Страница:
Джейсон потянул за розовую ленточку, она развязалась, выскакивая из петелек, и сорочка поползла вниз, застыв на коричневых сосках. Указательным пальцем он еще на дюйм приспустил рубашку и начал медленно водить им по нежной коже вокруг набухшего потемневшего соска, нежно пощипывая его. Каролин застонала от наслаждения.
Джейсон улыбнулся и еще ниже опустил руку, снова потянув сорочку, и совершенно обнажил ее груди. На секунду он застыл он восторга, любуясь прекрасной картиной, открывшейся его взору, а затем его руки начали медленную игру, заставившую их обоих затрепетать от восторга понимания.
— Ты так прекрасна, — прошептал он, целуя вздрагивающую поверхность одной из грудей. — Само совершенство.
Со стоном он поднял ее и спрятал лицо в ложбинку между ее грудями. Он отнес ее под прикрытие близлежащего дуба, сорвал с себя куртку и постелил на земле. Потом он потянул на себя Каролин, увлекая ее вниз. Она легла на его куртку, и его глаза никак не могли насытиться этим зрелищем. Наконец, когда желание стало таким сильным, что медлить дальше было нельзя, он пропустил руки под ее спину, и она призывно выгнулась ему навстречу и застыла. С глубоким вздохом удовлетворения Джейсон поймал ртом ее сосок.
Он нежно ласкал его, катая во рту, словно изысканную восточную сладость, потом твердым и дразнящим кончиком языка начал щекотать, вылизывать всю ее грудь, доведя Каролин до состояния исступления. Она извивалась под искусной лаской его языка, внезапно открыв для себя сотню новых пугающих ощущений. Ей никогда не мечталось о таком волшебном удовольствии, о такой утонченной муке. Она почувствовала, как грудь ее набухает и отзывается на каждое новое прикосновение сладкой болью, как ее лоно становится горячим и влажным, охватывающим, как наполняется все более и более бьющим через край желанием.
Ей хотелось прикоснуться к нему, ощутить гладкость его кожи. Каролин стала ласкать его грудь и руки, расстегнув, рубашку, она запустила руки под нее и издала легкий вздох удовлетворения. Пока ее руки блуждали по его телу, он поднял голову и не спускал с нее глаз. Лицо ее выражало порыв страсти женщины, поддавшейся удовольствию. Он жадно вбирал в себя этот образ, железным усилием воли заставляя разум бороться с желанием, упрямо разгоравшимся в нем, которое грозило, ломая все границы, прорваться наружу и достигнуть высшей точки до того, как он получит полное удовольствие от их любви.
Руки Каролин скользили по его телу, пальцы ее нежно разбирали колючие кудрявые волоски на его груди. Она нащупала твердые соски его сильной мужской груди и стала водить по ним указательными пальцами. Потом ее руки устремились к его мощной спине. Пальцы Каролин снова прошлись по его груди, достигли пупка и углубились в него. Джейсон издал приглушенный стон и стиснул зубы.
Не в силах больше сдерживаться, он провел руками по ее ногам вверх. Только тонкая хлопковая ткань панталонов отделяла его пальцы от ее кожи, он мог чувствовать пульсирующее тепло ее плоти. Передняя часть юбки сбилась в складки и поднялась до талии, а нижняя лежала у нее под спиной, как театральный задник, обрамляя прелесть ее совершенных ног. Джейсон продолжал ласкать ее сквозь ткань панталон, стянув с нее сапожки. Потом, сняв кружевные подвязки, спустил вниз черные чулки. Наконец он достиг верха и, ослабив шнурки панталон, снял их.
Глаза Джейсона зажглись, когда он увидел ее наготу. Начав с лодыжек, он медленно скользил руками по ее икрам, коленям, бедрам. Он трогал ее повсюду, кроме одного места — пульсирующего центра ее желания. Каролин мучилась от ожидания и даже изогнулась, чтобы перехватить его руку, но он опять миновал ее. Наконец, рука Джейсона слегка задела треугольник ее пламенных волос, и его пальцы скользнули внутрь, где было тепло и влажно. Каролин вскрикнула, а он, прижав к теплому холмику ладонь, начал дразнящий танец соблазнения.
— Да, Джейсон, — выдохнула она, — прошу тебя, да…
Джейсон одним движением сорвал с себя штаны. Он приподнял ее, уже готовую принять его, и, наполнив всю ее собой, овладел ею. Она издала стон удовлетворения. Он начал ритмично двигаться, тело ее было послушно ему, отвечая на каждое его движение, желание нарастало по спирали.
В агонии наслаждения и беспамятства Каролин отдавалась чувствам, которые раньше никогда не испытывала. В мире для нее ничего больше не существовало: ни времени, ни места, ни мыслей. Было только одно мгновение и этот мужчина. В лоне ее распускалось нечто, источающее пламя разливающегося пожара. Она купалась в чувственных наслаждениях, но транс желания все еще не отпускал ее. Вдруг Джейсон вскрикнул, лицо его исказилось, и он сделал еще одно неистовое движение. Она ощутила внутри себя взрыв, который посылал волны жара по всему телу и превращал все внутри в расплавленный воск. В диком исступлении Каролин застонала и засмеялась одновременно.
Джейсон скатился с нее. Грудь его блестела от пота. Каролин опустила руку ему под рубашку и обняла его. От пережитого она была так слаба, что едва могла двигаться. Его дыхание стало приходить в норму.
— Черт! — прошептал он и прикрыл лицо руками.
Каролин, когда его тело перестало служить защитой, от прикосновения холодного ветра почувствовала озноб и зашевелилась. Вдруг теплое сияние внутри ее поблекло. Джейсон со своими ругательствами не походил на человека, испытавшего только что любовный экстаз. Он, качаясь, поднялся на ноги, натянул штаны и рубашку.
— Боже, — взорвался он и провел руками по волосам, — теперь ты будешь думать, что проучила меня. Тебе нравится творить такое со мной! Ты превращаешь меня в помешанное на сексе животное. Тебе это придает магическое ощущение собственной власти.
От чувства отвращения к самому себе, заложенного в его словах, Каролин съежилась. Она с трудом села, собрала разбросанную одежду и привела себя в порядок. Она была ошеломлена и ничего не могла сказать в ответ. Даже не могла дать оценку своим эмоциям. Все было так неожиданно, так необузданно и совершенно не поддавалось контролю. Жгучие слезы щипали ей веки, но она подавила рыдания.
Джейсон указал на простирающийся перед ними луг:
— Посмотри-ка на это. Черт побери! Я даже не удосужился привязать лошадей. Нам повезло, что они не ушли далеко.
Белый жеребец Джейсона радостно обрывал листья низкорослого кустарника. Фелиция паслась поодаль. Джейсон привязал поводья своей лошади к ветке дерева и пошел за кобылой Каролин.
Оседлав своих лошадей, они направились в сторону дома резвым аллюром. Джейсон молчаливо скакал рядом с ней, пока перед ними не открылся вид на Браутон-Курт.
— Отсюда ты прекрасно доберешься сама, правда? — поинтересовался он.
— Да, конечно, — ответила Каролин и, чтобы скрыть дрожание рук, намотала на них поводья.
— Хорошо. Тогда я оставлю тебя.
Он развернул жеребца и направил его на тропу, что вела в крепость Хемби. Усилием воли подавив желание обернуться вслед его удаляющейся фигуре, Каролин пришпорила лошадь. Ее сердце налилось свинцовой тяжестью. Ей отчаянно хотелось заплакать. За какие-то считанные минуты она, воспарив к неведомым высотам потрясающей, не поддающейся контролю радости, рухнула в темные глубины реальности. Джейсону нужна была не ее любовь, а только тело. Даже скорее тело ее сестры, но теперь это не имело значения.
Этим вечером Джейсон не вернулся. Как решила Каролин, вероятнее всего, для того, чтобы слуги думали, что он уехал в Дувр, как и намеревался. Большую часть второй половины дня Каролин провела в своей комнате, лежа на кровати. Она навестила Лорел, но ей было тяжело играть с ребенком, когда она чувствовала себя такой усталой.
Зачем она позволила себе потерять голову? Отец всегда предупреждал ее, что опасно сначала делать, а потом думать. Теперь она видела, что сэр Невилл был прав. Вся эта мистификация тоже была результатом минутного импульса, о последствиях которого ей следовало подумать раньше. Она столько раз отступала от своей роли, следуя зову сердца. Вступая с Джейсоном в пререкания, по-матерински опекая Лорел, выезжая верхом на лошади, выбирая платья сообразно своему вкусу, она отступала от характера Синтии, и было удивительно, что Джейсон до сих пор ничего не заподозрил.
Нынешний день оказался худшим из худших, и факт, что она не догадывалась о том, что Джейсон следит за ней, не мог служить оправданием. Рано или поздно он все равно обнаружил бы, что она ездила на Фелиции. Ах, если бы она осталась дома, то не произошла бы вся эта злосчастная цепь событий.
Все же Каролин никогда не испытывала ничего подобного любви Джейсона. Ласки Кита никогда не раздражали ее, но сегодня она узнала такую полную и всеобъемлющую радость, о существовании которой даже не подозревала. Но Джейсон не только не принадлежал ей, но и не мог принадлежать.
Вздыхая, Каролин бродила по комнате. Не чувство вины от предательства Синтии занимало все ее мысли, а отказ от нее Джейсона. Это разрывало ее сердце. Он так сильно ненавидел ее, что испытывал отвращение к самому себе за то, что снизошел до близости с ней. Значит, он никогда больше не прикоснется к ней. Сознание этого было для нее наиболее тягостным. Как бы она ни порицала свое грехопадение, в глубине души она знала, что больше всего на свете желала близости Джейсона.
Ночь показалась ей бесконечной. Каролин провела ее без сна, наедине со своими мыслями. Утром под глазами у нее были темные круги, а кожа от недосыпания была вялой. Нехотя завершила она свой обычный утренний туалет, оделась, проглотила завтрак и навестила Л орел. После ленча, к которому она едва прикоснулась, Каролин прилегла и проспала до вечера. Проснувшись, она чувствовала себя отдохнувшей, но не менее обеспокоенной и смущенной.
Джейсон продолжал отсутствовать в течение почти целой недели. Каролин уговаривала себя, что рада этому, потому что получила дополнительное время взять под контроль свои чувства и эмоции. Она внушала себе мысль о том, что ее поступок был греховен и неблагоразумен. Более того, она все время напоминала себе, что ее страсть вызвала у него чувство отвращения. Единственное, что ей оставалось, это выкинуть его из головы и из сердца.
Но образ Джейсона буквально преследовал се, не давал забыться. Она вспоминала его взгляд, когда он овладел ею под дубом, его горящие глаза, губы, вздрагивающие от желания. Она видела его в костюме для верховой езды, брюки, обтягивающие его сильные ноги, облегающий широкие плечи твидовый сюртук. Она наслаждалась его красотой, вспоминала его страстность и таяла от желания.
Синтия не хотела его, уговаривала себя Каролин. Она изменяла ему и в конце концов сбежала. Они не подходили друг другу, из их брака все равно бы ничего не вышло. Синтии не были нужны ни муж, ни ребенок. В то время как для Каролин они оба были желанны. Что дурного в том, что она так и останется Синтией? Она станет любящей матерью для Лорел и верной женой для Джейсона.
На ее пути стояла только одна проблема — Джейсон ненавидел ее. Каролин вздохнула и потерла лоб ладонью, чувствуя, как внутри у нее все переворачивается. Каждая нежная мысль, обращенная к Джейсону, представлялась ей предательством сестры. Каролин обнаружила, что Джейсон нравится ей, что она хочет его, и страдания, написанные на его лице, вызывают в ней чувство жалости. Может быть, Синтия была виновата во всем. Каролин казалось не правдоподобным то, что она могла испытывать такие чувства к злому, жестокому человеку. А если Джейсон не был таким, значит, Синтия очень обидела его.
Желая как-то разнообразить свои дни, она стала спускаться в кабинет Джейсона и брать для чтения книги. Чтобы убедиться, что книга будет ей интересна, она прочитывала несколько страниц прямо в кабинете. Постепенно она стала проводить там за чтением все больше и больше времени. Она понимала, что ей нравилось находиться здесь, потому что она как бы ощущала его присутствие. Однажды вечером она сидела в его кабинете, откинув голову на высокую спинку кожаного кресла.
Дверь открылась, и Каролин испуганно выпрямилась. На пороге комнаты стоял Джейсон и изумленно смотрел на нее. На какое-то мгновение его присутствие оглушило ее. Она покраснела, опустила ноги с кресла на пол и резко вскочила.
— Извини меня за вторжение. Я не ожидала твоего возвращения. Дело в том, что я взяла книгу и, должно быть, читая, вздремнула.
— Тебе не нужно извиняться, — оборвал он резко. — В конце концов, ты хозяйка в своем доме, все комнаты в твоем распоряжении.
— Да, но это твоя комната, и я решила… — Каролин кашлянула. Она вела себя как идиотка, нужно было немедленно прекратить это бормотание. — Хорошо. Добро пожаловать домой. Как удалась поездка?
Вместо ответа Джейсон пробурчал что-то нечленораздельное и подошел к письменному столу, чтобы посмотреть почту. Каролин продолжала стоять. Уходить ей ужасно не хотелось, но оставаться без его приглашения было нелепо. Взгляд ее следовал за движениями его пальцев, которые теперь лениво выбирали и распечатывали письма. Она вспомнила прикосновения его рук к своей груди и ногам, их жар и силу. Она с трудом отвела взгляд в сторону.
— Извини, мне нужно пойти к Лорел.
Она почти выбежала из комнаты и стремительно взбежала по лестнице. Каролин закрылась у себя в комнате. Почему Джейсон так действовал на нее? Стоило ему появиться в доме, как ее начало преследовать желание отдаться ему.
Она даже думала поужинать в своей комнате, но гордость не позволяла ей проявить такое малодушие. Она оделась в платье из бледно-сиреневого шелка с низким вырезом на груди, отделанным по краю бледными кружевами. Она отмахнулась от своего внутреннего голоса, который говорил ей, что выбрала она его только из-за соблазнительного вида едва прикрытой груди. Когда она вышла в гостиную, Джейсон сидел на диване, обитом зеленым плюшем. Он, не меняя выражения лица, изучающе посмотрел на нее, потом поднялся и предложил ей стакан шерри.
— Как Лорел? — поинтересовался Джейсон.
— Прекрасно. Я думаю, что дела у нее лучше с каждым днем. Ты видел ее после возвращения?
— Нет. Я знал, что ты у нее. — Он замолчал, и на мгновение их глаза встретились. Ее взгляд был полон обиды на его слова. Его — ясен и светился каким-то непонятным чувством.
Легкая тень досады тронула его лицо, когда он осознал, что его слова прозвучали довольно грубо. Он, запинаясь, сказал:
— Я просто не хотел тебе мешать.
— Лорел не стала бы возражать, — отозвалась Каролин, сохраняя дистанцию в разговоре.
Ее интересовало, куда он ездил на самом деле. Может быть, на этот раз он сказал правду и действительно был в Дувре, а может быть, сел на поезд и уехал в Лондон, чтобы встретиться со своей любовницей.
— Куда ты ездил? — спросила она. Слова сорвались с губ прежде, чем она успела подумать.
Джейсон как будто удивился.
— Куда? Действительно в Дувр. У меня там было дело. Может быть, ты помнишь, что часть моей собственности вложена в корабли торгового флота. Я обсуждал с другими владельцами вопросы расширения дела.
— Понятно. Я думала, что ты мог поехать в Лондон. Ну почему она не могла оставить эту тему в покос? Джейсон страшно изумился бы, узнав о ее ревности.
— В Лондон? — удивился он. — Нет. С какой стати мне туда ехать?
Каролин пожала плечами.
— Может быть, навестить друзей. — Она изо всех сил старалась не обмолвиться о том, что так мучило ее, но потребность узнать правду была слишком сильна. — Или возлюбленную.
— Кого? — Голос его прозвучал удивленно, и он расхохотался. — Ах да, мою возлюбленную.
От унижения Каролин покраснела.
— Да, твою любовницу, — проговорила она зло. — Каким же жестоким надо быть, чтобы еще смеяться?
— У меня нет возлюбленной.
Каролин с сомнением подняла на него глаза.
— Когда ты вернулся из Лондона, то сказал…
— Я ничего не говорил. Это ты предположила, что у меня есть возлюбленная, а я не стал утруждать себя отказом. Ты можешь думать все, что тебе заблагорассудится.
— Я не верю тебе, — выкрикнула она, — это очевидная ложь. Мужчина твоего склада, который уже три года не спит со своей женой, и не имеет любовницы?
— Некоторым мужчинам польстило бы такое признание их мужских достоинств, — отозвался он сухо. — К счастью, меня не одурачить. Я-то очень хорошо знаю твое мнение о моих сексуальных потребностях. Но по правде говоря, я не давал обет безбрачия. Бог знает, я не святой. Свои потребности я удовлетворял с женщинами, которым за это хорошо платят. Мне не хотелось унижать тебя и открыто заводить любовницу. Правда, узнав, что тебя такие угрызения совести не мучают, я решил сделать это, но не нашел женщину, которая удовлетворяла всем моим запросам. Тогда я подумал, что ты уничтожила все чувства, которые я когда-то испытывал к женщинам.
Сердце Каролин встрепенулось. Может быть, он все же еще может питать какие-то чувства к женщине. Может быть… Джейсон с грохотом поставил стакан на стол.
— Я вижу на твоем лице триумф. Ты права. Никакая другая женщина, кроме тебя, не может вызывать во мне такой страсти! — Он свирепо смотрел на нее. — Ну, что, это тебя удовлетворяет? Ты волнуешь меня, будто я все еще зеленый юнец.
Казалось, что от возникшей напряженности воздух сгустился. Каролин вся трепетала от ожидания, взгляд ее сосредоточился на застывшем лице Джейсона. Ее сердце пело. Он хотел ее, все еще хотел.
— Но, черт побери, — закричал он, — на твои чары я больше не поддамся. Я не позволю больше провести себя. То, что случилось на днях, больше не повторится. Я не допущу этого.
Попятившись, как от удара, Каролин уставилась в пол, пытаясь собрать остатки своей гордости. Какой же он был высокомерный, напыщенный негодяй. Словно это она пыталась соблазнить его и затащить в свою постель, словно она ложилась грязным пятном на его добродетель.
— Конечно, — саркастически проговорила она, — я не достойна дотрагиваться до твоего святого тела.
— Я не ханжа, Синтия. — Голос его был тверд как скала. — Просто я пытаюсь спасти свое самоуважение.
В этот момент в дверях появился Барлоу и объявил, что стол накрыт. Атмосфера во время ужина была пронизана напряженностью. Джейсон едва смотрел в ее сторону, оба хранили молчание. Наконец, чтобы немного разрядить обстановку, Каролин спросила:
— Что вы решили с партнерами относительно расширения дела?
Джейсон с удивлением взглянул на нее:
— Это первый раз, когда ты проявляешь интерес к моим делам.
Каролин повела плечами:
— А ты когда-нибудь поощрял этот мой интерес?
— Конечно, поощрял. Как только мы вступили в брак, я наивно думал, что мы вместе будем скакать верхом по полям, обсуждать хозяйственные вопросы, виды на урожай хмеля, арендаторские дела, усовершенствования… Я надеялся, что ты будешь интересоваться людьми, проживающими на моих землях. Я, как дурак, полагал, что все, что заботит меня, будет заботить и тебя.
— И из-за того, что я была слишком стеснительной и не любила кататься верхом, ты решил, что меня ничего не интересует.
У него вырвался вздох раздражения.
— Я никогда не устану удивляться твоей способности всегда находить себе оправдания, — сказал он.
Но она оправдывала не себя, а Синтию, отчаянно пытаясь доказать, что виновницей их неудавшегося брака была не ее сестра. С самого начала они безнадежно не подходили друг другу. И, если стоило кого-то винить, то это был сэр Невилл, который подтолкнул дочь к браку с человеком, которого она не любила. Синтия слишком отличалась от Джейсона, она не могла разделять его интересы, была не в состоянии насладиться физической близостью с ним.
Если бы только она не сбежала с Китом, вдруг подумала Каролин. Она бы сама могла встретиться с Джейсоном, и они бы влюбились друг в друга. Это она была бы той женщиной, которую он любит и желает, она могла бы соответствовать его требованиям. Каролин вспыхнула и опустила глаза в тарелку. О чем только она думала? Он был мужем ее сестры, а она была той, которая настойчиво и не праведно добивалась его.
В каком безнадежном тупике она очутилась!
Порой Каролин ругала себя, называя свою непреодолимую тоску порочностью. Но угрызения совести не могли противостоять неукротимому потоку ее страсти. Сжимая в руках подушку, она мечтала о нем и просыпалась от пульсирующего желания, требовательного и неутолимого.
Однажды ночью она подошла к разделяющей их двери и отомкнула замок. Она вернулась в кровать и долго лежала без сна, но он так и не пришел. Весь следующий день она была сердита и раздражительна, даже накричала на Лорел. Когда девочка посмотрела на нее изумленными, обиженными глазами, Каролин бросилась перед ней на колени и долго просила прощения. Она решила, что дальше так продолжаться не может.
Этим вечером, когда Каролин вернулась в свою комнату, она перерыла все ящики и полки Синтии, пока не нашла откровенно соблазнительную ночную рубашку из бежевого шелка, отделанную светлым кружевом. Она облачилась в нее и долго изучала себя в зеркале. Шелковая рубашка поддерживалась на плечах двумя узкими полосками. Большая часть груди при этом оставалась обнаженной, рубашка плотно облегала ее тело, явно обозначая пупок и холмик лобка. На середине бедер кружево сменяло шелковое полотно, едва скрывая ноги, оно спускалось до лодыжек. Верхняя часть лифа тоже была из кружева и лишь слегка прикрывала грудь, делая ее более пленительной. Несомненно, это был туалет искусительницы, и Каролин подозревала, что Джейсон купил его вскоре после свадьбы.
Она нашла подходящий пеньюар и, надев, подвязала на поясе. Хотя Присцилла уже убрала ее волосы на ночь, она снова уселась перед зеркалом и принялась расчесывать их, пока они не засияли. Среди флаконов Синтии она выбрала духи, которые ей больше всего нравились, и по капельке нанесла их на мочки ушей и в ложбинку между грудями. Потом она села и начала ждать, когда Джейсон придет сегодня к ней.
Каждый его взгляд, каждое движение выдавали в нем его желание. Даже воздух между ними был пронизан токами сексуальной напряженности. Он хотел ее, но сопротивлялся. Когда же наконец его сопротивление будет сломлено?
Она сама едва верила тому, что происходит. Она оделась так, чтобы завлечь Джейсона Сомервилла в свою постель. Она ждала, надеясь на то, что этой ночью он придет к ней. Она так хотела его, что уже подумывала пойти к нему сама. Если он увидит ее в этом наряде, то не устоит.
Иногда ей казалось, что она умрет от отчаяния, если не ощутит на себе прикосновения его рук. Ей очень хотелось опять увидеть его охваченное страстью лицо, прочесть в его глазах немое восхищение, ощутить его вторжение в себя. Ей нужно было убедиться в том, что он тоже хочет ее. Она хотела еще раз ощутить это парение в сладком экстазе.
Каролин слышала, как Джейсон прошел мимо ее комнаты, как открылась и снова закрылась его дверь. От нетерпения ее руки сжались в кулаки. Время от времени до ее слуха доносились тихие звуки, по которым она могла догадаться, что он раздевается. Она слышала скрип ящика и дверцы шкафа. Ей показалось, что шаги направились в сторону их общей двери, но они замерли и повернули назад. После этого наступила тишина.
Каролин спрыгнула с кресла и обхватила себя руками. Он, сдерживаемый своей холодной волей, отправился в постель, в то время как она, переполняемая страстью, разрушающей благоразумие и все моральные устои, томится здесь. Как мог он оставаться таким равнодушным, таким спокойным и безмятежным?
Руки Каролин упали. Она смело сделала три шага в направлении двери и, повернув ручку, широко раскрыла ее.
В темноте комнаты она с трудом разглядела Джейсона, лежащего на кровати. Не отвечая на его вопросы, она приблизилась к нему и остановилась. Он сел, одеяло соскользнуло вниз, обнажив его загорелую грудь. Дыхание Каролин участилось. Руки ее от страха были ледяными, но она действовала интуитивно. Она взялась за концы своего пояса и развязала его. Слегка поведя плечами, она сбросила пеньюар на пол. Каролин услышала, что он затаил дыхание. Его глаза уже привыкли к темноте, а свет, просачивающийся из ее комнаты, позволил видеть ее очень хорошо.
Она наблюдала за ним. Он судорожно глотнул.
— Боже, Синтия, зачем тебе мучить меня?
— Я не хочу тебя мучить, — сказала Каролин, — я хочу… доставить тебе удовольствие.
Минуту он не мог промолвить ни слова, потом проронил:
— Уходи. Оставь меня в покое.
Каролин упрямо тряхнула головой, и волосы ее рассыпались по плечам. Она присела на край кровати, стараясь не прикасаться к нему. Глаза его вспыхнули, а дыхание стало прерывистым. Вытянув обе руки, Каролин прикоснулась к его лицу, кончиками пальцев провела она по его бровям, скулам, вниз к покатой линии подбородка. Потом пальцы се обследовали шею и спустились к твердой поверхности ключиц.
Джейсон улыбнулся и еще ниже опустил руку, снова потянув сорочку, и совершенно обнажил ее груди. На секунду он застыл он восторга, любуясь прекрасной картиной, открывшейся его взору, а затем его руки начали медленную игру, заставившую их обоих затрепетать от восторга понимания.
— Ты так прекрасна, — прошептал он, целуя вздрагивающую поверхность одной из грудей. — Само совершенство.
Со стоном он поднял ее и спрятал лицо в ложбинку между ее грудями. Он отнес ее под прикрытие близлежащего дуба, сорвал с себя куртку и постелил на земле. Потом он потянул на себя Каролин, увлекая ее вниз. Она легла на его куртку, и его глаза никак не могли насытиться этим зрелищем. Наконец, когда желание стало таким сильным, что медлить дальше было нельзя, он пропустил руки под ее спину, и она призывно выгнулась ему навстречу и застыла. С глубоким вздохом удовлетворения Джейсон поймал ртом ее сосок.
Он нежно ласкал его, катая во рту, словно изысканную восточную сладость, потом твердым и дразнящим кончиком языка начал щекотать, вылизывать всю ее грудь, доведя Каролин до состояния исступления. Она извивалась под искусной лаской его языка, внезапно открыв для себя сотню новых пугающих ощущений. Ей никогда не мечталось о таком волшебном удовольствии, о такой утонченной муке. Она почувствовала, как грудь ее набухает и отзывается на каждое новое прикосновение сладкой болью, как ее лоно становится горячим и влажным, охватывающим, как наполняется все более и более бьющим через край желанием.
Ей хотелось прикоснуться к нему, ощутить гладкость его кожи. Каролин стала ласкать его грудь и руки, расстегнув, рубашку, она запустила руки под нее и издала легкий вздох удовлетворения. Пока ее руки блуждали по его телу, он поднял голову и не спускал с нее глаз. Лицо ее выражало порыв страсти женщины, поддавшейся удовольствию. Он жадно вбирал в себя этот образ, железным усилием воли заставляя разум бороться с желанием, упрямо разгоравшимся в нем, которое грозило, ломая все границы, прорваться наружу и достигнуть высшей точки до того, как он получит полное удовольствие от их любви.
Руки Каролин скользили по его телу, пальцы ее нежно разбирали колючие кудрявые волоски на его груди. Она нащупала твердые соски его сильной мужской груди и стала водить по ним указательными пальцами. Потом ее руки устремились к его мощной спине. Пальцы Каролин снова прошлись по его груди, достигли пупка и углубились в него. Джейсон издал приглушенный стон и стиснул зубы.
Не в силах больше сдерживаться, он провел руками по ее ногам вверх. Только тонкая хлопковая ткань панталонов отделяла его пальцы от ее кожи, он мог чувствовать пульсирующее тепло ее плоти. Передняя часть юбки сбилась в складки и поднялась до талии, а нижняя лежала у нее под спиной, как театральный задник, обрамляя прелесть ее совершенных ног. Джейсон продолжал ласкать ее сквозь ткань панталон, стянув с нее сапожки. Потом, сняв кружевные подвязки, спустил вниз черные чулки. Наконец он достиг верха и, ослабив шнурки панталон, снял их.
Глаза Джейсона зажглись, когда он увидел ее наготу. Начав с лодыжек, он медленно скользил руками по ее икрам, коленям, бедрам. Он трогал ее повсюду, кроме одного места — пульсирующего центра ее желания. Каролин мучилась от ожидания и даже изогнулась, чтобы перехватить его руку, но он опять миновал ее. Наконец, рука Джейсона слегка задела треугольник ее пламенных волос, и его пальцы скользнули внутрь, где было тепло и влажно. Каролин вскрикнула, а он, прижав к теплому холмику ладонь, начал дразнящий танец соблазнения.
— Да, Джейсон, — выдохнула она, — прошу тебя, да…
Джейсон одним движением сорвал с себя штаны. Он приподнял ее, уже готовую принять его, и, наполнив всю ее собой, овладел ею. Она издала стон удовлетворения. Он начал ритмично двигаться, тело ее было послушно ему, отвечая на каждое его движение, желание нарастало по спирали.
В агонии наслаждения и беспамятства Каролин отдавалась чувствам, которые раньше никогда не испытывала. В мире для нее ничего больше не существовало: ни времени, ни места, ни мыслей. Было только одно мгновение и этот мужчина. В лоне ее распускалось нечто, источающее пламя разливающегося пожара. Она купалась в чувственных наслаждениях, но транс желания все еще не отпускал ее. Вдруг Джейсон вскрикнул, лицо его исказилось, и он сделал еще одно неистовое движение. Она ощутила внутри себя взрыв, который посылал волны жара по всему телу и превращал все внутри в расплавленный воск. В диком исступлении Каролин застонала и засмеялась одновременно.
Джейсон скатился с нее. Грудь его блестела от пота. Каролин опустила руку ему под рубашку и обняла его. От пережитого она была так слаба, что едва могла двигаться. Его дыхание стало приходить в норму.
— Черт! — прошептал он и прикрыл лицо руками.
Каролин, когда его тело перестало служить защитой, от прикосновения холодного ветра почувствовала озноб и зашевелилась. Вдруг теплое сияние внутри ее поблекло. Джейсон со своими ругательствами не походил на человека, испытавшего только что любовный экстаз. Он, качаясь, поднялся на ноги, натянул штаны и рубашку.
— Боже, — взорвался он и провел руками по волосам, — теперь ты будешь думать, что проучила меня. Тебе нравится творить такое со мной! Ты превращаешь меня в помешанное на сексе животное. Тебе это придает магическое ощущение собственной власти.
От чувства отвращения к самому себе, заложенного в его словах, Каролин съежилась. Она с трудом села, собрала разбросанную одежду и привела себя в порядок. Она была ошеломлена и ничего не могла сказать в ответ. Даже не могла дать оценку своим эмоциям. Все было так неожиданно, так необузданно и совершенно не поддавалось контролю. Жгучие слезы щипали ей веки, но она подавила рыдания.
Джейсон указал на простирающийся перед ними луг:
— Посмотри-ка на это. Черт побери! Я даже не удосужился привязать лошадей. Нам повезло, что они не ушли далеко.
Белый жеребец Джейсона радостно обрывал листья низкорослого кустарника. Фелиция паслась поодаль. Джейсон привязал поводья своей лошади к ветке дерева и пошел за кобылой Каролин.
Оседлав своих лошадей, они направились в сторону дома резвым аллюром. Джейсон молчаливо скакал рядом с ней, пока перед ними не открылся вид на Браутон-Курт.
— Отсюда ты прекрасно доберешься сама, правда? — поинтересовался он.
— Да, конечно, — ответила Каролин и, чтобы скрыть дрожание рук, намотала на них поводья.
— Хорошо. Тогда я оставлю тебя.
Он развернул жеребца и направил его на тропу, что вела в крепость Хемби. Усилием воли подавив желание обернуться вслед его удаляющейся фигуре, Каролин пришпорила лошадь. Ее сердце налилось свинцовой тяжестью. Ей отчаянно хотелось заплакать. За какие-то считанные минуты она, воспарив к неведомым высотам потрясающей, не поддающейся контролю радости, рухнула в темные глубины реальности. Джейсону нужна была не ее любовь, а только тело. Даже скорее тело ее сестры, но теперь это не имело значения.
Этим вечером Джейсон не вернулся. Как решила Каролин, вероятнее всего, для того, чтобы слуги думали, что он уехал в Дувр, как и намеревался. Большую часть второй половины дня Каролин провела в своей комнате, лежа на кровати. Она навестила Лорел, но ей было тяжело играть с ребенком, когда она чувствовала себя такой усталой.
Зачем она позволила себе потерять голову? Отец всегда предупреждал ее, что опасно сначала делать, а потом думать. Теперь она видела, что сэр Невилл был прав. Вся эта мистификация тоже была результатом минутного импульса, о последствиях которого ей следовало подумать раньше. Она столько раз отступала от своей роли, следуя зову сердца. Вступая с Джейсоном в пререкания, по-матерински опекая Лорел, выезжая верхом на лошади, выбирая платья сообразно своему вкусу, она отступала от характера Синтии, и было удивительно, что Джейсон до сих пор ничего не заподозрил.
Нынешний день оказался худшим из худших, и факт, что она не догадывалась о том, что Джейсон следит за ней, не мог служить оправданием. Рано или поздно он все равно обнаружил бы, что она ездила на Фелиции. Ах, если бы она осталась дома, то не произошла бы вся эта злосчастная цепь событий.
Все же Каролин никогда не испытывала ничего подобного любви Джейсона. Ласки Кита никогда не раздражали ее, но сегодня она узнала такую полную и всеобъемлющую радость, о существовании которой даже не подозревала. Но Джейсон не только не принадлежал ей, но и не мог принадлежать.
Вздыхая, Каролин бродила по комнате. Не чувство вины от предательства Синтии занимало все ее мысли, а отказ от нее Джейсона. Это разрывало ее сердце. Он так сильно ненавидел ее, что испытывал отвращение к самому себе за то, что снизошел до близости с ней. Значит, он никогда больше не прикоснется к ней. Сознание этого было для нее наиболее тягостным. Как бы она ни порицала свое грехопадение, в глубине души она знала, что больше всего на свете желала близости Джейсона.
Ночь показалась ей бесконечной. Каролин провела ее без сна, наедине со своими мыслями. Утром под глазами у нее были темные круги, а кожа от недосыпания была вялой. Нехотя завершила она свой обычный утренний туалет, оделась, проглотила завтрак и навестила Л орел. После ленча, к которому она едва прикоснулась, Каролин прилегла и проспала до вечера. Проснувшись, она чувствовала себя отдохнувшей, но не менее обеспокоенной и смущенной.
Джейсон продолжал отсутствовать в течение почти целой недели. Каролин уговаривала себя, что рада этому, потому что получила дополнительное время взять под контроль свои чувства и эмоции. Она внушала себе мысль о том, что ее поступок был греховен и неблагоразумен. Более того, она все время напоминала себе, что ее страсть вызвала у него чувство отвращения. Единственное, что ей оставалось, это выкинуть его из головы и из сердца.
Но образ Джейсона буквально преследовал се, не давал забыться. Она вспоминала его взгляд, когда он овладел ею под дубом, его горящие глаза, губы, вздрагивающие от желания. Она видела его в костюме для верховой езды, брюки, обтягивающие его сильные ноги, облегающий широкие плечи твидовый сюртук. Она наслаждалась его красотой, вспоминала его страстность и таяла от желания.
Синтия не хотела его, уговаривала себя Каролин. Она изменяла ему и в конце концов сбежала. Они не подходили друг другу, из их брака все равно бы ничего не вышло. Синтии не были нужны ни муж, ни ребенок. В то время как для Каролин они оба были желанны. Что дурного в том, что она так и останется Синтией? Она станет любящей матерью для Лорел и верной женой для Джейсона.
На ее пути стояла только одна проблема — Джейсон ненавидел ее. Каролин вздохнула и потерла лоб ладонью, чувствуя, как внутри у нее все переворачивается. Каждая нежная мысль, обращенная к Джейсону, представлялась ей предательством сестры. Каролин обнаружила, что Джейсон нравится ей, что она хочет его, и страдания, написанные на его лице, вызывают в ней чувство жалости. Может быть, Синтия была виновата во всем. Каролин казалось не правдоподобным то, что она могла испытывать такие чувства к злому, жестокому человеку. А если Джейсон не был таким, значит, Синтия очень обидела его.
Желая как-то разнообразить свои дни, она стала спускаться в кабинет Джейсона и брать для чтения книги. Чтобы убедиться, что книга будет ей интересна, она прочитывала несколько страниц прямо в кабинете. Постепенно она стала проводить там за чтением все больше и больше времени. Она понимала, что ей нравилось находиться здесь, потому что она как бы ощущала его присутствие. Однажды вечером она сидела в его кабинете, откинув голову на высокую спинку кожаного кресла.
Дверь открылась, и Каролин испуганно выпрямилась. На пороге комнаты стоял Джейсон и изумленно смотрел на нее. На какое-то мгновение его присутствие оглушило ее. Она покраснела, опустила ноги с кресла на пол и резко вскочила.
— Извини меня за вторжение. Я не ожидала твоего возвращения. Дело в том, что я взяла книгу и, должно быть, читая, вздремнула.
— Тебе не нужно извиняться, — оборвал он резко. — В конце концов, ты хозяйка в своем доме, все комнаты в твоем распоряжении.
— Да, но это твоя комната, и я решила… — Каролин кашлянула. Она вела себя как идиотка, нужно было немедленно прекратить это бормотание. — Хорошо. Добро пожаловать домой. Как удалась поездка?
Вместо ответа Джейсон пробурчал что-то нечленораздельное и подошел к письменному столу, чтобы посмотреть почту. Каролин продолжала стоять. Уходить ей ужасно не хотелось, но оставаться без его приглашения было нелепо. Взгляд ее следовал за движениями его пальцев, которые теперь лениво выбирали и распечатывали письма. Она вспомнила прикосновения его рук к своей груди и ногам, их жар и силу. Она с трудом отвела взгляд в сторону.
— Извини, мне нужно пойти к Лорел.
Она почти выбежала из комнаты и стремительно взбежала по лестнице. Каролин закрылась у себя в комнате. Почему Джейсон так действовал на нее? Стоило ему появиться в доме, как ее начало преследовать желание отдаться ему.
Она даже думала поужинать в своей комнате, но гордость не позволяла ей проявить такое малодушие. Она оделась в платье из бледно-сиреневого шелка с низким вырезом на груди, отделанным по краю бледными кружевами. Она отмахнулась от своего внутреннего голоса, который говорил ей, что выбрала она его только из-за соблазнительного вида едва прикрытой груди. Когда она вышла в гостиную, Джейсон сидел на диване, обитом зеленым плюшем. Он, не меняя выражения лица, изучающе посмотрел на нее, потом поднялся и предложил ей стакан шерри.
— Как Лорел? — поинтересовался Джейсон.
— Прекрасно. Я думаю, что дела у нее лучше с каждым днем. Ты видел ее после возвращения?
— Нет. Я знал, что ты у нее. — Он замолчал, и на мгновение их глаза встретились. Ее взгляд был полон обиды на его слова. Его — ясен и светился каким-то непонятным чувством.
Легкая тень досады тронула его лицо, когда он осознал, что его слова прозвучали довольно грубо. Он, запинаясь, сказал:
— Я просто не хотел тебе мешать.
— Лорел не стала бы возражать, — отозвалась Каролин, сохраняя дистанцию в разговоре.
Ее интересовало, куда он ездил на самом деле. Может быть, на этот раз он сказал правду и действительно был в Дувре, а может быть, сел на поезд и уехал в Лондон, чтобы встретиться со своей любовницей.
— Куда ты ездил? — спросила она. Слова сорвались с губ прежде, чем она успела подумать.
Джейсон как будто удивился.
— Куда? Действительно в Дувр. У меня там было дело. Может быть, ты помнишь, что часть моей собственности вложена в корабли торгового флота. Я обсуждал с другими владельцами вопросы расширения дела.
— Понятно. Я думала, что ты мог поехать в Лондон. Ну почему она не могла оставить эту тему в покос? Джейсон страшно изумился бы, узнав о ее ревности.
— В Лондон? — удивился он. — Нет. С какой стати мне туда ехать?
Каролин пожала плечами.
— Может быть, навестить друзей. — Она изо всех сил старалась не обмолвиться о том, что так мучило ее, но потребность узнать правду была слишком сильна. — Или возлюбленную.
— Кого? — Голос его прозвучал удивленно, и он расхохотался. — Ах да, мою возлюбленную.
От унижения Каролин покраснела.
— Да, твою любовницу, — проговорила она зло. — Каким же жестоким надо быть, чтобы еще смеяться?
— У меня нет возлюбленной.
Каролин с сомнением подняла на него глаза.
— Когда ты вернулся из Лондона, то сказал…
— Я ничего не говорил. Это ты предположила, что у меня есть возлюбленная, а я не стал утруждать себя отказом. Ты можешь думать все, что тебе заблагорассудится.
— Я не верю тебе, — выкрикнула она, — это очевидная ложь. Мужчина твоего склада, который уже три года не спит со своей женой, и не имеет любовницы?
— Некоторым мужчинам польстило бы такое признание их мужских достоинств, — отозвался он сухо. — К счастью, меня не одурачить. Я-то очень хорошо знаю твое мнение о моих сексуальных потребностях. Но по правде говоря, я не давал обет безбрачия. Бог знает, я не святой. Свои потребности я удовлетворял с женщинами, которым за это хорошо платят. Мне не хотелось унижать тебя и открыто заводить любовницу. Правда, узнав, что тебя такие угрызения совести не мучают, я решил сделать это, но не нашел женщину, которая удовлетворяла всем моим запросам. Тогда я подумал, что ты уничтожила все чувства, которые я когда-то испытывал к женщинам.
Сердце Каролин встрепенулось. Может быть, он все же еще может питать какие-то чувства к женщине. Может быть… Джейсон с грохотом поставил стакан на стол.
— Я вижу на твоем лице триумф. Ты права. Никакая другая женщина, кроме тебя, не может вызывать во мне такой страсти! — Он свирепо смотрел на нее. — Ну, что, это тебя удовлетворяет? Ты волнуешь меня, будто я все еще зеленый юнец.
Казалось, что от возникшей напряженности воздух сгустился. Каролин вся трепетала от ожидания, взгляд ее сосредоточился на застывшем лице Джейсона. Ее сердце пело. Он хотел ее, все еще хотел.
— Но, черт побери, — закричал он, — на твои чары я больше не поддамся. Я не позволю больше провести себя. То, что случилось на днях, больше не повторится. Я не допущу этого.
Попятившись, как от удара, Каролин уставилась в пол, пытаясь собрать остатки своей гордости. Какой же он был высокомерный, напыщенный негодяй. Словно это она пыталась соблазнить его и затащить в свою постель, словно она ложилась грязным пятном на его добродетель.
— Конечно, — саркастически проговорила она, — я не достойна дотрагиваться до твоего святого тела.
— Я не ханжа, Синтия. — Голос его был тверд как скала. — Просто я пытаюсь спасти свое самоуважение.
В этот момент в дверях появился Барлоу и объявил, что стол накрыт. Атмосфера во время ужина была пронизана напряженностью. Джейсон едва смотрел в ее сторону, оба хранили молчание. Наконец, чтобы немного разрядить обстановку, Каролин спросила:
— Что вы решили с партнерами относительно расширения дела?
Джейсон с удивлением взглянул на нее:
— Это первый раз, когда ты проявляешь интерес к моим делам.
Каролин повела плечами:
— А ты когда-нибудь поощрял этот мой интерес?
— Конечно, поощрял. Как только мы вступили в брак, я наивно думал, что мы вместе будем скакать верхом по полям, обсуждать хозяйственные вопросы, виды на урожай хмеля, арендаторские дела, усовершенствования… Я надеялся, что ты будешь интересоваться людьми, проживающими на моих землях. Я, как дурак, полагал, что все, что заботит меня, будет заботить и тебя.
— И из-за того, что я была слишком стеснительной и не любила кататься верхом, ты решил, что меня ничего не интересует.
У него вырвался вздох раздражения.
— Я никогда не устану удивляться твоей способности всегда находить себе оправдания, — сказал он.
Но она оправдывала не себя, а Синтию, отчаянно пытаясь доказать, что виновницей их неудавшегося брака была не ее сестра. С самого начала они безнадежно не подходили друг другу. И, если стоило кого-то винить, то это был сэр Невилл, который подтолкнул дочь к браку с человеком, которого она не любила. Синтия слишком отличалась от Джейсона, она не могла разделять его интересы, была не в состоянии насладиться физической близостью с ним.
Если бы только она не сбежала с Китом, вдруг подумала Каролин. Она бы сама могла встретиться с Джейсоном, и они бы влюбились друг в друга. Это она была бы той женщиной, которую он любит и желает, она могла бы соответствовать его требованиям. Каролин вспыхнула и опустила глаза в тарелку. О чем только она думала? Он был мужем ее сестры, а она была той, которая настойчиво и не праведно добивалась его.
В каком безнадежном тупике она очутилась!
* * *
В течение нескольких последующих дней Джейсон и Каролин удачно избегали друг друга. Встречаясь лишь за едой, они предусмотрительно придерживались только общих тем. Но Каролин заметила, что такое положение вещей еще больше разжигало в ней страсть. Она беспрестанно думала о Джейсоне, гадая, чем он занят или о чем думает. Ночью, ложась спать, она представляла себе, как он лежит в постели в соседней комнате. Ей было интересно, вспоминал ли он об их близости, представлял ли ощущение ее кожи, с готовностью набухающие в его руках соски, гармоничное слияние их тел, словно бы они были созданы специально друг для друга. От этих мыслей по ней пробегала дрожь желания.Порой Каролин ругала себя, называя свою непреодолимую тоску порочностью. Но угрызения совести не могли противостоять неукротимому потоку ее страсти. Сжимая в руках подушку, она мечтала о нем и просыпалась от пульсирующего желания, требовательного и неутолимого.
Однажды ночью она подошла к разделяющей их двери и отомкнула замок. Она вернулась в кровать и долго лежала без сна, но он так и не пришел. Весь следующий день она была сердита и раздражительна, даже накричала на Лорел. Когда девочка посмотрела на нее изумленными, обиженными глазами, Каролин бросилась перед ней на колени и долго просила прощения. Она решила, что дальше так продолжаться не может.
Этим вечером, когда Каролин вернулась в свою комнату, она перерыла все ящики и полки Синтии, пока не нашла откровенно соблазнительную ночную рубашку из бежевого шелка, отделанную светлым кружевом. Она облачилась в нее и долго изучала себя в зеркале. Шелковая рубашка поддерживалась на плечах двумя узкими полосками. Большая часть груди при этом оставалась обнаженной, рубашка плотно облегала ее тело, явно обозначая пупок и холмик лобка. На середине бедер кружево сменяло шелковое полотно, едва скрывая ноги, оно спускалось до лодыжек. Верхняя часть лифа тоже была из кружева и лишь слегка прикрывала грудь, делая ее более пленительной. Несомненно, это был туалет искусительницы, и Каролин подозревала, что Джейсон купил его вскоре после свадьбы.
Она нашла подходящий пеньюар и, надев, подвязала на поясе. Хотя Присцилла уже убрала ее волосы на ночь, она снова уселась перед зеркалом и принялась расчесывать их, пока они не засияли. Среди флаконов Синтии она выбрала духи, которые ей больше всего нравились, и по капельке нанесла их на мочки ушей и в ложбинку между грудями. Потом она села и начала ждать, когда Джейсон придет сегодня к ней.
Каждый его взгляд, каждое движение выдавали в нем его желание. Даже воздух между ними был пронизан токами сексуальной напряженности. Он хотел ее, но сопротивлялся. Когда же наконец его сопротивление будет сломлено?
Она сама едва верила тому, что происходит. Она оделась так, чтобы завлечь Джейсона Сомервилла в свою постель. Она ждала, надеясь на то, что этой ночью он придет к ней. Она так хотела его, что уже подумывала пойти к нему сама. Если он увидит ее в этом наряде, то не устоит.
Иногда ей казалось, что она умрет от отчаяния, если не ощутит на себе прикосновения его рук. Ей очень хотелось опять увидеть его охваченное страстью лицо, прочесть в его глазах немое восхищение, ощутить его вторжение в себя. Ей нужно было убедиться в том, что он тоже хочет ее. Она хотела еще раз ощутить это парение в сладком экстазе.
Каролин слышала, как Джейсон прошел мимо ее комнаты, как открылась и снова закрылась его дверь. От нетерпения ее руки сжались в кулаки. Время от времени до ее слуха доносились тихие звуки, по которым она могла догадаться, что он раздевается. Она слышала скрип ящика и дверцы шкафа. Ей показалось, что шаги направились в сторону их общей двери, но они замерли и повернули назад. После этого наступила тишина.
Каролин спрыгнула с кресла и обхватила себя руками. Он, сдерживаемый своей холодной волей, отправился в постель, в то время как она, переполняемая страстью, разрушающей благоразумие и все моральные устои, томится здесь. Как мог он оставаться таким равнодушным, таким спокойным и безмятежным?
Руки Каролин упали. Она смело сделала три шага в направлении двери и, повернув ручку, широко раскрыла ее.
В темноте комнаты она с трудом разглядела Джейсона, лежащего на кровати. Не отвечая на его вопросы, она приблизилась к нему и остановилась. Он сел, одеяло соскользнуло вниз, обнажив его загорелую грудь. Дыхание Каролин участилось. Руки ее от страха были ледяными, но она действовала интуитивно. Она взялась за концы своего пояса и развязала его. Слегка поведя плечами, она сбросила пеньюар на пол. Каролин услышала, что он затаил дыхание. Его глаза уже привыкли к темноте, а свет, просачивающийся из ее комнаты, позволил видеть ее очень хорошо.
Она наблюдала за ним. Он судорожно глотнул.
— Боже, Синтия, зачем тебе мучить меня?
— Я не хочу тебя мучить, — сказала Каролин, — я хочу… доставить тебе удовольствие.
Минуту он не мог промолвить ни слова, потом проронил:
— Уходи. Оставь меня в покое.
Каролин упрямо тряхнула головой, и волосы ее рассыпались по плечам. Она присела на край кровати, стараясь не прикасаться к нему. Глаза его вспыхнули, а дыхание стало прерывистым. Вытянув обе руки, Каролин прикоснулась к его лицу, кончиками пальцев провела она по его бровям, скулам, вниз к покатой линии подбородка. Потом пальцы се обследовали шею и спустились к твердой поверхности ключиц.