Страница:
– Не твоего ума дело.
Листья высокой кукурузы скользили по стеклам, лезли через открытые окна в кабину. Наконец «джунгли» кончились, автомобиль выбрался на узкую грунтовую дорогу и двинулся в сторону гор. Отсюда они казались совсем близкими, но расстояния в здешних пейзажах обманчивые, ехать к ним надо было около часа. Насыпь постепенно поднималась над полем, в глубоких кюветах зеленела потянутая густой ряской вода.
– Слишком тихо, – глубокомысленно произнес небритый и принюхался, как сделал бы это дикий зверь.
– А что бы ты сделал, если бы нас взяли? – спросил племяшка.
– Как это?
– Ну... окружили бы, автоматы наставили. Их бы столько было, что ничего с ними сделать нельзя.
– По секрету тебе, как родственнику, скажу. В раму машины взрывчатка залита. Бахнуло бы так, что их бы потом по кусочкам в пакеты собирали, – небритый сказал это и, заметив испуг в глазах молодого родственника, хохотнул и добавил мрачно: – Шучу.
Дорога делала плавный поворот. Из-за стены кукурузы показалась милицейская машина. К появлению «УАЗа» милиционеры были явно готовы. Из зарослей застрекотал автомат, посыпалось лобовое стекло. Машина с мигалками рванула навстречу. Небритый пригнулся, буквально слившись с рулем, и крикнул:
– Вниз!
Молодой послушно упал на горячий капот, прикрывавший двигатель. Автомобили неслись навстречу друг другу. Еще один автомат загрохотал очередью – лейтенант стрелял, высунувшись в окошко. Пули продырявили кабину. Но небритый и не думал сворачивать. «УАЗ» упрямо шел лоб в лоб милицейскому автомобилю.
Побледневший сержант выдавил из себя:
– И пули его не берут. Лейтенант!
– Не сворачивай! Жми!
«УАЗ» ушел в сторону в самый последний момент, когда сержанту уже казалось, что столкновения не избежать, и он готовился распрощаться с жизнью. Правые колеса грузовичка несколько секунд крутились в воздухе, а потом, зацепившись за густо поросший травой откос, вновь вынесли машину на дорогу. Виляя, «УАЗ» упрямо вновь запылил к горам на полной скорости.
Сержант резко затормозил, грязно выругался, помянув близких родственников полевого командира.
– ...да как же так?! Он же перевернуться должен был.
– Эти дети гор с детства за рулем, как только до педалей дотянуться смогут. Они и не такое умеют. Не то что ты! Разворачивайся!
Милицейская машина в два приема неуклюже развернулась на узкой грунтовке. Контрактник, сидевший до этого в засаде, выскочив из кукурузы, успел добежать до своих и запрыгнуть на заднее сиденье.
– Догоним – убью, – пообещал он.
– Можешь и наоборот, – осклабился лейтенант. – Сперва убить, потом догнать. Главная задача для нас – настигнуть противника, остановить его и стрясти свои бабки. Понял?
Облако пыли, поднятое «УАЗом», приближалось, рассмотреть в нем что-либо было сложно. Милиционеры стреляли практически наугад.
– Кажется, достали, – заслышав новый звук, выкрикнул лейтенант и вскинул руку, чтобы прекратить стрельбу.
Явственно шуршало, хлюпало простреленное колесо.
– Есть. Далеко теперь не уедут.
В пылу погони милиционеры как-то упустили из вида, что никаких других машин им по пути не попадается. Местность тут была безлюдная.
Кавказцы тоже не видели своих преследователей, о тех напоминали лишь выстрелы. И напоминали постоянно. Водитель еле удерживал машину с простреленным колесом на дороге. «УАЗ» в любую минуту рисковал уйти в глубокий кювет.
– До селения не дотянем. Лезь в кузов! – приказал небритый.
Молодой кивнул, мол, понял, что от него требуется. Он вытащил из-за спинки седушки автомат и нырнул в прорезанное в задней стенке кабины окошко. Опрокинувшиеся кеги громыхали в тесном кузове, перекатывались, били в низкие борта. Задний брезентовый полог развевался на ветру. Дырки от пуль на нем складывались в замысловатую картину, напоминающую карту звездного неба. А за брезентом в пыли чуть угадывался контур подпрыгивавшей на неровностях дороги милицейской машины. Динамики на крыше правоохранители забыли отключить, из них то и дело вылетали когда проклятия в адрес беглецов, когда ругань милиционеров между собой. Парень, ухватившись левой рукой за стойку тента, принялся стрелять с правой. Силуэт машины преследователей тут же отдалился, растаял в пыли.
«УАЗ» подбросило, подлетевший на добрых полметра тяжелый кег ударил молодого кавказца по рукам. Парень вскрикнул, разжал пальцы, выронил автомат, поднять не успел. Кеги уже перекатывались по оружию. Племяшка сам еле уворачивался от «оживших» металлических бочек.
– Чего не стреляешь?! – донеслось из кабины.
В клубах пыли вновь появился приблизившийся милицейский автомобиль. Прозвучала короткая очередь. Дорога повернула, пошла в гору. Налетевший ветер увел пылевой шлейф в сторону. Теперь преследователи уже четко видели растерявшегося безоружного паренька в кузове основательно потрепанного «УАЗа».
Молодой кавказец, превозмогая боль в поврежденной руке, сумел-таки ухватить автоматный ремень и вытащить оружие из-под перекатывающихся кегов. Он с остервенением вдавил спусковой крючок, однако выстрелов не последовало – затвор заклинило.
Лейтенант, высунувшись в окно, выстрелил одиночным, зато прицельно. Пуля, срикошетив о кег, высекла искру и с урчанием пронеслась возле самой головы парня. Капот милицейской машины уже буквально подпирал «УАЗ» сзади. Последовал несильный удар. Грузовичок вильнул, выровнялся, еще раз вильнул, чуть не уйдя с дороги в нагромождение камней. Звук захлебывающегося двигателя свидетельствовал, что машине осталось жить недолго, из-под кабины валил пар.
– Догоню – убью, на хрен, – донеслось из громкоговорителя.
В окошечке перегородки мелькнуло перекошенное злобой лицо небритого, блеснули зеркальные очки. И паренек понял, что если разговор о взрывчатке в раме «УАЗа» не был дурацкой шуткой дяди, то вот и настало ей самое время бабахнуть. А дядя Руслан лишь хочет убедиться, близко ли подошли менты – унесет ли на тот свет взрывом и их.
Лейтенант медлил с выстрелом, целился, насколько это позволяла тряска, а может, просто понимал, что никуда уже беглецы не денутся и их захват всего лишь вопрос времени. К тому же очень скорого времени.
Молодой кавказец в отчаянии откинул автомат, схватил тяжелый пивной кег, поднял его над головой – откуда только сила взялась – и бросил. Серебристая бочка мелькнула, чиркнув о задний борт, перевернулась в воздухе и вошла в лобовое стекло милицейской машины, словно бы его и не существовало. Кег впечатал затылок сержанта в подголовник и мгновенно сломал, как хрупкие спички, стойки вместе с напряженной вытянутой шеей водителя. Почти не растеряв своей разрушительной силы, он ушел дальше в салон. Лейтенант даже не успел толком понять, что произошло. Разлетевшееся на мелкие кубики лобовое стекло осыпало его с ног до головы. Краем взгляда он еще заметил рядом с собой обезглавленного сержанта.
Лишенная управления машина ушла в сторону, ударилась передним колесом в торчащий за обочиной острый камень, почти стала на радиатор, а затем и перевернулась, завалившись на бок. Взвыл и захлебнулся двигатель. Еще вращались по инерции задние колеса, вытекал из-под смятого крыла то ли дым, то ли пар. Оторванный капот лежал у камня рядом со снесенными с крыши динамиками. Согнутые стойки потрескивали. Крыша прижалась к спинкам сидений.
Небритый притормозил, недоверчиво глянул назад, оценил масштаб разрушения и осторожно дал задний ход.
– Чем ты их так уделал? – спросил он у племянника.
Побледневший парень жался к окну, отделявшему его от дяди.
– Это... это... я кег в них бросил. Автомат заклинило... ну, я и...
– Молодец. Только сперва у меня спросить надо было. Автомат, говоришь? – Тангаев спрыгнул на землю, снял зеркальные очки и властно протянул руку: – Дай, гляну.
Парень проникся уверенностью старшего родственника, даже не подал, а ловко бросил ему автомат. Небритый словил его, поставил приклад на землю и каблуком ударил по рычажку затвора. Металл скрежетнул и клацнул. Вылетел заклинивший патрон.
– Порядок. Пошли, только вперед меня не лезь, люди – твари живучие. – Полевой командир осторожно приближался к перевернутой машине. Автомат он держал наготове, водя стволом из стороны в сторону. – Никто не выпрыгнул? Все были внутри, когда перевернулись?
– Все, дядя Руслан. Сам смотрел и видел.
Внутри автомобиля что-то еще шипело, щелкало, и было не понять, что именно. То ли кто-то оставался жив, пытался выбраться, то ли искореженная техника оканчивала свое существование.
– Стой, – Тангаев приподнял руку и осторожно опустился на корточки, заглянул в выбитое ветровое стекло.
Водитель был наверняка мертв. Сперва полевому командиру показалось, что голова сержанта исчезла неизвестно куда. Но, заглянув в дверцу, он увидел то, что от нее осталось и находилось теперь за спинкой сиденья. Вместо лица – кровавое месиво. Шея растянулась, переломилась, но не порвалась. Зажатый в машине лейтенант был жив и пытался дотянуться до автомата. Он затравленно смотрел на Тангаева. Тот улыбнулся, запустил руку внутрь салона и осторожно потянул автомат на себя. Завладев оружием, вроде бы потерял к беспомощному лейтенанту всякий интерес и обошел машину. Контрактник, находившийся во время катастрофы на заднем сиденье, теперь ничком лежал на прижатом к спинкам потолке машины. Его широко открытые глаза оставались неподвижными, из приоткрытого рта текла кровь. Ноги конвульсивно дергались.
– А кег где? – спросил Тангаев как-то уж очень буднично.
– Не знаю, – растерялся молодой, колени его подрагивали, нижняя губа мелко тряслась, он смотрел и не верил, что разрушение и смерть людей – дело его собственных рук.
Дядя приобнял племянника за плечо, вложил ему в руки автомат. Сам вытащил самодельный нож с широким лезвием, несколько раз провел им по шершавой ладони, как по абразивному бруску, согнулся и глубоко полоснул дергающегося контрактника по горлу. Раздался булькающий звук, ноги в берцах еще раз согнулись и выпрямились. Парень захлебнулся кровью.
– Это агония была. Не жилец уже, – буднично пояснил дядя племяннику свой поступок.
Лейтенант не мог видеть, что происходит у него за спиной, но догадаться было несложно. Милиционер лихорадочно задергался, пытаясь просунуть руку вдоль ноги – мешала панель машины.
– Не суетись, – спокойно посоветовал Тангаев. – Не вытащишь ты пистолет. Или за рацией полез? Тоже зря. Раньше надо было подкрепление вызывать. А теперь мы с тобой один на один.
Лейтенант затравленно смотрел на заглядывающего ему в глаза полевого командира. Сильному тренированному мужчине некуда было податься – сложившаяся, покореженная машина надежно зажала его на одном месте.
– Ты деньги просил? Просил, – словно рассказывал народную сказку, говорил Тангаев. – Я тебе и твоим людям дал, сколько просил. Зачем тогда гнался? Стрелял зачем? Сказал бы сразу: больше дай. Я б тоже дал. Ну, может, поторговались бы немного. Каждый за свою работу получать должен. Ты за свою, я за свою. Так что ты сам и виноват. Ты по рации своим не успел сказать, где находишься, кого видел?
– Не сказал. Слушай, не убивай, договоримся, – прохрипел лейтенант.
– Убивать не буду, – миролюбиво проговорил Тангаев. – Значит, ничего не успел сказать и никому ничего не скажешь? Курить хочешь?
Вопрос прозвучал дико и неуместно. Но лейтенанту и в самом деле страшно хотелось закурить. У него все кости остались целы, лишь губу немного разбил да ударился головой, когда машина перевернулась. Тангаев поднял пачку сигарет, выпавшую из перевернутой машины, щелкнул зажигалкой. Прикуривать не стал, просто подержал кончик сигареты над огоньком, пока тот не задымился.
– Растягивай быстрей, а то погаснет, – полевой командир положил сигарету на землю.
Лейтенант взял ее непослушными пальцами, глубоко затянулся. Кончик сигареты зардел алым угольком.
– Мы тебя убивать не хотели, – скороговоркой выпалил лейтенант. – Деньги бы взяли, и все. Разошлись бы миром.
– Сколько взять собирались? – прищурил с интересом один глаз Тангаев.
– Десять тысяч зеленых, – честно признался милиционер.
– Интересно, – покачал головой небритый. – Разве десять на три делится? Плохо у тебя с арифметикой. Это вчера я десять тысяч стоил, а теперь больше. Продешевил бы ты, лейтенант. Ладно, помолись, если в Бога веришь.
– Ты же обещал... – милиционер поперхнулся дымом, сигарета вывалилась изо рта, откатилась в пыль.
– Не я убью, а он, – Тангаев скосил глаза на племянника. – Разве что у тебя десять тысяч зеленых с собой найдется… Вот видишь, нет у тебя с собой таких денег. Тогда почему думал, что у меня есть? Тоже убил бы, если бы я тебе их не дал? А домой отпустить тебя я не могу. Ты бы меня не отпустил. Верно говорю?
Милиционер дергался, пытаясь просунуть руку к пистолету. Он ощущал его у своего бедра, но ладонь не проходила, упираясь в покореженную дверцу. Молодой кавказец смотрел на дядю.
– Чего ждешь? – спросил Тангаев.
– Не получается, – выдавил из себя парень.
– Ты же в них уже стрелял, убить хотел. А теперь – не получается? Они бы на твоем месте сейчас не думали. Давай, времени мало.
Руки молодого напряглись, словно он сжимал в них не легкий автомат, а штангу. Но выстрела так и не прозвучало. Одно дело стрелять в пылу погони, когда стреляют в тебя. И совсем другие чувства накатывают, когда целишься в беззащитного человека, который смотрит с мольбой о пощаде в твои глаза.
– Э... придется тебя назад отправить, овец пасти, – небритый подошел к племяннику, обхватил пальцами его руки, сжимавшие автомат, направил ствол на машину. – Давай.
Лейтенант тихо – почти беззвучно – вымолвил:
– Не на...
Одиночный выстрел оборвал его на полуслове. Кровь тонким ручейком потекла из простреленной головы. Молодой вздрогнул, словно пуля попала в него самого, закрыл глаза.
– Не переживай. Ты же сам просил тебя ко мне взять. И не с пустыми руками пришел, автомат принес. Я своего первого тоже не сразу пристрелил. Ты пойми, он бы тебя не пожалел. Даже не думал бы.
– Да, дядя Руслан, понимаю.
– Вот и хорошо.
Тангаев еще раз приобнял племянника, вселяя в него уверенность, и отошел к камням. Сел на них, достал мобильник и принялся тыкать кнопки. На этот раз он не колебался со звонком. Ответили ему практически сразу, абонент явно не расставался с телефоном.
– ... да, да, слушай, – после короткой паузы проговорил Руслан Тангаев в трубку. – Задержаться пришлось, вынужденная остановка у меня получилась. Одни мужики давно меня не видели, как узнали, стали пива просить. Так сильно захотели, что пришлось их угостить – проставиться. Вот с ними и задержался. Перебрали они, я их спать уложил. Только неудобно получается, на голой земле сейчас отдыхают. Надо бы их в хорошее место доставить. А у меня машина забарахлила. Дальше на ней ехать боюсь. Километров десять еще протяну. А?..
Тангаев замолчал, ждал, пока таинственный абонент осмыслит его иносказание. Затем полевой командир весь превратился во внимание, слушал, боясь пропустить хоть слово. Явно и собеседник общался с ним не прямым текстом, не спешил называть вещи своими именами.
– Понял... понял... – приговаривал полевой командир, посматривая на племянника. – Ты уж извини, что так получилось. Все, до связи.
Небритый захлопнул «раскладушку», сунул ее в карман куртки и добавил уже племяннику:
– Скоро будут.
Ждать пришлось недолго: минут через тридцать на пустынном проселке показался эвакуатор с тюками прессованной соломы на платформе. Замер – водитель двигатель не глушил. Тангаев со своим родственником выбрались из ближайших зарослей. Если бы не искореженная милицейская машина и не изрешеченный «УАЗ», выглядели бы они вполне мирно, оружие спрятать успели. Водитель эвакуатора увиденному не удивился, деловито зацепил трос за перевернутый автомобиль и оттащил его с дороги.
– Может, его в горы затащить и в пропасть сбросить? – предложил Тангаев.
Водитель эвакуатора покачал головой.
– О нем Иса чуть позже позаботится. А пока сказал так сделать...
Все втроем сноровисто принялись разрезать веревки, стягивающие тюки, и забрасывать машину с трупами соломой. Получилось не слишком убедительно, но неровная скирда с дороги в глаза не бросалась – идеально вписывалась в сельский пейзаж.
Затем эвакуатор подъехал к «УАЗу».
– На трос возьмем, – распорядился Тангаев.
Не прошло и получаса, как эвакуатор втащил за собой скрежещущий трансмиссией «УАЗ» в широко раскрытые стальные ворота автосервиса, расположенного перед въездом в небольшой поселок. Над воротами красовалась вывеска «С.Т.О. у ИВАНЫЧА».
Двое мрачного вида кавказцев тут же плотно закрыли створки ворот, скрыв от посторонних глаз покалеченный «УАЗ». Из-за высокого забора долетали затихающие звуки готовившегося к ночи селения. Блеяли овечки, мычали коровы, лениво лаяли собаки. Тангаев задрал голову и посмотрел в небо на проклюнувшиеся звезды.
– Когда ты, Иса, успел Иванычем стать? – повернулся полевой командир к хозяину автосервиса – немолодому мужчине с проклюнувшейся на висках сединой.
– Маркетинговый ход такой. Наши в любом случае ко мне обращаются, а русские на вывеску клюют. Не зеленый же флаг с цитатой из Корана мне над входом вешать, – усмехнулся Иса и заглянул в кузов. – Мы же тоже россияне. Я же говорил, что пивные кеги – это плохо. Вот и заподозрили.
– Ничего они не заподозрили, – Тангаев устало вытер лоб. – Вот мешки с сахаром, как ты советовал, – это совсем плохо. Мы их уже отыграли. Да и не насыплешь эту дрянь в мешки.
– Дядя Руслан, так в кегах не пиво? – тихо спросил молодой кавказец, и в его потухших глазах наконец вновь появился блеск. – Что же ты раньше мне не сказал?
– Пиво... пиво у нас в кегах... – Тангаев многозначительно подмигнул племяннику. – И им пол-России до усрачки напоить можно. А теперь нечего тебе здесь шляться, иди – поспи немного. Нам еще долгая дорога предстоит.
Молодой человек не стал спорить, хоть после сегодняшней встряски ему и не хотелось спать, но слова влиятельного дяди были для него законом.
– Доброй ночи, дядя Руслан, – вымолвил он и пошел к дому.
Мрачные автомеханики уже закатывали пробитый пулями «УАЗ» в бокс. Тангаев и Иса-Иваныч неторопливо двигались следом.
– Я должен был тебе три кега доставить, – тихо сообщил полевой командир. – Но один из них мой племяшка в ментов бросил. Не знал, что внутри. Где-то там теперь и лежит; мы искали, не нашли. Пусть потом твои люди поищут. Так что только два оставлю.
– Как скажешь, Руслан.
– Ты их получше спрячь. Думаю, завтра всполошатся. Искать своих станут, всех на уши поставят. К тебе тоже нагрянут.
– Я уже все придумал и своих людей предупредил. Место надежное. Хозяин наш сказал, что и здесь у него все схвачено.
– Сам сказал?
– Не сам, конечно. У него других дел много. В Москве он сейчас.
«УАЗ» закатили на подъемник, откинули задний борт. Под пристальным взглядом Исы автослесари выгрузили два кега, отнесли их в сторону. Крышка вместительной – литров на пятьсот – металлической емкости с грязно-маслянистой табличкой «ОТРАБОТКА» была уже открыта. Слесари один за другим погрузили в отработанное масло кеги. Черная густая жидкость приняла, словно всосала в себя, блестящие цилиндры, крышка закрылась.
– Они никогда сюда не лазят, – улыбнулся Иса.
– Долго им здесь не лежать, – отозвался Тангаев.
Слесари уже перегружали оставшиеся кеги в «Газель», стоявшую в соседнем боксе.
– Пошли, – предложил Иса и повел гостя к узкой металлической лестнице, ведущей в застекленный кабинетик под самым потолком.
Тангаев расположился на потертом стуле, на другой стороне старого письменного стола устроился Иса. Его офисное кресло выглядело убого. Замасленная обивка, один подлокотник оторван.
– Это чтобы выбираться из-за стола быстрее было, – пояснил хозяин станции технического обслуживания и, налив гостю стакан крепкого чая, бросил в него листок мяты. В стеклянной коробочке кабинета сразу же распространился приятный щекочущий запах.
– Значит, так. К утру сделаем тебе новые документы. Маршрутный лист и накладные выпишем на Краснодар, там тебя встретят. На этот раз организация четкая, никакой импровизации и сюрпризов. Ты уж извини, что я этот пост проморгал. – Иса водрузил на кончик носа узкие, в золоченой оправе очки, отчего тут же показался полевому командиру раза в два умнее.
– Бывает, – снисходительно пробормотал Тангаев. – Большие дела без накладок не обходятся.
Он смотрел сквозь стеклянную стену на то, как слесари поднимают покалеченный «УАЗ», как сноровисто снимают с него колеса, кабину. Сипел компрессор, гудели пневматические отвертки. Полыхнул газовый резак. Веером посыпались искры. Машина, еще недавно резво бегавшая по дорогам, буквально на глазах исчезала, превращаясь в кучу запчастей и груду металлолома. И не было уже силы, способной вновь вернуть ей «жизнь», собрать разрозненные части в работоспособный механизм.
Тангаев озабоченно вздохнул. Ему не хотелось признаваться даже перед самим собой, что увиденное навеяло ему мысли о собственной будущей судьбе. Как прагматик, он понимал, что ему, как полевому командиру, вряд ли предназначено умереть в своей постели, окруженному родственниками. Обычно люди, подобные ему, оканчивали жизнь при попытке захватить их. Так проще штурмующим, властям и правосудию. А потом обезображенные тела показывали в вечерних выпусках теленовостей. Именно такая судьба до недавнего времени была однозначно уготована и Тангаеву. Но около месяца тому назад у него появился шанс изменить свое будущее. От человека – а ему он не мог не доверять – поступило предложение, от которого трудно было отказаться, сделанное самим «хозяином». И полевой командир не упустил свой шанс – согласился. Вот именно потому он и сидел сейчас напротив Исы, а внизу его ждала «Газель» с тяжелыми пивными кегами в кузове.
Руслан Тангаев глотнул мятного чаю, жадно втянул ноздрями его пряный аромат. В голове слегка посветлело, кровь перестала стучать в висках. Иса шелестел за столом бумагами, отрывал от пачки номерные накладные, ставил печати. Рядом с ним в длинном фанерном пенале их стояло больше двух десятков.
Полевой командир обвел взглядом тесное помещение. Пыльные, давно немытые стекла, тронутые ржавчиной металлические переплеты, убогая мебель. Над дверью висел небольшой парадный портрет президента родной для Исы и Тангаева автономии, которую в выпусках новостей дикторы обычно называли проблемной северо-кавказской республикой. На груди безбородого, а потому и моложавого президента золотился знак лауреата Государственной премии. А рядом с портретом виднелась арабская вязь – вышитая серебряной нитью по шелку цитата пророка, обращенная к торговцам, обязывающая их вести свое дело честно, не обманывать покупателей. И парадный портрет, и благая цитата были оправлены в одинаковые золоченые рамочки.
– Имам, а бороды нет, – тихо произнес Тангаев. – Станет имамом – отпустит.
– Ты что-то сказал? – вскинул голову Иса.
– Так, сам себе.
– Итого, Руслан, сколько тебе кегов пива в накладную вписать? – Иса указательным пальцем подправил очки.
Глава 2
Листья высокой кукурузы скользили по стеклам, лезли через открытые окна в кабину. Наконец «джунгли» кончились, автомобиль выбрался на узкую грунтовую дорогу и двинулся в сторону гор. Отсюда они казались совсем близкими, но расстояния в здешних пейзажах обманчивые, ехать к ним надо было около часа. Насыпь постепенно поднималась над полем, в глубоких кюветах зеленела потянутая густой ряской вода.
– Слишком тихо, – глубокомысленно произнес небритый и принюхался, как сделал бы это дикий зверь.
– А что бы ты сделал, если бы нас взяли? – спросил племяшка.
– Как это?
– Ну... окружили бы, автоматы наставили. Их бы столько было, что ничего с ними сделать нельзя.
– По секрету тебе, как родственнику, скажу. В раму машины взрывчатка залита. Бахнуло бы так, что их бы потом по кусочкам в пакеты собирали, – небритый сказал это и, заметив испуг в глазах молодого родственника, хохотнул и добавил мрачно: – Шучу.
Дорога делала плавный поворот. Из-за стены кукурузы показалась милицейская машина. К появлению «УАЗа» милиционеры были явно готовы. Из зарослей застрекотал автомат, посыпалось лобовое стекло. Машина с мигалками рванула навстречу. Небритый пригнулся, буквально слившись с рулем, и крикнул:
– Вниз!
Молодой послушно упал на горячий капот, прикрывавший двигатель. Автомобили неслись навстречу друг другу. Еще один автомат загрохотал очередью – лейтенант стрелял, высунувшись в окошко. Пули продырявили кабину. Но небритый и не думал сворачивать. «УАЗ» упрямо шел лоб в лоб милицейскому автомобилю.
Побледневший сержант выдавил из себя:
– И пули его не берут. Лейтенант!
– Не сворачивай! Жми!
«УАЗ» ушел в сторону в самый последний момент, когда сержанту уже казалось, что столкновения не избежать, и он готовился распрощаться с жизнью. Правые колеса грузовичка несколько секунд крутились в воздухе, а потом, зацепившись за густо поросший травой откос, вновь вынесли машину на дорогу. Виляя, «УАЗ» упрямо вновь запылил к горам на полной скорости.
Сержант резко затормозил, грязно выругался, помянув близких родственников полевого командира.
– ...да как же так?! Он же перевернуться должен был.
– Эти дети гор с детства за рулем, как только до педалей дотянуться смогут. Они и не такое умеют. Не то что ты! Разворачивайся!
Милицейская машина в два приема неуклюже развернулась на узкой грунтовке. Контрактник, сидевший до этого в засаде, выскочив из кукурузы, успел добежать до своих и запрыгнуть на заднее сиденье.
– Догоним – убью, – пообещал он.
– Можешь и наоборот, – осклабился лейтенант. – Сперва убить, потом догнать. Главная задача для нас – настигнуть противника, остановить его и стрясти свои бабки. Понял?
Облако пыли, поднятое «УАЗом», приближалось, рассмотреть в нем что-либо было сложно. Милиционеры стреляли практически наугад.
– Кажется, достали, – заслышав новый звук, выкрикнул лейтенант и вскинул руку, чтобы прекратить стрельбу.
Явственно шуршало, хлюпало простреленное колесо.
– Есть. Далеко теперь не уедут.
В пылу погони милиционеры как-то упустили из вида, что никаких других машин им по пути не попадается. Местность тут была безлюдная.
Кавказцы тоже не видели своих преследователей, о тех напоминали лишь выстрелы. И напоминали постоянно. Водитель еле удерживал машину с простреленным колесом на дороге. «УАЗ» в любую минуту рисковал уйти в глубокий кювет.
– До селения не дотянем. Лезь в кузов! – приказал небритый.
Молодой кивнул, мол, понял, что от него требуется. Он вытащил из-за спинки седушки автомат и нырнул в прорезанное в задней стенке кабины окошко. Опрокинувшиеся кеги громыхали в тесном кузове, перекатывались, били в низкие борта. Задний брезентовый полог развевался на ветру. Дырки от пуль на нем складывались в замысловатую картину, напоминающую карту звездного неба. А за брезентом в пыли чуть угадывался контур подпрыгивавшей на неровностях дороги милицейской машины. Динамики на крыше правоохранители забыли отключить, из них то и дело вылетали когда проклятия в адрес беглецов, когда ругань милиционеров между собой. Парень, ухватившись левой рукой за стойку тента, принялся стрелять с правой. Силуэт машины преследователей тут же отдалился, растаял в пыли.
«УАЗ» подбросило, подлетевший на добрых полметра тяжелый кег ударил молодого кавказца по рукам. Парень вскрикнул, разжал пальцы, выронил автомат, поднять не успел. Кеги уже перекатывались по оружию. Племяшка сам еле уворачивался от «оживших» металлических бочек.
– Чего не стреляешь?! – донеслось из кабины.
В клубах пыли вновь появился приблизившийся милицейский автомобиль. Прозвучала короткая очередь. Дорога повернула, пошла в гору. Налетевший ветер увел пылевой шлейф в сторону. Теперь преследователи уже четко видели растерявшегося безоружного паренька в кузове основательно потрепанного «УАЗа».
Молодой кавказец, превозмогая боль в поврежденной руке, сумел-таки ухватить автоматный ремень и вытащить оружие из-под перекатывающихся кегов. Он с остервенением вдавил спусковой крючок, однако выстрелов не последовало – затвор заклинило.
Лейтенант, высунувшись в окно, выстрелил одиночным, зато прицельно. Пуля, срикошетив о кег, высекла искру и с урчанием пронеслась возле самой головы парня. Капот милицейской машины уже буквально подпирал «УАЗ» сзади. Последовал несильный удар. Грузовичок вильнул, выровнялся, еще раз вильнул, чуть не уйдя с дороги в нагромождение камней. Звук захлебывающегося двигателя свидетельствовал, что машине осталось жить недолго, из-под кабины валил пар.
– Догоню – убью, на хрен, – донеслось из громкоговорителя.
В окошечке перегородки мелькнуло перекошенное злобой лицо небритого, блеснули зеркальные очки. И паренек понял, что если разговор о взрывчатке в раме «УАЗа» не был дурацкой шуткой дяди, то вот и настало ей самое время бабахнуть. А дядя Руслан лишь хочет убедиться, близко ли подошли менты – унесет ли на тот свет взрывом и их.
Лейтенант медлил с выстрелом, целился, насколько это позволяла тряска, а может, просто понимал, что никуда уже беглецы не денутся и их захват всего лишь вопрос времени. К тому же очень скорого времени.
Молодой кавказец в отчаянии откинул автомат, схватил тяжелый пивной кег, поднял его над головой – откуда только сила взялась – и бросил. Серебристая бочка мелькнула, чиркнув о задний борт, перевернулась в воздухе и вошла в лобовое стекло милицейской машины, словно бы его и не существовало. Кег впечатал затылок сержанта в подголовник и мгновенно сломал, как хрупкие спички, стойки вместе с напряженной вытянутой шеей водителя. Почти не растеряв своей разрушительной силы, он ушел дальше в салон. Лейтенант даже не успел толком понять, что произошло. Разлетевшееся на мелкие кубики лобовое стекло осыпало его с ног до головы. Краем взгляда он еще заметил рядом с собой обезглавленного сержанта.
Лишенная управления машина ушла в сторону, ударилась передним колесом в торчащий за обочиной острый камень, почти стала на радиатор, а затем и перевернулась, завалившись на бок. Взвыл и захлебнулся двигатель. Еще вращались по инерции задние колеса, вытекал из-под смятого крыла то ли дым, то ли пар. Оторванный капот лежал у камня рядом со снесенными с крыши динамиками. Согнутые стойки потрескивали. Крыша прижалась к спинкам сидений.
Небритый притормозил, недоверчиво глянул назад, оценил масштаб разрушения и осторожно дал задний ход.
– Чем ты их так уделал? – спросил он у племянника.
Побледневший парень жался к окну, отделявшему его от дяди.
– Это... это... я кег в них бросил. Автомат заклинило... ну, я и...
– Молодец. Только сперва у меня спросить надо было. Автомат, говоришь? – Тангаев спрыгнул на землю, снял зеркальные очки и властно протянул руку: – Дай, гляну.
Парень проникся уверенностью старшего родственника, даже не подал, а ловко бросил ему автомат. Небритый словил его, поставил приклад на землю и каблуком ударил по рычажку затвора. Металл скрежетнул и клацнул. Вылетел заклинивший патрон.
– Порядок. Пошли, только вперед меня не лезь, люди – твари живучие. – Полевой командир осторожно приближался к перевернутой машине. Автомат он держал наготове, водя стволом из стороны в сторону. – Никто не выпрыгнул? Все были внутри, когда перевернулись?
– Все, дядя Руслан. Сам смотрел и видел.
Внутри автомобиля что-то еще шипело, щелкало, и было не понять, что именно. То ли кто-то оставался жив, пытался выбраться, то ли искореженная техника оканчивала свое существование.
– Стой, – Тангаев приподнял руку и осторожно опустился на корточки, заглянул в выбитое ветровое стекло.
Водитель был наверняка мертв. Сперва полевому командиру показалось, что голова сержанта исчезла неизвестно куда. Но, заглянув в дверцу, он увидел то, что от нее осталось и находилось теперь за спинкой сиденья. Вместо лица – кровавое месиво. Шея растянулась, переломилась, но не порвалась. Зажатый в машине лейтенант был жив и пытался дотянуться до автомата. Он затравленно смотрел на Тангаева. Тот улыбнулся, запустил руку внутрь салона и осторожно потянул автомат на себя. Завладев оружием, вроде бы потерял к беспомощному лейтенанту всякий интерес и обошел машину. Контрактник, находившийся во время катастрофы на заднем сиденье, теперь ничком лежал на прижатом к спинкам потолке машины. Его широко открытые глаза оставались неподвижными, из приоткрытого рта текла кровь. Ноги конвульсивно дергались.
– А кег где? – спросил Тангаев как-то уж очень буднично.
– Не знаю, – растерялся молодой, колени его подрагивали, нижняя губа мелко тряслась, он смотрел и не верил, что разрушение и смерть людей – дело его собственных рук.
Дядя приобнял племянника за плечо, вложил ему в руки автомат. Сам вытащил самодельный нож с широким лезвием, несколько раз провел им по шершавой ладони, как по абразивному бруску, согнулся и глубоко полоснул дергающегося контрактника по горлу. Раздался булькающий звук, ноги в берцах еще раз согнулись и выпрямились. Парень захлебнулся кровью.
– Это агония была. Не жилец уже, – буднично пояснил дядя племяннику свой поступок.
Лейтенант не мог видеть, что происходит у него за спиной, но догадаться было несложно. Милиционер лихорадочно задергался, пытаясь просунуть руку вдоль ноги – мешала панель машины.
– Не суетись, – спокойно посоветовал Тангаев. – Не вытащишь ты пистолет. Или за рацией полез? Тоже зря. Раньше надо было подкрепление вызывать. А теперь мы с тобой один на один.
Лейтенант затравленно смотрел на заглядывающего ему в глаза полевого командира. Сильному тренированному мужчине некуда было податься – сложившаяся, покореженная машина надежно зажала его на одном месте.
– Ты деньги просил? Просил, – словно рассказывал народную сказку, говорил Тангаев. – Я тебе и твоим людям дал, сколько просил. Зачем тогда гнался? Стрелял зачем? Сказал бы сразу: больше дай. Я б тоже дал. Ну, может, поторговались бы немного. Каждый за свою работу получать должен. Ты за свою, я за свою. Так что ты сам и виноват. Ты по рации своим не успел сказать, где находишься, кого видел?
– Не сказал. Слушай, не убивай, договоримся, – прохрипел лейтенант.
– Убивать не буду, – миролюбиво проговорил Тангаев. – Значит, ничего не успел сказать и никому ничего не скажешь? Курить хочешь?
Вопрос прозвучал дико и неуместно. Но лейтенанту и в самом деле страшно хотелось закурить. У него все кости остались целы, лишь губу немного разбил да ударился головой, когда машина перевернулась. Тангаев поднял пачку сигарет, выпавшую из перевернутой машины, щелкнул зажигалкой. Прикуривать не стал, просто подержал кончик сигареты над огоньком, пока тот не задымился.
– Растягивай быстрей, а то погаснет, – полевой командир положил сигарету на землю.
Лейтенант взял ее непослушными пальцами, глубоко затянулся. Кончик сигареты зардел алым угольком.
– Мы тебя убивать не хотели, – скороговоркой выпалил лейтенант. – Деньги бы взяли, и все. Разошлись бы миром.
– Сколько взять собирались? – прищурил с интересом один глаз Тангаев.
– Десять тысяч зеленых, – честно признался милиционер.
– Интересно, – покачал головой небритый. – Разве десять на три делится? Плохо у тебя с арифметикой. Это вчера я десять тысяч стоил, а теперь больше. Продешевил бы ты, лейтенант. Ладно, помолись, если в Бога веришь.
– Ты же обещал... – милиционер поперхнулся дымом, сигарета вывалилась изо рта, откатилась в пыль.
– Не я убью, а он, – Тангаев скосил глаза на племянника. – Разве что у тебя десять тысяч зеленых с собой найдется… Вот видишь, нет у тебя с собой таких денег. Тогда почему думал, что у меня есть? Тоже убил бы, если бы я тебе их не дал? А домой отпустить тебя я не могу. Ты бы меня не отпустил. Верно говорю?
Милиционер дергался, пытаясь просунуть руку к пистолету. Он ощущал его у своего бедра, но ладонь не проходила, упираясь в покореженную дверцу. Молодой кавказец смотрел на дядю.
– Чего ждешь? – спросил Тангаев.
– Не получается, – выдавил из себя парень.
– Ты же в них уже стрелял, убить хотел. А теперь – не получается? Они бы на твоем месте сейчас не думали. Давай, времени мало.
Руки молодого напряглись, словно он сжимал в них не легкий автомат, а штангу. Но выстрела так и не прозвучало. Одно дело стрелять в пылу погони, когда стреляют в тебя. И совсем другие чувства накатывают, когда целишься в беззащитного человека, который смотрит с мольбой о пощаде в твои глаза.
– Э... придется тебя назад отправить, овец пасти, – небритый подошел к племяннику, обхватил пальцами его руки, сжимавшие автомат, направил ствол на машину. – Давай.
Лейтенант тихо – почти беззвучно – вымолвил:
– Не на...
Одиночный выстрел оборвал его на полуслове. Кровь тонким ручейком потекла из простреленной головы. Молодой вздрогнул, словно пуля попала в него самого, закрыл глаза.
– Не переживай. Ты же сам просил тебя ко мне взять. И не с пустыми руками пришел, автомат принес. Я своего первого тоже не сразу пристрелил. Ты пойми, он бы тебя не пожалел. Даже не думал бы.
– Да, дядя Руслан, понимаю.
– Вот и хорошо.
Тангаев еще раз приобнял племянника, вселяя в него уверенность, и отошел к камням. Сел на них, достал мобильник и принялся тыкать кнопки. На этот раз он не колебался со звонком. Ответили ему практически сразу, абонент явно не расставался с телефоном.
– ... да, да, слушай, – после короткой паузы проговорил Руслан Тангаев в трубку. – Задержаться пришлось, вынужденная остановка у меня получилась. Одни мужики давно меня не видели, как узнали, стали пива просить. Так сильно захотели, что пришлось их угостить – проставиться. Вот с ними и задержался. Перебрали они, я их спать уложил. Только неудобно получается, на голой земле сейчас отдыхают. Надо бы их в хорошее место доставить. А у меня машина забарахлила. Дальше на ней ехать боюсь. Километров десять еще протяну. А?..
Тангаев замолчал, ждал, пока таинственный абонент осмыслит его иносказание. Затем полевой командир весь превратился во внимание, слушал, боясь пропустить хоть слово. Явно и собеседник общался с ним не прямым текстом, не спешил называть вещи своими именами.
– Понял... понял... – приговаривал полевой командир, посматривая на племянника. – Ты уж извини, что так получилось. Все, до связи.
Небритый захлопнул «раскладушку», сунул ее в карман куртки и добавил уже племяннику:
– Скоро будут.
Ждать пришлось недолго: минут через тридцать на пустынном проселке показался эвакуатор с тюками прессованной соломы на платформе. Замер – водитель двигатель не глушил. Тангаев со своим родственником выбрались из ближайших зарослей. Если бы не искореженная милицейская машина и не изрешеченный «УАЗ», выглядели бы они вполне мирно, оружие спрятать успели. Водитель эвакуатора увиденному не удивился, деловито зацепил трос за перевернутый автомобиль и оттащил его с дороги.
– Может, его в горы затащить и в пропасть сбросить? – предложил Тангаев.
Водитель эвакуатора покачал головой.
– О нем Иса чуть позже позаботится. А пока сказал так сделать...
Все втроем сноровисто принялись разрезать веревки, стягивающие тюки, и забрасывать машину с трупами соломой. Получилось не слишком убедительно, но неровная скирда с дороги в глаза не бросалась – идеально вписывалась в сельский пейзаж.
Затем эвакуатор подъехал к «УАЗу».
– На трос возьмем, – распорядился Тангаев.
Не прошло и получаса, как эвакуатор втащил за собой скрежещущий трансмиссией «УАЗ» в широко раскрытые стальные ворота автосервиса, расположенного перед въездом в небольшой поселок. Над воротами красовалась вывеска «С.Т.О. у ИВАНЫЧА».
Двое мрачного вида кавказцев тут же плотно закрыли створки ворот, скрыв от посторонних глаз покалеченный «УАЗ». Из-за высокого забора долетали затихающие звуки готовившегося к ночи селения. Блеяли овечки, мычали коровы, лениво лаяли собаки. Тангаев задрал голову и посмотрел в небо на проклюнувшиеся звезды.
– Когда ты, Иса, успел Иванычем стать? – повернулся полевой командир к хозяину автосервиса – немолодому мужчине с проклюнувшейся на висках сединой.
– Маркетинговый ход такой. Наши в любом случае ко мне обращаются, а русские на вывеску клюют. Не зеленый же флаг с цитатой из Корана мне над входом вешать, – усмехнулся Иса и заглянул в кузов. – Мы же тоже россияне. Я же говорил, что пивные кеги – это плохо. Вот и заподозрили.
– Ничего они не заподозрили, – Тангаев устало вытер лоб. – Вот мешки с сахаром, как ты советовал, – это совсем плохо. Мы их уже отыграли. Да и не насыплешь эту дрянь в мешки.
– Дядя Руслан, так в кегах не пиво? – тихо спросил молодой кавказец, и в его потухших глазах наконец вновь появился блеск. – Что же ты раньше мне не сказал?
– Пиво... пиво у нас в кегах... – Тангаев многозначительно подмигнул племяннику. – И им пол-России до усрачки напоить можно. А теперь нечего тебе здесь шляться, иди – поспи немного. Нам еще долгая дорога предстоит.
Молодой человек не стал спорить, хоть после сегодняшней встряски ему и не хотелось спать, но слова влиятельного дяди были для него законом.
– Доброй ночи, дядя Руслан, – вымолвил он и пошел к дому.
Мрачные автомеханики уже закатывали пробитый пулями «УАЗ» в бокс. Тангаев и Иса-Иваныч неторопливо двигались следом.
– Я должен был тебе три кега доставить, – тихо сообщил полевой командир. – Но один из них мой племяшка в ментов бросил. Не знал, что внутри. Где-то там теперь и лежит; мы искали, не нашли. Пусть потом твои люди поищут. Так что только два оставлю.
– Как скажешь, Руслан.
– Ты их получше спрячь. Думаю, завтра всполошатся. Искать своих станут, всех на уши поставят. К тебе тоже нагрянут.
– Я уже все придумал и своих людей предупредил. Место надежное. Хозяин наш сказал, что и здесь у него все схвачено.
– Сам сказал?
– Не сам, конечно. У него других дел много. В Москве он сейчас.
«УАЗ» закатили на подъемник, откинули задний борт. Под пристальным взглядом Исы автослесари выгрузили два кега, отнесли их в сторону. Крышка вместительной – литров на пятьсот – металлической емкости с грязно-маслянистой табличкой «ОТРАБОТКА» была уже открыта. Слесари один за другим погрузили в отработанное масло кеги. Черная густая жидкость приняла, словно всосала в себя, блестящие цилиндры, крышка закрылась.
– Они никогда сюда не лазят, – улыбнулся Иса.
– Долго им здесь не лежать, – отозвался Тангаев.
Слесари уже перегружали оставшиеся кеги в «Газель», стоявшую в соседнем боксе.
– Пошли, – предложил Иса и повел гостя к узкой металлической лестнице, ведущей в застекленный кабинетик под самым потолком.
Тангаев расположился на потертом стуле, на другой стороне старого письменного стола устроился Иса. Его офисное кресло выглядело убого. Замасленная обивка, один подлокотник оторван.
– Это чтобы выбираться из-за стола быстрее было, – пояснил хозяин станции технического обслуживания и, налив гостю стакан крепкого чая, бросил в него листок мяты. В стеклянной коробочке кабинета сразу же распространился приятный щекочущий запах.
– Значит, так. К утру сделаем тебе новые документы. Маршрутный лист и накладные выпишем на Краснодар, там тебя встретят. На этот раз организация четкая, никакой импровизации и сюрпризов. Ты уж извини, что я этот пост проморгал. – Иса водрузил на кончик носа узкие, в золоченой оправе очки, отчего тут же показался полевому командиру раза в два умнее.
– Бывает, – снисходительно пробормотал Тангаев. – Большие дела без накладок не обходятся.
Он смотрел сквозь стеклянную стену на то, как слесари поднимают покалеченный «УАЗ», как сноровисто снимают с него колеса, кабину. Сипел компрессор, гудели пневматические отвертки. Полыхнул газовый резак. Веером посыпались искры. Машина, еще недавно резво бегавшая по дорогам, буквально на глазах исчезала, превращаясь в кучу запчастей и груду металлолома. И не было уже силы, способной вновь вернуть ей «жизнь», собрать разрозненные части в работоспособный механизм.
Тангаев озабоченно вздохнул. Ему не хотелось признаваться даже перед самим собой, что увиденное навеяло ему мысли о собственной будущей судьбе. Как прагматик, он понимал, что ему, как полевому командиру, вряд ли предназначено умереть в своей постели, окруженному родственниками. Обычно люди, подобные ему, оканчивали жизнь при попытке захватить их. Так проще штурмующим, властям и правосудию. А потом обезображенные тела показывали в вечерних выпусках теленовостей. Именно такая судьба до недавнего времени была однозначно уготована и Тангаеву. Но около месяца тому назад у него появился шанс изменить свое будущее. От человека – а ему он не мог не доверять – поступило предложение, от которого трудно было отказаться, сделанное самим «хозяином». И полевой командир не упустил свой шанс – согласился. Вот именно потому он и сидел сейчас напротив Исы, а внизу его ждала «Газель» с тяжелыми пивными кегами в кузове.
Руслан Тангаев глотнул мятного чаю, жадно втянул ноздрями его пряный аромат. В голове слегка посветлело, кровь перестала стучать в висках. Иса шелестел за столом бумагами, отрывал от пачки номерные накладные, ставил печати. Рядом с ним в длинном фанерном пенале их стояло больше двух десятков.
Полевой командир обвел взглядом тесное помещение. Пыльные, давно немытые стекла, тронутые ржавчиной металлические переплеты, убогая мебель. Над дверью висел небольшой парадный портрет президента родной для Исы и Тангаева автономии, которую в выпусках новостей дикторы обычно называли проблемной северо-кавказской республикой. На груди безбородого, а потому и моложавого президента золотился знак лауреата Государственной премии. А рядом с портретом виднелась арабская вязь – вышитая серебряной нитью по шелку цитата пророка, обращенная к торговцам, обязывающая их вести свое дело честно, не обманывать покупателей. И парадный портрет, и благая цитата были оправлены в одинаковые золоченые рамочки.
– Имам, а бороды нет, – тихо произнес Тангаев. – Станет имамом – отпустит.
– Ты что-то сказал? – вскинул голову Иса.
– Так, сам себе.
– Итого, Руслан, сколько тебе кегов пива в накладную вписать? – Иса указательным пальцем подправил очки.
Глава 2
Это только кажется, что Подмосковье застроено вдоль и поперек: дороги, подъезды, коттеджи, высокие заборы с видеокамерами... В нем по-прежнему есть девственно дикие места, где практически не ступала нога человека. И расположены они совсем недалеко от оживленных трасс, городов и поселков. Даже небольшое болото, раскинувшееся вдоль речной поймы, надежно охраняет берег от любителей отдыха на природе. Если кто и сунется в трясину по незнанию, быстро повернет назад. Кому охота измазаться в грязи, если совсем неподалеку можно подъехать к самой реке на машине? И лишь немногие знают тайные тропинки, ведущие к таким местам. Знают, где можно ступить, чтобы не провалиться в трясину, куда свернуть, каким путем обойти гиблое место. Вроде бы все и на виду, но доступно не каждому, а только посвященному.
Так и в жизни. Кажется, что сегодняшнее общество структурировано до предела. О людях известно практически все, любой ваш шаг на виду. На каждого гражданина имеется с десяток файлов-досье в самых разных структурах: от милицейского райотдела до банка, где человек взял кредит. В паспорте стоит штамп с адресом-регистрацией. Все ваши телефонные звонки и текстовые сообщения надежно фиксируются в памяти компьютеров и хранятся там годами. Сотни видеокамер круглосуточно следят за улицами больших городов. При желании можно отследить все ваши перемещения, связи, друзей, родственников и знакомых. Однако есть люди и даже целые структуры, ухитряющиеся и в этом мире оставаться «невидимками». Их практически невозможно взять под контроль, нельзя «вычислить», отследить. Да, человека может остановить на улице милицейский патруль, тормознуть на трассе сотрудник ГИБДД; проверят документы, пробьют по базам данных. Все окажется в порядке: и адрес, и место работы, и биография – копай хоть до седьмого колена. Но фокус в том, что через месяц, когда в этом возникнет необходимость, вся эта полезная информация может бесследно исчезнуть из баз данных, а у человека-невидимки появятся новые – самые настоящие – документы. Для этого нужно иметь очень высоких покровителей – тех, кто не только имеет доступ к базам данных, но и причастен к их составлению. Скажете: нельзя вырубить топором то, что написано пером? Так это про другие времена! Теперь же все, записанное на компьютер, при помощи компьютера же и переписывается в течение долей секунды. Надо лишь иметь коды доступов к программам и знать, где дублируется информация.
Так и в жизни. Кажется, что сегодняшнее общество структурировано до предела. О людях известно практически все, любой ваш шаг на виду. На каждого гражданина имеется с десяток файлов-досье в самых разных структурах: от милицейского райотдела до банка, где человек взял кредит. В паспорте стоит штамп с адресом-регистрацией. Все ваши телефонные звонки и текстовые сообщения надежно фиксируются в памяти компьютеров и хранятся там годами. Сотни видеокамер круглосуточно следят за улицами больших городов. При желании можно отследить все ваши перемещения, связи, друзей, родственников и знакомых. Однако есть люди и даже целые структуры, ухитряющиеся и в этом мире оставаться «невидимками». Их практически невозможно взять под контроль, нельзя «вычислить», отследить. Да, человека может остановить на улице милицейский патруль, тормознуть на трассе сотрудник ГИБДД; проверят документы, пробьют по базам данных. Все окажется в порядке: и адрес, и место работы, и биография – копай хоть до седьмого колена. Но фокус в том, что через месяц, когда в этом возникнет необходимость, вся эта полезная информация может бесследно исчезнуть из баз данных, а у человека-невидимки появятся новые – самые настоящие – документы. Для этого нужно иметь очень высоких покровителей – тех, кто не только имеет доступ к базам данных, но и причастен к их составлению. Скажете: нельзя вырубить топором то, что написано пером? Так это про другие времена! Теперь же все, записанное на компьютер, при помощи компьютера же и переписывается в течение долей секунды. Надо лишь иметь коды доступов к программам и знать, где дублируется информация.