.. И потому, быть может, я еще живу, дышу, хожу, но... увы, у меня нет прежних сил сына острова Юных, гнавшего по деревьям гнусного хара. Вспомним старую земную поговорку: "У кого что болит, тот про то и говорит". Как я ни держусь, а все начинаю ныть, жаловаться, причитать по поводу своего потерянного здоровья. Но для обитателей острова Юных я обязан рассказать о другом. Итак, об атмосфере Луны. Ее создавали в течение тридцати лет одновременно с раскручиванием Луны. Если бы создать на Луне атмосферу и не придать Луне достаточно быстрого вращения вокруг оси, это привело бы к неравномерному нагреванию отдельных частей атмосферы Солнцем. Появились бы страшные ураганы, мешающие нормальной жизни. И люди расположили кольцом по экватору реактивные двигатели. Используя открытую ими вакуумную энергию, они выбрасывали газы (с умеренной скоростью, чтобы они не оторвались от Луны) и за счет реактивного эффекта раскручивали планету, создавая одновременно атмосферу. Я, к сожалению, не присутствовал при начале этих работ, но я видел эти двигатели. Они представляют собой туннели, пробитые в лунных скалах. Подпочвенный лед плавился, газы выпускались через туннели-трубы. Из исполинских дюз в лунное небо выбрасывалась смесь водяных паров и тяжелых инертных газов. Вода потом выпадала дождями, заполняя собой естественные углубления, газы оставались в атмосфере. Выросшие леса обогащали ее кислородом, соединявшимся с ксеноном. И тогда люди стали переселяться на "седьмой материк". Переселялись не только больные сердцем и очень старые люди, которым трудно было переносить земное тяготение, переселялись и просто желающие вновь осваивать новый космический континент, молодое поколение романтиков, готовых стать "селенитами". Луна стала для людей грандиозной космической базой. Мне привелось осмотреть ее во время поездки на лунный космодром. Нас, живущих в лунном санатории, приобщали такими поездками к великим свершениям людей, делающих новый скачок в космос. Мы ощущали себя частью человечества. Может быть, для придания поездке особой окраски нас возили в старинном лунном вездеходе, неприятно напоминавшем мне протостарцев. Это громадная машина, защищенная противометеоритными козырьками, ныне уже ненужными. Перемещается она на четырех гусеничных тележках, рассчитанных на преодоление лунного бездорожья. Внутри вездеход, подобно маленькому космическому кораблю, изолирован от внешнего пространства. Он перемещался, ползал, ездил когда-то по Луне, еще лишенной атмосферы. Я ехал на лунный космодром с волнением. Мне хотелось почувствовать себя причастным к дерзким, грандиозным, всеобъемлющим замыслам тех, кто, быть может, подготовит когда-нибудь и новый рейс на мою Этану и не сможет тогда обойтись без меня! Вездеход с устарелым атомным двигателем быстро пересекал открытые пространства с близким горизонтом. Чувствовалась кривизна поверхности небольшой планеты. Временами вездеход кренился набок. Мимо проплывали острые, еще не сглаженные воздействием атмосферы лунные скалы, ребристые, игольчатые, похожие на пучки стрел, готовых ринуться вверх. Космодром был расположен в одном из гигантских цирков. Ровная, заметно выпуклая, залитая первичной лавой долина была окружена кольцом сероватых скалистых гор. Космодром построили еще до создания на Луне атмосферы. Помещения технических служб были пробиты в скалах. К каждой взлетной площадке вели крытые галерейные переходы. Теперь в них уже не было нужды: вся планета защищена надежным сводом благородных газов. Вездеход миновал старый ракетодром и через пробитый в горе туннель проехал внутрь горного кольца. Перед нами открылась "выпуклая равнина", то есть часть сферы, покрытая огромными серебристыми дисками. Я уже знал, что современные звездолеты не походят на тот, в котором я прилетел с Этапы. - Ну вот и часть звездной армады, - сказали мне мои спутники. Корабли-матки находятся на селеноцентрической орбите. Они примут на себя все эти диски. И только тогда отправятся к другой звезде, к планете Гея. Сердце у меня заколотилось, заболело, сжалось. Неужели я не дождусь рейса к Этане? Я знал, что экспедиция на Гею будет грандиозной, но то, что я увидел, превзошло мое воображение. Лунный вездеход остановился около труппы людей близ первого диска. Я с удовольствием выбрался из громоздкой машины и увидел среди стоявших знакомые лица. Это были мои товарищи по звездному рейсу, а главное, среди них была женщина звезд, Вилена! Она улыбалась мне и шла навстречу, держа за руку маленького мальчика. Вырвав ручку из руки матери, он подпрыгнул высоко вверх, кувыркнулся в воздухе и, к ужасу ее, упал на почву. Однако не ушибся, как это случилось бы на Земле. Мать за эго его пожурила. Ее муж, Арсений Ратов, стоял поодаль вместе со своим отцом, знаменитым космонавтом Романом Ратовым, возглавляющим теперь Великий рейс на Гею. Вилена обняла меня по земному обычаю: - Как твое здоровье, славный Ан? - Я хотел бы лететь с вами! Ах если бы я увидел, отгадал, понял, что вы летите не на Гею, а на мою Этану!.. - Пойди к папе, - сказала мальчугану Вилена, а сама взяла меня под руку и повела по космодрому. Я смотрел на резвившегося мальчугана. На Этане запрещено рождаться! Зачем везти туда детей? А на Гее они станут первыми поколениями разумян. Я сразу почувствовал себя плохо, и женщина звезд повезла меня в лунном вездеходе в санаторий. Она сидела около меня, как когда-то ее названая сестренка Виленоль, и старалась облегчить мое состояние. - Возможно, у тебя будут другие спутники, славный Ан, - мягко говорила она мне, имея в виду желанный для меня рейс на Этану. Но я уже знал, что люди готовили другой рейс, отправляя космических колонистов на удобную для их жизни планету Гея, где все окажутся как бы великанами. Слава и счастье им! А мне? А мне пора закрывать, завершать, заканчивать свои записки... или завещание. Может быть, хоть письменными знаками землян я передам свои мысли на Этану, на далекий, желанный, любимый остров Юных, обитатели которого могли бы, сумели бы, должны были бы, подобно людям, строить коммунистическое общество.
Сын Вилены резвится сейчас в нашем санатории дряхлых. Он взбирается на деревья, прыгает ко мне на балкон. Этот мальчик будет великаном на Гее, и в нем заложено единственное, истинное и подлинное бессмертие Разума, который будет передаваться из поколения в поколение!.. Только в этом спасение Этаны! Как жаль, что после меня не останется никого..."
Этанянин Ан умер на руках Вилены. Все человечество было опечалено. Есть ли еще на Этане такие же ищущие и преданные своей идее умы или все существа там только помышляют о своем личном бессмертии? Сын Вилены, которого она при рождении назвала Аном, весело прыгал по лунным скалам.
Глава четвертая. "ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ"
Доктор Иесуке Матсумура поправил очки, вытер ставший сразу влажным лоб и, тяжело дыша, продолжал смотреть на опустевший видеоэкран. Он ожидал, что рано или поздно этот вопрос встанет перед ним, но сейчас, когда это случилось, почувствовал растерянность, тревогу, дажу тупую, тоскливую боль... Он отодвинул бумажную перегородку, разделявшую пополам маленький домик его детства, непостижимо давнего по земному времени. Комната стала вдвое больше. Через окна открылся вид на гигантское сооружение, достающее облака. Знаменитый Дом-Фудзи, в котором должны были поселиться миллион японцев! Миллион человек друг над другом на маленьком скалистом участке у моря... Дом-Фудзи должен был уйти в небо на три километра, немногим уступить горе Фудзи-сан (Фудзияме), в честь которой получил свое название. Маленький Иесуке только еще напевал наивную детскую песенку про черепаху: "Моси, моси, ками йо, ками сан йо!", когда исполинские машины начали свозить на отгороженную строительную площадку искусственные каменные глыбы будущих стен. За забором всегда что-то рычало, трещало. Мальчику казалось, что там в вечной схватке бьются добрые и злые. Но заглядывать в щелки между досками было неприлично. А приличия были в числе первых понятий, постигнутых крошкой Иесуке. Объединенного мира тогда еще не было, но многие страны принимали то или иное участие в строительстве жилой башни, иронически прозванной скептиками "Вавилонской башней Японии". Город-дом показался своими этажами над забором незадолго до окончания Матсумурой "школы мужества". Он хорошо помнил улицы города, по которым в те времена еще двигались самоходные экипажи, турбобили и электромобили. Но он уже тогда любил ходить пешком, делал свои "японские десять тысяч шагов" в день. На узких полосках панелей, прижатых к домам, теснились пешеходы. Теперь, когда движение машин ушло целиком под землю, это невозможно представить себе... Так бывает, когда толпа устремляется со стадиона после соревнований. Юноша Иесуке повесил в проеме между окнами копию картины художника средних веков Питера Брюгеля - "Вавилонская башня". И год от года сравнивал он растущую гору этажей Дома-Фудзи с его доисторическим прототипом. Образ Вавилонской башни настолько захватил молодого человека, что Матсумура выбрал время, чтобы отправиться в те места, где стоял когда-то Вавилон. И там он открыл для себя нечто новое. Он познакомился с историческими памятниками не только вавилонян, но и их предшественников - древних шумеров, цивилизация которых возникла внезапно, якобы благодаря помощи разумного человекообразного существа, носившего рыбоподобное одеяние, закрывавшее его с головой. Звали этого пришельца в скафандре Оанном. Иесуке Матсумура воображал себе в образе мудрого гостя шумеров посланца другой, внеземной цивилизации. Нашлись противники такой идеи. В острой полемике по этому поводу Матсумура запальчиво пообещал скептикам добыть неоспоримые доказательства... И ради них доктор Матсумура отправился в звездный рейс "Жизни-2". Он не привез доказательств, что этаняне прилетали на Землю, но вместе с ним прилетел живой этанянин, несомненный гость из космоса на Земле. Матсумура отсутствовал пятьдесят земных лет. Когда он вернулся, "Вавилонская башня Японии" уже достала до облаков, плывших в километре над землей. Однако осталось построить еще два километра несчетных этажей... И тогда японец Иесуке Матсумура, повидавший с околопланетной орбиты "Жизни-2" ледяные материки протостарцев Этаны, стал горячим сторонником возведения хотя бы в части земных морей новых материков. И прежде всего около Японских островов. Нужно дать возможность японцам селиться так же широко и привольно, как это делают сейчас люди повсеместно на площадях, освобожденных "машинами пищи" от посевов питательных культур. Матсумура мечтал о цветущих вишневых садах на месте морских волн. И доктор Иесуке Матсумура стал вместе с инженерами, отцом и сыном тен-Кате, инициатором замораживания Японского моря. Время, когда вокруг этого велись споры, давно позади. Матсумура помогал проектированию. Он настаивал, чтобы на ледяную поверхность, в которую превратится море, насыпать земляной покров - почву. Ради этого он готов был срыть хоть гору Фузияма. Однако старый инженер Питер тен-Кате мягко высмеял его. Сосчитал с карандашом в руке (даже без электронных машин!), во что это обойдется человечеству. С такими замахами проекту ледяных материков не выстоять в споре со сторонниками Великих звездных рейсов. Но Матсумура не сдавался. Он не мыслил, чтобы люди жили так, как протостарцы на Этане, которым ничего, кроме ледяных гаражей, не требовалось. А человеку, как считал Иесуке Матсумура, нужна была красота: сады, извивы речек, тихие берега, холмы, еще лучше горы... И если их нет, надо их насыпать!.. "Все это надо, - соглашался старый Питер тен-Кате, - только зачем же срывать Фузияму? Достаточно просто поставить все вверх дном". Матсумура удивился, подумал, что старик шутит, но тот совсем не острил. Он выразился совершенно точно: нужно было "поднять дно наверх"! Старый инженер предложил опустить под замороженный ледяной купол приемные трубы и засасывать со дна океана ил, в котором за миллионы лет накопилось достаточно органических веществ, чтобы почва, намытый ил (разумеется, опресненный!), стала бы щедрой и плодородной. "Сажайте свои вишни, дорогой Матсумура!" - сказал старый голландец. И когда началось строительство Японского ледяного материка, Матсумура любовался растекающимися илистыми реками, которые по строго заданному проектами рельефу намывали почву, как прежде намывали плотины. И потом Иесуке Матсумура с непреходящим радостным чувством ходил пока еще по голым холмам, между которыми вились речки, стоял на голых берегах несчетных озер, которые были запроектированы из расчета сохранения хотя бы части зеркала испарения бывшего Японского моря. Недостающую часть восполняли искусственные гейзеры. Они вырывались из-под насыпанной почвы и рассыпались высоко в небе сверкающими струями, в которых порой горела радуга. Озера и гейзеры должны были дать в воздух такое же количество влаги, какое прежде испарялось с поверхности моря. Климат соседних материков не должен ухудшиться! И бесчисленные детские фигурки заполнили новые голые земли. Они сажали сады, чтобы потом заселить их. Если древняя мудрость говорила о том, что только тот человек оставит после себя след, кто посадит два дерева, то теперь с уверенностью можно было сказать, что юность Японии создала себе цветущий материк редкой красоты, которым миллионы лет станет восхищаться Разум. Все это промелькнуло в мыслях у Матсумуры, пока он стоял перед раздвинутой перегородкой и смотрел на недостроенную "Вавилонскую башню" Дома-Фудзи... Он должен был принять решение, должен был сообщить о нем обоим тен-Кате, и отцу и сыну. А старик плох, совсем плох. Матсумура подошел к выходной двери и стал надевать ботинки. Приняв решение, он всегда действовал решительно. Обуваясь, он посмотрел на маячившие среди облаков недостроенные этажи "Вавилонской башни". Какая ирония или какая мудрость Времени! Чуть схожи конфигурациями древняя Вавилонская башня на картине Питера Брюгеля и заоблачный Дом-Фудзи... Те же уступы по нескольку этажей, постепенно сужающие диаметр башни до самой недостроенной вершины дома-горы. Но если древнее, легендарное строительство башни было заброшено из-за того, что сооружавшие ее народы говорили на разных языках и не понимали друг друга, то Дом-Фудзи останется незаконченным и станет ненужным потому, что народы всего мира нашли единый язык Разума и общий путь истории. Общий путь... Матсумуре предстояла тяжелая задача сказать об этом пути своим соратникам - двум Питерам тен-Кате. Поймут ли они его? Не сочтут ли бежавшим от трудностей. Но нет! Этого никто из них не подумает, потому что главные трудности по намыву материка позади. Конечно, сделать еще предстоит больше, чем сделано, но теперь уже известно, как это делать, а лететь в космос вместе с миллионом людей (которых с успехом можно разместить в этой башне), осваивать, застраивать совсем новую планету, на которой человек будет великаном, - это, возможно, еще труднее, чем созидать на Земле новые материки. С такими мыслями ехал Матсумура на ледяной материк. Поезд нырнул с поверхности земли в трубу, она повела его и дальше - через бывшее море - в ледяной монолит. Скоро Матсумура приедет туда, где в маленьком домике живет старый тен-Кате. Молодой, наверное, около него. Ведь старик был плох...
Приехав, Матсумура вспомнил, как он убеждал старого тен-Кате оставить берега старых Японских островов такими, какими они были, сохранить около них море в виде морских каналов, по которым в прежние порты могли бы проходить корабли. С ним согласились. И теперь былые острова очерчены морскими каналами. Сохранены традиции обитателей этих мест, но вместе с тем людям дан простор. Достаточно им перейти по одному из множества ажурных мостов через канал, и они оказываются в стране вишен, извилистых рек, озер, холмов, гейзеров, где под почвой и теплоизоляционным слоем, подобно вечной мерзлоте Сибири, держит на себе новую землю исполинский ледяной купол размером с море! Иесуке Матсумура подходил к утопающему в зелени маленькому домику старого инженера, руководившего отсюда всеми работами. Это был изящный японский домик, с крышей, загнутой вверх краями. Домик с садом - на льдине!.. Вдруг Матсумура остановился. Он увидел за оградой садика, маленького, "игрушечного" японского садика с миниатюрными деревцами, с мостиками, переброшенными через ручейки, крохотную девочку. Зачем она здесь? Бумажные стены веранды были раздвинуты. На нее вынесли кровать, на которой лежал, провалившись в подушках, глубокий старик с восковым лицом. Навстречу Матсумуре шли Петя тен-Кате и его жена, Виленоль. Виленоль приложила палец к губам. Маленькая девочка Ана не понимала, что дедушка умирает. Она играла в его садике и была счастлива. Самый старый дедушка, с длинной белой бородой, был добрый. Он заметил, что мама и папа грустные, и ласково говорил с ними. На садик набежала тень. Маленькой Ане почему-то стало страшно и захотелось плакать. Мама нашла ее в кустиках и повела в дом прощаться с дедушкой, хотя дедушка никуда не уезжал, а лежал в своей кровати на колесиках. Дедушка тяжело дышал и смотрел вокруг немигающими, мутными глазами. Девочку подвели к нему, и она поцеловала его желтую жесткую руку. Теперь можно было уйти, и Ана обрадовалась. - И все-таки он будет жить, - сказала Виленоль японцу, глядя на дочку. - Извините, - насторожился Матсумура, - но ведь академик Руденко не оставил надежд. Виленоль кивнула в сторону играющей в песочнице девочки: - В ком-нибудь из ее детей пробудят его память. Петя тен-Кате стоял и молчал, глядя на бегущие тени облаков. Потом сказал: - В этом - бессмертие Разума. - Не только в этом, - заметил Матсумура, - еще в том, что он расселится по всей Вселенной. - Вот как? - сказал Петя тен-Кате, пристально глядя на своего соратника. Он понял все, но ничем не упрекнул Матсумуру, только крепко пожал его руку выше локтя.
Глава пятая.
ЗВЕЗДНАЯ АРМАДА
На Земле прошла еще одна весна, прошло лето, наступила осень. В саду у Вилены распустились золотые шары. Их было так много, что они напоминали ей огромные звезды, по которым надо держать путь. В домике было уже чисто, но, словно перед большим праздником, Вилена продолжала уборку. Она махала "допотопной" тряпочкой, не доверяясь автоматам-пылесосам. Ей хотелось, чтобы "после нее" все осталось "в ажуре". Смахнув несуществующие пылинки с полированной крышки рояля, она прижалась к гладкому дереву щекой. Вместе с сынишкой, захватив лишь небольшой чемоданчик (все остальное уже было отправлено), Вилена вышла из дому. Она осторожно прикрыла за собой дверь - не наделал бы сквозняк беды! - и с Аном бодро зашагала мимо клумб, за которыми так любила ухаживать, задержалась возле золотых шаров, прощалась с ними, глядя на них, как на живые существа. Потом Вилена старалась на ходу дотянуться рукой до каждого дерева. Так они с сынишкой вышли в поле. Как хорошо, что "машины пищи" еще не всюду вытеснили земледелие! Здесь, может быть, в последний раз посеяли озимые. Они проросли нежной зеленью, и эти зеленя выглядели на фоне осеннего леса самой молодостью, идущей на смену! А в лесу - множество пятен: оранжевых, красноватых, желтых... Вилене вдруг вздумалось, что это из лесу выглянули вдруг события прошлой жизни. Сколько же их! Ужас! Она зажмурилась, стараясь перебороть минутную горькую слабость. Поддашься - и закрутишься сама сухим беспомощным листиком. Ан все спрашивал: - Когда мы снова будем на Луне? На Луне? А на Земле? Стоит ли мальчику знать слово никогда? - Там хорошо прыгать, - твердил Ан. Он высвободился из маминой руки и прыгнул, как на Луне, и, конечно, не взлетел "по-лунному". Материнская планета крепко держала своего маленького сына... держала последние часы. Сейчас мать с сыном дойдут до станции подземной дороги, пронесутся через Москву и выйдут на поверхность у космодрома. Близ Луны их ждут исполинские звездолеты. Разведывательные корабли Тучи, Виева, будь они здесь, казались бы шлюпками около океанских лайнеров. Для безопасности остающегося на Земле человечества звездная армада должна была стартовать не с околоземной, а с селеноцентрической орбиты. Звездолеты примут на борт по многу тысяч человек. Что значит теперь "лишний пассажир"! Как бесконечно далек тот день, когда Вилена вела бой с электронным экзаменатором и в полемическом задоре предложила для звездоплавания энергию, скрытую в структуре самого вакуума. А ведь именно этот принцип положен в основу готовых к старту кораблей звездной армады.
Первые звездолеты стали музейными достопримечательностями, но их создатель Виев был конструктором и звездных исполинов Великого рейса. Вилене вспомнилось, как перед первым звездным рейсом они встретились с Арсением, уже включенным в экипаж "Жизни". "Я от тебя все равно не отступлюсь", - сказала она в ответ на предостережение о парадоксе времени и пошла к Виеву... Теперь все как бы повторялось. Они с Арсением вместе, но... неотвратима разлука на все время Великого рейса. Ведь каждый из них, как и все первые звездолетчики, возглавит по отряду кораблей. Корабли эти пойдут вблизи флагмана, чтобы видеосвязь была оперативной, не такой, как последнее видеосвидание с Арсением. Опыт командира понадобится экипажам, отвечающим за жизнь тысяч людей... Его слово должно долетать не через час!.. Никто из первых звездолетчиков не уклонился от выполнения почетного долга. Только Виев и Роман Ратов оставались еще на Земле, чтобы повести на Гею вторую волну переселенцев. Но Великий рейс продлится так долго и Арсений будет находиться в космосе так далеко от Вилены, что даже видеосвидания с ним будут невозможны. В звездном городке Вилена отправилась к Виеву, чтобы с ним первым проститься перед своим отлетом. Стол его, как и когда-то давным-давно, был завален чертежами, а рядом стояла модель исполинского звездного лайнера. Виев вышел из-за стола навстречу Вилене, обнял ее за плечи, притянул к себе. - Помнишь, - сказал он, - как ты отчитывала меня за бездушное отношение к звездолетчикам-холостякам? - Еще бы! - улыбнулась Вилена. - Для нас с вами это не полвека назад было. - Так вот, командир седьмого флагмана Великого рейса! - торжественно объявил Виев. - Тебе в помощники назначен один звездолетчик, только не холостой, а женатый. Вилена вспыхнула, догадываясь, кого он назовет сейчас. - Верно догадалась, - кивнул Виев. - Арсений Ратов. И еще одного назначаем мы в помощь командиру тринадцатого флагмана Еве Курдвановской. Только тот пока холостой. - Костя Званцев! - обрадовалась Вилена. - Вот именно, - подтвердил Виев. Вилена счастливо рассмеялась: - Что это? Матриархат? - Нет. Ева просто солиднее, весомее легковесного Кости. - А Арсений? - едва ли не с обидой спросила Вилена. Виев замялся: - Нет. Тот тяжеловес, но... - Не отвечайте! Узнаю Арсения. Это он сам? - Ну что ж, - развел руками Виев. - Сам грешу чтением мыслей. - И снова обнял Вилену. Прямо от Виева Вилена поехала к Авеноль. Старушка старалась новое свое жилище сделать похожим на былой родительский дом, обставленный еще по вкусу Анны Андреевны. Знакомые одряхлевшие предметы обстановки напомнили Вилене о многом, и ей взгрустнулось. Авеноль думала, что знает все. С печальной усмешкой она сказала: - Я не бабушка Софья Николаевна, к счастью своему, не верившая в парадокс времени Эйнштейна. Мне не дожить до твоего возвращения... - Она отвернулась и заплакала. Ее худенькие старческие плечи вздрагивали. Вилене было жаль ее, и она коснулась рукой пушистых седых волос сестры. - Я не вернусь, Авеноль, - сказала она и поняла, что это не сможет утешить сестру. - Звездная армада не рассчитана на возвращение. Глаза старой Авеноль сразу высохли. Она гневно обернулась: - Как? Ты хочешь навсегда?.. - Одна из первых жительниц Геи! - слабо улыбнулась Вилена. - Это нелепица! - заволновалась Авеноль. - Зачем Гее вакуумная энергия или рояли? Но поколебать Вилену было невозможно.
С тяжелым чувством приехала Вилена к Виленоль. Маленькие Ан И Ана дружили со дня рождения, росли, как близнецы. Им предстояло расстаться, не узнав друг друга взрослыми. - Ты знаешь, - обняла Вилену ее названая сестренка. - Это правильно и неизбежно. Наверное, так уже было не раз во Вселенной. Разумные существа прилетали на свободные планеты и заселяли их. Может быть, и на Земле, как уверяет милый доктор Матсумура, случилось так же. И поселившемуся здесь "гомо сапиенсу" пришлось бороться с враждебной природой. - На Гее будет по-иному. Туда человек ступит великаном. И по своему росту, и по своим знаниям. - Ты была у бабушки Авеноль? - Да. Она сказала, что в условиях дикой планеты не нужны ни вакуумная энергия, ни рояли. - Разве можно потерять на Гее цивилизацию Земли? Физика - показатель ее глубины. Искусство - ее красоты!
От Виленоль Вилена поехала к академику Руденко. Владимир Лаврентьевич, поговорив с ней, лукаво посмотрел из-под седых бровей: - Мне не хотелось бы, чтобы на Гее через миллион лет сомневались в том, прилетели ли на нее люди с Земли или нет. И академик вполне серьезно пообещал начать "археологические раскопки в наследственной памяти людей". - Там должны сохраниться картины "доземного их существования", - сказал он Вилене, провожая ее. - Благословляю тебя на "великое космическое переселение народов"! - уже издали крикнул он.
Арсений позже Вилены уехал из звездного городка. Огромный, крепкий, словно взошедший на помост для нового рекорда, стоял он на веранде, ожидая, когда Вилена закончит пьесу. Вилена, не доиграв пьесы, почувствовала его близость, вскочила из-за рояля и бросилась к нему: - Значит, это ты настоял? - с вопросом заглянула она ему в глаза. - Они с отцом из-за нас с тобой и решили лететь с первой волной, смущенно ответил Арсений. - Чтобы заменить тебя и Костю на постах командиров? Какие же они настоящие люди!.. - Буду хорошим помощником, - пообещал Арсений и шутливо добавил: - Так и должно быть. Новая колония Геи начнется с матриархата. По крайней мере, на двух кораблях, твоем и Евы. Вилена загадочно улыбнулась в ответ.
И вот теперь Вилена, прощаясь, смотрела на яркую пестроту леса. Вместе с маленьким Аном они быстро зашагали к станции подземной дороги. Новые люди с присущим им тактом не устраивали космическим колонистам горьких проводов. Рейсы ракет на окололунную орбиту звездолетов проводились спокойно, буднично... Арсений улетел на звездный лайнер раньше Вилены. Он подготовлял корабль для приема пассажиров. Теперь, без всякого надрыва и слез, улетела туда и Вилена с сынишкой. Виленоль с дочкой Аной словно случайно оказалась в том поезде, в котором ехала Вилена с сыном. Дети обрадовались, хохотали, когда "Невидимка" мягко усаживал их в кресла, и тщетно старались встать при разгоне и торможении. Виленоль перекидывалась с Виленой ничего не значащими словами. Виленоль с дочкой поднялись с места на какой-то станции и простились с Виленой, словно расставались на день-два. И в этом прощании было больше бережливости и любви, чем в былых рыданиях на старых космодромах.
По травянистому полю подмосковного космодрома Вилена с Аном шли не оглядываясь. И каким-то внутренним зрением воспринимала Вилена сейчас все, что было вокруг: и чистое синее земное небо (в прошлый раз по нему бежали высокие облака!), и дальний лес в осеннем наряде (тогда он был нежно-зеленым, едва одевшимся!), и группу людей, оставшихся у белого здания космодрома) прежнее было намного меньше!). Вилена знала, что никто из близких на этот раз не провожает ее. Она нагнулась и сорвала пучок травы. Ан, как обезьянка, тотчас повторил ее движение. Вилена прижала траву к лицу и оглянулась. Пусть там нет Авеноль, Пети, Виленоль, но там - люди, люди ее Земли! Вилена смотрела на них сквозь эту последнюю земную зелень. Ану понравилось смотреть назад через травинки. Почему он раньше так никогда не делал? Ведь интересно! Вилена нагнулась, подхватила сынишку на руки и вошла с ним в космический корабль ближнего космоса. И сын и мать сжимали в руках пучки земной травы. Они сберегут эти травинки на многие десятилетия, и жители далекой Геи не раз придут к ним любоваться на эти священные реликвии с их прародины. Но это в далекие будущие годы, а сейчас... Вилена поцеловала сына, вложив в этот поцелуй все, что хотела передать Земле, которую покидала. И Земля словно ответила ей. Она сжала ее в прощальном объятии, увеличив тяжесть вдвое, - космический корабль набирал скорость...
Рейсовый корабль, курсирующий между Землей и "седьмым материком", доставил Вилену с Аном на звездный лайнер. Вилена по-хозяйски, с чисто женской дотошностью проверяла готовность звездолета к приему пассажиров. Потом стали прибывать первые звездные колонисты. Это были люди нового времени. Они смотрели на свою миссию, как на естественное продолжение земной жизни, и в то же время мечтали о романтике приключений.
Вилена стояла в командирской кабине. В квадратном иллюминаторе, как в старом кинокадре, виднелся диск планеты, поднимающийся благодаря движению корабля из-за лунных гор. Потом лунные горы ушли вниз, исчезли. Шар остался. Медленное его вращение позволяло угадывать перемещение знакомых материков, которые через несколько сот лет местами сольются с замороженными морями. Скоро перемещение материков стало заметнее. Вилена знала, что это вызвано движением самого лайнера, сошедшего с селеноцентрической орбиты. Земля с Луной удалялись... Через несколько лет, в строго рассчитанное время, в этом же иллюминаторе покажется такой же диск планеты, щедрой и дикой, где в своеобразном "минимире" должно начать свою жизнь дочернее человечество Земли. Но никогда не будет утрачена связь с материнской планетой, как это, возможно, произошло с теми, кто якобы колонизовал Землю. Человеческая культура на новой родине через какое-то время совершит еще один прыжок к еще более далеким звездам, чтобы дальше расселить Разум по Вселенной. - Мама, - спросил маленький Ан, - правда, я буду на Гее великаном? И я смогу там прыгать, как на Луне? - Стать великаном человеку помог разум, - ответил за мать Арсений Ратов. А чтобы высоко прыгать, нужно быть сильным. Человечество могло прыгнуть к другой звезде, потому что оно очень сильное, - Хочу быть сильным, - сказал Ан. И он будет могучим великаном, новый человек нового человечества.
1964-1972
Сын Вилены резвится сейчас в нашем санатории дряхлых. Он взбирается на деревья, прыгает ко мне на балкон. Этот мальчик будет великаном на Гее, и в нем заложено единственное, истинное и подлинное бессмертие Разума, который будет передаваться из поколения в поколение!.. Только в этом спасение Этаны! Как жаль, что после меня не останется никого..."
Этанянин Ан умер на руках Вилены. Все человечество было опечалено. Есть ли еще на Этане такие же ищущие и преданные своей идее умы или все существа там только помышляют о своем личном бессмертии? Сын Вилены, которого она при рождении назвала Аном, весело прыгал по лунным скалам.
Глава четвертая. "ВАВИЛОНСКАЯ БАШНЯ"
Доктор Иесуке Матсумура поправил очки, вытер ставший сразу влажным лоб и, тяжело дыша, продолжал смотреть на опустевший видеоэкран. Он ожидал, что рано или поздно этот вопрос встанет перед ним, но сейчас, когда это случилось, почувствовал растерянность, тревогу, дажу тупую, тоскливую боль... Он отодвинул бумажную перегородку, разделявшую пополам маленький домик его детства, непостижимо давнего по земному времени. Комната стала вдвое больше. Через окна открылся вид на гигантское сооружение, достающее облака. Знаменитый Дом-Фудзи, в котором должны были поселиться миллион японцев! Миллион человек друг над другом на маленьком скалистом участке у моря... Дом-Фудзи должен был уйти в небо на три километра, немногим уступить горе Фудзи-сан (Фудзияме), в честь которой получил свое название. Маленький Иесуке только еще напевал наивную детскую песенку про черепаху: "Моси, моси, ками йо, ками сан йо!", когда исполинские машины начали свозить на отгороженную строительную площадку искусственные каменные глыбы будущих стен. За забором всегда что-то рычало, трещало. Мальчику казалось, что там в вечной схватке бьются добрые и злые. Но заглядывать в щелки между досками было неприлично. А приличия были в числе первых понятий, постигнутых крошкой Иесуке. Объединенного мира тогда еще не было, но многие страны принимали то или иное участие в строительстве жилой башни, иронически прозванной скептиками "Вавилонской башней Японии". Город-дом показался своими этажами над забором незадолго до окончания Матсумурой "школы мужества". Он хорошо помнил улицы города, по которым в те времена еще двигались самоходные экипажи, турбобили и электромобили. Но он уже тогда любил ходить пешком, делал свои "японские десять тысяч шагов" в день. На узких полосках панелей, прижатых к домам, теснились пешеходы. Теперь, когда движение машин ушло целиком под землю, это невозможно представить себе... Так бывает, когда толпа устремляется со стадиона после соревнований. Юноша Иесуке повесил в проеме между окнами копию картины художника средних веков Питера Брюгеля - "Вавилонская башня". И год от года сравнивал он растущую гору этажей Дома-Фудзи с его доисторическим прототипом. Образ Вавилонской башни настолько захватил молодого человека, что Матсумура выбрал время, чтобы отправиться в те места, где стоял когда-то Вавилон. И там он открыл для себя нечто новое. Он познакомился с историческими памятниками не только вавилонян, но и их предшественников - древних шумеров, цивилизация которых возникла внезапно, якобы благодаря помощи разумного человекообразного существа, носившего рыбоподобное одеяние, закрывавшее его с головой. Звали этого пришельца в скафандре Оанном. Иесуке Матсумура воображал себе в образе мудрого гостя шумеров посланца другой, внеземной цивилизации. Нашлись противники такой идеи. В острой полемике по этому поводу Матсумура запальчиво пообещал скептикам добыть неоспоримые доказательства... И ради них доктор Матсумура отправился в звездный рейс "Жизни-2". Он не привез доказательств, что этаняне прилетали на Землю, но вместе с ним прилетел живой этанянин, несомненный гость из космоса на Земле. Матсумура отсутствовал пятьдесят земных лет. Когда он вернулся, "Вавилонская башня Японии" уже достала до облаков, плывших в километре над землей. Однако осталось построить еще два километра несчетных этажей... И тогда японец Иесуке Матсумура, повидавший с околопланетной орбиты "Жизни-2" ледяные материки протостарцев Этаны, стал горячим сторонником возведения хотя бы в части земных морей новых материков. И прежде всего около Японских островов. Нужно дать возможность японцам селиться так же широко и привольно, как это делают сейчас люди повсеместно на площадях, освобожденных "машинами пищи" от посевов питательных культур. Матсумура мечтал о цветущих вишневых садах на месте морских волн. И доктор Иесуке Матсумура стал вместе с инженерами, отцом и сыном тен-Кате, инициатором замораживания Японского моря. Время, когда вокруг этого велись споры, давно позади. Матсумура помогал проектированию. Он настаивал, чтобы на ледяную поверхность, в которую превратится море, насыпать земляной покров - почву. Ради этого он готов был срыть хоть гору Фузияма. Однако старый инженер Питер тен-Кате мягко высмеял его. Сосчитал с карандашом в руке (даже без электронных машин!), во что это обойдется человечеству. С такими замахами проекту ледяных материков не выстоять в споре со сторонниками Великих звездных рейсов. Но Матсумура не сдавался. Он не мыслил, чтобы люди жили так, как протостарцы на Этане, которым ничего, кроме ледяных гаражей, не требовалось. А человеку, как считал Иесуке Матсумура, нужна была красота: сады, извивы речек, тихие берега, холмы, еще лучше горы... И если их нет, надо их насыпать!.. "Все это надо, - соглашался старый Питер тен-Кате, - только зачем же срывать Фузияму? Достаточно просто поставить все вверх дном". Матсумура удивился, подумал, что старик шутит, но тот совсем не острил. Он выразился совершенно точно: нужно было "поднять дно наверх"! Старый инженер предложил опустить под замороженный ледяной купол приемные трубы и засасывать со дна океана ил, в котором за миллионы лет накопилось достаточно органических веществ, чтобы почва, намытый ил (разумеется, опресненный!), стала бы щедрой и плодородной. "Сажайте свои вишни, дорогой Матсумура!" - сказал старый голландец. И когда началось строительство Японского ледяного материка, Матсумура любовался растекающимися илистыми реками, которые по строго заданному проектами рельефу намывали почву, как прежде намывали плотины. И потом Иесуке Матсумура с непреходящим радостным чувством ходил пока еще по голым холмам, между которыми вились речки, стоял на голых берегах несчетных озер, которые были запроектированы из расчета сохранения хотя бы части зеркала испарения бывшего Японского моря. Недостающую часть восполняли искусственные гейзеры. Они вырывались из-под насыпанной почвы и рассыпались высоко в небе сверкающими струями, в которых порой горела радуга. Озера и гейзеры должны были дать в воздух такое же количество влаги, какое прежде испарялось с поверхности моря. Климат соседних материков не должен ухудшиться! И бесчисленные детские фигурки заполнили новые голые земли. Они сажали сады, чтобы потом заселить их. Если древняя мудрость говорила о том, что только тот человек оставит после себя след, кто посадит два дерева, то теперь с уверенностью можно было сказать, что юность Японии создала себе цветущий материк редкой красоты, которым миллионы лет станет восхищаться Разум. Все это промелькнуло в мыслях у Матсумуры, пока он стоял перед раздвинутой перегородкой и смотрел на недостроенную "Вавилонскую башню" Дома-Фудзи... Он должен был принять решение, должен был сообщить о нем обоим тен-Кате, и отцу и сыну. А старик плох, совсем плох. Матсумура подошел к выходной двери и стал надевать ботинки. Приняв решение, он всегда действовал решительно. Обуваясь, он посмотрел на маячившие среди облаков недостроенные этажи "Вавилонской башни". Какая ирония или какая мудрость Времени! Чуть схожи конфигурациями древняя Вавилонская башня на картине Питера Брюгеля и заоблачный Дом-Фудзи... Те же уступы по нескольку этажей, постепенно сужающие диаметр башни до самой недостроенной вершины дома-горы. Но если древнее, легендарное строительство башни было заброшено из-за того, что сооружавшие ее народы говорили на разных языках и не понимали друг друга, то Дом-Фудзи останется незаконченным и станет ненужным потому, что народы всего мира нашли единый язык Разума и общий путь истории. Общий путь... Матсумуре предстояла тяжелая задача сказать об этом пути своим соратникам - двум Питерам тен-Кате. Поймут ли они его? Не сочтут ли бежавшим от трудностей. Но нет! Этого никто из них не подумает, потому что главные трудности по намыву материка позади. Конечно, сделать еще предстоит больше, чем сделано, но теперь уже известно, как это делать, а лететь в космос вместе с миллионом людей (которых с успехом можно разместить в этой башне), осваивать, застраивать совсем новую планету, на которой человек будет великаном, - это, возможно, еще труднее, чем созидать на Земле новые материки. С такими мыслями ехал Матсумура на ледяной материк. Поезд нырнул с поверхности земли в трубу, она повела его и дальше - через бывшее море - в ледяной монолит. Скоро Матсумура приедет туда, где в маленьком домике живет старый тен-Кате. Молодой, наверное, около него. Ведь старик был плох...
Приехав, Матсумура вспомнил, как он убеждал старого тен-Кате оставить берега старых Японских островов такими, какими они были, сохранить около них море в виде морских каналов, по которым в прежние порты могли бы проходить корабли. С ним согласились. И теперь былые острова очерчены морскими каналами. Сохранены традиции обитателей этих мест, но вместе с тем людям дан простор. Достаточно им перейти по одному из множества ажурных мостов через канал, и они оказываются в стране вишен, извилистых рек, озер, холмов, гейзеров, где под почвой и теплоизоляционным слоем, подобно вечной мерзлоте Сибири, держит на себе новую землю исполинский ледяной купол размером с море! Иесуке Матсумура подходил к утопающему в зелени маленькому домику старого инженера, руководившего отсюда всеми работами. Это был изящный японский домик, с крышей, загнутой вверх краями. Домик с садом - на льдине!.. Вдруг Матсумура остановился. Он увидел за оградой садика, маленького, "игрушечного" японского садика с миниатюрными деревцами, с мостиками, переброшенными через ручейки, крохотную девочку. Зачем она здесь? Бумажные стены веранды были раздвинуты. На нее вынесли кровать, на которой лежал, провалившись в подушках, глубокий старик с восковым лицом. Навстречу Матсумуре шли Петя тен-Кате и его жена, Виленоль. Виленоль приложила палец к губам. Маленькая девочка Ана не понимала, что дедушка умирает. Она играла в его садике и была счастлива. Самый старый дедушка, с длинной белой бородой, был добрый. Он заметил, что мама и папа грустные, и ласково говорил с ними. На садик набежала тень. Маленькой Ане почему-то стало страшно и захотелось плакать. Мама нашла ее в кустиках и повела в дом прощаться с дедушкой, хотя дедушка никуда не уезжал, а лежал в своей кровати на колесиках. Дедушка тяжело дышал и смотрел вокруг немигающими, мутными глазами. Девочку подвели к нему, и она поцеловала его желтую жесткую руку. Теперь можно было уйти, и Ана обрадовалась. - И все-таки он будет жить, - сказала Виленоль японцу, глядя на дочку. - Извините, - насторожился Матсумура, - но ведь академик Руденко не оставил надежд. Виленоль кивнула в сторону играющей в песочнице девочки: - В ком-нибудь из ее детей пробудят его память. Петя тен-Кате стоял и молчал, глядя на бегущие тени облаков. Потом сказал: - В этом - бессмертие Разума. - Не только в этом, - заметил Матсумура, - еще в том, что он расселится по всей Вселенной. - Вот как? - сказал Петя тен-Кате, пристально глядя на своего соратника. Он понял все, но ничем не упрекнул Матсумуру, только крепко пожал его руку выше локтя.
Глава пятая.
ЗВЕЗДНАЯ АРМАДА
На Земле прошла еще одна весна, прошло лето, наступила осень. В саду у Вилены распустились золотые шары. Их было так много, что они напоминали ей огромные звезды, по которым надо держать путь. В домике было уже чисто, но, словно перед большим праздником, Вилена продолжала уборку. Она махала "допотопной" тряпочкой, не доверяясь автоматам-пылесосам. Ей хотелось, чтобы "после нее" все осталось "в ажуре". Смахнув несуществующие пылинки с полированной крышки рояля, она прижалась к гладкому дереву щекой. Вместе с сынишкой, захватив лишь небольшой чемоданчик (все остальное уже было отправлено), Вилена вышла из дому. Она осторожно прикрыла за собой дверь - не наделал бы сквозняк беды! - и с Аном бодро зашагала мимо клумб, за которыми так любила ухаживать, задержалась возле золотых шаров, прощалась с ними, глядя на них, как на живые существа. Потом Вилена старалась на ходу дотянуться рукой до каждого дерева. Так они с сынишкой вышли в поле. Как хорошо, что "машины пищи" еще не всюду вытеснили земледелие! Здесь, может быть, в последний раз посеяли озимые. Они проросли нежной зеленью, и эти зеленя выглядели на фоне осеннего леса самой молодостью, идущей на смену! А в лесу - множество пятен: оранжевых, красноватых, желтых... Вилене вдруг вздумалось, что это из лесу выглянули вдруг события прошлой жизни. Сколько же их! Ужас! Она зажмурилась, стараясь перебороть минутную горькую слабость. Поддашься - и закрутишься сама сухим беспомощным листиком. Ан все спрашивал: - Когда мы снова будем на Луне? На Луне? А на Земле? Стоит ли мальчику знать слово никогда? - Там хорошо прыгать, - твердил Ан. Он высвободился из маминой руки и прыгнул, как на Луне, и, конечно, не взлетел "по-лунному". Материнская планета крепко держала своего маленького сына... держала последние часы. Сейчас мать с сыном дойдут до станции подземной дороги, пронесутся через Москву и выйдут на поверхность у космодрома. Близ Луны их ждут исполинские звездолеты. Разведывательные корабли Тучи, Виева, будь они здесь, казались бы шлюпками около океанских лайнеров. Для безопасности остающегося на Земле человечества звездная армада должна была стартовать не с околоземной, а с селеноцентрической орбиты. Звездолеты примут на борт по многу тысяч человек. Что значит теперь "лишний пассажир"! Как бесконечно далек тот день, когда Вилена вела бой с электронным экзаменатором и в полемическом задоре предложила для звездоплавания энергию, скрытую в структуре самого вакуума. А ведь именно этот принцип положен в основу готовых к старту кораблей звездной армады.
Первые звездолеты стали музейными достопримечательностями, но их создатель Виев был конструктором и звездных исполинов Великого рейса. Вилене вспомнилось, как перед первым звездным рейсом они встретились с Арсением, уже включенным в экипаж "Жизни". "Я от тебя все равно не отступлюсь", - сказала она в ответ на предостережение о парадоксе времени и пошла к Виеву... Теперь все как бы повторялось. Они с Арсением вместе, но... неотвратима разлука на все время Великого рейса. Ведь каждый из них, как и все первые звездолетчики, возглавит по отряду кораблей. Корабли эти пойдут вблизи флагмана, чтобы видеосвязь была оперативной, не такой, как последнее видеосвидание с Арсением. Опыт командира понадобится экипажам, отвечающим за жизнь тысяч людей... Его слово должно долетать не через час!.. Никто из первых звездолетчиков не уклонился от выполнения почетного долга. Только Виев и Роман Ратов оставались еще на Земле, чтобы повести на Гею вторую волну переселенцев. Но Великий рейс продлится так долго и Арсений будет находиться в космосе так далеко от Вилены, что даже видеосвидания с ним будут невозможны. В звездном городке Вилена отправилась к Виеву, чтобы с ним первым проститься перед своим отлетом. Стол его, как и когда-то давным-давно, был завален чертежами, а рядом стояла модель исполинского звездного лайнера. Виев вышел из-за стола навстречу Вилене, обнял ее за плечи, притянул к себе. - Помнишь, - сказал он, - как ты отчитывала меня за бездушное отношение к звездолетчикам-холостякам? - Еще бы! - улыбнулась Вилена. - Для нас с вами это не полвека назад было. - Так вот, командир седьмого флагмана Великого рейса! - торжественно объявил Виев. - Тебе в помощники назначен один звездолетчик, только не холостой, а женатый. Вилена вспыхнула, догадываясь, кого он назовет сейчас. - Верно догадалась, - кивнул Виев. - Арсений Ратов. И еще одного назначаем мы в помощь командиру тринадцатого флагмана Еве Курдвановской. Только тот пока холостой. - Костя Званцев! - обрадовалась Вилена. - Вот именно, - подтвердил Виев. Вилена счастливо рассмеялась: - Что это? Матриархат? - Нет. Ева просто солиднее, весомее легковесного Кости. - А Арсений? - едва ли не с обидой спросила Вилена. Виев замялся: - Нет. Тот тяжеловес, но... - Не отвечайте! Узнаю Арсения. Это он сам? - Ну что ж, - развел руками Виев. - Сам грешу чтением мыслей. - И снова обнял Вилену. Прямо от Виева Вилена поехала к Авеноль. Старушка старалась новое свое жилище сделать похожим на былой родительский дом, обставленный еще по вкусу Анны Андреевны. Знакомые одряхлевшие предметы обстановки напомнили Вилене о многом, и ей взгрустнулось. Авеноль думала, что знает все. С печальной усмешкой она сказала: - Я не бабушка Софья Николаевна, к счастью своему, не верившая в парадокс времени Эйнштейна. Мне не дожить до твоего возвращения... - Она отвернулась и заплакала. Ее худенькие старческие плечи вздрагивали. Вилене было жаль ее, и она коснулась рукой пушистых седых волос сестры. - Я не вернусь, Авеноль, - сказала она и поняла, что это не сможет утешить сестру. - Звездная армада не рассчитана на возвращение. Глаза старой Авеноль сразу высохли. Она гневно обернулась: - Как? Ты хочешь навсегда?.. - Одна из первых жительниц Геи! - слабо улыбнулась Вилена. - Это нелепица! - заволновалась Авеноль. - Зачем Гее вакуумная энергия или рояли? Но поколебать Вилену было невозможно.
С тяжелым чувством приехала Вилена к Виленоль. Маленькие Ан И Ана дружили со дня рождения, росли, как близнецы. Им предстояло расстаться, не узнав друг друга взрослыми. - Ты знаешь, - обняла Вилену ее названая сестренка. - Это правильно и неизбежно. Наверное, так уже было не раз во Вселенной. Разумные существа прилетали на свободные планеты и заселяли их. Может быть, и на Земле, как уверяет милый доктор Матсумура, случилось так же. И поселившемуся здесь "гомо сапиенсу" пришлось бороться с враждебной природой. - На Гее будет по-иному. Туда человек ступит великаном. И по своему росту, и по своим знаниям. - Ты была у бабушки Авеноль? - Да. Она сказала, что в условиях дикой планеты не нужны ни вакуумная энергия, ни рояли. - Разве можно потерять на Гее цивилизацию Земли? Физика - показатель ее глубины. Искусство - ее красоты!
От Виленоль Вилена поехала к академику Руденко. Владимир Лаврентьевич, поговорив с ней, лукаво посмотрел из-под седых бровей: - Мне не хотелось бы, чтобы на Гее через миллион лет сомневались в том, прилетели ли на нее люди с Земли или нет. И академик вполне серьезно пообещал начать "археологические раскопки в наследственной памяти людей". - Там должны сохраниться картины "доземного их существования", - сказал он Вилене, провожая ее. - Благословляю тебя на "великое космическое переселение народов"! - уже издали крикнул он.
Арсений позже Вилены уехал из звездного городка. Огромный, крепкий, словно взошедший на помост для нового рекорда, стоял он на веранде, ожидая, когда Вилена закончит пьесу. Вилена, не доиграв пьесы, почувствовала его близость, вскочила из-за рояля и бросилась к нему: - Значит, это ты настоял? - с вопросом заглянула она ему в глаза. - Они с отцом из-за нас с тобой и решили лететь с первой волной, смущенно ответил Арсений. - Чтобы заменить тебя и Костю на постах командиров? Какие же они настоящие люди!.. - Буду хорошим помощником, - пообещал Арсений и шутливо добавил: - Так и должно быть. Новая колония Геи начнется с матриархата. По крайней мере, на двух кораблях, твоем и Евы. Вилена загадочно улыбнулась в ответ.
И вот теперь Вилена, прощаясь, смотрела на яркую пестроту леса. Вместе с маленьким Аном они быстро зашагали к станции подземной дороги. Новые люди с присущим им тактом не устраивали космическим колонистам горьких проводов. Рейсы ракет на окололунную орбиту звездолетов проводились спокойно, буднично... Арсений улетел на звездный лайнер раньше Вилены. Он подготовлял корабль для приема пассажиров. Теперь, без всякого надрыва и слез, улетела туда и Вилена с сынишкой. Виленоль с дочкой Аной словно случайно оказалась в том поезде, в котором ехала Вилена с сыном. Дети обрадовались, хохотали, когда "Невидимка" мягко усаживал их в кресла, и тщетно старались встать при разгоне и торможении. Виленоль перекидывалась с Виленой ничего не значащими словами. Виленоль с дочкой поднялись с места на какой-то станции и простились с Виленой, словно расставались на день-два. И в этом прощании было больше бережливости и любви, чем в былых рыданиях на старых космодромах.
По травянистому полю подмосковного космодрома Вилена с Аном шли не оглядываясь. И каким-то внутренним зрением воспринимала Вилена сейчас все, что было вокруг: и чистое синее земное небо (в прошлый раз по нему бежали высокие облака!), и дальний лес в осеннем наряде (тогда он был нежно-зеленым, едва одевшимся!), и группу людей, оставшихся у белого здания космодрома) прежнее было намного меньше!). Вилена знала, что никто из близких на этот раз не провожает ее. Она нагнулась и сорвала пучок травы. Ан, как обезьянка, тотчас повторил ее движение. Вилена прижала траву к лицу и оглянулась. Пусть там нет Авеноль, Пети, Виленоль, но там - люди, люди ее Земли! Вилена смотрела на них сквозь эту последнюю земную зелень. Ану понравилось смотреть назад через травинки. Почему он раньше так никогда не делал? Ведь интересно! Вилена нагнулась, подхватила сынишку на руки и вошла с ним в космический корабль ближнего космоса. И сын и мать сжимали в руках пучки земной травы. Они сберегут эти травинки на многие десятилетия, и жители далекой Геи не раз придут к ним любоваться на эти священные реликвии с их прародины. Но это в далекие будущие годы, а сейчас... Вилена поцеловала сына, вложив в этот поцелуй все, что хотела передать Земле, которую покидала. И Земля словно ответила ей. Она сжала ее в прощальном объятии, увеличив тяжесть вдвое, - космический корабль набирал скорость...
Рейсовый корабль, курсирующий между Землей и "седьмым материком", доставил Вилену с Аном на звездный лайнер. Вилена по-хозяйски, с чисто женской дотошностью проверяла готовность звездолета к приему пассажиров. Потом стали прибывать первые звездные колонисты. Это были люди нового времени. Они смотрели на свою миссию, как на естественное продолжение земной жизни, и в то же время мечтали о романтике приключений.
Вилена стояла в командирской кабине. В квадратном иллюминаторе, как в старом кинокадре, виднелся диск планеты, поднимающийся благодаря движению корабля из-за лунных гор. Потом лунные горы ушли вниз, исчезли. Шар остался. Медленное его вращение позволяло угадывать перемещение знакомых материков, которые через несколько сот лет местами сольются с замороженными морями. Скоро перемещение материков стало заметнее. Вилена знала, что это вызвано движением самого лайнера, сошедшего с селеноцентрической орбиты. Земля с Луной удалялись... Через несколько лет, в строго рассчитанное время, в этом же иллюминаторе покажется такой же диск планеты, щедрой и дикой, где в своеобразном "минимире" должно начать свою жизнь дочернее человечество Земли. Но никогда не будет утрачена связь с материнской планетой, как это, возможно, произошло с теми, кто якобы колонизовал Землю. Человеческая культура на новой родине через какое-то время совершит еще один прыжок к еще более далеким звездам, чтобы дальше расселить Разум по Вселенной. - Мама, - спросил маленький Ан, - правда, я буду на Гее великаном? И я смогу там прыгать, как на Луне? - Стать великаном человеку помог разум, - ответил за мать Арсений Ратов. А чтобы высоко прыгать, нужно быть сильным. Человечество могло прыгнуть к другой звезде, потому что оно очень сильное, - Хочу быть сильным, - сказал Ан. И он будет могучим великаном, новый человек нового человечества.
1964-1972