Каверин Вениамин. Пятый странник

   -- Девушка, известно ли тебе, что у меня нет денег, чтобы заплатить за твое кофе?
   -- Кофе принадлежит моей хозяйке, сударь, -- отвечала девушка, -- а впрочем, сударь, вы, вероятно, шутите.
   -- А где же находится твоя хозяйка, девушка?
   -- Она еще спит, сударь, ее комната наверху.
   -- Но в это время хозяйка гостиницы, высокая и худая женщина, спустилась по лестнице вниз.
   -- Хозяйка, -- приветливо сказал шарлатан, -- известно ли вам, что у меня нет денег, чтобы заплатить вам за кофе, за ночлег и за корм моего осла?
   -- Ты не уедешь отсюда, пока не заплатишь денег, -отвечала, хмурясь, хозяйка, -- или оставишь взамен денег своего осла.
   -- Лучше останусь, -- сказал шарлатан. И остался.
   Так он жил три дня и все думал, а на четвертый снова пришел к ней и сказал:
   -- Хозяйка, я уплачу вам все деньги, но прежде вы должны подарить мне помет всех ослов, что останавливались за это время в гостинице.
   -- Помет стоит денег, -- отвечала хозяйка, -- если я отдам тебе его, то к твоему счету придется прибавить несколько талеров.
   -- Хорошо! -- вскричал шарлатан, -- но вы должны провести меня в стойло.
   И его провели в стойло.
   -- Ослы! -- бодро закричал он, -- ослы, помогите бедному страннику, помогите шарлатану Гансвурсту, у меня к вам нижайшая просьба.
   Ослы подняли морды и очень дружно закричали в ответ.
   -- Ослы! -- продолжал шарлатан. -- Видит бог, я всегда любил вас, я всегда заботился о вас, и мой осел не замедлит подтвердить вам это. Я назвал его философом Кунцем -- в честь философа Кунца, и вы видите, как он любит своего хозяина.
   Философ Кунц фыркнул и в знак одобрения трижды поднял и опустил хвост.
   -- Помогите, -- продолжал шарлатан, -- мне нечем заплатить за ночлег и за корм -- хозяйка повесит меня, если я не заплачу ей за ночлег и за корм, а я еще молод и хочу жить.
   -- Испражняйтесь! -- вдруг закричал он с отчаянием в голосе, -- я уже вижу, что ваш вчерашний помет не оправдал моих ожиданий.
   Но ослы стояли неподвижно. И только один, самый молодой и глупый, поднял хвост, собираясь исполнить просьбу.
   -- Ну, ну, -- говорил шарлатан, -- ну, ну, понатужься, дорогой осел, помоги странствующему шарлатану.
   И осел понатужился.
   -- Не то, не то, -- закричал шарлатан, -- не то. Золотом, золотом, не то. Золотом, усеянным драгоценными камнями. И когда он не увидел золота, то сел на землю и горько заплакал.
   Горожане, девушки и посетители гостиницы стояли за его спиной и переговаривались о том, что шут должно быть сошел с ума и может натворить многие беды в гостинице.
   -- Сударь, -- сказала давешняя девушка, сжалившись над ним, -- сударь, пожалуйте в вашу комнату. Вы должно быть очень устали, сударь, от долгого путешествия.
   Тогда он отправился в свою комнату и лег на постель.
   И вновь прожил в этой гостинице три дня, и его перестали кормить, как других посетителей гостиницы.
   Однажды вечером девушка пришла к нему и сказала:
   -- Сударь, вам нечем заплатить, но если вы честный человек, то я одолжу вам деньги.
   -- Девушка, -- отвечал шарлатан, -- когда-нибудь ты будешь жить в стеклянном дворце на берегу рая и ангелы будут прислуживать тебе золотыми пальцами.
   Он крепко поцеловал ее в губы, а потом взял деньги и уплатил их хозяйке. На утро же вновь уселся на своего осла и отправился в дальнейший путь.
   3.
   Дорога убегала под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и бодро задирал морду в голубое небо.
   -- Куда ты ведешь меня, пыльная дорога? -- говорил шарлатан -- на краях твоих уже нет кустарников и вдали не виднеется леса. Камни и пыль -- куда я еду?
   -- В город Ульм, -- отвечали камни, а пыль молчала и только кружилась вихрем под острыми копытами осла.
   -- Согласен, -- вскричал шарлатан, и к вечеру ворота Ульма раскрылись перед ним.
   4.
   -- Ну, -- говорил он, проезжая по Ульмским улицам, -- ну, умный странник, ну шарлатан Гансвурст, что ты придумаешь в этом городе, чтобы найти золотой помет. Доколе будут продолжаться твои странствия?
   И он склонялся на шею своего осла в великой печали. Так он доехал до площади, слез с осла, привязал его к фонарю и уселся на крыльцо дома в глубокой задумчивости.
   -- Траузенбах -- золотых дел мастер, -- сказал над ним чей-то голос. Он поднял голову. -- Никого не было вокруг.
   -- Траузенбах, Траузенбах, золотых дел мастер, -- настойчиво повторил голос, и тогда он догадался, что это он сам в задумчивости произносил эти слова.
   -- И точно, -- сказал он раздумчиво, -- в городе Ульме проживает Траузенбах.
   -- Осел поднял морду.
   -- Золотых дел мастер! -- вскричал шарлатан и снова задумался. Потом весело вскочил, сел на осла и поехал дальше по Ульмским улицам.
   -- Шут, -- сказал ему пожилой бюргер, когда он остановился у небольшого домика, с твердым намерением найти в нем Траузенбаха, -- шут, ты знаешь, что по закону вольного Ульма в городе может быть только один шут, и что всех прочих повесят на его воротах.
   -- Я кнехт, -- с гордостью сказал Гансвурст, -- я не шут. Я кнехт золотых дел мастера Траузенбаха.
   -- Ты -- кнехт Траузенбаха, -- с изумлением переспросил бюргер, -- я очень хорошо знаю каждого из кнехтов Траузенбаха и могу поклясться, что не встречал тебя среди них.
   -- Пустое, -- отвечал шарлатан, -- пустое. И он поворотил осла.
   -- Подожди, -- крикнул бюргер, -- там ты не найдешь дома Траузенбаха, а что ты чужестранец, я вижу по твоему ослу. Зайди-ка в этот дом, не найдешь ли ты там того, кого ищешь?
   Когда же шарлатан в'ехал в ворота и слез с осла, бюргер позвал дочку и спросил у нее:
   -- Дочка, видела ли ты когда-нибудь этого человека среди моих кнехтов?
   Девушка близко подошла к шарлатану.
   -- Мейстер, -- сказал он, оборотясь к бюргеру, -- простите мне, что я, только надеясь стать вашим кнехтом, уже назвал себя этим почетным именем.
   -- Хорошо, хорошо, -- отвечал мейстер, -- заходи, заходи в дом.
   Шарлатан вошел в дом.
   5.
   На утро мейстер обратился к нему с такими словами: -- ты хочешь быть моим кнехтом, а у кого ты работал до сих пор.
   -- У Агриппы, -- отвечал шарлатан, -- у философа Кунца и у Никласгаузенского проповедника.
   -- Как? -- удивился мейстер, -- я не знаю этих имен!
   -- Это были славные мастера, -- промолвил Гансвурст, -- они научили меня многому в нашем благородном мастерстве.
   -- Наше ремесло воистину благородно, -- отвечал мейстер, а наш цех -- это самый богатый цех в городе Ульме. Ты же славный парень, чужестранец, и ты будешь у меня первым кнехтом.
   Так Гансвурст стал кнехтом у золотых дел мастера.
   Он работал три или четыре дня, а потом явился к мейстеру и сказал:
   -- Мейстер я сыт и мой осел тоже сыт.
   -- Очень рад за вас обоих, -- отвечал мейстер.
   -- Однако, -- продолжал шарлатан, -- чтобы стать мастером, нужно работать 9 лет кнехтом.
   -- Так, -- отвечал Траузенбах, -- 8 лет или 9 лет по соглашению.
   -- По соглашению, -- сказал шарлатан, -- или 5 лет или 4 года.
   -- Точно, -- отвечал мейстер, -- если одарить своего мейстера, то и меньше 8 лет.
   -- По соглашению -- или два года, или даже один год, по соглашению, мейстер.
   -- Точно, -- повторил Траузенбах, -- все зависит от того, как одарить своего мейстера.
   Потом они помолчали немного.
   Кнехту не дают золота для работы, -- думал шарлатан, -- а если он сделает меня подмастерьем, то я утащу золото и накормлю им своего осла".
   Он теребил свой клок в раздумьи и тяжком молчании.
   -- Имеешь ты чем одарить? -- спросил Траузенбах.
   -- Имею, -- отвечал Гансвурст, -- мы можем заверить обязательство в магистрате.
   И они заверили обязательство в магистрате на 50 талеров. Он сделался подмастерьем, а чтобы стать мастером, должен был выполнить образцовую работу.
   6.
   На другой день мейстер передал ему золото в своей мастерской.
   -- Ты сделаешь кольцо, -- сказал он, -- кольцо, а на нем герб свободного города Ульма: два орла, а между ними знамя, а на знамени -- Stadt ohne FreihIit, Leib ohne Leben.
   -- Хорошо -- отвечал шарлатан -- я сделаю это, нибудь я странник Гансвурст.
   На другой день с утра он отправился к своему ослу.
   -- Философ Кунц, -- сказал он, -- я придумал знатный способ вернуть себе власть синей, белой, красной, голубой и зеленой магии. Я размельчил золото в тончайший порошок -- и ты с'ешь его с хлебом, а в помете твоем я найду это золото.
   Осел глядел на него жалобными глазами. А он смешал мякиш хлеба с золотым порошком и заставил своего философа с'есть эту смесь. И осел с'ел.
   -- Мейстер, -- сказал Гансвурст, возвращаясь к Траузенбаху -- к вечеру я отдам вам ваши 50 талеров и потом я подарю вам еще 50 талеров и ваших кнехтов я одарю, как граф, или как купец, который может купит целый Ульм.
   -- В добрый час, отвечал мейстер и поглядел на него очень внимательно.
   А Гансвурст затанцовал на месте и снова отправился к своему ослу.
   -- Ну философ, ну дорогой осел, как ты поживаешь, ты перевариваешь его, а? Ты его перевариваешь, любезный друг?
   Он прикладывал ухо к животу осла и слушал, как тот переваривал. Но когда он пришел к вечеру, то нашел простой ослиный помет и в нем не было золота и драгоценных камней. И тогда, горько плача, он оседлал осла и ночью бежал из города Ульма, оставив там мейстера Траузенбаха и своих кукол и все свои разбитые надежды.
   Мейстер Траузенбах ругался день и ночь и снова день, куклы лежали спокойно в углу мастерской, а разбитые надежды побежали вслед за своим хозяином.
   7.
   Дорога уходила под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и задирал морду в голубое небо.
   -- Теперь я одинок, -- говорил шарлатан, -- я потерял даже моего Пикельгеринга:
   Мимо него проходили поля и леса и снова поля и бесплодные земли.
   -- Куда я еду? -- говорил он с печалью, -- куда лежит путь мой, в какие земли?
   Дымок вился за его головою, прохожие чаще попадались по дороге и оставались позади его.
   -- В город Кельн, -- отвечали придорожные камни, -- в город Кельн.
   И после трех дней пути он прибыл в город Кельн.
   8.
   Фонари погасли, потому что уже наступило утро, солнце встало над шпилем ратуши, а луна, бледная и печальная, спряталась за башнями церкви св. Цецилии.
   Потом она побледнела еще больше, но Гансвурст в туманном свете был еще бледнее и печальнее.
   -- День встает, -- сказал он, -- день встает и ночь окончилась. А я -- шарлатан и странник Гансвурст не имею чем прокормить себя и своего осла.
   Осел услышал своего хозяина и закачал ушами.
   Так они пробирались по Кельнским улицам, но на площади Гансвурст слез с осла и, припав к нему на грудь, стал рыдать столь громким голосом, что почтенная старушка фрау Гегебенфлакс даже подумала, что шведский король снова собирается на Пруссию с неисчислимым войском, а бородатый император потонувший в реке по несчастной случайности, встал уже из гроба, чтобы предотвратить грозные беды, что надвигаются на его милое отечество.
   И фрау Гегебенфлакс послала служанку на площадь.
   -- Увы! -- кричал шарлатан совершенно невероятным голосом, -- увы, я гибну, или уже погиб; о, граждане города Кельна! Я не могу найти золотой помет, я не могу прокормить моего осла и ни один осел в целой Германии не желает помочь мне в моих несчастьях. Вот уже год, как я покинул Вюртемберг и вот уже скоро минет еще полгода, когда я должен буду вернутся туда с пустыми руками. -- Увы! -- возопил он снова -- увы, с пустыми руками! А все другие верно нашли уже то, что они ищут. И схоласт Швериндох уже нашел дух для своего Гомункулюса, и сын стекольщика отыскал свое ничто, и доктор Фауст свой философский камень.
   Так он рыдал горько, а осел качал ушами, переступал с ноги на ногу, или, оборотясь задом, помахивал хвостом над головой своего хозяина.
   Тогда многие граждане Кельна покинули свои дома и собрались вокруг него, слушая печальную повесть о его бедствиях.
   -- Чужестранец, -- сказала ему одна девушка, -- что случилось с тобой? Ты проиграл деньги в тридцать один, или тебя покинула твоя возлюбленная? Если второе, то позабудь о ней и пойдем со мной. Я тебя утешу, чужестранец, хотя волосы твои рыжего цвета, а ноги напоминают палки.
   -- Нет, девушка, нет, -- отвечал шарлатан, -- нет, меня не покинула моя возлюбленная, но я не могу найти золотой помет осла, и приближается срок, когда я должен буду вернуться в Вюртемберг с пустыми руками.
   -- Гансвурст, -- сказал ему один гражданин (он тотчас узнал в нем своего Пикельгеринга). -- Пойдем со мной, я укажу тебе верный путь, чтобы отыскать то, что ты так долго ищешь.
   Они покинули площадь и втроем направились дальше по улицам Кельна.
   -- Направо за углом этой улицы, -- сказал Пикельгеринг, -живет аптекарь Трауенбир. Он даст тебе такое снадобье, от которого философ Кунц начнет испражняться золотым пометом.
   -- Я не верю тебе, -- вскричал шарлатан, -- но он слушал внимательно.
   -- Ты пойдешь к нему, -- продолжал Пикельгеринг, -- и скажешь ему, что я прислал тебя за корнем готтейи. И когда он даст тебе этот корень, то ты заставишь своего осла с'есть этот корень.
   -- Как, -- вскричал шарлатан, -- корень готтейи? Но, обернувшись, он не увидел Пикельгеринга, и только ветер кружился вокруг него и насвистывал в уши непонятные песни.
   На утро он отправился к аптекарю Трауенбиру и, придя, увидал маленького человечка в длинном сюртуке, с большой головой.
   -- Сударь, -- начал он, -- вы -- аптекарь Трауенбир?
   -- И не только аптекарь -- ответил маленький человечек с необыкновенной быстротой набивая нос табаком, -- а также доктор естественных наук, философии и алхимии, магистр университета в Лейпциге, цирюльник в Аугсбурге.
   -- Сударь, -- перебил его шарлатан, с вежливостью поддавая воздух рыжим клоком, -- ваши многочисленные достоинства поддерживают во мне счастливую уверенность в том, что вы поможете мне найти выход из всех моих злоключений.
   Аптекарь, магистр, доктор и т.д. поднялся на ноги и с любезностью во всех движениях тела сунул табакерку к самому носу шарлатана.
   Странник с вежливостью отказался и, закурив трубку, рассказал аптекарю о всех своих бедствиях. И аптекарь слушал его, покачивая головой с сочувствием, а когда Гансвурст кончил, он вынес ему из задней комнаты корень готтейи...
   И осел с'ел его. А когда с'ел, то взбесился и так ударил шарлатана копытом, что тому показалось, что он отправился прямо в ад за золотым пометом.
   И пятый странник захлопнул над ним крышку ящика.
   Глава V. Путь доктора философии и магистра многих наук Иоганна Фауста.
   1.
   Путь доктора Фауста был короче пути Швериндоха и короче пути шарлатана Гансвурста и короче пути сына стекольщика.
   Вернувшись из магистрата, он уселся у камина в молчании. Но потом сказал:
   -- Вот слова моей молодости: -- я бы море превратил в золото, если бы оно было из ртути. Я стар и дряхл. Минуло время, и я не нашел философский камень.
   Звенели реторты. Он поднялся, зажег свечу и стал обходить свои приборы.
   И это были первые века его путешествия.
   2.
   -- Свинец -- легкоплавкий, он -- отец благородных металлов. Краску, которая окрасит жидкое серебро -- неверную ртуть, назови философским камнем.
   Он качал головой и шел дальше. Под ударами ног звенели реторты и колбы.
   -- Я стар и дряхл, глаза мои слабнут, голова седа -- я не нашел философский камень.
   -- Металлы растут в земле, -- сказала реторта, что стояла на краю стола, между горелкой и тонкой колбой. Она засмеялась и повторила: -- Металлы растут в земле.
   Но Фауст остановился молча и смешал вино с ядом.
   И это были вторые века его путешествия.
   3.
   -- Возьми кусочек боба, размельчи его в тонкий порошок и смешай с порошком красным. И тогда вся смесь станет красной. Возьми частицу этой смеси и раствори в ней тысячу унций ртути. И не забудь заклинаний.
   -- Ртуть -- Меркурий, -- сказала та же реторта, -- солнце -золото, а свинец -- Венера. Не забудьте о планетах, доктор. Но мы готовы, попытайтесь, попытайтесь еще раз.
   -- Поздно -- отвечал доктор -- скоро смерть явится за мной. На плечи -- саван вместо тоги схоласта. Я оставлю вас. Быть может я в аду найду философский камень?
   Он разбил приборы и растоптал стекла со звоном. И тогда выпил вино и яд и так отправился в путь за философским камнем. С запада на север, где полная луна, по точным законам алхимии.
   И это были третьи и последние века его путешествия.
   Заключение.
   Милостивые государи и милостивые государыни: шарлатаны, ученые, мастера и подмастерья, все умершие и все живые и все еще не рожденные, города, страны, реки, горы и все небесные светила: Занавес опускается.
   Рассказ о 4-х странниках окончен. Приходит время показать вам пятого странника.
   Куклы в ящике, ящик за спину, палочка в руки -- пятый странник отправляется в дальнейшее путешествие.
   Октябрь -- декабрь 1921 г.