Казанцев Кирилл. Последнее предупреждение

   Скопцов был неприятно удивлен. Милая и ласковая женщина, с которой он провел незабываемую ночь, в какие-то немыслимо короткие доли секунды превратилась в оторву-торговку, каких множество на Гачинском мелкооптовом рынке Красногорска, – наглую, бесстыжую, грубую. И даже интонации в голосе те же самые. Базарные, сварливые.
   – Ах ты, блядь такая! – Маша уже выталкивала не сопротивляющуюся Лизу за дверь. – Ни на минуту нельзя отлучиться!
   – Подожди, Маша! – Скопцов бросился на помощь вдове погибшего друга. – Это моя хорошая знакомая!
   Администратор спиной подперла дверь, за которой скрылась Бизикова, и, с нескрываемой злобой глядя на Василия, все с теми же сварливыми интонациями поинтересовалась:
   – Это у вас так принято, у писателей?!
   – Ты о чем?! – удивился Скопцов.
   – Ну как же! – Маша уперла кулаки в крутые бедра, отчего ее фигура стала похожа на букву "Ф". – Одну завалил, трахнул и тут же какую-то шалашовку с улицы притащил?! Эх, ты!
   Казалось, она сейчас заплачет. Василий почувствовал себя виноватым, но в то же время было и немного приятно – его ревновали!
   – Маша! – начал увещевания он. – Ты ошиблась! Это действительно жена... Черт! Вдова моего однокурсника по университету! Я у них свидетелем на свадьбе был!
   – Друг семьи, значит?! – Она все еще злилась, но тон стал не таким резким, а уже готовые сорваться слезы так и не сорвались. – И чего ей надо было?..
   – Да муж у нее погиб! А она считает, что убили!
   – А ты что, милиционер? – уже совсем спокойно спросила Маша.
   – Да нет же! Просто переживает очень, глючит!
   – Как это – "глючит"?!
   – Ну-у... – попытался объяснить Скопцов. – Считает, что вокруг нее одни враги, что все ей желают зла...
   – Городская сумасшедшая, короче? – перебила его Маша. Сказанное неприятно резануло слух, но Василий скрепя сердце согласился:
   – Да. – Как ни крути, а Маша была права. По-другому не скажешь...
   – Ну ладно... – Извиниться женщина не сочла нужным. Проведя рукой по волосам, смутилась: – Ой, я такая растрепанная! Не смотри на меня!
   Уже из-за двери крикнула:
   – Я сейчас, пять минут, только в порядок себя приведу и буду накрывать обед!
   Василий вышел следом – в холле администратора уже не было. Тогда он прошел на улицу. Все-таки как-то нехорошо получилось с Лизой. Надо бы извиниться. Но в обеих сторонах пустынной улицы не было заметно ни одной живой души.
   "Узнаю адрес и зайду вечером!" – решил Скопцов. Может, нужна какая помощь. Хотя разве может он чем-то помочь за то короткое время, что будет находиться здесь. Специалистам бы ее показать...

* * *

   Оказавшись одна в своей комнате, Маша, поминутно оглядываясь на дверь, схватила телефонную трубку со стоящего здесь же аппарата, быстро набрала короткий номер. Ей ответили уже через несколько секунд:
   – Да!
   – Николай Викторович? – на всякий случай уточнила Маша, хотя прекрасно знала, кому принадлежит этот номер.
   – Да! – недовольно повторил мужской голос.
   – Тут это! – быстро зашептала Маша, прикрывая рукой микрофон. – К гостю приходила эта... Городская сумасшедшая! Лизка! Он, оказывается, ее мужа хорошо знал!
   – И что?
   – Наплела ему всякого-разного! Ну, там типа того, что убили его! И все такое прочее!
   – Имена называла?..
   – Вроде бы нет... Но только я не весь разговор слышала!
   – Значит, эта тварь жить спокойно не хочет... – размышлял вслух мужчина.
   – Получается, что так! – подобострастно поддакнула ему "поэтесса".
   – Ладно! – мужчина принял какое-то решение. – Молодец, что позвонила! Это тебе зачтется! А за этим писакой продолжай присматривать! Не нравится он мне! Больно шустрый...
   Не прощаясь, собеседник Маши повесил трубку.
   Услышав короткие гудки отбоя, Маша вернула трубку на аппарат и развернулась к зеркалу. Критически осмотрев себя, взяла щетку для волос и начала приводить в порядок прическу. Ей нравилось хорошо выглядеть...

* * *

   Вернувшись в комнату, Василий первым делом выключил музыку. Хорошее настроение куда-то улетучилось само собой. На душе было пакостно. Присев к столу, он начал было перебирать бумаги, но работа не шла – не мог сосредоточиться.
   Неслышно появившаяся в комнате Маша споро накрывала на стол, время от времени виновато поглядывая на Скопцова. Молчала... И правильно делала! Разумеется, он после прошедшей ночи признавал ее право на ревность. Но вот так, не разобравшись, оскорблять человека!.. Сложно это понять.
   – Вася, иди обедать... – тихонько попросила Маша. И хотя есть не особенно и хотелось, он послушно встал и пошел к столу.
   В этот раз администратор тоже села за стол. Что-то увлеченно щебетала, пока Скопцов угрюмо ковырялся в различных вкусностях, выставленных на стол. Но в конце концов не выдержала – вздернула подбородок, поджала губы и заявила:
   – Слушай, ну не знала я, что у тебя здесь знакомые есть! Мог бы и предупредить!
   М-да... Такой милый семейный обед. С милой семейной сценой. Просто, по-домашнему... "Милый, почему ты не спросил у меня разрешения?" Не кажется ли дамочке, что она слишком перегибает палку?.. Одна-единственная ночь вовсе не делает ее женой. Она что, совсем уже бестолковая?! Так вроде не похоже...
   – Ты не могла бы узнать ее адрес? – глядя в сторону, поинтересовался Василий.
   – Зачем? – Выражение лица Маши стало упрямым и каким-то агрессивным.
   – В таких ситуациях надо бы прощения просить...
   – Щас-с! Это, может, у вас в городе принято перед каждым извиняться! А мы тут люди простые, деревенские... Сегодня поругались, завтра помиримся! – окрысилась на Скопцова милая девушка.
   – А я тебя, по-моему, не прошу. Сам схожу, если тебе настолько трудно... – Отбросив салфетку, Василий встал из-за стола и, прихватив по дороге бумаги, пошел в кабинет. Он боялся, что не сможет сдержаться и скажет этой нахалке какую-нибудь резкость. А опускаться до вульгарной ссоры с женщиной!.. Стремно это, господа!
   Маша выдерживала характер минут пятнадцать. Потом тихонько вошла в кабинет. Теперь уже без стука. Молча остановилась за спиной Скопцова, прижалась горячим бедром. Василий немного передвинул стул в сторону. Потоптавшись еще пяток минут за спиной, администратор предприняла очередную атаку. Обхватила сзади руками, прижалась пухлой грудью к спине, зашептала в ухо:
   – Ну, не права! Сорвалась! – На этот раз Скопцов не стал отодвигаться. – Люблю я тебя! С первого взгляда влюбилась! Там, у себя, в Красногорске, ты делай что захочешь! А здесь я к тебе ни одну блядь на пушечный выстрел не подпущу!
   – Лиза – не блядь! – жестко одернул подругу Василий.
   – Хорошо! – легко согласилась та. – Но я откуда это знаю?! Я ее вообще впервые вижу!
   – Зато слова какие хорошие нашла для знакомства!
   – Ну, хочешь, вечером вместе к ней сходим? Хочешь?! Я извинюсь, ты все объяснишь...
   – Ладно! – сменил гнев на милость Скопцов. Он уже косился на небольшую кушетку, установленную между двумя книжными шкафами. Хотелось схватить женщину в охапку, утянуть в эту нишу и продолжить то, что так успешно было начато ночью. Но время, время!.. Было уже без десяти минут два, а Николашину точность Василий имел возможность видеть воочию и не испытывал желания быть застигнутым со спущенными штанами. Еще неизвестно, как бы такие вольности аукнулись Маше. Пусть она кричит и ругается, как базарная торговка! Это не повод подставлять ее...
   Николаша не появился ни в два, как обещал... ни в половине третьего. Принарядившийся по случаю выхода "на люди" Скопцов бесцельно слонялся по квартире-гостинице. Маша скрывалась где-то в недрах дома и ничем не напоминала о своем существовании.
   Наконец, когда уже Василию надоело ожидание и он собирался звонить в администрацию, для того чтобы узнать, что произошло, за окном знакомо заскрипели тормоза. "Наконец-то!" – Скопцов почти обрадовался. Само по себе ожидание отвратительно, оно останавливает естественный ход времени, мозг и мышцы становятся дряблыми, вялыми...
   Дверь распахнулась, и в комнату без спроса, по-хозяйски вошел помощник. Только выглядел он сейчас как-то странно. Не осталось и следа от уже привычного образа чиновника-телохранителя. Теперь перед Скопцовым предстал боевой офицер, как две капли воды похожий на Командира. Камуфляжный костюм зелено-бурого цвета был безупречно подогнан по фигуре. Куртка заправлена в брюки, что подчеркивало ширину плеч. Из-под расстегнутого на одну пуговицу и заглаженного ворота куртки выглядывала футболка все той же маскировочной расцветки. Полноту и, как сказал бы Скопцов, глубину образу придавали перехватывающий талию широкий офицерский ремень и высокие ботинки-берцовки. И разумеется, выправка. Прямая спина, развернутые плечи, гордая посадка головы... "Опасный противник в рукопашной", – почему-то подумал Скопцов, глядя на помощника.
   В руках Николай держал перетянутый бечевкой пакет и картонную коробку.
   – Переодевайтесь! – заявил он, небрежно бросив пакет и коробку на диван. Ни "здравствуйте", ни "до свидания"... Вот так, вроде и не опоздал. Вроде бы и не ждал его тут никто.
   – А это еще зачем?! – Разумеется, такое отношение не могло не возмутить Скопцова. Ну, надо же! Осчастливили, можно сказать, своим появлением!
   Реакция Николая была адекватна образу. Глубоко вздохнув, он медленно оглядел Скопцова снизу вверх, во взгляде – легкое пренебрежение. Так смотрят на глупого мальчишку-школьника, задающего вопросы типа: "Почему дует ветер?" или "Почему листья зеленые?". Дескать, не способен ты понять элементарных вещей, пацан... Если тебе говорят, что так надо, то так оно и есть. Старшим виднее.
   – Мы едем на охоту, – выдержав паузу, заявил помощник.
   – На какую еще охоту?!
   – На обычную. – Николаша поднял перед собой руки так, словно держал в них невидимое ружье. – Пиф-паф, ой-ой-ой!.. Понятно?
   – Нет! – честно заявил Скопцов.
   – Вот и хорошо! – Николаша не смутился. Опять кивнул на сверток и добавил: – Просто переодевайтесь – и поехали. И поторопитесь – нас ждут!
   – Но никакой охоты в программе нет! – огрызнулся Скопцов. – И вообще, я не любитель...
   – Ерунда! – отмахнулся помощник. – Программа – не догма. А что касается любви... Вам понравится. Гарантирую.
   Николаша развернулся и направился к двери, на выходе бросив через плечо:
   – Я жду в машине. Поторопитесь...
   Василий остался в комнате. Успокоился он довольно быстро. Ведь он здесь, в конце концов, гость. Дорога и проживание не стоят ему ни копейки, за все платит заказчик. Значит, заказчику виднее, как использовать оплаченное им время.
   Вернувшись к дивану, он развернул бумагу. В свертке был камуфляж, точно такой же, как у помощника. Хороший, американский, натовский, не чета нашим армейским, сшитым из чего попало.
   Скопцов развернул куртку. Внутри оказалась тонкая трикотажная майка – неизвестный упаковщик позаботился обо всем. Вообще-то Василий по форменной одежде не особенно убивался. Но если этого требуют местные правила приличий...
   Уже через пять минут он был на улице. Николаша действительно, как и обещал, сидел за рулем все того же джипа. Критически осмотрел Василия, но ничего не сказал – просто распахнул дверцу и хлопнул по сиденью рядом с собой – садись, дескать.
   Заставлять себя уговаривать было бы, по меньшей мере, невежливо, и Скопцов занял предложенное ему место. Джип тут же сорвался с места. Вообще, Василий уже потихоньку начинал привыкать к такой манере поведения Николаши, так же, как и к его манере вождения.
   Джип, так же, как и давеча, пролетел по поселку, оставляя за собой клубы пыли, исступленный собачий лай и настороженные взгляды редких прохожих. До "мэрии" долетели в считаные минуты.
   – Подождите в машине, – приказным тоном сказал Николаша и оставил Скопцова в одиночестве. Правда, ненадолго – уже минут через пятнадцать он вернулся вместе с Альбертом Матвеевичем.
   Местный глава, в таком же точно камуфляже, как и все остальные, неспешным колобком выкатился из дверей. Чуть сзади и слева, бросая по сторонам настороженные взгляды, мягкой кошачьей походкой двигался Николаша. Возле самой машины он обогнал босса и предупредительно распахнул перед ним заднюю дверь. Альберт Матвеевич, одобрительно что-то пробормотав, забрался на заднее сиденье и вольготно на нем раскинулся.
   Помощник, закрыв дверцу, торопливо, но в то же время без суеты, обошел автомобиль и занял свое место, за рулем.
   – Сильно не гони... – предупредил его Альберт Матвеевич. – Нас на выезде Фоминых будет ждать.
   Помощник только кивнул.
   – Ну, как вам у нас, Василий Арсеньевич? – обратился глава к Скопцову. И в тоне его слышалось плохо скрываемое самодовольство. Интересно, это просто общий вопрос рачительного хозяина, которому есть чем гордиться? Или намек на некие обстоятельства?
   Василий не успел ответить – да, в принципе, его ответ Альберта Матвеевича не особенно и интересовал. Он увлеченно начал рассказывать о том, какая здесь раньше была дыра и чего он добился за время своего правления. Забавно, но и слова, и интонации были теми же самыми, что и утром.
   Возле выезда из поселка их уже ждал точно такой же джип.
   – Машина начальника милиции, Фоминых! – с некоторой долей гордости сообщил Альберт Матвеевич. – Видите, помогаем органам, чем можем – транспортом, горючим. Посигналь им, Николаша!
   Помощник послушно надавил на клаксон, заставив джип издать протяжный, немного тоскливый, но громкий вой.
   Машина начальника милиции откликнулась таким же сигналом и пристроилась в кильватер автомобилю главы. Теперь оба джипа мчались по лесной дороге.
   Альберт Матвеевич откровенно заскучал. Он еще пытался что-то говорить, давать на ходу какие-то пояснения, но глаза его посоловели, он все чаще зевал и, в конце концов, просто уснул.
   А Василий продолжал смотреть вперед, на дорогу. Откровенно говоря, места здесь были красивые. Почему-то, прожив всю свою жизнь в Красногорске, он так ни разу и не сумел выбраться далеко за пределы города. Разумеется, Чечня и свадьба однокурсника – не в счет. На войне было немного не до природы, а на свадьбе... Свадьба есть свадьба. С пьяных глаз немного увидишь.
   А сейчас... Тайга – а в том, что это настоящая тайга в ее первозданном виде, не могло быть ни малейших сомнений, – подавляла своей мощью и величием. Найти бы слова, рассказать о ней тем, кто никогда ее не видел и не увидит! Но в голову лезла всякая муть, типа "сосны-великаны" и "Шумел сурово брянский лес...". Поэтому Скопцов оставил неуклюжие и несвоевременные творческие попытки и просто любовался открывающимся за окошками джипа видом.
   Ехали долго – часа два с половиной, не меньше. Лесная, не шибко-то накатанная дорога то пряталась в тени многолетних лесных крон, то вырывалась на свободу, ровной стрелой рассекая редкие поляны. Николаша за все это время не сказал ни единого слова. И даже ни разу не взглянул в сторону Скопцова – внимательно следил за дорогой.
   "А места здесь действительно глухие..." – отстранение думал Василий. За все время путешествия им не попалось практически ни одной машины. Только один раз вывернул из-за поворота навстречу старый и разболтанный "уазик"... Мелькнуло бородатое лицо за лобовым стеклом. И все. Складывалось такое впечатление, что этой дорогой не пользуются вообще. Или пользуются, но только очень редко и "избранные".
   Сзади заворочался Альберт Матвеевич.
   – Долго еще? – пробурчал он капризно.
   – Подъезжаем! – бодро откликнулся Николаша, не поворачивая головы.
   – Ну ладно... – согласился большой человек.
   И действительно, ехали еще минут пятнадцать – не больше. А потом в очередной раз нырнули под шатер переплетенных где-то высоко вверху сосновых крон, повернули и выскочили на обширную поляну, в глубине которой, за высоким забором из тесаных бревен стоял домик не домик, терем не терем... Бог его знает, как правильно назвать, но что-то такое, сказочное...
   – Ну, вот, Василий Арсеньевич... Наш заказничек, – не преминул похвастаться сзади "клиент". – Домик, банька... Да сейчас сами все и увидите! Своими, так сказать, глазами!
   Верный Николаша в это время выскочил из машины и побежал к высоким воротам, сделанным из плотно подогнанных друг к другу деревянных плах.
   "Интересно, а разве нельзя было просто посигналить?" – мелькнуло в голове у Василия, но только спрашивать об этом он не стал – может, тут так принято?..
   Помощник с явным усилием отворил створки ворот и вернулся в машину. Оба джипа с небольшим промежутком вползли в огромный двор.
   – Ну, наконец-то!.. – немного брюзгливо резюмировал Альберт Матвеевич и начал выбираться из салона автомобиля, не дожидаясь помощи Николаши.
   Со стороны второго джипа уже торопливо мерил двор широкими шагами высоченный худой мужчина лет сорока пяти, в таком же, как и у всех присутствующих, "прикиде".
   "Они что, целую партию закупили?" – подумал Скопцов, глядя на него.
   – Альберт Матвеевич! – издали протягивал тот длинную руку. – Здравствуйте!
   – Здравствуй, Аркадий... – ответствовал заказчик. – Здравствуй... Вот, знакомься – это журналист. Из области!
   Последняя фраза была сказана со значением, выделена интонацией.
   – Василий Арсеньевич Скопцов!
   – Очень рад! – мужчина, которого Органчик назвал Аркадием, энергично потряс руку Василия.
   – Ну, а Аркадий Борисович возглавляет районную милицию! – продолжал процедуру знакомства глава администрации.
   – Очень приятно... – традиционная фраза. Вообще-то особого удовольствия это знакомство Скопцову не доставило – не понравились глаза Аркадия Борисовича. Какие-то напуганные, заискивающие, ускользающие... Нехорошие глаза. Вороватые какие-то.
   – Ладно, пойдемте в дом! – широким жестом радушного и хлебосольного хозяина Альберт Матвеевич пригласил всех в дом.
   – Шубин будет? – на ходу поинтересовался начальник милиции.
   – Позже обещал подъехать, – не поворачивая головы, ответил Органчик. – Ну, а мы пока без него начнем.

* * *

   Хорошая сказка со счастливым финалом как-то вдруг, неожиданно превратилась в ночной кошмар...
   ...Задремавшего по дороге Зарубина грубо и бесцеремонно выволокли из чрева "уазика" наружу, швырнули на землю. Он попытался было подняться, но тяжелый удар вернул его в первоначальное положение. Оглядевшись, он увидел, что вокруг него стоят какие-то крепкие мужики с автоматами в руках. Еще один, забросив автомат за спину, потрошил его сумку, разбрасывая вещи по сторонам.
   – Ничего хорошего... – небрежно отпихнул ногой в сторону ворох поношенного Вовкиного бельишка. – Нищеброд.
   Честно говоря, Вовка все еще не мог понять происходящего. Может, здесь, на прииске, такая традиция? Так вот встречать новеньких, проводить проверку на вшивость. Всяко бывает... Но вот только бить-то зачем?!
   – Слышь, мужики, вы чего делаете?! – попытался было возмутиться Зарубин, но только тот, что ковырялся в его сумке, сделал шаг вперед и все с той же ленцой ударил его ногой в лицо, процедив при этом сквозь зубы:
   – Пасть завали, урод...
   Удар был силен – Вовка почувствовал, как набухает синяк под правым глазом, как что-то солоноватое наполняет рот... Осторожно коснулся языком разбитых губ и десен... И только тогда вдруг понял, что это – не шутки. Что все это – серьезно, серьезней некуда...
   Он больше не пытался протестовать, а, затравленно глядя по сторонам, ожидал решения собственной участи. Его недавние попутчики стояли немного в стороне, ни во что не вмешиваясь... Только "хищник", имени которого Зарубин так и не узнал, ухмылялся в бороду.
   – Давай, вставай! – все тот же автоматчик, искавший что-то в его сумке, на этот раз легонько пнул Зарубина ногой в бок. – Не хера здесь валяться!
   Вовка послушно встал на ноги.
   – Пошли! – еще один пинок, на этот раз в ягодицу, придал ему некоторое ускорение и помог определиться с направлением. Вовка, подталкиваемый автоматным стволом, пошел куда-то в сторону от той площадки, на которой его встречали местные обитатели.
   По пути он кое-что заметил из того, что до этого укрылось от его взгляда, – они находились в маленькой галечной речной долине, по которой шустро бежала мелководная, но очень быстрая даже не речушка, а большой ручей.
   У этого ручья, под охраной автоматчиков, сидели оборванные и грязные люди, которые что-то делали в воде. Такое впечатление, как будто промывали опущенные в воду какие-то деревянные лотки... Но не это поразило Вовку больше всего – на ногах этих людей он разглядел... кандалы!
   "Так куда же это я попал?! – лихорадочно думал он. – На прииск или... На каторгу?!"

Глава 7

   Мужика друзья зовут на охоту. Он им отвечает: "Да я не умею..." – "А чего тут уметь?! – удивляются друзья. – Наливай да пей!"
   Анекдот, конечно, старый. Но не утративший актуальности. Так называемая "охота" началась с грандиозной попойки.
   И Альберт Матвеевич, при всей своей солидности и благообразности и Аркадий Борисович, при своем служебном положении – оба оказались далеко не дураки выпить. Причем из напитков, по старой русской традиции, предпочитали водку. Правда, не простую, из ларька, за "полтинник", от которой за километр резиной несет... А водку хорошую, фирменную, бутылка которой дороже иного коньяка стоит.
   В соответствие напиткам – и закуска. Копченая лосятина и медвежатина, капусточка квашеная, с брусникой, грибочки маринованные, картошечка отварная, хариус соленый...
   – Все свое! – гордо рекомендовал Скопцову Органчик, указывая на стол. – Все вот здесь, вокруг взято было! Такой вот у нас край – богатый и щедрый!
   Вообще-то Василий считал себя человеком достаточно крепким на спиртное... Но здесь, на этой заимке или даче – он так и не мог подобрать точного определения для этого домика-теремка, он понял – со "старой гвардией" ему тягаться сложно.
   Тост следовал за тостом, спич – за спичем. Николаша, который в отличие от водителя начальника районной милиции был допущен к столу "больших людей", со всей возможной добросовестностью следил за тем, чтобы у присутствующих постоянно были полны и рюмки, и тарелки.
   Скопцов, который один на всю честную компанию оказался курящим, время от времени выбирался под благовидным предлогом во двор, на высокое резное крылечко. Тем, собственно, и спасался...
   Сидя на теплых деревянных ступеньках, Василий наблюдал за тем, как водитель начальника милиции, здоровенный широкоплечий мужик самой зверской внешности, все в том же камуфляже без знаков различия, в глубине двора готовит баню. Он старательно размахивал колуном, который в его широких лапах казался игрушечным. Брал из-под навеса толстое березовое полено, устанавливал его на испещренном многочисленными "боевыми" отметинами пне, широко размахивался и с громким отчаянным выдохом резко опускал тяжелый стальной клин вниз, легко, играючи рассекая полено на две, а иногда и на три части.
   Ритмика его движений завораживала, притягивала взгляд. Зато голова при этом оставалась свободной. И Скопцов думал о том, как такое могло получиться, что здесь, почти что в двух сотнях километров от районного центра и в доброй сотне от любого другого жилья, в краю, где не редкость и многочисленные охотники, и всевозможные экспедиции, и просто искатели удачи, мог стоять такой вот притягательный домик. Сам по себе – без охраны и какой-то там обслуги. Никаких явных следов пребывания здесь того или другого заметно не было.
   Роль охранника исполнял матерый "кавказец", который исступленно бросался на любого, кто приближался к нему ближе десяти метров, до звона натягивая толстую кованую цепь. Исключение пес делал только для Николаши. Но ведь тот постоянно в поселке, рядом с патроном... А собачку надо кормить, причем каждый день.
   Да ее и кормили, от души – круглые налитые бока были явным тому свидетельством. Кто?
   И домик, и двор – чистые, аккуратно подметенные, без мусора. Не было заметно даже листьев и хвойных иголок с ближайших деревьев. Вроде как и падали они, но мимо, старательно облетая место отдыха главы района. И опять все тот же вопрос – кто это делал? Кто убирал в доме и мел двор?
   И не было ответа на этот вопрос. В принципе, интерес Василия был не настолько острым, чтобы приставать к хозяевам с ножом к горлу – кто да как... Так... Игра воображения, пища для ума. За столом такой "пищи" найти было невозможно – Органчик красовался и любовался сам собой, начальник милиции ему неуклюже, но с явной преданностью во взгляде и в голосе подыгрывал. Николаша по своему обыкновению молчал и, даже если его о чем-то спрашивали, ограничивался короткими междометиями.
   За спиной тихонько, без скрипа – тоже интересный факт, – открылась тяжелая дверь. Послышались шаркающие шаги. Скопцов не оглядывался – и по шагам, и по своеобразному громкому дыханию он уже определил – Аркадий Борисович...
   Начальник милиции тяжело, с покряхтыванием, присел рядом со Скопцовым. Некоторое время они сидели молча. Наблюдали, как дровосек, нарубив очередную охапку поленьев, уносил ее внутрь, в баню.
   – Ну, как вам наши края, Василий Арсеньевич? – первым нарушил молчание Аркадий Борисович.
   – Спасибо, неплохо... – интересно, а какой еще ответ он ожидал услышать на свой вопрос?
   – Гм... Интересный ответ. – Начальник милиции покачал головой.
   – Может быть... – согласился с ним Василий.
   – В принципе, я с вами согласен, – продолжал Аркадий Борисович. – Главную ценность всегда и везде составляли люди! И люди у нас здесь тоже прекрасные – труженики, можно сказать, герои!