослеешь, то поймешь, что может означать война такого масштаба, даже для победителей. А в этой войне не может быть победителей.
– Но, отец, нам придется сражаться! В любой день, в любой час…
– Думаю, время еще не настало. Пока сохраняется непрочное равновесие. Они владеют окраинами и сырьевыми базами, но мы… у нас есть Эрикон, а это многое значит. Больше, чем все ресурсы, человеческие и материальные. Больше, чем все лояльные миры. Никто не знает, сколько династий миновало до воцарения нашей, но все знают, что раса Эрикона правит Галактикой.
– Лишь до тех пор, пока она владеет Эриконом. Но рано или поздно равновесие нарушится и они нападут на нас. Нам придется сражаться.
– Нам придется поискать компромиссное решение.
– Лучше сразу перерезать друг другу глотки и покончить с этим.
– Именно это я и пытаюсь предотвратить. Как ты думаешь, что станет с цивилизацией после всеобщей бойни? Это будет означать наш крах, даже если мы победим. Подойди сюда, дитя.
Джулия испытующе взглянула на отца. Она медленно повернулась, сунула большие пальцы под пояс с мечом и, звеня шпорами, поднялась на помост по низким ступеням. Здесь в строгом порядке располагались миры империи ее отца, протягиваясь длинным рядом слева направо. Она хмуро смотрела, как император кладет руку на огромный зеленый шар Эрикона в центре ряда и заставляет его вращаться под своими пальцами. Самоцветы, обозначавшие города, замигали и слились в сверкающем вихре.
– Вот наша империя, Джулия, – сказал он. – Этот мир. Империя означает нечто гораздо большее, чем… скажем, чем сотня завоеванных планет. Она означает мир, справедливость и правосудие, – Император печально покачал головой. – Я больше не могу предложить это всем мирам Галактики, но я не брошу лояльные планеты на произвол судьбы вслед за теми, которые мы уже потеряли. Если мое слово еще что-нибудь значит…
Он убрал руку с вращающегося глобуса. Яркие самоцветы городов снова таинственно замерцали на изогнутой поверхности.
– В конце концов, – продолжал он, – разве мир, которым мы так долго наслаждались, не стоит небольших уступок?
– Нет, – ровным голосом ответила Джулия. Отец смотрел на нее в тяжком молчании.
– Я могу сделать это для Эрикона, – заявила она и одним взмахом руки снова заставила глобус вращаться вокруг своей оси. – Пока у меня есть силы, империя будет принадлежать нам. Я не собираюсь делиться ею с волосатыми дикарями!
Император молчал, продолжая глядеть на нее из-под тяжелых бровей. После неловкой паузы девушка отвернулась.
– Я уезжаю, – сухо сказала она. – Куда?
– Собираюсь на время покинуть планету.
– Но, Джулия…
– Отец, я обещаю вести себя осмотрительно. Я вернусь к началу совета, и большинство проголосует за мое предложение. Ты увидишь, что миры согласятся со мной. – Ее голос смягчился. – Мы должны бороться, отец. Все говорят об этом, кроме тебя. Теперь уже ничто не сможет предотвратить войну.
Глядя на Джулию, император видел на лице девушки очень хорошо знакомое ему выражение: невероятную гордость человека, вкусившего атрибутов божественности, правящего мирами и самими звездами, вокруг которых они обращаются. Он знал, что Джулия не отступит от своего. Наступали темные времена, и он ничего не мог с этим поделать.
«Но может быть, – подумал он, охваченный внезапным приступом сомнения, – может быть, она все-таки права в своей пугающей уверенности?»
Джулия прошла по коридору, ведущему к ее покоям. Шпоры на ее сапогах слабо, мелодично позвякивали, ножны огненного меча хлопали по бедру.
Даже за ее недолгую жизнь в лайонеской культуре произошли значительные перемены, но, пожалуй, самой главной из них была возможность занять место наследника империи, который уже никогда не появится на свет. За последние несколько поколений женщины все больше обращались к мужским профессиям, но Джулия не думала о себе как о простой замене для принца, лишь в силу обстоятельств и отсутствия наследника. Твердые, непреклонные принципы амазонки пришлись ей по нутру, и она не без основания считала себя лучше подготовленной и обученной для своей роли, чем любой мужчина.
Джулия заслужила право носить военный мундир наравне с мужчинами, с раннего возраста посвятив себя боевым искусствам. По ее мнению, женщины были гораздо лучше приспособлены к воинской службе, чем мужчины. Женщина может отречься от добродетелей так же легко, как и от пороков, и хранить верность новому своду правил, в котором беспрекословное подчинение долгу затмевает все остальное.
К женщинам, еще продолжавшим цепляться за старые принципы, Джулия ощущала нечто вроде снисходительного презрения, смешанного с недоумением. Они жили своей жизнью, полной тонких нюансов, о которых она и не догадывалась до последнего времени. В особенности это касалось их отношений с мужчинами. Джулия все чаще задавалась вопросами насчет определенных аспектов жизни, оставшихся без внимания во время ее обучения. Уверенность и изворотливость, проявляемые другими женщинами в делах, не связанных с войной или политикой, одновременно раздражали и зачаровывали ее. В конце концов, она была женщиной, а мундир можно снять так же легко, как и надеть. Но можно ли с такой же легкостью изменить состояние души? Эта проблема уже давно занимала ее, и теперь она решила перейти к действиям.
Войдя в свои покои, Джулия равнодушно взглянула на нескольких женщин, заторопившихся ей навстречу, и сухо распорядилась:
– Все выйдите отсюда. Пришлите ко мне Элию.
Затем она встала перед зеркалом и с серьезным, даже торжественным вниманием вгляделась в свое отражение. Это было бесполое лицо, высокомерное и нетерпимое. Его красота была сродни изяществу сияющего шлема у нее на голове – лицо Джулии было словно точеным, с правильными чертами. Лицо и шлем подходили друг другу.
Джулия увидела в зеркале темную фигуру, появившуюся в дверях за ее плечом.
– Элия, как я выгляжу в платье? – не поворачиваясь, спросила она. – Ты могла бы назвать меня хорошенькой?
– Во всяком случае, принцесса, вас нельзя назвать безобразной, – хрипло отозвалась Элия. Трудно было добиться лучшего комплимента из уст бывшей воительницы-амазонки, сначала служившей нянькой Джулии, а затем обучавшей девушку боевым искусствам. Ее коричневое лицо покрывали шрамы, полученные в стычках с мятежниками на восставших планетах, а узкие, вечно прищуренные глаза принадлежали древней расе, по сравнению с которой раса Джулии едва вышла из колыбели. Элия была андареанкой. Волны завоеваний захлестывали Галактику и снова отступали начиная с той эпохи, когда раса Элии блистала в своей ныне забытой славе. Возможно, где-то под фундаментами лайонеских городов и сегодня лежали андареанские постройки, некогда возведенные на руинах еще более древних поселений. За исключением Древних, едва ли кто-нибудь мог вспомнить столь далекое прошлое. Джулия вздохнула.
– От тебя мне не добиться ясного ответа, – сказала она.
– Вы получите ответ на Сайрилле, принцесса, но он может вам не понравиться.
Джулия расправила плечи.
– Надеюсь, ты никому не проболталась об этом. Корабль готов?
– Да. Мне удалось сохранить все в тайне. Но что скажет ваш отец, если узнает, что вы собираетесь посетить такое злачное место, как Сайрилл?
– Туда прилетают самые респектабельные граждане, и ты прекрасно знаешь об этом. Кроме того, я отправляюсь инкогнито. И если я услышу еще одно замечание по этому поводу, то прикажу наказать тебя.
Бескровные губы Элии неодобрительно сжались.
– Инкогнито не всегда бывает успешным, принцесса. Вы знаете, как быстро распространяются слухи.
Она заметила опасный блеск в фиолетовых глазах Джулии и замолчала, что-то проворчав себе под нос. Ей было хорошо известно это непреклонное выражение, но она помнила и об опасностях, таящихся на Сайрилле.
– Надеюсь, вы возьмете меня с собой? – спросила она после небольшой паузы.
– Еще одно слово, и не возьму, – предупредила Джулия. Она отошла от зеркала, напоследок окинув себя оценивающим взглядом. – Пойдем, если хочешь. Я уже ухожу.
Маленький зверек с гладкой шерсткой заискивающе потерся о ногу Джулии у самых дверей и посмотрел на нее огромными круглыми глазами. Она наклонилась и позволила ему забраться себе на плечо, где он и уселся, глядя по сторонам с выражением серьезного достоинства и обманчивого добродушия, характерным для всех лларов. Очень немногие на Эриконе владели такими зверьками. Возможно, ллары были настоящими аборигенами Эрикона, поскольку обитали здесь, и ни на какой другой планете, с незапамятных времен. Это были скрытные маленькие существа, разборчивые в своих привычках и легкоранимые.
– Я возьму вас обоих, – сказала Джулия. – Хотя и не знаю, кто будет больше докучать мне. Пошли.
Их корабль пробил плотный слой облаков над столицей и начал подниматься по широкой спирали, с каждым витком оставляя пологие холмы все дальше внизу, пока поверхность планеты не стала похожа на волны зеленого меха – свидетельство вечного лета, царившего на Эриконе.
Маленький корабль следовал по строго предписанному курсу. Наиболее жесткими из немногих ограничений, установленных Древними на Эриконе, были ограничения воздушного движения. Любые полеты запрещались над великими лесами, где обитали живые боги. Огромные космические лайнеры выходили на стационарную орбиту вокруг Эрикона; все сообщение с планетой осуществлялось через транспортные челноки, но и они, и частные корабли, прибывающие в столицу империи, подчинялись жестким правилам, определявшим воздушные коридоры. За исключением редчайших случаев, Эри-кон был миром наземного транспорта.
Джулия ни на градус не отклонялась от невидимого курса. Они пересекли сумеречную зону планеты, вырвавшись из оков тяготения, и теперь летели над ночной стороной, погруженной во тьму. Впереди показался светящийся сфероид, слишком маленький для естественного спутника, обращающийся по эллиптической орбите вокруг Эрикона. Элия хмуро покосилась на него.
Этот маленький мир развлечений вмещал в себя все мыслимые удовольствия Галактики, доступные во времена правления императорской династии. Любое желание, каким бы фантастическим оно ни было, не оставалось без внимания, пока клиент мог платить за свои фантазии. То, что подобные места неизбежно пользуются плохой репутацией, может служить глубокомысленным комментарием к человеческой суетности.
Корабль Джулии завис над сияющей поверхностью космического пузыря, в которой открылся темный прямоугольник. Затем включился буксирный луч, и системы управления перешли в автоматический режим. Корабль плавно поплыл к темному проему.
Поскольку анонимность и защита интересов клиентов относились к числу основных здешних правил, они никого не видели, и их тоже никто не видел. Корабль остановился с мягким толчком; Джулия открыла люк воздушного шлюза и вышла прямо в небольшое кубическое помещение с мерцающими розовыми стенами. Низкие кушетки, расставленные вдоль стен, образовывали нечто вроде мягкого карниза. Кроме светящейся панели рядом с закрытой дверью, в комнате больше ничего не было.
Элия вышла следом и неодобрительно огляделась по сторонам.
– Надеюсь, вы знаете, что делаете, – проворчала она. Вместо ответа Джулия подошла к светящейся панели.
– К вашим услугам, – проворковал нечеловечески нежный голос.
– Мне нужен номер, – задумчиво произнесла Джулия. – Хорошо освещенная гостиная с видом на океан – планета по вашему выбору – и спальня, которая… в общем, подберите что-нибудь поудобнее. Прохладный освежающий душ. Потом познакомьте меня с общей программой на сегодня.
– Номер будет готов через пять минут, – сообщил нежный голос. – Не желаете ли подкрепиться, восстановить силы?
– Еды пока не надо. Что у вас еще есть?
По комнате пронесся порыв ветра, мягкий и прохладный, словно в горах. Слабо запахло сосной. Гравитация почти неощутимо уменьшилась, и Джулии показалось, будто она плывет вместе с ветерком, хотя она не двигалась с места.
– Замечательно, – сказала она. – Так как насчет общих развлечений?
– В центральном зале следующие двенадцать часов будут весенние сумерки на Эгиллире, – объявил нечеловеческий голос.
На панели появилось миниатюрное изображение огромного сферического помещения с полупрозрачными зеленоватыми стенами, в котором имитировался весенний вечер. В центре помещения стояло гигантское дерево с узловатым изогнутым стволом. Вокруг ствола спиралью вилась хрустальная лестница, по которой неторопливо прогуливались люди.
Ветви дерева покрывала густая листва, похожая на пастельное конфетти. Меж ветвей медленно парили хрустальные платформы с увитыми цветами беседками и изящными столиками, за которыми сидели обедающие. Листья колыхались под порывами легкого ветерка. Воздух был напоен тишайшей музыкой, похожей на перезвон серебряных колокольчиков.
– Есть также танцы на королевском озере Дуллаи, – продолжал бестелесный голос.
На экране появились пары, скользящие под аккорды старомодной мелодии по зеркальным водам озера, отражавшим звездное небо. Джулия узнала озеро и высокие башни города, который она посещала с дипломатической миссией несколько лет назад. Этот мир располагался на другом конце Галактики.
Изображение на экране потускнело.
– Кроме того, у нас есть несколько интересных разновидностей отдыха, в настоящее время доступных для общего использования, – продолжал голос. – Новый плавательный бассейн… музыкальные скачки… концерт в красках и движении, очень рекомендуемый в качестве…
– Достаточно, – перебила Джулия. – Пришлите мне лучшую модистку и включите горскую музыку Дуллаи. Я попробую ваши цветочные ароматы, но дайте их потоньше, на пределе обоняния. Я не хочу различать отдельные запахи.
Когда панель потускнела, Элия наградила свою хозяйку испепеляющим взглядом. Джулия рассмеялась.
– У меня хорошо получилось, не так ли? Во всяком случае, для человека, который еще ни разу здесь не был. Я целый месяц штудировала все, что могла найти по Сайриллу. Приятная музыка, правда?
В комнате тихо зазвучали жалобные дуллайские напевы. Эта печальная музыка была сочинена на далекой планете три поколения назад. Теперь ни один музыкант не умел играть на гибких металлических пластинках, но на Сайрилле все вещи были доступны… за свою цену.
– Кажется, ваша комната готова, принцесса, – сухо заметила Элия.
Джулия обернулась. В стене открылся широкий проем, за которым находилась длинная, низкая комната, освещенная неярким солнечным светом. Пол под ногами упруго пружинил, мягкие кресла и диваны словно приглашали проверить, как уютно на них сидеть. За панорамным окном, занимавшим дальнюю стену, зеленые морские валы разбивались брызгами пены на прибрежных скалах.
Спальня утопала в таинственных синеватых сумерках; овальный дверной проем напоминал газовую вуаль. Когда Джулия вошла внутрь, она увидела, что помещение наполнено неощутимым благоуханным туманом.
Безымянные дизайнеры Сайрилла превзошли сами себя в убранстве спальни. Во-первых, там как будто не было пола. Тончайшая пленка серо-голубых искр, натянутая над черной бездной, – вот и все, что поддерживало вес вошедшего. Постель, похожая на облако в оправе из черной слоновой кости, парила над иллюзорным полом. Над головой медленно проплывали ночные облака, из-за которых выглядывали редкие звезды. Два мягких стула и шезлонг обладали любопытной способностью дрейфовать по комнате, вызывая неосознанное желание подхватить их и сесть.
В дальнем конце спальни за вуалью тумана располагался зеркальный альков, а за ним – вход в ванную, где журчал фонтан с подсвеченной ароматной водой.
Лицо Элии, рассматривавшей комнаты вместе со своей хозяйкой, выражало откровенную неприязнь. Ручной ллар, сидевший на плече Джулии, смотрел на все эти чудеса широко распахнутыми глазами и время от времени тихонько ворчал.
– Каковы ваши планы, принцесса? – решительно спросила Элия, когда они закончили осмотр. Джулия недовольно покосилась на нее.
– Все очень просто, Я собираюсь провести несколько дней в развлечениях. Хочу заказать новые платья, посетить общественные мероприятия и узнать, каково быть обычной женщиной, встречающейся с обычными людьми.
– Если бы вы были обычной женщиной, тогда другое дело. Но вы принцесса, и у вас есть враги.
– Никто не знает, что я здесь. И не надо так мрачно смотреть на меня: я не собираюсь экспериментировать с экзотическими наркотиками! Кроме того, я способна позаботиться о себе, а остальное – вообще не твое дело.
– Все, что связано с вами, – это мое дело, принцесса, – ворчливо возразила Элия. – Другого у меня нет.
Где-то на Сайрилле молодой человек в ярком плаще сидел за завтраком перед широким окном, за которым открывался снежный ландшафт. Снаружи доносились тяжелые вздохи ветра, и время от времени ледяной порыв воздуха бодря щей струей проносился по комнате. Молодой человек поглаживал завитки короткой светлой бородки и со скептической усмешкой посматривал на своего собеседника.
– Я долго и тяжело трудился, – сказал он. – Может быть, это Джулия с Эрикона, а может быть, и нет. Так или иначе, я собираюсь устроить себе небольшой отпуск.
– Пора прекращать играть в игры, Эгид, – произнес человек, сидевший по другую сторону стола. Его голос был настолько мощным и глубоким, что заполнял всю комнату, и бокалы на столе начинали тонко вибрировать. По-видимому, ему постоянно приходилось сдерживаться; если бы он позволил своему голосу зазвучать в полную силу, то стены могли обрушиться от могучего сотрясения.
Сам человек был под стать своему голосу. Он носил длинную кольчугу, выкованную специально для защиты от ударов огненных мечей. Его волосы, короткая борода, кустистые брови и сердитые глаза под ними имели рыжевато-кирпичный оттенок. Рыжие волоски покрывали перекатывающиеся мускулы на его мощных руках, сложенных на столе. Жизненная сила, как марево в жаркий день, исходила от его огромного тела и сверкала в глазах на грубо вылепленном, покрытом шрамами лице.
– Я нанимал тебя не для того, чтобы ты был моей совестью, Джейр, – холодно произнес молодой человек. Он немного подумал над своими словами. – А может быть, и для этого тоже.
Он отодвинул свой стул и встал, запахнувшись в возмутительно яркий плащ.
– Мне не нравится эта работа.
– В самом деле? – озадаченно спросил рыжий гигант. Эгид покосился на него.
– Не беспокойся, я пойду. Интересно, какая она из себя? Ястребиное лицо, нос вроде клюва… Придется ли мне целовать ее ноги?
– Она здесь инкогнито, – серьезно ответил Джейр. Бокалы снова зазвенели от его громоподобного голоса.
Эгид помедлил перед зеркалом, любуясь складками плаща, свободно падавшими с его плеч. Он был довольно крупным мужчиной, но рядом с Джейром казался мальчиком. Однако любой, увидев их вместе, мог подметить странную неуверенность, сквозившую в мужественном голосе и манерах Джейра. Сейчас он наблюдал за Эгидом, стараясь не показывать своего беспокойства.
Молодой человек передернул плечами.
– Бр-рр! На что приходится идти человеку, чтобы изменить судьбы Галактики! Ладно, если я выживу, то вернусь. Подожди меня.
– Ты убьешь ее?
– Если смогу.
– Это нужно сделать. Или ты предпочитаешь, чтобы это сделал я, но позднее?
Эгид холодно взглянул на него.
– Нет, – ответил он после секундной паузы. – Она этого не заслуживает. Сначала посмотрим, что она из себя представляет. Если она не исчадие ада, то я избавлю ее от твоих методов и убью по-своему – ласково.
Он повернулся к двери, взмахнув плащом. Джейр сидел неподвижно, наблюдая за его уходом.
– Должно быть, это модистка, – сказала Элия.
Негромкая мелодичная нота, прозвучавшая у входа, предшествовала сладостным звукам уже знакомого нечеловеческого голоса. Джулия с интересом повернулась к двери.