Келлехер Виктор. Брат из царства ночи

Виктор КЕЛЛЕХЕР
БРАТ ИЗ ЦАРСТВА НОЧИ

Глава первая
РОЖДЕННЫЕ ВЕДЬМОЙ

   Все началось со стука в ворота, – рассказывал Дорф своему сыну. – Я очень хорошо помню этот вечер за несколько месяцев до твоего рождения. Я как раз запер ворота, когда раздался стук, такой сильный, что и мертвый поднялся бы.
   Реймон, которого никогда не утомляли рассказы старика, наклонился вперед, глаза его горели.
   – А что потом? – нетерпеливо спросил он.
   – Я предложил посетителю подождать до утра, – ответил Дорф. – Но стук продолжался, еще более громкий. В конце концов, я поднялся по лестнице, посмотреть, кто там. Но это не помогло: ты ведь знаешь, на закате солнце светит так ярко, что на башне ничего не видно. Я заметил только сгорбленную фигуру женщины в рваной одежде. Сначала я подумал, что она одна из тех, кто спускается с гор просить милостыню. Конечно, я не собирался открывать ей ворота, я пытался убедить ее подождать до восхода солнца, если она…
   – А что она сказала? – перебил его Реймон. Лицо мальчика вспыхивало в отблесках свечи.
   Дорф, как всегда, не обратил внимания на нетерпеливого сына-подростка.
   – Ты не хуже меня знаешь, что случилось потом, – ответил он, – ты ведь слышал это миллион раз.
   – Расскажи мне снова, – потребовал мальчик. Дорф внимательно посмотрел на сына, его взгляд выражал одновременно любовь и неодобрение.
   – Если тебе так нравится слушать эту историю, – сказал он, – то почему ты не попросишь Пилар рассказать ее?
   Как Дорф и предполагал, имя Пилар охладило пыл мальчика. Спустя некоторое время старик продолжил свой рассказ.
   – На чем это я остановился? – пробормотал он про себя. – Ах да, я как раз передал ей пакет… А может, я только попытался. Но дело в том, что она была необычным посетителем. Я понял это, когда она отступила назад и попала прямо в змеиное гнездо около стены. Другой отпрыгнул бы, но не она. Она так и стояла там. И эти твари мирно копошились у ее ног.
   Дорф ущипнул себя за верхнюю губу, его старческое лицо выглядело рассеянным, как будто он вспомнил что-то важное.
   – Она была необычная, – повторил он. – Это очевидно. Она ничего не просила, нет! Вместо этого она упомянула Ночного Лорда и приказала Его именем открыть ворота. Его именем! И она говорила не шепотом, а так, как будто имела на это право.
   Реймон, жадно ловивший каждое слово, слегка дрожал и нервно смотрел на тени, скопившиеся в углу комнаты.
   – Я не мог решить, что делать, – вздохнул Дорф. – Все изменилось, когда она подняла глаза и я увидел ее лицо в последних лучах заходящего солнца.
   Нетерпеливый взгляд мальчика немедленно обратился на него.
   – Ты удивлен? – прибавил Дорф быстро. – Но ты-то привык к ее лицу. Имей в виду, никто в селении раньше не видел жриц из городов-близнецов. Ее татуировка, покрывавшая лоб и нос, шокировала меня. К тому же она была много моложе в те дни, на гладкой коже ее лица татуировка особенно выделялась – жезл, обвитый змеями.
   Он задумчиво покачал головой.
   – Этого оказалось достаточно, – признался он. – Не впустить ее значило бы отвергнуть самого Солнечного Лорда. Мгновенно я спустился вниз по лестнице и отпер ворота. Хорошо, что я сделал это: я заметил, как она испугана и утомлена. Входя в ворота, она обернулась и поглядела назад, на высохшую долину, в глазах ее плескался настоящий страх.
   – Страх? – Реймон придвинулся ближе к старику. – Но чего же она боялась?
   – Я ничего не увидел. Но ее напугал не только надвигающийся сумрак, и вот почему. Когда я предложил ей глоток воды, собранной поутру около болота, она снова вспомнила Ночного Лорда.
   – Он будет признателен тебе, – сказала она. – Скажи, какой благодарности ты хочешь?
   На этот раз Реймон промолчал. Дорф, вспоминая события той ночи, угрюмо смотрел на пламя свечи. В ее свете он видел себя, каким он был много лет назад, когда стоял над своей спящей нежданной гостьей. Еще раз он задумался о тайне ее появления… Почему она, жрица из городов-близнецов, пришла одна в его селение? Что заставило ее покинуть Солнечного Лорда и брести через горы и мертвые равнины?
   – Так или иначе, теперь ты все знаешь. Именно так Пилар появилась в нашей деревне.
   Реймон, чей интерес был удовлетворен только наполовину, прижался к земляной стене.
   – Но ты рассказал мне только начало, – сказал он жалобно. – А дальше что было?
   Дорф почесал щетинистый подбородок.
   – Ты же знаешь. Мы построили ей дом, и она стала помогать роженицам.
   – Да, но что же было дальше?
   – Ты имеешь в виду ее прогулки на болото? Реймон взволнованно кивнул:
   – Расскажи мне снова! Старик пожал плечами:
   – Она не обращала внимания на многовековые запреты и ходила туда регулярно. Не только к пруду, но и дальше, на болото. Туда, где поднимается туман, и стоят скрюченные деревья… Где только…
   – Она видела его? – прервал его Реймон с волнением и страхом. – Он ждал ее?
   – Кто же знает? – Дорф уклонился от прямого ответа. – Она говорила, что ходит туда, чтобы собрать кое-какие корни и травы для своих снадобий. Может, это и правда. Никто же не отрицает, что она искусная целительница, но…
   – Что но? – подсказал Реймон.
   Дорф уже не раз повторял все, что ожидал услышать мальчик и смиренно произнес:
   – Вскоре стало заметно, что она ждет ребенка. Он глубоко вздохнул:
   – Сначала люди решили, что отец ребенка – кто-то из жрецов в городе, хотя было непонятно, почему она так это скрывала и пряталась в глуши? Нет, не все было так просто. Тогда-то некоторые сплетники и начали шептать о Солнечном Лорде – будто это он отец ребенка.
   – Так это он? – спросил Реймон задумчиво.
   – Возможно, они были правы, – пробормотал Дорф, – потому что я никогда не видел ребенка прекраснее первенца Пилар. Он… Он сиял как солнце.
   Старик отвернулся и украдкой посмотрел на лицо Реймона и его сверкающие волосы.
   – Через несколько минут после его рождения, – продолжил он поспешно, – старухи вынесли дитя, чтобы каждый увидел это чудо. При виде прекрасного ребенка люди начинали смеяться от радости. Или от облегчения? Некоторые из них пели, и все селение ликовало, пока….
   Дорф сделал паузу и наклонился к свече, бросавшей ужасные тени на стены и потолок. Двумя пальцами он затушил фитиль. С дальнего болота донесся крик совы, печальный, звучавший, словно предупреждение.
   – Да, – пробормотал он. – Некоторое время мы были счастливы. Пока не услышали плач и стенания Пилар. Все изменилось очень быстро.
   – Почему она не радуется и не ликует, как другие? – удивлялись люди. И я тоже. В конце концов, она родила ребенка от самого Солнечного Лорда! Нам казалось, что она должна быть самой счастливой. – Дорф перевел дыхание. – Вот тогда-то старухи и рассказали нам правду. Про то, что родились близнецы. Был еще один ребенок.
   – Его, – прошептал Реймон. – Это его сын.
   – Что это было за чудовище! – простонал Дорф. – Какая огромная голова! Пилар разразилась страшным криком при его появлении на свет. Он был ужасен настолько, насколько первый был прекрасен. Такой ужасный, что невольно сомневались: а человек ли это? И огромный, в два раза больше брата. Ужасный гигант… Людоед…
   – Его сын, – повторил Реймон. – Сын Луана! Голова старика дернулась, его глубокие глаза глянули на сына и затем в ночную мглу.
   – Только дураки произносят это имя, – прошептал он неодобрительно. – Ведь считается, что его можно вызвать одним упоминанием. Особенно в полнолуние. И помни, у него нет причин быть снисходительным к здешним людям. Ведь после того, что мы сделали с его сыном…
   – Расскажи мне об этом, – настаивал Реймон, хотя без прежнего пыла.
   – Это был самый ужасный день в моей жизни, – признался Дорф. – И в то же время самый прекрасный, – добавил он, но так тихо, что сын не услышал его слов. – Многие настаивали на убийстве обоих детей. Но видел бы ты, как Пилар защищала своих младенцев. Она защищала их так, как если бы они оба были подарком небес. Она сцепилась с женщинами, когда те подошли ближе.
   – Так хоть один ребенок спасся? – спросил Реймон с надеждой.
   Дорф покачал было головой, но передумал, заметив тень разочарования на лице мальчика.
   – Я думаю, тебе можно рассказать, – сказал он нерешительно. – Если бы она не боролась так отчаянно, люди не пожалели бы ее. Но они пожалели, и первенец остался жить. «Пусть живет, – решили люди, – но не вместе с ведьмой».
   – А что же второй ребенок? – спросил Реймон, затаив дыхание. – Сын чудовищного Ночного Лорда?
   Дорф не сумел подавить дрожь. Прикрыв глаза рукой и опустив голову, он пробормотал:
   – Его отнесли в болото. В обиталище тьмы.
   – Чтобы убить? – спросил Реймон тоскливо. Дорф сурово нахмурился.
   – Тому, кто отнес ребенка на болото, было поручено убить его, – признался он. Затем голос его смягчился. – Но кто знает, выполнил ли ой наказ? Каким бы чудовищем ни был этот ребенок, но все же он был живой. Он шевелился. Его огромный рот искал материнскую грудь.
   Дорфа душили рыдания, он опустил голову, закрываясь от пламени свечи.
   – Так он спасся, – уверенно заявил Реймон.
   – Этого я не говорил, – сказал Дорф твердо, – я сказал только – возможно, ребенка оставили там. Среди болота, среди корней огромного дерева.
   – Так он спасся, – повторил Реймон еще увереннее.
   Рука Дорфа поднялась, но, взглянув на золотые волосы мальчика, он не смог пересилить себя и ударить его.
   – Ты думаешь, это милосердно – оставить там ребенка одного? – спросил Дорф хрипло. – Если только голод не убил его, то многое на болоте могло довершить дело. Огромные водяные змеи, свисающие с деревьев, черные скорпионы, таящиеся в водной пене, смертоносные пауки, прячущиеся среди корней и поваленных стволов. А если они и не были достаточно опасны, то существовала еще лихорадка, которую каждый вечер приносил туман… – Он покачал головой. – Нет, тут не было ни капли милосердия. Деяние это было достойно наказания, а вовсе не награды, которая за этим последовала.
   – Награды? – Это слово напомнило Реймону о Пилар.
   – Да, награды, – решительно сказал Дорф и мягко коснулся пальцами щеки мальчика. – Видишь ли… человек, что отнес ребенка на болото… Он затем позаботился и о первенце Пилар. И растил его как собственного сына.
   В первый раз Дорф признался в этом. Теперь, с растущим чувством потери, он ждал неизбежных вопросов.
   Вопросов не последовало. Мальчик лишь глубоко вздохнул. Через минуту он молча пересек комнату и лег на кровать у стены.
   – Я еще кое-что хочу тебе сказать, – буркнул Дорф. – Это важно. Ты всегда будешь моим сыном. Всегда. Что бы ни говорили.
   Ответа не последовало. В конце концов, Дорф прошел через комнату и лег на кровать, вскоре оттуда послышалось его ровное дыхание.
   Только тогда Реймон шевельнулся. Он бесшумно вышел из дома и направился к лестнице, ведущей на вершину башни.
   Ночь была особенно темной, луна скрывалась за грядой облаков. На западе ничего не было видно – дальние горы скрыла темнота. Разочарованный, Реймон повернулся к востоку, к грязным домикам селения. Нетрудно было разглядеть и то жилище, что интересовало его, – хижину Пилар.
   Сейчас, как и в другие ночи, свет струился из ее окна. «Лунная ведьма» – вот так называл он ее в дни детства, вместе с другими детьми он громко выкрикивал это прозвище, когда она проходила мимо, ее дом он всегда называл «Хижина ведьмы». Он попытался представить ее там, в доме – татуировка на лице, изуродованном болезнью. «Мама… » – неуверенно произнес он, как будто пробуя слово на вкус. Затем его лицо исказилось от отвращения: «Брат… »
   Едва он произнес это слово, как луна вышла из-за облаков и ее бледный свет опустился на равнину. Теперь Реймон не мог не видеть того, что находилось за восточной стеной – зловещее болото и рваные верхушки деревьев.
   «Брат… » – прошептал он снова. И рыдая, закрыв лицо руками, он устремился вниз.

Глава вторая
ПОДАРОК

   Он поклялся не обращать на нее внимания, или, по крайней мере, относиться так, как к любой другой женщине в селении. Но следующим утром, заслышав ее шаги, Реймон не смог устоять и бросился к воротам.
   Пилар была уже не та здоровая энергичная женщина, которую он помнил с раннего детства. Изможденная и согнутая лихорадкой, она двигалась с большим трудом. Реймон был готов броситься ей на помощь. Его остановило лишь то, она вдруг замедлила шаг и стала подозрительно оглядываться.
   Реймон наблюдал за ней в щель между дверью и стеной. Несмотря на болезнь, лицо Пилар было по-прежнему жестким, глаза смотрели прямо и пронзительно. Когда же она бросила взгляд на жилище Реймона, взгляд ее смягчился и стал почти нежным. Даже яркая татуировка, казалось, потеряла свои резкие очертания. Затем Пилар отвернулась и медленно побрела прочь, тяжело опираясь на палку.
   Она еще не успела добрести до ворот, когда Реймон подбежал к лестнице и вскарабкался наверх.
   Как обычно, Дорф уже был на страже. Он повернулся к Реймону, но, внимательно посмотрев на выражение его лица и глаза, которые жадно следили за удаляющейся фигурой Пилар, ничего не сказал, предоставив мальчику самому нарушить молчание.
   – Неужели не существует никакого средства от лихорадки? – спросил, наконец Реймон.
   Пилар к тому времени уже ушла в направлении болота, ее фигуру скрыла южная стена деревни. Виднелась лишь ее тень.
   – Средство? – Дорф с сожалением покачал головой. – Нет, я ничего такого не слышал.
   – Почему она все-таки туда ходит? – спросил Реймон. – Разве она не понимает, что это место погубило ее?
   – Я думаю, она все хорошо понимает, – сказал Дорф мягко. – Но, как и все мы, она делает свое дело. Наше дело охранять ворота. Ее – собирать целебные травы на болоте. Себя она спасти не в силах, но другим она может помочь. Вот та причина, которая заставляет ее туда ходить.
   – А может, причина в другом? – спросил Реймон с горечью. – В Ночном Лорде? Может, в нем все дело?
   – Замолчи, парень! – сказал Дорф строго. – Такие мысли тебя недостойны. В любом случае, Ночной Лорд далеко оттуда. Он заключен в Запрещенном городе, об этом любой ребенок знает.
   – Но дух его здесь, – промолвил Реймон упрямо. – Дух, породивший чудовище. И болото по-прежнему ее привлекает.
   Дорф грубо тряхнул сына за плечи.
   – Прекрати! – потребовал он строго. – Кто бы ни прятался на болоте, это не имеет значения. Они расстались еще до вашего рождения.
   – Люди говорят другое, – упорствовал Реймон. – Я слышу, о чем они шепчутся. Говорят, она ходит на болото, чтобы поболтать и посмеяться с духом Ночного Лорда. Ее «приятель», так они его называют. А некоторые даже видели…
   Договорить Реймон не успел, широкая рука Дорфа зажала ему рот.
   – Они лгут, вот что я тебе скажу! – прошипел он. – А хуже всего то, что им не хватает милосердия. После того что Пилар сделала для деревни, они могли бы думать о ней и получше. Особенно сейчас, когда она так больна и вот-вот умрет.
   Он тут же пожалел о вырвавшихся у него словах. Наступила неловкая пауза, за время которой солнце успело подняться выше, осветив долину желтым светом. Люди уже начали выходить на работу, многие из них приветствовали хранителя ворот, проходя мимо.
   – Как скоро она умрет? – спросил Реймон шепотом.
   Дорф указал сначала на солнце, затем на луну.
   – Все мы умрем, – сказал он. – Ты, я, Пилар… Все.
   – Когда?
   Дорф потеребил нижнюю губу.
   – Я не целитель, но я бы предположил… Через неделю или две, не позже.
   Он ждал эмоций со стороны мальчика, но, как и накануне вечером, Реймон только глубоко вздохнул.
   Все утро Реймон бродил по дому. Несколько раз Дорф обращался к нему, но мальчик игнорировал его просьбы. Он ждал только одного – возвращения жителей селения с полей.
   Вскоре после полудня возрастающая жара вынудила каждого искать прибежище. Люди устало брели через ворота. Последней, хромая, прошла Пилар.
   Реймон не видел ее, но знал о ее возвращении по детским крикам. «Лунная ведьма, лунная ведьма! » – кричали они, притопывая в такт ногами. Совсем недавно и он был в их компании, но сейчас вдруг почувствовал, что весь охвачен гневом.
   Впоследствии он не смог объяснить своего поступка. Как будто бы тело само решило за него. Он выбежал через дверь и бросился к воротам.
   – Нет, Реймон! – услышал он чей-то крик, но не разобрал, чей это был голос, – Дорфа или Пилар.
   Увидев его, дети разбежались в разные стороны. Все, кроме сына бочара, с которым он часто играл в тени стены. Реймон бросился на него, и через секунду оба сцепились и катались в густой пыли.
   Дорф бросился разнимать мальчиков.
   – Убирайся домой! – сердито крикнул он сыну бочара. – А тебе!..
   Он повернулся к Реймону, его рука взметнулась, но костыль Пилар предотвратил удар.
   – Оставь мальчика! – сказала она резко. – Он не хотел ничего дурного. Нрав сразу виден.
   Дорф покорно отпустил сына и согнулся в почтительном поклоне.
   – Ну вот… – буркнула Пилар. – Вот ты и решился.
   Реймон не знал, что ответить. Пилар медленно наклонилась к нему. Ее пальцы нежно коснулись его щеки, когда раздался глумливый смех. И Реймон, не удержавшись, ударил ее по руке.
   – Пошла прочь, лунная ведьма! – услышал он свой крик.
   Через мгновение он, красный от стыда, бросился прочь, выбежал через ворота и помчался в долину. Он бежал, пока хватало дыхания, затем он опустился на горячий песок, чувствуя, как солнце обжигает плечи. Вечером Дорф впервые выпорол его широким кожаным ремнем. Реймон терпел наказание без единого звука, Дорф тоже не произнес ни слова.
   Ночью Реймон все еще чувствовал боль. Однако внутри его жила боль более сильная, которую он не мог бы объяснить. Рядом в темноте Дорф спал беспокойным, тяжелым сном. Он громко стонал и бормотал что-то вроде «Уважать… их… любить… ».
   Эти слова решили дело. Реймон встал и на цыпочках прокрался к двери. Вид спящей деревни заставил его поколебаться, но только мгновение. Мальчик прокрался мимо закрытых ворот и направился к освещенной хижине.
   Верно, она ждала его, потому что дверь отворилась при первом же стуке. Змея, лежавшая на подоконнике, подняла голову, но Пилар успокоила ее движением руки и поманила Реймона.
   Изнутри дом был совершенно не похож на его собственный. Стены с полками, на которых стояли фляги и лежали аккуратные связки сухих трав и корешков, земляной пол посыпан тростником. Дверь в дальней стене вела в другую комнату, где виднелись два предмета, свисающие с потолка: один в форме солнца, другой – в форме луны. Видимо, откуда-то сквозило, потому что они слабо качались.
   – Ну? – спросила Пилар.
   Сейчас она стояла, не опираясь на костыль, и смотрела на Реймона. Невозможно было выдержать ее взгляд.
   – Я пришел попросить прощения, – сказал он с усилием.
   Пилар хрипло рассмеялась.
   – За что? За то, что ты назвал меня лунной ведьмой? Но ведь это правда! Это…
   – Нет! – выдохнул он. – Это не так. Мы люди солнца. И я, и ты. Ты можешь… и я… – Реймон не мог заставить себя продолжить.
   Пилар пристально посмотрела ему в глаза, тень улыбки блуждала на ее тонких губах.
   – Почему ты не веришь в то, что я связана с Ночным Лордом? – спросила она с любопытством. Потянувшись, она приподняла занавеску. – Посмотри на свет луны! В нем нет ничего страшного, ничего такого, о чем рассказывается в старинных преданиях. Посмотри, какой он прохладный и бледный, как он успокаивает измученную солнцем землю. Кстати, как и болото.
   Он повернулся было, но его внимание привлекла ее рука, такая худая и слабая, дрожащая даже от тонкой занавески.
   – Но хватит об этом, – добавила она. – Ты же не за этим пришел. Так за чем же?
   Наконец он смог посмотреть на нее пристально.
   – Я пришел узнать, кто я на самом деле, – сказал он с запинкой.
   – На это легко ответить. Ты сын хранителя ворот. Кто же еще?
   – Нет, кто я на самом деле?
   Она хрипло засмеялась.
   – Не забывай, сколько на земле ворот, – сказала она. – Есть большие, есть маленькие. И у каждых есть свой хранитель.
   – Я хочу знать только об одном хранителе, – сказал Реймон более твердо. – О Солмаке. О Лорде Солнца. О хранителе самых больших в мире ворот.
   – Тогда ты пришел зря. Он единственный, о ком я никогда не буду говорить.
   – Почему? Что он тебе сделал?
   Реймон смотрел ей прямо в лицо, но она лишь покачала головой.
   – Так ты мне ничего не скажешь, – разочарованно пробормотал он.
   – Скажу, – ответила Пилар мягко. – Я могу сказать тебе, что я твоя мать. И что ты очень дорог мне, так, как сын может быть дорог матери. Разве это ничего не значит?
   Он рад был услышать ее слова. Но все же, несмотря на теплое чувство, охватившее его, он понимал, что этого недостаточно.
   – А… А мой близнец? – спросил он. – Он тебе тоже дорог?
   Ее лицо стало строгим.
   – Мать не может любить одного сына больше другого, – ответила она.
   – Но Дорф говорит, что мой близнец – сын…
   – Придержи язык! – перебила Пилар. – Или мне придется выбирать между вами. Нравится тебе это или нет, но он твой брат.
   Реймон отпрянул, как будто она ударила его. Он бросился к двери, но Пилар удержала его за рукав.
   – Нет, не сейчас, – сказала она просящим тоном.
   – Ведь это может быть наша последняя встреча. Не время гневаться. Мы должны попрощаться достойно.
   – Попрощаться? – спросил он опечаленно. – Ты хочешь сказать, что так и бросишь меня с этим? И с памятью о моем умершем брате? Ребенке Ночного Лорда?
   Пилар неодобрительно прищелкнула языком.
   – Ты говоришь так, как будто я ничего не подарила тебе. А жизнь? Или это так мало?
   – Мне нужно кое-что еще, – попросил он и помимо воли сжал ее руку. – Я хочу услышать о моем отце. Ты ведь жила в чертогах Солнечного Лорда. Ты близко знала его. Расскажи мне о нем.
   Несколько мгновений она колебалась, затем притянула его за плечи, как будто желая защитить.
   – Разве Дорф не отец тебе? – спросила она с горечью.
   Голова Реймона была тесно прижата к ее груди, он слышал биение ее сердца.
   – Я не отвергаю Дорфа! – воскликнул он. – И никогда этого не сделаю. Но у меня есть настоящий отец. И я почти ничего не знаю о нем.
   Его пылкость подействовала на Пилар. Она отступила, пошатываясь, и наконец выговорила:
   – Хорошо… Твой отец… Не проси меня называть его по имени, он…
   Собрав последние силы, она добавила:
   – Он похож на человека… Все годы после твоего рождения он помнит тебя… Ты всегда был дорог ему. И придет время, когда он вспомнит о тебе. Неважно, будешь ты бояться или ненавидеть его.
   – Бояться или ненавидеть? – спросил Реймон потрясенно. – Я не понимаю. Почему…
   Но Пилар едва слушала его, она слабела на глазах.
   – Да, это так, – шептала она. – Он не забудет тебя. И я не забуду.
   Как будто приняв какое-то решение, Пилар внезапно подняла голову и пристально посмотрела на Реймона.
   – Мы говорили о подарке. Ты прав, я мало дала тебе. Сейчас время нашего прощания. – Дрожащей рукой она пошарила у себя на груди и вытянула какую-то вещь. – Это мой второй подарок. Он сохранит тебе жизнь.
   Реймон посмотрел на вещицу. Это был довольно большой костяной амулет, вырезанный в форме змеи, с маленьким золотым кольцом на одной стороне и странным крючком на другой. У змеи был глаз из драгоценного металла, ее длинное тело вращалось.
   – Что это? – спросил Реймон удивленно.
   – Древний амулет, указывающий путь тому, кто потерялся.
   – Путь куда?
   Пилар слабо махнула рукой.
   – К Ночному Лорду или Солнечному. Смотря кого ты ищешь.
   – А если я никого не ищу?
   Пилар зло засмеялась и упала бы, если бы Реймон ее не удержал.
   – Ты не ищешь, – прошептала она ему на ухо. – Но один из них придет за тобой, не сомневайся.
   – Тогда зачем мне амулет?
   – Вопросы! Все время вопросы! – закричала Пилар, тряся головой. – У нас так мало времени… – Она снова покопалась у себя на груди, вытащила прекрасную золотую цепь и прикрепила к ней амулет.
   – Надень, – сказала она ласково и прикоснулась к волосам Реймона. – Носи у сердца и вспоминай меня. Но держи это в тайне! От него больше, чем от кого-то другого.
   – От него? От Луана?
   Силы ее иссякли и она ослабла в его руках.
   – Когда придет время, вспомни про амулет, – прошептала она. – И знай, путь открыт там, куда не доходит солнце. Повтори, я хочу убедиться, что ты запомнил.
   – Путь открыт там, куда не доходит солнце, – повторил Реймон послушно. – Но что это за путь?
   – Да, правильно, – вздохнула Пилар с облегчением, – для вас обоих… когда две части целого встретятся, вы пойдете… Но идите тогда, когда не светит солнце…
   Глаза ее закрылись, голова опустилась на его плечо. Реймон осторожно отнес ее к кровати. Его глаза встретились с ее нежным взглядом.
   – Когда он придет за тобой, – пробормотала она, – помни: люби того, кого бы боялся, и бойся того, кого бы любил. – Ее голос совсем затих, она заснула.
   Реймон наклонился и поцеловал ее в лоб и глаза. Она не проснулась, ее дыхание было прерывистым и затрудненным. Реймон медленно пошел к двери.
   Выходя, он заметил движение в дальней комнате. Два металлических предмета тихо кружились, как будто потревоженные сквозняком. Они столкнулись, издав легкий предупреждающий звук. Реймон быстро взглянул на Пилар – она спала. Лицо ее, наполовину освещенное, наполовину находившееся в тени, было подобно маске.
   Он не знал, что видит ее живой в последний раз.