Страница:
Что ж она до сих пор так ко мне ЦЕПЛЯЕТСЯ?
19.00–22.00
Официальный ужин с премьер-министром Франции и его семьей.
Рене на четыре часа исчез вместе с двадцатилетней дочерью премьер-министра. Они сказали, что играли в рулетку, но если это так, то почему по возвращении у них были такие довольные физиономии? Если Рене не будет осторожен, то у него появится Маленький Принц, причем куда скорее, чем он думает.
15 ДСПЯВМ
Сегодня дважды пыталась ему дозвониться. В первый раз трубку сняла его бабушка и сказала, что Майкл ушел в компьютерный магазин покупать картридж для принтера. А потом его папа сообщил, что Майкл и Лилли ушли в киношку с бабушкой и дедушкой смотреть последнюю серию Джеймса Бонда. Везет же людям!!!!!!!!!
5 января, понедельник
6 января, вторник, королевские апартаменты вдовствующей принцессы
7 января, среда
8 января, четверг
9 января, пятница, 3 часа ночи, королевская опочивальня
9 января, пятница, 3 часа 5 минут ночи, королевская опочивальня
19.00–22.00
Официальный ужин с премьер-министром Франции и его семьей.
Рене на четыре часа исчез вместе с двадцатилетней дочерью премьер-министра. Они сказали, что играли в рулетку, но если это так, то почему по возвращении у них были такие довольные физиономии? Если Рене не будет осторожен, то у него появится Маленький Принц, причем куда скорее, чем он думает.
15 ДСПЯВМ
Сегодня дважды пыталась ему дозвониться. В первый раз трубку сняла его бабушка и сказала, что Майкл ушел в компьютерный магазин покупать картридж для принтера. А потом его папа сообщил, что Майкл и Лилли ушли в киношку с бабушкой и дедушкой смотреть последнюю серию Джеймса Бонда. Везет же людям!!!!!!!!!
5 января, понедельник
Королевская хроника
8.00—9.00
Завтрак с труппой Королевского балета Дженовии.
Рене соизволил встать раньше десяти. Первый раз такое вижу.
9.30–12.00
В балетной студии, на частной постановке «Спящей красавицы».
Ну, не знаю, почему Лилли считает, что в балете одни махровые женоненавистники. Парням там тоже приходится носить слишком обтягивающие трико, которые дают зрителям массу ненужной информации.
12.30–14.00
Обед с министром туризма Дженовии.
Неужели никто так и не поймет преимущества установки парковочных счетчиков? Кроме того, туристы, сходящие на один день с борта круизных лайнеров, пристающих в нашем порту, и толпами гуляющие по городу, разрушают наши исторические памятники, например мост Девственниц, названный так в честь моей пра-пра-пра-пра-пра-прабабушки Агнесс, которая бросилась с моста, только бы не становиться монашкой, как того хотел ее отец. (И правильно сделала: королевские мореходы выловили ее и в конце концов она сбежала с капитаном к вящему ужасу семейства Ренальдо.) Мне наплевать, какой процент валового национального дохода дают однодневные туристы с круизных лайнеров. Они же рушат ВСЁ!
14.30–16.30
Присутствовала на папиной пресс-конференции с представителями средств массовой информации, где обсуждалось место Дженовии в системе мировой экономики.
Боже мой, какая скукотища! Майкл! Ах, Майкл! Где ты?
17.00–18.00
Чаепитие с бабушкой и членами дженовийского Женского комитета.
Пролила чай на новые атласные туфли, которые идеально подходили под цвет платья.
Теперь они идеально подходят под цвет чая.
19.00–23.00
Официальный прием в честь очень важного руководителя из бывшего СССР и его жены.
Большую часть времени Рене отсутствовал без уважительной причины. Сразу после десерта его обнаружили резвящимся в фонтане дворцового сада с примой-балериной Дженовии. Папа очень расстроился. Попыталась поднять ему настроение, немного поболтав с его подругой, «Мисс Чешская Республика». Думаю, благодаря моим стараниям она будет чувствовать себя в своей тарелке, если вдруг окажется членом нашей семьи.
16 ДСПЯВМ
Еще немного, и у меня разовьется афазия, [1]как у той девчонки из «Поджигателя». Начну думать, что мой папа – это шляпа.
Завтрак с труппой Королевского балета Дженовии.
Рене соизволил встать раньше десяти. Первый раз такое вижу.
9.30–12.00
В балетной студии, на частной постановке «Спящей красавицы».
Ну, не знаю, почему Лилли считает, что в балете одни махровые женоненавистники. Парням там тоже приходится носить слишком обтягивающие трико, которые дают зрителям массу ненужной информации.
12.30–14.00
Обед с министром туризма Дженовии.
Неужели никто так и не поймет преимущества установки парковочных счетчиков? Кроме того, туристы, сходящие на один день с борта круизных лайнеров, пристающих в нашем порту, и толпами гуляющие по городу, разрушают наши исторические памятники, например мост Девственниц, названный так в честь моей пра-пра-пра-пра-пра-прабабушки Агнесс, которая бросилась с моста, только бы не становиться монашкой, как того хотел ее отец. (И правильно сделала: королевские мореходы выловили ее и в конце концов она сбежала с капитаном к вящему ужасу семейства Ренальдо.) Мне наплевать, какой процент валового национального дохода дают однодневные туристы с круизных лайнеров. Они же рушат ВСЁ!
14.30–16.30
Присутствовала на папиной пресс-конференции с представителями средств массовой информации, где обсуждалось место Дженовии в системе мировой экономики.
Боже мой, какая скукотища! Майкл! Ах, Майкл! Где ты?
17.00–18.00
Чаепитие с бабушкой и членами дженовийского Женского комитета.
Пролила чай на новые атласные туфли, которые идеально подходили под цвет платья.
Теперь они идеально подходят под цвет чая.
19.00–23.00
Официальный прием в честь очень важного руководителя из бывшего СССР и его жены.
Большую часть времени Рене отсутствовал без уважительной причины. Сразу после десерта его обнаружили резвящимся в фонтане дворцового сада с примой-балериной Дженовии. Папа очень расстроился. Попыталась поднять ему настроение, немного поболтав с его подругой, «Мисс Чешская Республика». Думаю, благодаря моим стараниям она будет чувствовать себя в своей тарелке, если вдруг окажется членом нашей семьи.
16 ДСПЯВМ
Еще немного, и у меня разовьется афазия, [1]как у той девчонки из «Поджигателя». Начну думать, что мой папа – это шляпа.
6 января, вторник, королевские апартаменты вдовствующей принцессы
ОН МНЕ ЗВОНИЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!
Правда, меня не было на месте (ну, это как обычно). В тот момент я как раз находилась в Королевской опере, слушала идиотскую «Богему», которая нравилась мне ровно до тех пор, пока все интересные персонажи не сыграли в ящик.
Он передал мне сообщение через дворцовую телефонистку. Сообщение гласило: Привет!
Привет! Майкл шлет мне ПРИВЕТ!
Естественно, я тут же кинулась перезванивать. Но Московитцы отправились во французский супермаркет, где первым покупателям сегодня полагались огромные скидки. Только миссис Московитц осталась дома, чтобы оказать срочную психологическую помощь одной своей пациентке, одержимой страстью к покупкам (у нее из-за праздничных распродаж обострилось заболевание).
Миссис Московитц пообещала передать Майклу мое сообщение. Сообщение было таким: Привет.
Ну, я, конечно, хотела бы выдавить из себя что-нибудь более романтичное, но это не так-то просто, когда разговариваешь с матерью своего парня. Так что приветом дело и ограничилось.
Ах ты ж, Господи, опять бабушка разошлась. Она целый день читала мне лекции по поводу предстоящего дурацкого бала, прощального мероприятия, после которого я вернусь в Америку… и к своему любимому.
Дело в том, что на балу обещал быть принц Уильям. Он все равно приедет в Дженовию на благотворительный матч по поло, в котором участвуют мой папа и Рене. А бабуля жутко волнуется, что я что-нибудь выкину перед принцем Уильямом, как в своем телеобращении к народу.
Можно подумать, я собираюсь таращиться на Его Высочество Принца Уильяма и болтать о преимуществах платной парковки!
– Ума не приложу, что с тобой происходит, – сказала бабушка. – С тех пор, как мы покинули Нью-Йорк, ты витаешь в облаках. Ты стала куда более рассеянной, чем раньше. – Прищурившись, она взглянула на меня (жуткое дело, потому что на веках бабули красовался черный татуаж – куда удобнее, чем возиться с подводкой и тушью, а брови она сбривала и рисовала заново каждое утро). – Надеюсь, ты не об этом мальчике думаешь, а?
Этим мальчиком бабушка стала называть Майкла с тех пор, как я объявила ей, что он – единственный смысл моей жизни. Ну, он и Толстый Луи, мой кот, конечно.
– Если ты имеешь в виду Майкла Московитца, – ответила я голосом, исполненным королевского достоинства, – то я не просто думаю о нем. Тут нечто большее. Он никогда не покидает моих мыслей, потому что живет в моем сердце.
Бабушка в ответ лишь фыркнула.
– Щенячья любовь, – сказала она. – Это скоро пройдет.
Хм, прошу прощения, бабушка, но я уверена в обратном. Я люблю Майкла уже восемь лет. Ну, не считая короткого двухнедельного перерыва, когда мне казалось, что я влюблена в Джоша Рихтера. Восемь лет – это больше, чем мои полжизни. Такое глубокое и крепкое чувство не может просто так исчезнуть и уж тем более не заслуживает того, чтобы о нем отзывались так пренебрежительно.
Вслух я этого, разумеется, не сказала, ведь у бабушки с ее длинными и крепкими ногтями есть привычка тыкать этими ногтями в собеседника. Якобы случайно.
Между прочим, даже несмотря на то, что Майкл является смыслом моей жизни и живет в моем сердце, я вовсе не склонна разукрашивать свои тетради сердечками, цветочками и витиеватыми надписями вроде миссис Майкл Московитц, как это делает Лана Уайнбергер (она-то, конечно, пишет миссис Джош Рихтер). Не потому, что писать подобные вещи глупо, и не потому, что, меняя свою фамилию на фамилию мужа, я подавляю свою сущность. Дело в том, что если Майкл станет моим мужем, то есть супругом наследницы трона Дженовии, он будет обязан взять мою фамилию. Не Термополис, нет. Ренальдо. Майкл Ренальдо. Кажется, звучит неплохо.
Еще тринадцать дней, и я увижу огни Нью-Йорка и темно-карие глаза Майкла. Господи, дай мне сил дожить до этого момента.
Его Королевское Высочество, Майкл Ренальдо.
М. Ренальдо, принц-консорт.
Майкл Московитц Ренальдо Дженовский.
Семнадцать дней, как я не видела Майкла.
Правда, меня не было на месте (ну, это как обычно). В тот момент я как раз находилась в Королевской опере, слушала идиотскую «Богему», которая нравилась мне ровно до тех пор, пока все интересные персонажи не сыграли в ящик.
Он передал мне сообщение через дворцовую телефонистку. Сообщение гласило: Привет!
Привет! Майкл шлет мне ПРИВЕТ!
Естественно, я тут же кинулась перезванивать. Но Московитцы отправились во французский супермаркет, где первым покупателям сегодня полагались огромные скидки. Только миссис Московитц осталась дома, чтобы оказать срочную психологическую помощь одной своей пациентке, одержимой страстью к покупкам (у нее из-за праздничных распродаж обострилось заболевание).
Миссис Московитц пообещала передать Майклу мое сообщение. Сообщение было таким: Привет.
Ну, я, конечно, хотела бы выдавить из себя что-нибудь более романтичное, но это не так-то просто, когда разговариваешь с матерью своего парня. Так что приветом дело и ограничилось.
Ах ты ж, Господи, опять бабушка разошлась. Она целый день читала мне лекции по поводу предстоящего дурацкого бала, прощального мероприятия, после которого я вернусь в Америку… и к своему любимому.
Дело в том, что на балу обещал быть принц Уильям. Он все равно приедет в Дженовию на благотворительный матч по поло, в котором участвуют мой папа и Рене. А бабуля жутко волнуется, что я что-нибудь выкину перед принцем Уильямом, как в своем телеобращении к народу.
Можно подумать, я собираюсь таращиться на Его Высочество Принца Уильяма и болтать о преимуществах платной парковки!
– Ума не приложу, что с тобой происходит, – сказала бабушка. – С тех пор, как мы покинули Нью-Йорк, ты витаешь в облаках. Ты стала куда более рассеянной, чем раньше. – Прищурившись, она взглянула на меня (жуткое дело, потому что на веках бабули красовался черный татуаж – куда удобнее, чем возиться с подводкой и тушью, а брови она сбривала и рисовала заново каждое утро). – Надеюсь, ты не об этом мальчике думаешь, а?
Этим мальчиком бабушка стала называть Майкла с тех пор, как я объявила ей, что он – единственный смысл моей жизни. Ну, он и Толстый Луи, мой кот, конечно.
– Если ты имеешь в виду Майкла Московитца, – ответила я голосом, исполненным королевского достоинства, – то я не просто думаю о нем. Тут нечто большее. Он никогда не покидает моих мыслей, потому что живет в моем сердце.
Бабушка в ответ лишь фыркнула.
– Щенячья любовь, – сказала она. – Это скоро пройдет.
Хм, прошу прощения, бабушка, но я уверена в обратном. Я люблю Майкла уже восемь лет. Ну, не считая короткого двухнедельного перерыва, когда мне казалось, что я влюблена в Джоша Рихтера. Восемь лет – это больше, чем мои полжизни. Такое глубокое и крепкое чувство не может просто так исчезнуть и уж тем более не заслуживает того, чтобы о нем отзывались так пренебрежительно.
Вслух я этого, разумеется, не сказала, ведь у бабушки с ее длинными и крепкими ногтями есть привычка тыкать этими ногтями в собеседника. Якобы случайно.
Между прочим, даже несмотря на то, что Майкл является смыслом моей жизни и живет в моем сердце, я вовсе не склонна разукрашивать свои тетради сердечками, цветочками и витиеватыми надписями вроде миссис Майкл Московитц, как это делает Лана Уайнбергер (она-то, конечно, пишет миссис Джош Рихтер). Не потому, что писать подобные вещи глупо, и не потому, что, меняя свою фамилию на фамилию мужа, я подавляю свою сущность. Дело в том, что если Майкл станет моим мужем, то есть супругом наследницы трона Дженовии, он будет обязан взять мою фамилию. Не Термополис, нет. Ренальдо. Майкл Ренальдо. Кажется, звучит неплохо.
Еще тринадцать дней, и я увижу огни Нью-Йорка и темно-карие глаза Майкла. Господи, дай мне сил дожить до этого момента.
Его Королевское Высочество, Майкл Ренальдо.
М. Ренальдо, принц-консорт.
Майкл Московитц Ренальдо Дженовский.
Семнадцать дней, как я не видела Майкла.
7 января, среда
Королевская хроника
Если люди ХОТЯТ, чтобы их инфраструктуру разрушали спортивные автомобили, на которых рассекают туристы из Германии (ну, преимущественно из Германии), то это их дело. Кто я такая, чтобы мешать им?
Ах, да, прошу прощения – их ПРИНЦЕССА.
18 ДСПЯВМ
Ах, да, прошу прощения – их ПРИНЦЕССА.
18 ДСПЯВМ
8 января, четверг
Королевская хроника
8.00—9.00
Завтрак с послом Испании.
Опять нет кетчупа!!!
9.30–12.00
Последние штрихи к королевскому портрету.
Окончательный вариант портрета я увижу только на прощальном балу. Надеюсь, художник не стал рисовать прыщ, что вскочил у меня на подбородке. А то может получиться неудобно.
12.30–14.00
Обед с министром финансов Дженовии.
НАКОНЕЦ-ТО! Хоть кто-то оценил финансовые преимущества платной парковки. Министр финансов – голова!
К сожалению, бабушку мы так и не переубедили. А ведь она имеет огромное влияние на общественное мнение. Куда большее, чем папа или парламент.
14.30–16.30
Подготовка к встрече с принцем Уильямом. Отработка того, что можно говорить, а чего нельзя.
Вот, например:
– Я очень рада познакомиться с вами. – Это можно.
– Вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на Хита Леджера? – Не пойдет.
Посреди занятия к нам ввалился Рене и предложил, чтобы я спросила принца Уильяма, что на самом деле произошло между ним и Бритни Спирс. Бабушка сказала, что если я осмелюсь даже заикнуться об этом, она оставит Роммеля на мое попечение, когда в следующий раз соберется делать чистку лица в Баден-Бадене. Фу! Гадость какая эта чистка и этот Роммель. Да и Рене тоже, если уж на то пошло.
19.00–23.00
Официальный обед с важными экспортерами и импортерами оливкового масла.
Хоть с импортерами, хоть с экспортерами, хоть с транспортерами, мне все равно.
19 ДСПЯВМ
Завтрак с послом Испании.
Опять нет кетчупа!!!
9.30–12.00
Последние штрихи к королевскому портрету.
Окончательный вариант портрета я увижу только на прощальном балу. Надеюсь, художник не стал рисовать прыщ, что вскочил у меня на подбородке. А то может получиться неудобно.
12.30–14.00
Обед с министром финансов Дженовии.
НАКОНЕЦ-ТО! Хоть кто-то оценил финансовые преимущества платной парковки. Министр финансов – голова!
К сожалению, бабушку мы так и не переубедили. А ведь она имеет огромное влияние на общественное мнение. Куда большее, чем папа или парламент.
14.30–16.30
Подготовка к встрече с принцем Уильямом. Отработка того, что можно говорить, а чего нельзя.
Вот, например:
– Я очень рада познакомиться с вами. – Это можно.
– Вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на Хита Леджера? – Не пойдет.
Посреди занятия к нам ввалился Рене и предложил, чтобы я спросила принца Уильяма, что на самом деле произошло между ним и Бритни Спирс. Бабушка сказала, что если я осмелюсь даже заикнуться об этом, она оставит Роммеля на мое попечение, когда в следующий раз соберется делать чистку лица в Баден-Бадене. Фу! Гадость какая эта чистка и этот Роммель. Да и Рене тоже, если уж на то пошло.
19.00–23.00
Официальный обед с важными экспортерами и импортерами оливкового масла.
Хоть с импортерами, хоть с экспортерами, хоть с транспортерами, мне все равно.
19 ДСПЯВМ
9 января, пятница, 3 часа ночи, королевская опочивальня
Вот что мне сейчас подумалось:
Когда на Зимних Танцах Майкл сказал, что любит меня, он мог иметь в виду платонические чувства, а не жаркое пламя страсти. Вдруг он любит меня лишь как друга?
Правда, с друзьями так обычно не целуются, да?
Ну, может, в Европе с друзьями принято целоваться откровенно, но только не в Америке, я вас умоляю.
Правда, когда Джош Рихтер целовал меня перед школой, он точно не был влюблен в меня!!!!!
Все это меня жутко расстраивает. Серьезно. Эта мысль посетила меня где-то в полночь, и вот до сих пор я не могу уснуть. А ведь завтра мне предстоит перерезать ленточку на торжественном открытии нового Королевского приюта.
Но как я могу спать, когда мой парень, находящийся черт знает где во Флориде, любит меня, как друг? Может, в эту самую минуту он по уши влюбляется в Кейт Босуорт? Кейт Босуорт, в отличие от меня, хоть что-то умеет делать хорошо. Серфингом, например, увлекается. Да и вообще, она талантливая и одаренная, не то, что я.
Как я могла быть такой кретинкой? Как же я сразу не догадалась спросить: «Как ты меня любишь? Как друга? Или хочешь пройти со мной всю жизнь?»
Да, я просто полная идиотка.
Теперь мне точно не уснуть. Ну как, скажите на милость, можно спать, думая, что парень, по которому я с ума схожу, считает меня просто хорошим другом, с которым можно целоваться?
Как бы там ни было, сейчас я могу сделать только одно: позвонить единственному человеку, который может помочь мне. Звонить ей можно без проблем, потому что:
1. У них там всего семь часов;
2. На Рождество ей подарили мобильный телефон, так что даже если она сейчас катается на лыжах в Аспине, я все равно дозвонюсь до нее. Даже на горнолыжном подъемнике.
Слава Богу, у меня в комнате есть собственный телефон. Хотя для того, чтобы прозвониться за пределы дворца, нужно набирать девятку.
20 ДСПЯВМ
Когда на Зимних Танцах Майкл сказал, что любит меня, он мог иметь в виду платонические чувства, а не жаркое пламя страсти. Вдруг он любит меня лишь как друга?
Правда, с друзьями так обычно не целуются, да?
Ну, может, в Европе с друзьями принято целоваться откровенно, но только не в Америке, я вас умоляю.
Правда, когда Джош Рихтер целовал меня перед школой, он точно не был влюблен в меня!!!!!
Все это меня жутко расстраивает. Серьезно. Эта мысль посетила меня где-то в полночь, и вот до сих пор я не могу уснуть. А ведь завтра мне предстоит перерезать ленточку на торжественном открытии нового Королевского приюта.
Но как я могу спать, когда мой парень, находящийся черт знает где во Флориде, любит меня, как друг? Может, в эту самую минуту он по уши влюбляется в Кейт Босуорт? Кейт Босуорт, в отличие от меня, хоть что-то умеет делать хорошо. Серфингом, например, увлекается. Да и вообще, она талантливая и одаренная, не то, что я.
Как я могла быть такой кретинкой? Как же я сразу не догадалась спросить: «Как ты меня любишь? Как друга? Или хочешь пройти со мной всю жизнь?»
Да, я просто полная идиотка.
Теперь мне точно не уснуть. Ну как, скажите на милость, можно спать, думая, что парень, по которому я с ума схожу, считает меня просто хорошим другом, с которым можно целоваться?
Как бы там ни было, сейчас я могу сделать только одно: позвонить единственному человеку, который может помочь мне. Звонить ей можно без проблем, потому что:
1. У них там всего семь часов;
2. На Рождество ей подарили мобильный телефон, так что даже если она сейчас катается на лыжах в Аспине, я все равно дозвонюсь до нее. Даже на горнолыжном подъемнике.
Слава Богу, у меня в комнате есть собственный телефон. Хотя для того, чтобы прозвониться за пределы дворца, нужно набирать девятку.
20 ДСПЯВМ
9 января, пятница, 3 часа 5 минут ночи, королевская опочивальня
Тина сняла трубку после первого же гудка! С лыжами она пока завязала, так как вчера потянула связки на ноге. Спасибо тебе, Господи, она оказалась дома именно тогда, когда была нужна мне, как воздух.
Да и вообще травма оказалась несерьезной. Тина сказала, что нога у нее болит, только когда она ходит.
Когда я позвонила, Тина сидела в своем номере перед телеком и смотрела фильм «Девушка по вызову», в котором Тори Спелинг играет девицу, зарабатывающую деньги для учебы тем, что сопровождает богачей на всякие мероприятия. Сюжет основан на реальных событиях.
Не так-то просто оказалось заставить Тину сосредоточиться на моих проблемах. Сперва она закидала меня вопросами насчет встречи с принцем Уильямом. Я попыталась объяснить ей, что согласно бабушкиным наставлениям, кроме как я так рада нашему знакомству, Ваше Высочество, мне и говорить-то ничего нельзя. Она явно переживала, что я примусь рьяно излагать принцу свои соображения насчет платной парковки, что, по ее мнению, отнюдь не являлось блестящей идеей.
К тому же, какая разница, что я ему скажу? Мое сердце отдано другому.
Подобное объяснение Тину не удовлетворило.
– Самое меньшее, что ты сейчас можешь сделать, – сказала она, – это достать мне его электронный адрес. Сама понимаешь, не у всех личная жизнь складывается так удачно, как у тебя, Миа.
Дэйв, парень Тины, не торопился клятвенно заверять ее в своей безграничной любви, объясняя это тем, что мужчина не может себе позволить привязываться к кому-либо, пока ему не стукнет шестнадцать. И хотя Тина провозгласила Дэйва своим Ромео в джинсах, даром времени она не теряла и присматривала парня, готового дать кучу обязательств. Впрочем, мне кажется, принц Уильям для нее староват. Я предложила ей обратить внимание на его младшего брата Гарри, который, как я слышала, весьма недурен собой, но Тина сказала, что в этом случае она никогда не станет королевой. Это, конечно, бесспорный факт, но, поверьте мне, блестящая перспектива стать членом королевской семьи заметно тускнеет, когда это случается именно с тобой.
– Ладно, – сказала я. – Я раздобуду для тебя его адрес. Но я вообще-то хотела поговорить о другом. Кажется, Майкл любит меня лишь как друга.
– Что?! – Тина была в шоке. – Но я думала, что он произнес слово на букву Л, когда объяснялся с тобой на Зимних Танцах!
– Сказать-то он сказал, – ответила я. – Но он же не сказал, что влюблен в меня, понимаешь. Он меня просто любит.
Слава Богу, вдаваться в подробности мне не пришлось. Тина прочла столько любовных романов, что прекрасно поняла, что я имела в виду.
– Когда парни говорят, что любят, Миа, они это и имеют в виду, – сказала она. – Ты уж мне поверь, я это знаю. Вот Дэйв никогда мне этого не говорил. – И голос ее дрогнул.
– Да, я понимаю, – сочувственно ответила я. – Но вопрос в том, как он меня любит. Я, например, слышала, как он говорил, что любит свою собаку. Он же не влюблен в нее, понимаешь?
– Ага, понимаю, – нерешительно ответила Тина. – Ну и что ты собираешься делать?
– Так я тебе поэтому и звоню! – воскликнула я. – Как ты думаешь, может быть, спросить его об этом в лоб?
Тина взвизгнула. Я подумала, что она неудачно пошевелила больной ногой, но, как оказалось, ее ужаснул мой вопрос.
– Нет, ни в коем случае нельзя просто так взять и спросить! – завопила она. – Надо как-нибудь поделикатнее, похитрее. Да, Майкл – это Майкл, он в сто раз лучше других парней, но при всех его достоинствах он все-таки парень.
Об этом я как-то не подумала. Я, кажется, вообще много о чем не подумала. Что же получается – пока я тут упиваюсь сознанием того, что Майкл меня любит, он, может быть, в этот самый момент по уши влюбляется в какую-нибудь девицу, умницу и красавицу?
– Ну, – начала я, – а может мне спросить так: ты любишь меня как подругу или как девушку?
– Миа, – ответила Тина, – нельзя действовать напролом. Ты можешь его спугнуть, и он сбежит от тебя, как олень от охотника. Парни пугливы до ужаса, ты же сама знаешь. Не то, что мы. И парни не любят говорить о своих чувствах.
Вот черт, для того чтобы посоветоваться насчет проблем с парнем, приходится звонить за восемь тысяч миль отсюда. И, слава Богу, что у меня есть такая подруга, как Тина Хаким Баба.
– Так что мне делать? – спросила я.
– Ну, до тех пор, пока ты не вернешься сюда, что-либо сделать будет нелегко, – ответила Тина. – Единственный способ выяснить, что у парня на уме, – это взглянуть в его глаза. По телефону ты ничего толком не поймешь. Парни не умеют общаться по телефону.
Если судить по моему экс-бойфренду Кенни, то это, несомненно, так и есть.
– Придумала! – выпалила Тина. – Почему бы тебе не спросить у Лилли?
– Даже не знаю, – нерешительно ответила я. – Мне как-то неловко обсуждать с Лилли наши с Майклом отношения.
Это чистая правда. Мы с Лилли ни разу не говорили о том, что мне нравится Майкл, а ему – я. Я вообще считала, что это ее взбесит. Но, как выяснилось, она нам обоим здорово помогла, рассказав Майклу, что это я пишу ему анонимные любовные послания.
– Просто спроси у нее и все, – настаивала Тина.
– Уже довольно поздно…
– С ума сошла? Во Флориде сейчас девять вечера!
– Ну да, и именно в девять вечера их бабушка с дедушкой отправляются спать. Не хотелось бы будить их своими звонками. Чего доброго, они еще и возненавидят меня за это на веки вечные.
И учинят что-нибудь неудобоваримое на нашей свадьбе. Вслух я это, конечно, не произнесла. Хотя могла бы, и Тина, думаю, поняла бы меня правильно.
– Да не волнуйся ты об этом, – сказала Тина. – Ты же находишься в другом часовом поясе. Они все поймут. Давай, действуй. И не забудь перезвонить мне после разговора с Лилли! Умираю, как хочется узнать, что она тебе скажет.
Надо признаться, когда я набирала номер, у меня аж руки тряслись. Не потому, что я боялась разбудить мистера и миссис Московитцев и, как следствие, навлечь на себя их ненависть на веки вечные, а потому, что трубку мог взять Майкл. И что, интересно, я ему скажу? Понятия не имею! Одно знаю точно, раз Тина сказала, что нельзя спрашивать в лоб, то я и не буду. Никаких ты любишь меня как друга или как девушку?
Лилли сняла трубку сразу же. Беседа наша была примерно такой.
Лилли:Ого! Это ты.
Я:Я не слишком поздно? Бабушку с дедушкой не разбудила?
Лилли:Ну, вообще-то, разбудила. Ладно, они переживут. Ну и как там, нормально?
Я:В Дженовии-то? Да вроде нормально…
Лилли:Ну, еще бы! Имея в распоряжении орду прислуги и таская на башке корону, и я бы чувствовала себя нормально.
Я:Да не такое уж это удовольствие. Слушай, Лилли, ответь честно – у Майкла появилась другая девушка?
Лилли:Какая еще другая девушка? Что ты несешь?
Я:Да ладно, ты меня поняла. Какая-нибудь умница-красавица, отличная серфингистка. Зовут Кейт или, там, Мэри-Энн, один глаз карий, другой – голубой. Не скрывай от меня ничего, Лилли, клянусь, у меня хватит сил вынести правду!
Лилли:Ну, во-первых, для того чтобы встретиться с какой-нибудь девушкой, он должен был, по меньшей мере, оторваться от своего компьютера и выйти на улицу. А он за все это время, что мы здесь, выходил только, чтобы поесть, да в магазин за железяками для компьютера. Так что он, да будет тебе известно, все такой же бледнолицый, как обычно. А во-вторых, он не будет встречаться ни с какой Кейт, потому что ему нравишься ты.
Я (чуть не заорав от облегчения):Что, правда, Лилли? Клянешься? Поклянись, что не врешь, чтоб меня не расстраивать!
Лилли:Да не вру я! Правда, не знаю, долго ли он еще будет тебя любить, учитывая, что ты даже не вспомнила о его дне рождения.
У меня сжалось горло. День рождения Майкла! Я забыла про день рождения своего любимого! Я написала заметку в свой новый ежедневник, но столько всего случилось в последнее время, что…
– Боже мой, Лилли! – взвизгнула я. – Я совсем забыла!
– Ага, – сказала Лилли. – Это точно. Ладно, не волнуйся. Думаю, он и не ждал, что ты ему открыточку черканешь или что-нибудь в этом роде. Ты же у нас принцесса Дженовии. Куда тебе помнить о таких мелочах, как день рождения Майкла.
Это нечестно! Мы с Майклом вместе уже двадцать два дня, и из них двадцать один я была жутко занята. Конечно, легко Лилли издеваться надо мной, но посмотрела бы я на нее, если бы ей пришлось крестить боевые суда или вести нелегкую борьбу за установку платных счетчиков для парковки. Никому не приходит в голову, что быть принцессой – это тяжкий труд.
– Лилли, – сказала я. – Можно, я с ним поговорю? С Майклом, в смысле.
– Можно, конечно! – И тут ка-а-ак заорет: – Майкл! К телефону!
– Лилли! – я испуганно завопила. – Чего ты так орешь?! Там же бабушка и дедушка!
– Я т-тя умоляю, – ответила Лилли. – Это им за то, что они каждое утро хлопают дверьми, забирая утренний выпуск «Таймс». В пять утра, заметь.
Прошло мучительно много времени, прежде чем я услышала шаги и голос Майкла: «Спасибо». Он взял трубку и с некоторым любопытством, потому что Лилли не сообщила ему, кто звонит, сказал: «Алло?»
Едва услышав его голос, я тут же забыла о том, что уже три часа ночи, что я несчастна, что жизнь моя катится псу под хвост. Мне внезапно показалось, что я, нежась в лучах солнца, валяюсь на пляже, который изо всех сил защищала от захламления, и будто кто-то протягивает мне на серебряном подносе стакан с ледяной оранджиной… Вот что делает со мной голос Майкла.
– Майкл, – сказала я. – Это я.
– Миа!
Кажется, он был очень рад меня слышать. Нет, правда! Не думаю, что это всего лишь мое воображение. Судя по голосу, он не собирался давать мне от ворот поворот ради какой-нибудь Кейт Босуорт.
– Ну, как ты там?
– Все в порядке, – ответила я. И затем, решив покончить со всем сразу, выпалила: – Майкл, слушай, мне самой не верится, что я забыла про твой день рождения. Я – дура. Редкостная. Такое ничтожество, как я, свет не видывал.
И тут Майкл совершил нечто потрясающее. Он рассмеялся. Рассмеялся, понимаете?! Словно его день рождения – это сущий пустяк!
– Ой, да будет тебе, – сказал он. – Я же знаю, как ты занята все время. Кроме того, мы сейчас в разных часовых поясах. Так что не мучайся. Расскажи лучше, как ты там? Твоя бабушка все еще грызет тебя за речь о счетчиках для парковки?
Я прямо-таки таяла от счастья, растянувшись на огромном королевском ложе, прижав к уху телефонную трубку и слушая голос Майкла. Я не могла поверить, что он так мил со мной после того, что я натворила. И словно не было этой разлуки… Мы будто все еще стояли на моем крыльце, и снег пушистыми хлопьями падал на черные волосы Майкла, а Ларс бесился из-за того, что вынужден был мерзнуть, ожидая, пока мы с Майклом вдоволь нацелуемся.
Как я могла подумать, что Майкл мог увлечься какой-нибудь девицей с разноцветными глазами и доской для серфинга под мышкой? Я все еще не знала, влюблен ли он в меня, но была на сто процентов уверена, что я ему нравлюсь.
И, сидя в три часа ночи на огромной королевской кровати во дворце Дженовии, я поняла, что для полного счастья мне и этого достаточно.
А потом я спросила его, как он отметил день рождения, и он рассказал мне, как они ходили в «Красный Лобстер», и как у Лилли началась аллергия на салат с креветками, и им пришлось спешно ехать в больницу, потому что она раздулась, как Виолетта из «Вилли Вонка и шоколадной фабрики», и что Лилли теперь носит с собой шприц с адреналином на тот случай, если вдруг по недосмотру съест какой-нибудь морепродукт, и что родители подарили ему новый ноутбук, и что по возвращении в Нью-Йорк он подумывает создать музыкальную группу, потому что найти спонсоров для веб-журнала «Крэкхэд» стало непросто из-за того, что Майкл написал скандальную статью о том, какое фуфло Windows, и что теперь он перешел на Linox.
Видимо, большинство бывших подписчиков «Крэкхэда» опасаются мести Билла Гейтса и его приспешников.
Я была так рада слышать Майкла, что совершенно потеряла счет времени и очнулась лишь, когда он сказал:
– Эй, а ведь у вас уже четыре часа утра, да?
А меня совершенно не интересовало, сколько времени, до того я была счастлива.
– Ну да, – мечтательно ответила я.
– Тебе давно уже пора баиньки, – сказал Майкл. – Поспать нужно обязательно. Готов спорить, у тебя завтра уйма дел.
– Ага. – Я все еще наслаждалась музыкой его голоса. – Надо будет перерезать ленточку на церемонии открытия больницы. Потом обед с Историческим обществом Дженовии. Затем экскурсия по зоопарку и обед с министром культуры и его женой.
– Ничего себе! – воскликнул Майкл. – И что, ты каждый день так вкалываешь?
– Угу.
Я лишь вздохнула, больше всего на свете желая, чтобы он был тут, рядом. Тогда я могла бы заглянуть в его потрясающие карие глаза, услышать его потрясающий теплый голос и узнать точно, любит он меня или нет, ведь, по мнению Тины, это был единственно надежный способ узнать правду о чувствах парня.
– Миа, – настойчиво повторил Майкл. – Надо бы тебе поспать. Тебя ждет тяжелый день.
– Хорошо, – радостно согласилась я.
– Я серьезно, Миа, – сказал Майкл. Он мог говорить так авторитетно, прямо как Чудовище из «Красавицы и Чудовища», моего любимого фильма всех времен. Или как Патрик Свейзи в «Грязных танцах». Очень, очень волнующе. – Вешай трубку и быстро в постель.
– Нет уж, ты первый вешай.
Жаль, но он тут же стал куда менее строгим. Он заговорил таким голосом, который я слышала от него лишь однажды, когда мы целовались под окнами у моей мамы после Зимних Танцев.
Честно говоря, этот тон волновал меня даже больше, чем повелительный.
– Нет, – сказал он. – Ты первая.
– Нет, – ответила я, вне себя от счастья. – Ты.
– Нет. Ты.
– Вешайте сразу оба, – нагло влезла в наш разговор Лилли. – Мне надо позвонить Борису.
И тут мы быстренько попрощались и повесили трубки.
Да и вообще травма оказалась несерьезной. Тина сказала, что нога у нее болит, только когда она ходит.
Когда я позвонила, Тина сидела в своем номере перед телеком и смотрела фильм «Девушка по вызову», в котором Тори Спелинг играет девицу, зарабатывающую деньги для учебы тем, что сопровождает богачей на всякие мероприятия. Сюжет основан на реальных событиях.
Не так-то просто оказалось заставить Тину сосредоточиться на моих проблемах. Сперва она закидала меня вопросами насчет встречи с принцем Уильямом. Я попыталась объяснить ей, что согласно бабушкиным наставлениям, кроме как я так рада нашему знакомству, Ваше Высочество, мне и говорить-то ничего нельзя. Она явно переживала, что я примусь рьяно излагать принцу свои соображения насчет платной парковки, что, по ее мнению, отнюдь не являлось блестящей идеей.
К тому же, какая разница, что я ему скажу? Мое сердце отдано другому.
Подобное объяснение Тину не удовлетворило.
– Самое меньшее, что ты сейчас можешь сделать, – сказала она, – это достать мне его электронный адрес. Сама понимаешь, не у всех личная жизнь складывается так удачно, как у тебя, Миа.
Дэйв, парень Тины, не торопился клятвенно заверять ее в своей безграничной любви, объясняя это тем, что мужчина не может себе позволить привязываться к кому-либо, пока ему не стукнет шестнадцать. И хотя Тина провозгласила Дэйва своим Ромео в джинсах, даром времени она не теряла и присматривала парня, готового дать кучу обязательств. Впрочем, мне кажется, принц Уильям для нее староват. Я предложила ей обратить внимание на его младшего брата Гарри, который, как я слышала, весьма недурен собой, но Тина сказала, что в этом случае она никогда не станет королевой. Это, конечно, бесспорный факт, но, поверьте мне, блестящая перспектива стать членом королевской семьи заметно тускнеет, когда это случается именно с тобой.
– Ладно, – сказала я. – Я раздобуду для тебя его адрес. Но я вообще-то хотела поговорить о другом. Кажется, Майкл любит меня лишь как друга.
– Что?! – Тина была в шоке. – Но я думала, что он произнес слово на букву Л, когда объяснялся с тобой на Зимних Танцах!
– Сказать-то он сказал, – ответила я. – Но он же не сказал, что влюблен в меня, понимаешь. Он меня просто любит.
Слава Богу, вдаваться в подробности мне не пришлось. Тина прочла столько любовных романов, что прекрасно поняла, что я имела в виду.
– Когда парни говорят, что любят, Миа, они это и имеют в виду, – сказала она. – Ты уж мне поверь, я это знаю. Вот Дэйв никогда мне этого не говорил. – И голос ее дрогнул.
– Да, я понимаю, – сочувственно ответила я. – Но вопрос в том, как он меня любит. Я, например, слышала, как он говорил, что любит свою собаку. Он же не влюблен в нее, понимаешь?
– Ага, понимаю, – нерешительно ответила Тина. – Ну и что ты собираешься делать?
– Так я тебе поэтому и звоню! – воскликнула я. – Как ты думаешь, может быть, спросить его об этом в лоб?
Тина взвизгнула. Я подумала, что она неудачно пошевелила больной ногой, но, как оказалось, ее ужаснул мой вопрос.
– Нет, ни в коем случае нельзя просто так взять и спросить! – завопила она. – Надо как-нибудь поделикатнее, похитрее. Да, Майкл – это Майкл, он в сто раз лучше других парней, но при всех его достоинствах он все-таки парень.
Об этом я как-то не подумала. Я, кажется, вообще много о чем не подумала. Что же получается – пока я тут упиваюсь сознанием того, что Майкл меня любит, он, может быть, в этот самый момент по уши влюбляется в какую-нибудь девицу, умницу и красавицу?
– Ну, – начала я, – а может мне спросить так: ты любишь меня как подругу или как девушку?
– Миа, – ответила Тина, – нельзя действовать напролом. Ты можешь его спугнуть, и он сбежит от тебя, как олень от охотника. Парни пугливы до ужаса, ты же сама знаешь. Не то, что мы. И парни не любят говорить о своих чувствах.
Вот черт, для того чтобы посоветоваться насчет проблем с парнем, приходится звонить за восемь тысяч миль отсюда. И, слава Богу, что у меня есть такая подруга, как Тина Хаким Баба.
– Так что мне делать? – спросила я.
– Ну, до тех пор, пока ты не вернешься сюда, что-либо сделать будет нелегко, – ответила Тина. – Единственный способ выяснить, что у парня на уме, – это взглянуть в его глаза. По телефону ты ничего толком не поймешь. Парни не умеют общаться по телефону.
Если судить по моему экс-бойфренду Кенни, то это, несомненно, так и есть.
– Придумала! – выпалила Тина. – Почему бы тебе не спросить у Лилли?
– Даже не знаю, – нерешительно ответила я. – Мне как-то неловко обсуждать с Лилли наши с Майклом отношения.
Это чистая правда. Мы с Лилли ни разу не говорили о том, что мне нравится Майкл, а ему – я. Я вообще считала, что это ее взбесит. Но, как выяснилось, она нам обоим здорово помогла, рассказав Майклу, что это я пишу ему анонимные любовные послания.
– Просто спроси у нее и все, – настаивала Тина.
– Уже довольно поздно…
– С ума сошла? Во Флориде сейчас девять вечера!
– Ну да, и именно в девять вечера их бабушка с дедушкой отправляются спать. Не хотелось бы будить их своими звонками. Чего доброго, они еще и возненавидят меня за это на веки вечные.
И учинят что-нибудь неудобоваримое на нашей свадьбе. Вслух я это, конечно, не произнесла. Хотя могла бы, и Тина, думаю, поняла бы меня правильно.
– Да не волнуйся ты об этом, – сказала Тина. – Ты же находишься в другом часовом поясе. Они все поймут. Давай, действуй. И не забудь перезвонить мне после разговора с Лилли! Умираю, как хочется узнать, что она тебе скажет.
Надо признаться, когда я набирала номер, у меня аж руки тряслись. Не потому, что я боялась разбудить мистера и миссис Московитцев и, как следствие, навлечь на себя их ненависть на веки вечные, а потому, что трубку мог взять Майкл. И что, интересно, я ему скажу? Понятия не имею! Одно знаю точно, раз Тина сказала, что нельзя спрашивать в лоб, то я и не буду. Никаких ты любишь меня как друга или как девушку?
Лилли сняла трубку сразу же. Беседа наша была примерно такой.
Лилли:Ого! Это ты.
Я:Я не слишком поздно? Бабушку с дедушкой не разбудила?
Лилли:Ну, вообще-то, разбудила. Ладно, они переживут. Ну и как там, нормально?
Я:В Дженовии-то? Да вроде нормально…
Лилли:Ну, еще бы! Имея в распоряжении орду прислуги и таская на башке корону, и я бы чувствовала себя нормально.
Я:Да не такое уж это удовольствие. Слушай, Лилли, ответь честно – у Майкла появилась другая девушка?
Лилли:Какая еще другая девушка? Что ты несешь?
Я:Да ладно, ты меня поняла. Какая-нибудь умница-красавица, отличная серфингистка. Зовут Кейт или, там, Мэри-Энн, один глаз карий, другой – голубой. Не скрывай от меня ничего, Лилли, клянусь, у меня хватит сил вынести правду!
Лилли:Ну, во-первых, для того чтобы встретиться с какой-нибудь девушкой, он должен был, по меньшей мере, оторваться от своего компьютера и выйти на улицу. А он за все это время, что мы здесь, выходил только, чтобы поесть, да в магазин за железяками для компьютера. Так что он, да будет тебе известно, все такой же бледнолицый, как обычно. А во-вторых, он не будет встречаться ни с какой Кейт, потому что ему нравишься ты.
Я (чуть не заорав от облегчения):Что, правда, Лилли? Клянешься? Поклянись, что не врешь, чтоб меня не расстраивать!
Лилли:Да не вру я! Правда, не знаю, долго ли он еще будет тебя любить, учитывая, что ты даже не вспомнила о его дне рождения.
У меня сжалось горло. День рождения Майкла! Я забыла про день рождения своего любимого! Я написала заметку в свой новый ежедневник, но столько всего случилось в последнее время, что…
– Боже мой, Лилли! – взвизгнула я. – Я совсем забыла!
– Ага, – сказала Лилли. – Это точно. Ладно, не волнуйся. Думаю, он и не ждал, что ты ему открыточку черканешь или что-нибудь в этом роде. Ты же у нас принцесса Дженовии. Куда тебе помнить о таких мелочах, как день рождения Майкла.
Это нечестно! Мы с Майклом вместе уже двадцать два дня, и из них двадцать один я была жутко занята. Конечно, легко Лилли издеваться надо мной, но посмотрела бы я на нее, если бы ей пришлось крестить боевые суда или вести нелегкую борьбу за установку платных счетчиков для парковки. Никому не приходит в голову, что быть принцессой – это тяжкий труд.
– Лилли, – сказала я. – Можно, я с ним поговорю? С Майклом, в смысле.
– Можно, конечно! – И тут ка-а-ак заорет: – Майкл! К телефону!
– Лилли! – я испуганно завопила. – Чего ты так орешь?! Там же бабушка и дедушка!
– Я т-тя умоляю, – ответила Лилли. – Это им за то, что они каждое утро хлопают дверьми, забирая утренний выпуск «Таймс». В пять утра, заметь.
Прошло мучительно много времени, прежде чем я услышала шаги и голос Майкла: «Спасибо». Он взял трубку и с некоторым любопытством, потому что Лилли не сообщила ему, кто звонит, сказал: «Алло?»
Едва услышав его голос, я тут же забыла о том, что уже три часа ночи, что я несчастна, что жизнь моя катится псу под хвост. Мне внезапно показалось, что я, нежась в лучах солнца, валяюсь на пляже, который изо всех сил защищала от захламления, и будто кто-то протягивает мне на серебряном подносе стакан с ледяной оранджиной… Вот что делает со мной голос Майкла.
– Майкл, – сказала я. – Это я.
– Миа!
Кажется, он был очень рад меня слышать. Нет, правда! Не думаю, что это всего лишь мое воображение. Судя по голосу, он не собирался давать мне от ворот поворот ради какой-нибудь Кейт Босуорт.
– Ну, как ты там?
– Все в порядке, – ответила я. И затем, решив покончить со всем сразу, выпалила: – Майкл, слушай, мне самой не верится, что я забыла про твой день рождения. Я – дура. Редкостная. Такое ничтожество, как я, свет не видывал.
И тут Майкл совершил нечто потрясающее. Он рассмеялся. Рассмеялся, понимаете?! Словно его день рождения – это сущий пустяк!
– Ой, да будет тебе, – сказал он. – Я же знаю, как ты занята все время. Кроме того, мы сейчас в разных часовых поясах. Так что не мучайся. Расскажи лучше, как ты там? Твоя бабушка все еще грызет тебя за речь о счетчиках для парковки?
Я прямо-таки таяла от счастья, растянувшись на огромном королевском ложе, прижав к уху телефонную трубку и слушая голос Майкла. Я не могла поверить, что он так мил со мной после того, что я натворила. И словно не было этой разлуки… Мы будто все еще стояли на моем крыльце, и снег пушистыми хлопьями падал на черные волосы Майкла, а Ларс бесился из-за того, что вынужден был мерзнуть, ожидая, пока мы с Майклом вдоволь нацелуемся.
Как я могла подумать, что Майкл мог увлечься какой-нибудь девицей с разноцветными глазами и доской для серфинга под мышкой? Я все еще не знала, влюблен ли он в меня, но была на сто процентов уверена, что я ему нравлюсь.
И, сидя в три часа ночи на огромной королевской кровати во дворце Дженовии, я поняла, что для полного счастья мне и этого достаточно.
А потом я спросила его, как он отметил день рождения, и он рассказал мне, как они ходили в «Красный Лобстер», и как у Лилли началась аллергия на салат с креветками, и им пришлось спешно ехать в больницу, потому что она раздулась, как Виолетта из «Вилли Вонка и шоколадной фабрики», и что Лилли теперь носит с собой шприц с адреналином на тот случай, если вдруг по недосмотру съест какой-нибудь морепродукт, и что родители подарили ему новый ноутбук, и что по возвращении в Нью-Йорк он подумывает создать музыкальную группу, потому что найти спонсоров для веб-журнала «Крэкхэд» стало непросто из-за того, что Майкл написал скандальную статью о том, какое фуфло Windows, и что теперь он перешел на Linox.
Видимо, большинство бывших подписчиков «Крэкхэда» опасаются мести Билла Гейтса и его приспешников.
Я была так рада слышать Майкла, что совершенно потеряла счет времени и очнулась лишь, когда он сказал:
– Эй, а ведь у вас уже четыре часа утра, да?
А меня совершенно не интересовало, сколько времени, до того я была счастлива.
– Ну да, – мечтательно ответила я.
– Тебе давно уже пора баиньки, – сказал Майкл. – Поспать нужно обязательно. Готов спорить, у тебя завтра уйма дел.
– Ага. – Я все еще наслаждалась музыкой его голоса. – Надо будет перерезать ленточку на церемонии открытия больницы. Потом обед с Историческим обществом Дженовии. Затем экскурсия по зоопарку и обед с министром культуры и его женой.
– Ничего себе! – воскликнул Майкл. – И что, ты каждый день так вкалываешь?
– Угу.
Я лишь вздохнула, больше всего на свете желая, чтобы он был тут, рядом. Тогда я могла бы заглянуть в его потрясающие карие глаза, услышать его потрясающий теплый голос и узнать точно, любит он меня или нет, ведь, по мнению Тины, это был единственно надежный способ узнать правду о чувствах парня.
– Миа, – настойчиво повторил Майкл. – Надо бы тебе поспать. Тебя ждет тяжелый день.
– Хорошо, – радостно согласилась я.
– Я серьезно, Миа, – сказал Майкл. Он мог говорить так авторитетно, прямо как Чудовище из «Красавицы и Чудовища», моего любимого фильма всех времен. Или как Патрик Свейзи в «Грязных танцах». Очень, очень волнующе. – Вешай трубку и быстро в постель.
– Нет уж, ты первый вешай.
Жаль, но он тут же стал куда менее строгим. Он заговорил таким голосом, который я слышала от него лишь однажды, когда мы целовались под окнами у моей мамы после Зимних Танцев.
Честно говоря, этот тон волновал меня даже больше, чем повелительный.
– Нет, – сказал он. – Ты первая.
– Нет, – ответила я, вне себя от счастья. – Ты.
– Нет. Ты.
– Вешайте сразу оба, – нагло влезла в наш разговор Лилли. – Мне надо позвонить Борису.
И тут мы быстренько попрощались и повесили трубки.