Казанцев Кирилл. Нежный киллер

   – М-да… – вздохнул Григорьев. – Похоже на любоффф…
   – Зря смеешься! – зло зыркнул Федорченко.
   – Я не смеюсь, я радуюсь за тебя. Правда.
   – Ладно, – примирительно улыбнулся Сергей. – Может, и так… А насчет тачки твоей подумаем: ходовой при нашем режиме с таким перегрузом надолго не хватит. Как только разобьется, приедешь на станцию, тебе все скрутят – стойки, пружины, опоры, рычаги – и поставят новые. Усиленные. Бесплатно. «Контора» решает такие вопросы. И еще ствол не помешает.
   – Какой ствол? – не сразу догадался Григорьев. А когда догадался, то удивился: – Зачем?
   – Обычное дело! У пацанов «макаровы» есть у всех почти. Вчера видел Пашу на иномарке?
   – Познакомились…
   – У этого дебила «калаш» «АКСУ» в багажнике. Обычно все проходит гладко, но бывают случаи, когда какой-нибудь изрядно нажравшийся, разрисованный куполами баклан начинает бузить вместе со своими шестерками. Ну, к примеру, не нравится ему, как «работает» одна из телок. Меняем, даем другую. Все равно бузит. В общем, если агрессия на нет не сводится – увозим девчонок. Открываем огонь только в крайнем случае.
   – И что, у тебя были такие ситуации?
   – Ну, было один раз. Восемь изрядно выпивших товарищей оставили у себя в бане четырех девчонок. Ясен хрен – по двое на одну. Час у телки оплачивается с учетом одного клиента. Захотел еще кто-то и время позволяет – доплата пятьсот рубликов. Доплата эта никак не проходит через бухгалтерию фирмы и остается только девочке. Это ее деньги. Деньги, которые она сама берет с клиента и хранит у себя. Отберут у нее при выходе эти пятьсот рублей обратно или нет – ее проблема. «Контору» это не интересует. Ну и вот эта толпа, не заплатив никому из девочек, отымела всех по очереди. Телки ничего сделать не могут. Их тупо насилуют. Более того, пока шло оплаченное время, парни воодушевились возможностью бесплатной дополнительной услуги и к концу времени решили вообще не выпускать баб. Они посчитали, что их никто не посмеет тронуть, потому что они банда! – Сергей тихо засмеялся. – Пришлось пошмалять тогда. Все конторы съехались. У нас стволы были. А у бандитов не оказалось. Выпустили девчат. С оружием спокойнее…
   – Убили, что ли, их? – поинтересовался Григорьев с опаской. Такая перспектива его не радовала.
   – Не… так чисто, ноги ранили… им хватило. Вызвали ментов, те их потом еще после больницы воспитывали…
   – Ментов вызывали? – Удивлению Григорьева не было предела.
   – Короче… Настоящий хозяин нашей конторы высокий пост занимает… Звание там – не буду говорить… По факту – можно крошить направо и налево всяких ублюдков. Оформят как без вести пропавших… Только геморрой это и особо не поощряется. Но в любом случае можно забыть про уголовное преследование. И еще… тебе не только на красный свет проезжать можно… тебе еще и на ДПС плевать. Но, пока твою тачку еще не знают, будут, наверное, всякого рода недоразумения. Но номера у тебя крутые, а «разводящая мамаша» все вырулит. Не боись… Ну, так ты выходишь к нам на работу?
   – Да, – ответил Олег, вспомнив, сколько принес денег домой после ночи. – Правда, спать хочется.
   – Это нормально. Испытательный срок у нас – месяц. Потом выберешь себе график работы сам. А пока ночь через ночь на смене со мной. Идет?
   – Ладно, – кивнул головой Григорьев. – А насчет ментов ты не приврал?
   – Сам убедишься! – хмыкнул Федорченко…
 
   Серега не соврал. Во время одной из рабочих ночей за Григорьевым увязался экипаж ДПС. На спидометре автомобиля Григорьева стрелка показывала цифру «150». Настя кричала, чтобы он ни в коем случае не останавливался. У самой «цели» за «Ауди» Григорьева гнались уже шесть машин с мигалками, как в хорошем американском вестерне. Когда двери тачки открылись, девчата побежали на заказ, совершенно игнорируя оцепление из патрульных машин, милиционеров в форме, крики из мегафона и звуки клацающих затворов. Настя выскочила из машины вместе с ними и крикнула ментам:
   – Ребята! Кто главный?
   Отозвался какой-то здоровяк. Настя сунула ему мобильник со словами: «На, поговори»…
   Высокий милиционер в бронежилете и каске говорил в трубку примерно следующее:
   – Да!.. Да… Есть! Так точно! Понял.
   Через минуту от машин с мигалками не осталось и следа. Григорьев не верил в происходящее. Сидя в своей «шестерке», он думал: «А если бы они начали стрелять по автомобилю с людьми? Как бы я утром оправдывался перед начальством?» Но полученные утром деньги заставили забыть про ночные опасения.
 
   Через месяц работы испытательный срок Григорьева подошел к концу. Олегу удалось скопить половину суммы на новую машину «Жигули-2112», такую же, как у Сереги.
   «Контора» процветала, и работы бригаде из четырех нанятых водителей хватало. Олег выбрал для себя рабочий график – ночь через ночь. Трудовой договор с ним был заключен в устной форме на кухне элитной четырехкомнатной квартиры, являющейся дежурной точкой «конторы» и диспетчерским пунктом одновременно. Присутствовали: сам Олег, Михаил – крепкий кавказец лет тридцати с перебитым носом и тяжелыми кулаками, крышующий фирму от «братвы», и официальная директорша заведения, значившегося по документам как массажный салон, армянка приятной наружности Лариса. Условия работы Олега устраивали. То, что не подписывались никакие документы, его, как будущего юриста, конечно, смущало, но деньги перевесили сомнения, и Олег решил работать дальше.
   На удивление и вопреки ожиданиям девушки в его новой группе подобрались неглупые, симпатичные и с чувством юмора. От них пахло дорогим парфюмом, и этот запах Олегу нравился. Он по достоинству оценил их наряды и украшения, которые стоили немалых денег в крутых бутиках. Все девчонки оказались приезжими, легко шли на контакт и со значительной долей сарказма отзывались о том, чем им приходилось заниматься, но при общении с водителем-охранником придерживались правил фирмы – не развратничать с сотрудниками на работе.
   Правда, Григорьева смущал белобрысый парнишка, неизвестно как затесавшийся в ряды жриц любви. Иногда он тоже выезжал в машине Григорьева на заказ.
   Олег спросил о нем «разводящую мамашу» Катерину, с которой работал в новой смене.
   – А, Эдик?.. – ухмыльнулась та. – Он с нами уже почти год. Пользуется спросом. Даже некоторые девчонки завидуют его заработку.
   – Не представляю, как можно с мужиком… – передернул в отвращении плечами Григорьев.
   – Брось! У нас весь шоу-бизнес – голубые, – снова ухмыльнулась Катерина. – Ты не знал? А западный шоу-бизнес? А весь Голливуд? Там одни педики.
   – Но они-то там зажрались! А наши куда со своими мордами, вернее, ж…?
   – А разница-то какая? Представь, что человек достиг в жизни всего. Мечтать больше не о чем. И происходит пресыщение жизнью: слава, деньги рекой, дома на берегу моря, яхты, вертолеты-самолеты. Следующий этап – наркотики. Потом однополая любовь, потому что нормальная жизнь – скука. И все мало!.. Эта убийственная жажда большего!.. Она губит человека. Где сейчас Мерилин Монро? Ей даже президент Америки был не в кайф. А наши шоу-клоуны – жалкая пародия на Америку. Но туда же, как ты говоришь, со своими ж…
   Катерина любила поучать, наверное, поэтому ее общество тяготило Григорьева. Олег был приятно удивлен, когда на месте «разводящей мамаши» через неделю после своего перехода в новую группу девочек он увидел свою старую знакомую Настю.
   – Что ты тут делаешь? – вырвался у него первый вопрос.
   – Будем работать вместе. Ты не рад? – Настя смотрела на Олега с улыбкой.
   – Нет, рад, конечно… – Олегу импонировала эта уверенная в себе симпатичная пышка, к обществу которой он за месяц привык. – А где Катерина?
   – А мы поменялись с ней сменами. – Настя продолжала улыбаться.
   «Интересно, кто это так решил?» – подумал Олег.
   Ему начинала нравиться ночная работа. Он увидел и узнал многое. Например, что девчонок в этот бизнес выбирают не по уму, а по внешнему виду. Многие из них могли бы работать фотомоделями или появляться в качестве девушки месяца на обложке какого-нибудь глянцевого журнала. Но он уже знал истории, когда нежная, милая девушка, где-то наивная и глупая, которая вполне могла бы осчастливить какого-нибудь хорошего парня, став ему женой, через пару месяцев работы на этом жестоком «конвейере» превращалась в моральную калеку со сломанной психикой. «Конвейер помятых судеб», – высказал свое мнение о бизнесе интимных услуг Олег на вопрос Михаила, что он думает о своей работе.
   – Знаешь, совсем не факт, что у этих деревенских девчонок с пьющими родителями был шанс жить лучше в своем селе, – ответил ему Михаил. – Они же все хотят принца московского с жилплощадью, машиной – им больше ничего и не надо. Но принц даже не знает о существовании какой-то там селянки. Принц в столице вполне способен за вечер спустить кругленькую сумму на увеселительные мероприятия для какой-нибудь гламурной сучки, целью которого является овладение этой самкой на одну ночь. В то время как можно потратить гораздо меньшую сумму на такую вот деревенскую дурочку, как наша Настя, с натуральными сиськами третьего размера, которая станет твоей навсегда, никогда не предаст и будет благодарна любому малозначительному подарку. Вот ты, Олег, подарил ей дешевый брелок в виде российского флага. Она всем девчонкам его показывала. И хранит этот твой подарок в коробочке как память о главном мужчине ее жизни, который не пьет, не курит, на девчонок матом не ругается, за что и причислен к лику святых. Ты не улыбайся! Она и Лариску уломала, чтобы та перевела ее в смену с тобой. Как ни крути, они проститутки, конечно, но у них есть одна замечательная особенность – трепетное отношение к обыкновенному нормальному парню. Достаточно быть адекватным, и она будет уважать и заботиться о тебе. Ты заметил, что в последнее время, когда ты появляешься у нас на «конторской хате», девчонки предлагают накрыть ужин или чай?
   – Я думал, что это нормально, – озадаченно произнес Олег.
   – Да? А попробуй заставь кого-то из них постирать! Хрен они зашевелятся! А для тебя метнутся и сделают. Знаешь почему? Потому что ты не домогался их, не оскорблял. Они тебя уважают. А вот гламурненькая сука вряд ли когда тебе чего постирает, пока ты ей с неба звезду не достанешь либо не выплатишь эквивалент стоимости этой звезды. Для нее недостаточно того, что ты нормальный пацан. И вот поэтому телки, которые не слишком увязли и поняли дальнейшую безвыходность своего положения, быстро исправили ошибки, расплатились с долгами и умотали отсюда восвояси. И они никогда не признаются в том, что были проститутками. А выскочат замуж и будут хорошими женами, ибо уже знают, что надо ценить и как себя надо вести.
   Олег подумал тогда, что прав Михаил, наверное. Но все девочки разные. Двух в чем-то похожих найти сложно. У каждой есть своя слезливая история о том, как она стала проституткой. Только складывалось впечатление, что все истории о тернистом пути становления жрицами любви чем-то похожи. Работают девочками по вызову, как правило, приезжие. У каждой где-то дома остались родители, парень, муж или еще кто-то, кто не знает о том, чем она занимается в столице. Официальные истории для родных и близких – «работаю в хорошей фирме» или «учусь в институте».
   У Григорьева в первые дни работы сложилось мнение, что у водителя нет проблем с сексом. Какую-нибудь свободную телочку да «оприходуешь» за смену. Но шли дни, а у него почему-то ни разу не возникло такого желания. Наверное, потому, что в жизни девушки в отношениях с мужчинами придерживаются определенных рамок в поведении. Они милы, застенчивы, скромны в силу воспитания, общественного мнения, сложившихся традиций, правил и еще многих факторов. Но это в обычной жизни. А когда ты занимаешься развозом проституток и знаешь, чем занимаются они, а иногда даже слышишь в машине пересказ всего состоявшегося на заказе с пикантными подробностями, рамки приличий рушатся. И девчонки понимают, что ты все о них знаешь. А что может быть хуже для девушки, чем выглядеть проституткой в глазах мужчины? Такой продажной женщиной… И они просто исключают тебя из списка мужчин. Ты теперь такой же, как они. И поэтому нет смысла придерживаться каких-то рамок поведения, пытаясь оставить о себе приятные впечатления перед человеком своего круга. Продажные девочки начинают вести себя без тормозов… Но самое интересное то, что и ты начинаешь чувствовать себя одним из них.
 
   Григорьев быстро привык к многоэтажному мату в профессиональных разговорах своих подопечных, но никак не мог привыкнуть к их девчачьим разборкам, когда прямо в салоне автомобиля начинался бой с визгом, оторванными накладными ногтями, порванными чулками и кофточками, сломанными каблуками. Такие бои не приветствовались «конторой», ибо девочки теряли товарный вид. На участниц подобных разборок накладывался штраф. Но представительницы самой древнейшей профессии все равно время от времени мутузили друг дружку почем зря, ограничиваясь только «девчачьим законом» не бить по лицу. Лицо – это святое. По сути, все их поведение между заказами – это один большой поединок выяснения их отношений. Женщина – по природе существо агрессивное, зорко охраняющее свою территорию и собственность. Не зря гласит народная мудрость: «Две бабы на одной кухне не уживаются» или «Две медведицы в одной берлоге…». В замкнутом пространстве салона автомобиля, где у каждой свой характер, свой заработок, девчонки сбиваются в группы из двух-трех человек, которые «дружат» против остальных или против кого-то конкретно. Причем состав таких групп очень мобилен и меняется по нескольку раз в течение смены. Та, что еще час назад числилась в тройке закадычных подружек, сию минуту может запросто оказаться злейшим врагом, а ее место займет другая, которая с прошлого вечера ходила в «лохушках деревенских» и в «крокодилах». Вообще, в своей среде проститутки не становятся подружками. Если и дружат, то не более недели. И это уже рекорд. А тут их уважительное отношение к простому водителю… Все это с трудом укладывалось в голове Олега Григорьева.
 
   В силу личного обаяния, образования, жизненного опыта или каких-то других обстоятельств, но бандит и охранник Михаил благоволил новому водителю и, сидя на кухне «конторской» квартиры, часто вел с ним откровенные беседы. После одного из таких разговоров Григорьев решил присмотреться к Насте. Яркая брюнетка с карими глазами, в которых всегда горел вызов, острая на язык, немного полноватая, но женственная девушка понравилась ему с первой рабочей ночи. Она пришла в «контору» из другой такой же фирмы, где не сошлась характером с директоршей. Первая встреча оставила у Григорьева приятное впечатление, а потом Олег общался с Настей как с давней хорошей знакомой.
   В одну из рабочих ночей, когда они ждали девчонок с заказа и беседовали в машине на разные темы, Олег подарил Насте брелок, понравившийся ей. Теперь же, после того как Настя добилась перевода ее в смену Григорьева, он был уверен, что девушка совсем не против ухаживаний. И вскоре Олег решил изменить своим правилам и пригласил Настю в ресторан.
   Ночью после ресторана она показала себя «на высоте». «Профессионалка!» – не пожалел о своем решении Григорьев.
   Они стали «дружить организмами», как, смеясь, выражалась Настя, не сильно напрягая друг друга взаимными обязательствами. Григорьева не смущал род ее занятий. Настя занималась развозом и сама на заказы давно уже не выезжала. Свои отношения они оба старались не афишировать, чтобы не вызывать ненужные сплетни и зависть девчонок. Настя, как и Олег, тоже родилась не в столице, но ее родители успели еще при Советском Союзе получить двухкомнатную квартиру в северном районе Москвы. Только отец пил всегда, а потеряв работу, спился окончательно. Мать надрывалась на трех приработках уборщицей, но денег на подрастающую дочь не хватало. Настя росла яркой и задиристой девчонкой. Рано начала ходить по взрослым компаниям, рано узнала мужчин. Проституцией стала заниматься по сознательному выбору – больше нигде таких денег не платили, но сумела даже среди специфичного контингента остаться независимой. Эта ее черта импонировала Олегу. А о Насте как о продажной женщине он старался не думать во время их нечастых встреч.
 
   Однажды за столом на кухне «конторской хаты» Михаил разоткровенничался с Олегом.
   На вопрос Григорьева: «Откуда взялись эти две новенькие куколки?» Михаил ответил рассказом в стиле братьев Гримм:
   – На нашем рынке услуг существует необходимость периодически обновлять товар. Хочешь, расскажу, как это делается? Представь: в какой-нибудь богом забытой деревне по проселочной дороге едет красивая дорогая иномарка с московскими номерами. Из приоткрытых окон льется красивая ритмичная музыка. В общем, столичный шик в чистом виде. Из иномарки выходит яркая ухоженная женщина с модельной прической, вся в золоте и прочих аксессуарах, на которые в первую очередь обращает внимание любая девчонка. Ценные побрякушки производят на местных такой же эффект, как бусы из консервных банок на папуаса. Женщина направляется уверенным шагом к одной из сидящих на завалинке девчонок. И происходит диалог по типу:
   – Привет, дорогая!
   – Здравствуйте, тетенька…
   – А как тебя зовут, милая?
   – Люда…
   – Люда, а что ты здесь делаешь?
   – Корову жду, тетенька, доить надо…
   – А мама с папой где, Людочка?
   – Папы нет, а мама пьет…
   – Ой, и красивая же ты, Людочка! Сколько зарабатываешь дояркой?
   – Три тысячи рублей зарабатываю…
   – В месяц?
   – Ага!
   – А хочешь шестьдесят тысяч в месяц?
   – Конечно, хочу, тетенька!
   – А поехали тогда со мной!
   – Куда?
   – В Москву. Будешь столичной проституткой.
   – Вы чего?! С ума сошли!
   Приезжая красавица удаляется к машине. Вслед летят ведра или еще какая-нибудь хозяйская утварь. Эффект вполне предсказуем. Женщина садится в машину. После оценки внешнего вида Люды пара крепких ребят в салоне иномарки прикидывают, сколько можно на ней заработать. И если вывод многообещающий, женщина переходит на вторую стадию атаки – знакомству с подружками этой Люды и выяснению ее слабых мест. В ход идут дешевые подарки и угощения. Взамен прорабатываются всякие истории из жизни кандидатки, составляется ее психологический портрет… Выясняется это все тут же, возле сельпо, где бьется сердце деревни. Жители в шоке от «крутых» гостей и общаются крайне охотно. Расскажут что угодно, только попроси. Далее столичная гостья с бутылкой дорогого коньяка в руках направляется к месту проживания Люды. У красавицы за плечами высшее образование по психологии и немалый опыт вербовки таких Люд. Через два часа посиделок и выпитой совместно бутылки Люда, проработанная по всем слабым местам, пообщавшаяся на все «женские» темы и нашедшая в собеседнице подружку, едет в иномарке в далекий город Москву работать проституткой. По своему желанию. Сознательно. А еще утром этого дня она и подумать не могла, что с ней может произойти такое.
   Когда ее привозят в столицу, временно затуманенное сознание проясняется, и девочка потихоньку начинает сожалеть. Чтобы это «прозрение» не разрослось и она не уехала, с ней продолжают работать. Во-первых, водят по магазинам. Для девушки из глухих мест это полезно – срабатывает эффект «тяги к шикарной жизни» от посещения крупного супермаркета или торгового центра. Она видит хорошо одетых людей, которые ходят по магазину, складывают товар в тележку и потом оплачивают на кассе. Такое раньше она видела только в кино. Люда загипнотизирована «цивилизацией», и ее посещают мысли типа: «Привезли добрые люди! Спасибо!» А еще какая-нибудь приставленная к ней от «конторы» Катя или Настя достает из бардачка толстенную тетрадку со списком постоянных клиентов. Есть белый список, есть и черный. Люду вначале катают только по «белому списку». Это клиенты, которые и попляшут вокруг нее, и денег подарят, и поцелуют во все места, когда уходить будет. И Люда довольна. Люда зарабатывает. Объясняется это все очень просто – она новенькая, ей нужно учиться и получить «подъемные». В конце месяца ей дают обещанные шестьдесят тысяч рублей. Люда, окрыленная счастьем (никогда таких денег не видела), спускает все свое богатство за три-четыре дня. На шмотки, на дискотеки, на клубы и так далее… В голове у Люды и следа не осталось от мысли вернуться домой в деревню. Она хочет еще шестьдесят штук. Тем временем других телок уже не держат в машине из-за нее, они все идут на «показ». И не факт, что клиенты выберут именно Люду. А если не выберут – она не сможет заработать. Теперь «белый список» обкатывает другая новая фея с периферии. А Люда уже трудится наравне со всеми. Она катается и по «черному списку» в том числе. А это клиенты, которые в силу своей психической неадекватности либо еще чего замечены в различного рода странностях, но платят исправно. А раз платят, значит, возим девчонок. Остальное не учитывается. Люда, посещая таких клиентов, искренне удивляется, когда о нее тушат бычки, бьют, заставляют заниматься любовью с собаками… И Люда, устав ждать свои шестьдесят тысяч, изъявляет желание уехать домой. На что получает ответ: «Долги сначала верни, сучка, а потом уезжай! Какие долги? А ты на хате тут живешь и пьешь-ешь из холодильника? Почему не платишь? А за хату все телки платят, а ты почему не скинулась? У тебя было шестьдесят тыщ? Куда дела? А мы тебе сколько всякой фигни накупили, тоже забыла? Чулочки, юбочки, кофточки – ты же приехала сюда в халате и тапочках! Лохушка деревенская!» И выставляют Люде долг. И должна Люда тысяч этак восемьдесят… Кому-то из «развозящих мамаш» – Кате или Насте – дают зеленый свет на применение штрафных санкций относительно Люды. И у Люды начинается полный отстой. При здоровой конкуренции, отсутствии иммунитета от штрафной системы и прочих неожиданно свалившихся на невинную головку реалий жизни ей светит зарабатывать только около десяти-пятнадцати тысяч рублей в месяц, которые она благополучно проест, пропьет и проживет. Долг в восемьдесят тысяч, вероятно, не только не снизится, а будет увеличиваться. По сути, Люда попадает в рабство до тех пор, пока она не надоест хозяевам и они не посчитают нужным ее просто выгнать. Есть, конечно, выход сорваться раньше – стать наркоманкой. Клиенты обычно не берут такого рода девиц, и она становится неинтересной «конторе». Некоторые целенаправленно подсаживаются на наркоту, чтобы их выгнали без выплаты долгов. Но ставка не играет на пользу девушке. Пока у нее есть товарный вид и ее не высушил героин, она в ходу у клиента. Как только клиенты перестают ее брать – обычно наркостаж девчушки уже доходит до критической отметки. Жить ей остается меньше года. Возможно, что и месяцев пять-шесть. Но их надо как-то прожить – пить, есть. И на дозу надо. И вопреки изначально поставленной цели «уехать» девочка просится обратно на работу. Ее никто не берет, вследствие чего она по ночам стоит на обочине дороги.
   – Жестко! – вздохнул Григорьев, представив на месте такой несчастной Настю.
   – Таковы законы этого рынка. Примерно третья часть проституток попадает в этот бизнес добровольно, – продолжил рассказ Михаил. – Их привлекает жажда острых ощущений, новизны либо чего-то еще. И их не надо обрабатывать так, как Люду… Поэтому они не много должны «начальству» и, как только начинают понимать, в какую «засаду» попали, копят десять-пятнадцать тысяч долга, выплачивают и уходят. Их история от начала до конца может тянуться от трех до шести месяцев. «Контора» отпускает таких с миром, ибо трех месяцев работы проститутки вполне достаточно, чтобы обновить ассортимент и порадовать клиента новыми телками. И всего лишь процентов десять девочек, работающих в данной сфере, отъявленные шалавы. Они любят трахаться и получать за это деньги, легко подчиняются законам бизнеса и не представляют себе, как можно жить иначе. Твоя Настя из таких.
   – Почему моя? – сделал невинное лицо Григорьев.
   – Ты в «непонятку» тут не играй! – ухмыльнулся Михаил. – Моя работа такая – все знать.
   – У нас нормальные человеческие отношения.
   – Вот пока «человеческие» – «контора» и не вмешивается. Ваши отношения не должны мешать работе. Понятно говорю? – Бандит напирал.
   – Понятно, – кивнул головой Олег.
   – Вот и ладно! – усмехнулся по-доброму Михаил. – Слушай дальше. «Конторы» бывают разные. Сейчас в Москве насчитывается более четырехсот «контор», подобных нашей. Не все преуспевают. В «конторке» средней паршивости работают по пять-семь телок, а бывает и меньше. Телки сидят дома, и их услугами пользуются в основном постоянные клиенты. В виде транспорта в таких «конторах» используется какой-нибудь знакомый таксист, который работает ночью и не прочь срубить пару-тройку сотенных. Все это оттого, что «контора» с таким раскладом не может позволить себе личного водителя и кидать ему каждый день по полторы штуки только за «выход».
   Хозяева «контор» довольно агрессивно относятся к появлению конкурентов на этом рынке. Поэтому таксист обычной наружности на «пятерке» с шашечками и антенной является неплохим прикрытием от акул из конкурирующей «конторы». Хозяева крупных «контор», которые держат рынок интимных услуг, сбились в мощный костяк. Это в основном высокопоставленные чиновники города и области и менты, конечно. Среди хозяев встречаются всякие родственники этих чиновников и прочая шушера, но реальные хозяева стоят при власти. Попал к таким водилой – считай, устроился в жизни. Но педаль газа теперь долго не отпустишь.